"Ради твоей улыбки" - читать интересную книгу автора (Беверли Джо)

Глава 15

На следующий день Элинор сказала себе, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы встать с постели и вернуться к обычной жизни. Она даже отправилась с Эмили на небольшую прогулку по замерзшему саду и внимательно проверила, удалось ли собрать весь урожай картофеля и моркови.

— Похоже, тебе, нравится в деревне, — заметила Эмили.

— Видишь ли, деревенская жизнь состоит из простых вещей, и тебя окружают люди, готовые помочь. В городе так много суеты, искусственности…

— Так ты собираешься остаться здесь?

— А почему бы нет? Где еще найдешь лучшее место для ребенка?

Солнце уже клонилось к закату, когда Николас отыскал Элинор и обнаружил, что она кормит Арабел.

— Какая приятная обязанность, не правда ли? — сказал он, пробегая пальцем по головке девочки, покрытой нежным пушком. — Дорогая, ты в состоянии пообедать с нами внизу?

Сердце Элинор отчаянно забилось.

— Предполагается грандиозное объяснение, так?

Затаив дыхание, она наблюдала, как рука Николаса замерла на головке девочки, затем его пальцы снова пришли в движение и он заговорил в своей обычной сдержанной манере:

— Если хочешь, оставим все как есть. Я не думал, что найду тебя в таком состоянии, и даже точно не знал, когда ожидаются роды. Я бы и дальше не стал беспокоить тебя, но мы не можем оставить без внимания Эми, Питера и Френсиса. Мне даже кажется, что они нуждаются в тебе больше, чем ты в них.

«Но я еще не готова», — подумала про себя Элинор, однако, собрав всю свою волю, она проговорила спокойно и рассудительно:

— Хорошо, я спущусь на обед.

Не проронив ни слова, Николас вышел.

Элинор внимательно отнеслась к выбору туалета для предстоящего обеда. Платье было теплое, из мягкой шерсти темно-синего цвета, с отделкой из кружева того же оттенка. Она попросила Дженни оторваться от обязанностей няни, и та сделала ей прическу в городском стиле — завила локоны и уложила их высоко на затылке, после чего Элинор критически оглядела себя в зеркале. Пожалуй, в течение всех последних месяцев она еще никогда не выглядела так привлекательно. Ее фигура еще не приобрела прежних очертаний, и грудь была непомерно тяжелой, но в целом она осталась довольна собой. Долгое пребывание в деревне пошло ей на пользу.

Она открыла коробку с драгоценностями и выбрала роскошное ожерелье в форме змеи из чешуйчатого золота с драгоценными камнями на месте глаз. Прежде оно казалось ей несколько вызывающим, и она сомневалась, что когда-нибудь наденет его, но на этот раз украшение как нельзя лучше соответствовало случаю.

Стол был накрыт с предельной тщательностью. Воздух словно вибрировал от напряжения, и каждый из присутствующих ожидал приближения развязки, стараясь при этом не нарушать относительного спокойствия.

Элинор охотно принимала участие в беседе, одновременно наслаждаясь остроумной пикировкой между Николасом и мисс Херстмен. Она отметила про себя, что пожилой даме без особого труда всегда удается взять верх, в то время как Эмили с трудом скрывает свою неприязнь по отношению к Николасу и даже воспринимает его как врага.

Чем дольше Элинор наблюдала за мужем, тем яснее понимала, что его кажущаяся легкость в общении не что иное, как виртуозное представление. На самом деле за непринужденными манерами скрывалось волнение, которое иногда пробивалось наружу. Один раз их глаза встретились, и веселый огонек в его взгляде тут же потускнел. То, что она увидела там, скорее походило на скрытое желание, но никак не на уверенность. «О, моя любовь, — думала она, — ты же не знаешь, что я никогда по своей собственной воле не позволила бы тебе уйти! Даже если то, что ты хочешь сказать, ужасно… Даже если ты снова чувствуешь влияние той женщины и еще полностью не освободился от нее, я все равно удержу тебя, если это то, чего ты хочешь сам», Она чувствовала, как ее мысли снова закружились в смятении, и постаралась, прогнав их прочь, сконцентрироваться на дискуссии об успехе Венского конгресса, который в свете был признан блистательным и сулящим радужное будущее.

Пришло время для леди оставить мужчин, а никакого объяснения от Николаса так и не последовало.

Однако едва Элинор поднялась, как Николас остановил ее.

— Дорогая, ты не хотела бы выпить с нами портвейна? — предложил он с улыбкой, которая напомнила ей о первых днях их совместной жизни. — Я знаю, мисс Херстмен не станет возражать. Эми, ты позволишь себе пренебречь условностями?

Эмили покраснела и бросила вопросительный взгляд на своего мужа.

— Я не возражаю, — быстро сказала она, — но почему бы нам не перейти в гостиную?

Это предложение было воспринято с одобрением, и вскоре вся компания расположилась у большого камина. Тяжелые шторы из красного бархата тут же опустили, а масляные лампы наполнили комнату мягким таинственным светом.

Элинор приготовилась к тому, что ей предстояло услышать.

— Как вы догадываетесь, — сказал Николас, — я выбрал это время и место, чтобы объяснить мое отсутствие. — Хотя все сидели, он продолжал стоять, причем несколько в стороне, словно обращался к остальным как к публике или как к присяжным в зале суда.

— Это объяснение, — сказал он, — предназначено для Элинор, так как в первую очередь касается именно ее, но некоторым людям, настроенным скептически, тоже не мешает послушать мой рассказ.

Элинор не стала возражать. У нее по этому вопросу было свое собственное мнение, и каждое слово, произнесенное мужем, она выслушивала с критическим вниманием.

Николас обвел взглядом комнату и всех присутствующих, потом, вздохнув, начал:

— Как вы знаете, я по своему собственному выбору проводил большую часть жизни, путешествуя и наслаждаясь новыми ощущениями. Имея приличный годовой доход и не обременяя себя обязанностями, я стремился к приключениям. Кроме всего прочего, мне ужасно везло, я шел по жизни без особых забот, попутно наслаждаясь общением с женщинами.

Два года назад в Вене у меня был роман с мадам Терезой Беллэр — эта леди довольно свободного нрава, она выбирала себе мужчин по собственному усмотрению, ей доставляло удовольствие заманивать их в свои сети, учить, как доставлять наслаждение, и затем отбрасывать за ненадобностью, заставляя их чахнуть и страдать. Она думала позабавиться таким же манером и со мной, хотя я вначале не понимал этого. Относясь к ней как к любовнице, я решил порвать наши отношения, когда связь прискучила, но Тереза мне этого не простила. Она, очевидно, внушила себе, что ее сердце разбито. Я думаю, эта женщина не привыкла к тому, чтобы ее бросали, и восприняла случившееся как личное оскорбление.

Я, со своей стороны, просто забыл о ней, но неожиданно, приблизительно год назад, направляясь к этим берегам, нечаянно попал в таинственную историю. В дни, последовавшие за отречением Наполеона, мне довелось познакомиться в Париже с молодым англичанином. Однажды вечером я зашел к нему поужинать и нашел его со смертельной раной в груди. Он успел сказать мне несколько слов. Бедный Ричард! Когда я передал его сообщение в посольство, то выяснилось, что он подозревал Терезу в участии в бонапартистском заговоре. Подумать только, они мечтали о возвращении Наполеона!

Мне трудно было вообразить, что Тереза, дала вовлечь себя в такое безнадежное предприятие, но в министерстве иностранных дел отнеслись к этому весьма серьезно, и тогда я понял, что сам стал невольным соучастником. У власти уже имелось досье на Терезу, касающееся ее предыдущей шпионской деятельности; к сожалению, оно включало и сведения обо мне, о том, что я был ее любовником и что она очень увлечена мной. Тогда не кто иной, как лорд Милчем, решил, что я подходящая фигура, чтобы выйти на нее и открыть детали заговора, особенно это касалось ее операций в Лондоне.

Николас саркастически улыбнулся.

— Мне было приказано выполнить свой долг. Что я мог сделать? Тереза то появлялась, то исчезала, и поэтому, ожидая в Париже новостей о ее приблизительном местонахождении, я послал пару приятелей в Лондон, чтобы там отыскать ее следы. Честно говоря, я сам получал удовольствие от этого занятия: моя беспутная жизнь обрела, как я думал тогда, цель возвышенную и благородную.

И надо же такому случиться — именно в этот момент я женился. Детали этого не должны интересовать вас, но…

— Вздор! — взволнованно перебила Элинор. — Если я правильно понимаю, — продолжила она более спокойно, — ты просить наших друзей дать оценку твоим поступкам, то есть поступкам женатого мужчины. Я не могу позволить тебе продолжать дальше, пока ты не расскажешь им все.

Наступило молчание, и их взгляды встретились.

— Тогда я вообще не буду ничего говорить, — буркнул он.

— Вздор, — повторила Элинор, заметно побледнев. — Раз есть начало, то должно быть и продолжение. Я расскажу все.

— Нет, — возразил он беспрекословным тоном. — Я был готов открыть свою душу, но не настолько.

— Это наши друзья, — настаивала Элинор. — Им интересны мы оба. Они имеют право знать.

Сдавшись, Николас отвернулся, и тогда она сказала.

— Однажды, напившись пьяным, лорд Стейнбридж при подстрекательстве моего брата лишил меня невинности, после чего обратился к Николасу, умоляя его спасти мою честь. Мы никогда не встречались до дня свадьбы.

Потрясенные слушатели начали понимать, что им предстоит провести непростой вечер. В наступившей звенящей тишине Эмили осторожно отыскала руку мужа. Френсис выжидающе смотрел на хозяина дома, размышляя, будет ли тот продолжать… и в этот момент Николас заговорил низким напряженным голосом:

— Просьба моего брата была из рода… приказания, но я уже приобрел привычку вытаскивать его из разных неприятных ситуаций. Мы с Элинор поженились, но потом передо мной встала проблема — и моя жена, и любовница требовали моего внимания.

На секунду прервавшись, Николас отпил вина из бокала. Заметив, как дрожит его рука, Элинор опустила глаза.

— Надеясь быстро справиться с поручением лорда Милчема, я возобновил свою связь с Терезой, и она, казалось, во всем была предана мне. Я убедил ее отказаться от интриг, обещая ей приличную сумму денег от британского правительства, если она предоставит им списки зачинщиков заговора. Тереза уверила меня, что мы будем вместе наслаждаться, тратя эти деньги. Мне пришлось убедить ее, что мой брак всего лишь формальность, и я вел себя в соответствии с этим утверждением, проводя с ней все свое свободное время. Естественно, это не могло продолжаться бесконечно, как будто ничего не происходило. Пребывание возле Терезы становилось все более трудным. Я вынужден был вернуться домой, нисколько не преуспев в достижении своей цели. Огромным облегчением для меня было то, что Элинор, казалось, спокойно воспринимала отдаленность наших отношений. Я думал, она всем довольна, но потом понял, что причиняю ей боль, причем гораздо большую, чем мог вообразить тогда.

Элинор подняла голову, и Николас отвел глаза, сосредоточив взгляд на пламени камина.

— Оглядываясь назад, я думаю об этом как о каком-то безумии, — сказал он, покачав головой. — Боже мой, я считал тогда, что у меня есть обязательства перед моей страной, и верил, будто могу заставить любого плясать под мою дудку. Самонадеянно, не правда ли?

Элинор ничего не сказала, но по ее взгляду Николас понял, что она не слишком расстроена его словами.

— Когда ты начала встречаться со своим братом, — продолжал он, — это стало беспокоить меня. Я знал, что этот человек плотно завяз в заговоре, надеясь заработать на нем, и боялся, как бы он не втянул и тебя. Наши отношения были весьма сложными, и я не знал, чего от тебя ожидать.

— Это и теперь причиняет мне боль, — с горечью заметила Элинор.

Прежде чем ее муж смог ответить, в разговор вмешалась мисс Херстмен:

— Сэр, нам было бы легче во всем разобраться, если бы вы побольше рассказали о заговоре.

— Речь шла о вызволении Наполеона с острова Эльба, — пояснил Николас, не сводя глаз с Элинор, — и восстановлении его правления во Франции. Во всяком случае, это лежало на поверхности. Между прочим, Элинор, в тот первый раз тебя преследовал один из заговорщиков.

— Я знаю, — тихо произнесла она. — И он же был среди тех, кто потом похитил нас. Николас кивнул:

— Я пытался защитить тебя. Если бы я понимал, что ты на самом деле в опасности, то сделал бы больше. Прости, что я был так невнимателен…

Немного помолчав, он продолжил свой рассказ:

— Я восстановил школьные связи, чтобы иметь рядом с собой помощников, и решил познакомить с ними тебя. К нашему общему удивлению, мы тогда узнали, что, оказывается, ты уже прежде стала членом нашего общества. Я догадывался, насколько одинока ты была в этом мире, и хотел, чтобы мои друзья почли за честь охранять тебя. — Николас тяжело вздохнул. — Конец вам известен. Тереза намеревалась отдать мне списки, взамен которых я должен был передать деньги правительства и потом бежать вместе с ней. Я думал, что влиял на ход дела, а на самом деле сам был игрушкой в ее руках.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Питер.

— Надеюсь, вы все наделены чувством юмора, — усмехнувшись, произнес Николас, — потому что в таком случае вам предстоит получить удовольствие.

Далее он объяснил, насколько искусно разыграла Тереза несуществующий заговор…

— Она собрала по меньшей мере сто тысяч фунтов.

— О мой Бог! — присвистнул лорд Мидлторп.

— В высочайшей степени изобретательная женщина, — заметила мисс Херстмен. — Я бы хотела познакомиться с ней.

— Воображаю, что бы это была за встреча! — усмехнулся Николас.

— Вот именно, — хмыкнула мисс Херстмен. — Мы, без сомнения нашли бы общий язык. Она, должно быть, мечтала увидеть ваше унижение…

Кровь ударила Николасу в лицо, но он заставил себя улыбнуться.

— Упаси нас, Господи, если эти две дамы когда-нибудь объединятся! — шутливо воскликнул он и затем продолжил:

— Мое вовлечение в заговор выглядело достаточно оригинально. Ричард Энстебл был одним из людей лорда Милчема, и на нем лежала обязанность изображать, что он собирает деньги для Наполеона, а также поддерживать контакты с Терезой. Он был обречен. В то время я, оказавшись в Париже, познакомился с ним, Тереза отдала приказ убить его таким образом, чтобы втянуть меня. При этом она уже предчувствовала конец Наполеона и планировала свой переезд в Англию, а для того, чтобы воздействовать на меня, решила надавить на моего брата. Тебе трудно в это поверить, Элинор, но именно Тереза ответственна за дело, приведшие к нашей женитьбе.

Услышав столь неожиданное заявление, Элинор тихо ахнула.

— Лорду Деверилу удалось все организовать, используя твоего брата, и он должен был получить тебя как вознаграждение. Тереза все просчитала. Как же они были раздосадованы, когда ты сбежала! Эти люди, без сомнения, рассчитывали, что ты умрешь, и были в шоке, когда ты внезапно появилась, уже как миссис Дилэни. Я не знаю, что двигало Терезой, была ли это злость или ревность, но когда она поняла, что мои чувства к ней сплошное притворство, то решила погубить наш брак.

Пожав плечами, Николас виновато взглянул на Элинор.

— Я недостаточно хороший актер, как видишь. Тереза догадалась, что я… люблю тебя. Она забирала все мое время, но свои главные козыри приберегала под конец, когда превзошла самое себя. Однако эта женщина не учла твои умственные способности и твой характер. Любая другая билась бы в истерике, не в состоянии думать здраво… Наверное, это была моя вина, когда я не удержался и, зная, что списки получены, а вы с Эмили на свободе, позволил себе маленькую грубость. Я плясал под ее дудку так долго… Когда она рассказала мне, что произошло на самом деле, я потерял самообладание и, вероятно, выдал себя. Тогда они увезли меня силой.

— Неужели в Канаду? — невольно поинтересовалась Элинор.

— В этом я сомневаюсь. — Николас покачал головой. — Сперва мы отошли в море на несколько миль, а потом меня пересадили на корабль, который держал курс в сторону Африки. Я так и не узнал, что это было: следствие угрозы, деньги или слепая преданность, но капитан, человек весьма сомнительной репутации, был решительно настроен доставить меня туда, несмотря на все, что я ему предлагал.

Признаюсь, при этом он был довольно благожелателен по отношению ко мне, но и я не проявлял признаков беспокойства или непослушания, даже когда при приближении к суше меня сажали за решетку. Я пытался тайно передать письма в Бордо, но моряка, которого я подкупил, выпороли до полусмерти… В итоге это было долгое утомительное и неприятное путешествие, пассажиры — либо обездоленные, либо осужденные, бежавшие от наказания, либо просто отбросы общества. Среди них оказались и совсем юные девушки, отправившиеся в столь далекие края на поиски мужей, большинство из них уже расстались с целомудрием, некоторые везли с собой детей. Одна из них привлекла мое внимание, и мы подружились. — Он быстро взглянул на Элинор. — Платонические отношения, уверяю тебя. Помогая ей после рождения ребенка, я приобрел некоторые навыки ухода за детьми. Мэри, так звали мою новую знакомую, была лучше воспитана, нежели другие, поэтому отношение к ней остальных пассажиров отличалось враждебностью. Она болела после родов, и, если бы я не ухаживал за младенцем, думаю, они выбросили бы его за борт.

Слушая мужа, Элинор не ощущала ревности, понимая, что судьба Мэри могла оказаться и ее судьбой.

— Когда мы прибыли в Йоханнесбург, — продолжал Николас, — я выглядел ужасающе — был грязен, непредставителен и абсолютно без денег. Все, с чего мне предстояло начать, — несколько ювелирных украшений и мои серебряные пуговицы, но капитан потребовал большую часть моего скромного «богатства» в уплату за еду и необходимую одежду. Можно сказать, он был даже щедр со мной, так как у него не хватало рабочих рук и порой он прибегал к моим услугам.

Найдя работу клерка, я переписал немало документов, исправно выполняя свои обязанности, пока ко мне не попало сообщение к губернатору — лорду Чарльзу Сомерсету. Это имя было мне знакомо. К счастью, мы когда-то встречались и мне не пришлось объяснять, кто я такой. Одолжив мне небольшую сумму, губернатор организовал мое возвращение домой на скоростном фрегате. Большую часть денег я отдал Мэри на приданое и затем отправился в обратное плавание. Вот и вся моя история.

— Чего я не понимаю, — задумчиво сказала Элинор, нарушая затянувшуюся тишину, — почему мадам Беллэр не приходило в голову, что однажды ты вернешься домой и расскажешь мне все это?

— Не существует женщины, которая понимала бы других представительниц своего пола. Тереза не сомневалась, что ты откажешься даже встретиться со мной и, поверив в мою смерть, выйдешь замуж за другого. Мне повезло, что я встретился с Сомерсетом, и он так быстро организовал мое возвращение, в противном случае я мог бы отсутствовать гораздо дольше.

— Она также упустила из виду, что вы близнецы, — заметила Элинор.

Николас вопросительно приподнял бровь, и Элинор, покраснев, объяснила, что у лорда Стейнбриджа не было предчувствия беды.

— Мне не пришло в голову подумать об этом, — улыбнулся он.

Тут, по-видимому, мисс Херстмен не могла больше сдерживаться:

— Боюсь, большая часть этой истории вполне может оказаться вымыслом. Что, если вы просто решили подольше поразвлечься со своей любовницей, а потом она надоела вам, вы явились, чтобы поговорить по душам с женой, а затем снова, вернуться к своим излюбленным путешествиям, воссоединившись с мадам Беллэр в какой-нибудь точке земного шара?

Элинор протестующе подняла руку, но Николас не шевельнулся.

— Я знаю, доказать то, что я рассказал, почти невозможно, поэтому предусмотрительно взял документ от Сомерсета, подтверждающий мои слова.

Он подошел к столу и, вынув конверт, передал его Элинор.

Когда она развернула документ, мисс Херстмен нетерпеливо потянулась вперед.

— Однако он выглядит достаточно достоверно.

Николас достал другой документ.

— Вы абсолютно правы. А как вам этот? Я приобрел его в Лондоне у одного умельца изобретать подобные фальшивки.

Это заявление произвело эффект.

Элинор нервно рассмеялась.

— На самом деле, Николас, найдется достаточно обвинителей, и тебе совершенно не обязательно вносить свою лепту. Скажи лучше, какая она, эта Африка?

Его глаза потеплели.

— Там хорошо, но я всей душой стремился домой.

Элинор молчала. Все произошло слишком быстро. Вокруг нее развернулась дискуссия по поводу деталей, но она едва вникала в суть, так как сразу поверила в его историю и считала, что Николаса на самом деле нельзя винить за невольное исчезновение Николас говорил правду, когда рассказывал о тех месяцах боли и смущения, которые сопутствовали их браку в результате его самоуверенности.

Внезапно ее внимание привлекли слова лорда Мидлторпа:

— Сдается мне, едва ли тут можно что-то добавить.

Элинор огляделась кругом и по лицам присутствующих, по их хорошему настроению поняла, что им точно известны ее намерения.

— Да, Френсис, вы правы, — твердо произнесла она, — но мне нужно время, чтобы все обдумать. Роды были совсем недавно; надеюсь, Николас поймет это. — Элинор глубоко вздохнула, собираясь сказать самое существенное. — Я бы хотела, чтобы он сейчас уехал на три недели.

Было заметно, что ее слова повергли всех в состояние шока. В наступившей тишине голос Николаса прозвучал на удивление спокойно.

— Согласен. Тем более что я должен навестить Кита — нужно же сообщить ему о его племяннице.

Элинор была в немалой степени уязвлена тем, что Николас не стал протестовать или возражать; ей даже показалось, что еще немного, и она заплачет.

— Я должна оставить вас — Она встала и хотела уйти, но, решив прислушаться к голосу сердца, подала руку мужу, и он повел ее из комнаты.

— О, Питер, — воскликнула Эмили, — я верю ему! А ты, дорогой?

— Мы все поверили, милая, — сказала мисс Херстмен, — включая и Элинор. Но право решать — за ней. Мы должны только надеяться, что он совладает со своими нервами.

— Вы уверены? — спросил лорд Мидлторп. Пожилая дама вздохнула:

— Будем полагаться на Бога.

Николас и Элинор в молчании поднялись по лестнице и вошли в детскую, а потом, посмотрев на безмятежно спавшую девочку, через комнату Элинор прошли в главную спальню.

— Я полагаю, мне нужно подыскать замену няне, — наконец сказала Элинор, радуясь, что вывернулась из трудного положения. — Не думаю, что среди местных найдется свободная и опытная женщина. Может быть, ты наведешь справки в Лондоне?

— Наша старая няня все еще в Греттингли. Тебе ведь нужна временная замена?

Элинор подавила желание поправить его. Почему бы ему не сказать «нам» нужна…

— Да, пожалуй, что так.

Между ними возникла невидимая вибрация, и это нервировало ее. Она подняла на него глаза. Что произойдет, если она сейчас бросится к нему на грудь? Неужели и тогда он сможет оставаться безучастным? Элинор выводило из себя его самообладание, оно казалось ей подозрительным. В ней зрел протест, желание разрушить стену между ними…

Веки Николаса опустились; он подошел ближе и осторожно приподнял пальцем ее подбородок.

— Смелее, Элинор, ради нас обоих.

Она прочитала в его глазах подтверждение своих мыслей: если она прогонит его, он уйдет, если позовет, он вернется. Но не в ее правилах было просить.

Казалось, для Николаса момент тоже был не из легких.

— Между прочим, — сказал он, — наше достопочтенное семейство обычно собирается на Пасху в Греттингли. Я считаю, мы не можем поехать с Арабел, она еще слишком мала.

Ее гнев мгновенно вернулся. Он только притворялся, что прислушивается к ее желаниям, а на самом деле высокомерно полагал, что все будет так, как захочется ему.

— Будь любезен, решай только за себя, — холодно заявила она. — Я дам тебе знать позже, что решим мы с… Арабел.

Николас побледнел и нерешительно затоптался на месте, словно хотел что-то сказать, но затем, видимо, смирившись со своей отставкой, вышел, тихо притворив за собой дверь.