"Весы судьбы" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

9

— Агнес, дело сделано, и поздно что-либо менять!

Девушка, вздрогнув, повернулась к Джейн.

— Я не могу нарушить обещания, — пожала она плечами.

Менее чем через три часа ей и Гордону предстояло встать перед алтарем и дать торжественную клятву, сдержать которую они заведомо были не в состоянии.

— Агнес, на тебе лица нет, — скептически заметила Джейн. — Ты страшно похудела, осунулась, да и Гордон выглядит ничуть не лучше. Что, в конце концов, происходит между вами?

Джейн и Майкл прибыли днем раньше и вчера за ужином не могли не заметить напряженности в отношениях между женихом и невестой.

С той ночи, когда они впервые были близки, Агнес и Гордон почти не разговаривали друг с другом. Когда он приходил в дом, девушка церемонно подставляла щеку для поцелуя и, если Гордон позволял себе прикоснуться к ней, вежливо, но непреклонно отстранялась. Вероятно, она вела себя глупо. Любая другая невеста на ее месте устроила бы страшный скандал и потребовала объяснений по поводу того, что он обсуждает их интимную жизнь с посторонней женщиной, но Агнес лишь высокомерно молчала. Скорее всего, она просто не знала другого способа защитить себя, но, наткнувшись на ее ледяное презрение, Гордон стал таким же отчужденным, как и она.

И только вчера вечером, воспользовавшись присутствием Майкла и Джейн, он на правах жениха впился Агнес в губы и отпустил лишь тогда, когда она начала задыхаться.

Сегодня утром, в день свадьбы, Агнес встала раньше всех обитателей Спрингхолла и первым делом прошла в бальную залу, которую вместе с прислугой готовила к приему эти два дня.

Покрытый свежим лаком паркет сиял в лучах осеннего солнца; взятые напрокат стулья сгрудились вокруг столов, как птенцы вокруг наседок; от стены к стене тянулись гирлянды из живых цветов, перевязанные яркими шелковыми ленточками. Работники поместья под руководством садовода украсили цветами и церковь.

Агнес имела полное право гордиться тем, что подготовила свадьбу на самом высшем уровне, не хуже, а может быть, и лучше секретарши Гордона, но удовлетворения она не испытывала.

Скорее наоборот — она ощущала себя совершенно опустошенной. Упорно, до изнеможения работая все эти дни, она ухитрялась отгонять от себя мысли о будущем, но вот оно подошло совсем близко. С сегодняшнего дня им придется не просто изображать из себя любящих супругов, но и спать вместе, зная, что они друг другу чужие.

От этой мысли кровь стыла в жилах и опускались руки.

— Агнес, очнись, — окликнула ее Джейн. — Пора собираться в церковь.

Подвенечный наряд Агнес, эта сказка из атласа, кружев и жемчуга, висел в спальне, ожидая, пока его наденут, а чемодан был упакован для медового месяца. Джейн сообщила, что по завершении торжеств Гордон и Агнес немедленно уедут, но куда именно — она не знала. По ее словам, Гордон держал маршрут в секрете — хотел преподнести молодой жене сюрприз. «Отправимся на какой-нибудь экзотический курорт, — скептически подумала Агнес. — Там вокруг нас будут люди, и ему не придется все свое время проводить наедине со мной».

Опять-таки по поручению Гордона Джейн, даже не позволив подруге взглянуть на них, собрала и упаковала в дорогу вещи, которые он купил невесте в преддверии медового месяца.

После раннего завтрака, к которому Агнес, несмотря на все увещевания подруги, даже не прикоснулась, они с Джейн выехали в город. В парикмахерском салоне Агнес сделали свадебную прическу, и теперь ее волосы мягкой светлой волной ниспадали на плечи.

Джейн помогла ей облачиться в свадебный наряд. Внизу шумели и толпились работники имения, родственники и жители поселка. Все ждали, когда невеста спустится вниз и предстанет перед ними.

Агнес понимала, что уже давно пора появиться на людях, но что-то продолжало сдерживать ее. Она стояла у зеркала и безразлично смотрела на свое отражение, пока Джейн поправляла фату и свадебный венок. На мгновение Агнес показалось, что жизнь кончена и она больше не будет счастлива. Ей захотелось никогда не выходить из этой комнаты, но это было невозможно.

— Агнес, пора идти!

Девушка перевела отрешенный взгляд на подругу.

— Свадебный экипаж уже подан к крыльцу, — громко и внятно сказала та.

В церковь Агнес должен был доставить празднично украшенный «роллс-ройс», а сопровождать невесту взялся муж ее крестной, лорд-наместник графства Уорикшир. На эту роль вполне подошел бы и Майкл, но Агнес отказалась от его услуг: ей было слишком тяжело, и она не хотела, чтобы кто-либо из близких видел ее состояние.

«А почему лорд-наместник?» — удивился Гордон. «Ты же сам хотел, чтобы все было как можно более представительно!» — холодно ответила Агнес. «Ты все еще стыдишься меня, Агнес?» — как-то странно взглянув на нее, спросил он с невеселой усмешкой. «Отнюдь, — парировала она. — Я и лорда-наместника выбрала, чтобы угодить тебе».

— …Агнес!

Вздрогнув, девушка обернулась к подруге. Та снимала с шеи переливающийся в лучах солнца золотой медальон в форме сердечка, усыпанного жемчугом.

— Нужно обязательно надеть на себя что-то, перешедшее по наследству от предков, — сказала она, застегивая цепочку на шее невесты.

Агнес дотронулась до медальона и вяло улыбнулась:

— Спасибо, Джейн!

— Благодари не меня, а Гордона. Это он попросил передать его тебе и сказал, что эта вещь когда-то принадлежала его прабабушке.

На глаза Агнес набежали совершенно неуместные слезы. Почему-то ее до глубины души тронул этот жест Гордона — она и подумать не могла, что он может быть сентиментальным.

— Ты просто красавица! — сказала Джейн, отступив на шаг и любуясь невестой, и по голосу подруги Агнес поняла, что еще секунда — и та разревется.

— Ты права, — торопливо сказала Агнес. — Пора уже спуститься вниз.

Работники имения и жители поселка, толпившиеся в холле, при появлении невесты испустили дружный возглас удивления и восхищения, и Агнес впервые за это утро сбросила с себя оцепенение и вернулась к реальности.

— Агнес, милая, ты выглядишь просто чудесно! — воздев руки, воскликнула леди Макферсон, крестная девушки. — Какое восхитительное, божественное, очаровательное платье! В жизни ничего подобного не видела!

— Истинная правда! — крякнул, крутя ус, лорд-наместник. — Я прямо-таки горжусь, что мне выпала честь отвезти тебя в церковь!

Агнес улыбнулась словам сэра Сэмюэла Макферсона. Она с детства любила этого немногословного, но на редкость добродушного человека, бывшего военного, друга деда. Но, несмотря на всеобщее восхищение, она не могла избавиться от мысли, что выходит за человека, который не ее любит.

Осеннее солнце заливало каменный фасад древней церкви, у которой уже теснился народ. Под громкий и радостный перезвон колоколов Агнес под руку с лордом Макферсоном вошла внутрь.

После яркого утреннего света глаза какое-то время привыкали к полумраку, царившему под сводами церкви. В толпе собравшихся стояли шаферы — те из коллег Гордона, кого он считал своими друзьями.

Зазвучал орган, и под его торжественные аккорды Агнес медленно прошла к алтарю, где уже ожидал ее жених.

Викарий церемонно взял девушку за руку и провел к алтарю. Церемония началась.

Агнес была как во сне.

Тихие и проникновенные слова викария… Торжественный гимн и молитва о дне грядущем… Взаимные клятвы о вечной любви, холодное, как лед, и тяжелое, как кандалы, обручальное кольцо Гордона на безымянном пальце левой руки… Короткое и безрадостное соприкосновение их губ, жесткий взгляд его ледяных глаз…

Дрожащие руки, свидетельство о браке, девичья фамилия… Подпись жениха, подписи свидетелей — леди Макферсон, Джейн и Майкла…

И снова — торжественно гремящий орган, рука Агнес — в руке Гордона, ослепительное солнце на улице, перезвон колоколов, обступившие их со всех сторон люди, смех, поздравления, восхищение по поводу ее платья…

Но сердце Агнес словно превратилось в кусок льда. Она не чувствовала ни торжественности происходящего, ни святости только что данного обета. Да и какая святость, если отныне и до конца жизни ее супружеская жизнь будет сплошной профанацией и издевательством над любовью!

Гордон провел ее через толпу к «роллс-ройсу» и помог забраться в салон. Агнес расположилась на заднем сиденье, подтянув и подоткнув платье, словно в кокон завернувшись.

— Так ты все-таки надела его!.. — негромко заметил Гордон, усаживаясь рядом с нею.

На мгновение Агнес показалось, что он говорит о подвенечном платье, но она тут же поняла, что речь идет о медальоне.

— Да, — безучастно сказала она, и это были единственные слова, которыми они обменялись друг с другом в течение всего свадебного пиршества.

На столах были расставлены изысканные яства, и в глазах гостей мелькнуло изумление и подобие зависти, но Агнес даже это не обрадовало.

Начались поздравления и тосты, на большом столе в дальнем конце залы выросла гора из свадебных подарков.

Друг жениха, коллега Гордон по бизнесу, специально ради свадьбы прервавший заграничный отпуск, произнес остроумную, судя по взрывам смеха и аплодисментам, речь, но Агнес не услышала из нее ни слова.

Далее шафер начал читать поздравительные телеграммы, но лишь однажды Агнес вздрогнула, услышав:

— «Гордону и Агнес с любовью и наилучшими пожеланиями от всех членов его семьи…» Я не стану зачитывать весь список имен…

— Это твои штучки? — сквозь зубы поинтересовался Гордон и с ослепительной улыбкой поклонился в ответ на чье-то приветствие.

— Мои, — спокойно ответила Агнес. — Это твои родственники, Гордон, и, даже если никто из них не присутствует на свадьбе, они имеют право поздравить тебя

— А есть с чем поздравлять? — тихонько осведомился он.

Агнес осеклась и отвела взгляд в сторону. Она не стала говорить, что пыталась связаться и с его матерью, но не нашла адреса. Впрочем, может быть, Гордон был прав, отказываясь возобновлять отношения с этой женщиной? Одна ее знакомая несколько лет подряд искала мать, но, найдя ее, обнаружила, что гораздо больше общего имеет со своими приемными родителями, нежели с этой чужой и незнакомой женщиной.

Была зачитана последняя поздравительная телеграмма, и началась новая пытка: новобрачные, взявшись за руки, должны были обойти гостей.

Улучив момент, когда Гордон отвлекся разговором с кем-то из своих коллег, к Агнес неуверенно пробрался Рональд Ламберт. Судя по его заплетающемуся языку и неуверенной походке, он был изрядно навеселе.

— Ну, вот, каждый получил свое, Агнес, — сказал он с виноватой и жалкой улыбкой. — Он — тебя, ты — деньги, все — чин по чину, лучше некуда!..

— Рональд, — предостерегла его Агнес, — ты, кажется, заговариваешься!..

Она шагнула было вперед и протянула ему руку, как вдруг между ними вырос невесть откуда взявшийся Гордон и крепко взял Рональда за плечо.

— Я всего-навсего хотел поздравить миссис Стэмфорд… Агнес… — пролепетал, путаясь в словах, Рональд.

— Поздравили? — резко спросил Гордон. — Тогда проваливайте!..

— Гордон!.. — изумившись его тону, воскликнула Агнес, но муж прервал ее:

— Забудь этого человека, Агнес! С сегодняшнего дня ты — моя жена, и я не позволю никому издеваться над клятвой, которую мы дали друг другу в церкви.

— Но я совершенно не воспринимаю его как мужчину! — попыталась возразить Агнес. — Когда-то он был моим другом детства, но последнее время нас не связывало даже это!

Муж внимательно посмотрел на нее и, видимо удостоверившись в ее искренности, отвел глаза в сторону и сердито буркнул:

— Тебя, возможно, и не связывала. Но он явно живет этими воспоминаниями и в душе еще не утратил надежды на твои ответные чувства. Не надо давать ему повода надеяться.

— Я вовсе не давала ему повода, — возмутилась Агнес, но в этот момент Гордона отозвал в сторону какой-то из его знакомых, и она осталась одна.

Оглядевшись, она не нашла Рональда среди гостей: судя по всему, он последовал совету Гордона и ретировался. Воспользовавшись паузой, Агнес незаметно проскользнула за колонну одной из арок, чтобы хоть немного прийти в себя и собраться с духом.

Мимо прошли три элегантные дамы, от облика которых так и веяло дорогими лондонскими бутиками, французскими духами и средиземноморским загаром.

— Умница Гордон, — промурлыкала одна из них. — Гилберту понадобилось сто тысяч фунтов стерлингов и пятнадцать лет ожидания, чтобы получить из рук королевы рыцарские шпоры и попасть в список дворян, причем без права передачи титула по наследству. Гордон добился куда большего за какие-то четыре года и почти бесплатно.

— Молодец парень! Его всегда отличали быстрота и решительность, — согласилась с ней другая.

— Пойдемте к столу, — сказала третья, — я не попробовала и одной десятой того, что на нем выставлено.

— А как же наши фигуры? — поинтересовалась первая.

— Забудем о них хотя бы на один день!

«Мы так старались убедить публику в нашей любви, и вот он — глас народа!» — с горькой иронией подумала Агнес, провожая их взглядом.

— Агнес! Ты здесь? Я из сил выбилась, разыскивая тебя, — подошла к ней очень серьезная Джейн. Сегодня она была при исполнении. — Пора переодеваться!

Агнес вздохнула и позволила подруге отвести себя в спальню. Там, покорная, как кукла, она дала натянуть на себя ярко-красное шерстяное платье с черным бархатным воротничком, заметив, что его не было среди ее покупок.

— Это платье от Рудольфе Валентине, — таинственным шепотом сообщила Джейн. — Гордон лично выбрал его для тебя — разумеется, под моим чутким руководством. Пару недель назад он позвонил мне и попросил приехать в Лондон, чтобы помочь купить тебе кое-какие вещи.

Агнес окаменела. Ее так и подмывало сорвать с себя платье и вышвырнуть его в окно. Она не будет носить наряды, купленные Гордоном. В конце концов, разве не достаточно того, что он купил ее дом, титул, ее самое!..

— Что-то не так? — встревожилась Джейн. — Тебе не нравится?

Агнес сообразила, что отвергнуть платье означало обидеть подругу, которая вложила в его покупку душу и сердце.

— Отчего же, — с деланной улыбкой сказала она. — Оно очень даже милое!

На самом деле это было самое красивое платье, которое она когда-либо видела в жизни, — оно просто идеально сидело на ней, а красный цвет выгодно оттенял ее белоснежную кожу и пшеничные волосы.

Прическу тоже пришлось сменить: собрать и перевязать волосы бантом, шитым жемчугом. Когда Джейн предложила ей подвести губы помадой того же оттенка, что и платье, девушке оставалось лишь вздохнуть и согласиться.

— Ну, с Богом! Счастья тебе! — прошептала Джейн сквозь слезы и поцеловала подругу. — И не забудь, я буду крестной твоего первенца…

Агнес, улыбнувшись, кивнула и помедлила, в последний раз оглядывая свою девичью спальню. Когда они с Гордоном вернутся после медового месяца в Спрингхолл, у нее будет другая спальня, а эта комната, безмолвный свидетель ее детских слез и переживаний, станет всего лишь одним из помещений обновленной усадьбы.

Мысленно перекрестившись, Агнес открыла дверь и двинулась вниз.

Гордон ждал ее у лестницы. Он успел переодеться в шелковистый шерстяной костюм и ослепительно белую рубашку с шелковым в полоску галстуком.

Молодые простились с гостями — коротко и дружески. Единственное, что неприятно поразило Агнес, это поведение Лоры. Та при прощании поцеловала Гордона прямо в губы и, вынув из сумочки изящный кружевной платочек, прямо-таки по-родственному вытерла оставшийся от помады след.

Тот нахмурился, уклоняясь, но Лора сделала вид, что не замечает этого. На глазах у всех она подхватила Гордона под руку и, прижавшись к нему, сказала со значением:

— Адрес ты мне оставил, так что в случае необходимости я тебя найду…

Свидетели этой сцены обменялись многозначительными взглядами, в то время как Агнес бросало то в жар, то в холод.

Когда молодожены вышли на крыльцо, она холодно спросила Гордона:

— Так ли это было необходимо?

— Что именно? — не понял он.

— Эта сцена… с твоей секретаршей.

Агнес нарочито придала своему голосу холод и отвращение — ей не хотелось, чтобы он заметил, как она уязвлена.

— Ревнуешь, дорогая! — устало усмехнулся Гордон. — А все потому, что она не боится показать себя женщиной, а ты страшишься этого больше всего на свете.

Агнес, на мгновение оторопев, все же смогла натянуто улыбнуться и, повернувшись к гостям, помахать им на прощание рукой.

В дорогу они отправились все на том же «роллс-ройсе». На этот раз машину вел сам Гордон. Агнес еще раз поразилась его способности играючи брать барьеры, которые другим могли показаться непреодолимыми. Этот человек проделал свой головокружительный путь с городского дна до вершин социальной лестницы, не имея ни преимущества в рождении, ни денег, ни положения. Но он держался так естественно, пожимая руку шоферу и искренне благодаря за тяжелый труд собравшихся вокруг них служащих имения…

Агнес отметила эти черты его характера буквально с первого же дня знакомства, и для нее они были ценнее любых денег и происхождения.

Так почему же, даже после того, как они стали мужем и женой, Гордон был так холодно вежлив с ней, так жесток? Ведь он не мог не понимать, что ей сейчас трудно, как никогда. А может быть, он только теперь осознал, какую страшную ошибку совершил? Может быть, даже ему стало ясно, что брак без желания и любви — это ад, каким бы внешним комфортом он ни был обставлен?

Ослепительно улыбаясь, Гордон распахнул перед ней переднюю дверцу, и только играющие на скулах желваки выдавали всю глубину его раздражения и недовольства.

Как бы то ни было, гости, кажется, уверились в правдоподобии разыгранной перед ними семейной сцены и проводили их прощальными возгласами.

Едва они отъехали, улыбка сошла с лица Гордона.

— На твоем месте я бы поспал, — сухо предупредил он. — Нам предстоит долгий путь.

«Куда?» — хотела спросить Агнес, но гордость помешала ей сделать это. Если он дает ей понять, что не хочет разговаривать, то не услышит ни слова.

«И все-таки, куда же мы едем?» — подумала она вяло и окинула тусклым взглядом серое полотно дороги. Наверное, в аэропорт Хитроу, а оттуда — на один из фешенебельных морских курортов, где пополнят ряды скучающих супружеских пар и где их отчуждение будет не так бросаться в глаза.

Покоряясь судьбе, она откинулась в кресле и смежила веки. В голове царила сумятица мыслей и образов: она сама в подвенечном платье перед зеркалом, шум голосов в бальном зале, череда незнакомых лиц, обрывки разговоров, посвященных преимущественно финансовым проблемам.

«Что я наделала? — подумала вдруг Агнес. — О Господи, что я наделала?» Но у нее уже не было сил даже на отчаяние. Ею овладело ощущение безграничной усталости и морального опустошения. Прислушиваясь к равномерному урчанию мотора, она устроилась поудобнее и не заметила, как заснула.

— …Агнес!

Тяжелая рука осторожно легла ей на плечо, возвращая к реальности. Открывать глаза не хотелось, но Гордон настойчиво повторял ее имя, и она неохотно приподняла веки.

Агнес услышала шум набегающей морской волны и, всмотревшись в темноту, разглядела белый борт большого судна.

— Где мы? Неужели это Хитроу? — смешавшись, пробормотала она.

— Разумеется, нет. Мы в Дувре, ждем погрузки на паром.

— И куда же мы едем? — спросила Агнес, выпрямляясь и протирая глаза.

— В Нормандию, в Шато-де-Флер! — сказал Гордон.

Агнес недоуменно посмотрела на него.

— Это старинный замок на севере Франции, в переводе с французского — «Замок цветов», — пояснил он. — Я снял его на месяц.

— А я думала, что мы улетим куда-нибудь в тропики, — сказала Агнес.

— А ты бы предпочла тропики? — поинтересовался Гордон.

Агнес лишь пожала плечами и не проронила в ответ ни слова. Всю дорогу, пока они плыли через Ла-Манш, а затем снова ехали в автомобиле по северной Франции, она провела в полудреме. Только сейчас ей стало понятно, до какого истощения она довела себя за этот месяц, вместивший в себя столько событий.

Она очнулась от забытья, когда машина остановилась и мотор затих. Агнес подняла голову и увидела дорожку из гравия, залитую призрачным светом полной луны.

— Почему ты выбрал именно это место? — сухо спросила она.

— Видишь ли, Агнес, — мягко проговорил Гордон, — я решил навести справки о французских предках Рокуэллов и выяснил, что отец Чарльза Рокуэлла был сеньором Шато-де-Флер. Замок достался старшему сыну, а сэр Чарльз, получив в наследство от отца острый меч и горстку слуг, отправился с такими же, как он сам, нищими сорвиголовами под командой Вильгельма Незаконнорожденного, герцога Нормандского, искать славу и титул в соседней Англии. Французская линия его родственников вскоре пресеклась, а о том, что стало с его предками в Англии, ты знаешь сама. Этот замок — один из немногих, которые сдаются внаем, и я решил, что ты не будешь против того, чтобы провести какое-то время на земле своих предков.

У Агнес перехватило дыхание. Ей хотелось броситься в его объятия, так она была растрогана его чуткостью и изобретательностью, его явным стремлением угодить ей. И она сделала бы это, если не воспоминание о Лоре…

Она была благодарна Гордону и за то, что ей не придется играть на людях роль счастливой невесты.

Гордон вышел из машины, обошел капот и, открыв дверцу, протянул ей руку. Агнес, молча отстранившись, выбралась из машины самостоятельно. Она видела, как заиграли желваки на красивом лице мужа, но если что-то и почувствовала, то только злорадство. Пусть узнает, что это такое, когда пренебрегают твоими самыми искренними душевными порывами.

На фоне бархатисто-черного неба перед ними стоял освещенный луной замок. Черепица островерхих башен, трубы каминов, зубцы крепостных стен и кованые флюгера на башнях поблескивали в неверном свете, а вокруг замка расстилался парк, прекрасный, несмотря на то что листья с деревьев давно опали и лишь голые ветви буков и вязов извивались, устремляясь навстречу ночному светилу.

Едва они подошли к парадному крыльцу, дверь приоткрылась, и навстречу им вышел пожилой мужчина.

— Мсье и мадам Стэмфорд? — спросил он с сильным французским акцентом. — Рад видеть вас. Меня зовут Мишель. Я и моя жена Флоранс сделаем все, чтобы вы весь этот месяц чувствовали себя в Шато-де-Флер, как дома.

Мишель провел их в замок, в овальную гостиную с мраморным полом. Шелковые обои с узором из геральдических знаков чуть повытерлись, но все равно поражали изысканностью и красотой.

Из гостиной они по беломраморной лестнице поднялись наверх. Там их уже ждала Флоранс — смуглая, коротко стриженная брюнетка с типично французской внешностью и очень плохим английским. Она с любопытством оглядела пару новобрачных и провела их в парадные апартаменты.

— Ужин будет готов через десять минут, а утром я подам вам завтрак, — разумеется, только после того, как вы позвоните, — тонко намекнула она.

Агнес покраснела, но ничего не сказала.

Парадные апартаменты состояли из гостиной, обеденной комнаты и спальни с огромной кроватью, двумя гардеробами и ванной, оформленной в красных тонах с позолотой. Как с гордостью сообщила Флоранс, огромный ковер, расстеленный в гостиной, был соткан руками ее прабабушки.

Наверняка? — аренда этого дворца, да еще на целый месяц, влетела Гордону в кругленькую сумму. Зачем же он сделал это? — спросила себя Агнес. Чтобы показать, что на деньги можно купить все, — включая и прошлое ее семьи?

Флоранс внесла поднос с ужином, и запах еды вернул Агнес к реальности.

— Боже, как я устала! — выдохнула она. — Какой бесконечно длинный день! Гордон, надеюсь, ты не возражаешь, если я сразу пойду спать?

— Ты хочешь сказать, что собираешься спать одна? — с кривой усмешкой спросил он. — Но, во-первых, в спальне всего одна постель, а, во-вторых, с сегодняшнего дня мы — муж и жена. Разумеется, — добавил он, заметив, как она вздрогнула, — я позабочусь о том, чтобы не слишком часто докучать тебе своим вниманием, но полностью исключить нашу близость невозможно, если мы действительно хотим быть семьей.

«Боже, сколько женщин были бы счастливы разделить с ним постель, — с горечью подумала Агнес. — А я, несчастная, даже не смею подумать об этом!»

— Пойду разденусь, — с притворной небрежностью бросила она.

Гордон сардонически усмехнулся.

— Тебе не кажется, что раздевать свою жену — обязанность и право мужа?

— Как скажешь, милый, — храбрясь, согласилась Агнес.

В его глазах вспыхнул недобрый огонек.

— А впрочем, ты права, — пробормотал он, сунул руки в карманы и отошел к окну.

Агнес отыскала свой чемодан, уже лежавший в маленьком стенном шкафу рядом с кроватью, и подняла крышку. «Джейн и Гордон явно спелись», — подумала она, окидывая взглядом пару вечерних платьев, туфли на низком каблуке, идеально подходящие для сельской местности, теплый жакет и — нижнее белье, которого Агнес, как она помнила, не покупала.

Чуть разрумянившись, она достала из чемодана ночную рубашку из темно-розовой прозрачной ткани с низко вырезанной спиной и лифом из тончайших кружев.

Агнес никогда прежде так не одевалась. Дрожащими от волнения руками она взяла рубашку и прошла в ванную комнату — огромное, с высоким потолком, помещение, где можно было разместить целый взвод.

Она долго мылилась под струями горячей воды, тщательно вымыла голову, насухо вытерлась громадными махровыми полотенцами и только после этого облачилась в ночной наряд. Рубашка идеально облегала тело, подчеркивая и делая соблазнительной каждую его складку, каждый изгиб. Сквозь кружева жемчужно сияла кожа, а вышитые цветки еле-еле прикрывали кончики грудей.

Она слышала, как Гордон, не находя себе места, ходит по спальне, но не решалась предстать перед ним в таком виде. Агнес никак не могла поверить, что эта принцесса в сказочном наряде — она, Агнес Рокуэлл, гадкий утенок из имения Спрингхолл.

Вспомнив о том, что он видел ее и полностью обнаженной, она наконец открыла дверь и вышла в спальню…

Гордон стоял у окна с бокалом шампанского.

— Обычно в день свадьбы шампанское пьет для храбрости невеста, а не жених, — усмехнулся он, оборачиваясь, да так и замер.

— Нравится? — хрипло спросила Агнес. — Это выбрала Джейн, — тут же на всякий случай поспешила оправдаться она.

— Это выбрал я, — пробормотал он, не сводя с нее глаз. — Я не сомневался, что этот наряд будет хорош на тебе, но ты выглядишь просто божественно…

— Спасибо, — механически ответила Агнес и вздрогнула, увидев, как лицо Гордона исказилось гневом.

— И это все, что ты можешь сказать мне, о моя сверкающая, как жемчужина, и холодная, как лед, жена? — саркастически спросил он, доливая в бокал шампанского. — Неужели тебе доставляет удовольствие обращаться со мной так высокомерно и презрительно? Или все правильные жены таковы? Хотя нет, что я говорю!.. Оказавшись в одной постели с мужчиной, эти холодные аристократки становятся такими горячими, такими страстными, такими нежными!.. ;

— Замолчи! — не выдержала Агнес. — В конце концов, разве не ты предложил заключить этот брак?

— А ты на него согласилась, потому что это означало решение если не всех, то очень многих твоих проблем, — напомнил Гордон, залпом осушив бокал.

Он кивнул на бутылку с шампанским, предлагая ей присоединиться, но она отрицательно покачала головой.

— Нет? Правильно! От пьяного мужа легче отделаться, если сама при этом не выпила ни грамма… Ну, с Богом! — Он снова наполнил бокал, поднес к губам, но тут же швырнул его на пол, разбив вдребезги. — Ты — первая, с кем мне пришлось напиться, чтобы лечь в постель… Снимай рубашку!

Взглянув на ее испуганное лицо, он невесело рассмеялся.

— Что ж ты не торопишься? Мне казалось, ты хочешь как можно скорее покончить с этой неприятной процедурой. А ведь я покупал эти шелка и кружева в надежде медленно раздевать тебя, наслаждаясь твоим телом, открывающимся взору!

«Он пьян!» — сообразила Агнес. Только так можно было объяснить его высокопарность. Впрочем, он тоже устал, в течение дня почти не ел, и неудивительно, что захмелел от нескольких бокалов шампанского.

Куда больше ее удивило, что Гордону пришлось напиться, чтобы решиться прикоснуться к ней. Она читала о подобных вещах в книгах, но ей не верилось, что такое может произойти в жизни, — в особенности с таким человеком, как он.

Неожиданно лицо его смягчилось, глаза заблестели. Протянув руку, он провел пальцем по шелковой бретельке рубашки. Хотя он даже не коснулся тела, грудь у нее сладко заныла, а соски затвердели и приподнялись. Пытаясь держать в себя в руках, она чуть отступила назад, но Гордон опередил ее, оказавшись совсем близко.

— Я знал, что ты будешь выглядеть именно так! — хрипло сказал он, медленно спуская бретельки с плеч и открывая груди Агнес взорам и — поцелуям. — Именно так, Агнес!

Золотистые глаза его горели страстью, и, когда в следующее мгновение он поцеловал ее, она изогнулась в сладостной судороге и только успела отметить, что от его благих намерений и твердых обещаний не поддаваться соблазнам тела не осталось и следа…

Холодный свет утра принес с собой мучительное отрезвление. Агнес разом вспомнила все, о чем должна была подумать, прежде чем отдаваться Гордону.

Ее мужу пришлось выпить изрядную порцию шампанского, чтобы решиться приблизиться к ней. Чем это можно было объяснить, если не отвращением к ней?

Гордон, по-видимому, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он хмурился, безупречно вежливо отвечал на ее любезные вопросы и просьбы, и оба они держались, как незнакомые люди, вынужденные терпеливо сносить общество друг друга.

После ланча Гордон объявил, что ему нужно поработать, и Агнес, чутко уловив намек, отправилась осматривать парк. Было холодно, дул пронизывающий ветер, и, как ни тянула она время, вскоре ей пришлось вернуться в замок.

Гордон резким тоном разговаривал с кем-то по телефону. Когда он швырнул трубку на рычаг и объявил, что вынужден срочно вылететь в Токио, Агнес совершенно не удивилась и не стала возражать.