"Констанция. Книга третья" - читать интересную книгу автора (Бенцони Жюльетта)

ГЛАВА 9

Пробуждение Анри впервые за последние дни было приятным. Он лежал, не открывая глаз, и прислушивался к тому, как уходит сон. Это приятное чувство находиться на границе между бодрствованием и сном ощущать, как тело постепенно приобретает вес, появляются запахи, звуки.

— Мадлен, — прошептал виконт.

Лишь тишина была ему ответом.

Он протянул руку в сторону Мадлен, но ощутил только пустоту.

«Неужели она все еще сидит рядом?»— лениво подумал Анри, открывая глаза.

Но вместо прекрасной Мадлен он узрел рядом со своей кроватью не выспавшегося Жака. Слуга являл собой чрезвычайно печальное, но поучительное зрелище. Печальное в смысле состояния его гардероба и красноты глаз, не узнавших в эту ночь сна, а поучительным было само присутствие Жака у постели покинутого всеми хозяина.

Анри резко сел в постели.

— Где она?

Жак пожал плечами.

— Где она? Отвечай немедленно!

— Ушла еще до рассвета, хозяин, — промямлил слуга, вжимая голову в плечи так, словно его собирались бить.

— И ты не разбудил меня?

— Мадам Ламартин не велела.

— Ты кому служишь, — вскричал Анри, — мне или ей?!

— Но она так просила, что я не смог отказать.

— Идиот!

— Вы правы, ваша светлость.

Анри вскочил, набросил халат и подбежал к окну.

— Ну что, разиня, — обратился виконт к самому себе, — еще успеешь полюбоваться, как утреннее солнце поднимается из-за крыш домов, но ее не будет рядом с тобой. Ты не понял, все это фарс.

Любовь… да какая к черту любовь, она всего лишь хотела отомстить

Мне.

— Что прикажете делать, хозяин? — послышался заискивающий голос Жака, но Анри не удостоил его ответом.

«Да, Мадлен не смогла вынести, что я первым покинул ее и вновь сыграла в любовь. Только теперь правила любви знала она, а я как последний дурак поверил ей. Теперь я, виконт Лабрюйер, обманутый и покинутый. Ну как же до меня это сразу не дошло?!»— и Анри расхохотался.

Жак с тревогой посмотрел на своего хозяина. Анри впору было плакать, а он надрывался от смеха. Робкая улыбка появилась и на губах слуги, стремившегося во всем походить на своего хозяина.

— Жак, меня оставила женщина, меня, — хохотал Анри, держась за подоконник, — и теперь я остался ни с чем.

— Ни с кем, ваша светлость, — поправил его Жак, — вернее, с вами остался я.

— Вот так, Жак, никогда невозможно знать, где тебя поджидает неудача.

— Это точно, — по-философски заметил слуга, поправляя свои не причесанные с утра волосы.

И тут взгляд Анри Лабрюйера упал на холодный камин. Груда пепла лежала поверх угольев. Недоумение отразилось на лице Анри.

— Она что, ушла нагишом?

— Почему, хозяин?

— Ведь ее одежда сгорела в камине, — Анри распахнул халат и глянул на свое тело, — да и моя тоже.

— Не знаю, хозяин, мадам Ламартин была одета. Анри беглым взглядом прошелся по комнате. Сперва он заметил пустую сумку на подоконнике, затем и письмо, придавленное богиней любви. Виконт улыбнулся.

— Я знаю, что там написано, слово в слово. Но все-таки он взял лист бумаги и начал читать. «Дорогой мой виконт! — писала мадам Ламартин. — Вы посчитали, что вправе распоряжаться моей судьбой и поэтому не сочтите за обиду, что я посчитала себя вправе сделать подобное. Я в самом деле любила и люблю вас по-прежнему. Я, в конце концов, приняла правила игры, навязанные вами, но простите меня, виконт, я не привыкла оставаться в глупом положении и мне пришлось прибегнуть к хитрости. Я не обманула вас ни единым словом, но чтобы не чувствовать себя ущемленной, мне пришлось покинуть ваш дом до рассвета. Не сердитесь на

Жака, если он, конечно, выполнил свое обещание. Прощайте, виконт, и в следующий раз будьте осмотрительнее. Ваша Мадлен».

— Жак, Жак, — покачал головой Анри, — я больше не сержусь на тебя.

Слуга с уважением посмотрел на своего хозяина. Он представлял себе сцену гнева, ведь никто еще до Мадлен не позволял себе подобных выходок с виконтом Лабрюй-ером. А тот выглядел вполне спокойно и кажется, даже улыбался.

— Жаль, конечно, рубашки, такие чудесные кружева…

— Да и штаны были неплохие, — добавил Жак, разгребая пепел кочергой.

К решетке выкатилось несколько полуоплавленных пуговиц, когда-то украшавших манжеты.

— Жак…

— Слушаю, хозяин.

— Иди купи цветы.

— Цветы?

— Да.

— Какие?

— Конечно же, розы.

— Мне будет позволено узнать, для кого?

— Конечно же для Мадлен Ламартин, она заслужила их.

Жак не мог ничего понять. И, не вдаваясь в расспросы, отправился выполнять поручение.

Желания виконта временами поражали своим сумасбродством и неожиданностью, поэтому Жака трудно было чем-нибудь удивить. Он обегал пару кварталов, выбирая букет получше. А выбрать было из чего. Таким ранним утром никому из парижан в голову не приходило покупать цветы, и цветочницы только-только устраивались на своих местах. Свежие, еще хранящие утреннюю росу розы, оказались в руке Жака. Небольшой букет стягивала шелковая лента, а бумажная с золотым тесне-нием обертка нежно шелестела на утреннем ветру. Большего диссонанса чем прекрасные цветы и угрюмый Жак не существовало этим утром во всей столице. Анри поднес букет к лицу и вдохнул дивный аромат.

— Ты, Жак, глуп, но за время твоей службы, я научил тебя кое-каким вещам. И теперь ты смог бы со своим изысканным вкусом произвести фурор в высшем обществе, вздумай я переодеть тебя и представить каким-нибудь маркизом.

— Да, хозяин, это самый лучший букет, какой только можно найти в предрассветном Париже.

— Вперед, Жак! Седлай лошадей!

— Мы отправляемся к мадам Ламартин?

— Конечно к ней и именно сейчас.

— Но ведь, возможно, хозяин, ее муж вернулся.

— Меня это не тревожит, Жак. Главное, что она по-прежнему любит меня, и я смогу вернуть ее.

— Странное дело… — лицо слуги вытянулось, — после всего случившегося вы, хозяин, снова хотите встретиться с ней?

— Я не привык проигрывать, Жак. Какого черта ты стоишь, седлай лошадей.

— Но вы еще не одеты, хозяин.

— Ах, да, тогда подавай одежду.

Самолюбие Анри было уязвлено, но оставался еще шанс исправить положение. Если он сможет сейчас сломить Мадлен, то ему удастся сохранить собственное достоинство и с честью выйти из выпавшего на его долю испытания.

— Жак, скорее! — кричал Анри, сбегая вниз. Слуга уже ждал его с парой оседланных лошадей. Еще мгновение — и Анри уже восседал в седле, а его конь несся галопом по утренним улицам. Жак еле поспевал за своим хозяином.

Не успела роса высохнуть на цветках, как Анри уже был у знакомого ему дома окружного прокурора Ламартина.

— Хозяин, вы поосторожнее, — напомнил Жак.

— Не учи, — Анри и сам унимал дрожь в руках. И вновь Жак остался поджидать виконта Лабрюйера с лошадьми.

А тот выбрал место, где ограда чуть пониже, перелез в сад. Анри сумел добраться до самого дома незамеченным и притаился за кустами. Планировку он помнил хорошо.

«Так, хорошо… окна гостиной, тут спальня». Он взобрался на цоколь и опираясь на карнизы, используя скульптурные выступы, добрался до уровня второго этажа. Еще несколько шагов…

«О боже, как неудобно держаться за морду этой химеры, особенно, если у тебя в руках букет цветов!»

Анри посмотрел вниз. От высоты немного закружилась голова.

«Теперь главное — перебраться незамеченным к окну спальни. Вот оно, приоткрытое… Постель разобрана, в комнате никого…»— Какой же далекой показалась виконту Лабрюйеру та ночь, проведенная вместе с Мадлен в ее спальне! Словно прошла целая вечность.

«Странное дело, — подумал Анри, — время измеряется не часами и днями, а чувствами и впечатлениями. Можно состариться и в сущности не жить, а за один месяц возможно истратить несколько жизней».

И тут до напряженного слуха Анри долетели тихие голоса. Они доходили из-за прикрытых ставнями окон гостиной.Еще несколько шагов по скользкому карнизу, еще не успевшему как следует просохнуть после ночного дождя — и вот уже Анри

Припал лицом к жалюзи ставен, жадно всматриваясь в полутемное пространство гостиной.

У стола, спиной к нему, стоял полный пожилой мужчина. Его большая лысина тускло поблескивала, а рядом с ним, положив ему руки на плечи, стояла Мадлен. Сколько тоски было в ее глазах! Как вымаливали они прощение, но не у него, не у Анри, а у мужа, не достойного, по мнению виконта, и одного прикосновения ее мизинца.

— Не говори мне ничего, — произнес прокурор Ламартин.

Мадлен откинула голову и забросила волосы за спину.

— Да, я изменила тебе.

— Я не хочу об этом слышать.

— Но…

— И этого не надо.

— Я не смогу жить дальше, если не признаюсь тебе во всем.

— А я, дорогая, не смогу, если буду знать.

— Нет, ты должен меня выслушать.

Анри вцепился руками в завесы ставен и отступил немного в сторону. Ведь его могла заметить Мадлен. Теперь он видел только одну женщину, мужчину от него скрывал выступавший из плоскости стены алебастровый лепной пояс, обрамлявший окно. И виконту Лабрюйеру казалось, женщина обращается к нему.

— Да, дорогой, я попробовала тебе изменить и только после этого поняла, насколько сильно люблю тебя.

Ответ мужчины потонул в гуле, наполнившем голову Анри. Он качнулся и с трудом удержался на скользком карнизе.

И тут словно густой туман до слуха виконта донесся вопрос:

— Кто он? — в словах прокурора Ламартина не было злобы или желания отомстить, было простое любопытство.

— Этого я не могу тебе сказать, дорогой, мне стыдно, — Мадлен опустила взгляд.

«Ей стыдно произнести мое имя, — подумал виконт. — Если бы она изменила мужу с конюхом или садовником, то не посчитала бы нужным даже вспомнить об этом. Нет, женщины более коварны, чем я представлял раньше. Изменить мужу, а потом попытаться, признавшись ему в этом, заставить любить себя еще сильнее! Я

Недооценил Мадлен, скорее, наоборот, слишком многому ее научил за те несколько дней, когда добивался ее любви».

— Мне казалось, я люблю его, — продолжала Мадлен, — и даже, наверное, дорогой, я любила этого человека… Но всего лишь несколько дней, а потом пришло прозрение.

— Я не желаю об этом слушать.

Анри казалось, что Мадлен отвечает само пространство своим бесстрастным голосом. Он широко открыл глаза и посмотрел вниз на вымощенную камнем дорожку и разжал руку. Но Анри даже не покачнулся, он на удивление твердо стоял на скользком от влаги наклонном карнизе.

— Значит, — вздохнул виконт, — не судьба. Прощай Мадлен, прощай моя любовь. Есть еще много чудесных женщин, но вспоминать я буду только одну ночь, когда ты пришла ко мне в дождь. Впервые мне захотелось утром увидеть лицо женщины, с

Которой я провел ночь. Ты знала, что делаешь, даже не ложилась спать. Самое ужасное увидеть с утра не то, что грезилось тебе ночью — глупо приоткрытый рот, размазанную краску ресниц, отклеившуюся мушку на щеке, расстрепанные волосы… Да, Мадлен, ты словно змея сбросила свою старую кожу и сожгла ее в камине.

Анри уже не опасаясь за свою жизнь, пробрался по карнизу к окну спальни и широко размахнувшись, забросил букет на неубранную еще постель.

— Ты сама поймешь, Мадлен, от кого этот букет. И я уверен, ты не станешь рассказывать о нем мужу, ведь он и сейчас не понимает тебя. Прощай, Мадлен.

Анри добрался до дерева, вплотную подходившего к стене, и ухватившись руками за ветку, повис над землей.

Жак с ужасом следил за действиями своего хозяина.

— Он разобьется! Боже, позвать на помощь? — причитал Жак, видя, как Анри не может добраться до ствола, перебирая руками.

Ветка становилась все толще и за нее невозможно было ухватиться одной кистью. Но помощь Жака не пошла дальше того, чтобы прикрыть глаза рукой и смотреть одним глазом сквозь расставленные пальцы.

— Это надо же, — воскликнул Жак, когда Анри обхватил ногами ствол и принялся медленно сползать по нему, — а я-то думал, хозяин сорвется. Лишь бы его никто не заметил.

Вскоре над оградой появилась голова виконта Лабрюйера. Глаза на удивление светились радостью, а губы улыбались. Виконт легко соскочил на мостовую и совсем не прячась, прошелся мимо ворот дома прокурора Ламартина.

— Ну что, хозяин? — поинтересовался Жак.

— Она не поедет с нами, — бросил виконт, — мадам Ламартин слишком сильно любит своего мужа.

— Куда мы теперь? — поинтересовался Жак, в надежде услышать «домой», ведь ему сегодня еще не довелось завтракать.

Но Анри, кажется, начисто забыл о такой прозаической вещи как еда и отдых, ему не терпелось взять реванш за утреннюю неудачу.

— К мадемуазель Аламбер.

— Вы думаете, хозяин, нас там ждут?

— Меня всегда ждут в этом доме. На этот раз мы поедем без цветов.

Вчерашнее желание извиниться улетучилось, Анри твердо решил настоять на уплате долга.

«Хватит женщинам унижать меня, — думал виконт, — я заставлю их относиться к себе с почтением и…»— что именно означает это «и», Анри так и не смог додумать.

Его конь, приученный частыми поездками к Констанции, сам остановился у ворот ее дома. Ставни нижнего этажа еще были закрыты, а на стеклах мезонина и второго этажа поблескивали капли ночного дождя. Дом стоял, погруженный в сон.

Но это внешнее спокойствие никоим образом не обмануло виконта Лабрюйера. Зная, что ворота никогда не запираются, он толкнул их и, оставив Жака вместе с лошадьми, быстро зашагал к парадному крыльцу.

На его настойчивый стук явилась Шарлотта. Анри всегда забавлял один только вид темнокожей девушки и временами он ловил себя на мысли, что ему еще ни разу не приходилось любить эфиопок. Но виконт никогда не опускался ниже дам своего сословия, а темнокожих дворянок в Париже не так-то легко отыскать.

— Доложи обо мне мадемуазель Аламбер. Шарлотта даже не двинулась с места.

— Хозяйка никого не принимает, она еще спит.

— Сходи и доложи, что приехал виконт Лабрюйер.

— Это ничего не изменит, месье, — девушка отвела взгляд в сторону.

— Если ты сейчас же не пойдешь наверх, я просто оттолкну тебя, — Анри сделал шаг вперед, но Шарлотта предупредила насилие.

— Хорошо, месье, я поднимусь и доложу мадемуазель о вашем приходе, но вряд ли это что — то изменит.

Эфиопка не спеша стала подниматься по лестнице, а Анри остался ожидать ее возвращения в холле. Шарлотта, подойдя к двери спальни, деликатно постучала.

— В чем дело? — послышался недовольный голос Констанции.

— Мадемуазель, приехал виконт Лабрюйер и просит незамедлительно принять его.

— Пусть идет прочь и возвращается через пару часов.

— Я ему уже говорила об этом, мадемуазель, но он не собирается уходить.

— Да, это похоже на него, — недовольно пробормотала Констанция.

— Виконт грозился, что войдет в дом силой, — напомнила Шарлотта.

— Хорошо, можешь сказать, что я приму его.

— Вам помочь одеться, мадемуазель?

— Нет, я не собираюсь ради него наряжаться. Констанция Аламбер, надев халат, вышла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь спальни. А Шарлотта, как нарочно, очень медленно спускалась по лестнице. Анри уже нервничал.

— Мадемуазель согласна принять вас.

— Еще бы, — сквозь зубы процедил виконт Лабрюйер и бросился вверх по лестнице, чуть не сбив с ног Шарлотту.

Встреча не обещала быть теплой, и Анри лихорадочно придумывал, как бы выстроить ее таким образом, чтобы не получить от Констанции отказа. Можно было бы начать с извинения, но это означало бы признать свою ошибку.

«Лучше вообще не вспоминать об этом», — подумал Анри, входя в гостиную.

— Доброе утро, Констанция, прости, что разбудил тебя.

«О черт, — выругался про себя Анри, — все-таки сорвалось это проклятое слово» прости «!»

Констанция выдержала паузу.

— Доброе утро, Анри. И тут Анри осенило.

— Я в растерянности, Констанция, — промолвил он, придав своему лицу крайне озабоченный вид.

— Что-нибудь случилось? — немного встревожилась мадемуазель Аламбер.

— Я так волновался за тебя!

— Конечно, — улыбнулась Констанция, — ведь ты подослал ко мне убийцу, — и она раздвинула полы халата: в ямочке между ключицей и шеей краснела небольшая ранка. — Он чуть не заколол меня, ведь ты рассказал Александру Шенье все, что знал.

Анри в душе обрадовался.

«Правильно, Констанция сейчас чувствует себя несчастной, а я униженным, и два человека, испытывающие подобные чувства, должны понять друг друга, проникнуться состраданием и пожалеть невольно оказавшегося рядом неудачника. А от жалости до любви — один шаг».

— Меня бросила женщина, — произнес Анри фразу, на которую еще вчера никогда бы не решился.

Губы Констанции дернулись, сложившись в подобие улыбки.

— Я предостерегала тебя, Анри, от опрометчивого шага, но ты не послушал меня, решил что Мадлен — это женщина, достойная тебя.

— Я впервые встретился с женщиной дважды, — признался виконт Лабрюйер.

— И конечно же это было твоей ошибкой.

— Первой за всю жизнь.

— Не стоит расстраиваться, Анри, у тебя впереди еще долгая жизнь, и ты сможешь отомстить за это поражение, соблазнив еще несколько невинных девушек.

— Нет, я не хочу мстить, я всего лишь понял Констанция, что люблю тебя.

Произнеся эти слова, Анри понял, что слишком неумело врет. Подобное признание могло сойти в разговоре с любой другой женщиной, но не с Констанцией. Та слишком хорошо знала цену таким словам.

Но случилось странное. Слезы появились в глазах мадемуазель Аламбер, и она подошла к своему гостю.

— Анри, я была несправедлива к тебе.

— Я люблю тебя, — тихо повторил виконт.

— Как я была глупа, — вздохнула женщина, — ведь я столько ночей мечтала стать твоей и только гордость не позволяла мне сделать этого.

Анри заглянул в ее наполненные слезами глаза, желая прочесть там ответ на свой вопрос — правду она говорит или притворяется.

Но Констанция тут же опустила веки, изображая из себя кающуюся грешницу.

— Я часто мечтала о тебе, Анри, пыталась разгадать твою загадку, а она проста.

— Какую загадку? — удивился виконт.

— Ни одна женщина не может устоять против твоих чар, и я не исключение, — Констанция Аламбер опустилась на колени перед виконтом и обняла его за ноги. — Я не могу больше противиться желанию, ты не можешь отвергнуть мои мольбы.

Анри все еще не понимая, что происходит, взял Констанцию за плечи и попробовал поднять. Но та упрямо оставалась стоять на коленях.

— Ты все еще хочешь меня, Анри?

Виконт Лабрюйер почувствовал, как зудят у него глаза и подступают к горлу рыдания. Ему так стало жаль себя и сделалось невыносимо стыдно, как он мог домогаться близости с этой женщиной, даже не пытаясь заглянуть в ее душу поглубже, чтобы увидеть там любовь к нему. В том, что его любят все женщины без

Исключения, Анри ни минуты не сомневался.

Поддавшись чарам и хитрости Констанции, Анри воскликнул:

— Я так виноват перед тобой, что даже готов простить случившееся с Колеттой.

Констанция прикрыла лицо руками, но не для того, чтобы спрятать румянец стыда и вины, под ее изящными ладонями скрывалась улыбка торжества.

«Сейчас, сейчас я поквитаюсь с тобой за предательство. Ты чуть было не сумел испортить жизнь мне, чуть было не сумел расстроить свадьбу Колетты и Эмиля де Мориво, ты чуть не сделал из наивного мальчика Александра убийцу женщины».

— Идем, — промолвила Констанция, — поднимаясь с колен, — идем, и я тебе открою один маленький женский секрет.

Что-то странное почудилось в словах женщины Анри, но он, одурманенный ее красотой и доступностью, не обратил на это внимания.

— Идем, — Констанция взяла его за руку и подвела к двери спальни. — Открывай, — улыбнулась она.

Анри потянул на себя ручку и распахнул дверь. На кровати Констанции сидел в одной сорочке Александр Шенье. Его кучерявые волосы топорщились, словно над головой шевалье только что пронесся ураган. Он явно не понимал, что означает появление на пороге спальни Анри Лабрюйера.

И Констанция поспешила разрешить сомнение молодого человека, а заодно и просветить виконта.

— Ты думал, Анри, что сумел взять надо мной верх? Виконт безмолвствовал. Констанция засмеялась.

— Ты думал, Александр проткнет меня шпагой, но я рассказала ему обо всем и теперь он знает — это ты лишил Колетту невинности, ты соблазнил девушку, а затем притворился его другом и половину писем Колетта писала под твою диктовку.

— Мерзавка! — закричал Анри, хватая смеющуюся Констанцию за плечи.

— Ты проиграл, Анри, ты хотел сделать из меня посмешище, но не получилось. Теперь ты сам смешон, тебя бросила Мадлен и ты пришел ко мне, чтобы я пожалела тебя. Ты не достоин даже моей жалости!

— Дрянь! — уже не помня себя от ярости, закричал Анри и оттолкнул от себя Констанцию.

Та, не удержавшись на ногах, упала, ударившись о спинку кровати, но продолжала смеяться.

— Позвольте, виконт, — закричал Александр Шенье, бросаясь к своей одежде и пытаясь отыскать шпагу, — как вы смеете так обращаться с дамой!

Но виконт только презрительно хмыкнул, глядя на Александра, пытавшегося со шпагой в руках подняться с пола.

— Идите вы все к черту! — прокричал он, сбегая по лестнице.

Даже Шарлотта не избежала его гнева. Девушка как раз спешила на помощь своей госпоже, заслышав крики в ее спальне, и замерла, завидев разъяренного виконта Лабрюйера. Тот на ходу обнял ее и поцеловал в губы.

Но тут на верхней площадке появился Александр Шенье со шпагой в руке. Шарлотта не удержалась и улыбнулась, уж очень забавно смотрелись голые ноги под короткой сорочкой.

— Погодите, виконт! — грозно крикнул Александр Шенье.

— Сперва оденьтесь, — не оборачиваясь, бросил Анри, выбегая из дома Констанции Аламбер.

Жак уже заждался своего хозяина. К счастью, ему не довелось слышать криков в спальне, ведь окна выходили на другую сторону, но по виду виконта Лабрюйера нетрудно было догадаться такому тугодуму как Жак, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Я не допущу, чтобы надо мной измывались! — неистовствовал Анри, неизвестно к кому обращаясь.

А Жак и боялся задавать вопросы. Ему стало понятно одно — прием в доме виконтессы Аламбер его хозяину был оказан не из лучших.

— Куда теперь? — опрометчиво спросил Жак. Анри на мгновение задумался. Из всех возможных вариантов оставался только один — ехать к Колетте. Все женщины, на которых он рассчитывал, предали его, оставалась несмышленная Колетта,

Способная доверчиво проглотить любой бред, лишь бы он исходил от человека, которому она доверяет. Но в подобные дела Анри не рискнул впутывать Жака.

Не очень-то приятно осознавать господину, что его слуга становится свидетелем всех его неудач.

— Я поеду домой, Жак, — с наигранной веселостью произнес Анри, — а тебе полагается пара монет, выпьешь за мое везение.

И без лишних объяснений Анри вручил Жаку пару золотых монет, а сам дернул поводья коня. Жак задумчиво смотрел вслед своему хозяину.

— Нет, не домой он поехал, а скорее всего, к дому баронессы Дюамель. Но если хозяин не хочет, чтобы я знал об этом, я и не буду знать, — рассудительно заключил Жак, направляя свою лошадь к ближайшему питейному заведению.

Он привык всегда беспрекословно выполнять распоряжения своего хозяина, будь то осеннее купание в пруду или же совет мертвецки напиться. К огорчению Жака, никто не воспринимал его отдельно от его хозяина, и где бы он ни появлялся, всюду слышал:

«Смотрите, приехал Жак, слуга виконта Лабрюйера», а неплохому мужчине хотелось иметь собственную славу. Но разговоры представителей сильного пола были еще полбеды, самое страшное начиналось, когда женщины, оказавшись наедине с Жаком, начинали его расспрашивать о подвигах виконта. Почему-то всем думалось,

Что Жак собственной персоной присутствует в спальнях и будуарах, словно он какое-то привидение, а не человек из плоти и крови.

Вот и сейчас, стоило Жаку переступить порог подвальчика со странным названием «Свинья святого Антония», как тут же послышался восторженный возглас одного из рыночных грузчиков:

— Ба, да этого же сам Жак!

И тут же слуге виконта Лабрюйера пришлось пожалеть о своей популярности. Было ясно, напиться одному не удастся, придется разделить честно заработанные деньги с собутыльниками. Жак на глаз прикинул, сколько же людей ему придется осчастливить — оказалось никак не меньше дюжины. Пятеро мужчин и шесть женщин расположились за большим столом и давно уже посматривали по сторонам кто поможет продлить их праздник.

Отпираться Жаку было бессмысленно, если он уже пришел в питейное заведение, значит деньги у него есть.

— Ну что, Жак, — поднялся огромный, как винная бочка, грузчик Шарль, — наверное, ты знал, что мы дожидаемся тебя здесь, — сильная рука легла на плечо слуги виконта Лабрюйера.

— Да, в общем-то я зашел так, пропустить стаканчик, но раз вы уже оказались здесь… — начал было Жак, но тут в разговор вступил другой его знакомый, тоже грузчик, Поль:

— Давай, Жак, не стесняйся, здесь все свои. И чтобы вновь прибывшему не взбрело в голову улизнуть, к нему тут же приставили девицу. Она была чрезвычайно толста, но такие женщины Жаку и нравились.

— Жанетт, — жеманно двигая губами назвалась женщина и тут же обняла Жака за шею. От нее пахло вином и луком.Хозяин заведения уже не хотел давать в долг своим гостям, и поэтому Жаку пришлось продемонстрировать ему золотую монету,

После чего и началось веселье.

— Расскажи мне что-нибудь о своем хозяине, — попросила Жанетт. Жак нахмурился.

— А обо мне ты ничего не хочешь услышать?

— Я думаю, ты под стать виконту Лабрюйеру, — явно польстила женщина Жаку, ведь глядя на его рыхлое тело, на сизый от пьянства нос, трудно было назвать его ловеласом.

— Да я… — начал Жак, но тут же спохватился, рассказать о себе ему было не о чем, он как тень повсюду следовал за своим хозяином Анри и мог живописать только его подвиги.

«И какого черта я поплелся сюда!»— укорял себя Жак, глядя, как стакан за стаканом, исчезает купленное им вино.

Постепенно за столом интерес к нему пропал и даже кое-кто из сидевших рядом с ним засобирался домой. Время было уже позднее и никто не знал, что в кармане Жака запрятана еще одна монета.

Жанетт обняла Жака и поцеловала своими пухлыми губами, оставив на щеке влажный след. Но этот поцелуй почему-то не принес Жаку приятных ощущений, скорее наоборот, брезгливость овладела им и он, улучив момент, отвернулся, чтобы вытереть влажный след кулаком. Все, что казалось таким привлекательным в поведении его хозяина, теперь представлялось Жаку безобразным и отвратительным.

«Ну почему бы виконту не остановить свой выбор на какой-нибудь приличной женщине и не жениться на ней? Вот тогда бы у меня началась тихая, спокойная жизнь… — но тут же Жак оборвал себя, — еще не хватало, чтобы женщина начала распоряжаться в доме виконта! Нет, уж лучше перелезать через ограды, дрожать ночью под проливным дождем, пряча от глаз ревнивого мужа лошадь своего

Хозяина. Лучше такой жизни нет ничего на свете, ведь мне хотя бы есть о чем вспомнить, меня уважают в обществе».

Осознав, что он не просто человек с улицы, Жак возгордился. Он налил себе полную кружку вина и залпом выпил. А затем, обняв Жанетт, крепко прижался к ней.

— Хочешь, красотка, я научу тебя кое-чему из того, что умеет мой хозяин?

Женщина засмеялась и принялась шутливо освобождаться от объятий, чем только подзадорила Жака. Борьба была недолгой и наконец слуге виконта Лабрюйера удалось схватить Жанетт за запястье и удержать ее руки.

— Ну все, теперь попалась.

Рыночные грузчики Шарль и Поль с неудовольствием следили за Жаком. Вино было выпито, а им хотелось еще. Но Жак не стал потакать их прихотям и, расплатившись с хозяином заведения, увел Жанетт на ночную улицу.