"Верное средство" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

Глава 8

— Анабел, возьми ребенка! — попросила Мари-Тереза. — Я хочу сфотографировать тебя с ней. И тебя, Жиль, тоже. Обними жену, — велела она. — Вот теперь совсем другое дело.

Они стояли у маленькой церкви, древние стены которой солнце окрашивало в медовый цвет. Анабел была удивлена и польщена, когда Мари-Тереза и Жан-Поль попросили ее и Жиля стать крестными маленькой Клер-Жанны, но сейчас, держа девочку, наряженную в красиво вышитую крестильную сорочку, она старалась справиться с волной мучительной боли. Через несколько месяцев родится ее собственный ребенок, и ловушка, в которую превратился ее брак с Жилем, захлопнется раз и навсегда..

После бала Жиль превратился в совершенно чужого человека. Супруги по-прежнему пользовались одной спальней — на этом настоял Жиль, — но вели себя холодно. Жиль заботливо спрашивал Анабел о здоровье, она вежливо отвечала, но никто из них не сомневался, что их брак стал адом, который следовало терпеть ради ребенка.

Анабел вернула Мари-Терезе маленький теплый комочек и села в машину. После крестин Жиль пригласил всех участников церемонии в замок отметить это событие.

— Как ты себя чувствуешь? — Анабел задумалась и не заметила, что Жиль сел на водительское место и наблюдает за ней. — У тебя усталый вид. Нельзя столько работать.

— Я нормально себя чувствую, — пожала плечами Анабел.

Физически — пожалуй, да, но не морально. Во время ее последнего визита к врачу тот остался недоволен худобой пациентки и посоветовал есть побольше здоровой деревенской пиши. Но Анабел знала: чтобы восстановить угасший аппетит, одной пиши не достаточно. Для этого нужно то, чего у нее никогда не будет — любовь мужа.

Слезы выступили у Анабел на глазах при воспоминании о том, как нежно Жан-Поль смотрел на свою жену и ребенка. Глядя в замкнутое лицо Жиля, Анабел испытывала такое чувство, словно у нее перед носом захлопнули дверь, за которой хранилось ее счастье.

По возвращении в замок выяснилось, что на крестины прибыли и Луиза с отцом.

— Я еще не поздравил тебя. Жиль! — широко улыбнулся Бернар Трувиль. — Я сказал Луизе, что ей пора снова выйти замуж и нарожать мне внуков.

— Внуков! — фыркнула Луиза, не сводя глаз с Анабел. — Нет уж, папочка! Беременность портит фигуру. Конечно, жена обязана родить мужу сына, но женщины, посвящающие себя исключительно воспитанию детей, невыразимо скучны. Ты согласен со мной, Жиль?

— Луиза, невозможно представить, что ты когда-нибудь станешь скучной, — только и сказал Жиль.

Больше ничего, но Анабел поняла: Луиза тонко напомнила Жилю о том, что он потерял, и, возможно, о том, что продолжает ждать его… если он захочет вернуться.

Хотя вечеринка не затянулась, но у Анабел разболелась голова. Когда они с Жилем провожали счастливых родителей к машине, Мари-Тереза слегка хмурилась, обеспокоенная бледностью Анабел. Мари-Тереза очень привязалась к ней, и, хотя женский инстинкт подсказывал, что у подруги не все ладно, они не было достаточно близки, чтобы прямо спросить, в чем дело.

— Ты должен присматривать за Анабел, дорогой, — сказала Мари-Тереза, когда Жиль сажал друзей в машину. — Она неважно выглядит. Беременность трудное время для женщины, особенно если родня далеко.

Жиль обернулся, посмотрел на жену, и Анабел на мгновение почудилось, что в его серо-стальных глазах мелькнула горечь. Может быть, он жалеет, что тоже попал в ловушку, которой стала их пародия на брак?

— Это правда, дорогая? — негромко спросил он, нежно проведя пальцем по ее щеке.

Анабел знала, что нежность показная, но оставаться безучастной было выше ее сил. Слегка порозовев, она закрыла глаза и позволила себе на мгновение поверить, что все это взаправду — ласковое прикосновение, улыбка, взгляд, и губы любимого, притронувшиеся к виску…

— Дорогая… — В голосе Жиля звучала искренняя тревога, которая согрела ей душу. — Тебе нездоровится? Ребенок…

У Анабел сжалось сердце. Ну конечно! Он заботится о ребенке, а вовсе не обо мне.

— Просто немного устала. — Она отстранилась, не желая, чтобы он заметил выступившие на глазах слезы.

— Завтра я еду в Нант по делам, — объявил Жиль, когда они остались одни. — Малышу нужно приданое. Поедешь со мной или предпочитаешь выписать все из Парижа?

— А это ничего?..

«Ничего, что я поеду с тобой?» — хотела спросить Анабел, но Жиль не дослушал и нахмурился.

— Просто я подумал, что ты захочешь выбрать вещи сама. Впрочем, я понимаю, что мой ребенок не может возбуждать в тебе те материнские чувства, которые ты испытывала бы, будь он от твоего бывшего жениха. Его тон был очень резким, и Анабел на мгновение захотелось поведать Жилю о чувствах, которые она испытывает к его ребенку. Но поступить так — значило бы выдать себя с головой, а их связь была слишком хрупкой, чтобы выдержать такое бремя, как ее любовь.

— Я бы с удовольствием поехала с тобой, — тихо сказала Анабел. — Я только опасаюсь, что буду тебе в тягость.

— Если бы ты была мне в тягость, я не звал бы тебя с собой.

Он больше не сказал ни слова, и Анабел поняла, что тема закрыта. Жиль ушел в погреба. Настала пора сцеживать новое вино, и Анабел знала, что он хочет присмотреть за этим лично. Она слишком устала и попросила принести ей обед в спальню.

Жареный цыпленок, окорок домашнего копчения, зеленый салат, клубника со сливками выглядели весьма аппетитно, но Анабел взглянула на это великолепие без всякого интереса и, так ни к чему и не притронувшись, принялась перечитывать полученное утром письмо от родителей.

Новость о том, что дочь вышла замуж, удивила и обрадовала их. Мать писала, что они надеются прилететь во Францию после рождения ребенка и увидеть разом всю молодую семью. Она признавалась, что Эндрю никогда не был ей по душе, и сильно удивила Анабел припиской о том, что всегда чувствовала в своей дочери глубоко страстную натуру и боялась, что та не получит удовлетворения в браке с таким флегматичным типом, как Эндрю.

Вполне возможно, усмехнулась Анабел-. Зато я не испытывала бы той жгучей боли, которую испытываю теперь, стремясь к неосуществимому.

Когда Жиль вернулся, к счастью Анабел, она уже спала, иначе не вынесла бы гневного выражения, которое появилось на лице мужа, когда он перевел взгляд со спящей на столик с нетронутой едой.

Утром Анабел обнаружила Жиля в маленькой гостиной, где обычно завтракала, и только потом вспомнила, что они едут в Нант.

— Сейчас принесут свежие круассаны, — известил Жиль, отодвигая для нее кресло. — Я уже поел.

— О, я не голодна, — попыталась возразить Анабел, но Жиль ничего не желал слушать.

Стоя у нее над душой, он заставил Анабел съесть два теплых рогалика с абрикосовым джемом. Пораженная Анабел обнаружила, что получает от еды давно забытое удовольствие. Когда Жиль налил ей вторую чашку кофе, Анабел пришлось признать, что непривычное присутствие мужа за завтраком имеет прямое отношение к этому приступу аппетита.

Нант оказался шумным городом, и Анабел уже стала опасаться, что заблудится, когда Жиль снова удивил ее, заявив, что составит ей компанию.

— А как же твое дело?

— Оно займет максимум полчаса. Без меня ты быстро устанешь. Кажется, ты забыла о своей беременности. Точнее, желала бы забыть.

— Я желала бы забыть все! — выпалила Анабел. готовая удариться в слезы. Как ни смешно, она ревновала мужа к собственному ребенку, о котором Жиль заботился, но не делал ни малейшей попытки скрыть свое презрение к его матери. — Желала бы никогда не приезжать в Шовиньи, не позволять шантажировать себя, не заключать эту пародию на брак, а больше всего желала бы не зачать твоего ребенка!

Она заметила, что Жиль стал белее снега, и охотно сбежала бы куда подальше, лишь бы не видеть гневного выражения его глаз, но он крепко держал ее за запястье.

— Слушай! — сквозь зубы процедил он. — Ты можешь ненавидеть меня, но ребенок ни в чем не виноват и никогда — никогда! — не должен узнать, что мать не желала его!

— Мать, которую его отец презирает, — горько напомнила Анабел и отчаянно взмолилась: — Жиль, позволь мне уехать! Разведись со мной…

— Позволить, чтобы моего ребенка растил кто-то другой? Ни за что!

Анабел знала, что ради сохранения душевного здоровья должна согласиться отдать ребенка под опеку Жиля, однако эта мысль причиняла ей острейшую боль. Жиль не хотел, чтобы его ребенок воспитывался вдали от Шовиньи, но она тоже не хотела оставить свое дитя женщине, на которой со временем женится Жиль. Женщине, которая не сможет любить их обоих так, как любит она, Анабел.

Сохраняя враждебное молчание, Жиль повел ее на улицу, где располагались лучшие магазины города. В одном из них Анабел заметила чудесные детские коляски и кроватки с фестончатым пологом. Цена была запредельной, и Анабел, огорчено вздохнув, стала рассматривать более дешевые модели. Однако, к ее удивлению, Жиль остановился у витрины как вкопанный.

— Ребенок очень быстро из всего этого вырастет, а вещи стоят дорого, — с досадой бросила Анабел.

Но Жиль, словно не слыша, сказал продавщице:

— Жене нравится, однако английское пуританское воспитание не позволяет ей признаться в этом. Отлично, берем! Малыши растут быстро, но им на смену приходят другие.

Анабел уже достаточно поднаторела в разговорном французском, чтобы понять, о чем идет речь. От наглого вранья Жиля у нее глаза полезли на лоб. Она вообще не узнавала своего мужа: казалось, он решил скупить для детской все самое дорогое. А когда продавщица набрала полную охапку плюшевых игрушек всех цветов и размеров, Анабел, махнув рукой, села в кресло и предоставила Жилю делать все, что ему хочется.

— Все они такие, — с улыбкой шепнула ей продавщица, — эти гордые любящие папаши.

Жиль — гордый любящий папаша? Анабел исподтишка покосилась на мужа. Казалось, тот был чрезвычайно доволен собой.

— Не нужно! — ахнула она, когда Жиль указал на самую роскошную коляску.

— Тебе самой захочется возить малыша на прогулку в красивой коляске, — возразил он.

Они пробыли в магазине не меньше двух часов. Выходя на улицу, освещенную осенним солнцем, Жиль заботливо взял Анабел под руку.

— Дорогая, давай заключим перемирие. Я не могу расторгнуть наш брак, но даю тебе слово, что э-э-э… недоразумения, которые завели нас в этот тупик, больше не повторятся.

— Ты обрекаешь нас обоих на монашескую жизнь? Или подумываешь восстановить связь с Луизой, раз она теперь не может выйти за тебя замуж?

Анабел никогда не видела Жиля в таком гневе. Если бы она не была смертельно обижена его словами, то едва ли дерзнула сказать что-нибудь подобное.

— Хватит! — злобно зашипел он. — Ты видишь во мне только самое плохое! А я всего лишь хотел убедить тебя, что вовсе не обязательно съёживаться каждый раз, когда я оказываюсь рядом! Ты ничего не ешь, стала похожа на тень! И вообще, вид у тебя нездоровый…

— А ты считаешь, что твоего обещания не… не приставать ко мне достаточно, чтобы все изменилось? — Анабел была близка к истерике. — Ты обрек меня на жизнь без любви, на брак, который представляет собой бессмысленный фарс…

— Черт побери, а что я должен был делать?! — взорвался Жиль, не обращая внимания на удивленно оглядывающихся на них прохожих. — Позволить тебе растить моего сына в одиночку? Все равно твой женишок ни за что на тебе не женится!

— О Господи, как бы я желала, чтобы этого ребенка не было! Тогда я могла бы быть свободной…

Едва эти слова сорвались с ее языка, как Анабел поняла, что лжет. Она не желала свободы, да и не могла желать. Ей хотелось только одного: чтобы Жиль любил ее так же глубоко и страстно, как она любит его.

Глаза Жиля стали холодными как лед.

— Анабел, ты ведешь себя, как глупый, эгоистичный ребенок.

— Куда ты меня тащишь?

Жиль волок ее по тротуару, а Анабел вырывалась, не желая идти с ним.

— Обедать. Я уже заказал столик.

— Я не голодна!

— Может быть, но есть ты будешь. Раз ты ведешь себя как ребенок, не жалуйся, что с тобой обращаются соответствующим образом. Чего ты хочешь? Уморить ребенка голодом? Убить его еще до того, как он родился?

— Это отвратительно! — возмутилась она нелепым обвинением.

— Не более отвратительно, чем то, что ты сама сказала несколько минут назад. Имей в виду, ты не получишь свободу ценой жизни ребенка! И больше на эту тему я разговаривать с тобой не намерен!

Анабел стало стыдно, она понимала, что Жиль прав. Горькие, необдуманные слова вырвались у нее потому, что она страстно желала, чтобы ее любили ради нее самой, а не ради ребенка. Но разве можно объяснить это, не выдав свою любовь?

Если я хочу выжить, сказала себе Анабел, то я обязана научиться быть такой же холодной и отстраненной, как он. А как это сделать, если каждый раз при виде Жиля мне безумно хочется прикоснуться к нему, если одного звука его голоса достаточно, чтобы у меня подкосились ноги, и если даже во сне меня безжалостно преследуют воспоминания о том, как мы занимались любовью?

Ресторан занимал отдельное крыло фешенебельной новой гостиницы. Метрдотель что-то шепнул Жилю, которого, видимо, хорошо знал, и проводил гостей к столику у окна, где уже сидела какая-то пара.

Как сюда попали Майкл и Энн?! — опешила Анабел, но Майкл уже встал, улыбнулся от уха до уха и на правах старого друга поцеловал ее в щеку.

— Сюрприз, сюрприз! — весело воскликнула Энн, когда все уселись. — Меня до того заинтриговал рассказ Майкла о долине Луары, что я решила провести здесь отпуск. В Нанте мы только на один день. Майкл позвонил Жилю, и они договорились пообедать вместе!

Анабел любила Энн и всегда легко находила с ней общий язык, но на сей раз беседа едва клеилась. Жиль ничего не сказал о звонке Майкла. Почему он не пригласил их в замок?

Словно подслушав ее мысли, Жиль прервал разговор с Майклом и учтиво объяснил:

— Теперь ты знаешь, почему я позвал тебя с собой — мне не хотелось портить сюрприз. Сначала мне казалось, что придется применить силу, — шутливо пожаловался он улыбающемуся Майклу. — Никогда не встречал женщины, которая с такой неохотой тратила бы деньги своего мужа!

Анабел потупилась, и это вызвало у Майкла и Энн смех. Жиль хотел сделать мне сюрприз? Но зачем? Скорее всего, чтобы еще раз продемонстрировать решимость не отпускать меня.

— Мы потратили все утро на покупку приданого для ребенка, — добавил Жиль, еще больше смутив Анабел. Удивленный взгляд Майкла заставил ее вспыхнуть, а Энн тут же ударилась в воспоминания о своих беременностях и детях, которые успели стать взрослыми.

— Ты помнишь, Майкл? Когда я рожала Джеймса, ты был в Шотландии. Он родился на две недели раньше срока, и я была совершенно одна. Мои родители уехали в отпуск, а мать Майкла гостила у сестры.

— Этот грех мне припоминают до сих пор, — с улыбкой пожаловался Майкл.

Анабел не могла представить себя и Жиля пожилыми людьми, вспоминающими совместно прожитые годы и подтрунивающими друг над другом. На глазах ее выступили слезы. Она была рада, что сотрапезники увлечены беседой и не реагируют на ее молчание, но все оказалось не так. Улучив момент, Жиль сжал ее запястье и шепнул:

— Я думал, ты обрадуешься друзьям. Но вместо этого ты дуешься, как капризный ребенок!

Анабел не стала объяснять, что не дуется. Она ни на секунду не поверила, что этот ланч устроен исключительно для ее удовольствия. С какой стати Жиль будет ублажать ее, если он думает только о благе своего ребенка?

Попрощавшись с Майклом и Энн, они отправились, как и планировал Жиль, на деловую встречу с закупщиком вин. Тот лишь руками развел, когда узнал о том, кем работала Анабел до замужества.

— Но сейчас ей это ни к чему, — сделал вывод закупщик. — Графиня…

— Графиня, — решительно перебил Жиль, — всегда будет рядом со мной, управляя и замком, и моим бизнесом. А как вы думаете, почему я на ней женился? — пошутил он, подмигнув Анабел. — Это знатная добыча!

Уже в машине Анабел нерешительно спросила:

— Жиль, ты говорил правду насчет того, что я буду помогать тебе в делах?

— А ты бы хотела этого? — Он улыбнулся, и от этой улыбки сердце Анабел затрепетало. — Нам пришлось бы все время находиться рядом. Так ты хотела бы этого?

Хотела бы? Хотела бы я мучиться, постоянно находясь рядом с ним и вместе с тем ощущая его полную недоступность?

— Тебя выдают глаза, — рассмеялся Жиль, так и не дождавшись ответа.

Он потянулся проверить, плотно ли закрыта дверца со стороны пассажирского сиденья, и его рука словно ненароком коснулась груди Анабел. Анабел немедленно вспыхнула, уверенная, что Жиль почувствовал предательский трепет, охвативший ее тело.

Воистину, сегодня был день сюрпризов. А вдруг Жиль действительно устроил ленч с Майклом и Энн для моего удовольствия? Вдруг он действительно хочет работать со мной рука об руку? Вдруг он хочет… Тут она приказала себе перестать витать в облаках, поскольку ничем хорошим отрыв от действительности, как правило, не заканчивается.

— Ты печальна. — Странно, но голос Жиля звучал почти сочувственно. — О чем ты думаешь?

— О том, как трудно жить без любви, — чистосердечно призналась Анабел.

— Без любви? Все еще веришь, что твой бывший жених оценит твою преданность?

При чем тут Эндрю? Анабел отвернулась и бесстрастно сказала:

— Я устала. Пожалуйста, отвези меня домой.

Она даже не заметила, что этой фразой выдала себя. Жиль несколько мгновений пристально смотрел на нее, прежде чем завести двигатель.

— Домой? Значит, замок стал для тебя домом?

— Я оговорилась, — спохватилась Анабел и, чтобы скрыть смущение, перешла в наступление: — А как, по-твоему, я должна его называть? Тюрьмой?

— Ты вольна уехать когда угодно, — ровно ответил Жиль. — При условии, что оставишь ребенка мне.

Анабел не ответила. Ее сердце разрывалось от тоски и горечи. Тот вечер, когда она зачала дитя, давно стал воспоминанием, но всю оставшуюся жизнь ей придется расплачиваться за прекрасные мгновения разделенной страсти.

Анабел отложила ручку, облегченно вздохнула и запечатала конверт. Для верности придется отправить письмо заказной почтой. Теперь, когда кольцо Эндрю вернется к своему хозяину, она станет намного счастливее. Анабел не стала сообщать, что ждет ребенка, поскольку не хотела причинять Эндрю боль. Однако позволила себе заметить, что никогда не смогла бы стать Эндрю такой женой, которой желала его семья.