"О, этот дивный, юный мир" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Глава седьмая Адская жара на экваторе

Виктор лежал на надувном матрасе и беззлобно матерился вслух, благо его никто, кроме ядовитых змей, ящериц и насекомых за сребристыми стенами небольшого, надувного пластикового домика, не слышал. Кондиционер нагнетал в него прохладный воздух и он ждал, когда спадёт полуденный зной, чтобы снова выйти на свою делянку в Чаше Смерти. Такое название получила самая большая из трёх впадин, расположенных в экваториальной зоне Марии, лежавшая точнёхонько на экваторе и по обе стороны от него. Если геологи называли самым настоящим чудом огромную кальдеру Гасиенда Полковника Родригеса, то что тогда можно сказать о Чаше Смерти? Наверное только одно — феномен, ведь это тоже была овальная вулканическая кальдера, имевшая в большом поперечнике две тысячи восемьсот два километра, а в малом две тысячи триста двадцать шесть, как и две соседние, правда, размером несколько поменьше.

Когда-то все три этих впадины были не то что бы вулканами, дело тот до извержения так и не дошло, но тем не менее целыми морями расплавленной лавы, причём лавы очень лёгкой и жидкой, которая по мнению учёных на протяжении нескольких миллионов лет пыхтела и булькала, словно жидкая квашня в кастрюле, выбрасывая газы в атмосферу, а потом стала медленно остывать и густеть. Одновременно с этим лава оседала вниз, образовывая коническую воронку, изборождённую волнами. Вот тогда-то и началось образование марианита. Снизу продолжали истекать горячие газы, но они уже не могли пробить себе путь на поверхность, лава сделалась слишком вязкой, зато они её, как бы вспенивали, и под их воздействием в ней образовывалось множество карстовых полостей, в которых и начался рост этих дивных, удивительно красивых поющих кристаллов.

После того, как формирование всех трёх чаш было завершено, с появлением в атмосфере водяных паров, пролившихся дождями, началось медленное разрушение их гладкой, блестящей поверхности, имевшей красноватый цвет. Постепенно под воздействием воды и ветра поверхностный слой кальдер растрескался и их поверхность покрылась оспинками провалов оттого, что вскрылись пузырьки внутри породы, напоминающей земную пемзу, только прочнее и с куда более сильными абразивными свойствами из-за мельчайших вкраплений сапфира. По мнению минералогов, именно в этот период, когда атмосфера была ещё не такой плотной, как сейчас, кристаллы сапфиров под воздействием жесткого излучения, а Люба, была всё же ярче и горячее Солнца, как небесное светило, и обрели свои удивительные свойства, стали поющими и сияющими.

Всё это было в далёком прошлом, почти миллиард лет назад или даже более того. После того, как не один десяток комет рухнул на Викторию, она обзавелась океаном, а затем и биосферой, и хотя в районе экватора она не была такой развитой, как в средних широтах, поверхность чаш претерпела кое-какие изменения. Пейзаж здесь был довольно однообразным. Характерные волнистые уступы, полого спускающиеся к центру кальдеры, никуда не исчезли, как не исчезли, хотя и значительно сгладились, бесчисленные воронки от провалов, заполненные вперемешку пустой породой и кристаллами марианита, которых здесь было очень много. Воронки эти редко превышали диаметр в пять метров при глубине в три, это были самые большие из них. Большинство же воронок имели диаметр в полтора, два метра и метр, полтора в глубину и чуть ли не во всех можно было найти марианиты.

Виктор Бобров отправился в Чашу Смерти только по одной причине, — определиться на местности, правильно ли будет заставлять старателей добывать эти удивительные камни вручную, применяя самые примитивные инструменты. До этого в пустыне побывало всего семнадцать исследователей и ни один из них не выдержал тут больше недели. Все досрочно убрались прочь, будучи искусанными местным зверьём и измученные просто невыносимыми климатическими условиями. Правда, это были биологи и их не интересовали марианиты, а точнее им было категорически запрещено ими интересоваться опять-таки ради чистоты грядущего эксперимента. Зато они выяснили, что укусы местного ядовитого зверья хотя и болезненные, вовсе не смертельные и даже сумели определить репелленты, отпугивающие его, но куда важнее было то, что медики создали целый ряд средств, нейтрализующих яды, а потому Виктор отправился туда во всеоружии.

Основными его инструментами были стальная кирочка, которая за восемь дней почти вся сточилась, сапёрная лопатка, пострадавшая от абразивной пемзы ничуть не меньше, и пластиковые перчатки. Зато его добычей стал пластиковый бочонок, доверху заполненный марианитами, а также пять изумительных друз, одна из которых, с кристаллами длиной по пятнадцать, двадцать сантиметров, причём кристаллами просто умопомрачительной красоты, лежала на большой пластиковой тарелке рядом с надувной кроватью и он гладил его, время от времени. Матерился же Виктор из-за того, что с Земли на Викторию уже вылетело более полусотни мужчин и женщин, представителей Ассоциации Искателей Радуги, которые намеревались на месте согласовать правила поиска марианитов, стоимость лицензии и многое другое. Самое весёлое заключалось в том, что в её состав входили представители восьми самых густонаселённых миров.

Военные космолётчики, вернувшиеся с Виктории, выставили на аукционную продажу не более десяти процентов полученных в дар марианитов и огребли на этом невиданный куш. Бриллианты, сапфиры и рубины, отдыхали рядом с марианитами. Тем более, что их было невозможно получить искусственным путём, а потому модники и модницы, словно с цепи сорвались. Мужской браслет с марианитом и особенно кулон, сделались чуть ли не главным символом богатства и респектабельности ещё и потому, что было быстро подмечено, — этот драгоценный камень лучше всего сигнализирует о состоянии здоровья его владельца. Тут уже каждому человеку захотелось носить у себя на шее такую цацку, которая даже не будучи камнем абсолютной чистоты, сияла, словно светодиод, когда ты здоров и в тонусе, и гасла, когда ты болен, устал и у тебя вообще полный упадок сил.

Марианиту сразу же стали приписывать целую кучу других свойств, а потому он стал цениться выше любой другой драгоценности сам по себе. Тем более, что наилучшим образом он реагировал на серебро, а не золото, родий или платину. В общем космолётчиков буквально вынудили продать все остальные камни, причём уже не на Земле, и их стало тотально не хватать. Поэтому, когда Виктор узнал, что через семьдесят четыре дня к нему на голову свалится такая напасть, он через два месяца нашел время для того, чтобы проверить на себе, что же это такое, быть старателем в пустыне и полез, как всегда в самое жуткое пекло, на дно Чаши Смерти, да, к тому же ещё и на экваторе, а дно это, надо сказать, находилось на триста метров ниже уровня океана и потому уже он сам назвал то место, где находился, за просто невыносимые условия, а это был участок площадью ровно в один квадратный километр — Адской Делянкой.

Все три кальдеры были разбиты на одинаковые участки размером километр на километр и по углам каждого были установлены специальные маяки. Это было сделать нетрудно и десяток роботов воткнули их в каменистую почву за неделю. После этого вокруг каждой кальдеры была возведена изгородь, сквозь которую беспрепятственно проходила местная живность, но которую было невозможно преодолеть без того, чтобы тебя не заметили. Рейнджеры специально пускались на всевозможные ухищрения, но никому не удалось проникнуть на запретную территорию. Сигнализация была более, чем надёжной. После этого Виктор объявил о наборе добровольцев и ровно сто человек во главе с ним отправились на выбранные ими участки. Семнадцать сдались уже через три дня, а на пятый день только тридцать один человек продолжил поиски марианитов и этому не приходилось удивляться. Никто из колонистов не струсил. Просто после того, как тебя раз пять подряд укусит коралловая ящерицу, то кем бы ты ни был, тебе будет уже не до марианитов.

Матерился Виктор только потому, что утром его уже во второй раз укусила эта маленькая, проворная и жутко злобная дрянь ярко красного цвета с синей пастью. Боль от укуса была такова, что он чуть было не обмочился, но быстро среагировал и успел вовремя достать баллончик с аэрозолем, чтобы заморозить место укуса, после чего сделал три укола антидота. Поэтому его левая рука не одеревенела и он смог продолжить работу, ведь утренние часы были самыми продуктивными. Большинство живности выбирало себе место для норок на гребнях, где было всё же попрохладнее, их обдувал ветерок, но иногда и среди местного зверья встречались форменные извращенцы, которые рыли норы на дне воронок, но поутру начиналась всеобщая хавка и змеи, ящерицы, насекомые, а также тигры пустыни, каменные ежи, которые были размером с кулак, а также другие млекопитающие, выбирались из своих нор, чтобы кинуть себе что-то на зуб.

Виктор буквально в первый же день совершил очень важное открытие, как обезопасить себя при добыче марианитов от прячущегося зверья, которое могло в гневе запросто прокусить даже толстый пластик специальных, износостойких перчаток. Для это было достаточно просто приманить к себе варёным мясом нескольких каменных ежей, а уж они-то потом мигом прикончат любую змею или ящерицу, если она не поспешит ретироваться. Сообщать кому-либо о своём открытии во время вечерней переклички он не стал, но подозревал, что все остальные рейнджеры во главе со своим командиром, которые вызвались помочь ему определить правила игры, также догадались об этом. В принципе он был уже более, чем доволен своей добычей, но играть нужно было честно и потому судьи, а это были журналисты, возглавляемые Папашей Герхардом, тщательно фиксировали, кто и сколько сумел добыть марианитов.

Всё должно быть по-честному. Эта любимая присказка Виктора Боброва сделалась чуть ли не девизом всех колонистов, с ним и отправились с Земли на эту планету свыше трёх миллионов человек, для чего была собрана огромная флотилия пассажирских и десантных космических кораблей, в которые народ набивался, как селёдки в бочку. Всем этим людям не терпелось добраться до своей новой родины. Всё должно быть по-честному, говорили они продавая на Земле свои дома и всё то, что не имело смысла тащить с собой на Викторию. Всё должно быть по-честному, говорили они и покупали то, что считали просто необходимым взять с собой на свою новую родину, — станки и прочее оборудование, книги и другие символы культуры, а зачастую и останки предков, чтобы перезахоронить их на новом месте.

С подачи Саймона Ньюмена и остальных журналистов, Виктор Бобров стал на Земле человеком года, а то, что он совершил, чуть ли не эпохальным событием, но вместе с тем у него появилось очень много жестких и циничных критиков. Самое главное обвинение в их устах звучало так: — «Виктор Бобров стремится забрать с Земли в свою колонию весь цвет нации землян, её элиту и этому нужно положить конец». Цвет нации и её элита, простые работяги и труженики, начиная от рабочих на стройке и заканчивая учёными, которым по достижении пенсионного возраста указали на дверь, хохотали, читая это всё в газетах и слушая с экранов телевизоров. Теперь все они летели на Викторию, где их ждали с огромным нетерпением.

Это была вторая волна колонистов, но благодаря стараниям Берендея уже постепенно готовилась и третья. Вслед за романтиками должен был наступить черёд простых обывателей, но этот парень с согласия Виктора и остальных членов Совета колонии начал заниматься тем, что стал составлять списки нежелательных элементов. Всё должно быть по-честному, заявил он на том совещании. Нам нет никакого смысла строить прекрасные дома для всяческих проходимцев, воров и жуликов. Если власти на Земле считают, что они вполне приличные граждане, то пусть они и занимаются их перевоспитанием. Вместе с тем в числе колонистов, летевших на викторию, было как раз несколько тысяч человек, которые как раз и были ворами, отбывшими сроки, за которых Виктора Боброва просили их родные и близкие. Естественно, что и они сами обратились к Совету колонии с просьбой дать им шанс начать честную жизнь и им в этом не было отказано.

Виктор и сам не знал, что из этого получится в конечном итоге, но почему-то во время голосования первым поднял руку, высказываясь «За». Полковник, поднимая руку вслед за ним, усмехнувшись сказал: — «В крайнем случае скормлю их гривастым волкам». Хотя сказано это было без малейшей улыбки на лице, на полном серьёзе, никто не стал говорить ему, что он чудовище. Об этом не говорили громко вслух, но никто этого и не умалчивал, ну, а если кто-либо и заводил речь о том, что на Виктории скоро появятся осуждённые преступники, отсидевшие срок, а в их числе даже рецидивисты, то люди обычно говорили: — «Ну, Атаман знает, что делает. Он из них, скорее всего, сыщиков понаделает, чтобы те ловили за руку тех ловкачей, которые прилетят к нам под видом туристов и старателей». Вот как раз об этом Виктор даже никогда и не думал, хотя мысль и была здравая.

Виктор пошевелил пальцами левой руки, несколько раз сжал их в кулак и перестал материться. Пальцы не потеряли своей чувствительности, а значит можно работать и дальше. Правда, если коралловая ящерица тяпнет его сегодня за палец ещё раз, ему точно будет худо. Он погладил здоровой рукой друзу, заставив её запеть, сел на кровати и принялся рассматривать свои пластиковые перчатки, на которых уже не было живого места. Латать их было бесполезно и потому он достал из мешка новую пару. Пожалуй, три пары перчаток на десять дней будет в самый раз, да, и запасная кирочка и лопатка тоже не помещают. Выходить наружу было ещё рано, нужно было подождать ещё как минимум час, чтобы в лунках удлинились тени и в следствии этого начал дуть лёгкий, хоть немного освежающий ветерок.

С ветрами на Виктории вообще сложилась весьма забавная ситуация. Из-за того, что эта планета обогревалась Любой весьма равномерно, на ней за всё это время не было ни одного урагана по той причине, что в атмосфере не возникало гигантских циклонов и антициклонов, зато было множество локальных областей то повышенного, то пониженного давления. Поэтому погода была весьма переменчива и практически непредсказуема. За день мог трижды пройти дождь и трижды проясниться, но вместе с этим было ещё неспешное, ровное движение воздушных масс навстречу движению планеты вокруг своей оси, внутри которого постоянно образовывались не слишком мощные минициклоны и миниантициклоны, и как следствие в любой момент мог подуть ветер, временами довольно сильный.

Случались также внезапные вертикальные воздушные потоки, быстро зарождающиеся возле поверхности, стремительно возносящиеся вниз и также быстро прекращающиеся. Вот они-то и могли запросто подхватить небольшого зверька и зашвырнуть его довольно высоко вверх, прямо в клюв какого-нибудь крылатого хищника. Эти пернатые бестии в таких случаях мгновенно переходили из планирующего полёта в пикирующий и никогда не промахивались, если ветром забросило вверх отчаянно верещащего безухого зайца, не успевшего прижаться к земле. Особенно часто такие восходящие потоки возникали в экваториальной зоне и некоторые дули с такой силой, что грозились утащить в небеса надувные домики старателей.

Чтобы не причинять вреда обитателям пустыни и вообще не беспокоить их лишний раз, для установки надувных пластиковых домиков размером шесть на четыре метра, был найден довольно оригинальный способ. Для этого были изготовлены стальные решетчатые платформы несколько большего размера, по углам которых были установлены стальные стойки пятиметровой длины, оканчивающиеся резьбой, как шурупы. Такую платформу с уже установленным на ней домиком, брал за стропы грузовой бимобиль и долетев до нужного квадрата, ставил её в самом центре делянки. Включались электромоторы и стойки ввинчивались в грунт. После этого старатель высаживался на платформу, опускал с двухметровой высоты вниз лесенку и накачивал зеркальные, светоотражающие стены и крышу домика.

Правда, вся близживущая живность немедленно собиралась в его тени и всякий раз нужно было поднимать и опускать лесенку, но всё это уже были мелочи. После того, как платформу увозили, на том месте, где она стояла, оставались четыре глубокие норы. Главное требование, которое Виктор предъявлял к тестировщикам и в будущем собирался предъявлять к старателям, это не причинять вреда флоре и фауне пустыни. Воды им давался самый минимум, но её в пустыне и так можно было добыть, установив в лунках пять, шесть водяных ловушек. В предутренние часы выпадала обильная роса и потому каждая водяная ловушка давала минимум три литра воды, а всё остальное, что касалось очистки воды и её охлаждение, уже было делом техники, а она в старательском домике имелась в достатке.

Процесс добычи марианитов также был предельно прост и заключался в следующем — осторожно, чтобы не раздавить ни одного кактуса и клубневидного живого камня, а их было нетрудно разглядеть, доходишь до первой же лунки, понравившейся тебе, аккуратно забираешься и сидя на корточках или стоя на коленях начинаешь ковырять грунт поближе к центру, стараясь не попасть на зуб или острый шип её обитателей. Марианиты залегали как правило не глубоко, максимум в полуметре от поверхности, а иногда их кристаллы и вовсе выглядывали наружу. Орудую попеременно то кирочкой, то сапёрной лопаткой, старатель выуживал эти драгоценные камни из лунки, после чего в обязательно порядке заровнять следы своей старательской деятельности. Пускай и не часто, примерно через две на третью, попадались пустые лунки. В этих местах пузыри выдуло, но они оказались дырявыми и кристаллы в них так никогда и не выросли.

Довольно часто попадались марианитовые скарны, кристаллы в которых были такими крохотными, что были годны только на производство наждака. Попадались щётки с более крупными кристаллами, но они обычно были мутными, с песком и не пели. Зато время от времени попадались прекрасные марианиты размером в половину мизинца и уж совсем как настоящая удача друзы с огромными, исключительно чистыми кристаллами, но за всё нужно было платить. Потревоженная живность, а её было немало, кусалась просто отчаянно и хотя экипировка у старателей была надёжная, пошитая из кевлара, пластиковые перчатки, хотя они и были с кевларовыми вставками, эти зубастые бестии иногда прокусывали и протыкали своими шипами. На взгляд Виктора, хотя он и не был мазохистом, это только добавляло остроты процессу добычи марианитов.

Виктор выбрал себе самую сложную и опасную делянку, но тем не менее прекрасно справился с задачей и всего за семь с половиной дней заполнил доверху марианитами пятидесятилитровый пластиковый бочонок, а ведь он не обследовал и трети лунок, да, и в тех лунках, где он уже поработал, марианитов осталось ещё много. Если пустить сюда горнодобывающую технику, то эти удивительной красоты драгоценной камни будут стоить не дороже мраморной крошки, да, и массовый наплыв старателей также способен очень существенно снизить цены. Поэтому Виктор прекрасно понимал, что они должны найти какую-то золотую середину и поэтому с большим нетерпением ждал прилёта гостей с Земли. То, что кто-то очень быстро создал Ассоциацию Искателей Радуги, его вполне устраивало, но он всё же побаивался этих хватких ребят и все эти дни думал о том, как всё обустроить.

Неподалёку от того места, где он работал, каким-то особым способом была пробурена разведывательная скважина диаметром больше метра. В итоге из вулканической породы геологами был поднят на поверхность керн длиной в четыреста пятьдесят метров, который наглядно показал — марианиты встречаются только в поверхностном слое и не залегают глубже двух метров, но самые красивые камни лежат буквально под ногами. Марианитов было очень много, но только в том случае, если их не добывать массово, можно будет сохранить не только высокую цену на них, но их интерес людей к ним. В общем им нужно было придумать, как сделать так, чтобы дикие старатели, зафрахтовав транспортники, не прилетали на Викторию стотысячными толпами, не сыпались из космоса на Марию на спускаемых модулях и не гребли их потом лопатами. Ведь не встречать же их в самом деле шквальным огнём из пушек боевых викторок, а может быть именно это и придётся делать уже довольно скоро, отстаивая свои права.

Честно говоря, Виктор в последнее время именно об этом как раз и думал более всего. Алексей хорошо подготовился у полёту на Викторию. Он закупил всё самое необходимое оборудование и самое главное, сумел в невероятно короткие сроки построить пусть и небольшую, но самую настоящую космоверфь. Две викторки в военном исполнении, в сопровождении двух обычных, гражданских корабликов уже были отправлены на Землю и переданы в руки командования космофлота. Сразу после этого их пилоты немедленно пересели на корабли сопровождения и вернулись назад. Военный космофлот ещё никак не отреагировал на это, но его викторианский отряд уже получил двадцать пять викторок. Они не были вооружены ракетами с термоядерными боеголовками, но и без них могли причинить очень большие неприятности тем космическим кораблям, которые нужно было не пропустить к Виктории.

На всякий случай Виктор отдал приказ, чтобы на космоверфи построили ещё полсотни боевых викторок и заодно выкрасили в чёрный цвет сотню из уже готовых к продаже ста двадцати космояхт. У него имелось подозрение, что деятели из Ассоциации Искателей Радуги летят на Викторию вовсе не для того, чтобы обо всём договориться миром, а предъявить ему какой-то ультиматум. Ну, что же, если они вздумают объявить колонистам ультиматум, им будет чем ответить хапугам. Даже если какие-то корабли смогут прорваться сквозь строй викторок и орбитальные модули пойдут на посадку, их можно будет встретить «Зубрами», поставленными на зенитную турель «Фокстрот», но что потом делать со старателями, большой вопрос. Они же непременно полезут наружу с кирками, ломами, лопатами и тачками, да, при этом ещё и станут вопить о своих гражданских правах.

Из-за таких мыслей, которые приходили в его голову всё чаще и чаще, Виктору иной раз делалось просто дурно. Почему-то он опасался как раз именно такого развития событий и уже не раз помянул недобрым словом эти чудесные драгоценные камни. Лучше бы их на Виктории вообще не было бы. Так что матерился он во время вынужденной сиесты в том числе и поэтому. Что-то ему не верилось в то, что Ассоциация Искателей Радуги сплошь состоит из одних только альтруистов и бессребреников. Слишком уж быстро она была кем-то создана, но более всего Виктора смущало то, что в неё вошли представители сразу восьми миров, население которых было более двадцати миллиардов человек.

Наконец температура воздуха за стенами домика начала понемногу снижаться и если два с лишни часа она достигла чуть ли не своего максимума, плюс пятидесяти четырёх градусов в тени и девяноста двух градусов на почве, то теперь температура воздуха в тени было уже плюс сорок шесть, а почвы семьдесят девять и поскольку каменное крошев был ещё достаточно горячим, то воздух моментально пришел в движение. Восходящие потоки, довольно слабые два часа назад, усилились и то там, то сям закрутились небольшими вихрями и вместе с тем над всей гигантской котловиной подул лёгкий, но довольно ощутимый ветер, отчего стены пластикового дома завибрировали. Виктор встал с кровати и принялся одеваться в громоздкий, пухлый пустынный, теплоизолирующий комбинезон белого цвета. Комбинезон этот, за исключением специальной мягкой ткани, пошедшей на подкладку, был изготовлен на Виктории, что его особенно радовало, — все предприятия, которые хотел построить на этой планете Алексей, уже работали на полную мощность.

Забросив за спину небольшой ранец с лёгкой, но довольно мощной аккумуляторной батареей, он надел на голову специальный защитный шлем, включил систему кондиционирования, проверил шкуродёрку и взяв сумку с инструментом, вышел через тамбур из домика. Ветерок усилился и спускаясь вниз по лестнице Виктору пришлось взяться за поручни. Подняв лестницу, чтобы на платформу не забралась какая-нибудь змея, он пошел на запад, навстречу ветру. Там, почти на краю его делянки находилась большая лунка, которую он оставил на сладкое. Большая лунка, — большая полость, а в большой полости можно было найти большую друзу. Или ничего не найти, если не повезёт. На шлеме у Виктора, с правой стороны, была прикреплена небольшая, опечатанная пломбой видеокамера с большой картой памяти, рассчитанной на четыреста часов непрерывной съёмки.

Ещё тогда, когда они только собирались в пустыню, ими было принято решение, — бить в каждой лунке всего три шурфа и потом, засыпав ямку, оставлять в центре каждой зелёную вешку. Зелёный цвет был в этой пустыне очень большой редкостью и те старатели, которые придут на эту делянку позднее, будут знать, где он уже поковырялся. За десять дней на делянке площадью в один квадратный километр при трёх подходах на лунку, можно было произвести раскопки максимум в трёхстах лунках, а их тут было не менее шестидесяти тысяч. За семь с половиной рабочих дней Виктор сумел пробить шурфы в двухстах восьмидесяти двух и при этом ни разу не включил генератор шкуродёрного поля, считая его средством последней надежды. Это изобретение Джонни-Механика безотказно действовало даже на насекомых, но ему, как и всем остальным рейнджерам, было их жалко. Убивать она их не убивала, но выгоняло из лунки начисто.

До той лунки, на которую Виктор положил глаз ещё в первый день, он дошел за десять минут. Эта лунка, была всем лункам лунка. Её диаметр превышал шесть метров, но что самое главное, она не была слишком глубокой, что уже говорило о том, что она не была пустой. Однако, у него было всего три подхода на то, чтобы добраться до того сокровища, которое в ней, возможно, скрывалось. Хотя стоять на краю было и не очень безопасно, именно там рыли себе норы самые крупные, тигровые ящерицы, которые могли прокусить даже плотную, стёганую штанину комбинезона, Виктор не спешил спускаться вниз. Ещё подходя к лунке он нашел взглядом самое безопасное место, — почва там была без крупных обломков, плотно слежавшаяся, и встал там.

Лунка выглядела необитаемой, то есть в ней не было крупных змей. В это время дня они обычно занимали свои охотничьи позиции на затенённых участках. Поэтому Виктор вздохнул с облегчением и принялся внимательно разглядывать её сверху, анализируя каждую впадинку и каждый холмик. В первую очередь его внимание привлёк небольшой холмик чуть с краю от центра лунки и второй, поменьше, в полуметре от него. Улыбнувшись, он спустился вниз, внимательно оглядел оба холмика и убедившись, что ни в одном, ни в другом нет норок, для пущего спокойствия потопал ногой и когда не увидел никакого шевеления, опустился на колени и вынул из мешка свои инструменты, изрядно пострадавшие от ковыряния в обломках, усеянных микрокристаллами марианита. Негромко насвистывая, Виктор осторожно ударил под основание холмика. Остриё кирочки вонзилось в него сантиметров на пять. Он отколупнул кусок слежавшегося грунта и ударил в то же время во второй раз.

Когда Виктор подрыл холмик высотой сантиметров тридцать и около метра в поперечнике на треть, остриё кирочки врезалось во что-то более твёрдое, нежели вулканическая пемза. От этого звука у него тотчас ёкнуло и радостно забилось сердце. Он уже прекрасно знал, что именно может означать этот звук и принялся разрыхлять ударами кирочки грунт вокруг кочки и аккуратно отгребать его сапёрной лопаткой. Через двадцать минут он поддел сапёрной лопаткой и приподнял овальную, выпуклую, всю покрытую слоистыми наплывами плиту сантиметров семьдесят размером и ахнул, увидев уже хорошо знакомый ему блеск кристаллов марианита. Это была не просто большая, а громадная друза марианитов весом не менее восьмидесяти килограммов и когда Виктор перевернул её, то не поверил своим глазам. Самые длинные кристаллы марианита имели в поперечнике сантиметров пятнадцать и длиной более полуметра.

Однако, куда больше его поразил тот яркий радужный блеск, которым сияла эта друза, завораживал. Виктор не выдержал, снял с руки перчатку и провёл пальцами по самому большому кристаллу и он издал красивый, поющий звук, а вслед за ним зазвучали и остальные кристаллы, мощно и слаженно, словно хор. С таким явлением, чтобы звучала вся друза, а не отдельный её кристалл, Виктор ещё не сталкивался. Отложив друзу в сторону, он вызвал на связь Бинго, и когда робот отозвался, попросил его прилететь в Чашу Смерти, чтобы тот немедленно забрал эту драгоценность и отвёз её в Персеполис. Ну, а пока Бинго летел к нему, раскопал второй холмик, под ним он тоже обнаружил две друзы, но уже несравненно меньшего размера, а затем пробил третий шурф и даже не расстроился, что в нём было пусто.

Виктор успел даже засыпать ямки и воткнуть в них зелёные пластиковые флажки, пока Бинго летел к нем. Две лузы поменьше он положил в свою объёмистую сумку, а ту громадину, которую нашел первой, положил в сетку, спущенную с борта зависшего над ним флайера. Робот поднял её, пожелал своему другу удачи и тотчас улетел, а Виктор пошел проверять соседние лунки и занимался этим до тех пор, пока не стало смеркаться. Больше в этот день он не нашел ни одного марианита, хотя и выкопал целых девять шурфов, но не расстроился. За два оставшихся дня он нашел всего лишь семь марианитов размером с фалангу мизинца и ещё дважды был укушен ящерицами, а один раз рогатой змеёй, но даже это нисколько не расстроило его.

Через три дня после возвращения в Персеполис, в большом зале заседаний собрался Совет колонии, на который были вызваны все девяносто девять рейнджеров, принимавших участие в эксперименте, проводившемся в пустыне. Присутствовали на этом заседании и судьи, — журналисты во главе с Папашей Герхардом. Все трофеи были выложены там же, на большой витрине без стекла и их можно было те только посмотреть, но и потрогать, хотя и не они больше всего интересовали судей, а две огромные друзы, — одна добытая Виктором, а вторая совершенно непрофессиональным старателем, Джонни-Механиком. В последний день этот военный космолётчик умудрился выкопать друзу, которая была даже больше той, которую посчастливилось найти управляющему колонией. Обе друзы стояли на столе перед Виктором и он, прежде чем сделать заявление, погладил рукой свою и после того, как она закончила петь, сказал:

— Ну, что же, друзья, похоже, что мы сами смогли убедиться в том, что даже неудачник способен озолотиться в нашей пустыне. Поэтому я думаю, что нам нужно ужесточить правила игры.

Папаша Герхард кивнул головой в знак согласия и весёлым, насмешливым голосом сказал:

— Я тоже так думаю, Вик. Полагаю, что будет правильным запускать их в котловины всего на неделю и разрешить выкапывать не три, а всего одну ямку в этих воронках. Было бы также неплохо, если бы вы увеличили размеры участков, на которых можно весть поиск кристаллов до четырёх километров и разрешали выходить в пустыню не шести, а всего полутора тысячам старателям еженедельно.

Полковник тут же воскликнул:

— Я за! Это будет семьдесят восемь тысяч человек в год, то есть в среднем шесть тысяч человек в месяц, если мы станем пользоваться земным календарём.

Виктор улыбнулся и наклонившись вперёд прибавил:

— Согласен, но для наших судей и председателя судейской комиссии я предлагаю сделать исключение. Пусть они сами выберут себе делянки и копают на них марианиты на тех же условиях, на которых делали это мы сами. Думаю, что это будет для них незабываемые десять дней на Виктории.

На этом совещание закончилось и Виктор погрузился в круговорот дел больших и маленьких. Колония готовилась к приёму колонистов и была занята только этим. О марианитах он даже и не вспоминал, но ему наполнил о них Джонни-Механик буквально за двое суток до прилёта огромной флотилии космических кораблей. Он буквально ввалился в его кабинет сразу же, как из него вышла большая группа помощников, занимавшихся вопросами расквартирования новых колонистов и с порога заявил:

— Босс, ты обязательно должен это увидеть! Думаю, что я гений и ты в этом очень скоро убедишься. Пойдём.

Джонни буквально вытащил Виктора из кресла и невзирая на попытки сказать что-то в ответ, потащил его к дверям. Понимая, что этот парень, которому не давали покоя лавры Кулибина, так просто от него не отстанет, он воскликнул:

— Всё, Джонни, я иду сам, хватит меня тащить на буксире! Скажи лучше, что ты ещё изобрёл. Надеюсь не какой-нибудь новый вид оружия? А то с тебя станется.

— Оружия? — Переспросил Джонни-Механик — Да, мой излучатель можно назвать оружием, но оружием совсем иного рода и против такого врага, с которым человечество воюет уже много лет и даже добилось кое-каких успехов.

Джонни-Механик, загадочно улыбаясь направился к лифту. Он, как и многие военные космолётчики, поселился в Персеполисе, где жил вместе со всей своей роднёй в небольшом посёлке, состоящем из роскошных вилл, окруженным роскошным заповедником полудикой природы. До самого дома этот весёлый парень, который в свои тридцать пять лет не только успел послужить в армии но до этого ещё и закончить один из старейших университетов Земли, Массачусетский Технологический, молчал, хотя весь так и подпрыгивал от нетерпения в пилотском кресле своего флайера. Как и многие другие космолётчики родом из строевых частей космической пехоты, Джонни-Механик записался в дальлётчики и даже установил в свою голову чип пилота, как и Игорь, зять Виктора. Они снова решили летать вместе, но теперь уже с женами и те спешно изучали премудрости новой профессии — космолётчика-исследователя Дальней Разведки. Флайер опустился на площадку и Джонни сразу же потащил Виктора в свою мастерскую, в которой он уже бывал пару раз, а потому войдя внутрь, спросил насмешливым голосом:

— Ты что, Джонни, записался в цветоводы?

Большая мастерская Джонни-Механика, в которой стояло множество станков, действительно была вся заставлена горшками с пышно разросшимися домашними цветами. На голос Виктора откуда-то вылетел с радостным лаем Джон Сильвер, — старая дворняга о трёх ногах, однажды подобранная Джонни, и он сразу узнал чёрно-белого весёлого пёсика, но тот показался ему каким-то странным. Его хозяин остановился и заулыбался ещё шире и когда Виктор присмотрелся к псу, то очень удивился. Некогда седая мордочка Джона Сильвера была абсолютно чёрной, но что удивительнее всего, вместо правой передней култышки у пса выросла новая лапа, правда, она была немного меньше. Джонни кивнул головой и сказал, переводя дыхание:

— Босс, это результат действия моего излучателя, как и все те цветы, которые ты видишь вокруг. Я уже целую неделю экспериментирую. Сначала травлю их всякими химикатами, а потом сую под него и они немедленно оживают. Ну, а теперь пойдём, я покажу его тебе. Кстати, Джон Сильвер получил свою дозу облучения двое суток назад и вот что из этого получилось. Он помолодел самым радикальным образом и у него начала вырастать новая нога вместо той, которую ему ещё в щенячьем возрасте отрезало трамваем. — Рассмеявшись, Джонни воскликнул — Правда, все эти двое суток он не отходил от своей миски и съел столько собачьего корма, сколько обычно съедал за полторы недели! В общем я нашел ещё одну область применения марианитам, но тут далеко не всё так просто. Пойдём, я покажу тебе свой излучатель.

Джонни провёл изумлённого Виктора, подхватившего на руки пёсика, во второй зал, в котором находилась уже мастерская электронщика и электрика, судя по множеству специфических приборов и инструментов. На большом столе-верстаке стояло дюжины полторы светильников различного размера с продолговатыми рефлекторами, закрытыми стёклами, но все они отличались от любых других тем, что вместо ламп в них были вставлены явно обработанные кристаллы марианита размером от примерно десяти до тридцати сантиметров. Из кристаллов были выточены аккуратные шестигранные призмы с заточенными под пирамиду концами. Глядя на них, Виктор спросил:

— И как работают эти излучатели, Джонни? Ты просто подаёшь на кристаллы напряжение?

— Нет, босс. — Ответил Джонни беря его за руку и отводя в дальний угол, где стоял ещё один светильник, нацеленный на какой-то ящик, обитый изнутри чёрным бархатом и стоящим в нём горшком с чахлым, умирающим растением — С обоих сторон навстречу друг-другу я направляю внутрь кристалла марианита лазерные лучи и они начинают излучать вроде бы то же самое радужное сияние, только гораздо большей мощности, а ещё кристаллы начинают вращаться вокруг своей оси и это меня поражает больше всего. Это уже похоже на какое-то колдовство. Впрочем ты сейчас сам всё увидишь. Внимательно смотри на цветок. Это была когда-то роскошная махровая сенполия моей жены, а сейчас, когда я хорошенько припалил её паяльной лампой, это почти труп, но труп хорошо политый водой.

Джонни-Механик включил свой излучатель и внутрь ящика с цветком, представляющим из себя совершенно жалкое, если и вовсе не ужасное зрелище, ударили радужные лучи. Своё действие они оказали чуть ли не в ту же минуту. Поникшие, побуревшие мясистые листья цветка стали прямо на глазах Виктора оживать, наливаться зеленью и выздоравливать и поскольку сенполия находилась в фазе цветения, она немедленно выбросила из себя новые цветы, которые росли с какой-то пугающей быстротой. Джон Сильвер на руках Виктора завертелся и заскулил. По всему было видно, что пёсик не прочь ещё раз принять радужные процедуры. Джонни-Механик тем временем отошел куда-то за спину Виктора и вскоре сказал оттуда:

— Думаю, что самое время проверить, как это излучение подействует на человека, босс. — Вслед за этим последовал характерный электрический треск выстрела из бластера, запахло горелым мясом и Джонни, взвыв, громко воскликнул — Чёрт, а это оказывается больно! Босс, включай скорее второй излучатель на соседнем столике. Просто щёлкни тумблером на корпусе.

Виктор обернулся и увидел, что обнаженный по пояс изобретатель выстрелил себе в левую руку из бластера и хотя оружие было настроено на минимальный луч, последствия были довольно пугающими. У него хватило выдержки и он, метнувшись ко второму столику, сначала включил излучатель радужных лучей, а затем уже бросился к Джонни-Механику, крича:

— Идиот, кто же так делает!

Однако, стоило только этому бесшабашному, но тем не менее гениальному парню сунуть руку под лучи, как его напряженное лицо сразу же прояснилось и он сказал:

— Теперь я понимаю своего пса, боль, как рукой сняло.