"Цветок Запада" - читать интересную книгу автора (Беверли Джо)

Глава 16

— А.., зеленоглазый гончий пес короля, — сказал Ворбрик, плюнул на землю и ощерился. — И Сокровище Каррисфорда здесь.

Имоджин почувствовала, что вся затряслась от ужаса, но постаралась успокоиться.

— Что вы делаете на моей земле, лорд Ворбрик?

— Мне и моим людям нужно получить кое-какое вознаграждение. Ведь вас так искали, леди Имоджин. Вам это приятно, не так ли? Не будьте столь скромны, милорд. Выходите вперед, — наконец скомандовал Ворбрик.

Имоджин не понимала, что он имеет в виду, пока графа Ланкастера не вытолкнули вперед. На нем была кольчуга и роскошная куртка поверх нее. Всем своим видом он напоминал доблестного воина, но только на его лице отразилось даже не волнение, а, скорее всего, испуг.

— Что здесь происходит? — спросила она. Имоджин удивленно посмотрела на Фицроджера. Он сохранял непроницаемое выражение.

Ей показалось странным, что на Ворбрике не было кольчуги. Его огромную тушу обтягивала засаленная и потрепанная кожаная куртка. Он, как ей показалось, не собирался сражаться. Наконец Имоджин собралась с духом и спросила Ланкастера:

— Милорд, что вы здесь делаете? Ланкастер отвел глаза в сторону и ничего не ответил.

— Он ждал вас, — сказал Ворбрик, злорадно улыбаясь. — После того как «позаботился» о вашем эскорте с помощью отравленного вина, он решил, что ему будет легко захватить и вас.

— А вы должны были позаботиться о Фицроджере, — выпалил граф. — У вас было десять человек, и вот он стоит здесь живой и невредимый!

— Вы сказали, что никто из сопровождавших его не сможет сесть на коня.

Имоджин с возмущением посмотрела на Ланкастера.

— Ах гадина! Значит, это ваших рук дело! Вы пытались убить Фицроджера! Вы что, считаете, что я выйду за вас замуж, если даже стану свободна?!

Ворбрик захохотал.

— Вы, леди Имоджин, сделаете все, что вам прикажут. Послушайте, что с вами будет. Вы станете женой графа, а я получу ваши сокровища. Если у нас будет ваше богатство, Генрих снова станет безземельным скитальцем.

Ворбрик внимательно посмотрел на нее, буравя глазами каждую дырочку на ее порванной одежде.

— Но прежде чем я отбуду с богатствами Каррисфорда, я собираюсь полакомиться главным Сокровищем Каррисфорда.

Имоджин отступила назад, поближе к застывшему на месте Фицроджеру. Но что он мог сделать против такого количества врагов?

— Ни черта подобного! — возмутился граф. — У нас был четкий договор, Ворбрик. Она моя. И так уже плохо, что ее осквернил этот мужлан!

Имоджин решила попробовать посеять раздор между этими двумя весьма недружелюбными союзниками.

— Милорд Ланкастер, — четко сказала девушка. — Вы должны знать, что, когда Ворбрик захватил Каррисфорд, он собирался жениться на мне.

— Что? — удивился граф. Ворбрик снова захохотал, и у него затрясся живот.

— Жениться на вас? Вы считаете, что я сошел с ума, если на это соглашусь после того, как вы спали с Ублюдком? Какой смысл мне жениться, если до моего горла тогда добирался Генрих? Но, естественно, я, конечно, хотел бы попользоваться вами. Есть особое удовольствие слышать, как вопит испуганная девственница, когда ты пронзаешь ее. Такой лакомый и нежный кусочек мог быть так чудесно напуган… — Наконец Ворбрик перестал изливать грязные признания, и у него сузились маленькие поросячьи глазки. — Но ты удрала от меня, маленькая сучка. Тебе придется за это заплатить. Тогда ты удрала и унесла с собой тайну сокровища прямо в Клив. Теперь тебе не удастся сделать это во второй раз!

Ворбрик сделал несколько шагов в сторону Имоджин и продолжил:

— Генрих сегодня отправился осаждать мой замок, и я еле успел удрать. Теперь ты отдашь мне все свое золото.

Имоджин отступила назад и прижалась к Фицроджеру. Он крепко обхватил ее руками.

— Вы можете получить его, — сказала девушка. — Все, что вам угодно. Только отпустите нас.

— Нас? — переспросил насмешливо Ворбрик.

— Фицроджера и меня, — уточнила Имоджин.

Вы предпочитаете Ублюдка Ланкастера?

Ворбрик сильно поддел локтем бок озлобленного графа и захохотал.

— Милорд граф, вас отвергли!

— — Она просто околдована, — резко ответил граф.

— Похоже на то, — согласился Ворбрик.

— Ничего, я проучу ее, ей не помешает получить несколько уроков.

Наконец заговорил Фицроджер:

— — Если мы соревнуемся за обладание леди Имоджин, может, нам стоит решить все поединком?

— Нет! — вскрикнули хором Имоджин и Ланкастер.

Ворбрик опять захохотал.

— Ублюдок, ты меня смешишь! Сражайтесь, если хотите. Но кто бы ни выиграл, я получу свою долю этого сокровища.

Имоджин в ужасе прикрыла глаза. Она понимала, что он имел в виду не золото.

Сможет ли она пережить насилие? Девушка понимала, что если этот акт физически не убьет ее, то она потом должна будет выжить и постараться обо всем забыть, но Имоджин не была уверена, что способна на это. Она также понимала, что, если будет жив Фицроджер, он не допустит, чтобы это случилось у него на глазах.

«Есть особое удовольствие слышать, как вопит испуганная девственница, когда ты пронзаешь ее», — эхом отдавались у нее в голове слова Ворбрика. Да, я и есть та самая испуганная девственница, подумала она.

Имоджин не понимала, что слишком тесно прижалась к Фицроджеру, пока он осторожно не отстранил ее. Она открыла глаза и увидела, как он поправляет щит.

На графе была надета кольчуга. Он, видимо, собирался скакать вслед за королем. Но вид у него был совершенно не воинственный.

У Имоджин даже проскользнуло чувство жалости к нему, но оно было слишком мимолетным. Она еще не все до конца осознала, но ведь он предал ее и пытался убить Фицроджера. Имоджин теперь почти не сомневалась, что это он убил отца, и скорее всего, за то, что тот отказался отдать ее за него замуж.

Вдруг Имоджин подумала, что если это было так, то отец уже решил, что отдаст ее руку Фицроджеру. И еще она подумала, что если они встречались, то могли понравиться друг другу. Кто мог отрицать, что они никогда не видели друг друга?

В первый раз она также задумалась о причинах смерти Джералда из Хантвича. Так много смертей, и все они были как бы кем-то организованы. Не приложил ли к этому руку граф Ланкастер? И все только для того, чтобы получить ее, а не сокровища Каррисфорда, если судить по соглашению, заключенному между ним и Ворбриком. Но потом она оценила сложившуюся ситуацию и поняла, что Ланкастер собирается обмануть Ворбрика так же, как и тот его.

Когда она опомнилась, Ланкастер продолжал протестовать. Имоджин заметила, что среди разбойников были его люди, и они напуганы, ведь граф должен был умереть, и они все заранее догадывалась об этом. Но каким образом это могло помочь ей и Фицроджеру?

Ворбрик вытащил меч и стал колоть Ланкастера в спину.

— Ну, сражайся, милорд граф, или я приколю тебя сам!

— Вы не можете это сделать! — бушевал граф. — Убейте его, и все! Какой вам толк, если он станет сражаться со мной?

— Какой мне толк, если я сразу же прикончу его? Ланкастер, я заключил с вами союз потому, что ваш врач помог опоить охрану и открыть для моих людей ворота Каррисфорда, когда умер лорд Бернард. Вот и все, что вы смогли организовать. Ваши люди не смогли удержать наследницу. Она должна была одурманенная лежать в постели и тепленькой поджидать меня!

Имоджин от изумления не смогла какое-то время даже дышать. Она не представляла, как это ей удалось ускользнуть из расставленной для нее сети.

— Я никогда не давал вам никаких гарантий, — продолжал возмущаться граф. — Это от вас она сумела удрать! И сегодня я тоже выполнил обещание. Не моя вина, что его люди не стали пить вино…

— Как бы там ни было, она в моих руках, и она отведет меня в свою сокровищницу, — Ворбрик криво улыбнулся Имоджин. — Мне кажется, что ради спасения Фицроджера она согласится на это с большим удовольствием, чем если бы в опасности были вы. Я прав, цыпленочек?

Надо делать все что угодно, лишь бы спасти Фицроджера, подумала Имоджин.

— Да, я согласна.

— И ты добровольно ляжешь со мной в постель, чтобы спасти его, не так ли? — злорадствовал Ворбрик.

Имоджин не смогла сдержать рыдания, но подтвердила:

— Да.

Фицроджер повернул голову и посмотрел на нее. Лицо его было бесстрастным, но, как ей показалось, между ними словно бы проскочил разряд молнии.

— Забирайте сокровища, Ворбрик, и немедленно покиньте Англию, тогда я не стану преследовать вас. Если вы сделаете что-то иное, обещаю: умирать вам придется в страшных муках, — грозно заявил Фицроджер.

В ответ Ворбрик стал издеваться над ним.

— Кукарекай, петушок. Шпор-то у тебя нет!

Он сильно ткнул мечом в спину Ланкастера.

— Сражайся!

Граф завопил и вынул меч из ножен. У него от страха были широко раскрыты глаза, и он, спотыкаясь, двинулся вперед.

Сражение продолжалось довольно долго, и Имоджин боялась, что Фицроджер может потерять сознание от слабости, но потом она поняла, что он просто хотел помучить графа.

Тайрон ненавидит предательство, и он никогда не разрешит издеваться над теми, кто находится под его покровительством. Но что он мог предпринять против Ворбрика? Он один против целого отряда головорезов? Придет ли к ним кто-нибудь на помощь? Сейчас они были совсем рядом с Каррисфордом, и конечно, их уже должны искать люди Фицроджера. Я бы отдала все сокровища добровольно, чтобы только спасти Фицроджера. Так думала Имоджин, наблюдая за поединком. Но смогу ли я отдать свое тело Ворбрику и продолжать жить после этого?

Граф был в полном отчаянии и задыхался. У него отказывали и руки и ноги, но он все же надеялся, что какое-то неосюрожное движение Фицроджера позволит ему вырваться из лап смерти. Но Имоджин понимала, что такой момент никогда не наступит.

Фицроджер широким размашистым ударом наполовину рассек шею Ланкастеру, и тот, как тряпичная кукла, повалился на землю.

Казалось, что Фицроджеру легко досталась победа, но Имоджин видела, что движения его руки скованны и причиняют страшные муки и что он побледнел от слабости. Видимо, его раны снова стали кровоточить.

— Ну этот был неповоротливым хряком, — сказал Ворбрик. — Я слышал, что ты незаменим в бою, и эти слухи полностью оправдались. Хотел бы и я схватиться с тобой.

— Прошу вас, — зло ответил Фицроджер. Имоджин увидела в глазах Ворбрика большой соблазн, но он не принял вызов.

— Сначала сокровища. Ты нужен живым, чтобы маленькая наследница привела меня туда. Отдай меч. Ублюдок!

Фицроджер не изменил позы. Тогда Ворбрик сказал:

— Я все равно не стану сейчас с тобой сражаться. Мои люди разоружат тебя. Если ты станешь сопротивляться, они тебя покалечат. А если я решу сражаться, у тебя останется меньше шансов, чтобы сохранить добродетель жены.

Фицроджер швырнул на землю меч.

— Хорошо, — сказал Ворбрик. — Мы поймали одного из ваших людей, который знает потайные ходы. Теперь он нам не нужен. И еще у нас есть люди Ланкастера…

Имоджин увидела, что шесть человек побледнели как мел.

— Убейте их, — скомандовал Ворбрик. Когда началась расправа, она закрыла лицо, а Фицроджер тесно прижал ее к себе. Но она все слышала — крики, мольбы о пощаде и грубый смех. Все было так, как будто она опять очутилась в сыром потайном ходу в стенах замка Каррисфорд и опять слышала, как громили родной дом. Ей хотелось где-то спрятаться или скорее умереть. Наконец она услышала, как Ворбрик спокойно сказал:

— Теперь нам нужно дождаться темноты. Фалк, ты сказал, что здесь поблизости есть пещеры?

— Да, милорд, примерно в часе езды отсюда.

— Мы отправляемся туда.

Несмотря на ее сопротивление, Фицроджер твердо развернул Имоджин, и она знала, что пришло время снова посмотреть Ворбрику в глаза. Тот подошел и осмотрел ее с головы до ног.

— Леди Имоджин, вы все еще не привыкли к виду смерти? Вам следует привыкнуть, особенно если являетесь ее причиной. Красивая женщина никогда не приносит ничего хорошего, кроме неприятностей. Ваш муж уже осознал это. Девушка, ты должна мне улыбнуться! Я спас тебя от лишнего претендента на твою руку! — Ворбрик продолжал ухмыляться. — Мне нравится, когда женщины трусят, а ведь мы еще и не начинали.

Он перевел взгляд поверх ее головы на Фицроджера и сказал:

— А как насчет вас, милорд Ублюдок? Без Генриха — младшего и безземельного сына короля — вы ничто, а он, поверьте мне, вскоре будет свергнут. Роберт Нормандский станет здесь королем, и он обещал моему брату власть на Западе. Англия станет нашей охотничьей площадкой, и никто не посмеет сказать нам «нет»! Но война дорого стоит, и нужны деньги.

Он захохотал, покачиваясь на каблуках, и продолжил:

— Ублюдок, я собираюсь отобрать у тебя оба сокровища, а потом стану наблюдать, как ты будешь корчиться от боли. Может, убьешь ее раньше? Ты можешь это, не так ли? Когда собираешься сделать это? Ты прикончишь ее слишком рано. А вдруг после этого придет помощь? Вот будет жалко, если тебе придется целовать ее труп! Или ты станешь слишком долго ждать и наконец услышишь мольбы, обращенные к тебе, чтобы ты скорее лишил ее жизни?

У него хватит духа меня убить? — подумала Имоджин. Хотела бы я, чтобы он сделал это?

Ворбрик протянул руку и, схватив Имоджин за тунику, притянул ее к себе. Девушка закричала, когда Ворбрик обхватил ее.

— Лиг, посади ее впереди себя на лошадь и держи кинжал возле личика. Если Ублюдок сделает что-то не так, полосни ей кинжалом по лицу. Не смей ее убивать, или я зажарю тебя живым!

Через некоторое время Имоджин оказалась в руках другого человека. Она понимала, что он готов выполнить любое приказание Ворбрика.

Они поехали в сторону пещер. Дорога была другой, и Имоджин старалась ее запомнить, как будто это имело какое-то значение.

Охранник Лиг крепко держал ее, и его кинжал блестел у ее глаз, но она была рада, что он больше ничем не докучал ей.

Бандиты, прежде чем стали подниматься по склону к пещерам, напоили лошадей из ручья.

Если бы только нас поместили в пещеру, соединяющуюся с другими ходами, я бы смогла вывести Фицроджера на свободу, думала Имоджин. Она хорошо знала эти подземелья.

Ворбрик все осмотрел и выбрал ту же самую пещеру, где они незадолго до этого скрывались.

— Эта пещера не связана с остальными, — сказал он и усмехнулся. — Цените мою доброту. Я оставлю вас наедине на несколько часов, и вы можете воспользоваться этим. Или ты. Ублюдок, от страха лишился своего мужского достоинства? Мне на это наплевать, и меня не волнует, что кто-то пользовался женщиной до меня, к тому же если ее уже лишили невинности.

Ворбрик погасил факел, и они опять оказались в полумраке.

— У входа дежурят четыре охранника, заметил он уходя. — Каждый из них знает, что ад ничто по сравнению с моим гневом, особенно если они позволят вам удрать. Я приду за вами, как только начнет смеркаться. А пока я желаю вам хорошо поразвлечься! — ухмыльнулся Ворбрик.

Когда они остались наедине, Имоджин упала в объятия Фицроджера, и он прижал ее к себе.

— Прости, я подвел тебя.

— — Один против тридцати. Что ты смог бы сделать?

— Сотворить чудо! — ответил Фицроджер.

— Ну, если только ты способен это сделать, — Имоджин пыталась говорить шутливо.

Тайрон нежно и задумчиво прикоснулся к ее лицу.

— Я подумал об одном изменении и превращении. Правда, оно не совсем волшебное. — тихо сказал он.

— Какое превращение? — спросила она, но уже знала ответ.

— Превращение девственницы в жену.

— Здесь? — удивилась Имоджин. Глаза ее привыкли к полумраку. Она посмотрела на каменные стены и землю под ногами. И еще она разглядела силуэт одного охранника, загораживающего вход.

— Не идеальные условия, я с тобой согласен, но… Имоджин, я не уверен, что смогу тебя убить. Я надеюсь, что ты выживешь. Я же, конечно, погибну, защищая тебя…

— Я не хочу, чтобы ты умирал. Смогу ли я после этого жить?

— А я? — сказал Фицроджер и прижал к себе жену. — Имоджин, ведь я хочу, чтобы ты жила. Ворбрик прав… В данном случае я трус. И если бы я собирался тебя убить, л о следовало бы сделать немедленно, но у меня не хватит духа на такое. Правда, к тому времени, когда не останется и капли надежды на спасение, будет слишком поздно!

Имоджин прижала пальцы к его губам.

— Не нужно. Не говори об этом. Ты прав. Если нам суждено умереть, я должна стать твоей.

Имоджин не стала добавлять, что, если ее изнасилует Ворбрик, будет лучше, если она не достанется ему невинной девушкой.

Она все еще надеялась, что Ворбрик станет торговаться, добиваясь ее послушания взамен на жизнь Фицроджера.

У Фицроджера посветлело лицо. Он выглядел так, как будто им ничто не угрожало.

— Может, это глупо, но мне нужно снять кольчугу.

— Сколько у нас есть времени? — нервничая спросила Имоджин.

— Времени вполне достаточно. До наступления темноты еще далеко, — он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Только бы они не решили нас накормить. Как ни странно, но она засмеялась, и на душе у нее сразу полегчало.

— Мне раздеться? — спросила Имоджин и начала было расстегивать пояс.

— Нет, если нам помешают, то лучше, если они не застанут тебя обнаженной. Разве только ты снимешь тунику.

Имоджин сбросила тунику, и на ней остались только платье и сорочка.

— Но… — засомневалась она.

— Рыжик, мы управимся и так. Я, конечно, хотел для тебя совершенно иного, но у нас нет выбора. Пока… Возможно, когда-нибудь я смогу тебя любить так, как мне захочется, — добавил Тайрон.

Имоджин понимала, что он не верит в то, что говорит, но она задумалась над словом «любить». После недолгих раздумий она наконец решила, что для него это было всего лишь слово, описание действия, а не эмоции. В данной ситуации и этого вполне достаточно, ведь Имоджин понимала, что любовь могла лишь ослабить Тайрона.

Имоджин помогла ему снять кольчугу и увидела, что рана немного кровоточила. Он был настолько крепким человеком, что просто не верилось, что он может сегодня умереть…

— Что я должна делать? — спросила Имоджин.

— Хорошо. Я решил сделать это, когда ты будешь сверху, — сказал Фицроджер, ложась на землю и притягивая ее к себе.

— Но почему?

— А почему бы и нет? — пробормотал он и поцеловал жену.

Все исчезло: сырость, полумрак, бандиты, опасность. Осталось только мускулистое тело Фицроджера под ней, его объятия и прикосновения его мягких и нежных губ. Когда они стали двигаться по ее шее, Имоджин выгнулась и почувствовала его твердую плоть, которая упиралась ей в бедро.

— Сейчас? — выдохнула она.

— Еще рано, моя голодная амазонка, — простонал Тайрон.

Он разорвал ее платье. Она пораженно смотрела, как муж опустил вниз рубашку и обнажил ее груди. Соски были розовыми и гордо торчали, подтверждая всем известную истину.

— Они дороже любого сокровища, — тихо заметил Фицроджер.

Его губы были горячими и нежными, но потом он сильно сжал ими сосок, а Имоджин вскрикнула и крепче ухватилась за него.

— Тихо, — смеясь, сказал муж. — Ты очень шумно ведешь себя в постели, а если ты станешь привлекать их внимание, они придут и станут наблюдать за нами.

Имоджин не понравилась эта шутка.

— Что здесь происходит? — спросил один из стражников. Его темная фигура заслонила последние лучи предзакатного солнца.

— Мы разговариваем, — дрожащим голосом ответил Фицроджер.

— Это, что, преступление? — спросила Имоджин.

— Ты, женщина, — прорычал охранник. — С тобой все в порядке?

— Да, — ответила Имоджин, пытаясь не хихикать.

— Тогда продолжай разговаривать с ним.

Я не хочу, чтобы он перерезал тебе глотку, пока я нахожусь на дежурстве.

— Что? — воскликнула Имоджин, когда ушел охранник.

— Ты же слышала, что он сказал. — заметил Фицроджер.

Имоджин могла поклясться, что ею это забавляло.

— Говори хоть что-нибудь, а то он вернется, чтобы проверить, жива ты или нет.

— Господи, спаси и сохрани, — пробормотала Имоджин, разум которой уже ни на что не реагировал, только на тело и губы мужа. Они ее все сильнее возбуждали.

— Наверно, я не могу сделать это. quot; Я верю в тебя. Ты можешь все!

— Я думала, — в отчаянии заговорила Имоджин. — что нам следует повесить знамена на стенах главного зала Фицроджер тихонько засмеялся, потом его губы снова начали ласкать и возбуждать ее груди — Розовые цвета, может, желтые. Что-нибудь яркое. О святые небеса… Да, и цветы! И в Кливе тоже.

— Только через мой труп, — пробормотал Тайрон и переключился на другую грудь.

— Гобелены, — изнемогая продолжила Имоджин. — У нас были… О Боже… Ты знаешь, у нас были шелковые гобелены из Флоренции! Они были… Фицроджер! Они были.. Они были Волна восторга лишила ее дара речи.

Шелковые драпировки, — подсказал он ей. — Прекрасные, как ты сама.

— Прекрасные, как ты, — слабым голосом повторила Имоджин.

Фицроджер хитро прищурил глаза.

— Если ваши шелковые драпировки такие же красивые, как и я, Имоджин, вас обманули.

Откинув обе половины ее юбки одним плавным движением сильных мозолистых рук, он легко передвинул жену так, чтобы она оседлала его сверху.

— Ты красивый… — произнесла было Имоджин, но его пальцы отыскали ее самое чувствительное местечко, и девушка замолчала, погрузившись в новые ощущения — Продолжай разговаривать. Рыжик. Она судорожно выдохнула.

— Тебе это нравится? — — прошептала она.

— Да. А тебе?

Она опомнилась и вся содрогнулась, вспомнив об охраннике.

— Ты сумасшедший… Вино! — громко сказала она. — Нам необходимо вино! Много вина!

— Много вина. И меда. Немного приподнимись на руках ради меня, моя сладкая.

Имоджин приподнялась, чтобы муж губами мог дотянуться до ее груди, а тем временем его рука ласкала ее между бедер.

— Что еще нам нужно? — спросил он между ласками. — Травы и приправы? Ты такая пряная. Фрукты? Я вспомнил о дынях. И апельсины. Апельсины из Испании. Ты слаще, чем любой самый сладкий апельсин…

Имоджин с трудом удержалась от того, чтобы не вскрикнуть от удовольствия.

— Я не могу сдерживаться, когда ты делаешь со мной такие вещи, — запротестовала она. — Это нечестно.

Все это время она не переставала энергично двигать бедрами.

— Время пришло. Рыжик!

— Слава Богу!

— Ты должна сделать это.

— Что?

Фицроджер расстегнул свои холщовые подштанники, и она увидела результат эрекции.

— Я должен проникнуть в тебя. Имоджин широко раскрыла глаза. Хотя его естество показалось ей гораздо большим, чем то, которое она запомнила на всю жизнь, внутри у Имоджин не проходило томление от желания. Она взяла его в руки, и ее поразило, что он такой жаркий. У Фицроджера сперло в груди, и он с трудом выдохнул воздух.

Девушке было неприятно сознаваться в неведении, но пришлось сделать это:

— Я даже не знаю, где он должен быть, — шепнула она мужу.

— Ты не знаешь свое собственное тело? Муж взял ее правую руку и поместил между бедрами. Затем Имоджин провела рукой назад и, ощутив влажность, остановилась.

— О, мне почти так же приятно, как когда ты меня трогаешь здесь.

— Не забудь об этом, когда меня не будет…

Наконец Имоджин поняла смысл еще одного из странных предупреждений отца Фульфгана.

— Но это же страшный грех! — возмутилась она.

— Но тебя будет трудно поймать, когда ты станешь это делать. Давай, Рыжик!

Она услышала напряжение в его голосе.

— Возьми меня и помести в свое тело. Имоджин ухватилась за его напрягшееся естество рукой. Она опять ощутила его движение. Сначала она стала сжимать его в ладони, а потом, вспомнив Фульфгана, импульсивно склонила голову и лизнула… Фицроджер чуть было не закричал, выгнулся под ней дугой и чуть было не сбросил ее с себя.

— Имоджин! Оставь это на следующий раз, ладно? — простонал он.

— Но тебе же это нравится? — усмехнулась она.

— Да, очень. Но пусти меня в свое лоно. Сделай меня своим мужем, Рыжик!

Имоджин приподнялась, чтобы принять его в себя, туда, где все было готово к этому. Как только он начал заполнять ее до отказа, ей стало не по себе.

— Скажи что-нибудь, — шепнул ей Тай.

— Я хочу этого, — четко ответила она ему и всему миру. — Ты даже не представляешь, как сильно я желаю этого.

— Знаю, — пробормотал Тайрон, а Имоджин снова засмеялась.

— Ты очень большой, — заметила она, осторожно опускаясь на него. Все мужчины та… О… — Имоджин не смогла договорить и замерла.

— Имоджин, только ты можешь это довести до конца.

Она ощутила боль. Настоящую боль. Девушка ощутила преграду, и если она будет двигаться дальше, то ей станет еще больнее. Имоджин осторожно нажала, боль усилилась. Она остановилась, а Фицроджер поцеловал ее.

— Может, будет лучше, если я сделаю это? Его вопрос задел ее самолюбие.

— Нет, я могу сделать это сама, но только зажми мне рот. Я боюсь, что закричу.

— Ты можешь меня кусать, — сказал ей муж и вложил ладонь ей между зубов.

Имоджин прихватила его руку зубами и немного приподнялась, чтобы нажать посильнее.

Ей было больно, но она продолжала опускаться. Стало очень больно, но она уже не останавливалась, хотя по щекам у нее текли слезы. Потом после взрыва боли осталось только жжение.

Имоджин почувствовала вкус крови во рту, она поняла, что укусила Тайрона, и быстро отпустила его руку.

— Мне было так же больно, как и тебе, — мрачно заметил Тайрон.

Имоджин продолжала сидеть на муже, наполненная им до отказа. Ей было больно, но она была все же рада, что смогла довести все до конца. Имоджин понимала, что если бы она лежала под ним, то все было бы гораздо хуже. Тогда бы она кричала и винила во всем только его.

— Разве так бывает не у всех? — спросила она мужа.

— Не знаю. Тебе действительно очень плохо?

— — Все в порядке. Что дальше? — храбро спросила она.

Фицроджер сел, прислонившись к с гене, и положил ее ноги себе на талию. Ей стало немного легче.

Он снова принялся ласкать и целовать жену, не переставая слегка шевелить бедрами.

Имоджин хотелось просить его, чтобы он все сделал, чтобы снять свое напряжение, но она боялась. Боялась новой боли. Поэтому у нее снова потекли слезы из глаз.

— В чем дело? — спросил Фицроджер, касаясь ее щеки. — Я думаю, что нам следует все выяснить.

Я все делаю не правильно, так? — спросила Имоджин.

— Ты все делаешь прекрасно, но нам нужно все закончить. Дорогая моя, постарайся кончить вместе со мной.

Имоджин не понимала, что он имеет в виду, но он начал импульсивно двигаться под ней, держась за ее бедра. Сначала ей было больно, но потом полегчало, и она поняла, каково ему было все это терпеть.

Имоджин страстно желала доставить удовольствие мужу. Она делала все возможное и любила его так, словно для них уже не будет завтрашнего дня.

Предполагалось, что они должны были разговаривать между собой, но она уже не могла. Имоджин могла только кричать, и ей даже хотелось вопить во все горло. Но ей не следовало этого делать, потому что тогда обязательно бы прибежал караульный. Имоджин закусила руку и двигалась все быстрее, наблюдая за реакцией мужа. Он же почти задыхался и без конца мотал головой. Потом Имоджин ощутила, как глубоко внутри нее взорвался фонтан его семени, и сильнее прикусила пальцы.

Имоджин поняла, что он чувствовал прошлой ночью. Сейчас и она была не удовлетворена, но ей было приятно доставить удовольствие мужу.

Фицроджер вышел из нее и повалил ее на спину прямо на землю. Его губы заглушали ее крики, пока руки не довели Имоджин до экстаза. На сей раз он действовал гораздо напористее и глубже, чем в прошлую ночь. Испытав оргазм, Имоджин почувствовала необыкновенную слабость. Потом она словно в полусне лежала в объятиях мужа.

— Эй, вы там! Я сказал, чтобы вы постоянно разговаривали!

— Заткнись ты! — заорала Имоджин. — Я закричу, если он попытается меня убить, понял?!

— Тебе следует дать по морде, — заворчал караульный, но все же оставил их в покое.

Фицроджер стал корчиться от смеха. Имоджин стукнула его по спине.

— Что ты в этом нашел смешного?

— Сейчас мне все кажется смешным, — сказал Тайрон и нежно обнял жену. Несколько дней назад она даже не могла себе представить подобного нежного отношения.

— Если я умру, то умру счастливым! — блаженствовал он.

После его слов она сразу же вспомнила обо всем.

— Ну, мне бы не хотелось этого, — сказала Имоджин, вырываясь из его объятий. — Тай, мне кажется, что ты слишком расслабился.

— Неужели? — сказал он, сел и обхватил руками колени.

У него были растрепаны волосы, и он действительно выглядел очень счастливым. Имоджин с трудом его узнавала.

— Так будет всегда? — спросила она его.

— Надеюсь, нет. Мне бы хотелось заниматься любовью медленно и нежно, а вокруг чтобы была тишина и никакой опасности. Я буду доволен, если даже нам придется не-, много умерить нашу безумную страсть.

Имоджин взглянула на свой разорванный подол. Она подумала, на кого же она стала похожа, но теперь ей было на все наплевать.

— Ты действительно так считаешь? — спросила она Тайрона.

— А ты думаешь, что я соглашусь всегда любить тебя в сырой пещере, опасаясь за наши жизни?

Имоджин внимательно посмотрела на него и спросила:

— Ты имеешь в виду настоящую любовь?

Фицроджер немного пришел в себя.

— О Имоджин, — вздохнул он, — я не знаю. Если любовь существует, я ничего о ней не знаю. Ты мне очень дорога, и я стану тебя , защищать, если даже мне придется распрощаться со своей жизнью.

— Ты бы женился на мне, даже если бы я была страшной старой каргой? — продолжила она допрос.

— Да, конечно.

— И ты бы отдал за меня жизнь?

— Естественно.

— И ты бы довел брачные отношения до конца?

— Да, но, наверно, не ждал бы так долго.

— Я опять начинаю бояться тебя.

— Постарайся не бояться. Толку от этого все равно никакого не будет.

— Нам нужно что-то придумать, — предложила Имоджин.

— У тебя есть какой-нибудь план?

— Да. Но нам придется в кромешной темноте пробираться через подземные ходы.

Потом Имоджин вспомнила, что это значит для него.

— О! Прости меня, я ведь совсем забыла…

— Да, но я пытаюсь не думать об этом.

— Тебе не стоит так бояться, — хитро глядя на него, сказала Имоджин.

— Наверно, если я побью тебя, мне станет немного легче, — сурово сказал Тайрон, но его глаза продолжали ласково смотреть на нее.

— Караульный решит, что ты меня пытаешься убить.

— Но когда он увидит, что я просто решил проучить свою жену, он поддержит меня. Ты же, наверно, поняла, что ему не нравятся слишком дерзкие женщины. Ну а теперь продолжай. Расскажи мне о своем плане, моя амазонка.

— Ворбрик пока не догадывается, что он не сможет протиснуться через потайной ход.

— Правильно, — заинтересовался Фицроджер. — Доверит ли он одному из своих людей отправиться туда без него? Вероятно, да. Ведь у них не будет другого выбора.

— Значит, у нас появится шанс на спасение. Тайрон отрицательно покачал головой.

— Чтобы гарантировать твое благоразумие, он оставит меня своим заложником. Пойми, что я даже буду рад этому.

— — Нет! — взмолилась Имоджин. Фицроджер заглянул ей в глаза и стал убеждать.

— Имоджин, я все равно не смогу побороть этот проклятый страх. По сравнению с ним смерть мне кажется благом!

— Но ты же отправился вслед за Рональдом…

— Да, и это был самый храбрый поступок в моей жизни. Сначала я пробирался на ногах, потом полз и кричал, пока они не вернулись обратно.

Имоджин не сводила с него глаз. Она не верила, что Тайрон может быть так откровенен с ней. Девушка не знала, что ему сказать, и просто вложила ему в руку свою маленькую и нежную ручку.

— Я очень хотел на четвереньках выбраться оттуда, но они подумали, что когда я выберусь наружу, то могу свалиться со скалы. Наверно, они были правы. Ренальд решился на самый верный шаг — он стукнул меня по голове, и я потерял сознание. Они побоялись оставить меня так и тащили с собой по подземелью. У меня до сих пор остались ужасные синяки. В конце концов я пришел в себя, но мне удалось не сойти с ума — я закрыл глаза и все время повторял себе, что нахожусь в огромном светлом зале. Но как только мы выбрались из потайного хода, меня стало просто выворачивать наизнанку.

— Я знаю, — тихо сказала Имоджин. — Тебя видели слуги. Но они решили, что ты чем-то отравился.

— А ты? Что подумала ты?

— Неужели ты считаешь, что я могу плохо думать о тебе?

Фицроджер обнял и поцеловал Имоджин.

— Мне повезло с женой. Теперь выслушай мой план, — сказал Тайрон. — Ворбрику придется разделить свои силы. Ты поведешь его людей по тайным ходам в сокровищницу, и, конечно, он пошлет с тобой самых надежных и проверенных приспешников. Если ты убедишь их идти без факелов или сможешь погасить свет, тебе удастся удрать от них. Ты сможешь найти дорогу в темноте?

— Но… — промямлила было Имоджин, но потом решила не рассказывать ему о крысах. Если он смог преодолеть себя и войти в подземный ход, то ей во что бы то ни стало придется преодолеть свой страх. — Да, я смогу, но тебе все равно придется остаться с Ворбриком.

— Хотя бы один из нас будет в безопасности, и ты сможешь все рассказать Ренальду.

— И что потом?

— Ты и Ренальд придумаете, как спасти меня, — беззаботно сказал Тайрон. — Я верю в свою амазонку. Хотя у меня есть и некоторые другие предложения…