"Нет прощения!" - читать интересную книгу автора (Славнейшева Ольга)

РИЧИ ТОКАДА — 5

Я открыл глаза и увидел, что лежу в модуляторном кресле. Я был подключен к аппарату жизнеобеспечения, из обеих рук тянулась пластмассовая паутина многочисленных капельниц. В моей гортани присутствовало инородное тело, и я с ужасом понял, что это — трубка аппарата искусственного дыхания. Я замычал, замотал головой, пытаясь от нее освободиться. Я боялся вытащить трубку самостоятельно, но позвать на помощь тоже не мог. В комнату вбежало несколько врачей, и они избавили меня от этой проблемы. Я закашлялся, жадно глотая воздух.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил один из врачей, самый старый, с длинным горбатым носом. Остальные столпились в изголовье и проверяли данные консоли, быстро переговариваясь между собой на непонятном мне языке.

— Отвратительно, — проговорил я. У меня во рту скопилась мерзкая горечь, но чтобы ее сплюнуть, не было слюны.

— Это хорошо, — улыбнулся старый эскулап. Он протянул мне пластиковую банку с соломинкой и дал напиться.

— Где я? — я понимал, что это — банальный вопрос, но не задать его не мог.

— У друзей. — Этот ответ я так же ожидал услышать. — И ты будешь делать то, что скажу тебе я. Я читал твои характеристики. Ты подходишь нам. Лаки неплохо подготовил тебя.

— Кому это — вам? — не понял я.

— Ты пролежишь под этим аппаратом столько, сколько нужно. Это тебе ясно, Ричи Токада?

Я хотел было ответить, да только старый врач с омерзительной ухмылкой вогнал дыхательную трубку обратно. Я дернулся пару раз, но в мою кровь потекли сонные капли, зазвенело в ушах и все стало совершенно неважным.

Сон под препаратами не подпустил даже близко Доброго Героя, и я прекрасно отдохнул от своего ночного кошмара. Когда я проснулся, я был свободен от всяческих трубок. Я лежал в удобной кровати на боку, подтянув правую ногу к груди, как обычно спал у себя дома. Мне очень хотелось есть. Я заставил себя встать и прошелся по комнате. К зеркалу я приближался кругами, опасаясь того, что мог там увидеть — ведь я понятия не имел о том, как выгляжу. Я долго разглядывал собственное отражение. Мои волосы успели отрасти на пару сантиметров, кое-где в них поблескивала седина. Так… Черты лица стали жестче. Больше всего меня поразил собственный взгляд, даже бросило в дрожь. Благодушная маска барыги исчезла, за отражающей гранью было лишь худощавое лицо с черными холодными глазами самурая. Лицо Доброго Героя.

А потом Добрый Герой улыбнулся мне своей дьявольской улыбкой.

Моя новая одежда лежала стопкой рядом с кроватью, и мне понравилось, что вся она была черного цвета. Я быстро оделся, попробовал пройтись по комнате колесом, но грохнулся на задницу. Очевидно, я слишком долго пролежал в модуляторном кресле. За окном начинались снежные склоны гор, но это вовсе не значило, что сейчас зима. А еще рядом не было Лаки Страйка, и это начинало нервировать меня, ведь я понятия не имел, где нахожусь, и что они со мной сделают.

Скорее всего, они следили за мной, ведь стоило мне одеться, как в комнату тут же вошел парень примерно моего возраста, одетый так же, как и я, во все черное.

— Привет, — улыбнулся он с порога. — Я — Скрэмпи. А ты — Ричи, верно?

— А где Лаки? — тут же спросил я. Он пожал плечами.

— Страйк может быть где угодно. Может, на склоне, может — в спортзале…

— Может, ты объяснишь мне, где я нахожусь? — оборвал его я.

— На Базе, — ответил он. — На горнолыжном курорте. На лыжах ездишь?

— Нет.

— А на санках?

Его улыбка начинала меня раздражать.

— На КАКОЙ Базе? — спросил я у него.

— На нашей, — снова улыбнулся Скрэмпи. — И кое-кто хочет побеседовать с тобой.

— Пошли. — Я встал и подошел к двери. Он, не переставая улыбаться, вышел следом за мной. Мы поднялись на следующий этаж. В коридорах было полно людей, и это нервировало меня. Мы остановились напротив двери с надписью «Инструктор по коньковому ходу», и Скрэмпи открыл ее. Я увидел синюю пелену силовой защиты, за которой смутно угадывались очертания помещения. Поле исчезло с непередаваемым космическим звуком, и эмпи в горнолыжных очках повернулся к нам, выключив консоль.

— Проходите, — попросил он.

— Шеф, мне надо кое-что перепроверить, — сказал ему Скрэмпи. — Я пойду.

— Иди. Ричи, проходи, присаживайся… — он подождал, пока я выберу кресло, и продолжал:

— Меня зовут Трайтор.

— Токада. — Мы пожали друг другу руки.

— Сейчас я все объясню тебе. — Он прошелся туда-сюда, заложив за спину руки. Он совершенно не внушал опасений, даже наоборот. На вид ему было лет тридцать, средний рост компенсировался прекрасно развитой мускулатурой, которая угадывалась даже под просторной спортивной одеждой. Только вместо лыжных на нем были ботинки армейского образца.

— Наша организация называется «Экотерра», — сказал Трайтор, останавливаясь напротив меня. — Это значит «Чистая Земля». Земля без людей. Земля, принадлежащая эмпи. Все, что мы делаем, мы делаем ради выживания нашего вида. — Он помолчал, подчеркивая важность последней фразы.

Я был полностью сбит с толку. Слово «Экотерра» значило для меня совсем другое. Признаться, в тот момент я разозлился на Лаки довольно сильно. Мне даже показалось, что он подставил меня. Но это быстро прошло.

— Ты принадлежишь «Экотерре», ты носишь символ организации на своей груди. — Его голос успокаивал. — Мне нужно твое согласие работать с нами, вот и все.

— А если я откажусь? — тут же поинтересовался я.

Он усмехнулся. Резко изменился окружающий фон. Трайтор, без сомнения, был Высшим. Я решил, что мы будем с ним общаться на равных, если он увидит мою ментальную мощь, и совершил одну из тех ошибок, которые меняют судьбу.

Поле лежало передо мной, покорное нашей с Добрым Героем воле, а сила действительно переполняла все мое существо. Я сконцентрировался, и окно за моей спиной обрушилось кучей осколков. С улицы донеслись встревоженные крики. Трайтор приподнял левую бровь.

— Очень хорошо. Федералы проглядели тебя. Пять баллов.

Он засмеялся. Он вовсе не выглядел испуганным.

— Таких, как ты, единицы. — Он снова встал и начал прохаживаться передо мной. Я ожидал несколько другой реакции и слегка обалдел.

— Они не смогли раскрыть твой потенциал из-за своих примитивных технологий. Система — это не всегда хорошо, Ричи. А второго шанса у них уже не будет.

«Теперь ты мой», — услышал я.

— Если ты согласишься, я «наверну» тебя по полной программе. Я сделаю из тебя самое опасное существо на планете. За это ты будешь выполнять все мои приказы. Видишь, я ничего не скрываю от тебя. Но! Все приказы, которые ты получишь от меня, будут направлены исключительно на выживание нашего вида. Сейчас — самый пик незримой войны, которая идет уже давно. Потери «Экотерры» невосполнимы… Лаки рассказывал тебе про своих друзей из «Нет Прощения!»?

— Нет… — ошарашено ответил я.

— Они были его лучшими друзьями. Они погибли, выполняя мой приказ. Ради нашего вида, Ричи…

Он замолчал. У меня на языке вертелся каверзный вопрос, а что же сделал ради нашего вида сам Трайтор. Он прочитал мои мысли и снял очки. У него не было глаз. Лишь два спекшихся шрама. Меня замутило. Он надел очки, наклонился к моему лицу.

— Когда я мог, я участвовал во всех серьезных акциях. Теперь, как видишь, это прекрасное время прошло. Твой друг Лаки Страйк работает на «Экотерру» всю свою жизнь, и ничего… У тебя так и так нет выбора, тебе просто некуда идти. Ты согласен?

— Да, — неожиданно вырвалось у меня, хотя я и не собирался этого говорить. Откуда-то из темного угла материализовался старый доктор со шприцем в руке.

— В чем дело? — насторожился я.

— У нас очень мало времени, Ричи, — вздохнул Трайтор. — Когда федералы запустят над Единицей силовой купол, все будет кончено. Ты должен войти в разработку прямо сейчас.

— Или умереть?

— Или умереть. Я не отдам тебя федералам, я убью тебя сам, без допросов, без мучений, без КПТ и «Двойной смерти». Хочешь?

Я промолчал, и доктор дотронулся до моей руки, закатывая ткань рукава. Я почувствовал удар животного страха.

— Успокойся, — Трайтор поставил стул напротив моего кресла, присел, и я снова увидел собственное отражение в его горнолыжных окнах.

— Это не страшно. И не очень больно. Просто ты станешь тем, кем тебе предназначено быть.

Я глядел в глаза себе самому, но видел глаза Доброго Героя. А Добрый Герой был весьма не против стать самим собой.

— Я согласен, — повторил я. Трайтор улыбнулся.

— Отлично. Доктор Штульман, прошу вас.

Старый врач аккуратно воткнул иглу в мою руку. В это мгновение открылась дверь, и по ту сторону силовой защиты я разглядел силуэт Страйка. Трайтор каким-то образом проследил мой взгляд.

— А вот и Лаки. Штульман, уже все?

— Можете впускать, — ответил тот, надевая на иглу колпачок. Трайтор подошел к консоли и нажал на кнопку. Лаки ворвался в комнату.

— Что здесь происходит? — быстро спросил он.

— Я только что завербовал его, — улыбнулся Трайтор. — Договор подписан кровью, его душа теперь моя.

У меня в глазах начинало двоиться, в ушах звенело, и мне казалось, что однажды я уже испытывал нечто подобное.

— Он предлагал тебе смерть? — спросил у меня Лаки.

— Кажется, да… — ответил я.

— Ты должен был согласиться! — он резко развернулся, и, распахнув пинком дверь, закатал с ноги какому-то парню, шедшему по коридору.

Дверь закрылась. Хлынул синий поток защиты. Слюна приобрела привкус железа. Я почему-то вспомнил, что очень давно не писал никаких стихов, а потом мир схлопнулся и окончательно погас.

Когда я проснулся, я был опустошен настолько, что мне было все равно, жив я или нет. Наверное, так себя чувствуют те, у кого забрали душу. Я помню, что меня швыряло из состояния смерти, когда ты видишь ясный свет Бардо, в состояние последних секунд жизни, и обратно, но я тут же все забыл, стоило мне просто уснуть летаргическим сном без каких-либо сновидений. Потом я открыл глаза и увидел Страйка. Он грустно глядел на меня. Холодная ирония его взгляда куда-то исчезла.

Кажется, ему было искренне жаль меня, но вряд ли из-за моего плохого самочувствия. Здесь было что-то еще.

— Ты идиот, — сказал он мне, когда я, наконец, сфокусировал на нем взгляд. — Но я искренне рад, что ты все еще не понимаешь, насколько.

— Насколько? — попробовал уточнить я. Он прочитал этот вопрос по губам, а может, просто догадался о смысле практически не озвученной фразы.

— На все сто! — заорал неожиданно Страйк. — Поздравляю! Знаешь, что? Ты — психосоматический дебил!.. — он запрокинул лицо к потолку и захохотал с подвываниями. Потом снова поглядел на меня.

— О, Темный Папа… Какое счастье, что у меня никогда не было такого выбора! Я никогда не простил бы себе, если бы выбрал жизнь!

— Что ты хочешь этим сказать? — промычал я. Он хохотал до слез над моим произношением.

— Ричи, скажи что-нибудь еще, — попросил он, наконец.

Я попробовал смеяться, но горло перехватило волной судороги. Он подложил мне под голову еще несколько подушек и снова уселся напротив.

— Хочешь, я буду тебя развлекать? — предложил он.

— Каким образом? — промямлил я.

— Лучше замолчи, потому что я все равно ничего не понимаю.

— Это от того, что ты — тупорылая козлина.

— Ты еще долго не сможешь членораздельно общаться. Ты первый раз в разработке, правда? Ты девственник, да?

— Мне не нравятся подобные категории сравнения.

— Знаешь, когда меня впервые накрыло так, как тебя, я не мог разговаривать целую неделю. Экстра потешался надо мной, вместе с Эрлигом, конечно же, и Трайтору пришлось запереть меня в изоляторе. Я все понимал, но когда начинал говорить… — он хохотнул. — Но у меня никогда не было выбора. Трайтор поставил меня под контроль слишком рано, как только вскрыл мое досье…

…Я всегда ненавидел его за то, что он делал. И всегда мечтал его за это убить. И Экстра, и Эрлиг, и Найк, и все, кого я знал, тоже этого хотели. Вышло, конечно же, наоборот. Но иначе не могло и быть, ведь Трайтор — это Трайтор… Ошибка Программы. Он — гений. Кстати, Эрлигу никогда не нравилось это слово, но Трайтор — именно гений. Не знаю, кому удалось создать такое чудовище…

…Знаешь, Экстра спросил у меня когда-то, что останется у эмпи, если у него все отнять, но тогда я не знал, а сейчас — знаю, что останется отрешенность. Но ее удастся сохранить только в эпицентре безумия. Попробуй сойти с ума, и тебе станет гораздо легче…

…Просто потеряв все, мы наткнулись на скрытые внутренние резервы. Так бывает, если выпустить из бассейна всю воду. Все лишнее уходит… Если, конечно, вода в бассейне — это лишнее…

Смешно, правда?..

…Я поступил с тобой нечестно. Я эмпировал тебя сразу же, как только пришел в ваш долбанный лицей, но у меня не было другого выбора. Я должен был вернуться на Базу, любой ценой. Мы всегда сюда возвращаемся, раз за разом, если есть такая возможность. Это — наше проклятие. Извини, что не рассказал тебе этого раньше. Мы с тобой — просто боевые клоны, Ричи, что бы они нам ни говорили про наши уникальные способности. Мы — оружие. Живое оружие, которое чувствует боль, и все равно продолжает убивать…

Модуляторный шлем был подключен к консоли. Трайтор сказал, что когда меня погрузят в гипноз, на экране будет то, что я вспомню. Все будет разложено по полочкам, вплоть до уровня гормонов в крови. Технология у этих повстанцев была на высоте.

— К «Подавлению» ты уже привык, — заметил Штульман, берясь рукой за шлем и наклоняя его к моему лицу, все ближе и ближе. — Больно тебе не будет, обещаю, так что можешь расслабиться. «Подавление» необходимо, иначе ты подсознательно сможешь отбирать для нас то, что нам стоит смотреть, и чего не стоит, а это уже лишнее. У вас, эмпи, очень сильная воля, а в данном случае это, скорее, минус… Ну что, ты готов?

— Да, — сказал я.

Меня пристегнули к подлокотникам кресла и принялись облеплять разными датчиками. Вслед за этим прикатили несколько капельниц. Эти приготовления внушали мне тревогу. Я видел, как на консоли бьется мое сердце — до красного сектора не хватало совсем чуть-чуть.

— Не бойся, — попросил Трайтор. — Все будет хорошо.

Штульман протянул руку с медицинским пистолетом и выстрелил мне в шею.

Больно, конечно же, было, но совсем недолго, пока не изменилось восприятие. Я увидел, как шлем надвигается на мое лицо. Перед глазами поплыли живые картинки. Это была настройка.

Сначала шли самые простые образы. Мое подсознание выхватывало какие-то повседневные мелочи и фокусировалось на них, и тогда я начинал чувствовать то же, что и в тот момент, когда все это происходило.

Темп перехода ускорился, я погружался в воспоминания все глубже и глубже. Я осознавал себя в трехмерной реальности, запах мокрого снега на железной крыше становился все отчетливей. И вот я поднял взгляд, чтобы встретиться глазами с Дарэком Хаттли, своим конкурентом.

— Ты — труп, — сообщил Дарэк. Меня бросило в жар, несмотря на пронизывающий зимний ветер. Далеко внизу качались кроны деревьев, несколько ворон играли в «царя горы» на спутниковой антенне соседнего корпуса. Поле вокруг трещало и рвалось, давление в ушах стремительно нарастало, а сердце стучало где-то в горле. Друзья Дарэка кричали ему:

— Убей! Убей!.. — и теперь я понимаю, что им было просто интересно посмотреть, сможет ли Дарэк убить эмпи или нет, но тогда от этих криков мне хотелось реветь.

Я закрыл глаза, забывая о том, что подо мной — скат и несколько этажей высоты, я полностью открылся собственной смерти, и неожиданно поле стало моим. Я почувствовал силу, растворенную в воздухе, эфир, наполненный жизнью, все это стало откровением, потому что я вдруг понял, кто я такой.

А потом я заставил Дарэка упасть.

Мою память продернуло на ускоренной перемотке, и я увидел розовые стены коридора. Несколько федеральных копов вели меня под конвоем по незнакомому месту, и все вокруг было розовым, а окон не было вообще. Длительное путешествие, изматывающее своей неопределенностью, завершилось в круглом кабинете с широким, во всю стену, окном, и когда дверь за моей спиной закрылась, я увидел, что это окно замкнулось в кольцо. Потолка здесь не было вообще, а было звездное небо, неприятно контрастирующее с ослепительным днем вокруг меня. Единственное модуляторное кресло стояло посередине, и меня усадили в него, прищелкнув металлическими наручниками. Несколько Высших спорили неподалеку. Я прислушался и понял, что они не могут прийти к общему знаменателю. Речь шла о постоянных ограничениях на взаимодействие полем, они бесконечно сожалели, что просмотрели редчайшую специализацию, но так как я убил эмпи намеренно, ничего поделать уже не могли. Им предстояло применить ко мне Подавление класса «А», чтобы лишить способностей к взаимодействию навсегда. Потом один из Высших выстрелил мне в шею инъекцией, а еще один сказал:

— Посмотри вверх.

Я поглядел на потолок. Звезды уже начинали кружиться, затягивая в водоворот сияющей плазмы. Созвездия складывались в программные знаки, огненные письмена покрывали небесный свод. Меня тащило прочь из собственного тела. Я сопротивлялся, как мог, но вспышки белого света лупили по мне до тех пор, пока Трайтор не вырвал меня обратно, прежде, чем я успел умереть. Он выглядел растерянным. Штульман вытирал взмокшее лицо носовым платком.

— Мы могли бы подключить его к аппарату… — неуверенно проговорил он.

— Мы потеряем его разум, — возразил Трайтор. — Эти блоки можно убрать только вместе с разумом. Такими методами нам никогда не переподчинить его.

— И что ты предлагаешь? — сварливо поинтересовался Штульман. — Как ты будешь с ним работать? Мы можем вытащить федеральную программу, ступень за ступенью, это даст нам возможность использовать подобные технологии в будущем… Это — совершенно уникальная программа контроля, я никогда не сталкивался с подобными вещами! Он не последний генератор на планете, рано или поздно…

— Время, — напомнил Трайтор. — Для этого всего нужно время.

Штульман тяжело вздохнул.

— Придется ее ломать, — сказал ему Трайтор. — А чтобы ломать программу, нам нужен хакер.

— Что?! — задохнулся врач. — Хакер?!

Трайтор засмеялся.

— Я даже знаю, кто способен на такое.

— Хакер?! — не переставал верещать Штульман. Их голоса постепенно отодвигались все дальше и дальше, затихая в лабиринте коридоров, и так же медленно наступала абсолютная тишина.

Я лежал на кровати, не имея желания и сил встать и хоть что-то сделать. Я лежал уже вторые сутки, и мне на все было насрать. Депрессия, оглушающая, как удар кувалды, обрушилась на меня вместе с программами, тренингами и тестами, ее влили мне в вены через прозрачные трубки, ее загрузили мне в голову вместе с двадцать пятым кадром.

Трайтор распахнул дверь и вошел в комнату. Его очки нацелились прямо на меня.

Следом за ним появился Лаки.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Трайтор.

— Странно, — глухо ответил я.

— Голова не болит?

Я промолчал. Голова болела ужасно.

— Это потом пройдет, — услышал я голос Лаки. — Это со всеми так.

— Верно, — подтвердил Трайтор. Он заставил меня снять рубашку и снова лечь на кровать, после чего достал из кармана непонятный прибор, приложил к моей груди и нажал на кнопку. Меня встряхнуло, как от удара шокера. В глазах зарябило, а потом неожиданно все прошло, вместе с головной болью.

— Слишком интенсивный курс, — пояснил Трайтор.

— Его не перекинет? — спросил Лаки.

— Пока что нет… Страйк, шел бы ты отсюда, а? Ну что ты пришел?

Лаки пропустил его слова мимо ушей. Он присел на стул рядом со мной.

— Что, депрессия?

Я пожал плечами.

— Я не знаю. Мне ничего не хочется.

— Тебе от этого плохо?

— Лаки, я тебя умоляю, — сказал Трайтор. — Иди. Займись чем-нибудь.

— Иногда я забываю, кто я такой, — продолжал я. — Я просто не знаю, что было, а что — нет. Эти программы сводят меня с ума.

Лаки искоса поглядел на Трайтора.

— Я все хотел спросить у тебя, и все никак не получалось, — голос Страйка был слишком спокойным, и это насторожило меня. Я вгляделся в его лицо. Кажется, он балансировал на грани срыва.

— Спросишь потом, — потребовал Трайтор, начиная злиться.

— Перезагрузка программируется, да? — Лаки встал, шагнул к нему и развернул к себе за плечо. — Да?

— Нет! — отрезал Трайтор.

— Ты лжешь! — я понял, что Лаки вот-вот сорвется, и быстро огляделся в поисках любого оружия. Ничего не было.

— Если бы у меня был хоть один шанс… Хотя бы один… Слышишь? Хотя бы один!

— Давай не будем об этом, — попросил Трайтор.

— Что, дела минувших дней, да? Ты уже забыл об этом? У тебя теперь новая игрушка, — он кивнул на меня. — Сломалась одна, так ты достал себе другую!

— Ты бредишь, — Трайтор тяжело вздохнул. — Ну почему тебе ничего не объяснить? Почему ты такой упрямый? Хочешь, я сделаю так, что ты никогда больше не вспомнишь про нее?

— Перезагрузка программируется? — повторил Лаки.

— Нет.

— Неправда!

— Не начинай сначала!

Я не понимал ни единого слова из их разговора, но фон стремительно накалялся. Лаки ударил Трайтора. Тот остался стоять. Лаки ударил его еще раз.

— Не зли меня, — попросил тот. — Я не виноват в твоих проблемах. Я не хотел ее смерти.

— Тебе было все равно.

— Это разговор ни о чем. — Трайтор тяжело вздохнул, повернулся, чтобы уйти, и Лаки все-таки кинулся на него. Я не понял, что произошло, Трайтор не сделал ни одного движения, но Страйк рухнул на пол, как падает дерево — одновременно, по всей длине, бамс! — и все… Только вихрь эфира вышиб из меня остатки воздуха.

— Достаточно, — попросил Трайтор. — Эти стычки не нужны ни мне, ни тебе. Реальность — это тест.

Лаки захрипел, и я догадался, что он смеется. Он перевернулся на спину, даже не пытаясь встать, просто смотрел на Трайтора снизу вверх и смеялся.

— А если я скажу тебе, что этого ничего не было? — спросил Трайтор. — Ни Эль, ни Экстры, ни Эрлига, ни даже Найка? Оглянись. Где они? Ты их видишь? Ты вообще уверен, что они были? Ты можешь быть хоть в чем-то уверен, Лаки? Где заканчивается реальность и начинаешься ты?

— А ты реален? — спросил Страйк, усаживаясь и сплевывая на пол.

— А я реален. Я твой бог. Твой создатель. Ты уже повис в паутине программ, тебе из нее не вырваться. — Трайтор присел перед ним на корточки, заглянул в глаза своими очками.

— Тогда какая мне разница, умру я сейчас, или… — Лаки замолчал и как-то странно поглядел на Трайтора. Странно, потому что я не помню, чтобы у Лаки было такое выражение лица когда-нибудь раньше.

Шеф вздохнул.

— Ты этого не сделаешь… — беспомощно проговорил Лаки.

— Что, черт возьми, происходит? — не выдержал я. — Эй!

— Вы оба не сможете умереть, пока я не захочу этого, — объяснил Трайтор, вставая. В его голосе звучало сочувствие. — Вы оба стоите, как этот долбанный купол!

— В смысле, не сможем? — не понял я.

— Хорошо, Трайтор, — хрипло сказал Лаки. — Будь ты проклят. Надеюсь, в Аду все будет иначе.

— Что он хотел сказать этим? — спросил я у Страйка, когда Трайтор ушел. Лаки отрешенно глядел в никуда. Я подождал несколько минут и повторил вопрос.

— Вскрой вены, Ричи, — бросил он, не поворачиваясь.

Я встал и пошел в санблок. Лезвие, которым брился Страйк, лежало на полочке. Я взял его, и, ни секунды не сомневаясь, вскрыл левую руку. Я распорол вены вдоль, кровь ударила фонтаном в кафельную стену. Я ни о чем не думал, мне хотелось зареветь. Я считал Страйка предателем. Я был совершенно один. Я закрыл глаза и ждал, что Лаки придет извиняться, но его не было.

Смерти не было тоже. Я ожидал увидеть ванну, полную крови, но вместо этого увидел, как закрываются вены, как сползается и заживает плоть, убирая чудовищную рану навсегда. Я был настолько ошарашен, что пропустил момент, когда появился Лаки.

— Ты что-нибудь слышал про нанотехнологии? — мрачно спросил он. — Про крошечные такие механизмы, которые ползают внутри тебя, которые только и ждут, пока ты разрежешь свои долбанные вены, мать их!.. Извини.

Я понял, за что он извиняется на самом деле. За то, что меня превратили в боевого зомби.

— Пустяки, — улыбнулся я.

— Я знал, что ты так скажешь. Ладно, идем.

Я встал, но ноги подкосились, Лаки едва успел меня подхватить. Я наконец-то заплакал. Это было слишком. Мне стало страшно. Наномашины жили внутри меня. Кто я теперь? Робот? На сколько процентов я состою из железа? И вообще, у меня в голове что-то осталось, кроме программ?

— Ричи, это и есть реальность. — Лаки сгрузил меня на кровать.

— Эти штуки внутри меня, они тоже подчиняются Трайтору? — выдавил я.

— Как и весь мир, — ответил он.

Я поглядел на него и расхохотался. Он взял мое запястье, проверил пульс.

— Сердце работает… в заданном режиме, да? — спросил я сквозь истеричный смех.

— Твоя жизнь не утратила смысла? — поинтересовался Лаки.

— Утратила на хрен!..

— Поговорим, когда ты успокоишься, — он хотел встать, но я вцепился в него, сейчас для меня был реален лишь он. Я боялся. Я давно уже боялся пластмассовых трубок дыхательного аппарата, я боялся имплантированных зубов и искусственных волос, эти фобии преследовали меня с детства. А теперь я узнал, что все это — ерунда по сравнению с тем, что живет, именно ЖИВЕТ внутри моего тела. Страйка вряд ли мучили подобные глупости. Его проблема была в другом. Он безумно хотел умереть, но ему подарили бессмертие.

— Ты действительно веришь в Ад? — спросил я.

— Да. Верю, — ответил Лаки. — Особенно теперь, когда нам изменили стандарты тела.