Глава 14

Каштановые волосы взъерошены, серые глаза блестят, как ледниковый лед, – Джефф Тейлор встретил Джерри на веранде, когда она вернулась на «Тенистый Холм» вскоре после четырех, постукивая арапником по сапогу с кожаным орнаментом.

– Держитесь подальше от моей библиотеки! – закричал он. – Убирайте оттуда всю вашу дрянь!

Вдали по лужайке прогуливались Китти вместе с миссис Тейлор. Женщина и ребенок шли, держась за руки. Горы позади них казались особенно величественными.

– Дочь и жена завершают превосходную картину, не так ли, сэр?

Такой гамбит [5] смутил его. Он взглянул, и увиденное смутило его еще больше.

– Это не имеет никакого отношения к тому, о чем я вам говорил, – прорычал он. – Не пробуйте на мне ваши штучки. Линор уже пробовала все, что можно.

– Очень хорошо, мистер Тейлор. Я не привыкла, чтобы на меня кричали. Если вы не извинитесь, я уезжаю.

– Вы не можете уехать. Я – ваша защита. Если вы уедете, у вас ничего не останется.

– А я не желаю, чтобы вы называли игрушки вашего ребенка дрянью. Это не дрянь. Игрушки ребенка драгоценны для него, особенно игрушки, подобные этому театру. В сооружение этой сцены было вложено немало чистой, искренней любви. Должно быть, у мистера Бэйкера ушло несколько недель на то, чтобы устроить такое замечательное освещение.

– Чего вы добиваетесь, мисс Дорсетт?

– Я только выполняю работу, на которую вы меня наняли. Этот ребенок слишком напряжен, легко возбудим и эмоционально неуравновешен. Доктор Бэкли и я говорили об этом сегодня. Он считает, что для нее необходима диета, и хочет, чтобы темп ее жизни немного замедлился. Но я бы сформулировала это иначе. Я хочу, чтобы она была счастлива, чтобы у нее было настоящее детство.

Он озабоченно спросил:

– Бэкли полагает, что она больна?

– Думаю, что нет. Чего ей действительно не хватает – так это нескольких фунтов веса и немного смеха. Вы уже извинились?

– Я просто не хочу, чтобы она была похожа на Линор.

– Вы должны извиниться за то, что накричали на меня, мистер Тейлор, – продолжала настаивать Джерри. – Я ничего не смогу делать здесь, если ко мне не будут относиться с надлежащим уважением.

– Слуга – это слуга.

– Китти говорит то же самое. Интересно, правда?

К его чести, он был просто потрясен.

– Да я ее выпорю! – взревел он. – Выпорю!!!

Затем произнес очень медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом и повергало его душу в агонию:

– Я прошу у вас прощения за то, что накричал на вас, мисс Дорсетт.

– Забудьте об этом, мистер Тейлор. А теперь, не устроить, ли нам представление в восемь? Конечно, ничего особенного не ждите, ведь у бедняжки Китти не было времени на репетиции.

Он кивнул, однако, будучи Джеффом Тейлором, не мог не прореветь:

– Выращивать призовых лошадей проще, чем воспитывать девчонок! Джерри широко улыбнулась.

– Мужчины всегда говорят в самую точку, мистер Тейлор. Но ведь, в конце концов, мы ценим только то, что досталось нам после тяжких усилий, не так ли?

Напевая, она побежала к Китти и миссис Тейлор. Китти начала было жаловаться и рассказывать какую-то грустную историю, но Джерри прервала ее, сказав:

– Беги скорее в дом! Театр в восемь. Твой отец будет весьма требовательной аудиторией.

Китти посмотрела на Элен – и бросилась бежать, как стрела.

Элен Тейлор присела на травку и принялась плакать.

– Я так часто умоляла его, – проговорила она. – Он совсем не хочет меня слушать.

Внезапно Джерри поняла, в чем состояла главная проблема этой семьи. Она уселась рядом с миссис Тейлор и сказала будничным тоном:

– Пришло время, когда вы должны перестать извиняться перед ним за то, что вы – его жена, миссис Тейлор. За что вам извиняться? Как говорила моя мама, для того, чтобы заключить или сохранить брак, необходимы два человека. Вполне ли логично, что во всем случившемся он винит одну Линор? Ведь если бы она была счастлива, она бы осталась. Так почему же она не была счастлива?

– Ну, я же не стала счастливой, но осталась. В этом есть смысл, подумалось Джерри. Но это было не самое главное.

– Некоторые люди, – напомнила она Элен, – имеют больше внутренней силы, чем другие. Меня вовсе не удивляет, что вы остались, а Линор – нет. В вас достаточно сил, чтобы он остаться, вот и все.

– Как бы мне хотелось, прислушивался ко мне, а не к вам!

– А разве это было возможно? Вы больше заботились о том, чтобы доставить ему удовольствие, а не помочь Китти. Он знал это – мужчины всегда догадываются о таких вещах – и имел перед вами преимущество. Какой мужчина не поспешит воспользоваться преимуществом, если оно у него есть?

– Я думаю, вам лучше уехать, Джерри.

– Уехать?

– Уехать из этого места, из этого штата. У меня есть деньги. Я выпишу вам чек. Вас куда-нибудь вызовут по срочному делу. Все кончится очень просто.

– Потому что во мне вы видите угрозу своему браку?

– Господи, нет! Но вы начинаете нечто такое, чего не сумеете завершить. Вы ведь не будете с нами жить следующие десять лет или около того. Что же будет, когда вы уедете? И вы не сможете отнять у девочки лицо Линор, ведь так? А когда она будет взрослеть, разве все не станет еще хуже? Линор была очень яркой брюнеткой. Посмотрите на Китти сейчас. Дайте ей шанс расцвести, и что же будет? Она становится все больше и больше похожей на свою мать.

– Мне кажется, вы забываете, что половина в ней – от отца. Кроме того, взрослея, она становится менее ранимой.

– Я…

– Великолепная домоправительница, миссис Тейлор, вполне способная пожертвовать ребенком, чтобы сделать свое положение более прочным. Однако жена, которая ни перед кем ни за что не извиняется, была бы достаточно уверена в своем положении, чтобы первым делом позаботиться о самом главном – о ребенке.

– Легко сказать…

Огромное облако отделилось от массива туч над далекими Биттеррутскими Холмами. Оно направлялось к ним, отбрасывая на землю гигантскую тень. Джерри наблюдала за ее ходом, словно завороженная, думая о том, поедет ли она когда-нибудь в горы вместе с Роем. Ежедневные веселые беседы с ним были очень приятны, но ведь девушке хочется хотя бы время от времени и выбираться куда-нибудь.

– А как бы вы утвердили себя, если бы были на моем месте? – спросила миссис Тейлор.

– Ну, я бы не стала прислушиваться к моим словам, миссис Тейлор. Ведь ему-то я не помогла.

– Тому вору?

Джерри кивнула. К своему удивлению, она обнаружила, что теперь ей не было дела до того, как люди называют Дона Рэгсдейла. Казалось, все это произошло давным-давно, в другой жизни.

– Вам повезло, что вы не остановились на нем, Джерри, – сказала миссис Тейлор. – Рой отличный человек.

– Рой?

Серые глаза насмешливо смотрели на нее.

– Он никогда не приезжал сюда каждый день, пока вы не стали работать у нас. Со мной он никогда не присаживается поговорить о всяких пустяках. Думаю, это ваша красота, ваши черные волосы и синие глаза имеют некоторое отношение к его визитам.

Китти подлетела к ним.

– Идите сюда, мисс Дорсетт! – завопила она. – Идите сюда скорей!

На этот раз Джерри повиновалась приказу Китти – и с радостью.

Дело заключалось в следующем. Для пьесы, которую Китти планировала разыграть сегодня вечером, необходима была сопроводительная музыка.

– Это «Три Пряхи», – доверила ей тайну Китти. – Но только никому не говорите. Там одна ленивая девушка не хочет прясть, и однажды, когда мать колотит ее за лень, мимо проезжает королева, и она…

– Я знаю сказку, – заверила ее Джерри. – Значит, тебе нужна музыка за сценой, чтобы сопровождать прядение в трех комнатах дворца, так?

– Но ведь если мистер Бэйкер будет занят вместе со мной…

– Все очень просто. Я сыграю что-нибудь на рояле.

Китти закружилась.

– Так вы играете на рояле, мисс Дорсетт? Вы мне никогда об этом не говорили!

– Когда девочки кружатся подобным образом, им следует прижимать одну руку к боку. Тогда юбка не будет взлетать вверх, открывая всем на обозрение штанишки.

– Сыграйте что-нибудь!

Возбуждение девочки передалось Джерри, и она уселась на табурете перед роялем, что стоял в гостиной. Взяла несколько аккордов и решила, что для спектакля лучше всего подойдет «Мерцай, мерцай, маленькая звездочка». Китти была возмущена.

– Детская чушь! – вскипела она. – Сыграйте что-нибудь из Шопена!

– Что ?!

– У нас работала женщина, которая умела играть Шопена. Просто потрясающая музыка, мисс Дорсетт!

Мистер Бэйкер был прав: все должно происходить только так, чтобы доставить удовольствие маленькому тирану.

В библиотеке, которая была приобретена «на вес», нашелся и Шопен. Джерри вернулась к роялю, а мистер Бэйкер и Китти принялись увлеченно обсуждать сцены прядения, чтобы подобрать подходящие моменты для музыкального сопровождения. Все это казалось невероятно забавным. Бэйкер и Китти выглядели настоящими профессионалами. Прошло не меньше часа, прежде чем Джерри отрепетировала вступление по сигналу. Было решено, сколько тактов надо играть за один раз, какие ноты или аккорды брать особенно выразительно, а где приглушить звучание. Китти была наконец удовлетворена, а Джерри смертельно хотелось отдохнуть. Она направила девочку наверх, в детскую спальню.

– Отдыхать, – приказала она. – Вечер сегодня будет длинный.

– Я не устала! У меня еще есть дела!

– Какие? Марш наверх! Костюмы не выстираны!

И конечно же, пришлось сначала стирать, а затем гладить крохотные костюмчики самой гувернантке. А там пришло время переодеваться к ужину, и правильно она сделала, что переоделась. Тейлоры тоже это сделали. И доктор Рой Бэкли тоже. Мойра, горничная нижнего этажа, выглядела просто шикарно в темно-сером платье и в розовом передничке с множеством оборок.

– Насколько я понимаю, – поддразнил ее Рой, – теперь ты вступила на стезю шоу-бизнеса. Похоже, у тебя немало скрытых талантов.

– Но только не для поездок в горы, как выясняется. Ты не будешь возражать, если я съезжу туда с кем-нибудь другим?

– Кто он?

– Парень, который приглашал меня на танцульку и барбекью в Биг Скай. Я так и не знаю, как его зовут, но я смогу узнать его, если еще раз увижу.

Обед объявили, затем подали, им восхищались и наслаждались. После десерта Джефф Тейлор и Рой Бэкли удалились на одну из террас – очевидно, для того, чтобы покурить и поболтать о женщинах. Китти, заводясь все больше и больше, носилась в библиотеку и обратно, не отрывая глаз от больших напольных часов. Миссис Тейлор, наконец, поймала мисс Костюмершу Главного режиссера и притянула ее к себе на колени.

– Ну, разве она не становится самой прелестной мышкой? – спросила она у Джерри. – Думаю, что этим летом, Китти, мы не будем засовывать тебя на ранчо. Не будешь возражать, если мы с тобой поживем здесь?

В огромных карих глазах заблестел такой жадный восторг, что Джерри невольно отвела взгляд.

– А почему бы и нет, – продолжала миссис Тейлор. – Ты уже приближаешься к тому возрасту, когда интереснее походить на девочку, чем на мальчишку-сорванца. Давай-ка сейчас мы с тобой все устроим!

Джерри попыталась остановить ее.

Но ничего не получилось.

Мужчин позвали в дом, они вернулись, ждут мистеру Джеффу Тейлору было сообщено о решении его жены. Великан отступил назад, и в свете фонарей показалось, что его рыжевато-каштановые волосы вспыхнули.

– Не трать понапрасну время, Джефф, и не обсуждай этот вопрос, – резко проговорила миссис Тейлор. – Ты вытаскивал ее туда каждое лето. Теперь – моя очередь. Мать имеет право отдохнуть со своей дочерью.

Холодные глаза метнулись и встретились со взглядом Джерри – всего один раз.

Тут пробило восемь часов, и только это сумело предотвратить шумную семейную перебранку в присутствии зрителей. Китти побежала звать всех посмотреть пьесу, а Джерри уселась на стул неподалеку от дверей – ей очень хотелось посмотреть на таланты Китти. Везде потушили свет, загорелись огни рампы, занавес открылся, и тут началось то, что запомнилось Джерри как один из самых замечательных вечеров, проведенных ею в театре.

Это и в самом деле был настоящий театр! Марионетками манипулировали так искусно, что они казались живыми. Голоса – все в исполнении Китти – доносились от нужной фигурки в нужное время, так что создавалось впечатление, что марионетки умеют говорить. Декорации, хотя и простенькие, очень подходили к действию. Но лучше всего оказалась режиссура – Китти точно следовала стилю и настроению сказки. В самом начале истории, когда героиню колотит ее мать, это было сделано нарочито преувеличено, так же, как и жалобные вопли страдалицы. Но зато как царственно заговорила Королева, когда прошествовала в дом узнать, почему мать колотит девушку. И до чего же хитро отвечала мать: «Да она прядет слишком много и переводит всю кудель!» И как весело торговалась мать с Королевой, пока они, наконец, не договорились, что девушка переедет во дворец, где она сможет прясть, сколько душа пожелает. А страдания, а терзания, а ужимки ленивой девицы, когда она поняла, что теперь-то ей придется прясть, и прясть, и прясть – как бы она ни ненавидела это занятие!

Джефф Тейлор хохотал вместе со всеми. Вначале смех звучал как-то пугающе, ибо в нем слышалась ворчливая гордость отца за талант своей дочери; Когда после первого действия занавес закрылся, Джефф Тейлор поднялся и радостно загремел:

– Док, ну что вы думаете о таком ребенке, а? Что бы Тейлоры ни делали, у них все получается по высшему разряду!

Джерри удалилась в гостиную, чтобы подождать у рояля сигнала к вступлению. Легкие мурашки пробегали по ее рукам и ногам. Странно, но у нее перехватывало дыхание, словно она долго шла по длинной-длинной дороге, шла неизвестно куда. Рой, который вышел следом за ней, застал ее врасплох и успел заметить слезы у нее в глазах. Он поднял брови и протянул носовой платок.

– Немного расчувствовалась от сентиментальной чепухи? – спросил он.

– Да.

Он стоял, глядя на нее. Она сидела, выпрямившись, слегка покраснев от смущения.

– Иногда, – тщательно подбирая слова, сказал он, – чувствительность бывает даже полезной.

– Очень мило, что ты не запрещаешь это, Рой.

– По сравнению с бесчувственностью, конечно.

– Как же любезно с твоей стороны не возражать против этого!

– Черт возьми, – зашипела Китти, – где ваша музыка?

И Рой Бэкли, шут бы его подрал, не ушел из гостиной, а остался, чтобы слушать и наблюдать за ее игрой. Ничуть не смутившись, Джерри сыграла Шопена с блеском – хотя и с некоторым излишком эмоций.