"Поезд смерти" - читать интересную книгу автора (Бирн Роберт)

Глава 2

За две недели до того, как Гил Эллис первый и последний раз сел за руль лимузина, за две недели до того, как он оставил на автоответчике своей бывшей жены сообщение, полностью изменившее ее жизнь, Карен Эллис приехала надень в Сан-Франциско. Впервые за долгое время она была в хорошем настроении и с надеждой смотрела в будущее. Утром она побывала в трех местах в поисках работы, а во второй половине дня должна была пообедать в городе со своей подругой – Джессикой Фуллертон. Они не виделись более десяти лет, с тех самых пор, как закончили Джильярд. Однако связи они не теряли и каждый год на Рождество регулярно обменивались письмами. Джесси бросила музыку, занялась банковским делом (в своих письмах она безуспешно пыталась объяснить Карен, что это такое) и вышла замуж – видимо, благополучно.

– А я, наверное, не создана для семейной жизни, – сказала Карен, ожидая, когда принесут салат. Они сидели в ресторане “Цирколо” на Пост-стрит.

– Так думают все, кто прошел через развод. Но на самом деле это означает лишь то, что рядом с тобой нет сейчас мужчины, за которого ты хотела бы выйти замуж. Мне повезло, повезет и тебе. С твоей-то внешностью! Мужчины обожают высоких белокурых шведок.

– Высоких, но не толстых, – сказала Карен, отодвигая от себя корзинку с теплыми французскими хлебцами. – К счастью для тебя, они любят и маленьких пухленьких брюнеток.

– Почему ты выбрала Гила Эллиса?

– Ну, знаешь, обычное дело. Гил любил меня, у него была хорошая работа, он был толковый и симпатичный, мы смеялись одним и тем же шуткам, и я думала, что люблю его. Впрочем, я действительно его любила... И сейчас в каком-то смысле люблю. Я знала о его пристрастии к спиртному, но надеялась, что в конце концов он изменится. Глупая, как я могла так думать! Только один год мы прожили хорошо. А потом случилась эта утечка газа в Бостоне, о которой я тебе писала. Погибли люди... Он во всем винил себя и стал пить еще больше. И вранье... Этого я просто не выношу.

– Я тоже. А как ты узнала, что он тебе изменяет? Застала с кем-нибудь в постели?

– Нет, ничего такого не было. Просто он стал поздно приходить с работы, и от него всегда пахло мылом. Я решила, что он принимает душ, чтобы смыть какой-то другой запах, и однажды прямо спросила его об этом. Оказалось, что я права. Были слезы, извинения, обещания и все прочее, что полагается в таких случаях. Я уверена, что тогда он был искренним. Во многих отношениях он очень порядочный человек. Наверное, мне следовало больше помогать ему. Вначале старалась, делала все, что можно, но в конце концов мое терпение лопнуло.

– Только не взваливай всю вину на себя! Двое женятся, двое и разводятся. Теперь это дело прошлое. Что толку выяснять, кто прав, кто виноват.

– Знаю, но все равно это очень грустно.

– Скажи спасибо, что сейчас не старые времена, когда людям приходилось жить в несчастном браке до самой смерти. – Джессика подняла свой бокал. – За будущее! За женщин, которые заслуживают счастья и обязательно его найдут! Я это гарантирую!

– Какой ты хороший друг! С тобой мне уже стало лучше. Давай поговорим о чем-нибудь приятном, например о твоем замужестве. По-моему, Джон – прекрасный человек, хотя и юрист.

– Это доказывает, что не все мужчины – свиньи.

Карен засмеялась.

– И тебя можно цитировать?

– Конечно, хотя наш девиз – ДДНД – тоже неплох. Помнишь: двойной доход и никаких детей? Только так и можно жить. Надо же себя побаловать.

– ДДНД? Тогда мой девиз будет ОДНД – один доход и никаких детей.

К концу обеда подруги так хохотали, что посетители ресторана вздохнули с облегчением, когда они наконец ушли. Они обнялись и попрощались на площади Банка Америки, возле огромного черного камня, который, как утверждала Джессика, являл собой замечательное произведение искусства и был специально установлен здесь людьми, по общему мнению, вполне нормальными.

Карен пообещала, что в следующий раз остановится не в гостинице, а в их доме.

– Мы будет очень рады, – заверила ее Джессика.

Позже, когда Карен ехала на машине по городу и наслаждалась его видами, она подумала: если уж ей суждено жить в одиночестве, то Сан-Франциско – лучшее для этого место.

Что за чудесный город! Кварталы прелестных, великолепно отреставрированных домов в викторианском стиле, крутые улицы, требующие альпинистской сноровки, и с каждого холма открываются поразительные виды – на залив, на небоскребы делового квартала, на два огромных висячих моста. Восхищенная красотой города Карен несколько раз останавливала машину и смотрела как зачарованная до тех пор, пока гудки стоявших за ней машин не напоминали ей, что она не Алиса в Стране Чудес.

Она пыталась представить себе свою будущую жизнь в Сан-Франциско. Ведь это может произойти довольно скоро, если судить по тому, что ей сказали в Доминиканском колледже Сан-Рафаэля, Мэринском колледже в Кентфилде и в консерватории Сан-Франциско. На всех, с кем она говорила, производили большое впечатление ее образование и опыт работы в камерном оркестре на Севере-Востоке. Правда, нигде не оказалось свободной вакансии, но, похоже, в этом городе достаточно желающих брать частные уроки игры на фортепьяно и кларнете, и она сможет продержаться, пока не найдет места в штате. В следующий раз она заедет в Миллс-колледж в Окленде, заглянет в Калифорнийский университет в Беркли, в местную оперу и симфонический оркестр. Она была уверена, что в конце концов что-нибудь найдет. А если нет, что ж – она будет счастлива просто постоять на холме, любуясь прекрасными видами и вдыхая свежий, пахнущий морем воздух.

Поставив машину в гараж на Юнион-сквер, Карен пошла пешком по Маркет-стрит, влившись в поток служащих, направлявшихся в метро, к автобусам, троллейбусам и паромам. Высокая – почти такого же роста, как ее бывший муж, – она шла широким, размашистым шагом. Светлые волосы развевались за плечами. Прохладный ветерок ласкал лицо. Ей было так хорошо, что она дала доллар уличному музыканту, исполнявшему хорал Баха на старом саксофоне.

Вдоль Маркет-стрит росли сикоморы, тротуары были вымощены булыжником, уложенным в прихотливые узоры. Посередине широкой улицы двигалась вереница старинных автомобилей, украшенных флажками, – видимо, какое-то праздничное шествие. Даже пешеходы приводили Карен в восторг. Такой пестрой и оживленной толпы она не видела с тех пор, как последний раз была на Манхэттене. Рино и Спаркс казались ей далекими, как луна, ландшафт которой походил на некоторые районы Невады.

Здания были старые и новые, высокие и низкие, но чаще всего новые и высокие. Они смотрели друг на друга через Маркет-стрит, словно зрители на параде. Взгляд Карен привлек старинный двенадцатиэтажный дом на южной стороне улицы; она залюбовалась изящной кирпичной кладкой и декоративным карнизом, идущим вдоль крыши. На гранитной вывеске v входа она прочла: “ГОРНАЯ ТИХООКЕАНСКАЯ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ КОМПАНИЯ”.

Это название напомнило ей о Гиле и о том, что через Рино и Спаркс проходит железная дорога, принадлежащая этой компании. Когда накануне поездки в Сан-Франциско она виделась с Гилом, он с беспокойством рассказывал, что Клем Трейнер собирается отправить по железной дороге опасное химическое вещество. Она не знала, насколько всерьез нужно принимать его слова, ведь Гил ухитрялся из самых простых вещей делать трагедию.

Одна подробность их встречи врезалась ей в память: печаль, которую она почувствовала, глядя, как он шел по дорожке к дому. Когда-то воплощение здоровья и уверенности в себе, он теперь горбился, будто нес на плечах, тяжелый груз. Он потолстел, лицо округлилось. Нечищеные ботинки и вельветовый спортивный пиджак просились на помойку.

Хорошо, что она не накрасилась, подумала тогда Карен. Ее брови, губы и ресницы были такие светлые, что, если она не накладывала немного косметики, они как будто исчезали с лица. По крайней мере, ей так казалось. Но к чему ей стараться выглядеть сейчас привлекательной? Она не хотела ни соблазнять его, ни подчеркивать, как он опустился.

Гил поцеловал ее в щеку, чем немало удивил ее – это был первый поцелуй с тех пор, как три месяца назад он переехал в мотель.

Карен налила два бокала кока-колы. Они прошлись по дому, в котором прожили целый год, постояли у окна, глядя на темнеющие в сумерках горы. Их дом располагался высоко на склоне холма. Ниже сияли огнями здания казино и отелей. В небе Сьерры гасли малиновые полосы заката. Какое-то время они молчали, словно два чужих человека, встретившихся на вечеринке и не знающих, с чего начать разговор: Все уже было давно сказано! Карен вспомнила, как когда-то она вот так же стояла рядом с Гилом и по ее телу пробегала дрожь от желания близости. А сейчас при мысли, что он захочет ее обнять, она почувствовала легкий озноб.

– Спасибо, что пришел, – начала она, решив, что лучший способ обезопасить себя – это перейти прямо к делу. – Гил, мне тяжело говорить об этом, но я подала на развод. Тебе пришлют бумаги по почте. Я хотела заранее предупредить тебя, и не по телефону, а лично.

– А в чем дело, что за спешка? – Он старался говорить небрежно, но голос звучал глухо. Развод – это еще один сожженный мост в его жизни.

– Мы уже три месяца не живем вместе. Для меня самое тяжелое позади, сейчас я ясно вижу: у нас ничего не получится. Мы больше не подходим друг другу. Я очень много думала и решила, что лучше мне уехать из Невады. Завтра я отправляюсь в Сан-Франциско, буду искать там работу, а когда найду, перееду насовсем. Мне очень жаль, Гил. Правда, жаль.

Помолчав, он сказал:

– Конец эпохи.

– Надеюсь, для нас обоих начнется новая, лучшая жизнь.

Он смотрел вдаль, на горы.

– Мне будет не хватать тебя, Карен. Я... я виноват. Вспоминай обо мне с... ну, с нежностью, что ли.

– Конечно, Гил! Я тоже буду переживать за тебя. С тобой все еще... неладно, и... ты о себе совсем не думаешь. Тебе нужно с кем-то поговорить о своих проблемах, с человеком, который знает, как их решать.

– Есть вещи, о которых я не люблю говорить. Слова... Тебе это трудно понять – ты более разговорчивый человек, чем я. А что касается моих проблем, думаю, со временем они сами собой уладятся. – Как будто поняв ненужность оправданий, он замолчал. Молчала и она. Через минуту он добавил: – С тех пор как мы сюда приехали, ты ни одного дня не была счастлива. Наверное, нам следовало остаться в Новой Англии, но после того, что случилось, я, бы не смог найти там работу в химической промышленности.

– Ну так уйди из химии. Займись чем-нибудь другим. – Она и раньше предлагала ему это.

– Нельзя. Понимаешь, сейчас обстановка на заводе... очень сложная. Даже не могу тебе сказать, насколько сложная.

– Почему? Вот это меня больше всего и бесило – то, что ты никогда не говорил со мной о своей работе. В Бостоне я могла приходить к тебе в кабинет, гулять по заводу, там все были такие дружелюбные... А здесь – будто занавес опустился.

– На это есть причины.

– Да? И какие же?

Казалось, Гил колебался. Он долго молчал, а когда заговорил, то подбирал слова осторожно, будто прислушиваясь к тому, как они звучат.

– Дрэглер предложил начать подготовку к производству нового... нового газа. Что-то вроде пестицида. Он все еще в стадии разработки. Его действие настолько сильно, а сфера применения так широка, что вокруг воздвигли стену секретности. Когда меня принимали на работу, я дал обязательство никому не говорить о нем, даже тебе.

– И ты действительно никому ничего не рассказывал?

– Многие компании берут с сотрудников подписку о сохранении тайны. А моя работа все время была связана с этим новым... веществом. Поэтому я и не мог говорить, что делал на службе. – Карен промолчала. – Этот газ называется “манекен”, потому что под его воздействием мускулы живых существ застывают и становятся неподвижными. Это ужасно... Зачем его только изобрели... Он может оказаться страшнее атомной бомбы.

– А ты не преувеличиваешь?

– Думаю, что нет. Посмотрела бы ты, каких головорезов привел с собой на завод Трейнер. Завтра мы проводим опыты на обезьянах. Мне просто думать об этом тошно.

– Правда, Гил, почему ты не уйдешь с этой проклятой работы? – Карен подумала, что он неосознанно пытается втянуть ее в свой мир, мир, из которого она хотела вырваться.

– Я пытаюсь выяснить, что замышляет Трейнер. Похоже, он собирается отправить газ по железной дороге, хотя это очень опасно для окружающих. Я должен как-то этому помешать.

– А разве нет правил перевозки опасных веществ? Разве не требуется специальное разрешение от правительства или что-то в этом роде? Горная Тихоокеанская компания не примет груз, если риск так велик.

– Трейнер может ничего не сообщить железной дороге или скажет, что будут перевозить удобрения.

– Тогда ты им скажи. Позвони в ГТ и объясни, почему ты считаешь, что это вещество вывозить нельзя.

– Я так и сделаю, но только когда сам пойму, что происходит, и не раньше, чем соберу все необходимые факты. Поэтому-то я и не могу уйти прямо сейчас.

– Я хотела бы тебе помочь, Гил, но не знаю как. Сколько бы мы ни говорили об этом, решать и действовать тебе придется самому.

– Спасибо, я и так уже наболтал много лишнего. Обещай мне, что ты никогда не скажешь Трейнеру или кому-нибудь другому, что знаешь о “манекене”. Все, что связано с этим газом, очень опасно. Насколько велика опасность, я пока не знаю, но хочу выяснить.

– Молчу как рыба.

– Мне не следовало говорить с тобой об этом, но я хотел, чтобы ты поняла, почему я избегал рассказывать тебе о работе. Вовсе не потому, что не желал с тобой разговаривать.

– Я понимаю, Гил. – Она взяла его за руку. Прикосновение, казалось, взволновало его.

– Лучше не надо, – сказал он, убирая руку. – Если нужно подписать какие-нибудь бумаги, пожалуйста, я готов.

Уже у входной двери Карен завела разговор о разделе мебели, кухонной утвари, произведений искусства и книг, которые они приобрели за годы совместной жизни. Он все оставил на ее усмотрение, предложив продать дом на аукционе, а вырученные деньги поделить пополам.

– Ты должен взять адвоката, – посоветовала Карен, встревоженная его равнодушием, – иначе мой адвокат просто разорит тебя.

– Возможно, я так и сделаю, – он пожал плечами, – хотя полностью тебе доверяю. Но сейчас я не хочу думать обо этих мелочах. Спокойной ночи, Карен. – Он еще раз поцеловал ее в щеку. – Будь осторожна, – добавил он.

– Ты тоже.

Она смотрела, как он шел к своей машине, более чем когда-либо уверенная, что он нуждается в профессиональном лечении. Но если бы только он сам это понял! Казалось, он стал меньше ростом, полы пиджака вытянулись, словно карманы были набиты камнями. Но он хотя бы поговорил с ней, это уже перемена. Однако от разговора у нее осталось прежнее смутное чувство. Гил! Что с ним будет?

Поднимаясь по лестнице в спальню, она решительно сказала себе: “Все, хватит. Не желаю больше думать об этом”.

Но здесь, в Сан-Франциско, ей захотелось что-нибудь для него сделать. Она пересекла Маркет-стрит, вернее, дала увлечь себя толпе, направлявшейся к станции, откуда отходили паромы через залив, и вошла в здание Горной Тихоокеанской компании. В холле за конторкой сидела чернокожая женщина. Улыбнувшись, она спросила Карен, что ей угодно.

– Я хотела бы получить информацию о перевозках опасных материалов, ну, правила, инструкции... Нет ли у вас какой-нибудь брошюры?

Женщина нахмурила брови.

– Что вы имеете в виду: химические, взрывчатые вещества или радиоактивные отходы?

– Химические вещества.

– Гм, думаю, этим занимается оперативный отдел. Впрочем, подождите минутку... – Она позвонила по телефону и, радостно взглянув на Карен, сказала: – Поднимитесь на лифте на восьмой этаж и найдите комнату 873. Спросите мистера Игана. Поторопитесь, потому что он собирается уходить. Скажите ему, Моника с первого поста считает, что вам лучше перевозить ваши химические вещества на грузовике.

Мистер Иган, или Джеймс Дж. Иган, как было написано на табличке, стоящей на его столе, оказался крупным мужчиной с густой шевелюрой, в которой уже пробивалась седина, и такими устрашающими моржовыми усами, что Карен с трудом отвела от них взгляд. Он действительно собирался уходить, и, видимо, не на один день. Без пиджака, с закатанными рукавами, он перекладывал содержимое своего письменного стола в два картонных ящика.

– Мистер Джеймс? Простите, мистер Иган? Мне сказали, что вы можете дать некоторую информацию.

– А вы, должно быть, та дама, которая хочет отправить опасные химические вещества. Глядя на вас, ни за что бы этого не подумал. Присаживайтесь. – Из глубины среднего ящика он выудил глянцевую фотографию и, нахмурившись, стал ее разглядывать. – Прошлогодний пикник оперативного отдела. Я пытался побить мировой рекорд по питью пива, но в результате сломал руку. Неприятное воспоминание, не лучший день в моей жизни. – Фотография полетела в переполненную мусорную корзинку.

– Простите, что помешала вам. Вы переезжаете в другой офис?

– Можно сказать и так, – весело проговорил он. – Я переезжаю на парусную шлюпку. Беру годичный отпуск и отправляюсь на поиски приключений. Может быть, никогда не вернусь обратно. А отпуск я заслужил, отдав лучшие годы жизни этой компании. Итак, чем могу вам помочь? Какие токсичные отходы вы хотели бы перевезти? – Постукивая пальцами по столу, он внимательно смотрел на нее.

– Лично я ничего не собираюсь перевозить и не имею дела с токсичными отходами. Просто навожу справки для... одного приятеля. – Она запнулась, едва не сказав “для мужа”. Развод еще не получен, но что из того? Сейчас в ее жизни нет места мужчинам, но, с другой стороны, зачем отпугивать хотя бы этого? Она заметила, что Джеймс Дж. Иган смотрел на нее с большим интересом, чем требовали обстоятельства. А может быть, ей это только кажется? У него на руке не было обручального кольца. Интересно, заметил ли он, что у нее кольца тоже нет? Она улыбнулась этим своим мыслям – давно уже ее не занимало семейное положение мужчины. Ей еще предстояло привыкнуть думать о себе как об одинокой женщине.

– Он работает на химическом заводе, – добавила она, видя, что Иган ждет дальнейших объяснений, – и его интересуют правила транспортировки опасных грузов по железной дороге.

Иган смотрел на нее с приятной улыбкой, но, видимо, не понимая, что ей нужно, и она почувствовала, что краснеет. Он, наверное, удивляется, подумала Карен, почему мой “приятель” пришел не сам, а прислал кларнетистку. Нет, он же не знает, что я играю на кларнете. А интересно, разбирается ли он в музыке? У него такой звучный голос... Он мог бы петь баритоном или даже басом.

– Мой приятель очень занят, – заторопилась она, – а я как раз шла мимо и решила зайти спросить, нет ли у вас сборника инструкций или чего-нибудь такого. Как я понимаю, вы отвечаете за опасные материалы?

– Не совсем. – Он засмеялся. – Разве что когда готовлю обед или стираю. Вас прислали ко мне потому, что ребята из отдела связи с общественностью уже ушли, а больше никто не хочет тратить время на чудиков. Я работаю сейчас на полставки, вот мне и приходится с ними возиться. Не обижайтесь, так мы называем людей с улицы, случайных посетителей. В основном это любители старины, они ищут фотографии старых паровозов или еще что-нибудь в этом роде. Как вас зовут?

– Меня? Карен.

– А фамилия?

– Просто Карен. – Она подумала, что зашла слишком далеко, и беспокойно задвигалась на стуле. В конце концов, она здесь не для того, чтобы заводить знакомства. Конечно, на крайний случай вполне сгодится Иган. Своей внушительной фигурой и добродушным выражением лица он напоминал ей Санта-Клауса. Если заткнуть ему за пояс подушку, нарядить в красный костюм, прицепить белую бороду и подрумянить немного нос и щеки, получится настоящий Санта-Клаус. И глаза у него такие веселые...

– Просто Карен? Прекрасно, а я просто Джим. Расскажите мне поподробнее, какой груз хотел бы перевезти ваш... э... приятель. Какого происхождения этот груз и какого размера?

– Подробностей я не знаю. Какой-то экспериментальный пестицид, кажется. Мой приятель подозревает, что его фирма собирается отправить это вещество по железной дороге, может быть, тайно, а он против этого. Если сообщить на железную дорогу, им ведь это тоже не понравится, правда? То есть, я хочу сказать, если позвонить на железную дорогу, они должны принять меры.

– Совершенно верно! Будь я начальником железной дороги, я бы не принял опасный груз! К черту токсичные и взрывчатые вещества и экспериментальные пестициды! Пусть Горная Тихоокеанская компания занимается продажей недвижимости – это у нее очень хорошо получится, – а перевозку грузов предоставит тем, кто любит это дело, например чудикам. – Он повернулся и стал рыться в мусорной корзине. – Мне не следовало шутить... Но я ухожу с этой работы и безумно счастлив. Посмотрим, не найдется ли здесь для вас какой-нибудь книжки.

– Если это вас очень затрудняет, я...

– Скажите вашему приятелю, – продолжал Иган, запустив руку в корзинку, – чтобы он не перевозил ничего опасного для окружающих, не сообщив об этом мне. Если произойдет авария или утечка, спасатели должны знать, с чем имеют дело. Ага, вот то, что вам нужно. – Он извлек из мусора желтую книжечку и протянул ее Карен. – Это расписание движения поездов по железной дороге Сьерры. В конце даны правила перевозки опасных грузов. Как видите, их довольно много. На вагоне должна быть надпись, что это: взрывчатое или радиоактивное вещество, отравляющий газ и так далее. Потом, есть правила, в каком месте состава должен находиться такой вагон, сколько вагонов должно отделять его от двигателя или служебного вагона, и так далее. Если вещество действительно представляет угрозу населению, железная дорога может потребовать, чтобы груз сопровождала охрана. Если вы мне дадите ваш адрес или адрес вашего грузоотправителя, я пришлю вам по почте дополнительную информацию.

– Спасибо, этого вполне достаточно, я не хочу вас беспокоить. Пока это только слухи. Если у меня будут вопросы, я вам позвоню. Спасибо за помощь.

– Ну что вы, я получил большое удовольствие. Вы самый приятный чудик, с которым мне приходилось иметь дело. До свидания, передавайте мои лучшие пожелания вашему приятелю. Ну и счастливчик же он!

Они поднялись и пожали друг другу руки. Ее ладонь исчезла в его теплой, огромной, будто медвежья лапа, руке. К счастью – она не знала бы, как реагировать, – он не стал задерживать ее руку в своей дольше, чем того требовали приличия.

Направляясь к лифту, Карен размышляла об этом рукопожатии. Когда человек приходит в какое-то учреждение и просит дать какую-то справку, разве ему полагается еще и теплое рукопожатие? Сейчас ей это кажется странным, но в тот момент рукопожатие получилось вполне естественным и обоим доставило удовольствие. Нажав кнопку вызова лифта, она стала разглядывать свое отражение в стекле витрины объявлений. Волосы растрепались, лицо выглядело совершенно бесцветным. Она быстро поправила прическу и слегка подкрасила губы, сожалея, что не сделала этого прежде, чем войти в кабинет Игана.

Ее внимание привлекло одно из объявлений на доске:

СДАЕТСЯ ПЛАВУЧИЙ ДОМ Сосалито. Добираться паромом. Две спальни. Палуба. Чудо! 750 долл. в мес. Вход через ворота № 5, Йеллоу Ферри Харбор. Владелец бывает по будням после 18.30.

Карен не заметила, как пришел и ушел лифт. Ее воображение разыгралось. Она живо представила себе, как бы она жила в плавучем доме и каждый день добиралась до Сан-Франциско на пароме. А ведь это можно устроить, если захотеть! Внизу, под объявлением, были маленькие полоски, объясняющие, как добраться до места. Она сорвала одну и сунула в сумочку.

– Задумали переезжать? – раздался знакомый голос.

– А, мистер Иган... Не я, а один мой друг. – Почему она так сказала? Надо избавляться от излишней настороженности.

– У вас много друзей и приятелей.

– Не больше, чем у других, я думаю. – Она не могла отцепи взгляд от его блестящих глаз.

– Если вам нравятся плавучие дома, советую выбрать этот Я на нем бывал.

– Я скажу моему другу. – Карен нажала кнопку “Вниз”. Джим Иган начал было что-то говорить, потом остановился, помолчал и удивил ее неожиданным предложением:

– Простите мое нахальство, но не согласились бы вы пойти со мной куда-нибудь выпить или пообедать? Мы могли бы встретиться минут через тридцать.

– Сожалею, но как-нибудь в другой раз. – Карен чувствовала, что краснеет. – Завтра утром я возвращаюсь домой, и у меня еще куча дел. – В коридоре стоял полумрак, но ей показалось, что Джим Иган тоже покраснел.

– Домой – это куда?

– В настоящее время – в Неваду.

Он с шутливым изумлением покачал головой.

– Вы уезжаете с побережья в Неваду?

– Глупо, правда? Но я вернусь.

– Вы не дадите мне свой номер телефона?

– Н-нет, он скоро изменится.

Он торопливо достал визитную карточку, нацарапал что-то на обратной стороне и протянул ей.

– Вот мой телефон. Позвоните, и вы узнаете, что существуют такие вещи, как бесплатный ленч и бесплатное катанье по заливу. По-моему, я уже говорил, что у меня есть парусная шлюпка и я набираю команду.

Карен вошла в открывшиеся двери лифта.

– Заманчивое предложение. Я люблю ходить под парусами.

Джим придержал двери.

– У меня такое чувство, будто вы никогда в жизни первая не звонили мужчине и не собираетесь этого делать.

– Может быть, я вас удивлю. – Она улыбнулась, и двери лифта захлопнулись.