"Гнев и радость" - читать интересную книгу автора (Блейк Дженнифер)

Глава четвертая

— Если вы не справляетесь с работой, мисс Буллард, если не можете сделать фильм, за который нам не пришлось бы отдавать обеих рук и ноги в придачу, то нам придется взять производство на себя.

— Берите, — произнесла Джулия сдавленным голосом, глядя на человека, сидевшего в ее кресле.

— Мы найдем другого директора съемочной группы, который будет уделять больше внимания тому, куда идут деньги.

— Вы не можете так поступить! — Джулия оперлась ладонями о крышку стола и наклонилась вперед.

— Могу, и вы знаете это, — мужчина слегка улыбнулся. — Я просто порекомендую им это.

Джулия не рассчитывала, что встреча с бухгалтером из компании, застраховавшей фильм, будет приятной, но не ожидала, что придет из-за нее в ярость. Отчасти причиной раздражения было закрытие ее съемочной площадки на четыре дня, пока полиция занимается расследованием происшествия. Бесконечные ответы на вопросы полицейских и других представителей властей, расспросы журналистов различной степени вежливости не улучшали настроения. Но все же главной причиной ее ярости был инспектор страховой компании Дэйвис. То, что он в течение нескольких дней рылся в ее бумагах, пользовался ее скрепками, ее блокнотом для заметок, ее телефоном и пропотел насквозь ее рабочее кресло, было выше ее сил. Она вообще терпеть не могла, когда кто-нибудь вторгался в ее рабочее пространство, копался в ее бумагах и просматривал ее почту.

Но хуже всего было его снисходительное внимание. Это был полный человек с редеющими волосами, плохой кожей и жутким запахом тела, он возмещал свои природные недостатки тем, что пользовался всей полнотой данной ему власти и наслаждался этим.

— Взгляните на факты, — продолжал Дэйвис, — этот инцидент с лодкой сокрушил ваш бюджет. Замена испорченного инвентаря, расходы на похороны Лислета, оплата больничных счетов двух других каскадеров, траты на съемочную группу, погрязшую в болтовне и безделии и только занимающую места в мотеле, — все это обойдется в целое состояние. Не пройдет и двух недель, как деньги кончатся и моей компании придется вмешаться, чтобы избежать убытков. Мы будем действовать в рамках данных нам прав: завтра же соберем группу бухгалтеров, чтобы обсудить то, чем вы занимаетесь, и избавиться от всех, кто бьет баклуши и… процветает.

Джулия посмотрела на него в упор.

— На этих съемках никто не бездельничает. В каждой сцене, в каждой строчке в диалоге и в каждом кадре есть смысл.

— Не кипятитесь, я не говорю, что все здесь приходит в упадок, потому что директор — женщина.

— Разве…

— Эта работа требует твердых решений и силы воли, чтобы проводить их.

— Отчасти вы правы.

— Да, ну, и не вижу необходимости ходить вокруг да около насчет неразрывности и целостности сценария. Я все это уже слышал. Все это чепуха по сравнению с теми деньгами, что мы тратили на создание кино в наши дни. Необходимо, чтобы работа была сделана, вот и все. Либо вы ее выполняете, либо кто-то другой.

— Бухгалтеры, — в ее голосе слышалось презрение.

— Да, если это понадобится. Уверен, что мы понимаем друг друга, хотя, конечно, я переговорю с Грейвсен-дом.

— Сомневаюсь, что вам удастся рассказать моему жениху что-нибудь новенькое.

Джулия нечасто афишировала свои отношения с Ал-леном, но в голосе мужчины слышались язвительные нотки, которые она не могла вынести.

— Тем не менее я свяжусь с ним.

— Пожалуйста, если вам от этого легче.

— Мы будем внимательно, следить за происходящим здесь. Вы станете объектом аудиторской проверки без предупреждения.

— Я все прекрасно понимаю. А пока, извините, меня ждет работа. Сожалею, что мне приходится просить вас покинуть мой кабинет, но это то место, где я работаю.

По бледному лицу мужчины разлилась краска, но он принялся собирать свои бумаги.

Удовлетворение от того, что ей удалось выставить за дверь человека из страховой компании, не помогло Джулии сосредоточиться на работе. Во-первых, никакими ароматизаторами невозможно было заглушить в кабинете оставшийся после Дэйвиса запах, во-вторых, она была в смятении.

Ее мучило чувство вины за смерть Пола Лислета. О, конечно, она не имела никакого отношения к изъеденному кислотой страховочному тросу, но это она дала окончательное «добро» на трюк, стоивший ему жизни. Ей не надо было так безрассудно одобрять предложения Стэна и самого Пола Лислета, ей следовало остановиться на более безопасном варианте сцены погони. Она должна была сама убедиться в том, что ялик осмотрен ее людьми, а не доверять на слово лодочной компании, доставившей его и убеждавшей, что он в прекрасном состоянии.

Правда, меры предосторожности не всегда помогали. Не было ничего необычного в том, что у каскадера не получался трюк: даже у лучших из них не нашлось бы одной целой кости. В этом-то и состояла игра. Трюки, выглядевшие захватывающими в фильме, именно потому и были интересными, что на самом деле являлись очень опасными. Вот почему эта работа так хорошо оплачивалась: платили за риск, хотя погибали каскадеры по-разному.

Но такого еще никогда не было при съемках ее картин.

Она не могла избавиться от возникавшей в ее памяти сцены столкновения двух лодок. Этот эпизод все время прокручивался у нее в голове, как видеоклип, в ушах постоянно звучали тихая ругань Рея, крик ужаса тети Тин и вопли Донны Лислет.

Несколько раз она думала, что ей необходимо забыть «Болотное царство», что ей не хватит духу закончить его. Пришедшая в голову мысль — покинуть Луизиану и вернуться в Лос-Анджелес, лежать на пляже и впитывать в себя солнце и ветер, забыв обо всем, пока ее не осенит новая идея, — была такой притягательной, что она едва не бросилась собирать чемоданы.

Но это было невозможно. Слишком много людей зависело от нее, слишком много денег было задействовано, чтобы бросить картину. Кроме того, ей необходимо было доказать, что она может ее сделать.

Похороны Пола Лислета были назначены на вторую половину дня, но их перенесли из-за процедуры вскрытия, обязательной в случаях неестественной смерти. Джулия послала цветы и от своего имени, и от «Эксель филмз». Она пыталась внушить себе, что этого достаточно, что больше ничего от нее не ожидают, хотя знала, что это неправда. Ее угнетала мысль о. том, что она должна быть на похоронах, смотреть в глаза друзьям и близким погибшего. Ей и раньше тяжело было присутствовать на похоронах, и она была не уверена, хватит ли у нее духу появиться на этих. Наконец, она решила, что самое неприятное — это постоянно беспокоиться по данному поводу. Ко времени ленча она так ничего и не сделала, бросила ручку и, выйдя из офиса, направилась в мотель.

На похороны Джулия одела темно-синее платье и шляпу с широкими полями. Но, стоя в задних рядах присутствующих во время мессы, она почувствовала, что слишком разоделась для такой скромной службы в старой викторианской часовне. По крайней мере, ей не пришлось входить туда в одиночестве. В последний момент к ней подошел Стэн и предложил сопровождать ее, за что она была ему очень благодарна.

На кладбище Джулия и. руководитель группы каскадеров стояли довольно далеко от зеленого навеса с рядами стульев и букетами гвоздик и хризантем, вянущих на жаре. Стэн хотел уйти сразу же после молитвы, когда одетые в траур люди начали расходиться, но Джулия намеревалась поступить иначе. Она дождалась, пока толпа Донны Лислет поредеет, а затем подошла к вдове каскадера.

— Примите мои соболезнования, — произнесла Джулия, касаясь руки женщины. Она едва взглянула на Рея Табэри, поддерживающего Донну, и старалась не смотреть на двух светловолосых мальчиков, один из которых, помладше, был на руках у Рея, а второй прижимался к своей матери. — Понимаю, это не поможет, но я говорю от всего сердца.

— Нет, — сказала Донна Лислет прерывающимся голосом; лицо ее было залито слезами, косметика размазалась. — Это не поможет.

Посмотрев на Рея, Джулия заметила, что вид у него был мрачный, кожа вокруг глаз натянулась, но голос прозвучал на удивление мягко:

— Мисс Буллард нельзя обвинять. Пол знал, на что шел.

Донна взглянула на него, в ее темных глазах можно было прочесть обвинение. Они встретились взглядами, и оба опустили глаза. Потом она вздохнула и снова повернулась к Джулии:

— Да, наверное, так. Я… благодарю вас, мисс Буллард.

Джулия уступила им дорогу. На сердце у нее была тяжесть, не проходившая уже несколько дней; казалось, ей стало бы полегче, если бы она сама обронила хоть слезинку. Глядя, как они шли к джипу «чероки» Рея, Джулия до глубины души была взволнована тем, как мужественно эти люди переживают свое горе.

Неожиданно ей показалось, что она подсматривает что-то очень интимное. Джулия отвела взгляд и посмотрела на кладбище с его надгробиями из мрамора и гранита, редкими для этой части Луизианы, на каменные кресты и вазы, покрытые мхом и напоминавшие о старых трагедиях и несчастьях. Время сгладило остроту их боли. Несомненно, оно также поступит и со смертью Пола Лислета. Когда-нибудь.

— Вот ты где, — проговорила тетя Тин за ее спиной. — Где ты прячешься, я спрашиваю? Я ожидаю тебя со дня на день.

Джулия обернулась, заставив себя улыбнуться.

— Правда? Я не была уверена, что наша договоренность остается в силе после того, что случилось, и сомневалась, захочет ли ваш племянник видеть меня поблизости.

— Рей? Что он может сказать, спрашиваю я тебя? Конечно, он не будет возражать. Так ты приедешь сегодня вечером? Я проветрила твою комнату еще четыре дня назад и постелила чистые простыни, пахнущие лавандой, как учила меня еще моя тетушка. Рей проверил кондиционер и сказал, что все в порядке. Я ожидаю тебя к обеду, не позже; мой сосед принес мне отличных креветок этим утром, и я сделаю большой обед, хватит, чтобы отнести и Донне.

Джулия согласилась — ей больше ничего не оставалось делать перед лицом такого решительного гостеприимства. И она была благодарна. Спокойное отношение тети Тин к случившемуся, ее приглашение, показывающее, что жизнь с ее человеческими заботами продолжается, — все это утешало. Неужели тетя Тин видит, как Джулия нуждается в ней, или это было в характере пожилой женщины: быть практичной и доброй.

Когда вечером Джулия прибыла к тете Тин, Рея дома не было. Тетушка помогла ей отнести чемоданы и портативный компьютер, коробки с вещами, которые она привезла с собой, чтобы жизнь ее здесь была удобной. Пообещав Джули бокал вина на галерее, когда та будет готова, пожилая женщина оставила ее распаковываться и обживать новое место.

Комната, предоставленная Джулии, была большой и просторной, с узкими стеклянными дверьми, выходившими на заднюю галерею. Кроме того, в комнате было еще несколько окон и дверь, ведущая в гостиную. Дом, построенный в типичном французском деревенском стиле, не имел коридоров, не считая передней и задней галерей, так что все комнаты сообщались, что рождало милое и какое-то интимное чувство. Комната Джулии находилась рядом со столовой и бывшей спальной, но теперь переделанной в современную кухню. Тетя Тин жила в правом крыле, поэтому у них с Джулией была общая маленькая ванная. В центре дома находился зал, около него — комната Рея. В конце одной из галерей была лестница, ведущая на мансарду.

Обстановка в комнате Джулии была скромной. Кровать из розового дерева, гардероб из того же материала с вделанным в дверцу зеркалом. Покрывало, валик и наволочки подушек были из накрахмаленного белого хлопкового материала, сшитые явно вручную. Над кроватью висели распятье из слоновой кости и еще несколько картинок в овальных рамках. Пол из широких кедровых досок был покрыт старыми ковриками в голубых, розовых и зеленых тонах, поблекших от времени.

Ванная комната тоже была немного старомодной. Сама ванна стояла на ножках в виде когтистых лап, у комода была деревянная крышка, а раковина установлена на старинной тумбочке с керамическими ручками на дверцах и крутящимся зеркалом над нею. Полотенца, однако, были толстые, и горячей воды предостаточно.

Джулия приняла ванну и переоделась в джинсы и вязаную кофточку. Она все разложила по местам, даже убрала свою переносную канцелярию на один из столиков в углу спальни. Предоставленная сама себе, она предпочла бы остаться в своей комнате и поработать немного. Однако приглашением тети Тин пренебречь было неудобно, и она отправилась на поиски своей хозяйки.

— Видишь, я же говорила, что Рей не будет интересоваться ни тем, что я делаю, ни тобой, — говорила тетя Тин, покачиваясь в кресле-качалке на задней веранде и потягивая вино вместе с Джулией в сгущающихся сумерках. — Когда я сказала ему, что ты сегодня придешь, он только ответил: хорошо.

— Я рада, что он уехал не из-за меня, я заметила — его «чероки» нет на месте.

— Думаю, он все еще у Лислетов. Он очень сочувствует, и не только Донне и двум мальчикам, но и матери и отцу Пола, его братьям и сестрам. Он останется там столько, сколько нужно.

— Надеюсь, что я не мешаю вам. Скажите, если мое. присутствие станет утомлять.

— Я буду рада твоему обществу, особенно сегодня. Мне не хочется есть в одиночестве.

— Вы не ждете Рея к обеду?

— Не особенно, я его вообще никогда не жду. Он приезжает и уезжает, когда ему. заблагорассудится, в любое время. Если в холодильнике есть пища, он ест, если нет — он сам себе готовит. Он помогает мне по хозяйству, когда может, и я не прошу о большем. Когда он приезжает, я рада, когда уезжает снова — я не грущу, потому что знаю: он вернется.

Джулия посмотрела на тетю Тин с удивленным интересом.

— Разве ваш племянник не всегда живет у вас?

— Нет, милая, почему ты так решила? Он проводит большую часть времени в Новом Орлеане.

— Я так решила после его рассказов о себе и о болоте. Он мог бы и предупредить меня.

— Ему нравится шутить, — ответила тетушка с извиняющейся улыбкой.

— Если он хотел, чтобы я чувствовала себя неловко, он того добился.

— Нет-нет, все это просто ради смеха. Ему нравится иногда притворяться, помнишь, он как-то говорил тебе, что у него перепонки между пальцами на ногах, и ему хотелось посмотреть, как долго люди будут этому верить.

— Но это же мальчишество!

— Может быть, но он так много делает серьезного в жизни, что я не возражаю. Он действительно вырос на реке, много плавал по заливам и каналам. Они с Полом росли вместе. Бывало, приносили мне каждый день что-нибудь приготовить — то раков, то хвост аллигатора, то черных дроздов, то кучу всякой рыбы.

— Они… должно быть, были друзьями, — сказала Джулия. Ей было не очень интересно слушать о Поле, но это могло помочь узнать ей побольше о жизни такого человека, как Рей. Для ее фильма, естественно.

— Да, и очень близкими. Однажды летом, когда им было лет тринадцать-четырнадцать, после половодья они нашли старую пирогу. Они частенько брали ее на Миссисипи, поудить или покупаться. Иногда, когда к ним приближалась роскошная яхта, они переворачивали пирогу — оказывается, это довольно просто сделать, — делая вид, что их опрокинуло большой лодкой. Спрятавшись под ней, они дышали воздухом из пакетов, приготовленных заранее. Яхта останавливалась, и люди начинали поиски. Мальчики давали себя обнаружить и спасти, а иногда и получали деньги за ужасное происшествие. Но однажды друг отца Рея, ловивший рыбу на реке, увидел эту проделку. Через десять минут после возвращения Рея и Пола домой их пирога была сожжена на костре!

Джулия присоединилась к тихому смеху тети Тин и глотнула еще вина.

— Вы, кажется, говорили о каких-то серьезных делах, которыми он…

— Не обращай внимания на старуху с плохой памятью и болтливым языком, — отмахнулась тетя Тин. — Я просто забываю, что Рей больше не служит в агентстве по наркотикам. Как быстро бежит время!

Чтобы не удивлять тетю Тин своей настойчивостью, Джулия замолчала. Воздух на галерее был пропитан зноем. В саду закудахтала то ли курица, то ли пава, монотонно стрекотали кузнечики, раздавалось мирное кваканье лягушек — звук, который Джулия еще с детства связывала с приближением дождя. И хотя никакого признака ухудшения погоды не было, они сидела, вслушиваясь и вглядываясь в наступающую ночь.

Спустя некоторое время она спросила:

— А где родители Рея? Они все еще живут по соседству?

— Мой брат и его жена погибли в автомобильной катастрофе, когда Рей был в колледже.

— Извините меня. У него, есть братья или сестры?

— Младшая сестра, она замужем, имеет троих детей, они живут в Атланте. А в Новом Орлеане у него бабушка по матери. Больше у него, не считая меня, никого нет, а теперь и Пол ушел. Рей и Пол были как братья.

— Не думала, что они были настолько близки.

— Да, — тетя Тин медленно кивнула. — Они вместе бегали по болотам, вместе болели корью и свинкой, вместе играли в футбол, все делили пополам. Одно время, еще в школе, оба были влюблены в Донну, потом это, правда, прошло. Рей очень тяжело переживает смерть Пола. Он считает, что должен был это предвидеть, должен был сделать что-нибудь, каким-то образом предотвратить этот случай.

— Там никто ничего не мог сделать, — голос Джулии напрягся. Большую часть из того, что чувствовал Рей, она понимала.

Тетя Тин вздохнула:

— Знаю, но вот такой уж он.

Они стали говорить о завершении расследования окружным шерифом и об облегчении, что все это, наконец, закончилось. Из разговора Джулия узнала, что шериф доводится родственником тете Тин. Правда, она уже ничему не удивлялась, начиная сознавать, какие тесные связи существуют в обществе. За вином они посидели еще немного, а потом перешли в столовую.

Обед был отменным, как в одном из новоорлеанских ресторанов, который посетила Джулия в свой последний приезд в город. Мягкие разваренные бобы и тыква из огорода служили прекрасным гарниром, так же как и хлебный пудинг, поданный с ананасово-изюмным соусом. Когда тетя Тин решительно прервала экстравагантные комплименты, высказанные Джулией, та постаралась описать пожилой женщине ту пищу из столовой, которой ей пришлось бы довольствоваться, останься она в мотеле. Тетя Тин с трудом поверила ее рассказу. В дружеском расположении духа они убрали со стола и помыли посуду: Закончив, тетя Тин предложила Джулии посмотреть телевизор в ее спальне, но та отказалась. Сославшись на жесткий рабочий график, она вернулась к себе.

Сидя за столом, она слышала тихое бормотание телевизора в соседней комнате. К тому времени, как он замолчал, она уже набросала сценку с Саммер и Вэнсом, избегая съемок на реке. Она вернется к этому позже, если это будет необходимо, но сейчас она просто не могла об этом думать.

Ее внимание привлекли вспышки молнии за окном. Она встала и раскрыла стеклянные двери, в комнату ворвался ветер, холодный, освежающий, принесший запах дождя. Стало прохладно, и она поспешила закрыть двери.

Услышав низкие раскаты грома, она вышла на галерею. Гроза была уже совсем близко, вспышки молний с трудом проникали сквозь ночную мглу, гром гремел с перерывами. Начавшийся дождь легко забарабанил по двору, его капли неровно застучали по жестяной крыше над головой.

Луизианский дождь. Он всегда казался Джулии более мокрым, чем где бы то ни было, более проникающим, более естественным. В Калифорнии влага, падавшая с облачного неба, казалось, протестовала против бесконечной череды солнечных дней. В других местах — на островах или в горах — дождь имел свой сезон и редко проливался в другое время. Но в Луизиане всегда су-щестовала частая вероятность дождя. Падающая вода была проклятием и благословением, редко, когда ее не замечали, потому что очень скоро она могла превратиться в бурный поток или, как ее называли местные жители, стать «душителем лягушек»; вода могла подняться вверх в виде торнадо или урагана.

Дождь усилился, приобрел стойкий непрекращающийся звук, под который было хорошо засыпать. К Джулии подкралась усталость — пришло время устраиваться на ночь.

Приняв душ, вышла из ванной в коротком халатике из белого шелка, держа в руке щетку для волос. Склонив голову набок, она стала расчесывать волосы и вдруг замерла от неожиданности.

Она была в комнате не одна — длинная фигура мужчины растянулась на полу возле ее кровати. Рей Табэри лежал, облокотившись головой на руку, и смотрел на нее.

— Ты оставила дверь нараспашку, — сказал он. — Это не очень умно.

— Мне нравится прохлада. Кроме того, я думала…

— Ты думала, что находишься в деревне, где не надо опасаться… взломщиков.

— Что-то вроде того, — она подняла подбородок и продолжила расчесывать волосы.

— Видишь, как ты ошибалась?

— Вижу; может быть, теперь вы уйдете, мне хотелось бы лечь спать.

Он долго смотрел на нее, а потом покачал головой.

— Ты оставила дверь нараспашку. Ты и вправду такая беспечная, или тебе хотелось выслушать то, что я скажу?

— Я не играю в игры, — ответила она, стараясь не обращать внимания на участившееся сердцебиение. — Я говорю вам простым языком, что я хочу, чтобы вы сделали.

— А что ты хочешь, что бы я сделал, — нет, я забыл, что уже спрашивал об этом. Ты не любишь игры. Я постараюсь это запомнить, раз уж мы будем работать вместе.

Все это было сказано с такой обезоруживающей прямотой, что она не обратила бы на его слова внимания, если бы не выжидающий взгляд его карих глаз. Она сунула щетку в карман халата и встряхнула мокрыми волосами.

— А мы собираемся работать вместе?

— Да, если уточним некоторые детали, — он поднялся на ноги с легкостью хорошо тренированного человека, сел на край постели, подвернув под себя одну ногу, а другой уперся в пол.

— Например?

— Для начала я хочу делать все трюки Пола, включая тот, который он не завершил.

Она оглядела его крепкое тело и, встретившись с ним взглядом, не опустила глаз.

— Почему?

— Из-за денег, конечно.

— Я думаю, — произнесла она медленно, — что это не совсем так.

— Тогда причуда, каприз, желание доказать, что дело может быть сделано. Выбирай, что тебе больше по душе.

Боль исказила ее лицо, но она не ответила на вызов.

— Согласна, если вы так уверены. Это все?

— Я хочу, чтобы мне принадлежал окончательный контроль за соблюдением местных обычаев, который ты обещала мне при нашем первом разговоре.

— Не возражаю. Что еще?

— Почему ты считаешь, что будет что-то еще? — спросил он, насмешливо глядя на нее.

— Опыт, и интуиция. Итак?

Он поколебался, потом кивнул:

— Я хочу, чтобы ты предложила работу Донне, какую-нибудь маленькую роль, чтобы она смогла заработать пару долларов и чтобы как-то отвлечь ее от происшедшей трагедии.

— Я не понимаю, как работа на съемочной площадке, где погиб ее муж, может отвлечь ее.

— Я не говорю, что она сейчас так рассуждает, но она так хочет. Донна — учительница, хотя и не работала последние годы. Она собирается вернуться к своей профессии, ей обещают предоставить место. Во всяком случае, она считает, что работа в кино ей тоже поможет, поэтому я обещал спросить тебя.

Джулия подумала, что Донна, возможно, видит себя актрисой. Она встречалась с этим уже тысячу раз: молодые женщины, довольно привлекательные, ожидают, что их жизнь изменится после короткого контакта с кинокомпанией. Это могло быть так, а может быть, Донна Лислет хотела присоединиться к съемочной группе, чтобы быть ближе к Рею, раз он собирается там работать. Но тут Джулия уловила насмешливое выражение его глаз, он угадал ее циничные мысли.

Она коротко кивнула:

— Мы будем снимать несколько уличных сцен в одном из близлежащих городков, Латчере или Грамерси, в течение нескольких недель. Донна могла бы участвовать в массовке, если она встретится с Офелией, заполнит карточку и принесет поляроидное фото. Этого будет достаточно?

— Я уверен, она будет просто счастлива.

— Хорошо, — Джулия естественным движением руки проверила, не распахнулся ли халат. — Тогда это все?

Он не обратил внимания на ее намек.

— Я нервирую тебя?

Она быстро взглянула на него, он ответил ей взглядом, в котором было терпение и любопытство. Казалось, он и вправду перестал играть.

— Сказать по правде, — произнесла она неторопливо, — мне не нравится находиться в невыгодном положении. И мне не нравится, когда люди втограются на мою территорию без моего разрешения.

— Твою территорию?

— В мою комнату, кабинет, в любое место, где я нахожусь.

— Я слышал про такую болезнь. Но мне кажется, ты волнуешься потому, что, несмотря на принадлежность к либеральному типу калифорнийцев, тебе не нравится, что я одет, в то время как на тебе нет ничего, кроме домашнего халатика, я не прав?

Она покраснела, это ее разозлило, потому что она гордилась тем, что никогда не стеснялась собственного тела. Еще. подростком она ходила на пляж в таких крошечных бикини, что из них нельзя было сделать и носового платочка. Нервозность из-за наготы, как она бы сказала, никогда не занимала ее голову. И все же он был не совсем не прав.

— Моя нагота, если вы это имеете в виду, к делу не относится. Вы — незваный гость здесь, в моей комнате, вы пришли среди ночи. Что вы ожидали?

— Думаю, надо спросить, чего ожидала ты.

— Ничего! Абсолютно ничего!

— Хорошо, именно так и будет. Я обещаю. Но почему бы нам не присесть и не поговорить о тех сценах, которые ты собираешься снимать в понедельник утром, и как я могу помочь тебе?

— Сейчас?

— А что, есть лучшее время? Никто нам не помешает, никакие технические проблемы не будут тебя отвлекать, никакого освещения, кинокамер и съемочной группы, только двое нас и много времени.

Последние слова его прозвучали хрипло, а в глубине глаз затаилась темнота. Неожиданно она подумала, может быть, ему кто-то нужен, нужно какое-то занятие, чтобы отвлечься от мыслей о Поле. Сонливость ее улетучилась. Прикрыв глаза ресницами, она резко произнесла:

— Ладно, если уж вы настаиваете.

Подойдя к изголовью кровати, она отогнула одеяло и прислонила подушки к спинке, потом села и откинулась на них. У стола, за которым она работала, стоял стул, она могла бы сесть на него, но решила не провоцировать мужчину, сидящего рядом, на еще более смелые действия.

Тень улыбки промелькнула на лице Рея Табэри, пока он наблюдал за ней; его взгляд коснулся ее мягких распущенных волос, чистой кожи без следа косметики. Он устроился поудобнее, откинувшись на спинку кровати, и стал разглядывать ее.

Джулии было трудно сосредоточиться на деле, пока она не начала задавать вопросы, мучившие ее. Как только она сконцентрировалась на сценарии, она забыла обо всем.

Рей на удивление быстро схватывал идею каждой сцены и ее видение этой сцены. Его суждения были ясными и четкими, в поддержку своих доводов он приводил факты и цифры, доказывающие его правоту. В нем не было ничего догматического, он быстро принимал поправки, необходимые в целях экономии или нужные артистам. Тот факт, что при разговоре он не терял самообладания, поразил Джулию. По своему опыту она знала, что только очень немногие мужчины могли вести длительные переговоры с женщиной, не ущемляя своего самолюбия, особенно разбирая такие туманные вопорсы, как обычаи и традиции.

Джулия нашла для Рея копию сценария, полистала ее, указывая места, требующие его внимания. Она также показала ему отрывок, над которым сейчас работала. Он сделал несколько важных добавлений, высказав их с легкостью, которая говорила о его прекрасном знании местной жизни.

— Взгляни на эту сцену, где Жан-Пьер преследует людей, нанятых его женой, по этой части болот, — Рей указал на место в сценарии, которое должно было сниматься через неделю. — Он должен бежать за ними, используя окружающую растительность в качестве прикрытия. Это не получится.

— Как так — не получится?

Джулия оттолкнулась от подушек и легла на живот поперек кровати, чтобы взглянуть на выделенные им строчки. Он нагнулся вперед, показывая ей выдернутые из папки страницы.

— Болото заросло пальметто, низкорослыми пальмами, которые ты видела. Они шуршат, когда продираешься через них. Твоему Жан-Пьеру придется двигаться медленно, почти ползком. Если же он побежит, как здесь написано, то шум будет такой, словно мчится стадо слонов, и слышен он будет на расстоянии многих миль.

Она улыбнулась:

— Вэнсу не понравится идея ползать в грязи.

— Ничего не поделаешь. А эта сцена, где Жан-Пьер кружит вокруг парней на катере, затем направляется вниз по реке и уходит по одному из ее рукавов. Он не может так просто свернуть в рукав и исчезнуть, на это потребуется много времени. Река — это не шоссе. Пенный след от его лодки останется еще минут пятнадцать-двадцать. В подобной ситуации он может заплыть в какую-нибудь речушку, желательно со стоячей водой, чтобы сбить со следа тех парней. Он вырубает мотор и с помощью весел выгребает обратно на реку. Таким образом он доплывает до необходимого ему рукава и сворачивает в него. Через несколько сотен футов он может снова запустить свой мотор — кажется, я видел такой на одном из яликов, — и вперед. Ни пены, ни шума.

Он говорил о завершении сцены, над которой работал Пол.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Джулия напрягшимся голосом, — но пройдет еще некоторое время, прежде чем мы приступим к этой сцене.

— Почему? Она должна быть отснята.

— Просто… я не хочу думать об этом.

— Но это не решение проблемы. Мы должны отснять ее и покончить с этим.

В его словах она услышала отзвук всех мужских приключенческих фильмов, которые когда-либо видела: «Укуси пулю», «Сделай шаг», «Упав, садись на лошадь снова». Подобные слова пришлись бы по вкусу Буллу Булларду, ее отцу.

Она заметила с прохладцей:

— Когда что снимается — решаю я.

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Так точно, леди-босс.

Он был так близко от нее, что их плечи соприкасались. Джулия ощущала исходивший от него тонкий запах лосьона, вглядывалась в его темные таинственные глаза. Она чувствовала его силу, видела его широкие плечи под футболкой, его мускулистые ноги, обтянутые джинсами.

Снаружи стучал дождь, сотрясая жестяную крышу, пролетая серебристыми струйками мимо окон. Воздух был тяжелый, влажный от дождевых испарений, проникающих через распахнутые двери. Казалось, этот воздух обволакивал их, сближая в нежеланной интимной обстановке. Внутри Джулии родилась медленно нараставшая боль, от которой у нее перехватило дыхание.

— Я… я не собиралась оказывать давление, — сказала она, опустив ресницы и отодвигаясь от него. — Просто у меня был длинный день, и… я не в настроении обсуждать эту сцену. Не можем ли мы отложить ее на какое-то время?

Он долго смотрел на нее, потом неожиданно поднялся на ноги и выпрямился. Сознание, что ее очень волновала его близость, смутило Джулию. Она облизнула губы.

— Хочу, чтобы вы знали, я благодарна за ваше решение работать с нами над «Болотным царством». Чувствую, фильм станет намного лучше, особенно после сегодняшнего вечера.

— Ну, посмотрим. Тебе лучше пойти и запереть за мной дверь.

Она соскользнула с кровати, но не стала приближаться к нему.

— Я так и сделаю.

Его взгляд был задумчивым.

— Кстати, тетя Тин оставила на галерее ведро. На случай, если крыша начнет протекать.

— Очень разумно с ее стороны.

Значит, это было причиной его визита. Или нет?

— Я могу показать, куда его лучше подставить.

— Все в порядке, я сама справлюсь.

Уголки его рта дрогнули в улыбке:

— Я так и думал.

Он посмотрел на нее еще несколько секунд, потом, слегка покачав головой, вышел за дверь и осторожно прикрыл ее за собой.

— И вам спокойной ночи, — пробормотала Джулия, но пока его шаги не стихли на галерее, она не сдвинулась с места.