"Панорама времен" - читать интересную книгу автора (Бенфорд Грегори)

Глава 27

Он наконец услышал Пенни:

— ..как я говорила.

— Что? Ах да, продолжай.

— Не притворяйся, будто ты не слышал, что я сказала. — Она развернула взятый напрокат “тандерберд” по диагонали.

Внизу раскинулся залив, отблеск от воды таял в легком тумане гавани.

— Ты рассеянный профессор.

— Хорошо, хорошо. — И он снова погрузился в гущу размышлений, а Пенни продолжала вести машину по крутым разворотам Гризли-Пика над университетским городком Беркли, а затем въехала в Скайлайн. Он взглянул на расползающийся Беркли, на зеленые точки островов в серо-голубой гавани и на алебастрово-белый Сан-Франциско вдали. Они мчались мимо полосок сосен и эвкалиптов. Ряды этих деревьев образовывали зеленую и черную сетку на фоне коричневых склонов холмов. Пенни выжимала максимальную скорость. Прохладный ветер отбрасывал назад ее пышные волосы.

— Гора Тамалфудзи, — прокричала она, показывая на короткий с обрубленной вершиной пик с другой стороны гавани.

Затем дорога пошла вниз. Тормоза визжали, а сцепление рычало, когда она вела машину к Бродвей-террас. Их обступил густой запах леса. Потом они выехали из перелеска и помчались мимо разнообразных многоцветных домиков. С приближением к дому, где жили родители Пенни, движение транспорта становилось менее оживленным. Это был шикарный район с шикарным названием Пьемонт. Гордон вспомнил Лонг-Айленд, Гэтсби и желтые “седаны”.

Родители Пенни показались ему людьми малопримечательными и слабозапоминающимися. Гордон не мог понять, в чем тут дело, возможно, причина — его собственное восприятие. Его мысли все время возвращались к эксперименту и посланиям. Он пытался найти иной способ, чтобы раскрыть эту тайну. “Нужно подойти к этому с другой стороны”, — как сказала однажды Пенни. Он никак не мог отделаться от этой фразы. Гордон обнаружил, что может разговаривать, улыбаться и танцевать с хозяевами и гостями, практически не участвуя в общей беседе. Отец Пенни выглядел грубоватым, уверенным в себе человеком, знающим, как с помощью денег получить их еще больше, с традиционными седоватыми висками и загоревшей кожей. Он излучал спокойствие и надежность. Мать — невозмутима;: леди, участник благотворительных акций и член разных клубов, почтенная домохозяйка. Гордон чувствовал, что он уже встречал таких людей, но не мог вспомнить, когда и где, как это бывает с героями кинокартины, название которой напрочь вылетело из головы.

Им предложили погостить, но Гордон настоял на проживании в мотеле на Юниверсити-авеню — чтобы ощутить дух города, как он объяснил. На самом деле он хотел избежать щекотливой темы: смогут ли они спать вместе в родительском доме? У него не было ответа на этот вопрос, во всяком случае, в этот уик-энд.

Ее отец, конечно, слышал про историю с Солом и хотел об этом поговорить. Гордон из вежливости рассказал все, что считал нужным, затем перевел разговор на дела физического факультета в Университете Ла-Ойи, а оттуда на более отвлеченные темы. Отец Пенни — Джек, как он просил себя называть, сопровождая эту просьбу крепким дружеским рукопожатием — купил несколько книг по основам астрономии, чтобы самому разобраться в нашумевшем деле. Это оказалось очень кстати, чтобы убить время. Гордон сидел, откинувшись на спинку кресла, а хозяин дома излагал ему различные сведения из астрономии и восхищался размерами Вселенной. Джек обладал острым и любознательным умом. Он задавал серьезные вопросы, и Гордон скоро почувствовал, что его поверхностного знания астрономии может не хватить. Пока женщины занимались готовкой и болтали, Гордон пытался объяснить углеродный цикл, взрывы сверхновых скоплений и загадки шаровидных. Он пытался собрать воедино остатки полузабытых лекций. Джек поймал его на нескольких промахах, и Гордону стало немного не по себе. Он сразу вспомнил об экзамене Купера.

Наконец перед ленчем они выпили пива, и Джек переключился на другие предметы. Лайнус Полинг только что получил Нобелевскую премию мира: что думает Гордон по этому поводу? Не является ли это первым случаем получения одним человеком двух Нобелевских премий? Гордон сказал, что это не так: мадам Кюри также является обладательницей двух Нобелевских премий — одной в области физики, другой — по химии. Гордон боялся, что этот разговор приведет их к обсуждению политических проблем. Он не сомневался в том, что Джек — сторонник Мюнхенского направления, настаивающего на равенстве в разоружении, проповедником которого был Уильям Ноулэнд из “Окленд трибюн”. Но Джек искусно обошел эту тему, и они поистине насладились и супом, и мясным блюдом. Палисандр загораживал боковое окно столовой, зато через другие открывался великолепный вид на гавань, город и холмы.

— Видишь? — крикнула Пенни. — Аякс просто предчувствует твои действия.

Гордон наблюдал. Большой конь вздрагивал, фыркал, моргал. Пенни сразу же перевела Аякса на легкий галоп, и он рванул вперед, подняв торчком уши. Она чудесно управлялась с лошадью: действуя только ногами, она могла заставить его сделать поворот с любой ноги, двигаться боком. Аякс послушно маневрировал под ней внутри загона.

Гордон облокотился на изгородь. “Подойти к этому с другой стороны”. Хорошо. Рамсей справился с биохимическим аспектом проблемы, но это только часть загадки. Единственной информацией, которой он обладал, были все те же RA 18 5 36 DEC 30 29.2 — сигнал, ведший в никуда. Однако он должен что-то означать.

— Гордон, я вывожу Аякса на прогулку. Хочешь отправиться с нами?

— Хорошо, только пешком.

— Пошли.

Он покачал головой, недовольный, что его отвлекли от размышлений. Все, что он почерпнул из предыдущего часа обучения, состояло в том, чтобы не давать лошади лягаться. Если ты следуешь за лошадью, нужно держаться как можно ближе к ее крестцу, чтобы она чувствовала, что не остается места для хорошего, от души, нормального удара копытом. Если ее хвост задевает тебя, это, очевидно, подсказывало ей, что ты не подходящий объект для того, чтобы срывать на тебе свое раздражение по всяким мелким поводам, и она теряла к объекту интерес. Все это казалось Гордону довольно сомнительным. В конечном счете — это все-таки животное, и оно вряд ли обладает такой предусмотрительностью.

Он бежал вдоль гребня холма впереди Пенни, восседавшей на Аяксе. И снова: RA 18 5 36 DEC 30 29.2. Они оказались у края оклендских холмов. Складчатый рыжий ландшафт графства Контра-Коста простирался перед ними. Запах сосны и секвойи смешивался с каким-то другим незнакомым запахом. 263 КЕВ ПИК, ТОЧЕЧНЫЙ ИСТОЧНИК В ТАХИОНОВОМ СПЕКТРЕ. Под ногами вилась тонкая пыль. Было далеко за полдень. В клубах пыли тонули голубые тени Аякса. Джек рассказал Гордону, что Пенни, когда училась в старших классах, приходила сюда каждый день. Гордону захотелось пошутить, ссылаясь на теорию Фрейда по поводу связи между взрослением дочерей и верховой ездой. Однако, посмотрев на Пенни, он счел за благо воздержаться. МОЖНО ПРОВЕРИТЬ ПОСРЕДСТВОМ ЯМР. Конный спорт был ему явно не по душе. Стук копыт будил в воображении фильмы с участием Гарри Купера или Айды Лупино, грациозно скользящих среди гигантских секвой. Гордон начал уставать, он чувствовал себя чужим в этих местах. Он бежал по лесу в черных ботинках, в которых ходил по улицам, и не ощущал родства с окружающей его природой. А в голове по-прежнему вертелись таинственные координаты.

В эту ночь, когда они любили друг друга, вернувшись в мотель, ему показалось, что Пенни изменилась. Ее бедра стали как будто тверже, из-под тонкой кожи выступали кости. Она становилась жесткой, женщиной-всадницей с Дикого Запада. Она знала, что артишоки растут не на деревьях, а на кустах. Она могла готовить пищу на костре. Он находил, что ее груди стали более упругими, а соски — более выступающими и нежными, что особенно чувствовалось, когда он прикасался к ним губами. Восток это восток, а все остальное — запад.

В воскресенье Джек пригласил их посмотреть ореховую рощу, в которую он вложил средства. В орешнике близ Аяамо пыхтели и визжали механические устройства для отряхивания деревьев. Их гидравлические руки набрасывались на деревья, и орехи потоком сыпались вниз. Люди управляли хитроумными приспособлениями, которые резиновыми щетками собирали орехи в кучи. За ними следовала машина, которая эти орехи подбирала. Осыпавшиеся орехи все еще оставались в своей зеленой кожуре. Машина-подборщик одновременно очищала орехи, оставляя за собой сломанные ветки, мусор и шелуху. Джек объяснил, что этот новый способ сбора орехов себя сразу же окупает. Трейлер подтаскивал орехи к устройству из щеток и металлической сетки, где с них сдиралась скорлупа, а потом, при подсушивании в газовой печи, случайно сохранившаяся шелуха отставала сама.

— Это прогресс в целой отрасли, — заявил Джек. Гордон наблюдал за копошившимися машинами и управляющими ими людьми. Они работали даже по воскресеньям, потому что наступило время сбора урожая. После поблекших пустынь Южной Калифорнии ореховые рощи действовали успокаивающе. Длинные тенистые ряды деревьев напоминали о высокогорной части штата Нью-Йорк. Однако стальные руки, которые душили деревья, чтобы отнять у них орехи, вносили в сознание беспокойство: новый роботизированный запад.

— Не могу ли я воспользоваться вашими книгами по астрономии сегодня днем? — неожиданно обратился он к Джеку.

Тот кивнул, попытавшись скрыть свое удивление широкой улыбкой. Пенни закатила глаза и поморщилась:

— Неужели ты не в состоянии оторваться от работы хотя бы на время уик-энда?

Гордон пожал плечами, его моментально приземлило ее молчаливое обвинение. Он видел, что она ждала от этого уик-энда определенного результата. Может быть, она рассчитывала на то, что Гордон и ее отец вдруг подружатся. Ну что ж, может быть, при более подходящем случае, но не сейчас. Гордону казалось, что в эти дни он живет, как бы отключившись от всего окружающего, думая только о своей проблеме. Однако это ничего не меняло. Встречаясь с родителями Пенни, он неправильно истолковывал их слова и поступки. От сознания, что он спит с их дочерью, не являясь ее мужем, ему становилось не по себе. Он любил девчонку-христианку, ох! Что же происходило в Калифорнии, какое-то негласное соглашение по этому вопросу, что ли? Просто вежливо не обращали внимания на то, что люди живут друг с другом, не состоя в браке? Он предполагал, что дело обстоит именно таким образом. И все же чувствовал себя неловко.

Машина для сбора орехов рычала и дергалась, отрывая его от раздумий. Он стоял, заложив руки за спину — привычная лекторская поза, — глядя в землю. Наконец, когда Гордон повернулся, все уже шли к машине. Пенни переглянулась с отцом, в ее взгляде и жесте в сторону Гордона сквозило грустное примирение с неизбежностью — намек, понятный только близким людям.

Гордон пролистал все книги Джека о созвездиях, но ни в одной из них не говорилось о созвездии Геркулеса. Там были звездные карты, а также виды звездного неба в разное время года. Студенты, выросшие в городах с электрическим освещением, нуждаются в простейших указателях звезд. Гордон ничем не отличался от других горожан. Он рассматривал линии, соединяющие на картах отдельные звезды в созвездия, и пытался понять, почему кто-то считал эти конфигурации похожими на лебедей, охотников и быков. Потом ему бросился в глаза один абзац:

«Наше Солнце всегда находится в движении, так же как и другие звезды. Мы вращаемся относительно центра нашей Галактики со скоростью примерно 240 километров в секунду. Кроме того, Солнце движется со скоростью около 19 километров в секунду по направлению к точке, находящейся поблизости от звезды Вега созвездия Геркулес. Через много тысяч лет созвездия будут выглядеть совсем не так, как теперь, вследствие их перемещения относительно друг друга. На рис. 8 показано созвездие…»

Пенни отвезла Гордона в университетский городок в Беркли. Ей хотелось побольше поездить по этому району, хотя это означало, что придется меньше видеться с родителями. Однако она передумала, увидев, что вместо прогулки с ней по университетскому городку Гордон направился прямиком к «библиотеке физического факультета. Библиотека располагалась рядом с колокольней. Но Гордон не захотел подняться на лифте на ее верхний ярус и полюбоваться открывавшимся твидом. Он помахал Пенни рукой и пошел в библиотеку. : “Движение Солнца, если не учитывать его вращения относительно центра Галактики, может быть достаточно правильно описано распределением по кривой косинуса О. Мы движемся от нижней точки этой периодической кривой — антиапекса к ее верхней точке — апексу Солнца. Поскольку положение апекса Солнца представляет собой усреднение от многих локальных перемещений звезд, здесь возникают существенные неопределенности. RA может быть указан только как 18 часов 5 мин. ±1 мин., DEC — 30 градусов ±40 мин.»

Гордон даже заморгал, читая эти строки и вычисляя в уме. В библиотеке, воздух которой был насыщен специфическими запахами новых переплетов и старых бумаг, царила торжественная тишина. Он нашел потрепанный экземпляр астрофизического справочника и снова проверил координаты.

Солнечный апекс RA 18 5 (±1) DEC30I40 Гордон выхватил карандаш из верхнего кармана рубашки и, не обращая внимания на презрительный взгляд библиотекарши, записал под этими данными:

RA 18 5 36 DEC 30 29.2 Он, не торопясь, вышел из помещения и глубоко вдохнул свежий послеполуденный осенний воздух.

В самолете “Эйр Кол”, доставлявшем их в Сан-Диего, он сказал:

— Координаты в послании соответствуют солнечному апексу, вот в чем дело. Я хочу сказать — с учетом неопределенностей современных измерений.

— Именно это и означают плюсы и минусы перед каждым числом? — спросила с сомнением в голосе Пенни.

— Совершенно верно.

— Не понимаю.

— Эти данные указывают направление движения Солнца и Земли вместе с ним.

— Ну? Азохен-вей.

— Что?

— Ты произносишь эту фразочку, когда удивляешься.

— Нет, это означает недовольство или разочарование. Во всяком случае, я вкладываю в нее другой смысл.

— Ну хорошо. А что все это должно означать?

— Я не знаю, — солгал он.