"Орион и завоеватель" - читать интересную книгу автора (Бова Бен)

21

– Вижу, ты узнал меня, – проговорил Атон с довольной улыбкой.

– А где Аня? – спросил я.

– Афина, – поправил он. – Здесь, и сейчас ее называют Афиной.

– Где она? Здесь?

– Аня скоро появится здесь на короткий миг, – ответил он, перестав улыбаться. – Недалеко отсюда… На горе Арарат. Ты знаешь, где это?

– Да!

– Аня хочет встретиться с тобой, но может пробыть на горе очень недолго. Так что лучше не опаздывай, если тоже хочешь увидеть ее.

– Когда?

– Она появится на вершине Арарата через пять недель по здешнему времени, если считать от сегодняшнего заката. Хотя мне по-прежнему непонятно, почему она продолжает за тебя волноваться.

– Можешь доставить меня туда?

Он покачал головой:

– Орион, я твой создатель, но не слуга и не кучер.

– Но через пять недель… Арарат так далеко.

Он пожал плечами:

– Все зависит от тебя самого, Орион. Если ты действительно хочешь увидеть ее, то будешь там вовремя.

Я вскипел гневом:

– Опять твои детские игры? Выдумал еще одно испытание… Хочешь посмотреть, как твое создание будет прыгать в новый обруч?

– Мне не до игр, Орион. – Его лицо сделалось жестким и мрачным. – Увы, все это слишком серьезно.

– Тогда скажи мне наконец, что происходит? – потребовал я.

С преувеличенным негодованием Атон отвечал:

– Считай, что ты сам виноват в этом, смертный. Аня принимала человеческое обличье, потому что тревожилась за тебя, а потом поняла, что ей нравится быть человеком. Она даже думает, что любит тебя, как это ни странно.

– Да, она любит меня, – проговорил я, пытаясь этими словами подбодрить себя.

– Тешь себя, если тебе приятно, – фыркнул Золотой. – Но Ане человеческое тело показалось настолько привлекательным, что и другие создатели заинтересовались. Вот и мы с Герой отправились в эту эпоху, чтобы затеять новую игру в царей и императоров.

– Ты и Гера?

– Неужели это волнует тебя, Орион? Признаюсь, однако, что человеческие страсти могут приносить… удовольствие, временами даже изрядное.

– Гера хочет, чтобы сын, которого она родила Филиппу, сделался владыкой мира.

– Она родила Филиппу? – Атон расхохотался. – Не будь глупцом, Орион.

– Так это ты отец Александра?

– Как я уже сказал, Орион, человеческие страсти могут приносить удовольствие, и не только физическое, а, скажем, такое, которое получает стратег, двигающий армии, словно шахматные фигурки, направляющий политику разных стран… Волнующее занятие.

– И что же нужно тебе от меня? – спросил я.

– Ты участвуешь в игре, Орион, как одна из моих шахматных фигур… Пешка, конечно.

– Гера утверждала, что континууму угрожает небывалая беда. Она говорила, что в опасности все творцы.

Снисходительная улыбка на устах Золотого померкла.

– Все это твоя вина, – повторил он. – Твоя и Ани.

– Как так?

– Вы приняли человеческое обличье и живете человеческой жизнью. Фу!

– Но ты тоже принял человеческое обличье, – сказал я.

– Потому что это доставляет мне удовольствие, Орион. Перед тобой всего лишь иллюзия. – И фигура Атона, замерцав, расплылась перед моими глазами, превратившись в сферу, сверкавшую ослепительным золотым блеском. Я не мог смотреть на это подобие солнца. Мне даже пришлось прикрыть руками лицо, но и сквозь ладони я ощущал свирепый жар.

– Видишь, как мне трудно разговаривать с тварью, находясь в своем собственном облике, – отвечал он, отводя мои руки от глаз. Атон снова сделался человеком.

– Я… понял.

Он вновь захохотал:

– Это тебе только кажется, Орион. Ты не можешь осознать даже миллионную долю истины. Твой мозг не способен к восприятию ее.

– Итак, ты утверждаешь, что через пять недель Аня будет на Арарате, – уточнил я, погасив в себе гнев.

– Через пять недель… на закате, на самой вершине горы.

– Я буду там.

Он кивнул:

– Будешь ли там или нет, это ничего не решает. Аня явно беспокоится о тебе. Но, скажу тебе откровенно, наша задача станет много легче, если она наконец забудет тебя.

– Но она этого не хочет, так ведь?

– Увы, нет. – Он скривился. – Ну что ж, я передал послание. А теперь у меня есть собственные дела.

Очертания фигуры Атона начали таять.

– Подожди! – Я протянул руку, чтобы остановить его. Рука моя пронзила пустоту.

– Что такое? – спросил он нетерпеливо, почти исчезнув.

– Почему я попал в это время? Что я должен здесь совершить?

– Ничего, совсем ничего, Орион. Но, как всегда, ты умудрился все запутать и здесь.

Он исчез, словно задутый ветром язычок пламени над свечой.

Демосфен шевельнулся и ожил. Он нахмурился, глядя на меня:

– Ты все еще здесь, Орион? А я думал, что ты ушел вместе с послом.

– Ухожу, – ответил я и добавил, обращаясь к себе: – Немедленно на Арарат.

Проще и быстрее путешествовать одному. Я знал, что не смогу прихватить с собой македонских воинов, даже если захочу этого. Они обязаны проводить Кету назад в Пеллу, как только Дарий решит дать ответ на предложение Филиппа. Предполагалось, что я должен оставаться с ними, однако теперь мне предстояло заняться более важным делом. Мне нужно попасть на Арарат, а это значило, что мне придется нарушить присягу, данную македонскому царю, каким-то образом выбраться из Парсы, миновав всех воинов, охранявших город-дворец Царя Царей.

Словом, ночью я украл лошадь – точнее, двух – из тех, на которых мы въехали в Парсу, – прямо из конюшни, где размещались наши кони. Сделать это было не сложно, мы каждый день ухаживали за лошадьми, и конюхи привыкли к нам. Двое разбуженных мной мальчишек лишь слегка удивились тому, что воин решил поупражняться в верховой езде при свете луны. Они вновь спокойно устроились на своих соломенных ложах, когда я пообещал самостоятельно позаботиться о животных и отказался от помощи.

Ведя коней в поводу, я направился к воротам дворца. Стражи скорее были обязаны не впускать во дворец, чем не выпускать из него. Но меня все же остановили.

– Куда ты собрался, варвар? – спросил старший. Их было четверо, еще несколько стражей находились в караулке, пристроенной к стене дворца.

– Такой ночью приятно проехаться, – отвечал я непринужденно.

– За конюшней есть место для упражнений, – сказал перс. В лунном свете лицо его казалось холодным и жестким. Остальные три стража, как и он, были вооружены мечами. Я заметил, что к стене прислонено несколько копий.

– Я хочу выбраться из города, чтобы хорошенько размяться.

– По чьему приказу? Ты не имеешь права выехать из дворца без разрешения!

– Я – гость великого царя, – сказал я. – Разве я не вправе оставить дворец?

– Тоже мне гость! – Воин откинул голову и расхохотался. Примеру старшего последовали и остальные.

Я вскочил на спину ближайшего коня и послал животное в галоп, прежде чем они осознали, что происходит. Поводья второго коня оставались в руке, и он последовал за мной.

– Эй! Остановись!

Я припал к шее коня, ожидая услышать свист летящего копья. Но если они и пытались попасть в меня, им это не удалось, и я выехал на широкую мощеную улицу Парсы, которая вела к городской стене.

Я знал, что никто не успеет предупредить стражу у ворот, но не хотел тратить время на разговоры. Городские ворота оказались не заперты, и я отправился к ним. Заслышав цокот копыт, дремавшие стражники начали поднимать головы. Ворота были чуть приоткрыты, но мне хватило бы и щели, чтобы оставить город, прежде чем створки захлопнутся за мной. Успех мне принесла стремительность, с какой я рванулся вперед. Поначалу стражники застыли, не зная, что делать, а потом уже не могли остановить меня. Они кричали. Один даже встал на моем пути и замахал руками, пытаясь испугать лошадей. Но те неслись вперед, закусив удила, и не собирались останавливаться. Он едва успел отпрыгнуть в сторону, и кони метнулись в ворота, выходившие на широкую, поросшую кустарником равнину.

Я не думал, что меня станут преследовать, но все подгонял лошадей до гребня первого невысокого холма за городскими стенами. Там я торопливо пересел на второго коня и поскакал дальше.

К утру я уже оказался в горах и, посмотрев назад, увидел город, четко вырисовывавшийся на фоне утеса. Дорога была пустынна, одна лишь повозка плелась к тем самым воротам, через которые я выехал из Парсы.

Так я оказался на воле – свободный и голодный.

Так я превратился в разбойника, всеми преследуемого нарушителя закона. Впрочем, трудно сказать, что меня преследовали. Земли Персидского царства были обширны, воины Царя Царей держались поближе к городам или сопровождали караваны. Таким образом, мне следовало опасаться только таких же разбойников, как я.

Первые несколько дней мне было почти нечего есть. Я ехал на северо-запад, прочь от Царской дороги, в сторону Арарата. В здешних землях мало кто жил. Урожаи с обрабатываемых участков возле Парсы, конечно, шли только в город. Чем дальше я отъезжал от Парсы, тем меньше становилось людей и еды.

Коням хватало жалкой растительности. Но когда урчание в моем животе сделалось громким, я понял, что и мне придется довольствоваться тем, что предоставляет земля. По крайней мере какое-то время. Белок и змей трудно назвать деликатесами, но первые несколько дней они вполне удовлетворяли меня.

А потом я встретил крестьян, гнавших в Парсу стадо. Я хотел заработать пищу, но они явно не нуждались в услугах незнакомца и преспокойно могли самостоятельно справиться со своими нехитрыми делами. К тому же чужак всегда вызывает подозрения. Поэтому я дождался ночи.

Они выставили одного караульщика – скорее чтобы стеречь скот, чем защищаться от разбойников. Селян сопровождали собаки, и, как только взошла луна, я зашел против ветра и проскользнул мимо псов. Прежние навыки охотника вернулись ко мне сразу же, как только в этом возникла необходимость. Но по моей ли воле? Может быть, Аня или кто-то из творцов снял замок с этой части моей памяти?

Я направился к повозке, возле которой крестьяне готовили еду. Под ней оказался пес. При моем приближении он грозно заворчал. Я замер, гадая, что делать. И тут вдруг открылась другая часть моей памяти, и я вспомнил, как давным-давно, еще перед ледниковым периодом, неандертальцы управляли животными с помощью телепатии.

Я закрыл глаза и представил себе пса, ощутил его страх и голод. Увидел себя самого глазами собаки – на фоне звездного неба темный странный силуэт незнакомца, который имел запах совершенно иной, чем хозяин и его родня. Мысленно я успокоил пса, похвалил его за верность, заставил его поверить, что мой запах знаком ему… Он успокоился настолько, что вылез из-под фургона и дал мне погладить себя.

Я спокойно порылся в припасах крестьян, взял лук, сушеную зелень и пару яблок. Мясо мне нетрудно было добыть самому, но я отрезал кусок сырой говядины от туши, подвешенной внутри фургона, и дал его псу. Всякое доброе деяние заслуживает вознаграждения.

К утру я был уже далеко от их лагеря и жарил на палке ящерицу с луком. Потом я повернул на северо-запад. Дважды я совершал набеги на крестьянские хозяйства, их было мало в этой полупустынной горной стране, но речки текли повсюду, и на их берегах стояли деревеньки, возле которых были разбросаны отдельные незащищенные хозяйства. Сами деревни были, конечно, ограждены стенами.

Обычно днем люди находились в полях. Войны в этих краях не было, а разбойники чаще нападали на города или караваны, где имелась возможность поживиться золотом или другими ценностями. Ну а я добывал себе пропитание. Оставив коней где-нибудь в надежном укрытии среди кустов и деревьев, я направлялся к сельскому дому. Их строили из высушенных на солнце земляных кирпичей, крыли не ободранными от коры ветвями, а потом стены обмазывали глиной. Я врывался в хижину с мечом в руке, женщины и дети начинали вопить, а потом убегали. Я забирал всю пищу, которую находил. Прибегавшие с полей мужчины уже не заставали меня.

"Эх ты, могучий воин, – говорил я себе после каждого из этих дурацких набегов. – Связался с детьми и женщинами".

А потом я нарвался на настоящих разбойников.

Дорога поднималась, и над горизонтом я уже видел невысокие облака, которые могли висеть и над озером Ван. Если озеро действительно было там, выходило, что я проделал половину пути до своей цели и у меня оставалось еще две недели на то, чтобы преодолеть остаток пути.

Остановившись на ночлег в низине, я развел большой костер. Ночи в горах были холодны, однако сухой хворост попадался мне в изобилии. Я доел последнюю свою добычу и завернулся в плащ, готовый уснуть. Пройдут еще две недели, и я увижу Аню, если только Атон сказал мне правду. Но что, если он просто одурачил меня, как прежде попыталась Гера?

Все же у меня не было выбора: приходилось мчаться вперед. Если она может оказаться на Арарате, значит, и я должен прийти туда.

Я уже засыпал, когда ощутил присутствие чужаков. Разбойников было больше десятка. Крадучись они приближались к моему костру.

Я всегда клал свой меч рядом. Взявшись за рукоять, я сел, сбросив плащ с плеч. Разбойников оказалось четырнадцать; они прятались, стараясь остаться незамеченными. Все при оружии… Их было слишком много даже для меня.

– Можете подойти и погреться, – сказал я. – А то гремите камнями, уснуть не могу.

Один из них приблизился к костру настолько, что я видел его вполне отчетливо. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина, над неряшливой седой бородой которого я увидел шрам на левой щеке… Он носил черную кожаную куртку, потертую и грязную, и держал железный меч в правой руке. Хотя на голове разбойника не было шлема, он напоминал воина… Бывшего воина.

– У меня нечего красть, – сказал я, все еще сидя, и понял, что эти люди меня охотно прирежут ради двух коней. Они медленно подвинулись ближе, окружая кольцом костер.

– Кто ты? Что делаешь здесь?

– Мое имя Орион, я направляюсь к Арарату.

– К Священной горе? Зачем?

– Он у нас паломник, – объявил другой разбойник, в черной кожаной безрукавке.

– Паломник, – согласился первый.

– Ты прав, – сказал я, опуская меч и вставая.

– Орион-паломник? – В жестком голосе слышалось сомнение.

– А как твое имя? – спросил я.

– Я Гаркан-разбойник, а это мои люди.

Я ответил:

– А я думал, ты Гаркан-солдат.

Он отвечал, горько улыбнувшись, отчего шрам на его щеке искривился:

– Некогда мы были воинами. Очень давно. Великий царь больше не нуждается в нас, и мы должны сами добывать пропитание.

– Ну, воины или разбойники, смотрите – у меня нет ничего такого, что можно отобрать.

– А пара великолепных коней?

– Они нужны мне, чтобы добраться до Арарата.

– Твое паломничество закончится здесь, Орион.

Четырнадцать против одного, справиться невозможно. Но я решил попытаться затеять поединок. В таком случае у меня появлялся шанс.

– Хорошо, поспорим, – сказал я, стараясь, чтобы голос мой звучал непринужденно.

– О чем?

– Выбери двух своих лучших людей, я буду биться с ними одновременно: если победят они, бери моих коней. А если нет – отпустите меня с миром и лошадьми.

– Паломник, который хочет сразиться… Какому богу ты поклоняешься, паломник, Мардуку? Или, может, Шамашу? Кому же?

– Афине! – сказал я.

– Бабе! – восхитился один из мужчин.

– Греческой! – Все начали хохотать.

Даже Гаркан ухмылялся, глядя на меня:

– И какое же оружие предпочитает твоя богиня? Прялку?

Они захохотали.

Я отбросил меч.

– Справлюсь и без него.

Смех резко оборвался. Я прочитал по лицам разбойников их мысли: "Или безумец, или действительно служит богине".

– Ну хорошо, паломник, – сказал Гаркан, поднимая меч. – Посмотрим, что ты сумеешь сделать.

– Кто будет тебе помогать? – спросил я.

Ухмылка вернулась на его лицо.

– Зачем? Я ни в чьей помощи не нуждаюсь.

Левой рукой я перехватил руку Гаркана с мечом, прежде чем он смог шевельнуться, правой уцепился за его пояс и дернул вверх. С воплем разбойник взлетел над моей головой, и я бросил его на землю с такой силой, что он выронил меч и болезненно охнул.

Остальные стояли, широко раскрыв глаза и распахнув рты.

Гаркан, морщась, поднялся на ноги.

– Зосер, Минаш, возьмите его.

Передо мной были опытные бойцы. Они осторожно наступали с мечами в руках, один слева, другой справа.

Я сделал выпад влево, нырнул вправо, прокатившись по земле, сбил Минаша с ног, быстро извернувшись, вырвал меч из его руки, разбойник взвыл от боли. Зосер уже занес над моей головой свой меч. Еще стоя на колене, я отразил его удар оружием Минаша и затем сбил Зосера с ног, нанеся ему в живот прямой удар левой. Он тяжело упал на спину, и я царапнул его горло острием меча, а потом повернулся и то же самое сделал с Минашем.

– Значит, ты можешь справиться с троими одновременно? – мрачно улыбнулся мне Гаркан, и, прежде чем я мог ответить, он продолжил: – А с четырьмя? Десятью? Двенадцатью?

У меня сложилось впечатление, что он далеко не глуп.

– Ты согласился на сделку, – сказал я.

– Это не все. Тебе придется принять мои условия, – отвечал он. – Мы направляемся к землям, лежащим вокруг озера Ван. Там больше поживы и меньше воинов царя, которые мешают нам. Тебе нужно в ту же сторону; пока мы не достигнем озера, ты – один из моих людей. Согласен?

– Я предпочитаю ехать один. Мне нужно попасть туда побыстрее.

– Не быстрее нас!

Условия были ясны. Приходилось сопровождать Гаркана и его людей, чтобы не быть убитым из-за пары коней.

– Но только до озера Ван, – проговорил я.

– Согласен! – ответил он, и мы пожали друг другу руки, скрепляя сделку.

Они продвигались не столь быстро, как мог бы я двигаться в одиночестве, но все же торопились. Шайку Гаркана преследовали воины царя, и разбойники скакали, словно за ними гнались бесы. Я же мчался, как будто меня призывала богиня.