"Принц теней" - читать интересную книгу автора (Бенджамин Курт)

ГЛАВА 5

Через две недели после переселения Льешо с жемчужных плантаций в лагерь гладиаторов ему отвели место в бараках среди учеников постарше, которые не стремились с ним общаться и особого интереса к юноше не проявляли. Льешо стал лучше владеть шваброй, гимнастические фигуры давались ему легко.

Когда он начал понимать их смысл, возросло и уважение к учителю. Сложенный как скала стирщик был точным подобием бога смеха, который, как сказывали, не спускался на землю уже несколько человеческих поколений. Он не вернется, пока гарны сторожат двери рая.

Когда тело и душа Дена сосредоточивались на действии, его внимание проникало повсюду, оно притягивало к поверхности в земных фигурах, парило в воздушных, струилось в водных — ни разу мастер не показался неуклюжим. Наблюдая за учителем, Льешо представлял Кван-ти за работой: она смешивала эликсиры и маленькие пилюли разных форм каждый раз, когда Ден сменял позу. Льешо привык доверять запоминающимся видениям, как и своей интуиции. Жизнь научила его держать эти картины при себе, и он еще внимательней стал наблюдать за учителем, находя наслаждение в эпизодах из прошлого, наслаивающихся на движения стирщика.

В первый же неудачный день молитвенных фигур Льешо понял, что для их исполнения необходимо состояние свободы. Его тело не могло парить, потому что душа и сердце были скованы цепями рабства. Чтобы добиться успеха, нужно дать волю тому, что может принадлежать только богам. Поэтому каждое утро, когда ученики выстраивались в линию, пропуская вперед самых неопытных, Льешо спешил скорей занять свое место. Закрывая глаза, он на минуту представлял себя дома, среди гор, высившихся над Кунголом — столицей, где юноша родился. Там его брат, Адар, содержал лечебницу. Льешо ощущал холодный разреженный воздух, вынуждавший людей, находящихся так близко к раю, ступать осторожнее. Юноша помнил размеренные мягкие шаги целителей. Он представил, что Адар стоит за спиной, помогая в молитвенных упражнениях.

Окутанный теплом улыбающегося брата, Льешо без труда переходил от одной фигуры к другой.

Спустя месяц в гладиаторском лагере, когда Льешо уже решил, что навсегда останется рабом со шваброй, Ден после утренних молитв отвел его в сторону.

— У тебя хорошо получается, — сказал он, на что юноша поклонился, скромно приняв комплимент.

— Ты освоился в бараке?

— Да, господин, мастер Ден, — ответил он.

Льешо усвоил правильную форму обращения к учителю и смиренно ждал, когда тот перейдет к сути. По последовавшей ухмылке юноша понял, что мастер догадался и об облегчении, которое он испытывал при отсутствии внимания надзирателя, и о терзавшем его нетерпении.

— Тебе, наверно, интересно, как молитвенные фигуры и швабра сделают из тебя гладиатора.

— Да, мастер Ден. — Льешо дерзко встретил взгляд учителя.

— А вот так смотреть не стоит, мой мальчик, если не хочешь навсегда остаться под властью Марко, — упрекнул юношу Ден, не меняя выражения лица, отчего Льешо быстро опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу от невыносимого смущения.

Стирщик выдержал минуту и вздохнул.

— Так и быть, — ответил учитель на безмолвное требование. — Как выполнишь работу, можешь присоединиться к новичкам на тренировке по рукопашному бою. Спроси у Бикси, как туда пройти.

Мастеру Дену было хорошо известно, что Бикси недолюбливает юношу, и он с усмешкой прищурил глаза, словно ставя перед Льешо задачу быть на этот раз любезным с врагом, в противном случае он не пойдет дальше раба со шваброй.

Льешо обратился к Бикси, который отреагировал холодно. Когда златовласый парень повел юношу сквозь прачечную, все больше удаляясь от центральной тренировочной арены, где занимались бывалые гладиаторы, он заподозрил, что Бикси хочет сыграть над ним очередную шутку. Но парень продолжал идти, и вскоре они очутились в закутке, где их ждали остальные новички.

Юношу кивком поприветствовал Радий, член группы учеников, с которыми он жил.

— Это Пей, — представил Радий товарища. — До того как мастер увидел, как Пей дерется в бараке, тот был гуртовщиком.

При детальном рассмотрении мужчина выглядел ужасающе: почти такой же огромный, как мастер Ден, но с плотным, покрытым шрамами телом. Льешо никогда не видел драк в бараке: искатели жемчуга разрешали споры иначе, да и мастер Марко содрал бы кожу с дерзнувшего биться с гладиатором в целях улаживания собственных конфликтов. Ходил слух, что некоторые рабовладельцы держали пари на своих гладиаторов в смертельных схватках. Бывший гуртовщик ответил на любопытный взгляд Льешо сердитым взором, в котором не было ни угрозы, ни пощады. Юноша понял, что иного приветствия ожидать нет смысла.

Хотя Радий и Пей ничего пока не знали о мастерстве гладиаторского боя, оба они были взрослыми мужчинами, и мастер Ден поставил их в напарники, остались Бикси и Льешо. Поднимаясь из грязи в тысячный раз в тот день, Льешо благодарил судьбу, что никто, кроме маленькой группы новичков, не видел его неуклюжесть, и молился, чтобы другим не пришлось терпеть бесконечные поражения от ярого противника.

Ден не ругал его за промашки, а терпеливо повторял указания. Он учил сноровке посредством изящества и простоты движений: поставил руку Льешо в нужное положение, поправил его колено и одобрительно кивнул, добившись правильной стойки. Затем продемонстрировал, как преобразить простые удары, чтобы вызывать восхищение публики, не причиняя при этом фактической боли противнику. Льешо сразу же ухватил эту идею, а Бикси, казалось, был твердо убежден в смертоносной цели тренировки. Поскольку сноровка напарника Льешо была куда лучше, юноша понял, что послеобеденное время ему предстоит проводить с лицом в грязи и заломленными за спину руками.

Расстановка сил на тренировках рукопашного боя не менялась целую неделю. Затем утром, во время молитвенных занятий, случилось невероятное. Под пристальным взором Дена Льешо выполнял фигуру «струящейся воды» и вдруг резко остановился. Его тело пыталось сделать два разных движения одновременно, реализация этого замысла парализовала юношу на середине упражнения.

Ден увидел, как мускулы лица Льешо расслабились в ранее не появлявшейся на его губах улыбке, и юноша понял: молитвенные фигуры и рукопашный бой — составляющие одного целого, они идут от одного начала, имеют ту же сущность, но ведут к двум разным результатам — миру и войне. Ему стало ясно, почему он запнулся в движении: он дошел до того момента в фигуре, когда нужно выбрать, по какому пути следовать. Теперь Льешо знал свою дорогу. Он с уверенностью закончил утренние молитвы, а после обеда в тени засушливой арены в первый раз положил Бикси на лопатки. В знак превосходства он угрожающе поднес ладонь ребром к горлу врага, но затем перешел на тактику непричинения вреда. На следующее утро, когда Льешо ставил на место ведро и швабру, пришел Бикси и сообщил, что Якс зовет его в оружейную комнату. Наконец он станет гладиатором!

Льешо знал дорогу, но Бикси настоял на том, чтобы проводить его, потому что так ему поручено.

— Удачи, — промямлил златовласый парень у дверей и быстрым темпом, чуть ли не бегом, направился к бараку.

Спешит разболтать всем, решил Льешо и вошел внутрь.

Оружейная комната была длинной и узкой, с истоптанным грязным полом и одним столом вдоль него. На полках лежали пики, дубинки и трезубцы, тонкие копья со сверкающими наконечниками и копья потолще, с крюком на конце. На столе ожидали боя самые разнообразные мечи, ножи, молоты, топоры, сети, кнуты и цепи. Мастер Якс стоял неестественно прямо у двери, ведущей в кузницу и ремонтную мастерскую, откуда раздавались звонкие удары молота о бронзу и железо. Льешо не видел его с первого дня в лагере, сейчас мастер выглядел более ужасающе и мрачно, чем тогда, хотя судить о его нервном состоянии можно было только по судорожным напряжениям мышц под татуировками плеч. Когда Льешо поклонился, Якс повернулся к двери и громко постучал.

Сначала оттуда появился Ден. Он встал справа от косяка. За ним вышла женщина. На ней была простая одежда, какую носили служанки, а сверху накинут плащ с широкими рукавами до локтей. Льешо решил, что это маскировка, так как она держалось с высокомерной уверенностью, вызывая почтение, которое учители не оказали бы молодой особе низкого происхождения. Подвижные черты лица Дена застыли в холодной маске, и это подсказало Льешо, что присутствие этой женщины сильно взволновало его. Юноша тоже чувствовал себя не по себе.

— Вы, должно быть, богиня? — спросил он и разозлился на собственную тупость: как можно привлекать к себе внимание глупым вопросом, представляющим его как необразованного дурака или же фибина, воспитанного в центре религиозной культуры.

Мальчики-рабы не имеют представления ни о воротах рая, ни о богах и богинях, проходивших через них, посещая землю.

— Дерзкий мальчик, — сказала она мастеру Дену и обратила задумчивые темные глаза на Льешо, и он увидел в них не годы, а историю и глубокие-глубокие вневременные знания.

Женщина повернулась к Яксу и притронулась к самой искусной татуировке на его плече, будто напоминая о каком-то секрете.

— Испытай его, — приказала она и спрятала руку в широкий рукав.

Якс не произнес ни слова, только низко поклонился и сделал шаг вперед. Он улыбнулся, чтобы снять напряжение Льешо.

— Не волнуйся, мальчик. Никто не причинит тебе вреда. Для вооруженного боя необходимо иметь природные задатки. Мы здесь собрались, чтобы узнать, чем располагаешь ты.

— Да, господин, — сказал Льешо как можно уверенней, чтобы показать, что он все понял и не боится, хотя правде это не соответствовало.

Объяснение казалось весьма простым, но присутствие женщины предвещало, что произойдет нечто более серьезное, чем испытание способностей.

Якс слегка кивнул, приняв согласие, хотя по блеску в его лазах можно было сказать, что он заметил робость Льешо.

— Мы начнем с длинного оружия. — Якс окинул рукой полки вокруг. — Не спеши. Выбери, что тебе нравится, покрути в руках. Если оружие покажется тебе неудобным, положи его обратно.

Его прервал своими пояснениями Ден:

— Не ищи у нас ответа, мой мальчик. Верный выбор для меня или для Якса будет для тебя ошибочным.

Льешо кивнул и пошел по периметру комнаты. Сначала он держал руки за спиной, но, единожды потрогав оружие, юноша забыл робость. Пики раздражали его, он перепробовал несколько древков, но наконечники были тяжелыми и неудобными. Дубинкой Льешо орудовал с легкостью, но скоро потерял к ней интерес. Трезубец вошел в руку с легкостью благодаря большому опыту обращения. Сделав несколько выпадов, он ощутил себя словно в воде, произвел пару мягких пассов и ударов, прокрутил оружие широким размахом и бросил его — зубья погрузились глубоко в грязь у ног Якса.

Мастер выкорчевал трезубец из земли с кривой улыбкой.

— Не удивил. Что-нибудь еще?

Льешо пожал плечами и продолжил обход. К копьям он приблизился с любопытством, одно из них, с коротким древком, так сильно потрясло его воображение, что юноша даже огляделся проверить, не околдовали ли его. Глупо. Никто на территории владений Чин-ши не дерзнул бы так открыто использовать магию. Но ревностно заинтересованные лица трех экзаменаторов заставили его усомниться в возможности выхода этого случая за пределы конфиденциальности. Льешо потянулся за копьем, и вся комната словно затаила дыхание. Оружие было старым, и юноша словно слышал, как от него Доносилось тонкое завывание ветра Фибии.

Оно… подошло . Не из-за дела привычки, как трезубец, походивший на грабли, которыми велись бои в заливе. Иначе. Когда Льешо прикоснулся к древку копья, он почувствовал, как екнуло сердце, нашедшее верное себе дополнение. Мое. Юноше не доводилось ранее держать в руках такого оружия, и он знал, что, найдя его однажды, не сможет легко с ним расстаться. Даже если придется умереть. Воспоминания старее, чем его земная оболочка, забрезжили в тайных уголках сознания Льешо, путаясь в тумане времени. Та часть юноши, которая находилась здесь сейчас в теле пятнадцатилетнего раба, не могла справиться с тошнотой, идущей из глубины его желудка; копье отравлено, прошептал внутренний голос. Он бросил его, передернувшись от отвращения, но неведомая сила заставляла снова схватить оружие.

Подчиняясь этому непреодолимому желанию, Льешо присел поднять его, но остановился с уверенностью, что испытание было не чем иным, как ловушкой, нависшей над его шеей. Юноша сжал руку в кулак, схватив только воздух. Мастер Ден смотрел на него печальными глазами, а Якс взял копье и указал им на стол.

— Значит, трезубец, но мы отложим пока и копье, — сказал он со знанием дела и передал оружие женщине. — Теперь опробуй короткое оружие.

Женщина наблюдала за Льешо с гипнотическим вниманием кобры. Юноша умоляюще взглянул на Дена, но маска учителя осталась неколебимой.

— Никто не причинит тебе вреда, — уверил Якс. — Мы просто должны знать, как тренировать тебя, чтобы безошибочно добиться результата.

В этом была только доля правды. До остальной ее части юноша додуматься не мог, в воздухе витали секреты. Наклонив голову, он проследовал в направлении, указанном Яксом, и стал рассматривать разложенное на столе оружие. Там был древний нож с рукояткой, которая выделялась среди остальных. Льешо потянулся за ним, проверил, сколько он весит, и наконец сжал в руке. Затем поднял нож над головой и сделал движения, навеянные ему молитвенными фигурами, которым Ден учил этим утром. Оружие словно стало продолжением пуки. Льешо изящно закончил упражнение, затем повторил его снова, но с молниеносной скоростью, которая удивила его самого. Когда юноша остановился передохнуть, Якс забрал у него нож и положил на место.

— Только не искусство с лезвием, — сказал он бесповоротно. — Что еще тебе подойдет?

На этот раз Льешо так просто не отступился. Выбранное оружие превратилось в часть него, и ему хотелось знать, что произошло.

— Что это за нож? — спросил он Якса и схватил нож. — Мне он знаком, но я не помню…

Женщина потянулась через стол и дотронулась до его руки с той же нежностью, с которой она гладила татуировки Якса.

— Ты вспомнишь, — сказала она.

Затем обвила пальцами лезвие ножа и высвободила его из хватки Льешо, отпрянувшего от удивления, — на ее холодной белой руке не было крови, хотя нож должен был глубоко ее порезать. Когда холодное оружие исчезло, как и копье, в рукаве, Якс взял юношу за плечо и повернул обратно к столу.

— Испробуй что-нибудь еще.

Льешо испепелил его взглядом. Ему не терпелось услышать ответы на мучившие вопросы, но своим прикосновением Якс вызвал очередной всплеск видений, перепутанных образов, которые ему раньше встречать не приходилось. На этот раз предстало плечо Якса: чистое — без обвивавших его татуировок. Как-то оно было связано с женщиной и ножом.

— Ваша рука. Что значат эти рисунки? — спросил Льешо и не поверил в свою смелость, но видения толкали его на непредсказуемые поступки, и юноша скрежетал зубами в ожидании то ли появления новой картины, то ли удара от учителя за дерзость.

Якс не стал отвечать, выражение его лица было каменным.

— Это отметки убийств, — сказала загадочная женщина, и по коже Льешо прошла дрожь. — Каждая лента соответствует смерти человека.

— На арене?

Юноша повернулся к Яксу в ожидании ответа от самого учителя вместо замораживающего голоса незнакомки. Ему хотелось услышать «да, в честном равном бою».

Женщина медленно покачала головой, пожирая юношу холодными глазами кобры.

— Политические убийства, — поведала она. — Простые кольца за мишени мелкого чина, более сложные — за высокопоставленных людей. — Женщина улыбнулась. — Якс превосходит всех в своей профессии.

Льешо затрясло. Происходящее было выше его сил, куда выше, еще с момента появления духа Льека в заливе.

— Чего вы от меня хотите? — спросил он, как бы страшен ни был ответ.

В семь лет Льешо сбился с пути истинного и был на грани такого убийства. Теперь он и представить не мог, как причинить зло беззащитному человеку. Лучше уж умереть, даже если это разрушит далеко идущие планы министра Льека.

Женщина улыбнулась, и что-то оттаяло в ее взгляде: хотя глаза и не ожили, они престали затягивать его в темные глубины ее души.

— Выживание, — провозгласила она. Льешо не понял чье выживание, от чего и почему. — Продолжим?

Якс повернулся к столу и взял два коротких меча:

— Попробуй эти.

Ни один из клинков не вызвал отклика, как нож и копье, но в общем юноше понравилось острое оружие в отличие от молотков, которые чаще цеплялись за его собственную сеть, чем наносили удар противнику. По причине, ему самому не ясной, рука Льешо не хотела, не могла протянуться к цепи-кнуту. Он прошел мимо нее три раза, и, к счастью, Якс не приказал ему испробовать это оружие. Когда осмотр подошел к концу, женщина взяла юношу за подбородок и улыбнулась:

— Перед нами бесценная жемчужина, мастера, и давайте позаботимся, чтобы ей не пришлось кормить свиней.

Льешо под прикосновением ее руки заледенел до кончиков пальцев. Неужели ей известно о сокровище, переданном ему Льеком, которое иногда пульсировало во рту, словно больной зуб. Или же ее слова вылетели стрелой из арбалета без задней мысли. Юноше не показалось, что женщина когда-либо говорит не подумав. Она молча отпустила его и поклонилась учителям, перед тем как проскользнуть в дверь, из которой и появилась.

Якс заметно расслабился, когда она удалилась. Он глубоко вдохнул и медленно выпустил из легких воздух:

— Завтра, после завтрака, приходи на тренировку с оружием в группу начинающих. Спроси Бикси, он покажет, где это.

Ден нахмурил брови, но ничего не сказал, что приравнивалось к согласию. Не было необходимости предупреждать Льешо держать приход женщины в тайне. Хотя ему хотелось знать, как долго нужно хранить молчание, он не мог в тот момент воспринимать информацию. Лучше сделать вид, что ничего не было. Видимо, эти мысли отразились на лице юноши, потому что хмурый взгляд Дена сменился его обычным отрешенным выражением. Счастливым он не казался, и это скорей успокоило Льешо, чем озадачило. Мастер ушел через дверь кузницы к себе в прачечную, Якс же стоял, уставившись на стол с оружием, словно те хранили все секреты мира.

Льешо машинально поклонился, хотя учитель на него и не смотрел, и вышел на тренировочный двор. Солнце раскалило опилки, но шевеление, которое он уловил краем глаза, не было иллюзией горячего воздуха. Скрывшаяся за углом барака фигура напоминала стражника, что встретил его и Бикси у внутреннего входа в лагерь в первый день. Почему же он околачивается у оружейной комнаты во время отдыха? Льешо не доверял чужаку с самого начала.

Напряженное испытание расшатало нервы юноши: он понимал, что этот человек мог быть абсолютно ни в чем не повинен, кроме плохого расположения духа, но не повредит понаблюдать за ним. Какой-то сговор зрел в лагере. Странная женщина. Стражник мог быть ее слугой или шпионом, посланным врагом. Где появлялась одна клика, не преминуло быть другой.

Что бы ни замышляли заговорщики, юноша решил, что для него от этого пользы не будет. Мурашки шли по коже от осознания того, что он, нетренированный и легко уязвимый, находится среди профессиональных убийц. Чем быстрее он станет одним из них, тем больше шансов выжить. Это слово напомнило ему об ответе женщины на вопрос «что вы хотите от меня?». Вот главный вывод: она хотела, чтобы он выжил. Куда безопасней, знал Льешо, остаться незамеченным, но если в лагере и будет борьба, юноша был бы рад иметь в ней союзников — зловещих, устрашающих союзников, — на чьей стороне он бы ни оказался и какими бы идеями они ни руководствовались.

Льешо без колебаний обменял бы таинственную женщину на Льинг. Он хотя бы понимал движущие ею мотивы, мог предвидеть ее поступки. А эта способна в любой момент изменить свое мнение о его исключительности и подослать убийцу чтобы тот избавился от юноши во сне.

Льешо потерял счет времени, но запах обеда, доносимого вечерним бризом, напомнил ему о голоде. Расположившийся на длинном крыльце барака Стайпс добродушно пригласил присоединиться к нему, на что Бикси отреагировал искрой обиды во взгляде. Льешо плюхнулся на скамейку, пытаясь скрыть беспокойства прошедшего дня и возбужденность по поводу предстоящего осуществления его мечты стать гладиатором:

— Якс хочет, чтобы я завтра начал тренировки с оружием.

— Это будет забавно, — не без нотки зависти отозвался Бикси и расплылся в акульей, зубастой улыбке.

Льешо надеялся, что Якс не позволит новому напарнику убить его, по крайней мере не в первый день занятий.