"Орион" - читать интересную книгу автора (Бова Бен)

Часть вторая Ассасин

9

Я открыл глаза и обнаружил, что нахожусь посреди пустынной, плоской, как стол, равнины. Почва здесь была преимущественно песчаная, с редкими участками пожухлой травы, разбросанными на значительном удалении друг от друга. Надо мной сияло совершенно безоблачное небо, хотя у самого горизонта висела грязная пелена дыма, постепенно расползаясь во все стороны. Там что-то горело. Нечто крупное, сопоставимое по размерам с небольшим городом. Лучи солнца обжигали мои голые плечи. На мне была короткая юбка и грязные сандалии; ничего больше. Как ни странно, я нисколько не удивился, что еще жив, хотя отчетливо помнил, как умирал в камере термоядерного реактора. Я понимал, что не мог выжить, пройдя через такой ад. Следовательно, это началась моя другая жизнь.

Я был совершенно здоров и мог полностью контролировать свое тело, хотя мои колени невольно задрожали, когда я представил себе то, что мне пришлось пережить за несколько последних секунд, проведенных в двадцатом столетии. Двадцатое столетие! Как далеко оно сейчас от меня.

Не знаю почему, но я был абсолютно уверен, что в данный момент нахожусь в другой эпохе, где-то на заре человеческой истории. Ариман сказал мне, что я двигаюсь сквозь время в обратном направлении – от Конца к Войне. И хотя я знал, что помимо прочего он был Князем Лжи, я почему-то не сомневался в его словах.

Так где же я все-таки находился? Пустыня, простиравшаяся на многие мили вокруг меня, сама по себе не могла дать ответа на этот вопрос. Единственным же признаком человеческой деятельности оставался все тот же погребальный костер, полыхавший где-то за горизонтом. За неимением лучшего выбора я двинулся в его сторону. Безжалостное солнце жгло мне спину, хотя время едва перевалило за полдень и худшее было еще впереди. Труднее всего оказалось бороться с жаждой. Разумеется, я мог бы заставить свои железы не выделять пота, но тогда температура моего тела очень скоро поднялась бы до столь высокого уровня, что при всем своем оптимизме я не мог бы вообще сдвинуться с места. С другой стороны, обильное выделение пота, хотя и охлаждало мою кожу, могло привести к почти полному обезвоживанию организма со всеми вытекающими отсюда последствиями. Столь же бесполезен, но еще более опасен был мой коронный трюк по извлечению влаги из плазмы крови и клеток внутренних органов. В условиях пустыни подобная попытка очень немногим отличалась бы от самоубийства.

Как и всякий другой человек, оказавшийся в раскаленном пекле, я нуждался в воде, и с каждым часом эта нужда становилась все острее.

Слева от себя я заметил крупных птиц, неторопливо описывавших круги в выгоревшем от зноя небе. Стервятники! Кто-то умер или умирал совсем недалеко от меня. Человек или животное, кем бы ни был умирающий, он мог стать для меня спасительным источником влаги. Я не менее брезглив, чем любой другой человек, но у пустыни свои законы. Тот, кто гибнет от жажды, забывает о жалости ради спасения собственной жизни.

Стервятники опускались все ниже, и, чтобы лучше видеть, я забрался на небольшую скалу, выступавшую из песка, горячую, как свежеиспеченный хлеб. В конце концов я разглядел то, что птицы увидели раньше меня: перевернутую повозку и несколько тел, распростертых на желтом песке. Один из стервятников уже сидел на колесе телеги, рассматривая потенциальную добычу. На моих глазах еще несколько птиц присоединились к нему; другие, более решительные, направились прямо к телам погибших.

Я подобрал с земли камень размером с кулак и швырнул его в птицу, сидевшую на колесе. Камень попал стервятнику в голову и прикончил на месте. Мне пришлось бросить еще несколько камней и убить еще пару птиц, прежде чем стая заметила мое присутствие и нехотя поднялась в воздух. Тем не менее и после этого они продолжали кружить надо мной, терпеливо ожидая своего часа. Я подошел к телам погибших людей. Во всяком случае, они умерли не от жажды.

Ближе всех ко мне лежал мужчина с многочисленными колотыми ранами, большинство из которых находилось у него на спине. Он умер совсем недавно, кровь даже не успела свернуться. По-видимому, в него было выпущено сразу несколько стрел, которые затем бережливые убийцы выдернули из его тела для повторного использования. Неподалеку валялись тела его жены и двух детей, у всех троих было перерезано горло. Женщина, вряд ли старше двадцати лет, лежала совершенно обнаженной.

Все их добро победители унесли с собой. Повозка была совершенно пуста. Исчезли и волы, тащившие ее. Их следы отчетливо просматривались на почве. Для убийц злополучной семьи вьючные животные стоили куда больше человеческой жизни. Хотя я не обнаружил в повозке и следов воды, я сразу убедился в том, что, вопреки первоначальному решению, не смогу воспользоваться кровью несчастных жертв даже ради собственного спасения.

Подняв голову, я заметил, что стервятники все еще продолжают кружить надо мной, молчаливо наблюдая. Если бы у меня были силы и лопата, я бы похоронил несчастных. Но у меня не было ни того, ни другого. Стервятники выиграли. Я повернулся спиной к месту недавней трагедии, предоставив могильщикам пустыни наслаждаться их ужасным пиршеством.

Казалось, день никогда не кончится. Жара стала совершенно невыносимой. Я шел уже много часов, но столб дыма, на мой взгляд, был ничуть не ближе, чем в тот момент, когда я впервые заметил его. Несмотря на безнадежность моего положения, ситуация, в которой я оказался, представлялась мне совершенно абсурдной, чуть ли не анекдотичной. Без сомнения, я находился здесь по воле Ормузда. По-видимому, нечто чрезвычайно важное должно произойти в этом забытом Богом месте в самое ближайшее время. Нечто такое, что могло изменить всю историю человечества. Скорее всего Ариман готовился предпринять новую попытку разорвать связь пространства и времени и уничтожить континуум. Но похоже, что мне суждено умереть от жажды прежде, чем я сумею приступить к осуществлению моей миссии.

И тут я увидел их.

Пять или шесть всадников медленно двигались по поросшей чахлым кустарником равнине, примерно в миле впереди меня. Таких низких и тощих лошадей мне еще не доводилось видеть. Под стать животным были и их хозяева, низкорослые, жилистые, в остроконечных металлических шлемах. Каждый из них имел длинное, тонкое копье, кривую саблю и лук, притороченный к седлу.

Они заметили меня почти в тот же момент, когда я увидел их, и, развернув лошадей, с дикими криками понеслись в мою сторону. Подскакав поближе, они придержали своих коней, понимая, что полуголый, пеший и безоружный человек не имеет шансов убежать от них. Теперь, когда они оказались совсем близко от меня, я сумел лучше рассмотреть их лица – восточного типа, с высокими скулами и узкими раскосыми глазами.

«Типичные обитатели степей Центральной Азии, – подумал я. – Монголы или предки современных турок, обитавших некогда вблизи озера Байкал».

Шестерка всадников остановилась ярдах в двадцати, разглядывая меня с не меньшим любопытством, чем я сам изучал их самих. Один из них, очевидно предводитель, произнес несколько слов, обращаясь к своим товарищам, и, к своему удивлению, я обнаружил, что понимаю их язык. Ормузд позаботился обо всем.

– Он не похож на остальных.

– Может быть, он раб из другого племени, взятый в плен? – высказал предположение второй всадник.

– Никогда не видел никого похожего на него. Обрати внимание на его рост и цвет кожи… розовая, словно у новорожденного поросенка.

– Может быть, нам следует отвести его к орхону, – предложил третий всадник. – Глядишь, он вознаградит нас за столь необычного пленника.

– Ты хочешь сказать, выродка?

– Да нет, он вполне похож на человека, если не считать цвета его кожи.

– Готов поспорить, что кровь у него красная.

С этими словами один из всадников, находившийся справа от предводителя, ударил пятками по бокам своей клячи, заставляя ее перейти в галоп, и, сделав небольшой круг, помчался в мою сторону, нацелив копье в мое сердце. Его товарищи продолжали спокойно сидеть в седлах, довольно улыбаясь в предвкушении нового развлечения. Возможно, моя кожа и правда напомнила им шкуру молодого поросенка, но из этого не следовало, что я соглашусь позволить одному из дикарей спокойно прирезать меня.

Не двигаясь, я ожидал приближения всадника, мобилизовав все силы, еще остававшиеся в моем измученном теле. Волна адреналина прокатилась по моим сосудам, мгновенно приведя мышцы в состояние боевой готовности. Я мог видеть малейшие движения наездника и его лошади, словно на киноленте, запущенной с замедленной скоростью. Широко открытые, испуганные глаза лошади, ее трепещущие ноздри, вдыхавшие незнакомый запах, острие копья, направленное в мою сторону. Полуоткрытый рот кочевника, лицо, искаженное гримасой жестокости. Когда он оказался в нескольких шагах от меня, я, словно заправский тореадор, сделал моментальный шаг в сторону и, ухватившись рукой за середину древка копья, рванул его на себя. Сила моего рывка была настолько велика, что оба, и всадник, и его лошадь, одновременно грохнулись на землю, подняв вокруг себя облако пыли. У меня в руках остался обломок копья фута в три длиной.

Когда пыль несколько рассеялась, я заметил, что лошадь успела вскочить на ноги и отбежала на несколько ярдов в сторону, волоча по земле брошенные поводья. Не принимавшие участия в поединке кочевники проводили ее взглядами и, лишь убедившись, что с ней не случилось ничего дурного, обратили внимание на своего поверженного товарища. Он пострадал куда больше своего «пони». Его левая рука, очевидно, была сломана у плеча, но тем не менее, не обращая внимания на боль, он выхватил свою кривую саблю и снова набросился на меня. Я легко парировал его удар древком копья, хотя при этом и лишился своего единственного оружия, перерубленного всего лишь в нескольких дюймах от моей кисти. Не ожидая нового выпада, я нанес своему противнику удар ногой в солнечное сплетение, заставив его согнуться пополам и опуститься на землю. Отбросив в сторону бесполезный обломок копья, я вырвал саблю из его руки и, оставив его валяться на земле, отошел в сторону.

Предводитель отряда не стал тратить лишних слов. Схватив свой лук, он натянул тетиву и выпустил стрелу мне в грудь. Ударом сабли я отбросил ее в сторону. Это едва не доконало их. Но все они были опытными воинами, и им не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Убедившись, что они имеют дело с серьезным противником, всадники просто разъехались в разные стороны, взяв меня в кольцо. Как бы мастерски я ни владел саблей, мне не удалось бы парировать град стрел, направленных на меня с разных сторон.

– Подождите! – крикнул я. – Я не враг вам. Я пришел из далекой страны, чтобы повидаться с вашим ханом.

Воин, лежавший у моих ног, тем временем сумел подняться на колени, жадно ловя воздух широко открытым ртом.

– Видите, я не убил вашего товарища, хотя легко мог это сделать, – продолжал я, обращаясь непосредственно к предводителю. – Я пришел к вам с миром. Я не воин.

Предводитель, сощурив глаза, оглядел меня с ног до головы.

– Не воин? – переспросил он. – Пусть в таком случае Бог охранит нас от воинов твоего народа.

– Я пришел с миром, – повторил я.

– Ты говоришь на нашем языке, – заметил он с подозрением.

– Конечно. Я должен был изучить его, чтобы разговаривать с вашим ханом.

Его глаза превратились в маленькие щелки.

– С каким ханом? Великим ханом?

– Да.

– Этот человек – дьявол, – заметил один из воинов. – Давайте лучше убьем его. – Он поднял свой лук.

– Нет, – остановил его предводитель. – Подожди.

Я видел, что в его голове происходила жестокая борьба. Надо было решить, что делать со мной. Рядовым воинам редко приходится сталкиваться со столь сложными проблемами.

– Откуда ты пришел, чужеземец? – спросил он наконец. – Скажи нам свое имя.

– Мое имя Орион, – ответил я. – Я пришел из страны, лежащей далеко на западе.

– Твоя страна лежит за Западными горами? – спросил один из воинов.

Я кивнул головой.

– Значит, ты посол? – уточнил предводитель.

– Да, я посол своей страны, – подтвердил я в тайной надежде, что даже у этих варваров существует некое примитивное представление о дипломатической неприкосновенности.

– И ты хочешь видеть Великого хана?

– Это моя миссия.

Воин, лежавший у моих ног, наконец сумел выпрямиться во весь рост, хотя его колени продолжали дрожать от слабости. Пинок, которым я наградил его, мог свалить с ног и более крепкого человека. Несколько секунд он разглядывал меня, затем требовательно вытянул вперед правую руку. Немного поколебавшись, я вернул ему саблю. Взяв ее, он насмешливо улыбнулся мне и отвел руку для решающего удара.

Я стоял, не двигаясь, глядя ему прямо в глаза, зная, что у меня есть еще достаточно времени, чтобы в случае необходимости блокировать его удар. К тому же я почти не сомневался, что его действия были лишь испытанием моей выдержки. Глаза кочевника изучали мое лицо в поисках малейшего признака страха. Я спокойно выдержал его взгляд. Предводитель отряда с любопытством наблюдал за этой сценой, но не делал попытки вмешаться в происходящее. Наконец воин опустил саблю.

– Он демон, а не человек, – произнес кочевник, обращаясь к своим товарищам.

Предводитель хрипло рассмеялся.

– Странный тип, что и говорить. Отведем его к орхону, пусть он сам решает, что с ним делать.