"Зачеркнуть прошлое" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

5

Тихо зашуршали отодвигаемые шторы — и комнату залил яркий утренний свет. Джессика тут же открыла глаза, хотя заснула каких-то пару часов назад. Большую часть ночи она беспокойно металась в постели, вся во власти душевных мук. В итоге сестринская любовь и стремление защитить младшего брата одержали верх над инстинктом самосохранения, и молодая женщина наконец задремала. Последней ее мыслью было, что она ни за что не допустит, чтобы Джастин стал жертвой дьявольской жестокости Рэндалла.

Горничная, раздвинувшая шторы, застыла на почтительном расстоянии от кровати.

— Меня зовут Хетти. Я буду вам прислуживать. Если вы предпочтете завтракать здесь, в спальне…

По-английски девушка говорила безупречно, разве что с легким шотландским акцентом. Рэндалл, еще не достигнув совершеннолетия, добился, чтобы в местных школах в обязательном порядке преподавали английский язык, а в придачу еще и английскую литературу, английскую историю и ряд сопутствующих предметов. Это стало возможным отчасти благодаря щедрым пожертвованиям графов Марри на нужды образования.

— Графство Марри не некий изолированный от всего света островок, — объяснял он властям. — Многие здешние жители, окончив школу, захотят посмотреть большой мир, возможно, получить высшее образование и высокооплачиваемую работу. Я хочу, чтобы перед ними открылись двери не только шотландских, но и английских университетов. Хочу, чтобы мои соплеменники чувствовали себя комфортно и за пределами графства.

Джессика вспомнила, в какой восторг пришла, когда отец в подробностях пересказал ей этот эпизод. Впрочем, в ту пору она безоговорочно восторгалась всем, что бы Рэндалл ни говорил или делал.

— Спасибо, Хетти. Что до завтрака… — начала Джессика, но тут дверь распахнулась и на пороге возник Рэндалл.

Горничная, трогательно зарумянившись, поспешно покинула спальню.

Джессика одарила вошедшего недружелюбным взглядом, ругая себя за то, что не взяла ночной сорочки или пижамы. Роскошный махровый халат, который она вчера обнаружила в ванной и, ложась спать, оставила на кресле рядом с кроватью, куда-то исчез — видимо, заботливая горничная убрала!

На Рэндалле, как ни странно, была белая футболка, спортивные штаны и кроссовки. Как если бы он только что поучаствовал в забеге на длинную дистанцию. Ну конечно, молодой граф Марри на ее памяти всегда придерживался здорового образа жизни! В замке был оборудован тренажерный зал и плавательный бассейн, а в Оксфорде Рэндалл играл в университетской команде по регби и не раз побеждал в соревнованиях по гребле.

При этом безупречной фигурой и железными мускулами наделила его матушка-природа. А значит, именно природа и несет ответственность за мое бедственное положение, мысленно усмехнулась Джессика, вспомнив, как подпала под неодолимое обаяние этого красавца и супермена!

В любой одежде, даже самой затрапезной, и в любых декорациях, даже самых невзрачных, Рэндалл будет выделяться из толпы, привлекать восхищенные женские взоры и играючи разбивать сердца!

Разумеется, в придачу к внешним данным на наивную семнадцатилетнюю простушку произвели неизгладимое впечатление аристократическая надменность Рэндалла, его неистребимое чувство превосходства, уверенность в себе… А как хорош он был в национальном костюме графов Марри! У Джессики просто дух захватывало.

Но дни, когда при одном только взгляде на Рэндалла Макаллена у нее замирало сердце и пересыхало в горле, канули в прошлое. Помнится, тогда он поддразнивал ее, предлагая примерить килт и воинские регалии…

Сейчас, впрочем, голос его звучал бесстрастно и резко. Дразнить ее Рэндалл явно не собирался.

— Сегодня в полдень будет объявлено о нашей помолвке и о дате свадьбы… Да, мой кузен Мюир приглашает нас отпраздновать событие в семейном кругу. Прессе сообщат, что, учитывая пылкость наших чувств после долгой разлуки, больше ждать мы не желаем, поэтому свадьба состоится в самое ближайшее время.

— Так ты и впрямь намерен продолжать этот фарс? — недоуменно осведомилась Джессика. — А я-то надеялась, что по зрелом размышлении ты поймешь…

Рэндалл шагнул к кровати, и молодая женщина смущенно притихла.

— А ты ни капельки не изменилась, верно, Джессика? По-прежнему любишь играть в опасные игры. Когда ты была подростком, я понимал, что тобою движет, но в толк взять не могу, чего ради ты “заводишь” меня сейчас. Разве что…

Джессика вспыхнула до корней волос. Действительно, в семнадцать лет она и впрямь пыталась пробудить в нем желание — по-детски неосознанно и наивно, — но упрекать ее в этом сейчас…

— Что ты за мерзавец, Рэндалл! — возмутилась она. — Циничный мерзавец!

И хотя он намеренно пропустил ее оскорбления мимо ушей, глаза его подозрительно вспыхнули.

— Надеюсь, у тебя есть что надеть. Эффектный деловой костюм, например, ведь я, как-никак, женюсь на преуспевающей бизнес-леди. А знаешь, Джессика, должен признаться, что я был немало удивлен, узнав, что университет ты окончила с блеском, учитывая образ жизни, который ты там вела. Ты явно унаследовала отцовские таланты, хотя статьи у тебя довольно… гмм… вызывающие… Нуда ты всегда была девушкой темпераментной.

— Нет, Рэндалл, — горько поправила она, — я была увлекающейся, глупой, наивной школьницей. Но, по счастью, у меня хватило здравого смысла осознать всю пустоту и бесперспективность наших отношений.

Интересно, откуда он столько всего про меня знает? — гадала Джессика. Наверное, отец рассказывал…

— Ты поосторожнее, — вкрадчиво предостерег Рэндалл. — А то я, чего доброго, поддамся искушению продемонстрировать тебе, что есть некие аспекты наших отношений, от которых даже ты…

— Ни за что! Никогда! — яростно запротестовала Джессика. — Да, я была непроходимой дурой… но очень быстро исцелилась от своих заблуждений.

— В объятиях и в постелях других мужчин, с которыми крутила романы в университете?

— Да как ты смеешь читать мне мораль? Ханжество какое! Между прочим, чуть ли не в каждом модном журнале печатаются статьи про твое очередное “увлечение” — фотомодели, актрисы, модные певички!

— Те, о ком ты говоришь так пренебрежительно, считают небезвыгодным вкладывать деньги в развитие местного региона. А “желтая пресса”, разумеется, каждый такой случай интерпретирует в своем любимом ключе. Надо же этим писакам состряпать пикантную сплетню-другую! Кроме того, это…

— Не мое дело? — вызывающе докончила Джессика. — Разумеется, не мое. Равно как и мое сексуальное прошлое никоим образом не касается тебя!

Ни за что на свете она не призналась бы, как жадно прочитывала глянцевые журналы от корки до корки, выискивая статьи, в красках описывающие красоту и обаяние рэндалловских подружек и его увлеченность очередной пассией. Зачем? Да чтобы укрепиться в мысли, какой негодяй этот Рэндалл и как повезло ей от него избавиться!

— Твое сексуальное прошлое меня и в самом деле нимало не касается, а вот настоящее и будущее — это как раз мое дело, Джессика. И предупреждаю тебя заранее…

— Ты предупреждаешь меня! По-твоему, ты вправе вытворять, что хочешь, в этом твоем опереточном графстве… — негодующе начала Джессика, резко садясь на кровати.

Одеяло поползло вниз, и молодой женщине стало уже не до гневных отповедей. Она попыталась подхватить его, но Рэндалл успел раньше. Он рывком сдернул одеяло и отшвырнул в сторону.

Под неотрывным взглядом серых глаз Джессика оцепенела, утратила способность двигаться и говорить. Щеки ее заполыхали точно маков цвет.

— Девочка, которую я помню, спала в ситцевой ночной рубашечке с изображением котят и бантиков. Только отъявленная распутница уляжется спать нагишом в чужом доме.

— Или же женщина, которая забыла взять ночную сорочку, — возразила Джессика.

Теплый солнечный луч играл на ее обнаженной груди.

— А у тебя, похоже, нет привычки загорать без купальника.

Теперь не только щеки, все лицо Джессики горело огнем. И как это Рэндалл умудрился отметить эту пикантную подробность, если на грудь даже не взглянул? Он смотрел ей прямо в глаза, как если бы ее тело абсолютно его не интересовало.

— Последний раз я отдыхала в Египте, а на тамошних курортах такие вещи не поощряются.

— Стало быть, твой приятель наслаждался мыслью, что любоваться твоим роскошным телом дозволено одному ему.

— Моим приятелем была подруга по работе! — поспешила ответить Джессика и тут же поразилась горячности, с которой стремилась выставить себя перед ним в лучшем свете.

Какая мне теперь разница, что он обо мне подумает? — уговаривала себя Джессика. Рэндалл и сам-то ведет образ жизни далеко не монашеский. Если, конечно, верить прессе…

Она демонстративно потянула одеяло на себя, пытаясь прикрыть нагую грудь. Но Рэндалл вновь отвел ее руку, и тогда Джессика прибегла к единственно доступному ей средству защиты: к язвительной иронии.

— Сдается мне, все мужчины в глубине души извращенцы и вуайеристы… Хотя меня удивляет, что в тебе, Рэндалл, при твоем-то безупречном воспитании, сей низменный инстинкт заявляет о себе столь открыто… Не ты ли всегда подчеркивал, насколько восемнадцатый граф Марри выше простых смертных?

Рэндалл негодующе сощурился, и Джессика не без удовольствия отметила, что в серых, точно сталь, глазах сверкнула ярость оскорбленного мужчины. Но месть была скорой и беспощадной — Рэндалл опустил взгляд на ее грудь и принялся ее разглядывать, да так дерзко и пристально, что молодая женщина вновь вспыхнула от стыда.

— По-моему, ты сама не прочь выставить себя напоказ. Я, например, и думать не думал, что застану тебя обнаженной…

— Выставить себя напоказ? — задохнулась от возмущения Джессика. — Перед тобой? Да ты много о себе возомнил!

Рэндалл выпрямился и демонстративно посмотрел на золотые наручные часы.

— В твоем распоряжении два часа: завтракай и собирайся. А мне нужно еще позвонить в несколько мест.

Джессика смотрела на него с открытым от удивления ртом: перепады в настроении Рэндалла неизменно ставили ее в тупик. И лишь когда он повернулся к двери, она с запозданием осознала, что так и не прикрылась одеялом. Покраснев до корней волос, Джессика поспешно исправила оплошность.

— Встречаемся в Охотничьей гостиной в одиннадцать тридцать, — не оглядываясь, бросил Рэндалл. — Мой пресс-секретарь уже готовит объявление о помолвке.

Джессика придирчиво изучила свое отражение в огромном, от пола до потолка, зеркале в гардеробной своих покоев. И осталась довольна. Строгий бежевый костюм классического покроя идеально подходил к случаю, разве что мог показаться излишне официальным…

Поэтому он и остался висеть в шкафу. А молодая женщина лукаво усмехнулась и тут же стала похожа на удравшего с уроков школьника-озорника. Вместо бежевого костюма она надела ярко-красное нечто, которое уже перестало быть майкой, но еще “не доросло” до платья, оставляя на виду чуть ли не полностью ее бесконечно длинные ноги. Вот ведь ирония какая: ночную сорочку она забыла, а это платье, купленное неизвестно зачем и ни разу не надетое, положила! Не иначе как сам черт толкнул под руку. Ну да ничего, Рэндалл видит в ней чуть ли не уличную девку, он ее и получит!

Джессика наложила тушь на ресницы куда гуще, нежели обычно. В сочетании с карминной помадой и распущенными рыжими волосами, которые составляли поистине убийственное сочетание с красным платьем, получилась та еще невеста графа.

Рэндалла на месте удар хватит, ликующе подумала Джессика и посмотрела на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Она идеально рассчитала время!

Охотничья гостиная, получившая свое название по сюжетам гобеленов, развешанных по стенам, не входила в число самых парадных апартаментов. Но резной позолоченной мебели, бронзовых канделябров и прочего антиквариата здесь было ничуть не меньше, чем в других помещениях замка. Массивные двери вели из нее в библиотеку, и во время великосветских приемов и торжественных празднеств по обе стороны от них стояли навытяжку лакеи в ливреях.

Возможно, я веду себя по-детски, но только так я могу продемонстрировать Рэндаллу, насколько ненавижу и презираю его, убеждала себя Джессика, идя по устланному таким пушистым ковром коридору, что в ворсе застревали высоченные каблуки ее туфель.

Неожиданно дверь комнаты, мимо которой молодая женщина проходила, распахнулась и в проеме показался Рэндалл. При виде Джессики он застыл как вкопанный. Затем глаза его вспыхнули яростью — и молодая женщина возликовала в душе. Один — ноль в ее пользу!

Впрочем, ощущение было такое, словно она стоит на открытой местности, а из-за горизонта надвигается грозовая туча. Джессика опасливо поежилась, несмотря на пьянящее чувство торжества. В воздухе запахло озоном, потрескивали электрические разряды…

— Это что, шутка? — Вопрос был задан таким тоном, что гнетущая атмосфера тревоги сгустилась еще более.

— Что такое? — изобразила непонимание молодая женщина.

— Джессика, ты отлично знаешь, о чем я! — рявкнул Рэндалл. — Во что ты вырядилась?

— В свою одежду, — вызывающе ответила Джессика. — Во что мне одеваться, решаю я и только я. И ради тебя я свой стиль менять не собираюсь. Ты при помощи гнусного шантажа принуждаешь меня к омерзительной помолвке и к браку, но мой гардероб — это мое дело! Кстати, я по-прежнему предпочитаю, чтобы меня называли Джесс, а не Джессикой. Возможно, уменьшительная форма звучит не столь официально, как тебе бы хотелось, но мне она больше по душе.

Рэндалл недовольно нахмурился.

— Я видел фотографии, сопровождающие твои статьи… Джесс, и отлично знаю, что обычно ты одеваешься иначе. Это ужасное платье…

Джессика оторопела. Он видел ее статьи… может, даже читал их? В груди пробудилось некое нежеланное, пугающее чувство, что отозвалось в сердце ноющей болью. Но она безжалостно подавила его в зародыше.

— Ах, значит, не нравится! — Она сверкнула глазами и гордо вздернула подбородок. — Это последний писк моды!

— Готов предположить, что ничего не смыслю в современной моде, — мрачно усмехнулся Рэндалл. — Но учти, перед моими близкими ты в таком виде не появишься. Они сочтут это за оскорбление, решат, что я подобрал тебя у захудалого мотеля…

Ей стало обидно за такое сравнение. Но разве не этого она добивалась?.. Однако проанализировать свои ощущения ей не удалось. Рэндалл, мертвой хваткой вцепившись в плечо, уже тащил ее за собой.

— Что… что ты делаешь? — едва поспевая за ним и проклиная дурацкие каблуки, пролепетала Джессика.

— Сейчас узнаешь! — пообещал он так зловеще, что она решила воздержаться от дальнейших расспросов.

Когда они добрались до спальни Джессики, она запыхалась, а Рэндалл, как не без горечи отметила молодая женщина, даже с дыхания не сбился, как если бы не спеша прогуливался в парке.

Распахнув дверь, он втолкнул Джессику внутрь и, по-прежнему крепко держа ее за плечо, повернул ключ в замке.

— Ты вынуждаешь меня к крайним мерам, Джесс, — процедил он сквозь зубы.

— О чем ты? Я не знаю…

Джессика не договорила. Рэндалл подхватил ее на руки, припал к ее губам, заглушая возмущенную тираду на полуслове, и принялся целовать с такой исступленной, едва ли не первобытной яростью, что бешенство вспыхнуло в ней с новой силой.

Так меня еще никогда не целовали, мелькнула у нее мысль, и Джессика стала отбиваться.

Сердце неистово колотилось в груди, закачивая в кровь адреналин. Сдаться? Ну нет! Она была настроена весьма воинственно. Некое чувство, праведный гнев, как убеждала она себя, уже пробудилось в груди — дикое, неутолимое… и подозрительно похожее на желание.

Да нет же, она вовсе не испытывает к Рэндаллу никакого влечения, равно как и он к ней, хотя, конечно, почувствовала, как знакомо напряглось его тело. Между тем его ладонь скользнула в вырез платья и нашла ее грудь, большой палец требовательно затеребил сосок.

И… и Джессика инстинктивно потянулась к нему. Ярость, вынуждающая сопротивляться нежеланному поцелую, неодолимо превращалась в страсть совсем иного характера. Джессика резко отстранилась.

— Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу! — воскликнула она.

— Ах вот что ты, значит, пытаешься мне показать? — издевательски протянул Рэндалл. Но Джессика видела: его грудь тоже вздымается неровно и бурно, а невозмутимое спокойствие лишь кажущееся.

Не то чтобы ее радовала мысль о том, что она, пусть на краткое мгновение, не оставила его равнодушным. Напротив, она испытывала глубокое отвращение. Да, именно отвращение… и стыд за свою реакцию: слабая, безвольная дурочка, она опять попалась на его удочку!

— У тебя есть полчаса, — сдержанно сообщил Рэндалл. — Либо ты что-нибудь с собой сделаешь, либо это сделаю я. Только не думай, что я шучу. Я не остановлюсь, даже если мне придется собственноручно переодеть тебя во что-то более приличное, но, поверь мне на слово, тебе это не понравится!

Джессика вздохнула и покорно побрела в ванную. Она видела: Рэндалл и впрямь настроен весьма решительно и лучше его не злить.

В ванной она стянула платье и поспешно умылась. Дрожащими руками наложила макияж — немного теней на веки, тушь, тональный крем. Морщась, провела щеткой по волосам. Они, по счастью, сами легли как должно.

Джессика испуганно взглянула на часы. Десяти минут как не бывало! Итак, теперь костюм…

Костюм! Она похолодела. Костюм остался висеть в гардеробной, за пределами ванной комнаты, а там, за дверью, Рэндалл! Она нервно закусила губу. А минуты между тем неумолимо текли…

Сорвав с крючка полотенце, Джессика обмоталась им и, открыв дверь, высунула голову. Рэндалл ждал, прислонившись к дверному косяку, с угрожающим видом скрестив на груди руки.

— Готова? — осведомился он. Джессика покачала головой и произнесла:

. — Мне нужен мой костюм.

— Где он?

— В гардеробной, в шкафу.

И Рэндалл, вместо того чтобы рявкнуть на нее, дескать, быстро сходи за ним, чего время тянешь, собственноручно принес его.

— Этот? — уточнил он, встряхивая вешалкой.

Джессика молча кивнула и дрожащими, непослушными пальцами принялась расстегивать пуговицы.

— Пять минут, — напомнил Рэндалл и захлопнул дверь.

Внезапно, в силу непонятной причины, руки затряслись так, что молодая женщина с трудом справилась с молнией на юбке. С какой стати она так разнервничалась? Уж конечно, не потому, что Рэндалл поцеловал ее…

Рэндалл бесцеремонно рванул на себя дверь ванной и, сообщив, что время истекло, окинул Джессику придирчивым взглядом.

— Либо это, либо красное платье, — настороженно предупредила она.

— Минуточку.

Она опасливо следила за тем, как Рэндалл извлекает из кармана крохотную сафьяновую коробочку.

— Тебе понадобится вот это, — сказал он. Джессика знала, что там внутри. Она отлично помнила тот день, когда Рэндалл впервые показал ей кольцо графов Марри, даримое в знак помолвки. Тогдашняя наивная школьница завороженно любовалась бриллиантом чистейшей воды и думала, что второго такого прекрасного и внушающего благоговение кольца в целом свете не сыщешь. И с замиранием сердца гадала, каково это, когда любимый мужчина, во всем похожий на Рэндалла, надевает это кольцо тебе на палец, объявляя всему миру о своей любви и принимаемых на себя обязательствах.

Кольцо подошло идеально, как если бы было сделано специально для нее. Но сейчас, когда оно виделось Джессике уже в ином свете, это испугало Джессику.

Расчетливо-холодной помолвке, навязанной ей Рэндаллом, так подходит льдистый блеск бриллиантов, а тяжесть массивного перстня словно символизирует собой его неумолимую тиранию!

— Ты дрожишь?

Насмешка в его голосе уязвила Джессику.

— Да, от ярости, — ответила она. — То, что ты делаешь, Рэндалл, просто омерзительно.

— Я делаю то, что должен, — пожал он плечами. — Впрочем, ты всегда шла на поводу у своих эмоций и никогда не могла понять, что порой приходится ставить долг выше собственных желаний. Кстати, двенадцать ровно, — возвестил Рэндалл как ни в чем не бывало, пока Джессика недовольно хмурилась, ломая голову над едким ответом.

Он церемонно подал ей руку, величественно и вместе с тем по-собственнически, и повел через парадные покои замка на яркий солнечный свет…

Едва они появились, как тут же защелкали фотоаппараты и застрекотали кинокамеры, увековечивая счастливое событие. Прозвучало официальное объявление о помолвке, и Джессика неуютно поежилась, словно от холода, и плотнее запахнула на груди жакет. Собравшиеся во дворе замка окрестные жители зааплодировали и стали выкрикивать приветствия.

Однако не все разделяли их радостное настроение. Приглядевшись повнимательнее, Джессика заметила, что в задних рядах стоит группка молодых людей, одетых в цвета древних шотландских кланов, и скандирует какие-то лозунги, безуспешно стараясь перекричать поздравления. Некоторые размахивали транспарантами с надписями на гэльском языке.

Пытаясь отрешиться от шокирующей ее реальности происходящего, Джессика прислушивалась именно к их выкрикам, а не к цветистым речам, красочно описывающим их безоблачную семейную жизнь с Рэндаллом.

В какой-то момент она искоса взглянула на Рэндалла. И тут произошло то, что застало ее врасплох. Он поднес ее левую руку к губам, поцеловал пальцы, а затем медленно приблизил губы к ее лицу.

Собравшиеся пришли в восторг, зааплодировали с новой силой, фото— и кинооператоры бросились искать выигрышный ракурс. Джессике же захотелось зарыдать как обиженному ребенку. Это же кощунство, прямое издевательство над священным мгновением, когда двое объявляют о своей любви всему миру. Не так все должно быть…

Рэндалл наконец оторвался от ее губ, взял под руку и прошептал:

— От нас ждут, что мы подойдем к собравшимся, чтобы они могли разделить наше счастье и поздравить лично.

Джессика с трудом удержалась от язвительного замечания; пальцы Рэндалла предостерегающе впились в ее предплечье.

— Ваша светлость, право же, вам лучше вернуться в замок, — настаивал седой старик, в котором молодая женщина узнала дворецкого. — Ваш дед не потерпел бы в пределах замка никаких беспорядков. Вы хорошо поступите, если прикажете выдворить за ворота это отребье с транспарантами. Если слуг окажется недостаточно, я позвоню в полицию. Это послужит негодяям хорошим уроком.

— Кеннет, тебе известны мои принципы, — холодно ответил Рэндалл и улыбнулся краем губ, смягчая упрек. — Я ценю твои советы и твою заботу, но люди имеют право выражать свои чувства, даже если я этих чувств не разделяю.

— Ежели дать этим головорезам волю, так они тут все разнесут! Уж ваш дед быстро приструнил бы недовольных, — проворчал упрямый старик.

Джессика почувствовала, как пальцы Рэндалла, сжимающие ее руку, на мгновение напряглись. Однако лицо его оставалось совершенно непроницаемым.

— Я чту и уважаю все то, что сделал для графства мой дед, — невозмутимо произнес Рэндалл. — Но времена меняются, и мы поневоле меняемся вместе с ними. Я не вправе насаждать свои порядки железной рукой — в конце концов, власть моя в округе чисто номинальная. Я хочу, чтобы люди сами убедились в моей правоте и поддержали меня по доброй воле… Но это все мы обсудим позже. А сейчас собравшиеся хотят увидеть поближе мою красавицу невесту и лично меня поздравить. Я не стану их разочаровывать.

На мгновение показалось, что старик уступать не намерен. Лицо его побагровело от негодования… Но что-то в выражении глаз Рэндалла заставило его умолкнуть на полуслове.

— Хорошо, — недовольно буркнул он. — Здесь решать вам. Вы — Рэндалл Макаллен, восемнадцатый граф Марри и неофициальный правитель здешнего края, хотите вы того или нет…

— Вот именно, — мягко подтвердил Рэндалл и, поудобнее перехватив руку Джессики, помог ей спуститься по широким каменным ступеням.

Молодая женщина не уставала удивляться снисходительности и терпимости своего спутника. Он и впрямь готов выслушать жалобы и претензии своих соотечественников или это только уловка мудрого политика?

Проходя мимо почтительно замерших слуг в средневековых костюмах, Джессика в очередной раз подумала: что это — дешевый выпендреж или дань многовековой традиции?..

Под приветственные возгласы молодая пара церемонно обходила залитый солнцем двор, и, к ужасу Джессики, — это ж надо быть такой сентиментальной дурочкой! — глаза ее затуманились слезами. Люди протягивали к ней руки, дети улыбались, пожилые женщины с морщинистыми, точно печеное яблоко, лицами восхищенно глядели на Рэндалла, а мужчины молча и почтительно склоняли головы.

— Да благословит вас Господь, милая, — умиленно прошептала одна старуха. — Да пошлет он вам храбрых сыновей и красавиц дочек!

— Ну, об этом наш граф и сам позаботится, — хихикнул ее муж, шутливо ткнув жену в бок, и молодая женщина вспыхнула до корней волос.

Рэндалл и Джессика уже прошли две трети пути и теперь приближались к дальнему концу двора, где обосновались протестующие. Недовольные молодые люди повыше подняли транспаранты и закричали что-то явно оскорбительное. Гэльского языка Джессика не понимала, но интонации не оставляли места сомнениям.

Те, кто искренне радовались за Рэндалла и кому порядком поднадоели эти молодчики, попытались призвать бунтарей к порядку. В воздухе запахло серьезной ссорой.

Краем глаза Джессика заметила, что один из демонстрантов, который привел с собой малыша лет четырех, забыв о ребенке, грудью пошел на “противника”. А малыш, воспользовавшись тем, что его предоставили самому себе, тут же направился к колодцу, вырытому посреди двора в стародавние времена, чтобы во время возможной осады неприятелем снабжать обитателей замка водой. Колодец был довольно глубокий, но сейчас почти высохший. По каменному его ограждению разгуливали голуби, которые и привлекали внимание утомленного всем происходящим мальчика.

Джессика и ахнуть не успела, как малыш взобрался на ограждение и опасно потянулся за вспорхнувшей птицей. Раздался чей-то испуганный вскрик — и все, словно оцепенев, уставились на мальчика.

Лишь Рэндалл, мгновенно оценив ситуацию, устремился к колодцу и схватил малыша, казалось, в самый последний момент.

Все облегченно выдохнули. Женщины запоздало всхлипнули, одна зарыдала в голос. Отец ребенка, бледный как полотно и словно съежившийся, уменьшившийся в росте, молча смотрел, как Рэндалл идет к нему, бережно прижимая его сына к груди.

Вот он остановился, и мужчины посмотрели друг на друга. Никто из свидетелей происшествия не сомневался, что Рэндалл спас ребенка от верной гибели.

Возмущенные вопли давно смолкли; демонстранты пристыженно глядели в землю.

Но вот тишину нарушил чей-то восторженный крик. Его подхватили, и не прошло и двух секунд, как над двором загремел многоголосый хор, в котором звучало одобрение, восхищение и всеобщая любовь.

У Джессики в горле стоял комок. Рэндалл продемонстрировал всем и каждому благородство, великодушие, отвагу графов Марри — законных правителей здешнего края с незапамятных времен.