"Куда уходит вчера" - читать интересную книгу автора (Бояндин Константин Юрьевич)XМало того, что день начинался скверно, так ещё и с Фиар. Едва только воин позавтракал и собрался побродить по городу — развеяться — как в дом влетела бодрая, живая и недовольная девушка. — Ноги моей не будет в той больнице, — заявила она вместо приветствия, переступая порог дома. — Дай ему волю, он меня там бы месяц мариновал. Одежду куда-то дели… — Фиар указала на новое платье. Судя по покрою, платье указывало на принадлежность к знатному роду. Ривллим подумал, что в новом платье она выглядит куда лучше, нежели в чёрной “коже”, но не осмелился этого сказать. От него, правда, не требовалось говорить. Вероятнее всего, от него не требовалось и слушать. — У тебя найдётся, чего поесть? — спросила Фиар, когда первая волна негодования рассеялась. Воин с обречённым видом сидел в кресле напротив. — Мне кажется, что я год голодала. Пока воин, мрачнее тучи, готовил второй завтрак — вернее, второй завтрак на двух персон — Фиар успела ознакомиться с домом. Сама. Хвала богам, молча. — Прекрасный дом, — заявила она, покончив с едой. Смотреть на неё было одно удовольствие: манеры её прекрасно соответствовали её облику. Воин и смотрел, — девушка не обращала на это внимания. — Большое спасибо, — В три часа начинается Саннаи-Оль-Алиор, — ответил Ривллим. Раздражительность успела пройти. Похоже, от Фиар не избавиться. — До того момента я свободен. Хочу прогуляться к Камню. — Камню? — взгляд Фиар отразил недоумение — Летописному Камню, — пояснил Ривллим. — Я должен увидеть его. — Оставить запись? — усмехнулась Фиар. — Какая разница? — спросил воин резко, неожиданно для самого себя. — В этом прошлом нас нет, — вздохнула Фиар, словно не замечая вспышки. — Ты ещё не понял? Зачем оставлять следы? — Я не собираюсь исчезать бесследно, — ответил Ривллим угрюмо. — Может быть, тебя здесь и нет, но я-то есть, это точно. — Ты уже узнал, что стало с Лигввиром? Вместо ответа Ривллим молча поднялся, пристегнул ножны с Листом, надел успевшую высохнуть куртку и покинул дом. Когда через пять минут он оглянулся, Фиар, конечно же, шла следом. Бесшумно и не привлекая внимания. Воин надеялся, что она скажет хоть что-нибудь — будет повод выместить раздражение — но девушка не издала ни звука. Словно совершенно случайно им было по пути. — Так и будешь следовать за мной по пятам? Они вышли за пределы внешней стены. Небольшая поляна впереди была тщательно ухожена и высокий продолговатый камень — метров шесть высотой, толщиной в четыре обхвата — возвышался посередине. Священные знаки Хранительницы были повсюду. Под ногами в изобилии росли полевые цветы; воин двинулся медленно, стараясь не примять ни одного. Ему не было нужды оглядываться, чтобы убедиться, что девушка следует за ним. — Тебя это раздражает? Воин ответил, только когда подошёл вплотную к Камню. Не был он таким высоким в его время; врос в землю на человеческий рост. Ривллим прикоснулся к прохладной шершавой поверхности и оглянулся. Фиар сидела на невысоком валуне, среди высокой травы, и смотрела на Камень с любопытством. — Послушай, Ф… — воин поперхнулся. — Думаешь, я сбегу? Откажусь от своего обещания? Фиар пару раз хлопнула в ладоши. — Прекрасно, — Хочу я того или нет? — — А твоё присутствие меня излечит? — Разумеется. Я буду напоминать тебе, где мы на самом деле. И ты перестанешь оглядываться на прошлое. Его нет, Воин долго смотрел на буквы, такие знакомые и чужие. Буквы, которые никогда не сообщат о Лигввире, — За стенами осталось то, ради чего стоило жить, — выговорил воин и взглянул Фиар в глаза. — Всё остальное — здесь. — Вздор, — Фиар встала так резко, что Ривллим отшатнулся. — С тобой осталось то, с чем ты не пожелал расставаться. А что до смысла жизни… помоги мне, Воин вздрогнул, заметив паузу перед словом «человек». Девушка отвернулась и быстро пошла прочь — ловко, не наступая ни на один цветок. — — Что? — Мне показалось… что ты не совсем человек Фиар ослепительно улыбнулась, прищуриваясь. — Я человек, — Я всего лишь оговорился, — Посмотрим, — Фиар подмигнула ему. — Посмотрим. Извини, что помешала. Кивнув, она удалилась в сторону города. Ривллим ощущал себя неловко. Неловкость, впрочем, быстро прошла. Вместе с ней пропали воспоминания о неприятном сне. Очень хорошо. А теперь… Он приподнялся на цыпочки и аккуратно выбил в камне свою подпись — руны “Р” и “М”. Зубилом, предусмотрительно одолженным накануне. Едва лишь он выбил последнюю чёрточку, грусть полностью покинула его; оставалось удивляться, откуда она взялась. Когда Ривллим вернулся домой, его ожидал стол, накрытый по меньшей мере на пятерых и скучающая Фиар во главе стола. Фиар не показывалась на глаза до того момента, когда Ривллим отправился в Храм. Стоило прошагать треть пути, как она оказалась поблизости — Ты прирождённый лазутчик, — произнёс Ривллим, не оборачиваясь. — Ещё бы, — ответили ему. — Попадёшь ко мне домой — поймёшь, что иначе нельзя. — Может, расскажешь хоть что-нибудь о своём городе? — Нет, — Нет, — Это правильно, — согласилась девушка. — Мечтаю посмотреть на твоё лицо, когда ты увидишь… Когда ты всё увидишь. Некоторое время шли молча. — Куда делась веточка? — поинтересовался Ривллим, по-прежнему не оборачиваясь. — Я не видел её среди одежды… Терять её не стоит. — Эта? — перед глазами его возникла та самая веточка. Воин не нашёлся, что ответить. Так и молчал остаток пути. Предстояло общение с о жрицами и надо было подготовиться. К моменту, когда они войдут во внутренний двор Храма, все заботы и неприятные мысли должны исчезнуть. Если бы веточка могла ему помочь в этом, Ривллим попросил бы её, не задумываясь. Все пятеро высших жриц ожидали на ступенях Храма. Во дворе никого не было. Странно, подумал Ривллим. При мне такого не было. Или я что-то перепутал? Воин ощущал, что взмок. Присутствие улыбающейся Фиар вовсе не ободряло. Правда, её лицо также выдавало беспокойство. Словно это её собираются проверять. Жрицы, как заметил воин, смотрели на Фиар, не удостаивая взглядом его самого. Смотрели дружелюбно, но в глазах явственно читалось изумление. Они не ожидали её увидеть, подумал воин. Или видят что-то, чего не замечает он, Ривллим? — — Жрица молча приняла дар, подняла над головой — отчего веточка ярко вспыхнула изумрудным свечением — и вернула Фиар. Та приняла дар, поднялась на ноги и слегка поклонилась. Жрицы поклонились в ответ. Боги великие, подумал воин ошарашенно, они обращаются с ней, как с равной! — — Тут жрицы взглянули на него, словно впервые заметили. Воин решительно направился к ним. Остановившись шагах в десяти, он опустился на правое колено и протянул старшей жрице ножны с Солнечным Листом. — Приветствую вас, достопочтенные, и прошу принять этот меч. Он выполнил предназначение. Возвращаю его в святилище. — Мы рады видеть человека, который посеял в наших душах надежду, — старшая жрица и не думала двигаться. — Твои спутники зовут тебя — Знаю, достопочтенная, — ответил воин, продолжая держать меч на протянутых ладонях. — Меорн не помнит тебя, — Я готов, — немедленно ответил воин, не поднимая глаз. Старшая жрица сделала знак и её сестра забрала у воина меч, знаком велев подняться. — “Волны несут в себе силу моря, ветер приносит свежесть, а ночь приносит нам отдых”, — произнесла старшая жрица нараспев. — “Кто откроет нам, откуда берутся волны, кто дарит свежесть и награждает нас сном?” — продолжил Ривллим. Жрица улыбнулась. — “Та, что властвует над землёй, лесами и озёрами, знает всё о волнах, о свежести и спокойствии, но осмелимся ли мы спрашивать её?” — “Та, что бывает и грозной и доброй, кто может наградить и жизнью, и смертью, должна ли открывать нам их тайны?..” За невысоким внешним забором, отделявшим Храм от города вот уже тысячу лет, стояла Фиар и, сжимая в руке веточку, смотрела на высокого человека в потрёпанной одежде перед пятью пристально разглядывавшими его жрицами. Ждала. Интересно, откуда жрицам стало известно её… прозвище? На лбу оно написано, что ли?.. — Наша госпожа не может принять этот меч, — произнесла старшая жрица, — Однако, — продолжила она прежде, чем воин решился ответить, — не стоит привлекать к нему внимание. Многие силы могут узнать о нём, многие захотят до него добраться. Тебе необходимо иное оружие, Воин молча расстегнул сумку и протянул жрице всё, что осталось от Зелёного Глаза. Жрица осторожно взяла обломки меча и торжественно положила их на алтарь. Тут же зелёный камень, инкрустированный в рукоять, ожил и мягко засветился. — Ты заслужил его однажды, При звуках этих слов яркая вспышка озарила главный зал Храма, и вот на алтаре лежал новый меч. Жестом — Кошачий глаз! — воскликнул он, и жрица кивнула. — Имя дано, — объявила она. — Возьми этот меч, Ривллим, сын Эвейра. Да защитит он, да пребудет на нём благословение Хранительницы. Когда Ривллиму позволили уйти, он долго думал, как быть со вторым мечом. В конце концов повесил на пояс. С двумя мечами он стал выглядеть очень странно. Когда Фиар увидела рукоять Листа, по-прежнему возвышающуюся над плечом спутника, на лице её появилось торжествующее выражение. — Всё идёт, как я и ожидала, — объявила девушка. — Не буду надоедать, — Спасибо, — голос Ривллима был спокойным. — Генерал Той-Альер хочет поговорить с тобой о предстоящей кампании. — Вот как, — глаза Фиар заблестели. — С удовольствием. Спасибо. И оставила его одного. К величайшему удивлению воина, два меча почему-то казались легче и стесняли существенно меньше, нежели один Солнечный Лист, несколько часов назад. Меорн был другим. В этом Ривллим убедился, посидев несколько часов в городских архивах. В Безопасность есть безопасность. Печатный станок ещё не известен, и свитки, папирусы, книги находятся под угрозой полного исчезновения. Меорн был другим. Или Меорн стал другим? Было забавно думать о столь глубоком прошлом — по всем признакам, глубоком прошлом — как о настоящем. Множество мелких различий бросались в глаза прямо сейчас; в этом Ривллим убедился, просматривая хроники, всевозможные заметки и записи делового характера. В официальные летописи он не стал заглядывать: официальной истории грош цена. Выудить оттуда достоверные сведения невероятно тяжело. А вот получать представление о жизни города из реестров, отчётов и подобных документов — гораздо надёжнее. Хотя требует великого терпения. Меорн изменился так, что Ривллима и его предков в нём не предполагалось. Теперь, когда первый шок прошёл, воин смог рассуждать более здраво. Всё упирается в Солнечный Лист. Но почему, каким образом? Шайр должен пасть и Шайр падёт. Крепость была разрушена ценой огромных жертв, вспомнил воин. Той-Альер получил при штурме и разрушении Шайра смертельное ранение. Люди, наконец, были вынуждены признать: без широкого союза, без помощи ольтов и других соседей не выжить. Если на этот раз Солнечный Лист вмешается в битву, исход может быть иным. Союз с ольтами может не состояться и изменится то будущее, к которому пришёл бы мир сорок шесть веков спустя. И пусть. Приняв это решение, Ривллим ощутил, что мосты сожжены. Обратного пути нет. Хорошо, что дальше? Выполняй обещание, ответил внутренний голос. Проводи Фиар до дому и избавься от этого груза. А потом… может, вернуться к Шести Башням и понять, отчего столько необычных историй началось там? А насчёт Башен идея-то неплоха, подумал воин, яростно почёсывая затылок. Никто не говорит о них ни слова. А Башни существуют… стоят себе, пустые, никому не нужные, и стены точно так же змеятся вокруг, высекая в дремучем лесу шестиугольный фрагмент. Но ни генерал, ни жрицы, ни население… никто не обмолвился о заброшенной крепости ни намёком. Отчего? Смутная мысль возникла у него и воин, вовсе не привыкший заниматься сложными умозаключениями, долго стоял перед шкафами и стеллажами. Стоял, вдыхая терпкий аромат (в нём угадывалась ромашка и бессмертник), призванный защитить сокровища мысли от острых зубов и плесени. Я обязан найти хоть что-нибудь, твердил он про себя. Должен отыскать. Не может быть, чтобы не существовало намёка на Шесть Башен или их обитателей. Узел естественных силовых линий, вспомнил он. Надо обратиться к трудам по магии… если пойму в них хоть слово. И спросить-то не у кого! Разве что у Вемкамтамаи… или Фиар? …До глубокого вечера просидел воин в архивах, но так ничего и не отыскал. Всё же он сделал несколько записей, чтобы было от чего отталкиваться. Вечерний Меорн встретил его предпраздничной жизнью; только сейчас обратил Ривллим внимание на то, сколько в городе ольтов и карликов. Словно не шла вокруг война, словно западные империи не приговорили город к уничтожению. Меорн жил своей жизнью, готовый и к войне, и к празднествам. Когда Ривллим прошёл по торговым рядам, продавцы снеди принялись упражняться в красноречии, чтобы первыми выразить своё уважение к Как интересно, подумал Ривллим, позволяя всем торговцам по очереди угостить его тем или иным деликатесом и одаривая их словами благословения. Перед Оль-Алиор До дому Ривллим добрался совсем уставший; есть, конечно же, не хотелось. Некоторое время он лежал, не раздеваясь, давая отдых натруженным ногам. Глядел на мерцающий огонёк свечи. И не заметил, как уснул. Сон был очень ярким, чётким и до отвращения походил на реальность. Комната была той же; вернее, походила на ту, которая осталась в (Чья табличка? Чьё имя выбито на ней?) Он пытался рассмотреть табличку, но буквы расплывались, стоило только сосредоточить на них внимание. Мебель, стены, всевозможная утварь, разбросанная там и сям в беспорядке — была твёрже, прочнее, доступнее. Он провёл рукой по отполированной крышке стола и ощутил знакомую гладкую прохладу. Как и прежде. Как выбраться отсюда? За окном горел город; смутные тени носились среди пылающих руин, и время от времени чей-то недобрый взгляд пронзал всё существо воина. Нельзя здесь оставаться. На дом неминуемо нападут, это вопрос времени. Он приоткрыл дверь в соседнюю комнату. Туда, в коридор, к крышке погреба — под ней есть вход в подземный лабиринт под городом, специально построенный для таких случаев. Лабиринт, при должном знании его путей, позволял скрыться от сколь угодно многочисленного противника. Что-то шевельнулось слева от двери, по ту сторону, в небольшой чистой, пустой комнатке. Что-то не то застонало, не то тихонько заплакало. От звуков этого голоса по спине Ривллима побежали мурашки. Страх обессиливающей волной накатил на него, превращая мускулы в кисель, умножая стократно вес зажатого в руке оружия, вырывая из горла невольный стон. Нет, только не туда. Что бы там ни было слева от двери, он умрёт, стоит ему только взглянуть в ту сторону. Дробный перестук копыт и тени, роящиеся за окном. Стук стрел по черепичной крыше; сейчас полетят камни… Опустив голову, прищурившись и прилагая немалые усилия, чтобы с визгом не броситься наутёк, воин шагнул в приоткрывшуюся дверь. Слева — грубая узкая деревянная кровать, что-то тяжело ворочается на ней, стонет, вздыхает и окликает по имени. Страх не просто накатывал грязными волнами: он заменил собой воздух в комнате; Ривллим вдыхал тошнотворный густой смрад этого места и желание спастись стремительно таяло. Вперёд. Он шагнул, ногие едва держали его. “Ррривллллиииииммммммм…” Голоса сзади. Грохот разлетающегося стекла и вспышки света. О боги, дайте мне сил… “Ааааааааасссссссс…” Едва слышное дыхание. Непонятно, кто это. Затылок сверлит чей-то взгляд; страшно хочется обернуться. Обернись, командует тело. Обернись и покончи со всем этим… “Ссссссдеееессссссссь…” Добрался. Три шага длились целую жизнь. Но прежде, чем воин протянул руку, дверь напротив с грохотом распахнулась; посиневшая, покрытая следами укусов каких-то мелких тварей, подняв на него остекленевшие глаза, перед ним стояла и довольно усмехалась… Кто? Ривллим проснулся от собственного вопля. Он вскочил, едва не полетев кубарем; жар то накатывал на него, то проходил прочь. Одежда взмокла, взмокла совершенно, хоть выжимай. Воды, подумал он, прислушиваясь к дробному стуку собственных зубов. Поднялся на ватных ногах и едва не вскрикнул вновь: с дальней стороны комнаты навстречу шагнул высокий, клубящийся и дрожащий силуэт. Зеркало. Ривллим взглянул на собственное отражение и поспешно отвёл взгляд. Начинало казаться, что черты лица отражения идут волнами, время от времени напоминая то полуобъеденное тело, что стояло по ту сторону двери. Чьё это было тело? Ривллим не мог вспомнить, хотя твёрдо знал, что не так давно помнил. Он оступился, схватился за стену и опёрся ладонью о мирно висящий на стене Солнечный Лист. Голоса и шум в голове тут же испарились; осталась только слабая головная боль да ощущение разбитости. И на том спасибо. Воин некоторое время стоял, обеими ладонями держась за ножны, и наслаждался спокойствием. Сходишь с ума, говорил он себе. Моё прошлое со мной, и оно мне мстит. Небо уже светлело и Ривллим различал, сквозь гулкие удары в ушах, звуки музыки, голоса, звон и шаги. Приглушённые. Праздник вот-вот начнётся — вначале горожане уберут город. Очистят улицы от грязи, а помыслы — от скверны; вымоют свои дома, простят друг другу все обиды на переломе лета. После полудня, едва тень на больших солнечных часах начнёт удлиняться, начнётся собственно праздник — ритуалы и представления, пиршества и ярмарка. К вечеру праздник достигнет кульминации… О благосклонная Хранительница! Как можно было забыть?! Сегодня вечером за Он гулко спустился по лестнице, добрался до столовой и там рухнул на стул, едва не ударившись об острый угол. Стоило отнять руки от Листа, как слабое эхо сновидения вернулось. Откуда это? Я должен вспомнить, кого видел во сне, подумал воин отрешённо. Рука поставила перед ним кружку с прохладной, чистой, благословенной родниковой водой. Это настолько обрадовало Ривллима, что он не задумался, откуда она взялась. Некоторое время он пребывал в море блаженства, поместившемся в небольшой потрескавшейся кружке. Поняв, что кошмар растаял, поднял глаза. И увидел спокойно глядящую на него Фиар. Она сменила одежду. Вместо тёмно-зелёного с золотом платья до пят, с широким поясом, на ней было другое, лёгкое, с чёрно-красным узором, спускавшееся чуть ниже колен. Фиар раздобыла где-то сандалии (очень напоминавшие те, что носил Вемкамтамаи). Никакого амулета на её шее не было, а браслеты, конечно же, были и матово светились в полутьме. — Что ты здесь делаешь? — неожиданно озлился Ривллим, вскочив на ноги. — Стою, — спокойно ответила она. В глубине её глаз загорелись красноватые огоньки. — Жду. — Чего именно? — Благодарности, — усмехнулась Фиар, и воин осёкся. Почувствовал, что краснеет. Хорошо ещё, что темно… — Спасибо, — он тяжело опустился на стул и заметил, что Фиар усаживается рядом. — Вода была очень кстати. Откуда ты здесь? — И он ещё упрекает меня в плохих манерах! — возмутилась девушка. — Не помнишь, о чём вчера беседовали? — Я не… — начал Ривллим и вспомнил. Настолько хорошо вспомнил, что оставалось только спрятать глаза подальше. Он действительно согласился — хотя и не сразу — чтобы Фиар остановилась в том же доме. Проще было согласиться, чем придумать достаточно убедительный предлог отказать. Дом достаточно велик: можно жить, почти не замечая друг друга. — Вижу, что вспомнил, — Фиар забрала кружку и удалилась. Вскоре вернулась и поставила её перед воином. Тот наклонил голову — вода. Да. Отлично. — Я думала, тебя там убивают, — проговорила девушка вполголоса. — Приснилось что-нибудь? — Да, — ответил воин неохотно. Говорить о своих сновидениях можно только с теми, кому безоговорочно доверяешь. Но у него почти не оставалось сил сопротивляться. — Началось возле Башен. С каждой ночью всё хуже. Фиар извлекла зелёную веточку и вопросительно взглянула на Ривллима. — Не поможет, — махнул он рукой. — Отыскалось одно средство, но… — он махнул рукой. — Какое? — поинтересовалась Фиар, придвигаясь поближе. — Меч, — Ривллим осознал , что совсем проснулся. О боги, ещё этот праздник! — Я прикоснулся к нему, и кошмар… начал проходить. Фиар хмыкнула. — Спишь, значит, в обнимку с мечом. Помнишь, что снилось? — Помню, — признался Ривллим, испытывая всё большее беспокойство. — А ты не помнишь? — Мне не снятся сны, — произнесла Фиар, откидывая голову. — Никогда. — Счастливая, — проворчал воин и допил остатки воды. — Наступает Оль-Алиор. Чем будешь заниматься? Фиар долгое время глядела ему в глаза, после чего улыбнулась. — Нет, — Оль-Алиор открыт для всех. — Знаю, — девушка встала и сладко потянулась. — Но это ничего не меняет. Да и зачем искать тебя, И поднялась к себе в комнату, оставив Ривллима раздумывать над последними словами. Что тот и делал… некоторое время. Стоило ему сесть в кресло — старое, скрипучее, но удобное — как усталость взяла своё. Он задремал и проснулся по привычке, едва лишь солнце поднялось из-за кромки леса. Никаких снов ему не снилось. Он приготовил завтрак… но есть не хотелось. Совершенно. Настроение таинственным образом изменилось. Он ощущал себя бодрым и готовым на те невероятные усилия, которых требовал от А я знаю, где мне спрятаться, подумал воин. Рядом с Камнем, если спуститься во впадину, со всех сторон окружённую лесом, есть небольшое озеро. Буду сидеть там на берегу и смотреть на два отражающихся в воде серпика… Он вздрогнул. Два серпика. Проклятие, что-то вертелось в голове, вчера, совсем близко! Но воспоминания было уже не догнать; он махнул на всё это рукой и, приготовив побольше кипятка, принялся приводить дом в порядок. В соответствии с обычаем. В комнату Фиар стучаться не стал: пусть спит. Покончив с пылью и лёгким беспорядком, Ривллим занялся собой. Вот здесь было , на что тратить усилия… За семь дней щетина сделала его похожим на разбойника с большой дороги. Впрочем, и это оказалось не самым страшным испытанием. Он поднялся ненадолго к себе, пристегнул оба меча (теперь долго не носить мирной одежды), надел лёгкую походную куртку… Готов. В кармане было достаточно монет, чтобы как следует повеселиться… Впрочем, сегодня ему всё предложат бесплатно. Ривллим уже взялся за ручку двери, когда услышал за спиной слабый шорох. Оглянувшись, он увидел спускающуюся по лестнице Фиар. Глаза её были сонными. Она долгое время стояла напротив, молча глядя ему в глаза. После чего прикоснулась горячей ладонью к его запястью и произнесла: — — Дверь бесшумно затворилась за его спиной. |
||
|