"Каменный великан" - читать интересную книгу автора (Блэйлок Джеймс)

7. КАПИТАН ПЕРРИ И ЕГО КОМАНДА

Смертельно усталый, Эскаргот плыл по течению, вяло отталкиваясь от воды ногами и слабо, порывисто взмахивая руками. Он сбросил с себя куртку, штаны и ботинки, когда они начали увлекать его ко дну. За пазухой у него находился кожаный мешочек с амулетом правды и несколькими монетами да карты, вырванные из «Каменного великана». Расстаться со Смитерсом было трудно, но через несколько часов книга все равно расползлась бы от воды, а она, как и любая книга, существовала не в единственном экземпляре.

Эскаргот все чаще переворачивался на спину и отдыхал, глядя на узкий месяц, холодный и одинокий, плывущий, подобно колеблемой волнами гондоле, среди далеких звезд. Он видел вдали неясные очертания длинного острова, а когда поднимался на гребень накатывающей волны, мог рассмотреть в отдалении россыпь огней, – несомненно, деревню, которой придется обойтись без него.

Все его усилия приносили мало пользы. Эскарготу становилось все труднее держаться на поверхности, и он все чаще погружался под воду, заваливаясь то на правый, то на левый бок, и через минуту-другую выныривал, беспомощно барахтаясь, отплевываясь и задыхаясь. Сколько вообще может человек плыть в океане? До утра? Через час начнет светать. Но что изменится с наступлением утра?

Вода вокруг Эскаргота вдруг посветлела, словно луна спустилась пониже, желая рассмотреть, что там за штуковина такая плывет по волнам. Внезапно он увидел под собой свои ноги, часто переступающие в воде, а ниже – тени двух рыб размером с тарелку, мгновенно скрывшиеся в глубине. Свет шел не от луны – он шел снизу. На поверхности воды вскипела поднявшаяся струйка крохотных пузырьков, и источник света по мере приближения начал принимать очертания двух кругов: круглых глаз глубоководного существа, столь жестоко пресекшего пушечную пальбу, открытую с «Бегущего по волнам».

Существо всплывало прямо под ним не стремительно, а лениво, – огромная тень в зеленых морских глубинах. Эскарготу ничего не оставалось, кроме как ждать, когда оно перевернется брюхом вверх, раздвинет массивные челюсти, готовясь проглотить добычу, и коротко забьется в воде, прежде чем продолжить свое безмолвное странствие по морям. Да уж, счастье поистине изменчиво.

Существо остановилось, зависло под Эскарготом в прозрачной воде – в двадцати, возможно, в десяти футах от него. Штук двадцать треугольных спинных плавников поднялись вдоль его хребта, и широкие грудные плавники медленно развернулись под сверкающими глазами. Существо подплыло ближе, не сводя с него немигающего взгляда. Эскаргот весь напрягся. Охваченный ужасом, он не мог отвести глаза в сторону, ибо хотел знать, в какой именно момент настанет его погибель.

Он пристально смотрел на огромную рыбу. Часть головы между сверкающими глазами казалась прозрачной. Эскаргот видел, что находится внутри. Там что-то шевелилось. «Силы небесные, – подумал он, – там плавает человек!» Жуткое существо сожрало моряков с «Бегущего по волнам»и теперь занялось поисками уцелевших. Это морское чудовище, нечто среднее между змеей и китом, и оно глотает людей целиком.

Да он живой, внезапно понял Эскаргот. Человек внутри, казалось, смотрел на него, хотя сильная рябь на поверхности моря не позволяла Эскарготу разглядеть все толком. Он опустил голову под воду и открыл глаза, но так он видел еще хуже, вернее, не видел вообще ничего, кроме расплывчатых пятен света и огромной размытой тени. Тогда он приставил к бровям сложенные чашечкой ладони, выдул под них пузырь воздуха и сквозь него увидел нахмуренное лицо темноволосого мужчины, управлявшего существом, которое оказалось вовсе не морским чудовищем, а подводной лодкой.

Мгновение спустя она всплыла на поверхность и закачалась на озаренных лунным светом волнах. Посредине металлического корпуса субмарины откинулась крышка люка, и из него высунулась голова – не штурвального, а какого-то коротышки с бакенбардами, в полосатой вязаной шапочке. Он извлек из недр лодки деревянное кольцо и бросил Эскарготу, едва не попав тому по голове. Эскаргот ухватился за кольцо и привязанную к нему веревку, и его потащили к субмарине, которая, по всей видимости, и пустила ко дну «Бегущий по волнам». Моряк с галетами был прав: он назвал преследователей «подводными пиратами» довольно точно.

Если они не пощадили галеон и команду корабля, то чего мог ждать Эскаргот, кроме смерти от их вероломных рук? Но лучше уж погибнуть от рук пиратов, чем утонуть. С помощью коротышки он с трудом вскарабкался по борту лодки наверх и еще нашел в себе силы добраться до открытого люка и сползти в него по пояс. У Эскаргота было такое ощущение, будто он превратился в медузу, причем в страшно холодную медузу. Руки и ноги не слушались его. Мужчина с бакенбардами раздраженно выругался, оторвал пальцы Эскаргота от края люка и столкнул его вниз. Он скатился по трапу, цепляясь за железные ступеньки, рухнул на палубу и остался лежать там, словно мокрая старая газета. Мужчина с бакенбардами ушел прочь по тускло освещенному проходу, оставив Эскаргота одного. Через минуту, когда он начал согреваться и почувствовал покалывание в ногах, превратившихся в подобие наэлектризованных губок, он перевернулся на спину и с трудом сел, привалившись спиной к стене.

Узкий проход освещали тысячи крохотных звездочек – кристаллов огненного кварца, который добывают гномы в Изумрудных скалах на границе Белых гор. Эскаргот читал об этом в книгах Смитерса. А в Монмотском университете Геологический зал освещала люстра, собранная из многочисленных гирлянд таких кристаллов. Огненный кварц горел (по крайней мере, по утверждению Смитерса) почти пятьсот лет, после того как оказывался в воздушной или водной среде, но он был чрезвычайно редким минералом, имевшим хождение среди светлых эльфов, а в руки людей попадал лишь от случая к случаю. Под кристаллами огненного кварца на всю длину коридора по стене тянулся медный фриз, отделанный нефритом и сплошь покрытый эльфийскими рунами, рассказывающими невесть какие истории. Возможно, подумал Эскаргот, это инструкции насчет того, например, как открывать люк или что делать, если в иллюминатор заползет осьминог. Подводную лодку, вне всяких сомнений, построили эльфы. Все здесь дышало магией. Даже механизмы, приводившие субмарину в движение, наверняка являлись порождением колдовских чар.

Эскаргот услышал глубоко в недрах махины тихий гул, казалось, приглушенный расстоянием и приносимый ветром из далекой дали. Он встал и попробовал ступить на ноги, словно утыканные тысячью крохотных иголочек, и потом потащился к двери, за которой исчез мужчина с бакенбардами. Было бы совсем неплохо, решил Эскаргот, встретиться с капитаном и сообщить об унесенных в открытое море на мачте людях, которых еще вполне можно спасти. Это дело выгодное. Капитан сможет продать спасенных в рабство на Очарованных островах.

На круглой медной двери не было ни задвижки, ни ручки. Эскаргот потолкался в нее, но безрезультатно. Затем он постучал и покричал, но стучать в такую массивную дверь было все равно что стучать в скалу, поэтому он махнул рукой и снова сел на пол. Но дверь почти сразу открылась, и из нее высунулась голова – на сей раз не коротышки с бакенбардами, а мужчины с худым лицом, черными заплетенными в косичку волосами и длинным шрамом на щеке.

– В чем дело? – прищурившись, осведомился он.

– Я хочу поговорить с капитаном, – решительно сказал Эскаргот, кивая человеку с самым деловым видом.

Голова исчезла, и дверь закрылась. С минуту Эскаргот сидел неподвижно, а потом снова заколотил в дверь кулаком. Она снова приоткрылась, и в щели показалось то же самое лицо.

– Что еще?

– Мне бы поговорить с капитаном… – начал Эскаргот, но мужчина перебил его.

– Ты не можешь поговорить с капитаном, – сказал он. – Никто не говорит с капитаном. Капитан говорит с тобой. Он говорит, ты слушаешь.

– Там с десяток человек с галеона плавает в море на бизань-мачте. Когда садилось солнце, их относило течением на восток, как и меня. Их не могло унести намного дальше, чем меня; поэтому они, вероятно, находятся где-то поблизости. Мы…

– Мы идем своим курсом, и больше ничего. Мы направляемся на острова. Твои люди на мачте уже все погибли.

– Погибли?

– Все до одного. Всех сожрали акулы. От них остались лишь кровавые лохмотья, которые теперь подбирает мелкая рыбешка.

Эскаргот сидел, широко раскрыв глаза.

– Убийцы, – хрипло проговорил он.

– Пожалуйся капитану, – бросил мужчина и начал закрывать дверь.

– И пожалуюсь, клянусь небом! – вскричал Эскаргот, вскакивая на ноги. – Пустите меня к нему!

– Капитана нельзя беспокоить. Разве я не сказал? Ты что, приятель, глухой, что ли? Или тупой? На твоем месте я бы заткнулся. Я бы заткнулся и молчал в тряпочку.

Засим дверь закрылась и больше уже не открывалась, невзирая ни на какие вопли и угрозы. Эскаргота разбудили через несколько часов и провели на корму, где отворилась другая дверь, ведущая в просторную каюту. На спинке кресла, обтянутого тисненой кожей, висел костюм, а на столе стояла тарелка, полная еды. Одежда пришлась Эскарготу впору, еда оказалась вкусной. Поначалу он испугался, что она отравлена, – но какой нормальный пират станет спасать тонущего, чтобы потом отравить его?

По всей видимости, он находился в каюте капитана. Вдоль стен тянулись полки с книгами, с тысячами книг, поставленных в ряд, сложенных стопками и подпертых огромными драгоценными камнями или закупоренными бутылками, в которых плавали крохотные морские животные. Здесь были полки с книгами по навигации, по геологии, по географии и по химии. Огромные пыльные атласы лежали грудой на полу, а на полке с произведениями художественной литературы Эскаргот приметил и несколько книг Дж. Смитерса. С арочной балки черного дерева, пересекавшей потолок, свисали в ряд лампы, каждая из которых представляла собой крупный обломок огненного кварца, подвешенный на медной цепи. Деревянный пол, судя по всему набранный из дуба и красного дерева, был инкрустирован слоновой костью, нефритом, серебром и изумрудами. Большая часть изображенной на полу картины скрывалась под шкафчиками и креслами, но, похоже, она представляла морское дно, населенное сонмами диковинных рыб, и бледного, обвитого водорослями морского бога, опирающегося на трезубец и бросающего четыре золотые монеты на выступ подводной скалы.

Пока Эскаргот внимательно разглядывал пол, до его слуха донеслись звуки, похожие на звучание органа. Поначалу оно сливалось с гулом машин, но когда он наклонил голову к плечу и прислушался, стало совершенно ясно, что это звуки совершенно иного рода. И они определенно доносились из соседнего помещения.

Эскаргот обнаружил, что дверь в означенное помещение снабжена ручкой, которая легко поворачивается. Дверь открылась, и он увидел еще одну каюту, примерно такого же размера, как первая. По одной продольной стене каюты тянулся ряд больших иллюминаторов, выходивших в темный и безмолвный океан, а у другой стоял орган, за которым сидел эльф с театрально откинутыми назад черными волосами, в картинном экстазе лупивший по клавишам и исторгавший из инструмента протяжные стоны.

Эскаргот почтительно озирался по сторонам, разглядывая океанскую страну чудес, представленную многочисленными образцами в бутылках, которые стояли рядами на полках, тянувшихся вдоль второй продольной стены помещения. Здесь были кальмары в банках и остовы высушенных чертовых рыб. На одной полке выстроилась коллекция глазных яблок, уменьшавшихся в размерах от одного к другому: первое, похоже вырванное у морского бегемота, имело диаметр, примерно равный диаметру шляпы с широкими полями, а последнее было совсем крохотным, практически невидимым. Здесь были медузы и хитоны, осьминоги и морские ежи – ползучие обитатели прибрежных отмелей и фосфоресцирующие чудовища, населяющие глубоководные гроты.

Органная музыка внезапно оборвалась. Эльф сидел неподвижно, словно прислушиваясь к эху последних нот, все еще звучавшему у него в уме. Эскаргот осторожно кашлянул. Эльф очень медленно повернулся на стуле, прищурив глаза и недовольно скривив губы. Он обеими руками откинул назад волосы жестом усталого отчаяния, а затем плавно повел перед собою сначала одной, потом другой рукой.

– С кем имею честь? – осведомился он у Эскаргота официальным тоном, но высоким пронзительным голосом, совершенно не вязавшимся с его черными волосами и театральными манерами.

– Теофил Эскаргот. А вы капитан…

– Перри. Не кто иной, как капитан Перри со «Знамения», мой добрый друг, волею небес обретший в подводной лодке спасение от мира человеческих страданий и нравственного разложения, дабы вести единоличную борьбу против вероломства и коварства наземного мира.

Глаза капитана Перри имели странное выражение, словно он вдруг увидел некое диковинное и ужасное существо, ползущее по стене прямо за головой Эскаргота. Эскаргот улыбнулся, не зная, оглянуться ли ему или подождать, пока у капитана Перри пройдет приступ. Он все же быстро осмотрелся по сторонам, но не увидел ничего такого, что могло бы объяснить чудное выражение, застывшее в блуждающем взоре капитана. Когда он снова посмотрел хозяину в лицо, на нем не отражалось уже ничего, помимо тихой веселости. Эльф подмигнул Эскарготу и кивнул в сторону коллекции глазных яблок.

– Это мои дети, – сказал он, сопровождая свои слова округлым, плавным жестом.

– Да, конечно, – согласился Эскаргот, потихоньку пятясь к двери.

– Любой с легкостью предположит, что самый крупный образец, глаз огромного океанского нарвала, нравится мне больше всех и является жемчужиной моей коллекции. – Он поднял брови, словно позволяя Эскарготу ответить.

– Конечно, – сказал Эскаргот, – конечно. Огромный нарвал. Глаз у него что надо, правда? Больше не бывает.

– Но это идиотское предположение! – вскричал эльф, яростно сверкнув глазами. – Вот, сэр, вот моя гордость! – Тут он с опасным проворством запрыгнул на кресло и схватил с полки самую последнюю банку. – Вот, говорю я вам, цель моих странствий по морям! – Он протянул банку Эскарготу, предлагая рассмотреть содержимое. Казалось, в ней ничего не было, кроме щепотки песчинок на дне.

– Что скажете? – спросил эльф почти шепотом.

Эскаргот прочистил горло и склонился над банкой, прищурив глаза. Эльф ждал. «Вот второй профессор Вурцл, – подумал Эскаргот, – помешавшийся на саламандрах и водорослях».

– Превосходный образец, – сказал он, кивая с умным видом. – Такие редко встречаются.

– Фу-ты ну-ты! – раздраженно воскликнул эльф, тыча банку в нос Эскарготу. – Вы ведь вообще ничего не видите, верно? Признайтесь!

– Ну, теперь, когда вы сказали о этом… – пробормотал Эскаргот, смущенно разглядывая банку.

– Ха! А все потому, мой глупый сухопутный друг, что ваши полуслепые глаза вообще ничего не видят в этой банке. Ровным счетом ничего! Но я вижу. Для меня она подобна безбрежному океану, необъятным небесам, населенным одними рыбами, рыбами, рыбами! Существо, найденное мною в морских глубинах, само было почти невидимым. Желейная рыба, за которой я охотился полгода. И если бы не мое острое зрение, я бы не нашел ее. И искал бы до сих пор. Но я вырезал у нее глаз, так ведь? Теперь, если я скажу, что превыше всего я ценю мелочи, вы поймете, что именно я имею в виду, верно?

Эскаргот кивнул с самым глубокомысленным видом.

– Ха! – воскликнул эльф, словно давая понять, что кивок Эскаргота ровным счетом ничего не значит. Он поставил банку обратно на полку и слез с кресла.

– Капитан, – сказал Эскаргот, – с вашего позволения я бы хотел обсудить с вами один важный вопрос. Несколько человек с «Бегущего по волнам» – галеона, потопленного вами вчера вечером недалеко от острова, – остались живы и уплыли в открытое море на сломанной мачте. Возможно, они все еще живы. Ваш матрос с косичкой говорит, что их сожрали акулы, но мне кажется, он не может знать это наверное. Я не понимаю, с какой целью вы протаранили корабль, но, безусловно, вам нет никакой выгоды бросать несчастных в открытом море, чтобы они в конце концов утонули, соскользнув с мачты. Мы должны немедленно отыскать их, сэр.

– Вот именно, акулы! – вскричал капитан Перри, ударив себя кулаком по ладони. – Нет практически никакой разницы, мой несведущий друг, между обычной, обитающей в океане акулой и двуногим существом, которое ходит по суше, одержимое желанием убивать своих соплеменников. Нет, сэр, они животные одной породы, на мачте или не на мачте. Глоточек бренди?

– Благодарю вас, – Эскаргот взял предложенный эльфом бокал. – Я хотел сказать…

– Вы хотели сказать, что ничего не понимаете, сэр. Ровным счетом ничего. Я поклялся больше не иметь дела с людьми, и мне абсолютно все равно, сидят они верхом на несомой волнами мачте или рассматривают сквозь очки прилавки в галантерейном магазине. И вы, мой дорогой утопленник, должны приготовиться к той же участи. Вы меня понимаете?

– Нет, – сказал Эскаргот. – Вы спасете тех людей?

– Каких людей? – спросил капитан Перри, недоуменно воззрившись на Эскаргота.

– Ну как же, людей с затонувшего у острова галеона! Команду «Бегущего по волнам»!

– Такое название кораблю – что корове седло, вы не находите? Я уже много, много лет не видел коровы, да и любых других сухопутных животных. – Капитан Перри вздохнул и потряс головой, словно стараясь вспомнить.

– Послушайте меня! – закричал Эскаргот во внезапном приступе ярости. – Вы спасете тех людей?

– С затонувшего у острова галеона, вы говорите?

– Да, с затонувшего у поганого острова галеона! Унесенных в море на бизань-мачте!

– Это невозможно, сэр. Упомянутый остров находится в сорока лигах к западу, в океане, безбрежном, как небесный простор. Мы же направляемся к островам еще меньших размеров. К островам, крохотным, как глаз желейной рыбы. А любой человек, отправляющийся в плавание на бизань-мачте, просто дурак и заслуживает того, что получает, а получает он, насколько я могу судить, глубокую подводную могилу.

Эскаргот уставился на эльфа. Тот явно был не в своем уме. За долгие годы плаваний он совсем потерял рассудок. Окончательно и бесповоротно. Эскаргот понял, что, потакая капитану, он добьется большего, чем злясь и неистовствуя.

– Почему вы спасли меня?

Капитан Перри улыбнулся:

– Кто-то может подумать, что человек, положивший бороться со всем и вся обитающим на суше и решившийся навсегда уйти в море, есть человек безнравственный, не знающий сострадания и жалости. Но так думают только глупцы. Только глупцы, и точка. Вы – живое тому подтверждение. Беспомощный, вы плыли по волнам в открытом море, корм для рыб. А я сжалился над вами, верно? Я накормил вас. И превкусной едой. Как по-вашему, что за мясо вы ели? Свиную ножку? Телятину?

– Либо то, либо другое, – сказал Эскаргот.

– Ха! Ни то, ни другое. Акулье брюхо, вымоченное в морской воде, и сушеные водоросли, собранные с подножия прибрежных скал. Большие искусники, эти подводные повара. А бульон, которого вы выпили целую чашку, сварен из манящего краба, изящнейшего существа, когда-либо пробегавшего по морскому дну. А хлеб! Два дня назад он еще плавал в тени большого южного шельфа, покуда я не поймал его сетью и не извлек в процессе специальной обработки из его скелета природные волокна, которые, будучи размолотыми в порошок, превратились в муку тончайшего помола, способную привести в бурный восторг даже самого дотошного из пекарей-гномов. А вы знаете, кто испек тот хлеб? Я – ибо я, как и любой другой человек, готов омыть ноги незнакомцу под настроение. Смирение – вот существо моей природы. Смирение и сострадание, мой добрый друг. Вам знакомо чувство сострадания?

Эскаргот кивнул. Он смотрел на иллюминаторы, в один из которых таращилась большущая длинная рыба. Вода стала светлее. По всей видимости, наступило утро, и океан пробуждался. Длинные стебли бурых водорослей проплыли мимо, и стайка серебристых рыбешек на мгновение зависла за иллюминаторами, сверкая в свете пронизывающих воду солнечных лучей, а потом развернулась и стремительно скользнула в сторону кормы.

Неожиданно для себя Эскаргот вдруг подумал, что хорошо бы было, если бы это он извлекал из органа мощные и глубокие звуки и его подводная лодка бороздила моря, погружаясь в черные глубины и всплывая сквозь густые заросли бурых водорослей к сверкающей поверхности. Он посмотрел на капитана Перри, который расшагивал взад-вперед по каюте, ломая руки и по-прежнему думая о своем чувстве сострадания. Похоже, было самое время вновь поднять вопрос об уцелевших моряках с «Бегущего по волнам», но Эскаргот боялся снова вывести капитана из равновесия. И если они действительно находились в сорока лигах от острова, у него уже не оставалось никакой надежды уговорить капитана повернуть обратно.

Эскаргот похлопал себя по груди. За пазухой у него лежал амулет правды в кожаном мешочке. До сих – пор он не приносил ему никакой пользы. Возможно, настало время использовать амулет по назначению. Эскаргот вынул камень и зажал его в руке.

Капитан Перри вздрогнул, словно на него вдруг налетел сильный порыв ветра. Эскаргот стиснул зубы и ждал. Эльф покачнулся, схватился за голову и страдальчески застонал, будто человек, терзаемый дьяволами. Он повернулся к банке с огромным глазом нарвала и сразу же попятился, съежившись от страха под его жутким взглядом.

– Я конченый человек! – внезапно выкрикнул капитан. – Убийца! Нет такого преступления, которого я не совершил бы. А все жадность. Гнусная жадность. Вот, посмотрите!

Капитан Перри рывком откинул крышку сундука, стоявшего у стены. Он был битком набит золотыми монетами и драгоценностями. Среди них лежали огромные раковины, наполненные жемчугом и самоцветами.

– Посмотрите на это! – вскричал капитан. Он запустил обе руки в сундук, зачерпнул полные пригоршни монет, рубинов, изумрудов и высыпал обратно, медленно разжав пальцы. Глаза эльфа блестели от удовольствия и ужаса, словно его душу раздирали противоречивые чувства.

Эскаргот хотел воззвать к совести капитана, пробудить в нем раскаяние, но знал, что если он откроет рот, то немедленно заговорит о сокровищах – честно признается, что сам хотел бы владеть ими. Поэтому он прикусил язык и промолчал.

Капитан внезапно остановился и захлопнул крышку сундука. Он поднялся на ноги и судорожно глотнул воздух, словно дьявол вдруг схватил его за горло.

– Эти несчастные на мачте, – проговорил он, принимаясь рвать на себе волосы и дико озираясь по сторонам. – Я всплыл на поверхность прямо под ними. Я разнес их жалкую бизань-мачту в щепки, вот что я сделал. Они так кричали! Это было ужасно, ужасно. – Он повалился в кресло, которое недавно использовал в качестве лестницы. – Мой помощник говорил правду. Несчастных сожрали акулы, всех до одного. И я, мой добрый друг, обрек себя на муки своим поступком. На страшные муки, каких не изведал ни один из них. Вы ведь думаете, что я эльф, верно?

Эскаргот кивнул.

– Некогда я тоже так думал. Но теперь мне кажется, что я такой же человек, как и вы, только усохший за годы греховной жизни. Никто на свете не знает об этом. Питаясь рыбой и водорослями, я поддерживаю свои физические силы, но душа моя зачерствела, ссохлась, подобно вяленому кальмару. Я ужасный мерзавец.

Эскаргот кивнул. Настала пора действовать. Под воздействием амулета правды негодяй смягчился.

– У вас еще осталась надежда, – сказал Эскаргот, сам удивившись своим словам, а потом вдвойне удивившись бесспорной правде оных. – Покиньте это судно. Освободитесь от рабской зависимости от него. Именно эта адская машина, которой мне самому очень хотелось бы владеть, стала причиной всех ваших бед.

– Что такое? – спросил капитан Перри, устремив на него пронзительный взгляд.

– Остров, полагаю, – сказал Эскаргот, указывая на иллюминаторы и переводя разговор на другую тему.

Капитан Перри тоже посмотрел на иллюминаторы. За ними проплывала отвесная скалистая стена, на которой рос целый сад розовых и голубых горгоний и морской травы.

– Вы правы. Это остров. Суша, вот что это такое. Я уже много лет мечтаю ощутить твердую землю под ногами. Все остальное только поза. Я выкидываю разные дурацкие номера, чтобы показаться значительнее, чем я есть на самом деле. Придать себе важности. Вы когда-нибудь так делали?

– Конечно, – сказал Эскаргот. – Полагаю, вам следует сойти на берег здесь. На этом острове. Вам и остальным членам вашего экипажа. Сколько человек требуется, чтобы управлять этим судном?

– Один, – ответил капитан, заливаясь слезами. – Вы полагаете, я могу сойти на берег? Но что подумают обо мне остальные? Вся моя философия покажется им сплошным песком, сплошной пылью.

– Есть слабая надежда, что они проникнутся к вам уважением, – сказал Эскаргот, тщательно подбирая слова. Слабая надежда действительно оставалась в любом случае, очень слабая. – Так, значит, человек может один управлять такой лодкой?

– Запросто. Она плывет практически сама. Субмарину построили светлые эльфы. Даже малое дитя может управлять ею. – Капитан снова схватился за лоб, наклонился вперед и рывком открыл дверцу шкафчика. Он вытащил оттуда пробковый жилет и натянул его на себя через голову. – Я поплыву к острову!

– Возьмите с собой своих людей, капитан! – крикнул Эскаргот и поспешно захлопнул рот после этих слов.

– Они заслуживают лучшего предводителя, чем я, сэр. Они вероотступники и пираты, оба, но именно я повел их по стезе порока и нравственного вырождения. Больше они никуда не пойдут за мной.

– Но они должны. Они тоже жертвы этой подводной лодки. Оставшись здесь, они по-прежнему будут вести порочный образ жизни. На суше же, по крайней мере, им придется приняться за честный промысел. Они станут лесорубами, стеклодувами и трубочистами. Все будут завидовать им, испачканным сажей и покрытым грязью.

– А я? – страдальчески возопил Перри. – А как же я? Мне никогда не отмыться от грязи, верно?

– Я говорю о грязи другого рода, мой друг. Я говорю о честной трудовой грязи, при виде которой на лице старого викария появляется улыбка.

– Церковь! Я пойду в церковь, построю раку. Мои люди станут моими прихожанами. Мне взять с собой органчик?

– Вы можете вытащить его через люк.

– Вы правы, конечно. Но сокровища! Я отдам их в дар. Сиротскому приюту. Вот так. Международному обществу мореходства. Компенсация, вот что это такое, – не что иное, как компенсация. Человек может выкупить обратно, по крайней мере, частицу своей души.

– Я не уверен… – начал Эскаргот, но капитан Перри, увлеченный своей идеей, уже поволок сундук к двери.

– Я такой же жадный, как он, – подумал Эскаргот вслух.

– Конечно жадный. Сокровища тебя погубят.

– Но они мне нужны позарез.

– На островах есть дом престарелых миссионеров, которому они нужны еще больше. Я отвезу их туда. Вот так. – Капитан принялся вытаскивать сундук за дверь, но вдруг с недоуменным видом застыл на месте, словно цапля.

Эскаргот бросился к двери, размахивая амулетом правды, и вытолкал сундук в коридор. На худом лице капитана Перри вновь появилось выражение решимости. Его глаза загорелись преданностью идее. Эскаргот решил не отходить от него ни на шаг, покуда он не покинет лодку. Если это будет стоить ему сундука с сокровищами, что с того? Он всегда утверждал, что у него есть принципы, и теперь получил возможность доказать это на деле.

Волоча за собой сундук, капитан добрался до штурманской рубки в носу лодки. Гном в полосатой шапочке сидел у иллюминатора, проводя судно мимо острова.

– Всплыть на поверхность! – крикнул капитан и многозначительно кивнул Эскарготу, словно желая обратить его внимание на свою твердую решимость.

– Слушаюсь, сэр, – откликнулся штурман, наваливаясь на короткий рычаг, торчащий из панели управления. Лодка пошла под углом вверх, навстречу солнечному свету, и вскоре с оглушительным плеском выскочила из воды, высоко задрав нос, а потом со вздохом осела.

– Солнце! – завопил капитан Перри с таким восторгом, словно увидел солнце в первый раз за год. Яркий свет лился в рубку сквозь омытые водой иллюминаторы. – Довольно, клянусь небом, довольно жизни такой! – вскричал он и с этими свидетельствующими о раскаянии словами схватил штурмана за шиворот и попытался поднять с места. – Следуй за мной, дружище!

– Не уверен, что мне хочется, – раздалось в ответ. Потом гном встал и бросил взгляд на сундук с сокровищами.

– Ты не имеешь права разговаривать со своим капитаном в таком тоне, – грозно сказал Перри. – Я тебя протащу под килем.

– Да, сэр, – добродушно согласился гном. – А куда отправляется сундук?

– На берег, дружище. И ты тоже. Где Спинкс?

– На корме, – последовал ответ.

– Сходи за ним. Мы высаживаемся на берег. Немедленно.

– Да, да. Слушаюсь, сэр. С сундуком, сэр?

– Вот именно. А теперь ступай за Спинксом. Живо!

Моряк пошел по коридору, во все горло крича Спинкса.

– Не стоит открывать им все сейчас, верно? – спросил капитан, ухмыляясь Эскарготу. – Я уже чувствую великое облегчение. А мои люди, я уверен, со временем все поймут.

– Безусловно, – подтвердил Эскаргот.

Двое мужчин вернулись почти сразу. Экипаж подводной лодки состоял из трех человек, вместе с капитаном.

– Я хочу взять себе часть сокровищ, – с порога заявил Спинкс.

– Прикуси язык! – крикнул Перри. – Я собираюсь дать тебе нечто большее, чем все золото мира. А теперь быстро на выход. Пошевеливайтесь, парни.

Эскаргот поднялся за ними по трапу, держась сразу за Спинксом с косичкой. Солнце над океаном сияло ярко, как в середине лета; по правому борту лежал плоский лесистый остров с широким ручьем, пересекающим песчаный берег, и одиноким дымящимся вулканом посреди леса. Отойдя к корме, капитан пошарил ногой по палубе, и, к великому удивлению Эскаргота, в ней открылся маленький люк, в котором находилась гребная шлюпка. «Спускайте шлюпку, парни», – приказал капитан, вернувшись к своему сундуку. Через минуту шлюпка покачивалась на еле заметных волнах. Первым в нее сошел Спинкс, потом гном. За ними последовал капитан Перри, велев Эскарготу сначала подать вниз сундук, а потом спускаться самому.

– Я остаюсь, – вырвалось у Эскаргота, прежде чем он успел прикусить язык.

– Что? – Капитан Перри недоуменно посмотрел на него. – Вы спасли нас, приятель. Так спаситесь и сами. Последуйте за мной навстречу спасению. Эти люди последовали. – И он кивнул на двух своих товарищей.

– Да ничего подобного, – сказал Спинке со зловещей ухмылкой. – Мы собираемся отвези тебя на берег, проломить тебе башку, а потом поделить сокровища.

– Лично я собираюсь убить вас обоих, – крикнул гном.

– Животные! – проревел капитан, вцепляясь в Спинкса, который попытался забраться обратно на палубу субмарины.

Эскаргот бросил взгляд сначала на остров, потом на сундук с сокровищами. Он поставил ногу на лицо Спинксу и спихнул пирата в море, а потом ухватился за кожаные ручки, расположенные по бокам сундука, поднял его и швырнул в шлюпку. Сундук пробил днище, словно камень рисовую бумагу, и скрылся в глубине. Медленно разворачиваясь, шлюпка отплыла от субмарины, быстро наполнилась водой и почти сразу затонула.

– Вы легко доплывете до берега! – крикнул Эскаргот барахтающейся в воде троице.

– Мы заслуживаем этого! – проорал Перри. Но когда субмарину стало относить от острова и расстояние между ними увеличилось, болезненно-возбужденное выражение исчезло с лица капитана. Он вдруг уставился на Спинкса с таким видом, словно только что снял темные очки, искажавшие истинную картину мира. «Какого дьявола?» – завопил он, устремляя грозный взгляд на Эскаргота, который уже по пояс спустился в люк. Захлопывая тяжелую крышку люка, Эскаргот услышал впечатляющие проклятия по своему адресу и мельком увидел капитана Перри, бывшего владельца субмарины «Знамение», который, барахтаясь в море, с истерическими воплями рвал на себе волосы, словно желая разорвать себя на куски.