"«АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»" - читать интересную книгу автора (Шуткин Николай Петрович)

КАК СБИЛИ ПАУЭРСА

Первого мая 1960 года над территорией СССР был сбит самолет-шпион У-2. Это событие получило огромный резонанс во всем мире, стало одной из вех истории «холодной войны». Однако тридцать лет тайной был тот факт, что после уничтожения У-2 ракетчики сбили советский истребитель МИГ-19. Об этом трагическом событии и других малоизвестных подробностях случившегося рассказывает полковник запаса Михаил Воронов, ракетный дивизион которого сбил У-2.

«Первого мая в 5.30 американский самолет-шпион «Локхид» У-2, взлетевший с аэродрома Пешавар в Пакистане, пересек границу СССР. Его тридцатилетний пилот Френсис Г. Пауэрс должен был пересечь страну от Памира до Кольского полуострова, фотографируя военные и промышленные объекты.

Осенью наш дивизион получил новый зенитный ракетный комплекс. До февраля 1960 года им командовал подполковник Шишов, но потом его откомандировали учиться на длительный срок. На меня, в то время майора, было возложено исполнение его обязанностей.

Накануне 1-го мая 1960 года мы сменились с боевого дежурства. Я отпустил нескольких офицеров домой к семьям.

Утро выдалось теплым и солнечным. Я вышел из домика, начал чистить сапоги, собравшись пойти в казарму и поздравить солдат с праздником. Вдруг сирена и крик дневального:

– Тревога!

Побежал прямо на позицию. Была мысль, что в праздничный день просто решили устроить проверку. Но вот добежали, включили всю аппаратуру. Докладываю, что дивизион к бою готов. Командир части сообщает в ответ, что самолет-нарушитель идет в сторону Урала. Быть готовым к его уничтожению, если войдет в зону.

Самолет был еще далеко, в районе Аральского моря. Я попросил разрешения накормить солдат. Он дал десять минут. Только сели за стол – опять сигнал тревоги. Причем команда: «Аппаратуру в боевой режим!». Это очень редкая команда, подается она в исключительных случаях. Значит – дело крайне серьезное. Все сосредоточились, подобрались.

Я, признаюсь, здорово волновался: что за самолет? Что у него на борту? Может, атомная бомба?

Во время второй мировой войны, когда я командовал батареей, приходилось сбивать немецкие самолеты. Но они тогда летали на высоте не выше 10 километров. Этот же шел аж на 20-тысячной высоте. Да и пуск по боевой, а не по учебной цели предстоял впервые.

Сделав съемку объекта на берегу озера Иртыш, Пауэрс начал огибать Свердловск.

Праздничный день был выбран для разведывательного полета, по-видимому, не случайно. Его организаторы рассчитывали на то, что ракетчикам потребуется много времени на согласование своих действий с Москвой. А Москва в это время была занята военным парадом на Красной площади.

– Есть цель! – докладывает сержант Ягушкин.

Идет подготовка к пуску ракеты. И вдруг самолет, пройдя Челябинск и не дойдя до зоны нашего дивизиона, развернулся вправо и начал удаляться на восток. Я уже подумал: «Все, ушел от нас». Но через некоторое время он снова повернул и стал приближаться с юго-востока. И вот цель в зоне дивизиона. Командую: «Пуск!»

Офицер наведения старший лейтенант Эдуард Фельдблюм замешкался – видно возник какой-то психологический барьер. Я ему еще раз: «Да пуск же, мать твою!…» и ракета пошла к цели. А промедли старший лейтенант еще немного, самолет вышел бы из зоны поражения.

Первая ракета пошла навстречу цели. Вторая и третья – отказ. Сработала автоматика: самолет был уже вне нашей досягаемости. Они, однако, и не понадобились. Первая ракета достигла У-2 и разорвалась в задней его полусфере. Это произошло в 8.53 по московскому времени.

В Москве на Красной площади Никита Хрущев приветствовал с Мавзолея Ленина праздничную демонстрацию. Он уже знал о полете Пауэрса и приказал сбить его. Но только когда маршал Бирюзов, Главнокомандующий войсками ПВО, поднялся на Мавзолей и сообщил, что нарушитель сбит первой же ракетой, у премьера отлегло от сердца.

В то же время Борис Ельцин, в то время студент Уральского политехнического института, шел в колонне демонстрантов по главной площади Свердловска и увидел, как многие, высоко в небе яркое пятнышко. Это был взрыв ракеты, прервавший полет У-2.

С оценкой результатов стрельбы произошла ошибка. Мы хорошо наблюдали на экране сближение отметки от нашей ракеты и от самолета-нарушителя, но, когда они сошлись, экран оказался забит отметками от обломков. Фельдблюм принял их за помехи. Я продублировал его доклад на КП.

Через десять минут мы поняли, что Пауэрс все же сбит, – я вышел из кабины и увидел высоко в небе парашют. Доложил и об этом, а на КП не верят: противник, говорят, продолжает полет. Дело в том, что подразделение радиотехнических войск, которое вело цель, исчезновение ее на экранах посчитало временным и продолжало выдавать прокладку курса – фиктивную.

Капитан Борис Айвазян и старший лейтенант Сергей Сафонов прибыли в свердловский аэропорт Кольцово в 7.35 по боевой тревоге, однако поднялись на своих МИГ-19 на перехват цели только через час с лишним. Вскоре после этого Айвазян заметал взрыв самолета Пауэрса, но принял его за самоликвидацию ракеты.

Зенитно-ракетный дивизион майора Шугаева, один из соседей Воронова, обнаружил истребители и послал запрос «я свой». Они молчали: летчики при взлете почему-то не включили автоответчики. Миги были приняты за вражескую цель, по ним пустили ракеты.

Борис Айвазян заметил в небе странное облачко и резко спикировал. Это спасло ему жизнь. Погиб старший лейтенант Сергей Сафонов, которому не исполнилось и тридцати лет.

Пауэрс летел на высоте 20 километров, а потолок МИГ-19 был на 2-3 тысячи метров меньше. Трагический вылет Сергея Сафонова был ненужной подстраховкой.

Мог быть и еще Один трагический вылет. В аэропорту Кольцове случайно оказался и еще один самолет-перегонщик Су-9 без всякого вооружения. Командиру самолета приказали перехватить самолет-нарушитель и таранить. Это был приказ на верную, смерть, но пока заправляли перегонщика – в небе все решилось.

Как уже упоминалось, ракета разорвалась в задней полусфере, и это спасло жизнь Пауэрса. Вместе с самолетом он падал 11 тысяч метров, а потом вручную открыл фонарь и выбросился с парашютом.

Позже, при осмотре обломков самолета, под сиденьем летчика обнаружили 200 килограммов взрывчатки.

Стоило ему нажать на катапульту, как произошел бы взрыв. Пауэрс знал об этом и потому не катапультировался. (Американцы имеют на это свою точку зрения: взрывчатка под сиденьем не была связана с катапультой, а относилась к механизму ликвидации самолета. Пауэрс не привел его в действие, так как предполагал, что в этом случае произойдет не только ликвидация самолета, но и его самого.)

Когда Пауэрс почти спустился на парашюте, его увидели двое жителей села Кокулино Кужакин и Асабин, которые ехали на совхозном «Москвиче». Подъехали, стали спрашивать, что случилось. Парашютист молчал. Тут Асабин, бывший моряк, догадался, в чем дело и обезоружил Пауэрса. Его отвезли в совхозную, контору и там обнаружили у него несколько золотых часов, цепочек, колец. Много было иностранной валюты и советских рублей.

Вскоре Пауэрс был доставлен в Свердловск, а затем в Москву.

19 августа 1960 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила гражданина США Френсиса Г. Пауэрса к 10 годам лишения свободы. Но уже 10 февраля 1962 года на мосту Глинкер-Брюкке, соединявшем Западный Берлин с Восточным, Пауэрса обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящая фамилия – Фишер).

После обмена и возвращения в США в отношении Пауэрса было начато расследование, но комиссия оправдала его. В августе 1977 года Френсис Пауэре погиб в вертолетной катастрофе около Лос-Анджелеса.

Сразу же после инцидента НАСА передала заявление для печати по поводу исчезновения самолета У-2, предназначавшегося для изучения атмосферы. Причем американцы сообщили, что исчез он над территорией Турции, в районе озера Ван.

Через четыре дня, пятого мая, Хрущев, выступая на сессии Верховного Совета СССР, вскользь упомянул об инциденте. При этом он намеренно умолчал о том, что Пауэре жив и пленен. Госдепартамент поспешил заявить, что полет был исключительно мирным и летчик попросту сбился с курса.

О том, что это явная ложь, миру стало известно в последний день сессии, когда Хрущев сообщил, что он намеренно воздержался от упоминания того, что пилот жив и что имеются обломки самолета. «Мы поступили так потому, что, сообщи мы все, как было, американцы придумали бы иное объяснение».

Неудачный полет Пауэрса обернулся для США большим скандалом, едва не приведшим к отставке шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Самолет У-2, неплохая по тем временам машина, приобрел среди американских пилотов дурную славу. Некий шутник из ВВС США даже подметил, что У-2 (Ю-ту) звучит по английски неотличимо от фразы «тебя тоже».

Седьмого мая во всех газетах появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении отличившихся военных. Я получил орден Красного Знамени.

Первым в списке награжденных стояло имя старшего лейтенанта Сафонова, однако пометки «посмертно» не было. Видимо, только что избранный Председателем Президиума Верховного Совета Леонид Брежнев не хотел, чтобы за первым документом, подписанным им в новом качестве, стояла столь трагичная судьба. И правда была скрыта на тридцать лет.

По воле рока жена Сергея Сафонова вышла замуж за Бориса Айвазяна.

Дивизионом я продолжал командовать до декабря 1961 года. В марте следующего года меня перевели в вышестоящий штаб, присвоив звание подполковника. В штабе проработал пять лет и уволился в запас по состоянию здоровья.

В 1978 году, в запасе, получил звание полковника. Проживаю в городе Туапсе. Тот Первомай вспоминаю часто и, видимо, никогда не забуду».

А теперь, чтобы поставить все точки над «и», послушаем другого участника инцидента с американским шпионом – Игоря Ментюкова.

После суда над Френсисом Гарри Пауэрсом, бывшим пилотом ВВС США и наемным летчиком ЦРУ, в одной из советских газет появилась любопытная заметка. В ней сообщалось, что, вернувшись в США, отец Пауэрса повторил журналистам слова, произнесенные сыном: «Не верь, отец, что меня сбила ракета. Меня сбил самолет, я его видел своими глазами…»

В комментарии редакции говорилось, что отец летчика сделал это заявление, вероятно, под нажимом американских спецслужб. А летчик самолета, которого Пауэрм «видел своими глазами» ждал вызова в суд. Но в суд не попал – в угоду политической конъюнктуре. И, верный данному слову, летчик Игорь Ментюков молчал более тридцати лет.

О чем тридцать лет молчал советский летчик-ас?

Игорь Андреевич подписки о неразглашении не давал, просто обещал молчать. Слову офицера верили. В последние годы нужды в молчании, как выяснилось, нет.

Родился Игорь в 1932 году в Новознаменке, что на Тамбовщине. В 1946 году переехал в Тамбов, окончил железнодорожный техникум, затем поступил в Черниговскую «летку», был переведен во Фрунзе и после окончания Фрунзенского училища в 1954 году попал в Савостлейку Горьковской области. Служил хорошо, правда, в академию не поступил, а так – все шло без запинки.

Так что же произошло тогда, весной шестидесятого?

В публикации того времени, рассказывает Игорь, говорится о единичных пролетах над территорией СССР американских самолетов-разведчиков. Это не так. Увы, воздушное пространство над страной было в 1960 году как дырявый кафтан, и летали американцы как хотели – вдоль и поперек.

Например, знаменитый самолет-радведчик У-2 9-го апреля совершенно безнаказанно прошелся над нашей территорией от Норвегии до Ирана. Отснял Капустин Яр, Байконур, еще один ракетный полигон. Сколько наших ракет пустили бесполезно в ясное небо – тайна сия велика есть. После этого Хрущев неистовствовал: «Всех разгоню, головы поотрываю! Не дай Бог, если это повторится!»

Командование ПВО решило более основательно подготовиться к возможному повторению разведывательных полетов американцев. И шестерых летчиков – в их числе был и я – капитан, командир звена, в короткий срок переучили, пересадили на новейшие сверхзвуковые высотные сверхдальние истребители-перехватчики Су-9. Их тогда называли Т-3.

Впрочем, мы их осваивали и до 9-го апреля.

Так, за несколько дней до этого мы с покойным ныне Колей Сушко перегнали пару Су-9 из-под Рязани, с завода, далеко на север, за Мурманск, к норвежской границе. Пять дней там просидели на боевом дежурстве, а потом – домой, в Савостлейку.

Спрашиваем Игоря Ментюкова:

– Как же вы оказались первого мая в Новосибирске? Ведь очередного нарушения границы воздушного пространства ждали на западе?

– Совершенно верно. Именно на западе, в белорусский город Барановичи, я и должен был перегнать новенький Су-9 из Сибири. Перегнать и приступить к боевому дежурству. Принял я самолет «нулевой», как принято теперь говорить. Но, естественно, без боекомплекта – четырех ракет «воздух-вода». И вечером, в канун Первомая, приземлился на промежуточном аэродроме под Свердловском. Надо было дозаправиться, подождать тихоходный самолет-транспортник, который летел вслед за мной с техсоставом и оборудованием.

А утром будит меня дежурный, и я мчусь по срочному вызову на аэродром. Там меня уже ждут на телефоне из Новосибирска. А в трубке приказ: «Готовность номер 1».

Я бросаюсь к Су-9, занимаю место в кабине, и на связь со мной выходит командующий Свердловской воздушной армией генерал Вовк. Он сообщает приказ «Дракона» – уничтожить любой ценой реальную высотную, цель. «Дракон» передал – таранить. А «Дракон» – это был позывной главкома авиации ПВО страны генерала, а впоследствии маршала авиации Савицкого.

– И Евгений Яковлевич дал такой жесткий приказ?

– Да, Савицкий знал, что я без боекомплекта. А при таране шансов выжить не было.

– О чем подумалось тогда? Или и не думалось вовсе, действовали как автомат?

– Почему же, еще как думалось! Я имел право отказаться: не война же в конце концов, чтобы под танки без оружия бросаться. Но ведь я не знал, с чем он летит. А вдруг – с бомбой? Одна моя жизнь или сотни тысяч?

– И вы решили…

– Решил и сказал: «Наводите. Единственная просьба – позаботьтесь о жене и матери».

Жена в то время ребенка ждала. Мне ответили: «Все будет сделано». А дальше было уже не до лирики. Дальше – пошло-поехало.

– Вы были первым летчиком, попытавшимся достать Пауэрса?

– Почему?… Двое коллег, находящихся на боевом дежурстве, на Су-9 тоже пробовали это сделать, но один набрал 15 «с хвостиком» километров высоты, другой – на километр больше. Завалились и ушли.

– Как же вам-то удалось?

– Ну, я еще на МИГ-19 когда летал, стремился к «потолку». Несколько раз 17 километров 300 метров набирал, а американские разведчики ходили на высоте 19 тысяч метров. Что тут сделаешь? Стрелять бесполезно. Правда, помню, один раз наш летчик – Филюшкин – не выдержал, заругался и пальнул из всех трех пушек. Естественно, без толку, от отчаяния: движки встали, поехал вниз. А я еще курсантом помнил: чтобы набрать «потолок», нужно держать максимальную скорость или около нее. А у Су-9 скоростные возможности были невиданные по тем временам, да и я налегке – без ракет. Плюс температурный режим был подходящим. Поэтому я туда и поднялся, на 20 километров.

– И стали сближаться?

– Да. Он пошел в правый разворот, зачем – никто не понял. Одним словом, слышу в наушниках: «Цель в правом развороте». Шарю глазами – его не вижу. Сближение вдет ни много, ни мало – 550 метров в теку иду! И я проскочил чуть выше него.

– Что же случилось?

– Сам Пауэре в ходе следствия и на суде говорил, что услышал хлопок и впереди него полетело оранжевое пламя. Хлопок такой, наверное, вы сами не раз слышали – при полетах сверхзвуковых самолетов. Когда стекла в окнах дрожат. А пламя – это он выхлопное сопло моего движка увидел. Словом, самолет Пауэрса попал в спутную струю моего самолета. В ней потоки воздуха стегают со скоростью 180 метров в секунду, плюс крутящий момент – вот его и стало крутить, крылья обломились.

– Выходит – и таранить его не пришлось? Хватило конверсионного следа от вашего «Сухого»?

– Это все дело случая. Тем не менее он начал падать.

– А как же доклад Хрущева о том, что Пауэрс сбит ракетой?

– Да если бы в его «У-2» попала ракета, на землю щепки бы рухнули. А летчик живым бы не остался, погиб бы вместе с самолетом. Взрыва не было, только все скрежетало, когда распадался на части его У-2.

– Так почему же нам всем много лет говорили, что Пауэрс сбит доблестными ракетчиками?

– Все до банального просто. Ситуация очень удачно укладывалась в хрущевскую завиральную идею, что при наличии ракет авиация не нужна или нужна для парадов и почетных эскортов.

С другой стороны – убедить врагов, что теперь воздушные границы страны наглухо закрыты от любого посягательства. Поэтому сам факт, что Пауэрс приземлился в зоне действия дивизиона капитана М. Воронова, истолковали в пользу теории Никиты Сергеевича.

А тогда сам Воронов не знал, как доложить. Колхозники приняли Пауэрса за космонавта, привезли его к ракетчикам, а те-то знали, что не сбивали.

Полчаса Воронов держал «паузу», это известный факт, и только тогда доложили. Но когда специалисты поняли, что ракетчики ни при чем, никто, естественно, не осмелился доложить правду Хрущеву. Так родилась легенда о «сбитом ракетчиками» Пауэрсе.

– Позвольте, но если Воронов полчаса не докладывал о «космонавте», то целых полчаса считалось, Что цель не уничтожена?

– Да, и по мне активно работали с земли, как по чужому!

– В суматохе все забыли о том, что надо сменить код «свой-чужой», потому наши самолеты принимались за чужие, реальные цели. Вот почему меня активно обстреливали в своих зонах дивизионы майора Воронова и майора Шелудько. Приходилось маневрировать, уходить от ракет. Их по мне не одну выпустили. Еще три – по летчикам Айвазяну и Сафонову, которые на самолетах МИГ-19 летели сбивать неприятеля, в том число и меня. – Да. Я ведь со старым кодом был для земли чужим. Они, кстати, тоже оказались чужими! И Сергея Сафонова сбили… Я видел этот момент, видел позже остатки его машины – щелки! Представляете, что было бы с самолетом Пауэрса – уничтожь его ракета. А он упал «большими кусочками»: крылышки, фюзеляж…

– Что было дальше?

– Мне сказали: завтра приедет за тобой машина, будешь разговаривать с Савицким. И в полвосьмого утра я уже разговаривал по телефону с Евгением Яковлевичем.

– Савицкий-то понимал, что не ракетчики сбили Пауэрса?

– Да все всё понимали. Мы были профессионалы. Просто это была сделка с совестью. А Савицкий спросил, как здоровье, как самочувствие.

– Почему такой вопрос здоровому человеку, летчику?

– Я летел на высоту в два десятка километров чуть ли не в чем мать родила, – без гермошлема, без высотно-компенсирующего костюма. Но хоть и ломили косточки, ответил, что все хорошо. И тут Савицкий сказал фразу которая является ответом на вопрос – все ли он понимал. Он сказал следующее: «Спасибо, без тебя бы он ушел!» Потом меня отправили в Белоруссию. Был разговор с Москвой, после которого я ждал вызова на допрос. Пауэрса как раз в это время допрашивали. Но следствию я не понадобился – чтобы не опорочить наши ракетные войска. Ждал вызова на суд – не дождался. Получил в награду наручные часы «Сатурн» и приказ помалкивать. И только тридцать с лишним лет спустя проявились публикации – в журнале «Авиация и космонавтика», в газетах «Красная звезда». «Совершенно секретно». Но авторы там допустили, мягко говоря, много неточностей, не поговорив со мной. Моя дальнейшая судьба сложилась нормально. По закону парности случаев, будучи комэском на Су-11, оказался личным инструктором маршала Савицкого. Того самого, чей приказ обрекал меня, в сущности, на верную гибель, если бы не случай. Но я обиды на него никогда не держал – мы люди военные. Службу закончил подполковником, штурманом полка, а был и замом, и начбоем полка.

Андрей Адерехин. «Комсомолец Кубани».

Николай Никулин. «Труд».

Из рассказов ракетчика и летчика читателям дано право самим осознать истину. Мнение автора книги – наградить Игоря Ментюкова высшей правительственной наградой. Он совершил подвиг!