"Вальсирующие, или Похождения чудаков" - читать интересную книгу автора (Блие Бертран)III– Откуда взялась эта деваха? С ней можно делать что хочешь, ей плевать. Она не царапается и не кусается. Раздевается и спокойно так ждет, считая мух на потолке. Разрази ее душу! Ни крика, ни слезинки. Ничего ее не волнует!.. И это баба? Все равно что кукла. Да еще у нее сисек нет. Интеллигентка!.. Вот какими словами встретил нас Карно, когда мы добрались до его халупы. Мы только открыли дверь, даже не присели, не закурили, как этот мудак начал на нас орать. Да совершенно искренно! От всего сердца. И так и эдак обзывал, разве что не жмуриками. – Ну чего разошелся? – говорит девица, не поднимая глаз. – Разве ты не получил чего хотел? Чего кобенишься? Чем ты недоволен? Ей-богу, создавалось впечатление, что она издевается. Развалившись голой на походной кровати с несвежей простыней, она полировала свои ногти, демонстрируя полную беззаботность. Нет, не то. Скорее, безразличие человека, которому на все наплевать. У нее в ногах с видом довольного гуляки лежала немецкая овчарка. Высунув язык, она коротко дышала. – А ну пошевеливайся! – говорю девице. – Моему корешу надо отдохнуть. Бедняга Пьеро… Он был не в лучшей форме. Рухнув при входе на здоровенную канистру, он был бледен, щеки ввалились, под глазами синяки. Не украшала его и щетина на подбородке. Он с отсутствующим видом рассматривал деваху. Не торопясь та встает, пересекает комнату, подбирает разбросанные на покрышках вещички и с полным равнодушием к окружающим, словно никого кругом нет, начинает одеваться. Беру Пьеро за руку и укладываю на постель, подложив под голову подушку. Только после этого оборачиваюсь к Карно. Краем глаза я уже давно заметил, что он как-то странно поглядывает вокруг. Гнев его прошел, он даже позабыл о своих жалобах и переживаниях, ну обо всем таком. Теперь, увидев брюки в крови, он думал только, в какое дерьмо вляпался по нашей вине. Не мог оторваться от них. Его страх нарастал с каждой минутой. Это было четко видно по его глазам, которые становились все более круглыми, по раскрытой от удивления пасти. – Откуда кровь? – наконец выдавливает он слабым голосом. – Обычная кровь, – объясняю, – группа «А», резус положительный. Ты ничего не видел! – Ясно, не видел. Но мне это не нравится. И обрушивается на нас с новой силой. – Вам надо скорее смыться. Я не хочу иметь неприятности с фараонами. – Ты прав, Карно, ты прав… Хлебнув бурды, которую он держал в дорожной фляге, я снова пытаюсь его унять. – Ты не думай, мы никого не убивали. Просто взяли напрокат тачку и попались одному придурку, приятелю мадам. Веки Пьеро закрылись сами собой. Бессонная ночь, операция, страх и укол были уж слишком большим испытанием для его нежного сердца. Он закрыл свою лавочку. Даже голая девка больше не интересовала его. Та же, сука, как нарочно, медленно одевалась и тщательно причесывалась. А затем с полным бесстыдством натянула свои высокие сапоги и черный свитер. Мне было неприятно на все это смотреть. Здорово неприятно и как-то неловко рассматривать ее треугольник. Зная, что Карно следит за мной, я не смел поднять на него глаза. Как же было ему не потешаться над моим смущенным видом. Тем более что я уже не отрывал глаз от ее вздутого лобка и выглядел ну заправской целочкой. В конце концов она натянула свою короткую юбку, ничего не надев под нее. – Вы только поглядите на эту шлюху, – с отвращением произнес Карно. – У нее даже трусов нет. А та поднимает свою меховую шубку и спрашивает, может ли она наконец уйти. – Почему у тебя нет трусов? Это неожиданно спрашивает Пьеро. Чтобы задать вопрос, он открыл один глаз. Девица вздыхает и просит отпустить ее. Ей, мол, все обрыдло. Нам тоже все обрыдло. – А ты не торопись, – говорю. – С тобой мы еще не разобрались. – Отвечай на мой вопрос! – орет Пьеро, внезапно выпрямившись на своем ложе. – Не вставай, – говорю ему. – Не дури. Тебе надо отдохнуть. Он не желает ничего слушать. И в ярости вскакивает. – Вот! Смотри, что наделал твой дружок! – показывает он, начиная отдирать пластырь, прикрывающий пах. Я пытаюсь его усадить, уложить. Ничего не выходит. Он требует, чтобы от него отстали, и орет все громче и громче. – А если у меня он больше не встанет? Никогда! Пусть эта шлюха смотрит! Нет никаких сил его унять. – Перестань орать, – говорю. – У тебя там все в порядке. И тут голос подает деваха: – Да при чем тут я, черт возьми! Не я же стреляла! Мне было начхать, что у него сперли «ДС»! – Кто этот мужик? – Мой хозяин. – Ты с ним спишь? – Уверяю вас, без всякого удовольствия… – Поэтому ты ничего не носишь под юбкой? – Конечно! Он хочет, чтобы я всегда так ходила. Даже по улице. Это его возбуждает. – Какая падла!.. Та пожимает плечами, будто ей наплевать. Как и на все прочее. Пьеро утих. Размахивая руками, он разбередил рану и теперь, сжав зубы, держался за бедро. Спрашиваю у девахи, чем она занимается в жизни. – Мою голову клиентам, – отвечает. – У этого типа? – Ну да! Сами видели, какой у него салон! Вы же стояли рядом! Такое впечатление, что она говорит с полным ртом. Что у нее в горле что-то застряло. Представляю, как она орудует шампунем, намыливая головы пахучей пеной. – Я хотела бы вернуться домой, – говорит, – поспать хоть часок перед работой. На что Пьеро говорит «нет». И это «нет» падает, как нож гильотины. Мы с Карно смотрим на него, ничего не понимая. С чего это Пьеро так завелся? Теперь у него вид одержимого навязчивой идеей человека, который ни о чем другом уже думать не может. Видя, как он сияет, я начинаю догадываться, что он задумал. Как воскресший, словно обретя новые силы, тот бегом пересекает помещение. Чуть-чуть прихрамывая, как бы давая понять, что не забыл о своей ране. С гримасами от боли покончено. С загадочным видом останавливается в дверях и оборачивается к нам, будто к своим апостолам. «Следуйте за мной», – говорит. И направляется к выходу, словно инвалид, лишенный костылей. Бросаюсь помочь ему спуститься по лесенке с узкими ступенями. Карно топает за мной. «Ее можно оставить одну?» – спрашиваю я, кивая на девчонку. «С Ринго нет проблем», – осклабившись, отвечает тот. Ринго – это немецкая овчарка. Под ее охрану и оставляем деваху, чтобы не слиняла. Пьеро тащит нас через гараж. Заинтригованные, следуем за ним. Оберегаю его от новых повреждений. И тут он застывает перед окаянной «ДС». – Догадываетесь, какой подарок мы сделаем парикмахеру? – усмехается он лукаво. – Понятия не имею, – отвечаю ему. – Так слушай. И, впившись рукой мне в плечо, с наслаждением объясняет свой план. – Раз этот мужик так привязан к своей тачке и даже готов пустить в ход револьвер, лишь бы мы не коснулись ее своими грязными лапами, мы, конечно, вернем ее. Не будем свиньями! Оставим где-нибудь на обочине дороги. Фараоны подберут, и тот явится за ней в комиссариат. Там он убедится, что она целехонькая, только немного крови на заднем сиденье, и, посвистывая, отправится домой. Этому мудачку невдомек, что мы поколдовали над его машиной и просто-напросто подпилили тягу. На него приятно смотреть, так он сияет. – Мы подпилим ось, но так, чтобы колесо не сорвалось сразу. Ясно? Однако наступит момент, когда он будет ехать по шоссе, потеряв бдительность, со скоростью сто пятьдесят километров в час, слушая радио и наслаждаясь комфортом. И вдруг – трах! – колесо слетает. Здорово придумано? – Ты прав, – говорю. – Этот подонок того заслуживает. Ты бы присел, старина. А то еще свалишься… Он садится в «ДС» и корчится от смеха. Мне тоже весело. Только Карно не разделяет нашего настроения. Он дрейфит при мысли, что мы застрянем у него надолго. – Вы что, собираетесь это проделать сейчас же? Вам бы лучше смыться. Вот-вот сюда заявятся фараоны! – Пока ты будешь открывать ворота, мы смоемся через другие на «дофине». – А деваха? Что с ней делать? Похищение карается законом. – Мы заберем ее с собой. – А «ДС»? А хранение краденого? Что я скажу полицейским, когда они увидят отъехавший «дофин»? – Что у нас пушка, что мы тебе угрожали, что были готовы на все! – Нет, черт возьми, я не согласен! Сейчас же сваливайте отсюда! Он в панике. Ничего не хочет слушать. Выпрыгивает из трусиков. Тогда я беру его за плечи и внушительно так говорю: – Не дури! Ты теперь повязан с нами. Если нас арестуют, Пьеро и я выложим все, что знаем про некоего Карно и его махинации. Про девушек, которых ему приводят ради машины и которых он заставляет проделывать разные штуки. Мы даже назовем имена несчастных жертв, которые молчали из страха. Фараоны тотчас клюнут. Или считай, что я их не знаю. Мы с Пьеро для них просто мелкая рыбешка. Ну крадем иногда машину то тут, то там, ну стибрили что-то в магазине. Но чтобы насиловать несовершеннолетних, которых здесь запугивают злым псом, такое за нами не водится. Все усек? Тот помалкивает и только изредка кивает или выпучивает глаза. Чтобы он стал совсем послушным, я наношу ему последний удар. – А ту малышку, которой не было пятнадцати лет, ты не забыл? Которую привез араб. Держу пари, эта история особенно не понравится фараонам. – Постой… – Тогда не бзди, старина, и помоги с колесом. В твоих интересах сделать это как можно лучше. – Садись за руль, – говорит. – Закатим машину на яму. Я мог себя поздравить с успешным завершением диалога. Он внес полную ясность в наши отношения. Мы и прежде хорошо понимали друг друга. Карно славно потрудился до нашего отъезда и дал ряд полезных советов. Он очень старался, чтобы мы остались довольны. Где же нам подпилить? Обсуждаю с Карно, и мы вместе ищем подходящее место. Нам бы хотелось, чтобы мужичок с месячишко покатался, прежде чем у него отскочит колесо. Мы животы понадрывали, думая о том, какое у него будет лицо, когда он увидит, что его машина превратилась в трехколесный гроб. Работали мы при свете переноски. Заняло это с часок. Но не сама работа, нет. Большую часть времени мы подыхали от смеха, предаваясь своему творческому труду. Забившись в угол ямы на сиденье от «2СВ», Пьеро наблюдал, как мы трудимся, убаюкиваемый звуком ножовки. Возвращаемся в хату. Девчонка спит на кровати прямо в шубке с псом у ног. Видать, сильно утомилась, раз не слышала, как мы вошли. Смешно сказать, но во сне она казалась моложе. Спала, засунув мизинец в рот. Ну настоящая минетчица! Что не мешало ей выглядеть девчонкой. Дышала тяжело, похрапывая. Мы смотрели на нее, как пришибленные: надо же было проявлять полное спокойствие в таких обстоятельствах! Я взял ее сумочку. Она была пустая. Немного помады, несколько монет и ключ. Старое удостоверение личности, скрепленное скотчем, с фотографией, где она вся в веснушках. Ее звали Мари-Анж Бретеш. 25 лет. Живет в доме 16 в Круа-Бланш, на Кленовой аллее, корпус Д-7. Я записал на бумажке имя и адрес. Затем разбудил ее. Я придумал потрясный способ быстро привести ее в чувство, сунув ей палец в задницу. Она так и привскочила и, задыхаясь, с ошарашенным видом уставилась на нас. Мы были в полном отпаде. – Что с тобой? – удивленно спрашиваю. – Что-то приснилось? – Мудилы несчастные! – отвечает. За такие слова ее следовало наказать. Врезаю ей пару раз по щекам и говорю: – Имей в виду, дешевка несчастная, я записал твой адрес. Даже если ты куда переедешь или попробуешь спрятаться, мы сумеем тебя найти. А если не мы, то наши друзья. Их у нас в Круа-Бланш пруд пруди. И еще: если разболтаешь в полиции, все равно узнаем. И как-нибудь заглянем к тебе, не сомневайся! А когда уйдем, ты будешь выглядеть не на двадцать пять, а на шестьдесят лет! Честное слово, мы из тебя котлету сделаем! Ясно? Она начинает тихо плакать. Вероятно, хандра заела. |
||
|