"О, этот дивный, юный мир" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Часть вторая. Управляющий колонией

Глава первая Первые шаги Виктора по Виктории

Упругой, пружинистой походкой Виктор вошел в огромный, длинный, ярко освещённый ангар, в котором стояло два с половиной десятка спускаемых модулей, похожих на громадных стальных жуков с крошечными головками, украшенными одним единственным выпуклым глазом кокпита. На борт каждого такого жучка с корпусом носившим на себе следы десятков спусков и взлётов, имевшего в длину пятьдесят, в ширину тридцать и в высоту двадцать метров, много чего помещалось, но сегодня в них были загружены одни только транспортные средства, надувные домики, припасы, а в пассажирских отсеках под самой крышей, сидели отряды исследователей, по пять в каждом модуле.

Сто двадцать пять исследовательских отрядов спускались на поверхность Виктории в половине девятого утра по крымскому времени для того, чтобы в самые сжатые сроки определиться с районами высадки первых рабочих отрядов колонистов на шести материках Виктории — Юлии, Алексии, Вардании, Ветровии, Евгении и Орловии. Два из первых девяти модулей должны были попутно заскочить на Мюллерию, находившуюся на Северном полюсе планеты, именно так решил Папаша Герхард, и на Рендию — её Южный полюс. Маша Гагарина тоже должна была спуститься в числе первых колонистов на континент носящий её имя дольше всех, но она сидела в пилотском кресле одного из пятнадцать больших орбитальных модулей, который должен был вылететь с борта «Королевы Анны», чтобы доставить туда уже не отряды исследователей, а горнодобывающее оборудование и тяжелые краулеры, чтобы колонисты могли начать добычу строительных материалов, железной и прочих руд.

Виктор, который до последнего момента упрямо сидел в своём кабинете, быстро подошел к первому спускаемому модулю и поднялся по выдвижной аппарели на его борт. Прямо за широченным десантным люком его уже поджидал улыбающийся Саймон Ньюмен со своей съёмочной аппаратурой, установленной сегодня на платформе-антиграве и потому почти бесшумно парящей в воздухе. Виктору в принципе не на что было сердится, но он всё же был немного раздосадован вчерашней трёхчасовой пресс-конференцией. В конце концов это не журналисты, а телезрители задали ему жару. Поэтому он улыбнулся и спросил:

— Саймон, неужели ты всерьёз думаешь, что после того, как по мне вчера проехались чуть ли не танками, кто-то захочет посмотреть на то, как мы будем высаживаться на Виктории?

Обозреватель удивлённо вскинул брови и спросил:

— Вик, неужели ты и в самом деле считаешь, что несколько каких-то жалких крикунов, которым ты так здорово заткнул пасть, смогут повлиять на твой рейтинг? Нет, парень, ты просто не в курсе того, какой фурор произвело твоё вчерашнее шоу. Телезрители были от тебя в полном восторге и хотят видеть, как ты ступишь на свою планету. Более того, они в полном восторге от всей твоей команды. Знаешь какой лозунг был тотчас брошен в зрительских комментариях на ленте «Би Би Си»? Ты не повершишь: — «Отправить президента Леклерка дворником на Плутон! Вернуть с Виктории Виктора и посадить в его кресло!» Тебя поддерживает на Земле множество людей и более восьмидесяти процентов землян хотели бы жить с роботами бое о бок.

Виктор не стал подниматься на лифте наверх, в пассажирский отсек. Не стал он подниматься и в пилотскую рубку, где в кресле первого пилота сидел его зять Игорь, она была слишком маленькая, а остался внизу, возле бронированного десантного люка, размещённого прямо под рубкой и сел в кресло напротив большого, прямоугольного иллюминатора, врезанного в люк, на который уже были нацелены телекамеры. Ему сразу же вспомнилась молодость, служба в космической пехоте и то, как они мечтали когда-то встать позади своего командира, стоящего возле десантного люка и с усмешкой смотрящего вперёд. Сегодня перед десантным люком были установлены, а точнее подняты из пола складные жесткие кресла, а позади не стояли космодесантники. Позади вообще никто не стоял. Полковник счёл его выход и первые шаги по планете делом чуть ли не интимным и разрешил находиться рядом с ним только Саймону Ньюмену, шутливо приравняв его к ночнику в спальной новобрачных.

Напротив орбитальных спускаемых модулей, этих космических полукораблей, которые только и могли делать, что спускаться на поверхность планет и стартовав с них подниматься на не слишком высокую орбиту, но зато очень манёвренных, хотя на первый взгляд громоздких и неуклюжих, в атмосфере, находилась бронированная стальная стена корабельного шлюза, разрисованная наискосок оранжевыми и чёрными полосами, с красной полосой сигнальных огней. Тусклого, буровато-рыжего цвета спускаемые модули имели мощные бронированные корпуса и силовые отражающие экраны, но Виктору было хорошо известно их самое слабое место, четырёхметровой толщины днище с блоками генераторов антигравитации. Уйти от зенитных ракет ловким манёвром или сбить их огнём своей малокалиберной артиллерии, они могли, но вот в завершающей фазе посадки, когда до поверхности оставалось всего три-четыре километра, были уязвимы для сосредоточенного, интенсивного огня пары десятков «Зубров», этого детища неугомонных тульских оружейников.

Полоса красных предупредительных огней перед спускаемыми модулями мигнула и загорелись желтые сигнальные огни, объявившие пятиминутный стартовый отсчёт. Может быть для кого-то эти пять минут показались и короткими, но для Виктора они тянулись целую вечность. Наконец зажглись зелёные огни и вертикальные створки длинного шлюза раздвинулись. Одна оранжево-чёрная полосатая створка ушла вниз, вторая поднялась вверх и все, кто находился на борту спускаемых модулей, увидели прямо по курсу сине-бело-зелёный шар Виктории. Спускаемые аппараты, начиная с номера первого, стали быстро покидать борт «Селены». Когда спускаемый модуль вышел в открытый космос и направился к планете, она показалась Виктору не шаром, а огромной чашей, которую они, земляне, должны были заполнить собой, и его сердце заколотилось от восторга.

Игорь был опытным пилотом внутреннего космоса и сразу же, не мешкая ни секунды, стал заходить на посадку, нацеливаясь в самый центр континента Юлия, лежащего справа от Марии в северном полушарии, за морем Дальней Космической Разведки, названным так мужем Машеньки. Своими очертаниями этот континент по странному стечению планетарных обстоятельств был очень похож на женскую головку в профиль с причёской «конский хвост», отчего жена Полковника, Юля, сразу же стала носить именно такую. На Юлию Виктор и Эдуардо высаживались в сопровождении одних только своих сыновей, а также двух роботов — Бинго и Трио, друга и спутника Вовки, вот только Сергея заменил Игорь. Их жены остались на борту «Селены». У них и там хватало работы. Главный архитектор колонии в этот день высаживался вместе со своей женой на Майе, чтобы немедленно приступить там к строительству домостроительного предприятия, а также всех смежных предприятий-поставщиков, чтобы выполнить в срок обещание своего отца, данное колонистам, находящимся на Земле, но мечтающим отправиться на Викторию.

Вчера Виктор всё же дал слабину и сказал всем тем колонистам, которые были готовы уже сейчас бежать в космопорт, что они смогут вылететь на Викторию уже через три с половиной месяца, так как за полгода для них уже будут построены не только города, но и перекрытые площади для размещения их предприятий, которые были давно уже спроектированы и их оставалось только привязать к местности. Единственное, о чём он их попросил, так это о том, чтобы они взяли с собой как можно больше флайеров, надёжных, мощных бимобилей и тяжелых спортивных аэроскутеров, поскольку на работу и обратно им всем придётся лететь не менее двухсот, а то и трёхсот километров, что не вызвало ни у кого раздражения или возмущённых возгласов.

Тем, как прошел вчера его разговор с телезрителями и особенно хитрыми журналистами, Виктор был не очень доволен. Как одни, так и другие попросту сумели разговорить его и он в частности проболтался, что никакой промышленной добычи марианитов на Виктории вестись не будет и что старатели, получившие тем или иным способом лицензию сроком всего на десять дней, будут добывать их дедовскими способами, с помощью кирочек и небольших сапёрных лопат и что одновременно во всех трёх впадинах будет находится ограниченное число старателей, чтобы не нарушить уникальную экосистему этих мест. Кто-то из землян сразу же задал вопрос, можно ли будет купить такую лицензию на Земле и Виктор сдуру сказал, что можно и высказал даже предположение, как это можно будет организовать. Через Интернет, ведь у колонии имелась надёжная связь с Метрополией.

Вот тут-то у колонии на Виктории сразу же появилось очень много друзей и поклонником, которые мигом выстроились в очередь и заявили, что они готовы вылетать немедленно. Правда, в ответ на это у него хватило ума возмущённо крикнуть: — «Вы что, с ума сошли? Мы сначала должны самым тщательным образом изучить там всё, потом построить отели для старателей, создать школы выживания в нашей пустыне, построить, наконец, приличные космопорты и только потом приглашать к себе старателей!» Его окрик возымел своё действие, но от него немедленно, в самой категоричной форме потребовали назвать сроки и он, опять-таки сдуру, сказал, что уже через два года первые желающие быть искусанными змеями и местными насекомыми, смогут сесть на специально высланный за ними космолайнер, но все они должны заранее свыкнуться с тем, что им придётся прожить на Виктории самое малое три месяца, ведь это же не на Луну слетать, но это никого не смутило.

Обо всём этом Виктор невольно думал глядя на то, как Игорь уверенной рукой ведет спускаемый модуль к Юлии. Огромный стальной жук быстро достиг стратосферы, которая на Виктории начиналась на высоте порядка пятидесяти километров, и под углом в тридцать градусов врезался в неё, отчего спускаемый модуль сразу же стало ощутимо потряхивать и вокруг него образовался плазменный кокон, но пилот включил антигравы и принялся постепенно уменьшать вес модуля. Скорость стала плавно снижаться и оранжево светящийся плазменный кокон быстро погас. Тем не менее модуль спускался довольно быстро и вскоре его снова сильно тряхнуло, когда он пробил слой серебристых облаков, состоявший из мельчайших кристалликов льда. На Виктории серебристые облака находились на высотах в двадцать пять, тридцать километров и ниже них атмосфера была уже ощутимо плотнее. Поэтому и спуск с орбиты на планету Виктория занимал больше времени, чем на планету Земля.

Место для посадки они выбирали с тонким расчётом все вместе, просмотрев множество снимков. В конечном итоге после недолгих споров они остановили свой выбор на почти круглой высокогорной долине диаметром в двести семьдесят шесть километров, окруженной довольно высокими горами с заснеженными вершинными и склонами, покрытыми в нескольких местах ледниками, из которых брали своё начало почти два десятка рек. Космогеологи почти в один голос сказали, что некогда это был кратер гигантского вулкана, который они называли кальдерой. Теперь же это была живописная слабохолмистая долина с не очень большими лесами и мощным травянистым покровом. Это было, пожалуй, единственное место на всей планете, где животный мир был не сильно развит, но самое главное, сюда не забрались лосебизоны, отличавшиеся до безобразия скверным нравом при огромных размерах. Некоторые особи были даже потяжелее, чем самые крупные носороги и намного выше их.

Скорее всего именно здесь им и следовало разместить первые сельскохозяйственные предприятия колонии, пока коровы не начали телиться, а кобылы жеребиться прямо на корабле. Поэтому своей главной задачей Виктор считал осмотр этого высокогорного рая для коров и лошадей с целью определения его безопасности для них. Вместе с их отрядом туристов, а по другому ни он, ни Полковник себя не называли, должны были высадиться ещё четыре отряда исследователей-профессионалов. Ну, не то чтобы все эти сорок мужчин и женщин были такими уж профессионалами, поскольку были всего лишь агрономами, зоотехниками, ветеринарами и охотниками, но всё же они хотя бы немного разбирались в зоологии и среди них всё-таки было двое квалифицированных биологов и один профессиональный медик, прекрасно разбирающийся в вирусологии, а это уже было неплохо.

Виктор не боялся занести на это плато земные микроорганизмы и особенно паразитов. Как их хлев, так и буквально все помещения космических кораблей столько раз облучались ультрафиолетом, промывались дезрастворами и проветривались чуть ли не чистым озоном, из-за чего им приходилось порой по полдня ходить с защитными масками на лице и дышать через дыхательные приборы, что наверное последний, самый стойкий и мужественный микроб помер в корчах максимум на второй недели своего полёта к Виктории. Вместе с тем медики так усердно пичкали их своими микстурами и таблетками, что ни о какой болезнетворной флоре внутри их организмов уже не могло идти речи и все колонисты к моменту своей высадки на Виктории были практически стерильны. Военный космолётчики, кстати тоже на протяжении всего полёта к планете, где можно было поживиться удивительными драгоценными камнями, от которых на Земле все посходили с ума, тоже прошли через всё это.

Все специалисты в один голос заявляли, что эта горная долина просто рай для земных животных, лишь бы там не было опасных хищников. Сверху их заметить не удалось. Пролетевшие над долиной зонды также ничего не обнаружили, но это ещё ни о чём не говорило. Всё должны были выяснить исследователи, которым предстояло тщательно обследовать всю долину всего за две недели и либо найти на ней будущих вредителей и придумать способ борьбы с ними, либо в любом случае спускаемые модули пойдут на посадку. Кое-кто, узнав о таком решении Виктора, сразу задался вопросом, — а не произвести ли высадку сразу? Ответ, естественно, был отрицательным по одной единственной причине, если там есть опасные животные, то они сами проявят себя в первый же день или в крайнем случае в первую ночь.

Впрочем, скорее всего долина всё-таки была совершенно безопасно и об этом Виктор подумал тотчас, как только спускаемый модуль снизился до высоты в пять километров над этой огромной, ярко-зелёной ареной, — в небе не летали огромные орлы, а не летали они только потому, что им нечего было тут жрать. Ну, а переться в эту долину через горы только ради того, чтобы полюбоваться сверху на изумрудно зелёную степь и кристально чистые реки, эти летающие, пернатые акулы с крыльями, как у хорошего самолёта, вряд ли бы стали, они же в конце концов не конченые идиоты, в отличие от людей, которые готовы рисковать жизнью ради красивых пейзажей. У Виктора от этой догадки сразу же отлегло от сердца и он заулыбался. Саймон тут же спросил:

— Тебе тоже понравился пейзаж внизу, Вик? Правда, чем-то напоминает степь в Сахаре? Там тоже трава растёт высотой по грудь, а местами даже и выше, и нет никакой живности.

Виктор, который никогда не был в озеленённой ещё сто пятьдесят лет назад Сахаре, в которую до сих пор не допускались пожиратели травы крупнее зайца, кивнул головой и ответил:

— Нравится, Саймон. Похоже, что нашим коровам и лошадям здесь точно ничто не будет угрожать. Знаешь, я даже наверное соглашусь на то, чтобы коровы паслись тут на воле, а не жили в высотках, как люди. Пока нас мало, им тут хватит места, а вот для людей здесь места точно не найдётся. Тут будут жить только те, кто станет за ними ухаживать, да, и то в одном единственном месте возле озера, а там, где будут всякие фермы и ранчо, мы построим небольшие усадьбы. Мне не хочется менять облик здешних мест. Во всяком случае в первые пятьдесят, сто лет.

Саймон решительным голосом сказал:

— Тогда тебе придётся думать о том, чем прокормить всю ту огромную прорву людей, которая будет жить здесь через пятьдесят лет. Хотя знаешь, ихтиологи говорят, что здешние океаны просто кишат рыбой. Ты-то сам, как, любишь рыбу, Вик? Лично я просто обожаю морскую кухню, да, и от речной рыбы тоже никогда не отказывался. Грешен, это называется ихтиофагия.

— Ага, я тоже люблю рыбу, особенно воблу к пиву. — Усмехнувшись ответил Виктор и спросил — Саймон, а с чего это ты решил, что нас через пятьдесят лет тут будет так много, что нам даже жрать будет нечего?

Обозреватель канала «Челленджер» с улыбкой ответил:

— А с того, Вик, что ты взялся за дело самым неожиданным и самым продуктивным для дела Звёздной Экспансии образом. Ты так взбудоражил всех обывателей на Земле, что сегодня чуть ли не каждый третий мечтает прилететь на Викторию и стать колонистом. Ещё бы, тут им будут предоставлены просто райские условия для жизни, — чёртова прорва рабочих мест, просто шикарные дома, которых очень многие из них просто недостойны, и самое главное — мудрый и очень рассудительный управляющий колонии. У тебя просто потрясающая харизма, Вик, но самое поразительное, что ты ещё и очень расчётливый парень. Ладно, не буду тебя захваливать, отрицательные качества у тебя тоже есть, ты слишком большой романтик и неоправданно добр к людям.

Виктор ухмыльнулся и ответил:

— Ты ещё плохо меня знаешь, Саймон. Ничего, побродишь со мной пару месяцев по Юлии, сам убедишься в том, что я не такой уж романтик, да, и добрым я бываю только у себя кабинете, когда вижу, что все заняты работой, а не валят дурака.

Саймон Ньютон сразу же возмущённо завопил:

— Вик, стоп! Мы с тобой так не договаривались! Как только я покажу в эфире твой выход из посадочного модуля, то тут же возвращусь на «Селену». Меня ждёт там работа над моим новым документальным фильмом о роботах.

Отрицательно помотав головой, Виктор твёрдо сказал:

— Нет, Саймон, ты пройдёшь с нами весь маршрут и снимешь сначала целый фильм об этом континенте, чтобы показать его потом всем землянам как доказательство того, что в действительности представляет из себя Виктория. Если эта планета является опасной для жизни человека, то ты об этом так и заявишь, если человеку тут ничего не угрожает, то твой фильм это докажет самым наглядным образом. И вот ещё что, Саймон, ты вовсе не одинок. Ещё пятеро твоих коллег влипли в точно такую же историю и на борт «Селены» вернётся только четверо журналистов, а вы останетесь на планете. Извини, старина, что я не предупредил тебя сразу, но вы все нужны мне только для чистоты эксперимента. Всё остальное телезрители назовут постановочной съёмкой и не поверят ни во что. Ну, а теперь можешь высказать всё, что ты обо мне думаешь. Можно даже матом, это ничего не изменит.

Обозреватель канала «Челленджер» рассмеялся и сказал:

— Да, Вик, я тебя недооценил. Ты вдобавок ко всем своим недостаткам не просто прагматик, а самый циничный и бессовестный прагматик, которого я только встречал в своей жизни, а ещё ты настоящий диктатор. Ладно, чёрт с тобой, Вик. Вообще-то я давно мечтал попутешествовать, но только не в компании с таким бесцеремонным типом, как ты.

Игорь тем временем уже завис над широкой и плоской, как стол вершиной невысокого, пологого холма, на котором трава была не такой высокой, как вокруг него, и ровно в полдень по Гринвичу на Земле посадил спускаемый модуль на континенте Юлия и быстро открыл десантный шлюз. Телевизионная камера вылетела наружу и заняла своё место сбоку от спускаемого модуля, чтобы захватить его носовую часть, с протяжным шипением выдвинулась аппарель и Виктор Бобров, управляющий колонией на Виктории, уверенной походкой спустился по ней на вершину холма. Он деловито огляделся вокруг, широкой улыбнулся и опустился на колени. Разгладив траву руками, он сорвал одну травинку, пожевал её, словно пробуя на вкус, а потом опустил лицо к земле своей новой родины и просто поцеловал её, за что и был немедленно наказан, какая-то затаившаяся в траве ящерка немедленно хлестнула его по щеке хвостиком, но была за это тотчас поймана его быстрой рукой. Выпрямившись, он дунул ей в треугольную мордочку с янтарными бусинками глаз и сказал:

— Не шали, это теперь моя планета и я здесь хозяин, а сейчас беги, занимайся своими делами, никто тебя не тронет. Только не вздумай попадаться на глаза овцам, которые здесь уже очень скоро появятся. Мигом съедят, хотя они и травоядные.

Ящерка в знак протеста открыла свою ярко-розовую пасть, усеянную крохотными зубками, и что-то заверещала, извиваясь всем телом и хлеща его тонким, длинным и гибким хвостом по руке. Отпустив ящерку, Виктор поднялся на ноги и только теперь увидел Саймона Ньюмена, который говорил в микрофон:

— Итак, уважаемые дамы и господа, вы только что видели, как Виктор Бобров сделал шаг по своей планете, по своей огромной и прекрасной Виктории. Я, Саймон Ньютон, передаю слово Деборе Веласкез, но на этом не прощаюсь с вами и спешу вас обрадовать тем, что в течении ближайших двух месяцев как я сам, так и все мои коллеги, будем регулярно выходить в эфир с нашими отчётами о том, что же представляет из себя этот удивительный, дивный, юный мир, который выиграл в конкурсе на звание управляющего колонией Виктор Бобров. — Как только Саймон услышал от Деборы, что Алексей Кабанов ступил ногой на континент Алексия, то сразу же сказал ехидным голосом — А теперь я с удовольствием посмотрю на то, Вик, как ты будешь обеспечивать мои ежедневные выходы в эфир, а это непростое дело.

— Не волнуйся, Саймон, для этого у тебя будет персональный помощник, робот Гарсия Лорка. Такое имя он взял себе потому, что пишет стихи. Между прочим весьма хорошие. Для того, чтобы обеспечить тебя всем необходимым, Гарсия изготовил целых полторы дюжины специальных мониторов. Вот с него-то ты и будешь спрашивать за качество картинки и всё прочее. — После чего командирским голосом зычно гаркнул — Ребята, на выход!

Тотчас открылись все грузовые люки и из спускаемого модуля выкатилось и вылетело столько техники, что было трудно поверить, как это вся она в нём могла поместиться. Вслед за техникой на траву спустились все четыре исследовательских отряда и один из исследователей, стасемидесятидвухлетний биолог Василий Комов громко пробасил:

— Витя, зуб даю на холодец, что тебе только что удалось поймать самого крупного представителя здешней фауны. Ты обратил внимание на то, какое широкое тельце у этой ящерки, которую я предлагаю назвать Lacertus Victorius — ящерица Виктора или просто викторка? Это говорит о том, что лёгкие у неё скорее всего имеют гораздо больший объём, чем у всех других пресмыкающихся Виктории, ведь мы всё-таки находимся на высоте в пять с лишним километров. Даже викторианские орлы и те летают значительно ниже. Для нас, землян, тут оптимальное атмосферное давление, а вот для викторианской фауны это уже крайне суровые условия жизни.

— Ну, и что ты хочешь этим сказать, дядя Вася? — Спросил Виктор, почесав затылке — Что мы все толпа перестраховщиков? Ну, так знай, свой приказ я отменять не намерен, так что рой землю носом, но найди мне в срок не позднее десяти дней доказательства того, что тут нет опасных животных. Ну, а если они тут есть, то они и сами найдут нас гораздо раньше. Так, ребята, вы разбегаетесь во все стороны, а мы летим на самой малой скорости отсюда строго на восток и до самого вечера. По машинам!

Машины для исследовательских отрядов выбирал на Земле Полковник и выбрал самые лучшие на его взгляд, а также самые дорогие бимобили-вездеходы «Рейнджровер-Аэровагон», шестиместные, с просторным грузовым отсеком, грузоподъемностью в четыре тонны, трёхосные и не такие уж и большие, длиной всего в шесть метров и шириной в два метра десять сантиметров, что позволяло путешествуя по бездорожью забираться на них в самые узкие ущелья и вообще передвигаться даже под кронами густого тропического леса. Таких бимобилей было закуплено свыше трёх тысяч штук и поэтому на каждом ехало/летело всего по два-три человека. За руль одного «Рейнджровера» сел Виктор, справа от него уселся Игорь, а слева Бинго. Его сын Вовка ехал вместе с Романом и Дмитрием, старшими сыновьями Полковника, которые с детства дружили с ним, когда тот был вредным, ерепенистым шкетом, гораздым на проказы и шалости.

Полковник также сидел за рулём бимобиля, попробовал бы кто-нибудь занять это место, справа от него сидел Трио, которого хотя и взял в эту экспедицию Вовка, сразу же прикрепил к своему главному критику, — отцу его друзей, и средний сын Эдуардо Родригеса, — Маноло. Саймон Ньюмен ехал в самой большой компании, но за руль его не пустили и потому он сидел справа от водителя — самого младшего сына Полковника — Эдуардиньо или просто Сержанта, слева от которого сидел Гарсия, а ещё один сын соседа Виктора забрался на верхотуру и сидел с мощным электронным биноклем в руках в кресле установленном на крыше вагона. В долине, которую мимоходом успели назвать Гасиенда Полковника Родригеса, они приземлились в одиннадцать двадцать по местному времени, было довольно тепло, плюс двадцать три градуса, а потому все путешественники не только сдвинули назад крышу передней части кабины, но и опустили вниз боковые стёкла и на капот лобовое, чтобы дышать полной грудью.

Под громкий хохот и истошные вопли исследователей все «Рейнджроверы», сопровождаемые летающими мониторами роботов, бросились от холма врассыпную, спускаемый модуль отправился на орбиту и бимобили, снизив скорость, полетели над степными просторами на высоте в два метра над травой, которая в свою очередь местами вымахала под три метра. На вид это было что-то земного овса, вот только зелёные ещё колосья этой местной злаковой культуры были размером в полторы ладони и зёрна у них были размером чуть ли не с фасолину, что сразу же привело в восторг агронома Джона Редфорда из Целинограда, но Виктор не обращал особого внимания на его истошные, радостные вопли, хотя его и радовало, что на Гасиенде есть дикий овёс. Ему было уже известно, что лошади любят кушать овёс и поэтому он был рад, если не счастлив за них.

Вскоре Виктору надоело, что ему через каждые две минуты докладывают о той или иной травке и он попросил всех исследователей оставить при себе все свои восторги и доложить ему обо всём вечером, желательно коротко, а сейчас дать возможность спокойно лететь и радоваться жизни. Ну, а радоваться действительно было чему, хотя бы тому удивительному разнотравью, которым поросла степь в Гасиенде. Сверху он уже обратил внимание на то, что не смотря на общий, ровный изумрудный цвет степи, в нём есть множество разноцветных крапинок. Теперь же он убедился в том, что это была на редкость цветущая и потому очень ароматная степь, над которой летало множество насекомых и среди них такие, которые хотя и не были похожи на земных пчёл, всё же собирали на свои лапки пыльцу. Вскоре он увидел и первый улей умелых викторианских пчёл.

Да, этим пчёлам действительного нужно было отдать должное, ведь они стянули между собой длинные, упругие прутья какого-то кустарника с мелкими листочками, которые раскинулись во все стороны, как удочки, и тем самым соорудили себе шалашик, который внутри был битком набит желтыми сотами. Виктор, остановившись метрах в десяти от этого чуда природы, громким голосом воскликнул:

— Ребята, если вы ещё не наткнулись на местных пчёл и их ульи, запомните, я назвал их травяными пчёлами, а тот кустарник, из ветвей которого они строят свои ульи, медовым. Бинго, засними всё и передай информацию дяде Васи.

Ответ от дяди Васи пришел немедленно:

— Замётано, Витенька! Я только-только разглядел впереди такой домик, как ты уже сделал свою заявку. Ладно, приступаю к его внимательному изучению. Медоносы здесь знатные, а пчела крупная, в два раза больше земной, только серебристого цвета. Вить, может быть назовём её серебряной травяной пчелой?

Виктор был не против. Серебряная, так серебряная. Бинго тем временем выпустил в воздух с борта своей мобильной летающей базы самый маленький монитор и тот, подобравшись к улью с самого низа, стал отбирать из него мёд на пробу. Серебряные пчёлы в ответ на это даже ухом не повели. Впрочем не один только Бинго был такой умный. Снизу по веточке карабкалось к улью небольшое животное размером с мизинец, покрытое короткой голубоватой шерсткой, которое Виктор увидел на экране справа от руля. Не успел он сказать и слова, как дядя Вася истошным голосом завопил из динамика:

— Ребята, я обнаружил млекопитающее животное, это голубая медовая мышь, вот как я его назову!

Понимая, что теперь такие крики будут раздаваться ежеминутно, так как отряд Карлов Линнеев и Чарльзов Дарвинов на Викторию высадился немаленький, Виктор приглушил звук и поинтересовался у своих друзей:

— Ну, что, мужики, присоединимся к этой забаве или не станем отнимать хлеб у наших зоологов?

Полковник ответил ему весёлым голосом:

— Витёк, я предлагаю переключить наше внимание с живого мира на всякие там географические дела. Нам же нужно будет дать своё название каждой кочке. Поэтому давай, заворачиваем чуть правее и кто первый долетит до озера, тот и назовёт его своим именем, или именем своей любимой женщины.

До озера лететь было недалеко, километров пятнадцать и так уж получилось, что оно лежало у них практически прямо по курсу. Так-то оно так, но первым на предложение отца откликнулся Эдуардиньо, который моментально бросил свою машину вперёд и с набором высоты резко увеличил скорость. За счёт этого он и выиграл гонку, так как за три километра направил бимобиль вниз по скользящей глиссаде и тем самым натянул нос своему папаше, но затем повёл себя очень благородно, сказав:

— Мистер Саймон, если бы вы сидели за рулём, то у вас был бы реальный шанс выиграть эту гонку. Поэтому я называю это озеро именем Саймона Ньюмена. Отец, отметь это на карте. А теперь, господа хорошие, если вы не будете против, я предлагаю сделать привал, порыбачить и искупаться.

Так они и сделали. Четыре «Рейнджровера» и три небольших грузовых фургона роботов опустились на пологом берегу, поросшем невысокой травой. Озеро было довольно большим. Его кривоватый треугольник протянулся на двадцать три километра в длину и одиннадцать в ширину. Бинго и Трио сразу же запустили в него по четыре исследовательских монитора и вскоре Бинго сообщил, что в нём действительно водится много рыбы и даже стал показывать на экране, какой именно. Судя по внешнему виду это были какие-то местные лососи, форели и сёмги, так что порыбачить здесь следовало. Из машин были немедленно извлечены карбоновые спиннинги, рыбаки разошлись вдоль берега и стали нахлёстывать водную гладь озера сверкающими блёснами.

Первому повезло Саймону Ньюмену и после нескольких минут борьбы он вытащил на траву метровую серебристую рыбину тигровой окраски, которую сразу же нарекли окунем Саймона, хотя она всё же была больше похожа на сёмгу. Рыбаки вытащили на берег ещё нескольких рыбин и уже стали поговаривать, что на обед этого вполне хватит и ещё на ужин останется, как на спиннинг Полковника клюнуло что-то серьёзное. Карбоновый спиннинг выгибался в дугу, кевларовая леска так и звенела от напора мощи этой рыбины, метавшейся из стороны в сторону и чтобы она не утащила упрямого рыбака в озеро, двое детей Эдуардо Родригеса вцепились руками в его пояс, а Роман с большим подсачеком встал у берега. Наконец три четверти часа спустя всеобщими, насквозь промокшими усилиями рыбина была вытащена на берег и все увидели, что именно поймал Полковник.

Это был красавец-лосось длиной в три с половиной метра. Все сфотографировались на память сидя на корточках позади лосося, после чего рыбина была снята с крючка и торжественно столкнута в воду. Лосось Родригеса пару минут лежал на мелководье слабо шевеля плавниками, потом мощно ударил хвостом и обрызгав всех, ушел на глубину, а уставший больше всех Полковник весёлым голосом признался:

— Я вообще-то не этого монстра хотел поймать, а спасти свою любимую и самую счастливую блесну.

Пока они вытаскивали лосося из воды, а эта рыбина и в самом деле была очень похожа на лосося, Бинго провёл все биохимические исследования и заявил:

— Не знаю понравится ли вам эта рыба на вкус, но она для человека совершенно безопасна. Её мясо не ядовито.

Полковник и Саймон Ньюмен немедленно стали спорить, как лучше всего приготовить рыбу, а все остальные разделись и бросились в воду. На мелководье она была довольно тёплой, а вот там, где поглубже, ощутимо прохладной, как-никак речки текли с ледников. После купанья все развалились на траве и принялись наблюдать за тем, как два шеф-повара жарят рыбу каждый по своему собственному рецепту на здоровенных сковородках. Чем именно один способ отличался от другого, было непонятно, но вся рыба отличалась отменным вкусом, а цвет её мяса был ярко красным, каким и полагается быть красной рыбе, ну, а поскольку все изрядно устали, то она была съедена подчистую, после чего сытые рыбаки развалились в надувных шезлонгах, два робота продолжили исследовать своими мониторами местную гидросферу, а третий, который снимал процесс рыбной ловли, принялся устанавливать аппаратуру связи с Землёй.

Саймону Ньюмену не терпелось показать землянам, какие лососи водятся в озере Саймон. Он честно признался, что его именем не было названо ещё ни одной лужи, а тут такое большое озеро. Пока они мирно переговаривались, из степи к берегу озера прибежала целая дюжины зверьков, похожих на лис с круглыми ушками, только не рыжего, а более сочного и яркого, буквально кирпично-красного окраса, которые сразу же опрокинули ведро с рыбьими потрохами и головами и принялись их с жадностью поедать. При этом зверьки весело тявкали почти как собачонки и совершенно не боялись людей, а наевшись, сразу же полезли в воду купаться и устроили на мелководье весёлые игрища, после чего улеглись греться на солнце рядом с людьми. Из этого Виктор сделал вывод, что Виктория была миром непуганых зверей и будет очень хорошо, если человек не станет их врагом.

Пока что он успел отметить следующее, животный мир на этой высоте хотя и был не таким разнообразным и многочисленным, как внизу, всё же являлся очень привлекательным и пока что миролюбивым. Они не стали никак называть этих красных лисичек, а те немного погревшись на солнце, лениво потрусили в степь. После того, как лисички попировали, на траве возле опрокинутого ведра осталось ещё довольно много потрохов, которые привлекли к себе ещё более удивительных обитателей Гасиенды. Почва в одном месте вспучилась и прямо из земли высунулась голова какого-то подземного обитателя размером с небольшую крысу, но это было насекомое с мощными передними лапами, похожее на медведку, которое, высунувшись из земли сантиметров на десять, стало быстро сгребать потроха в прорытый лаз и через несколько минут снова ушло под землю.

Виктор поднялся из шезлонга, подошел к тому месту, потрогал его ногой и убедился в том, что эта медведка не оставила под землёй норы. Как она это делала, оставалось только гадать, но это было именно так. Похоже, что под землёй было полным полно червей, раз это насекомое позарилось на рыбьи потроха, а может быть это был местный падальщик. Он сходил к машине, взял сапёрную лопатку и принялся подрезать ею дёрн, чтобы выкопать небольшую ямку и взглянуть на почву. Когда он откинул дёрн, словно крышку, то даже удивился тому, что земля под ним чуть ли не кишела червями и прочими мелкими насекомыми, которые немедленно скрылись в почве.

Да и сама почва выглядела необычной, поскольку представляла из себя не чернозём, а какую-то смесь гумуса и мелкой красноватой крошки. Виктор взял одну такую крупинку размером с половинку рисового зерна и положив на ноготь попробовал раздавить её другим ногтем, удалось ему сделать и он понял, что скорее всего это какая-то вулканическая порода вроде пемзы или туфа. Он аккуратно сгрёб остатки рыбьих потрохов в ямку, накрыл её дёрном и помыв руки в озере, вернувшись в шезлонг принялся мысленно рассуждать. Из-за того, что атмосфера на Виктории была очень плотной, порой здесь дули не хилые ветра и возможно, что раньше, на заре этого мира они были ещё сильнее и потому запросто могли забросить в эту высокогорную долину не только семена растений и рыбью игру или малька, но и мелких животных, которые при приземлении на землю не погибли. Никаким другим способом они попасть сюда не могли.

Разумеется, что первыми в Гасиенду попали всё-таки семена растений и упали они слой остывшей вулканической лавы, которую стали постепенно дробить своими корнями. В этих щелях, в которых хватало влаги, поселились насекомые и всякие червячки. Всё остальное было уже нетрудно представить, а из этого получалось, что Гасиенда действительно не представляла для человека никакой опасности. Вряд ли в степи водятся хищники крупнее красных лисичек, а для них даже ягнёнок окажется слишком крупной добычей. Единственную опасность могли представлять из себя гигантские лососи, но кто же полезет к ним на глубину? Да, у них и без того было чем кормиться. Тем не менее, даже окончательно успокоившись, он не стал отменять своего приказа.