"Зачеркнуть прошлое" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)12Когда она покончила с последними предсвадебными хлопотами, часы показывали восемь вечера. Рэндалл, как ей сообщили, отбыл на некую деловую встречу, так что ужинать Джессике пришлось в одиночестве. Сейчас она лежала в кровати под кровом ненавистного ей замка и никак не могла понять, почему все еще находится здесь, а не летит домой. Или могла? Джессика провела рукой по лицу: щеки были влажны от слез. Много лет назад она свыклась с мыслью, что их с Рэндаллом ребенку просто не суждено было появиться на свет. Врачи наперебой уверяли, что с последующими беременностями, скорее всего, никак проблем не возникнет. И она даже заставила себя поверить, что все — к лучшему. Став матерью-одиночкой, она ни за что не сумела бы доучиться в университете, к тому же ей очень не хотелось, чтобы ее ребенок рос незаконнорожденным, потому что его отец отрекся от его матери. Джессика упорно внушала себе, что в один прекрасный день встретит молодого человека, который даст ей возможность почувствовать себя любимой, желанной и защищенной. У них будут еще дети, много детей, и когда-нибудь она поймет, насколько поверхностным, надуманным и несерьезным было ее чувство к Рэндаллу. Да, Джессика в это верила. Вплоть до сегодняшнего дня. Вплоть до того момента, когда двери ее тюрьмы распахнулась — и она вдруг осознала, что не хочет свободы, ибо некая часть ее по-прежнему тоскует о Рэндалле и по-детски верит в волшебные сказки. Сказки, в которых принц влюбляется в пастушку и берет ее в жены. Сбросив одеяло на пол, Джессика встала с кровати и надела халат. Двигаясь словно автомат, молодая женщина неслышно прошла покоями замка и, выйдя во двор, побрела по мощеной дорожке, вся во власти мучительных воспоминаний. Жестокие разоблачения баронессы разбередили незажившую рану, и в груди ее вновь воскресла тупая, ноющая боль. Она бежала из Финдхорн-хауса, ослепленная отчаянием, гонимая уязвленной гордостью, а оказавшись в университете, повела себя так, как если бы ровным счетом ничего не произошло. Как если бы сердце ее не разрывалось от непереносимого горя. Не в состоянии ни есть, ни спать, Джессика сосредоточилась на занятиях, избегая общения со сверстниками, отгородившись от всех развлечений, — и каждую неделю писала отцу о том, как нравится ей развеселая студенческая жизнь и нескончаемая череда вечеринок, на которых молодые люди наперебой оказывают ей знаки внимания… О, как далеки были от истины эти нарочито жизнерадостные письма! Джессика жила едва ли не отшельницей, и если не занималась в библиотеке с раннего утра и до закрытия, то запиралась в своей комнате в общежитии и готовилась к очередному экзамену. О том, что беременна, Джессика узнала довольно скоро и готова была плясать от радости. О, эти несколько блаженных недель, в течение которых она с замирающим сердцем представляла себе, как станет качать на руках ребенка от любимого мужчины. Она мечтала, она строила планы… Да, Рэндалла она получить не может, зато у нее будет ребенок Рэндалла, его маленькая копия, его сын… Джессике очень хотелось, чтобы родился мальчик. Мальчик, как две капли воды похожий на отца. Крохотный Рэндалл, который будет принадлежать ей целиком и полностью, безоговорочно. Как она станет любить малыша, больше жизни станет любить! Она совсем забросила учебу, отложила в сторону книги и целыми днями просиживала в кресле, мечтая о радостях материнства, благоговейно предвкушая момент, когда впервые возьмет сына на руки. Она даже начала вязать крохотные чепчики и пинеточки! Житейской прозе — мыслям о том, на что она будет содержать ребенка и что именно скажет отцу, — не было доступа в ее волшебный мир фантазий и грез. О практической стороне дела она подумает позже. Однако все ее воздушные замки рухнули в одночасье, когда, вся во власти мечтаний, она шагнула на проезжую часть, не посмотрев на светофор. До этого момента она была подростком, приходящим в восторг от своей избранности, ведь она носила ребенка Рэндалла, а несколько дней спустя покинула клинику взрослой женщиной, страдающей от двойной утраты — любимого мужчины и ребенка, которому не суждено было появиться на свет… Джессика присела на край колодца и свесила руку вниз, к далекому темному пятну воды, в котором отражался тонкий серпик луны. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. За ней еще одна. Молодая женщина закрыла лицо руками. Нет, нельзя плакать, ни в коем случае нельзя… — Джесс… Вздрогнув при звуке знакомого голоса, Джессика вскочила на ноги — бежать, скорее бежать! Но Рэндалл оказался проворнее: он схватил ее за плечи, развернул к себе лицом и обнял. — Джесс… Джесс… Не плачь… ну пожалуйста, — зашептал он ей на ухо. Она не могла прийти в себя от удивления: Рэндалл держит ее в объятиях, укачивает, утешает!.. И чувства, столь долго обуздываемые, разом вырвались на волю, сокрушили все тщательно возведенные преграды. Джессика зарыдала, зарыдала безудержно, сотрясаясь всем телом, на груди у мужчины, благодаря которому на миг вспыхнула та крохотная искорка жизни, которой, к сожалению, не суждено было разгореться. — Мне… мне и в голову не могло такое прийти, — всхлипывала она. — Я думала, что не случилось ничего страшного… Я так мечтала об этом ребенке, так мечтала!.. — О Господи, Джесс… Пожалуйста, успокойся… Рэндалл крепче прижал ее к себе. Она чувствовала, как колотится в груди его сердце — гулко, быстро, — и жадно вбирала в себя его тепло и силу. Слезы разом иссякли, приступ безысходного горя прошел и наступило блаженное облегчение. — Джесс, у тебя будут еще дети. Я понимаю, это не заглушит той боли, которую тебе пришлось пережить. Я вынужден был позволить тебе уехать, я не мог поступить иначе… Но ты не представляешь, как я жалел… — О том, что позволил мне себя соблазнить, да? — тихо докончила за него Джессика. — Ага, все-таки признаешь, что это твоих рук дело… И не только рук. Она потупилась. — Я была ужасно наивна. И с ума по тебе сходила. Слепой бы, и тот догадался, что я чувствую. — Ты изображаешь дело так, словно чувства были односторонними. Да вовсе нет! Я никогда не отрицал и отрицать не стану, что в моих глазах ты — самая прекрасная, самая желанная из женщин… — Рэндалл прервался и остановил на ней долгий, проникающий в самую душу взгляд. Джессика затаила дыхание. Сердце беспомощно затрепыхалось в груди, в горле стоял комок. Она вроде бы собиралась что-то сказать Рэндаллу. Что-то очень важное… — Ты просто не представляешь, как я ревновал ко всем этим твоим вымышленным воздыхателям! — Правда? — еле слышно спросила она, застенчиво глядя на него из-под ресниц. — Еще бы! — с чувством подтвердил Рэндалл. Джессика ощущала тепло его дыхания на своем лбу, щеке, губах… — Рэндалл, — тихо прошептала она, не то протестуя, не то умоляя. Да расслышал ли он? Или был слишком занят, наслаждаясь сладостью ее губ? — Помнишь, как мы предавались любви в первый раз? — Да… — еле слышно произнесла Джессика. — Ты так трепетала в моих объятиях, дрожала всем телом… — Мне так тебя хотелось… Вот и сейчас в точности то же самое, поняла Джессика. Рэндалл потерся носом о ее нос и, просунув руку под халат, принялся ласкать ее грудь. Она вздрогнула всем телом, точно от удара электрического тока, жадно подалась к нему. Молча, не говоря ни слова, Рэндалл подхватил ее на руки и понес в замок, темным силуэтом возвышающийся перед ними. Он сам запер дверь ее спальни и неспешно подошел к кровати, на которую положил Джессику. — Я о тебе весь вечер думал, — глухо прошептал он, склоняясь над ней и обнимая ладонями ее лицо. — А если уж совсем честно, я думал о тебе все время, днем и ночью, с тех самых пор, как увидел тебя во дворе замка. — Я бы в жизни не приехала в Финдхорн-хаус, даже ради Клэр, если бы знала, что ты здесь. — Глаза Джессики потемнели до изумрудно-черного оттенка. — Это судьба, — ответил Рэндалл. — Судьба вновь свела нас вместе, а ведь она ничего не делает просто так. — Только не притворяйся, будто скучал по мне все эти годы, Рэндалл. — фыркнула Джессика. — Ты же собирался жениться на Клэр… — Можно подумать, ты по мне скучала, — не остался в долгу он. Джессика иронически изогнула бровь. — Были времена, когда я все бы отдала за возможность сказать тебе, как я тебя ненавижу, — призналась она. — Так скажи сейчас, — прошептал Рэндалл, осыпая ее шею поцелуями, легкими и невесомыми, точно касание перышка. Его чуткие губы продвигались все выше, а ладони уже легли на грудь, наслаждаясь их откликом. Джессика тихонько вздохнула: каждое прикосновение его пальцев пробуждало в ней желание, не подвластное ни разуму, ни воле. А Рэндалл между тем нежно — о, как нежно! — завладел ее рукой. Миг — и он в свою очередь задрожал от неизъяснимого наслаждения, которое даже не пытался скрыть. — Помнишь, как ты впервые ласкала меня? — хрипло спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты была такая робкая, такая застенчивая, всего боялась… И в то же время тебе хотелось доставить мне удовольствие… Ты целовала меня. О, эти легкие, нежные, мучительно-сладкие поцелуи, только распаляющие жажду… Рэндалл застонал. Сердце его колотилось в груди словно паровой молот. — Кажется, это было так давно, едва ли не в прошлой жизни, — вздохнула Джессика. — Много жизней назад, — согласился Рэндалл. — Или только вчера? Он вновь обнял ладонями ее лицо. — Джесс! О, Джесс! — И с глухим рыком припал к ее губам с жадным, неистовым поцелуем. Язык его властно раздвинул ей губы и скользнул внутрь. С каждым прикосновением, с каждым поцелуем она все больше подпадала под его власть. Но как охотно, с каким самозабвением принимала Джессика эти оковы! Когда наконец она вытянулась, обнаженная, на кровати, а Рэндалл склонился над ней, она на краткий миг удержала его, пристально глядя ему в лицо, глаза в глаза. Да, он чувствовал то же, что и она. Да, и его захлестнула и закружила неодолимая волна страсти. — Джесс, так было суждено, — тихо произнес Рэндалл, ласково целуя ее в губы. — Этого не могло не случиться… Мы, ты и я, предназначены друг для друга. — И он вновь припал к ее губам, на сей раз с поцелуем куда более глубоким и требовательным. — Ты и я… Теперь уже она потянулась к нему, жадно отвечая на его поцелуи, всем своим существом требуя большего. Рэндалл опустил голову и нежно куснул ее сосок — так нежно, что Джессике померещилось, будто она и впрямь тает, словно мед под солнцем. Она пронзительно вскрикнула, не в силах более выносить сладостной пытки ожидания, обхватила ладонями его бедра и резко потянула вниз, на себя. — Джесс… — В устах Рэндалла ее имя прозвучало тихим стоном наслаждения. И отзвук имени еще не угас в тишине спальни, как одним властным, мощным движением он вошел в нее. Джессика приняла его радостно и жадно, подстраиваясь под нарастающий ритм и с каждым мгновением приближаясь к долгожданному апофеозу наслаждения… Когда она проснулась под утро, Рэндалл по-прежнему был рядом и столь же радостно и жадно откликнулся на дразнящие прикосновения ее рук и губ. Джессика вновь ласкала его куда увереннее, нежели впервые, шесть лет назад. Ведь теперь инстинкт любящей женщины подсказывал ей, как добиться желанного ответа и как сполна насладиться его возбуждением и его содрогающимся от страсти телом… — Через два дня мы поженимся, — прошептал Рэндалл, прижимая ее к себе. — Да, — коротко подтвердила Джессика, поудобнее укладывая голову на его плече. — А через девять месяцев… — Не надо, не продолжай, — перебила она его. — Мне сейчас так хорошо, а твои слова невольно заставляют вспоминать прошлое. — Тебе следовало известить меня, — мягко упрекнул Рэндалл, которому признание Джессики стоило больших душевных мук. — Но как я могла? — возразила она. — Ты отказался от меня. И я почувствовала себя отвергнутой, никчемной, ненужной… — Я поступил, как мне подсказывало чувство долга, — очень серьезно ответил на это Рэндалл. — Ты была так молода… Я подумал… Меня уверили, что твои чувства — это подростковая влюбленность, не более, и лучше для нас обоих — разойтись в разные стороны и жить каждому своей жизнью, прежде чем наш роман зайдет слишком далеко. — Тебя уверили? И кто же, позволь узнать? Уж не баронесса ли Арбакл? — спросила Джессика. По лицу Рэндалла она поняла, что ему не хочется свидетельствовать против тетки, и, щадя его чувства, Джессика не стала требовать ответа, а продолжила: — Скорее всего, ты об этом даже не подозревал, но уже тогда она собиралась выдать за тебя Клэр. Рэндалл покачал головой, окончательно укрепляя Джессику в убеждении, что он и впрямь понятия не имел о планах баронессы. — Клэр в ту пору было всего десять, — напомнил он. — А я был на пороге совершеннолетия, мне предстояло вступить в права наследования и занять место в парламенте. Тетя и все прочие родственники хором твердили, что первейший мой долг перед самим собой, перед покойными отцом, и дедом, и перед всей Шотландией — позаботиться о процветании графства и о благосостоянии соотечественников. Меня призывали посвятить этому все силы и не брать на себя посторонних обязательств. Нет, Джесс, ты, наверное, ошибаешься, — сказал Рэндалл. Она не стала его разубеждать. Равно как и спрашивать, отчего он сам не объяснил ей всего этого, не сказал прямо о своих чувствах, а прислал к ней жестокую леди Юфимию. Вместо этого она снова положила голову ему на плечо, закрыла глаза и предалась мечтаниям… |
||
|