"Цветок Запада" - читать интересную книгу автора (Беверли Джо)

Глава 11

«Молода и наивна». Хотя это и была сущая правда, эти слова были ей неприятны. Но Тай сказал, что иногда она бывает смелой и сильной, и это ее успокаивало.

Фицроджер считал, что причиной ее духовного смятения были угрызения совести на религиозной почве, но Имоджин понимала, что это совсем не так. Причиной всего был необъяснимый страх, который усилился после проповеди Фульфгана.

Ей нечего было бояться, но она ничего не могла с собой поделать. Когда у нее была, как сейчас, ясная голова, она прекрасно понимала, что Фицроджер не Ворбрик, что он не собирается ее насиловать и что она сама хочет быть с ним.

Но иногда все напоминало боязнь крыс. Сколько бы она ни размышляла о том, что глупо так панически бояться их, она всегда станет опасаться крыс и никогда по доброй воле к ним не прикоснется. Девушка была уверена, что страх только обострял боль. Неужели она никогда не сможет преодолеть его и позволить мужу совершить все до конца? Имоджин в отчаянии прикрыла лицо руками. Она должна была решиться и выдержать все.

Девушка набралась храбрости, разделась и улеглась под прохладные простыни. Уж на этот раз она постарается прилично себя вести.

Она стала вспоминать жития святых мучениц. Святая Екатерина выдержала колесование, а святой Агате отрезали груди…

Потом ей пришло в голову, что эти рассказы лишь подтверждали проповеди Фульфгана, потому что этих мучениц казнили, а потом возвели в ранг святых за то, что те отказывались иметь дело с мужчинами.

Вместо этого ей следовало вспомнить, какой мучительно трудной была дорога в Клив. Но ее нужно было преодолеть, и девушка сделала это.

Фицроджер вернулся с едой, кувшином вина и двумя кубками. Все благородные помыслы заглушило обыденное чувство голода. У нее заурчало в животе. Тай поставил перед ней еду. Имоджин схватила кусок холодной курятины и чуть ли не урча вгрызлась в него. Потом она быстро расправилась с медовым кексом с миндалем и даже облизала крошки на пальцах. Неожиданно ей стало стыдно за свою жадность, и она посмотрела на Тая. Он наблюдал за ней как кот за мышкой, но кажется, ему это нравилось, и Тайрон предложил ей вина.

Имоджин попыталась улыбнуться, когда она протянула руку за кубком.

— Спасибо, милорд, — поблагодарила она. Он задержал в руках кубок.

— Тайрон, — поправил он ее, — или Тай, или, если хочешь, Ублюдок.

Имоджин попыталась поддразнить его.

— Ублюдок.

Он улыбнулся и подал ей вино.

— Ты не против, если я буду тебя так называть? — спросила Имоджин, прихлебывая вино и глядя на него поверх края кубка.

— За спиной меня так называли всю жизнь, но я убивал каждого, кто произносил это при мне.

— Что ты сделаешь со мной, если я стану так называть тебя при посторонних?

— Я сам разрешил тебе это делать. И если тебе понадобится кто-то, кто постарается отправить тебя на тот свет, я уверен, что Фульфган тебе не откажет. Но, жена моя, если ты станешь так называть меня при людях, тебе придется каждому рассказывать историю взаимоотношений моей матери с Роджером Кливским.

— Какова же эта история? — спросила Имоджин.

— Моя мать была замужем за Роджером из Клива, и у меня имеются на то документы, хотя он пытался их уничтожить. Когда этот брак перестал удовлетворять его, он его аннулировал на основании того, что я будто бы родился не от него. Я появился на свет восьмимесячным, а ему удалось доказать, что за девять месяцев до этого он был в Англии.

— Ты был недоношенным? — изумилась Имоджин.

— Конечно, но это его не волновало, и даже церковь не приняла данный факт во внимание. Епископ посчитал, что ему лучше получить за это побольше денег.

— Но теперь законность твоего рождения доказана.

— Да, деньги и власть теперь на другой чаше весов, — сказал Фицроджер и продолжал:

— Конечно, со временем все стало проще, ведь у сэра Роджера не было еще одного наследника.

— Ну да, твой сводный брат Хью так вовремя скончался.

Девушка пожалела, что не сдержалась. Говорили, что Хью подавился за столом, но ходили и другие слухи…

Внезапно глаза Тая заблестели, и Имоджин поняла, что во время еды и сейчас, пока они разговаривали, сидела на постели совершенно голая. Она закудахтала, словно курица, и собралась было нырнуть под покрывало, но он с быстротой молнии выхватил его у нее из рук.

Имоджин вспомнила о своих намерениях и замерла. Сердце у нее бешено забилось, и она почувствовала, что щеки заливает румянец.

— Ты прелестна, — сказал Тай, — и тебе не стоит стесняться меня.

— Нужно быть скромной, — возразила девушка и прикусила губу.

— Ты можешь спокойно оставаться обнаженной в присутствии мужа.

Тай прикрыл ее простыней, и она поняла, что опять проиграла. Что же ей теперь делать? Несмотря на благие намерения, она боялась, что, если он снова попытается овладеть ею, опять все будет по-прежнему.

Но если они не станут фактическими мужем и женой, их брак будет считаться недействительным.

— Мне бы хотелось, чтобы ты лег в постель, — прошептала Имоджин. — Пожалуйста.

Она решила, что он откажется, но Тайрон разделся и лег рядом. Он перевернулся на бок и поигрывал с прядкой ее волос.

— Интересно, что ты станешь делать, если я снова начну?

Имоджин с трудом проглотила слюну.

— Подчинюсь, — храбро заявила она.

— Так я и думал. Спи, Рыжик. Нам нужно как следует выспаться.

Когда Имоджин проснулась, был уже день и она лежала на постели одна.

Она услышала звуки голосов и ржание лошадей во дворе. Он уезжает, было первое, что пришло ей в голову.

Имоджин хотела было подняться, как вдруг открылась дверь и вошел Фицроджер. Он поднял с полу ее платье и кинул его ей. Когда она его надела, он широко открыл дверь и впустил двух прислужников. Они постелили на стол скатерть, разложили мясо и хлеб, а затем поставили кувшин в элем.

Когда они ушли, Фицроджер сказал ей:

— Доброе утро. Видно, что ты хорошо отдохнула.

— Да, я прекрасно выспалась.

Потом Имоджин подумала, следовало ли ей так отвечать. Может, ей следовало бы не спать всю ночь?

Девушка соскочила с кровати и села рядом с мужем за стол. Свежий теплый хлеб напомнил ей тот, который она ела в Кливе. Если бы она не добралась туда, что бы с нею стало?

Если бы она попала в лапы Ворбрика, то в любом случае она была бы сейчас уже мертва, потому что непременно покончила бы с собой. В это чудесное солнечное утро, когда так звонко пели птицы и в воздухе стоял запах прогретой земли, она была рада тому, что жива-здорова.

Она, конечно, может, смогла бы добраться и до короля, и ее оттуда сразу же отправили бы к Фицроджеру; тогда бы ей не пришлось диктовать ему свои условия.

Но может, она смогла бы выйти замуж за Ланкастера. Имоджин представила себе Ланкастера в постели. У него были мясистые и влажные руки, и он постоянно облизывал губы, поэтому они постоянно мокры. У него из-за гнилых зубов изо рта дурно пахло. И она точно знала — ори не ори, Ланкастер, не задумываясь, овладел бы ею в первую же брачную ночь!

— Что такое? — поинтересовался Фицроджер.

— Ничего. Все уже встали?

— У всех слуг с похмелья трещит голова, даже у тех, кто ночью стоял на вахте. Мне кажется, что почти все прекрасно провели время, — ответил Фицроджер.

Все, кроме нас, подумала Имоджин.

— Хэл уже встал и собирается на охоту. Имоджин решила, что Фицроджер начинает, слишком сильно опекать ее.

— Я тоже хочу поехать, — заявила она.

— Сегодня ты не можешь это сделать.

— Я что, должна сидеть в комнате, да?

— Имоджин, Каррисфорд — твой, и ты можешь делать все что угодно и идти куда угодно. Если хочешь, поезжай на охоту. Я уверен, что моя репутация от этого не пострадает, а тебе, видимо, на свою наплевать!

Теперь она все поняла и покраснела. Если она проведет в седле весь день, все будут знать, что брак не был физически завершен или того пуще — решат, что она не была девственницей.

— Ладно, я не поеду на охоту, — наконец смирилась она.

— Как пожелаешь.

Девушка грустно покачала головой. Ей хотелось рассказать ему о демонах и извиниться за свою глупость. Но она не могла подобрать подходящие слова.

— Тебе необходимо женское общество. У тебя есть родственницы, которые могли бы приехать и жить здесь? — спросил Фицроджер.

Имоджин отрицательно покачала головой.

— Была моя.., тетка. У моего отца есть родственники во Фландрии, но я их не знаю…

— Я что-нибудь придумаю. А пока я попрошу, чтобы несколько монашек из Хилсборо пожили у нас. Мне кажется, что тебе будет веселей в их компании.

— Хорошо, — согласилась Имоджин.

— Не смотри на меня так, — резко сказал Фицроджер. — Я не собираюсь на тебя набрасываться.

Он вышел из-за стола, открыл сундук и вытащил из него пару перчаток для соколиной охоты и плетку, а потом направился к двери.

— Отдыхай! — бросил он ей на ходу. Имоджин хотела пошутить и сказала:

— Что это — приказ?

Тайрон уже стоял в дверях.

— Делай что хочешь. Каррисфорд твой, и ты его заслужила.

Имоджин из окна видела, как мужчины отправлялись на охоту. Наверно, король прекрасно чувствовал себя после попойки, потому что только он и Фицроджер, казалось, с удовольствием сидели в седле. Остальные рыцари еле взобрались на коней, видимо, у них трещали с похмелья головы.

Имоджин захихикала, когда один из рыцарей с неимоверным усилием взобрался на лошадь, но тут же упал на землю.

Фицроджер почувствовал, что Имоджин смотрит на них. У него появилось радостное выражение на лице, и он послал ей воздушный поцелуй. Имоджин улыбнулась и скромно помахала рукой.

Король что-то ему сказал. Она поняла, что он предложил Тайрону остаться дома, но тот отказался.

Подошли сокольничьи с птицами, и некоторые рыцари посадили их на руковицы. Ее муж посадил на руку прекрасного сокола. Его голова, закрытая чехлом, повернулась на зов Тайрона, и птица изогнула шею под его ласковым прикосновением.

Интересно, сохранились ли клетки с ее птицами и жив ли ее кречет? Ею овладело предчувствие самого плохого. Гончие рвались с поводков, таща псарей к воротам. Среди них девушка не увидела ни одной собаки своего отца. Их, видимо, украли или убили.

Король подал сигнал, и все двинулись к воротам.

А где лошади? — подумала Имоджин и вздохнула. Она уже не надеялась, что ее кобылка, белоснежная Изольда, смогла уцелеть после нашествия Ворбрика.

Сейчас настало время отправиться в сокровищницу и начать по-настоящему вести дела в Каррисфорде. Ей до сих пор не хотелось подпускать Фицроджера к своим сокровищам.

Как может быть так, что она одновременно и доверяет, и не доверяет ему?

Да, в какой-то мере она доверяла ему, но она не верила, что он ради нее может принести в жертву свои интересы и интересы короля. Генрих и Фицроджер были, как говорится, «новыми людьми» и жаждали неограниченной власти. Ее муж желал прославить Клив, а королю необходима надежная база в этой части страны.

Имоджин опять проклинала израненные ноги. Не могла же она босиком отправиться в сокровищницу.

Где Марта? Хотя она и не была хорошей горничной, но другой у нее не было. Имоджин решила, что ей придется обойтись без услуг и в первый раз в жизни одеться самой.

Она сама расчесала волосы, но заплести их в косу ей не удалось — они были слишком длинными и густыми.

Как замужней леди ей следовало бы носить покрывало на голове, но сейчас у нее не было под рукой ни одного головного обруча. В сундучке Тайрона их тоже не оказалось. В ее же сокровищнице их более чем достаточно.

Имоджин пришлось спуститься вниз босиком и с распущенными волосами. Если кого-то это шокирует, ну и пусть! Она прекрасно понимала: что бы ни делала жена Ублюдка Фицроджера, никто не посмеет даже высунуть язык, — и гордилась этим.

Когда она увидела народ в зале, то с трудом удержалась от смеха. Вчера повеселились на славу. Рональд де Лисл развалился за столом, положив голову на руки.

Имоджин подошла к нему.

— Доброе утро, сэр Рональд.

Она произнесла это очень тихо, но он дернулся, как будто кто-то закричал ему прямо в ухо. Но потом он вспомнил о хороших манерах и, пошатываясь, привстал перед ней.

— Доброе утро, маленький цветок.

Он пристально посмотрел на нее и добавил:

— Вы прекрасно выглядите. У него затрещало в голове от собственных слов, и он болезненно поморщился.

— Спасибо, у меня все в порядке. И я могу сказать, что я в лучшем состоянии, чем большинство людей в замке. Вы не захотели отправиться на охоту?

— Я остался охранять Каррисфорд. Мне даже противно подумать о том, чтобы сесть в седло, но когда они вернутся после охоты, они будут чувствовать себя гораздо хуже меня.

В зал вошла женщина, натягивая на пышную грудь безвкусный яркий наряд. Она подошла к столу и налила кубок эля, потрепав по плечу рядом сидящего охранника. Так же небрежно этот мужчина обнял женщину и прижал ее к себе.

— Кто это? — возмутилась Имоджин. — Эта женщина не из Каррисфорда.

Ренальд резко встал, потом чертыхнулся и схватился за голову.

— Она нездешняя, я ее сейчас отсюда выпровожу.

— Но кто же она? — спросила Имоджин. Девушка увидела, что в зале было несколько незнакомых женщин, и они не занимались никакой работой.

— Ах, ленивые шлюхи!

Она вскочила на ноги, но Ренальд усадил ее снова в кресло.

— Тихо! Не следует устраивать скандал! Это проститутки из Хирефорда.

Было видно, что ему было крайне не по себе.

Имоджин вначале онемела, а потом возмутилась:

— В моем замке? Это придумал Фицроджер?

— Не кричите! — прошипел Ренальд, изнемогая от боли. — Да, но вы не знаете короля. Он похотливый мужчина, а его приближенные ведут себя так же. Нам пришлось использовать этих шлюх, иначе все женщины Каррисфорда сегодня не смогли бы даже ходить.

Имоджин несколько раз открывала и закрывала рот, но не смогла вымолвить ни слова.

— Хорошо, но, угодно это королю или нет, сделайте, чтобы как можно скорее ноги их не было в моем парадном зале.

— Конечно, я об этом позабочусь, но без лишнего шума. Тай должен был… — де Лисл внимательно посмотрел на Имоджин. — Он что-то не в себе был сегодня утром.

Имоджин, сохраняя внешнее спокойствие и скромненько опустив глазки долу, произнесла она:

— Видимо, требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к положению женатого мужчины.

— Я уверен, что это так. А как вы себя ощущаете в роли замужней женщины? — спросил Ренальд.

Она внимательно посмотрела на него. Что означают его намеки? Ведь даже между друзьями должны существовать какие-то тайны.

— У меня не было иного выбора. В данный момент я больше всего забочусь о том, чтобы оставаться хозяйкой замка Каррисфорд. Сэр Ренальд, немедленно уберите этих женщин и объявите прислуге, что, если в течение часа они не займутся работой, я прикажу их выпороть.

В воспаленных глазах де Лисла появилось явное восхищение.

— Да, миледи!

Имоджин вышла из зала и направилась было к лестнице, ведущей во двор, но остановилась. Она не может пойти туда босиком.

Тогда она отправилась в кладовые. Там она увидела пустые полки, разбитые ящики, рассыпанное зерно и другие припасы. Везде стояла жуткая вонь от пролитого вина и забродившего эля. Ей говорили об этом, но она не ожидала, что все так ужасно выглядит.

Хотя Фицроджер привез припасы для свадьбы из Клива, неужели он не успел распорядиться, чтобы здесь прибрали?

Чтобы навести в замке порядок, требовалась огромная работа, люди и деньги.

У нее есть деньги, но она никак не могла добраться до них. Проход к сокровищнице намеренно сделан почти непроходимым. В некоторых местах нужно было шагать по воде. Все задумано так, чтобы чужаки подумали, что это остатки полуразрушенных тайных ходов. Она не могла отправиться туда босая.

Имоджин поднялась по узкой лестнице в свою комнату. Лишь только она туда вошла, как сразу же подумала, что теперь это не только ее комната. И опять она вспомнила о том, что следует довести до конца брачные отношения с мужем, иначе их союз можно будет оспаривать.

Но тут Имоджин вдруг поняла, что ее девственность дает ей возможность лавировать. Пока она полностью во власти Фицроджера и короля, она ничего не сможет сделать, но если вдруг власть поменяется…

Но действительно ли она хочет избежать этого брака?

Да, ее муж жесткий человек, и она боялась до конца доверять ему. Его положение неопределенно до той поры, пока не решен вопрос в борьбе за корону между Генрихом и его братом. Если Генрих будет свергнут, то вместе с ним пострадает Фицроджер и она потеряет Каррисфорд.

Имоджин не успела обдумать эту проблему до конца, как в покои ворвалась Марта.

— Вы здесь, миледи! Что вы здесь делаете? Я так волновалась! Вас ждет человек, и я сейчас приведу его сюда!

Она умчалась до того, как Имоджин смогла расспросить ее.

Имоджин не знала, кого ей ждать, но вошел худой, средних лет ремесленник и поклонился ей.

— Леди Имоджин из Каррисфорда? Я — Седрик из Росса, глава гильдии башмачников, — гордо объявил он. — Ваш муж приказал изготовить для вас обувь.

Он раскрыл мешок и вывалил с полдюжины пар полуготовой обуви. В основном это были открытые сандалии и легкие туфельки.

Имоджин подняла одну туфельку, состоящую пока только из подошвы и головки.

— Мастер Седрик, и как она будет держаться на ноге?

— Леди, они все еще не закончены. Лорд Фицроджер прислал мне пару ваших туфель, чтобы я смог снять размеры, и рассказал мне о ваших.., проблемах. Я постарался придумать что-то поудобнее. Сейчас мы их будем примерять, а потом я пришью к ним завязки, чтобы они не терли вам ногу.

Имоджин чуть не разрыдалась от благодарности. Среди хлопот и неразберихи Тайрон позаботился о ней. Нет, она больше не желала разрывать брака с ним.

Мастер Седрик примерил ей разные туфельки. Он что-то измерял и подрезал. Потом он предложил ей одну пару, состоящую из подошвы и тонких ремешков.

— Леди, в них вам будет удобно ходить по замку. Эти сандалии не повредят ваших ног.

Девушка утвердительно кивнула головой.

— Но мне ведь понадобится еще и кое-что покрепче, если я захочу отправиться во двор. Мастер сжал губы и выбрал еще одну пару.

— Вот эти башмаки, леди.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы завершить работу?

— Сандалии я доделаю у вас на глазах, а те, более закрытые, будут готовы завтра.

Имоджин с сожалением вздохнула, но, увы, тут она ничего не могла поделать.

— Жаль, что вы не явились сюда раньше, мастер Седрик.

Мастер с любопытством посмотрел на Имоджин.

— Леди, мне приказано прийти к вам только сегодня. Ваши ноги, наверно, были совсем в плохом состоянии.

Девушка была снова разочарована. Фицроджер, как всегда, обо всем подумал заранее. Он не желал, чтобы Имоджин свободно передвигалась по замку, пока не будет надежно связана с ним узами брака.

Но их брак все еще не завершен, и в первый раз Имоджин подумала, почему это случилось.

Она подумала, что Ланкастер не допустил бы такого и овладел ею насильно, как бы она ни кричала! Мужчины в таких случаях берут женщин силой. Почему же этого не сделал ее муж?

Но он достиг своей главной цели: они были женаты.

Девушка вздохнула, она так утомилась от всех раздумий и от жестокой реальности.

Когда готовые сандалии оказались у нее на ногах, она похвалила мастера Седрика и отпустила его с миром, приказав Марте отыскать для него местечко, где он сможет спокойно работать. Она расхаживала по комнате, радуясь, что ее ноги отделял от пола слой кожи.

Затем она отправилась на разведку. Наконец-то можно было обойти почти весь замок.

Даже после всех трагических событий и при недостатке рабочих рук Каррисфорд оказался в довольно приличном состоянии. В замке появился скот, куры неслись, а у дойных коров сильно отвисало вымя от избытка молока.

Конюшни сгорели, но, пока стояло лето, лошадей можно было держать под навесом. Сейчас, несмотря на то что многие ускакали на охоту, в замке оставалось еще довольно много лошадей. Правда, Имоджин не увидела среди них ни одной знакомой. Она подозвала грума, и тот подтвердил, что пропали все лошади ее и отца.

— Я даже не знаю, что с ними сделали, леди.

— А как дела с собаками и ловчими птицами?

— То же самое, леди.

Он отвел глаза, и девушка поняла, что животные пострадали не менее людей. Он оберегал ее от дурных вестей, как это делали все окружающие.

Просто убить Ворбрика было недостаточно. Его следовало бы медленно зажарить на огне.

Имоджин подумала, не смогут ли они получить от Ворбрика компенсацию. Потом ей стало смешно. Ворбрику и Беллему были нужны деньги для смуты. И этим объяснялось нападение на Каррисфорд.

Затем девушка стала размышлять об объединении владений Клива и Каррисфорда.

Ей понравилась эта мысль, и в первый раз она подумала, что у них будет самый большой надел в округе. Король доверял Фицроджеру, поэтому он позволил ему объединить их земли. Одним махом Фицроджер стал одним из крупнейших магнатов страны. Может, король все спланировал именно так.

Имоджин слышала, что, когда в июле Роберт Нормандский высадился в Англии, чтобы свергнуть с трона своего младшего брата, его поддержали многие англо-нормандские магнаты, но он так и не смог до конца осуществить план. Он согласился, чтобы ему выплатили три тысячи марок отступных, и удалился восвояси. С того самого времени Генрих не давал покоя предателям.

Конечно, Генриху просто необходимо, чтобы у него был влиятельный и верный приближенный, которому он смог бы полностью доверять. Если Фицроджер что-то обещал, он твердо держал слово.

Девушка стала размышлять о том, как же Ворбрик смог взять замок. Кажется, ее муж подозревал в измене монахов. В будущем такого никогда не должно повториться.

Имоджин возвращалась в главную башню; когда она проходила через главный зал, ее поразило, как бедно и плохо он выглядел по сравнению с прежними временами. Следует восстановить все его великолепие, чтобы он соответствовал статусу мужа. Гобелены обычно привозили из Италии. Сколько времени потребуется, чтобы купить новые? Золотую и серебряную посуду можно заказать у местных ювелиров. Имоджин тяжело вздохнула — ведь на все это потребуется слишком много времени. Сейчас в зале не было никого — все работали, а шлюхи уже исчезли. Она вспомнила слова Рональда о развратности короля и о том, что так же вели себя и его соратники. Имоджин нахмурилась. Значит, Тайрон имел дело со шлюхами, когда был рядом с Генрихом. Конечно, она могла в этом даже не сомневаться. Странно, но ей стало от этого больно на душе. Будет ли он общаться со шлюхами, если его не будет удовлетворять жена?

Тут Имоджин не на шутку разволновалась. Девушка ничего не могла поделать, но она дала себе слово: если Фицроджер оскорбит ее в собственном замке, она найдет применение кинжалу, который он ей дал.

Тем временем она свернула на дорожку, ведущую к ткацким мастерским. Там раньше всегда стоял шум — женщины пряли, ткали, красили, кроили и шили, обеспечивая всем необходимым замок и его обитателей. Теперь там никого не было. Работа кипела только в прачечной.

Хозяйка Каррисфорда позвала Марту и приказала ей, чтобы та собрала женщин, которые могли бы работать в мастерской.

— Леди, эти женщины заняты в другом месте, — сказала Марта.

— Ничего, там и без них обойдутся, — настаивала Имоджин.

— Но сейчас, когда здесь король….

— Ничего, он поймет, ведь у нас все разграблено. Первое, что ты должна сделать, Марта, это проверить, сколько у нас осталось шерсти, льна и других ткацких материалов. Если их мало, то придется прикупить.

Имоджин переговорила с Мартой и другими женщинами и выбрала себе в служанки девочку по имени Элсвит, которой было двенадцать лет. Она слыла очень разумной, и Имоджин отвела ее в башню, объяснила ей обязанности, а затем приказала починить некоторые порванные вещи.

Потом Имоджин пришлось сходить на кухню, чтобы проверить, как обстоят дела с запасами продовольствия. Она надеялась, что король вскоре уедет. Имоджин была ему благодарна, что большую часть своего войска он оставил промышлять на землях Ворбрика, — это только начало мести.

Если Генрих добьется явки Ворбрика с повинной и тем более если разбойник откажется предстать перед королем, тот все равно заберет его земли и затем выступит против Беллема. Имоджин от души желала, чтобы он расправился с ними обоими, но она была бы рада, если бы Ворбрика казнили мучительной казнью, и еще желала бы при этом присутствовать.

Но потом она вдруг подумала, что, когда король выступит против Беллема, Фицроджеру придется сопровождать его в походе. Ему придется сражаться и, может быть, даже скрестить мечи с самим Ворбриком. А это очень опасно.

Мой муж почти всю жизнь провел на войне, успокаивала она себя. Зачем преждевременно волноваться?

Но тем не менее, тем не менее… Сердце у нее было не на месте.

Имоджин пыталась себя как-то успокоить, ведь она просто не желает снова остаться без защиты, но в глубине души понимала, что дело совершенно не в этом.

— О, вы здесь, леди Имоджин, — окликнул ее Сивард. — Во дворе собрались люди, они вернулись, чтобы работать в замке.

— Они узнали, что Ворбрик убрался восвояси? — спросила Имоджин.

— Нет, они прослышали о празднике. Если хотите, мы можем отослать их на несколько дней.

— Нет. Они нам все понадобятся. Я с ними побеседую, Сивард.

Ей были нужны деньги. Имоджин поднялась в их комнату и стала рыться в вещах мужа. Его сундуки были заперты, но она нашла небольшой мешочек с серебряными монетками. Он висел на его кожаном поясе.

Потом Имоджин заглянула в комнату, где работал писец — брат Катберт, и взяла у него список слуг, работавших в замке. Затем она, как прежде это сделал Фицроджер, проверила всех по списку и каждому дала по монетке. Они должны понять, кому служат.

Самых искусных мастериц тут же отправили в пошивочную, чтобы они присоединились к тем, кто там уже начал работу.

Имоджин пошла с ними, чтобы все проверить. В комнатах был наведен порядок, а лучшие швеи штопали и латали одежду, которую еще можно было привести в порядок.

Куски ткани от тех вещей, которые уже ни на что не годились, пустили на отделку.

Занимаясь делом, женщины беспрестанно болтали. Хотя ничего не было сказано напрямую, стало ясно, что некоторые из них проблудили всю ночь и с удовольствием ждали продолжения оргии сегодня вечером.

Имоджин присутствовала при таких разговорах впервые. Она понимала, что тот факт, что она стала замужней женщиной, развязал им языки — ..Ты даже не можешь себе представить его размера, — прошептала одна из женщин. — Я не знала, что с ним делать. Но тот, у которого грудь колесом, он все знает.

— Мне нравятся крупные мужчины.

— Это в каком месте они должны быть покрупнее?

— Везде.

Раздался дружный хохот.

— Послушайте меня, — продолжала женщина, — самое главное — их голова, а не то, что у них между ног. Когда я была девчонкой, меня лучше всех ублажал сморщенный старик. Он показал мне что к чему, и потом мне пришлось обучать моего Джонни.

Имоджин хотела бы, чтобы ей тоже кто-то объяснил что к чему. С другой стороны, она подозревала, что уже кое-что знает. Женщины болтали о похоти и других греховных вещах и о том, что получалось из этого. Дора, видимо, была распущенной и непристойной женщиной, готовой пойти с любым мужчиной. Она даже, наверно, брала в рот эту штуку. Имоджин подумала, а смог бы отец Фульфган объяснить той всю греховность поступков? Потом Дора завздыхала.

— Мне никого не было нужно, кроме моего Джонни. Если бы он не умер от лихорадки, клянусь, я бы никогда не подпустила к себе ни одного мужчину. Даже если бы он был королем.

— Правда, Дора?

Дора оглянулась вокруг, ей нравилось привлекать всеобщее внимание, но тут она заметила, что при разговоре присутствует Имоджин. И все также посмотрели на нее. Ей тоже пришлось выдавить из себя улыбку.

— Не волнуйтесь. Теперь я замужняя женщина.

— Да, леди, — хором согласились они, но разговоры прекратились. Через некоторое время Имоджин отложила работу и ушла. Как только она вышла, снова зазвучали голоса.

Ей так хотелось потихоньку подслушать их разговоры, но ведь она была Имоджин из Каррисфорда.

Имоджин была очень задумчива, когда вернулась снова в свою комнату. Там ее ждал отец Фульфган, хмурый и мрачный.

— Дочь моя, мы собирались сегодня вместе помолиться.

— Разве? — изумилась она.

Имоджин не помнила о такой договоренности. Она поискала свою служанку, но отец Фульфган, видимо, отослал ее прочь. Девушка хотела бы также отослать и самого священника.

— Мы должны молиться? — повторила она вопрос.

— Конечно, дочь моя. Ты должна очиститься, собрать все свои силы и получить прощение.

Он так пристально смотрел на Имоджин, что ей показалось, будто бы преподобный желает забраться к ней в душу.

Имоджин постаралась, чтобы лицо у нее оставалось непроницаемым.

Фульфган упал на колени. Под его свирепым взглядом девушке пришлось сделать то же самое.

— А теперь, дочь моя, — шепнул священник, — поговори через меня с Господом Богом, который, хотя подвергался соблазну день и ночь, никогда не грешил ни в мыслях, ни с женщиной. Скажи мне, что произошло прошлой ночью? Возможно ли, что ты все еще невинна? — впадая в экстаз, спросил ее Фульфган.

— Нет! — инстинктивно солгала Имоджин и стала ждать, когда Бог покарает ее, но ничего не произошло.

— Но ты избежала похоти?

— Да, — грустно ответила ему девушка.

— Благослови тебя Бог, дитя мое. Ты помогла мужу избежать похоти?

— Да, я так думаю.

Он схватил грязными, изуродованными руками ее ручки.

— Дважды, трижды благословенная. Ты уже идешь по дороге к святости и возьмешь его с собой в тот небесный удел. Теперь помолись со мной, чтобы Господь дал тебе силы. Господи, услышь нас…

Имоджин вздохнула и подумала, что, если они станут читать литанию, все будет продолжаться так долго, что у нее потом будут жутко болеть колени.

Фицроджер помчался на крыльях любви в башню. Он пытался позабыть об отношениях, сложившихся между ним и его невестой, и ему стало неприятно, когда он не нашел Имоджин в комнате. Там не было ничего, что напоминало бы о ее присутствии, — ни клочка ее одежды, ни расчески. Ни даже длинного золотистого волоса на подушке.

Где же она? — подумал Фицроджер. Он выбежал из покоев и по винтовой лестнице взбежал в чудесную комнату, где раньше жила Сокровище Каррисфорда. Даже без гобеленов и без драгоценного стекла в окнах покои сияли, как великолепная оправа для драгоценного камня, как бы символизируя ее жизнь до катастрофы. Неудивительно, что она себя здесь так чудесно чувствовала.

Потом у него застыло лицо, и он подумал: если ей хочется иметь красивые покои, то она их получит, но только вместе с ним.

Монотонные голоса, произносившие слова молитвы, донеслись до него из-за двери.

— Укрепи и сохрани нас в твоей священной службе… — гнусавил мужской голос.

— Молим тебя, услышь нас. Просвети наш разум и навей святые мысли… — отвечала Имоджин.

— Молим тебя, услышь нас, — вторил ей священник.

Фицроджер от досады стукнул кулаком по каменной стене. Потом повернулся и отправился в свои покои. Ему было жаль жену, и он просто кипел от возмущения. Ему хотелось задушить этого святошу, который старался внушить Имоджин чувство вины.