"Империя Повелителей" - читать интересную книгу автора (Белозеров Антон)

Глава 12. Тюремная планета.

…Я находился внутри клетки, сплетенной из толстых длинных побегов растений, наверное, местных аналогов лианы. Клетка была достаточно просторная — пять на пять шагов и такой высоты, что, подпрыгнув, я не смог бы ухватиться за ее потолок. Пол также был сплетен из веток, так что о подкопе нечего было и думать. Но даже если бы я и нашел способ выбраться из своей новой тюрьмы, то немедленно столкнулся бы с другой проблемой: клетку окружал высокий частокол, полностью закрывавший обзор.

Ловушка была надежная. По высохшим до стальной прочности веткам было видно, что построена она довольно давно. Похоже, местные жители позаботились о своей безопасности и надежно защитили место выхода из Портала. Их можно было понять: на тюремную планету ссылали не только мелких нарушителей вроде меня, но и садистов-маньяков, серийных убийц, опасных для общества психопатов, а также негуманоидов, кое-кто из которых мог воспринимать людей исключительно с гастрономической точки зрения.

Я так был занят осмотром клетки, что не сразу заметил, как над частоколом появились головы нескольких человек. Должно быть, какое-то время они молча наблюдали за моими попытками найти в клетке какуюнибудь дверь, потому что негромкий окрик оказался для меня полной неожиданностью.

— Эй, там, внизу, — спросили меня, — ты понимаешь общий язык Перекрестка?

— Понимаю, — ответил я, поднимая голову и разглядывая людей.

Первый осмотр меня несколько успокоил. Лица людей были серьезны и сосредоточены, но не несли на себе печатей злобы и ненависти, как полагалось бы обитателям планеты-каторги. Даже то, что двое людей нацелили на меня арбалеты, положив их на частокол, ничуть меня не испугало: я понял, что это такая же мера предосторожности, как и клетка, закрывающая выход из Портала Прямого Перехода. Теперь мне нужно было доказать этим людям, что я не представляю для них опасности, и могу оказаться им полезным.

— Ты с какой планеты? — Поинтересовался самый старший из людей, носивший большую окладистую бороду, наполовину черную, как смоль, наполовину седую, как серебро.

— С Земли, — ответил я, придерживаясь выдуманной легенды, — мой мир не входит в Сеть. Меня в раннем детстве забрала с родной планеты экспедиция эльфов, а спустя много лет, снабдив достаточными запасами знаний и денег, выпихнула в Сеть. Я некоторое время бродил по разным мирам, нигде подолгу не задерживаясь, пока не решил осесть на Перекрестке Измерений. Но там я не поладил с судьей Шестой Составляющей… и оказался здесь.

— Складно, складно, — покачал головой черно-седобородый. — Если ты говоришь, что твоя родина — планета с названием «Земля», то почему ты так… м-м-м, приспособлен к жизни в воде?

Я сделал вид, что этот вопрос обидел меня, и с вызовом ответил:

— Надо мной поработали эльфы-биологи. Я же сказал, что провел у них много лет, но не собираюсь никому докладывать, что мне пришлось пережить за это время! Ни в одном мире не нашлось людей, готовых поддержать мой иск к эльфам. Никто даже не помог мне вернуться домой, не говоря уже о возвращении первоначального облика!

— Ладно, не горячись. Мы знаем, что к жителям планет, не входящих в Сеть, многие относятся, как к дикарям-полулюдям. Но у нас здесь не так. Тут мы все равны, все одинаковы. Если ты не будешь нарушать наших нехитрых законов, то тебе тут должно понравиться. Давай, вылезай из клетки и поднимайся наверх.

Черно-седобородый подал знак кому-то, кого я не видел за частоколом, и в то же мгновение одна из стен клетки, казавшаяся ранее сплетенной с другими в единое целое, с грохотом рухнула наружу. Одновременно со стены мне сбросили веревочную лестницу.

Выходя на волю, я осмотрел место, где выпавшая стена соединялась с остальными частями клетки. Там поблескивали искусно замаскированные пластины электромагнитных замков. Теперь мне стало ясно, почему стенка мгновенно упала: достаточно было только нажать на кнопку, меняющую полярность запоров, чтобы притяжение превратилось в отталкивание. И еще я понял: местные жители маскируют современные механизмы под кустарные изделия. Если они скрывают свои возможности от спутников-сторожей, то, значит, они к чему-то готовятся. А если они к чему-то готовятся, значит, у меня есть надежда вырваться отсюда, или хотя бы подать весточку своим друзьям.

Едва моя голова поднялась над частоколом, как меня подхватили подмышки и перевалили через край ограждения, твердо поставив на ноги. Двое хмурых мужчин, похожих друг на друга одеждой из грубой ткани и загорелыми квадратными лицами с большими ртами и носами, продолжали нацеливать на меня арбалеты. Еще пара таких же суровых и неприветливых созданий стояла чуть поодаль. Молодой светловолосый парень, примерно мой ровесник, ловкими, быстрыми и, видимо, привычными движениями расстегнул мою одежду и осмотрел практически каждую пядь моего тела. Вынув из кармана пакет с разноцветными пищевыми шариками, он бросил его стоящему поодаль охраннику.

— Половина рациона — твой вступительный взнос. — Объявил черноседобородый, стоящий рядом и внимательно меня разглядывающий.

Пока они бесцеремонно проводили свои исследования, я получил возможность оглядеться вокруг. Правда, увидеть что-либо полезное мне не удалось. Со всех сторон меня окружали высокие отвесные буро-красные скалы. Скалы были очень странные: похожие на ломти сыра, ажурные, все в больших сквозных дырах. Удивительно, как они вообще держались и не разваливались, ведь их подножия были изрыты многочисленными пещерами, так что создавалось впечатление, будто скалы стоят на арочных опорах. Почва под ногами была безжизненная, состоящая из продуктов эрозии скал: щебня, камней, полузасыпанных крупных обломков. Завершало мертвый пейзаж огромное желто-красное светило, которое давало много света, но не слишком-то много тепла.

Вокруг не было видно ни малейших признаков человеческого жилья. Даже насыпь вокруг частокола, на которой мы сейчас стояли, выглядела бы издалека, как естественное образование горного ландшафта. В общем, первый взгляд на тюремную планету привел меня в некоторое уныние. И только клетка из лиан да толстые бревна частокола утешали тем, что, по-крайней мере, хоть где-то здесь есть растительность.

— Сними ботинки! — Прервал течение моих мыслей черно-седобородый.

Я подчинился, разулся и по очереди показал ступни.

— Он чист. — Неожиданным гулким басом объявил светловолосый парень, чьи большие зеленые глаза, как я теперь заметил, имели зрачок не человеческий — круглый и черный, а крестообразный и золотой.

— Одевайся!

Застегивая костюм из кожи анакванды, из-за которого начались мои злоключения, я поинтересовался:

— Это был медосмотр, обыск или проверка половой принадлежности?

— И то, и другое, и кое-что еще. — Исчерпывающе разъяснил начальник встретившей меня делегации.

— Вижу, такую процедуру проходят все прибывшие?

— Естественно. К счастью для тебя, у нас есть он, — черноседобородый кивнул на светловолосого парня, — известный на Перекрестке вор-волшебник Мародер. Он помогает нам быстро оценивать потенциальную опасность новых ссыльных. А у выходов из других Врат процедура встречи гораздо более длительная и менее приятная. На, получи свою порцию тюремных таблеток.

Запихивая в карман куртки пакет с остатками пищевых шариков, я постарался перевести разговор в более практичное русло:

— Меня зовут Рен. Могу ли я теперь надеяться на то, что Вы будете настолько любезны, чтобы поведать мне, где я нахожусь, по каким законам я теперь должен жить и что я обязан здесь делать?

— Законы у нас, как я уже говорил, простые. И подходящую работу для тебя быстро найдем. Что же касается твоего местонахождения, так это вообще легко объяснить: ты на тюремной планете, сынок, и этим все сказано. Пойдем, по дороге я тебе все покажу. — Потом черно-седобородый обратился к своим помощникам. — Подготовьте клетку к новому прибытию и возвращайтесь в поселок.

Он поманил меня за собой, мы спустились с насыпи и двинулись в путь, то петляя вокруг скал, то проходя через пещеры под скалами. Постепенно у меня складывалось впечатление, что мой спутник нарочно запутывает дорогу. Все-таки я обладал врожденным чувством направления и неплохо ориентировался на местности, будь то родное Болото Подсолнечной, или этот мир скал. Но я не подал вида, что разгадал хитрость черноседобородого и все также наивно-внимательно слушал его рассказ.

— Как тебе, наверняка, уже разъяснили на Перекрестке Измерений, на тюремную планету ссылают всех нарушивших законы их мира: от злостных нарушителей правил дорожного движения до садистов-убийц. Единственное, что делают судьи, это сортируют преступников по расам: людей отправляют сюда, в умеренную зону; эльфов, лаолов и вадагов ссылают южнее; гномов, троллей, эрков и прочих геоморфов — севернее. Негуманоидов отправляют на другие континенты. Но судьи Перекрестка иногда изволят пошутить, присылая нам какого-нибудь гроана-людоеда, так что клетка вокруг выхода из Портала — это необходимая предосторожность.

Сбежать с отсюда невозможно, по крайней мере, так принято считать. Сеть спутников-сторожей не дает приблизиться к планете ни одному космическому кораблю. Кроме того, сканеры магической активности пресекут всякую попытку открыть Врата в другой мир. Наказание за любую попытку бегства немедленное — энергетический луч в голову провинившегося. Все остальное — это наши внутренние дела. Наши тюремщики не вмешиваются в нашу жизнь ни при каких обстоятельствах. Уяснил?

Я согласно кивнул головой. Пока мы шли, я заметил, что между нагромождениями камней все чаще и чаще встречаются ползучие плети растений ярко-зеленого насыщенного цвета. Такие же кустики виднелись на почти отвесных дырчатых скалах. Проследив направление моего взгляда, черно-седоборотый объяснил:

— Это цеплялка — одно из местных растений. Оно тут повсюду. Чем ближе мы будем подходить к болоту — тем больше их будет.

«К болоту!» — эти слова бальзамом пролились мне на душу. Что может быть приятнее, чем среди мириада миров найти хоть что-то родное и знакомое.

Мой провожатый тем временем продолжал свой рассказ:

— Меня зовут Старшой — с ударением на последнем слоге. Я принадлежу уже к пятому поколению ссыльных. Да, да, не удивляйся — я не преступник. Я родился здесь. Сюда ссылают и мужчин, и женщин, так что дети тут не редкость. Другое дело, что выживают тут не все… Но нам до сих пор везло: наш поселок расположен на полуострове. С трех сторон его окружает Гиблое болото, с четвертой — Красная пустыня, по которой мы сейчас идем. Через пустыню есть лишь несколько троп, по которым мы обмениваемся товарами с более густонаселенными краями. Мы исправно платим положенные налоги, и до сих пор крупные банды не наведывались к нам.

— Банды? — Переспросил я.

— А ты что думал, Рен, тут все сразу же превращаются в невинных овечек? Это тюремная планета, и правят тут тюремные законы. Там, за пустыней, за болотом идет постоянная война банд против банд. Образуются королевства, строятся укрепления, потом приходят противники, и все это рушится, и вновь отстраивается.

— Ну, такое происходит не только на тюремной планете. — Усмехнулся я.

— Да ты, Рен, философ. В чем-то ты прав. Но помни: тут-то все преступники. Тут нет мирных граждан. Тут каждый ежедневно воюет за свою жизнь и честь. Кто не борется — становится рабом какой-нибудь банды и быстро погибает. Кто борется плохо — погибает сразу. Кто борется хорошо — живет какое-то время, пока не встретит более сильного, и все равно погибает.

— Мрачная перспектива.

— Но есть тут и островки мира. Как наш поселок, например. Но за мир приходится платить постоянным трудом. Мы заготавливаем съедобный тростник и платим им за спокойствие, ведь даже самым отчаянным головорезам хочется есть. А еще в рудниках мы добываем изумруды. Это пропуск обратно на Перекресток.

При этих словах я насторожился. А Старшой продолжал:

— Если тебя сослали сюда с правом возвращения, то ты должен заработать его, представив стражам Обратного Портала достаточное количество местных драгоценностей: изумрудов из Красной пустыни, золота из Паучьих гор, урана из Хищного леса, или еще чего-нибудь, что даст тебе возможность войти в Портал. На этой планете много природных богатств, но без современной техники, копая примитивными ломами и лопатами, не просто собрать нужное количество. А, собрав, не просто сохранить и донести до Портала сквозь владения враждующих банд. Ведь вернуться хочешь не только ты.

— Что же тогда надо делать, чтобы добиться возвращения?

— Можно пересечь пустыню, вступить в банду, и если повезет, грабежами и боями с другими бандами скопить нужную сумму. Это путь быстрый, но весьма ненадежный. Тебя убьют с вероятностью девяносто девять и семь десятых процента. Причем, наиболее вероятно, убьют члены твоей же банды. Другой путь — вступить в одну из мирных общин, мою, например. Ты будешь трудиться от зари до зари, но при этом получишь право воспользоваться Дорогой На Свободу.

— А это что такое?

— Дорога На Свободу — старинный уговор между бандами и мирными общинами. Если община предоставляет банде количество драгоценностей, достаточное для возвращения десяти человек, то один член общины получает право на беспрепятственный проход к Обратному Порталу.

— И как часто такое происходит?

Старшой замялся:

— Скажу честно: не часто. Ведь набрать сумму такого выкупа непросто. Тем более, что нам постоянно приходиться отдавать большую часть добытых изумрудов, чтобы избежать набега ближайшей банды. И еще надо, чтобы жребий пал на тебя. Ведь вся община будет участвовать в соревновании за право пользования Дорогой На Свободу.

— То есть, я могу и не дожить до такого счастья? — Иронично переспросил я. — Я буду работать всю жизнь, а выбираться на свободу смогут только избранные счастливчики?

Старшой пожал плечами:

— Зато ты не погибнешь в кровавом сражении, а умрешь от старости. Я не тороплю тебя с принятием решения. Осмотрись, подумай… А потом или уходи, или включайся в работу общины. Просто так кормить тебя мы не будем. Проешь свой паек из концентратов — и все, конец. У нас недавно возникли проблемы… Так что на счету каждый кусок пищи и каждая пара рук.

— Проблемы?

— Да, — нехотя сознался Старшой, — не в моих правилах скрывать правду. Дней сто-сто двадцать назад нас посетила банда Шутника Гия. Им что-то не понравилось, едва не началась бойня. Часть наших мужчин погибла, и откупиться от бандитов мне удалось лишь тогда, когда я отдал Шутнику запас изумрудов, предназначенный для Дороги На Свободу. Еще несколько мужчин ушли вместе с бандой, поняв, что их шанс на Дорогу оказался слишком ничтожен. Так что сейчас у меня в общине остались практически одни женщины — двадцать восемь человек. У Портала же только что ты видел всех имеющихся у меня мужчин, да и то, Мародер едва ли может к ним относиться. Женщины сейчас работают и на сборке тростника, и в рудниках. Большинство тех, кто проходил через наш Портал, предпочитало примкнуть к бандам. Нам просто жизненно не хватает и мужских рук… и свежей крови. У меня как раз подросли две дочки-красавицы, так что ты бы мог…

— Что это? — Прервал я сватовство Старшого, указывая на открывшийся за поворотом скалы вид.

— Это Гиблое болото. А вот там, правее, наш поселок.

Но я не отрывал глаз от тянущейся до самого горизонта бурозеленой растительности. Болото. Знакомое и родное пространство! Но первое впечатление оказалось обманчивым. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что Болота Подсолнечной и эта дурнопахнущая жижа различаются как небо и земля. Лишь вблизи берега виднелась полоса тростника, а затем начиналось месиво грязи и подозрительных на вид чахлых растений. А главное — запах. Отвратительнейший аромат гниения, разложения, умирания показал, что болото не зря называют Гиблым. В отличие от моей планеты, на поверхности не сновали бесчисленные пасущиеся животные и охотящиеся на них хищники, болото было мертво и безжизненно, как и Красная пустыня за нашими спинами. Да и болотом это пространство назвать можно было лишь условно — скорее, я назвал бы его океаном густой грязи или морем вонючей жижи.

Теперь мое внимание переключилось на поселок. Он вполне соответствовал окружающему ландшафту. Хлипкие тростниковые хибары были выстроены прямо внутри огромных скальных пустот на высоте десяти — тридцати человеческих ростов. К нижним пещерам вели сплетенные из лиан лестницы, выше в скалах были прорублены ступени и галереи. Внизу, у подножия скал, находились лишь немногочисленные хозяйственные постройки.

— Почему вы живете так высоко? — Спросил я у Старшого.

— Иногда по ночам на берег выходят твари из болота. Поэтому каждый вечер мы поднимаем лестницы и выставляем часовых. — Состроив жуткое выражение лица, сообщил тот.

К его удивлению, на моем лице расплылась довольная улыбка. Он едва ли понял бы мою логику: если в болоте есть хищники, значит, есть и их жертвы, значит, там есть жизнь, следовательно, найдется место и для человека. Едва ли местная фауна окажется более опасна, чем крокотамы, тритонники или леотигры Подсолнечной.

Тем временем мы вошли в поселок, вернее, подошли к лестницам, ведущим в него. Я ничуть не удивился, увидев Мародера и одного из арбалетчиков возле домика на нижнем ярусе. Наверняка, они добрались сюда короткой дорогой, тогда как Старшой водил меня кругами и пытался уговорить примкнуть к его общине. Я не очень-то большой мастер лазать по веревочным лестницам, поэтому подъем одолел с трудом.

В огромной пещере оказалось на удивление уютно. Даже тростниковые хижины показались вблизи не такими убогими и примитивными. Все-таки, в сравнении с Перекрестком Измерений, подобная обстановка больше напоминала родной остров Белой Скалы. Прямо возле подъема на карнизе стояли большие столы и скамьи. Не дожидаясь приглашения, я уселся за самый крайний, откуда открывался вид на болото. Наверное, было в моем лице что-то такое, что заставило Старшого не приставать ко мне с дальнейшими уговорами.

— Посиди, подумай, когда все соберутся, поговорим. — Бросил он мне и удалился в темноту пещеры.

Огромное светило клонилось к горизонту, и вдалеке, на границе камней и тростника, я разглядел человеческие фигурки, бредущие к поселку с огромными охапками растений в руках.

— Женщины возвращаются. — Хитро подмигнул мне Старшой, появляясь из глубины пещеры и присаживаясь рядом. — Приготовься, они любят засыпать новенького горой вопросов.

Увидев меня, женщины побросали собранный тростник на камни и шумной вереницей полезли наверх по плетеным лестницам. Они, действительно, едва не оглушили меня своим щебетом. Их интересовало все: от моего имени и расположения родной планеты до мнения о танцоре Джилорно, который выступал с единственным концертом на Третьей Составляющей Перекрестка Измерений два с половиной стандартных года назад.

Я старался отвечать вежливо, слегка шутливо, но, по мере возможности, коротко, чтобы под градом вопросов невзначай не выболтать какуюлибо важную информацию. Кто знает, может быть спутники слежения прослушивают из космоса все здешние беседы?

Естественно и легко приветствия перешли в ужин. Несмотря на строгие взгляды Старшого, на столе передо мной выставили грубые деревянные миски с местными деликатесами (которые при других обстоятельствах я не рискнул бы даже использовать как наживку для ловли крокотама). На запах пищи подтянулись и остальные мужчины. А появившиеся на столе кувшины с забродившим соком какого-то местного растения заставили их повеселеть и еще более развязали языки женщинам.

Никого не смущал мой внешний вид, скорее, это я был поражен многообразием человеческих трансформаций. Большинство, как Старшой и остальные мужчины, принадлежали к расе Перекрестка Измерений. Но были тут и изящная юная бронзовокожая леди с серебряными волосами и огромными — в пол-лица — раскосыми зелеными глазами; и коротконогая и длиннорукая дама с огромным носом-хоботом и маленьким ртом-присоской; и похожая на юркую ящерицу девушка, чья кожа выглядела как мелкая сероватая чешуя; и огромная розовая женщина, шумное появление которой объяснило мне, почему плетеные лестницы изготовлены с таким запасом прочности, что, наверное, могли бы выдержать и тушу лягуха.

Тут собрались женщины всевозможных рас и разных возрастов: от совсем юных девушек (интересно, за какие преступления их сослали сюда?) до весьма пожилых (но не дряхлых, такие тут долго не задерживаются). Единственное, что делало всех этих людей похожими — это явные признаки продолжительной тяжелой работы: сухая, обветренная кожа, короткие растрепанные волосы, мозоли на ладонях, крепкие мышцы.

— А вот и мои дочурки, — подтолкнул ко мне Старшой двух хихикающих девиц, — Черука и Чиона.

Да, они были довольно красивы, по крайней мере, с точки зрения болотника: высокие, загорелые, жилистые — просто прелесть, а не девушки. Единственное, что их портило, это слишком округлые животики… Минуточку! Кажется, Старшой рассказывал о том, что банда наведывалась к ним примерно сто дней назад? Я посмотрел вокруг повнимательнее и заметил, что практически всех молоденьких и более-менее симпатичных дамочек объединяет одно интересное положение.

Ай да Старшой, ай да хитрец! Его община больше не нуждается в свежей крови. Скорее, ей срочно необходимы кормильцы и добытчики. Ведь большая часть общины скоро выпадет из производственного процесса, занятая своими новорожденными детьми. Я понял, что как можно скорее я должен покинуть этот поселок. Я не мог оставаться здесь и брать на себя какие-либо обязательства перед этими людьми. Увы, не в моих силах помочь всем нуждающимся. Я должен найти выход с этой планеты, я должен соединиться со своими друзьями, я должен вновь увидеть Дилл!

«Боги, — первый раз в жизни взмолился я, — хотя бы кто-нибудь, услышьте меня! Где ты, Дилл? Где ты, Яманубис? Где ты, Бог, отправивший нас в этот путь, где ты, Трисмегист? Помогите мне. Или подайте знак, что делать, чтобы выбраться отсюда.»

Я не знаю, услышал ли меня какой-нибудь Бог, или так распорядился случай, но внезапно Мародер, который сидел напротив меня, перестал есть и как-будто к чему-то прислушался. Его золотые зрачки-крестики, слегка покосившиеся от крепкого напитка, начали быстро вращаться.

— Еще один, — объявил он, — новенький.

На мгновение над столами повисла тишина, быстро сменившаяся новой волной женских голосов. Я был забыт. Теперь их интересовало, кто же окажется в клетке. Лишь Черука и Чиона, занявшие места по обе стороны от меня, продолжали преданно глядеть на меня и подливать в кружку хмельной напиток.

— Собирайтесь, — приказал Старшой мужчинам, которых, как я уже знал, звали Крион, Бабник, Секач и Ноор, — пойдем встречать новенького.

На мой вопросительный взгляд он ответил:

— А ты сиди… пока. Думай.

Считая, что я уже достаточно опьянел, чтобы плохо соображать, Старшой перед уходом подозвал к себе дочерей и тихо прошептал им:

— Если я вернусь, а он еще не будет спать с одной из вас… или, лучше, с двумя — выпорю колючим плющом!

Нужно ли говорить, что после такого обещания они начали обхаживать меня с утроенным пылом и напором. Мне же все это стало глубоко отвратительно. Если они считали меня дикарем, грубым самцом, теряющим голову от вина и смазливых бабенок, то здорово просчитались. Мое желание покинуть этот засасывающий гостеприимством поселок утром следующего дня окончательно окрепло.

После захода желто-красного светила пещеру освещали лишь немилосердно чадящие смоляные факелы. Они давали мало света и, если бы не огромные размеры скальной ниши, давно уморили бы всех присутствующих угарным газом. Женщины не расходились по своим хижинам, ожидая появления новичка, и изредка бросали на меня недвусмысленные взгляды. Но, видимо, Старшой уже определил для меня невест — собственных дочерей — и остальным поживиться было нечем. Впрочем, тут могли существовать более свободные отношения, и я был «занят» лишь на первую ночь.

Меня же не брали ни алкоголь, ни женские ласки, ни сон. Мой мозг продолжал напряженно работать, искать выход из тюрьмы, куда я добровольно отправился. Мои размышления прервали голоса внизу у подножия скалы. Вскоре в пещеру взобрались Старшой со своими людьми и еще один человек, закутанный в темный длинный плащ.

Старшой бросил косой взгляд на меня и на дочерей, не выполнивших порученное задание. Впрочем, он не так уж и рассердился. Когда новичок распахнул свой плащ и сел за стол, я понял причину этого. Поняли и Черука с Чионой, мгновенно оставившие меня и подсевшие к вновь прибывшему.

Хотя я не большой ценитель мужской красоты, особенно красоты иномирян, мужчина сразу же поразил меня изысканным благородством лица и атлетической статью фигуры. Его кожа отливала золотом, глаза светились умом, черные волосы спадали густыми локонами из-под черного берета с маленькой золотой кокардой, аккуратные усики были подстрижены с тщательной небрежностью.

— Холодно тут у вас, — произнес он бархатным голосом, и его слова прозвучали как комплимент всему этому миру, — чересчур холодно.

Дочери Старшого мгновенно сомлели. Отцу не надо было угрожать им, как в случае со мной — простым ластоногим болотником. Перед златокожим мужчиной не устояло бы ни одно женское сердце.

Он сказал правду: по всему было видно, что его мир гораздо теплее. Золотокожий заметно мерз. От ночной сырости, идущей от болота, его плохо защищали даже плотный черный костюм с золотыми застежками и плащ, подбитый тонким густым мехом.

— Командор Чи-Ге, профессиональный революционер. — Просто представился золотокожий.

— Восстание на Кси-Лодердолисе — это твоя работа? — Поинтересовалась бронзовокожая серебряноволосая леди по имени Вилендика, занявшая освободившееся место рядом со мной.

Чи-Ге склонил голову с легкой улыбкой:

— Совершенно верно. И на Кси-Лодердолисе, и в мирах Большого Аринрина, и на планетах Малого Сетевого Кольца. Везде, где царят несправедливость и угнетение, расправила крылья великая революция. И пусть мы потерпели временное поражение, пусть меня и моих товарищей схватили и сослали на эту планету, как простых уголовников, революция продолжается. Люди в тысячах миров продолжат борьбу, начатую нами на Кси-Лодердолисе!

По восхищенному вздоху леди я понял, что она долго не засидится возле меня. Да и вообще, едва ли теперь кто-либо из женщин интересовался мной, с жадным вниманием созерцая объявившееся в пещере божество. Я первый раз слышал о какой-то великой межпланетной революции, да и Яманубис с Килеаной о ней не упоминали, но, видимо, всем окружающим она была хорошо известна и казалась им самым главным событием во Вселенной. Выражения восхищения и участия так и сыпались на Чи-Ге. Золотокожий Командор милостиво принимал знаки внимания, приветливо улыбался, находил подходящий комплимент для каждой из окружавших его дам.

— Всем спать! — Наконец скомандовал Старшой, прерывая затянувшийся ужин. — Или вы забыли, что завтра всех ждет работа в Восточной шахте? Вечером вновь продолжите…

Что завтра продолжат Чи-Ге и дамы, Старшой уточнить не успел.

— Завтра вечером меня здесь уже не будет. — Твердо перебил его Командор. — Меня ждет революция, меня зовет долг перед угнетенными, я должен продолжать борьбу за счастье трудового народа.

Несмотря на излишний пафос этого заявления, слова Чи-Ге не казались театрально-наигранными. Это произнес человек, верящий в то, что говорит, и говорящий то, что думает.

— Ну, да, конечно… — разочарованно протянул Старшой. — Я слышал о вашем восстании от предыдущих ссыльных…

— Кто-то из моих товарищей проходил через этот портал? — Заинтересовался командор.

— Нет, скорее всего, их отправили туда, — Старшой махнул рукой, — южнее. Там больше порталов, больше городов и там… больше банд.

— Тем скорее я должен соединиться со своими товарищами. — Заявил Чи-Ге. — Мы найдем способ выбраться с этой планеты и продолжить революцию.

Это меня вполне устраивало. По крайней мере, я предпочитал примкнуть к отряду революционеров, а не к банде уголовников.

— Я тоже отправлюсь с вами, командор. — Громко объявил я.

— Ты? — Чи-Ге, казалось, только что заметил меня. — Ты тоже участвовал в революции? С какой ты планеты?

Я вновь поведал свою выдуманную историю. Напоследок я добавил, что полностью разделяю взгляды командора и его товарищей и готов вместе с ними сражаться против угнетателей во всей Вселенной.

— Вот! — Чи-Ге радостно посмотрел на меня. — Вот еще одна жертва буржуазии. Разумное существо, жертва жестоких эльфов, оказалось отвергнуто обществом, лишено своих прав и свобод, и, наконец, сослано сюда. А все почему? Потому что ты, мой юный друг, принадлежишь к трудовому народу, а не к промышленной и торговой аристократии. Законы буржуазного общества спихнули тебя на обочину жизни. Но ты не отчаялся, не озлобился. Ты понял истинную причину своих бед. И ты готов пролить свою кровь за великое дело революции. Поздравляю тебя, товарищ!

К поздравлению присоединились и остальные люди. Лишь Старшой, имевший на меня свои виды, хмуро пробурчал:

— Демагогия все это. Красивые пустые фразы. Мой принцип — построй сначала свою общину, а потом иди, повоюй за чужое счастье, коли делать больше нечего.

— Так, значит, завтра? — С надеждой спросил я у Чи-Ге. — Завтра и отправимся искать твоих товарищей.

— Да, — подхватил тот, — завтра рано утром! И будь я проклят, если мы задержимся на этой планете хотя бы один лишний час.

Я облегченно вздохнул. Похоже, Боги услышали меня. И тут-то, наконец, усталость и вино взяли свое. Должно быть, до этого я держался лишь благодаря напряжению воли и разума, а теперь, когда можно было расслабиться, меня с головой накрыла волна дремоты. Я привалился к плечу бронзовокожей леди Вилендики и мгновенно заснул.

Когда я проснулся, в полуоткрытую, сплетенную из веток дверь вовсю светило солнце. Стоп! В какую такую дверь? Как я оказался в хижине, ведь я позорно заснул прямо за столом, словно перепившийся вина дикарь? Я приподнялся на локтях и покрутил головой. Мне сразу стало все ясно. Рядом со мной, блаженно улыбаясь во сне, лежала очаровательная серебряноволосая леди. Кровать была достаточно широкой, чтобы я встал, не потревожив ее покой. Наверное, меня принесли в ее жилище, пока я спал.

Интересно, просыпался ли я и смог ли дать Вилендике то, чего она желала? Сам я совершенно ничего не помнил, но смятые простыни и удовлетворенно-усталое лицо Вилендики внушали некоторые сомнения. Неужели я, даже не приходя в сознание, смог доставить удовольствие женщине? Раньше, до встречи с Дилл, это обрадовало бы меня, а теперь вызывало лишь незнакомое ранее чувство стыда.

Потихоньку я покинул приют любви. Спустившись по прорубленной в скале лестнице, я вышел в нижнюю пещеру, где за столом уже сидели Старшой и Чи-Ге. Подойдя поближе, я увидел, что глава общины чертит что-то пальцем на тонком слое песка, рассыпанном на столе.

— Вот здесь — мы. Вот тут, южнее — Красная пустыня. С трех других сторон нас окружают болота.

Я присел рядом с Чи-Ге. Старшой бросил на меня всего один косой взгляд и продолжил рисовать:

— За Красной пустыней начинаются обитаемые земли: на востоке — Междуречье, на юге — равнина Арбузов, на западе — равнина Яблок. Ближайшие отсюда двухсторонние Порталы находятся в Междуречье и на равнине Яблок. Вот тут и тут. — Старшой поставил два маленьких крестика. — Как видите, мы находимся на полуострове и от нас до Порталов по прямой — лиг сто пятьдесят, если по суше — то меньше двух дней пути пешком. Но прямой путь — через болото, а это верная смерть. Так что, если вы еще хотите уйти отсюда, то придется пробираться через равнину Арбузов, мимо укрепленных баз банд Шутника Гия, Лопра-Киана и Механического Бо. Переправы через реки, горные перевалы — все под контролем банд. Маловероятно, что вам удастся пройти незаметно, скорее всего, вас возьмут в рабство. Но, если повезет, могут принять в банду. Даже если у вас все будет нормально, до Порталов вы доберетесь дней через двадцать.

Чи-Ге задумчиво постучал пальцами по столу:

— А где другие Порталы, работающие на выход?

— Они находятся дальше. Несколько на равнине Яблок и в Междуречье. Два на севере, за болотом. Там тоже банды, но более слабые и, соответственно, более голодные и злые. Еще севернее находятся владения нелюдей, там свои законы для возвращения через Порталы, да, впрочем, в те края вы все равно не доберетесь живыми. Есть обратные Порталы и в других частях материка: вот тут, тут, тут и тут…

На слое песка постепенно вырисовывалась подробная карта мира. Горы, реки, озера и болота. Окружающие материк моря. Города, поселения, военные базы банд и порты. Старшой быстрыми уверенными штрихами обозначал необходимые ориентиры, как будто прямо сейчас видел их с орбиты спутника.

У меня невольно вырвался вопрос:

— Откуда вы все это знаете?

Старшой хитро усмехнулся:

— Я ведь уже говорил, что принадлежу к пятому поколению ссыльных. Знания об этом жестоком мире собирались по крупицам. Как каторга он используется более трех стандартных тысячелетий. И многие из главарей банд многое отдали бы за точные карты. Бандиты приходят и уходят, сменяют друг друга, уничтожая предшественников, а такие, как я, продолжают жить. И пока все хранится тут, — Старшой постучал пальцем себе по лбу, — я спокоен за свою жизнь. Хранители знаний у всех бандитов считаются неприкосновенными, правда, и покинуть планету им не дадут. А все свои тайны я передам лишь дочерям, как сам получил когда-то от родителей.

— А как же тогда болото? — Спросил я. — Вся суша, все реки и моря вам известны, и только болото зияет сплошным белым пятном. Там что, нет ни троп, ни проток, ни островов?

— Может, и есть, — пожал плечами Старшой, — да никто про них не знает. Болото — смерть, это правило для всех. Смотри, на север болота простираются на тысячи лиг, вплоть до самых ледников. Но даже ту сотню лиг, что отделяет нас от берегов равнины Яблок, вы не сможете преодолеть.

— Почему? — Я был в недоумении. — Ведь ходить по болоту очень легко.

— Легко? — Переспросил Старшой, оглядывая всего меня, особенно перепонки на руках. — Даже если ты приспособлен к земноводной жизни, это болото все равно убьет тебя. Пойдем, настырный, я покажу тебе.

Вслед за Старшим я и командор Чи-Ге спустились по лестнице и подошли к краю болота. Заросли тростника справа от нас уходили вглубь болота шагов на сто, а прямо перед нами расстилалась буровато-зеленая гладкая поверхность. Я несколько раз чихнул, настолько резкий мерзкий запах исходил от этого грязного месива.

— Если нас не убьет запах, то я не вижу других препятствий. — Слегка насмешливо произнес командор.

— А вы присмотритесь повнимательнее. — В тон ему ответил Старшой. — Подойдите поближе и посмотрите себе под ноги, только, главное, в болото не наступайте.

Я осторожно приблизился к кромке болота и остановился в полушаге от той черты, где красноватые камни сменялись бурой жижей. Я поднял небольшой камешек и бросил его в болото. С глухим чавкающим звуком он шлепнулся на поверхность, немного продержался на ней, а потом медленно затонул.

— Довольно густая масса. — Я повернулся к Старшому. — А дальше так же?

— Вблизи берега — да, а дальше — никто не знает. — Глава общины внезапно оживился. — Вон, вон, смотрите, там, левее, расходятся волны. Видите?

Я присмотрелся и заметил, что там, в болоте, действительно, чтото двигалось. Волны расходились, как от плавника плывущей рыбы, но над поверхностью болота ничего не выступало. Я пришел к выводу, что в густой жиже движется не одно большое животное, а довольно большая стая мелких существ.

— Это стая рачков-пиявок. — Объяснил Старшой. — Эти твари поедают водоросли, жуков и личинок, а если встречают на своем пути что-нибудь более крупное, к примеру, человека, то обгладывают до костей за несколько минут.

— Можно сделать лодку или плот. — Предложил Чи-Ге.

— В такой болотной гуще Вы на ней не сдвинетесь. — Отверг я эту идею. — Вот если использовать широкие лыжи…

— То я посмотрю, как на них вы убежите от жуков-верхолазов. У них десять ног с широкими ступнями и бегают они по поверхности побыстрее человека.

— Ну и что? — Спросил командор. — Почему мы должны бояться какихто жуков?

— Потому что каждый из них размером с собаку, у них ядовитые крючки-захваты и они постоянно голодны. А кроме них есть еще жукилупоглазы, прыгуны, рыболовы, толстошкуры…

— И все они большие, ядовитые и вечно голодные. — Прервал Старшого Чи-Ге. — Нам уже все ясно.

— И все-таки я попытался бы пройти через болото. — Сказал я.

— Я еще не упоминал о тех тварях, которые охотятся на жуков. — Продолжал гнуть свою линию Старшой. — Несколько раз в год, во время сильных дождей, они выходят из болота, и нам приходится отсиживаться в пещерах. Эти твари похожи на гигантских ящериц, но у них большие головы с четырьмя глазами и длинные передние лапы с острыми когтями. Хорошо еще, что они долго не задерживаются на суше.

— Насколько я понял, — вслух подумал я, — этот мир еще очень молод, местная жизнь развилась лишь до уровня земноводных. Поэтому сюда и ссылают людей, ведь суша еще не заселена здешними животными. Если в болоте нет теплокровных существ, то мы, люди, можем перейти его. Надеюсь, хищники не сразу распознают в нас потенциальную добычу, слишком уж мы отличаемся от местных форм жизни.

Старшой с сомнением покачал головой:

— Ну, ну, ты, видать, умный — тебе лучше знать. Да только никто из тех, кто уходил в болото, еще не возвращался.

— Возможно, они пересекали его и просто не желали возвращаться обратно. — Предположил командор, и я почувствовал, что он тоже склоняется к переходу через болото.

— Но ведь это невозможно! — Вскричал Старшой. — Не пройдете вы и ста шагов, как первая встретившаяся стая рачков-пиявок сожрет вас.

— А мы построим шарокаты. — Ответил я. — У вас столько лиан, из которых сделаны и клетка вокруг портала, и лестницы, и хижины в пещерах. Надеюсь, вы позволите нам нарубить лиан для шарокатов?

— А что такое шарокаты? — Оживился командор.

Я объяснил, как мог. Мой клан острова Белой Скалы не использовал шарокаты из-за того, что наша часть Болота Подсолнечной была изрезана множеством проток, а в чистой воде это сооружение бесполезно. Особенно широко шарокаты использовались южными кланами, и каждый болотник знал, как их изготовить.

Устройство шароката довольно простое: большая сфера служит для опоры на поверхность болота, малая сфера-кабина внутри предназначена для человека. Расстояние между сферами, как правило в локоть-два длиной, служит для защиты от нападения хищников. Пока они возятся с внешним слоем переплетенных веток, человек имеет возможность воткнуть в животное копье. Кроме того, разница между угловыми скоростями большей и меньшей сфер значительно увеличивают скорость передвижения. Сначала водитель шароката наваливается на стену, заставляя шарокат двигаться, разгоняет его, а потом легким бегом лишь поддерживает скорость, либо регулирует направление движения.

Слушая мои объяснения, Чи-Ге все более и более воодушевлялся, а Старшой лишь недоверчиво покачивал головой. В конце концов, глава общины согласился показать нам заросли подходящих лиан и выделить четырех женщин для помощи в плетении шарокатов.

— Не в моих правилах становиться на пути самоубийц. — Объяснил он. — А если я не прикажу нескольким женщинам работать с вами, товарищ командор, то все они оставят шахты и плантации тростника. Если процесс нельзя контролировать, его надо возглавить, не правда ли, товарищи?

— Вы уверены, что, перейдя болото, мы быстро найдем ваших друзей? — Допытывался я у Чи-Ге, пока мы занимались подготовкой к рискованному путешествию.

— Конечно, — бодро ответил Чи-Ге, сноровисто сплетая тугие лианы в решетчатую конструкцию, — на эту планету в последние несколько дней сослано столько моих товарищей, что мы, наверняка, встретим отряд, идущий к Порталу для возвращения.

— И Вы уверены, что нам удастся покинуть этот мир-каторгу?

— Естественно, — вокруг командора просто разливалась аура оптимизма, — если мы столько лет вели борьбу с различными военными организациями, подавляющими людей на сотнях планет, то уж справиться с системой спутников слежения для наших ученых — пара пустяков!

Я сделал вид, что полностью удовлетворен заверениями Чи-Ге, хотя в глубине моего сознания все же подавал признаки жизни холодок сомнения. Путешествие через болото не так пугало меня, как обитателей общины, а вот схватка с бездушными машинами, которые, возможно, именно в этот момент следили за мной с орбиты, заставляла беспокоиться.

На плетение шарокатов у нас ушло почти полтора местных дня, которые были примерно на два-три часа длиннее, чем на Подсолнечной. Параллельно со средствами передвижения мы изготовили и оружие. Так как в этом мире не было растений с жесткими стволами, я сплел древко для копья из упругих тонких лиан. Вначале я самонадеянно решил, что подобная конструкция — мое личное изобретение, но потом из глубины памяти всплыли образы, запечатленные гипнообучением Яманубиса. Оказалось, что такие копья используют еще на добром полумиллионе миров. Для наконечника копья я намеревался использовать один из стальных тесаков, которыми женщины рубили тростник, но Старшой отказал мне, заявив, что металлические инструменты здесь слишком дороги, и раздавать их тем, кто отказался примкнуть к общине, он не собирается. Пришлось подбирать продолговатый обломок оплавившейся, почти стеклянной, горной породы и возиться с его обработкой. Кроме копья, я сплел себе что-то вроде ножа и небольшую дубинку с остроугольным камнем в ударной части.

Следуя моему примеру, командор также изготовил себе копье, короткую тяжелую дубинку и кистень: камень с дырой, привязанный к длинной лиане. Я давал Чи-Ге советы, но не помогал в работе: по традиции болотников, каждый сам отвечает за свое оружие. Если оно подведет тебя в самый ответственный момент, пенять будет не на кого. Впрочем, командор блестяще справился с задачей, и я мог не бояться, что в минуту опасности мне придется остаться одному.

Единственное, что меня огорчало, это отсутствие на этой планете ядовитых растений. На Подсолнечной ни один охотник моего клана не отправился бы в Болото, не смазав наконечник копья ядом из желез рогатой жабы. Зато я обнаружил, что сухие стебли тростника очень хорошо горят, воспламеняясь даже от искры, выбитой двумя камнями. Поэтому я изготовил две дюжины факелов на тот случай, если за один день мы не пересечем болото.

Чи-Ге, который внимательно наблюдал за моими приготовлениями и по мере возможностей старался им подражать, как-то невзначай обронил:

— Ты говорил, Рен, что родился на планете, не входящей в Сеть. Но все твои действия очень… научны, что-ли? Ты используешь растения и камни совершенно незнакомого тебе мира так рационально и продуманно, как никогда не сумел бы использовать уроженец научно отсталой планеты. Я встречал множество выходцев из узловых миров Сети, которые не знали и сотой доли того, что знаешь ты.

Я заволновался, что мой образ простодушного дикаря может быть разрушен, и постарался как можно безразличнее ответить:

— Дело в том, что на моей родной планете развивались в основном науки о природоведении и природопользовании. Пока другие миры строили космические корабли, мы благоустраивали свою планету.

Это, в общем-то, было недалеко от истины. Только я не сказал, что на Подсолнечной попытки людей приспособить, подмять природу под себя закончились Потопом и гибелью почти всего населения. После чего оставшиеся в живых вынуждены были приспосабливаться к новой среде обитания, изучая природу не для того, чтобы разрушать ее, а для того, чтобы научиться разумно жить в ней.

— Так ты говоришь, что родился на Земле? — Не отставал командор.

— Да.

— Странно… Мне кажется, что в одном из предыдущих своих воплощения я жил на планете с таким названием. Там я тоже сражался за революцию. И там, и в других своих прошлых жизнях.

— Вы помните свои предыдущие инкарнации? — Удивился я.

— Не помню… Но иногда мне кажется, что в памяти всплывают какие-то полустертые образы, чьи-то размытые лица, обрывки разговоров. Вот поэтому название «Земля» мне кажется смутно знакомым. Но мне почему-то кажется, что люди там выглядят совсем не так, как выглядишь ты.

Я пожал плечами, стараясь казаться равнодушным:

— Вам виднее. Но я уже, кажется, упоминал, что своим обликом обязан эльфам-экспериментаторам. Так что, разумеется, на землянина я больше не похож.

— Да, да, конечно, извини. Возможно, у эльфов ты нахватался и знаний о живой природе, уж они-то в ней разбираются лучше всех других существ… Кстати, Рен, ты помнишь о Луне?

— О Луне? Кто она такая?

— Я тоже не помню. Скорее, не кто, а что. Мне почему-то кажется, что рядом с «Землей» обязательно должна быть «Луна». Землянин меня понял бы.

Тут я внезапно нашел выход из неприятного разговора:

— Вполне возможно, что среди бесчисленного множества планет две носят название «Земля». Вы говорите об одной, а я — о другой. Так что мы говорим о совершенно разных мирах… Как Вы думаете, не надо ли сплести из тростника еще десяток факелов?

Если Чи-Ге действительно обладал воспоминаниями о своих прошлых жизнях, стоило побыстрее перевести разговор на другую тему. Люди, подобные ему, встречаются во Вселенной крайне редко. Согласно учению Повелителей, являвшемуся доминирующим в мирах Сети ППП, после смерти человека его душа как-бы распадается на мелкие частички, которые затем становятся строительным материалом для новых душ. Примерно так же опадающие листья превращаются в перегной, чтобы дать жизнь новым растениям. Естественно, что при этом все личные воспоминания человека не то, чтобы полностью исчезают, а перемешиваются с воспоминаниями других людей. Так и образуется коллективное подсознание, состоящее из мириадов безликих мыслей, идей, образов, принадлежавших ранее другим людям.

Лишь очень сильные цельные личности способны после смерти удержать свою душу от распада. Правда, воплощаясь в другом теле, они, как правило, все равно не помнят о своих предыдущих инкарнациях. Эти знания хранятся глубоко в подсознании, проявляясь лишь в снах и видениях. Только опытные маги могут без вреда для собственной психики разматывать в обратную сторону клубок предыдущих перерождений. Командор, наверняка, к ним не относился, поэтому его воспоминания не были ясными и отчетливыми. Однако он, несомненно, обладал кое-какими экстрасенсорными возможностями.

Кстати, именно тогда командор первый раз произнес фразу, которую потом повторял несколько раз:

— И все-таки мне кажется, Рен, что ты не так прост, как хочешь казаться.

Я вновь пожал плечами, сделав вид, что не понял его слов, но на всякий случай запомнил, что к командору не стоит лишний раз поворачиваться спиной. В конце концов, каждый из нас вел собственную игру, и еще неясно было, останемся ли мы союзниками до конца, или вынуждены будем стать врагами. Хотя мне последний вариант был бы неприятен.

Когда все было готово, я опробовал свой шарокат, прокатившись по болоту вдоль берега. Конструкция работала вполне прилично: не проваливалась, была легка на ходу и проста в управлении. Внешняя сфера слегка утопала в болото, выжимая на поверхность немного жидкости, но до внутренней сферы вода не доходила, так что рачков-пиявок и прочей мелкой живности можно было не опасаться.

Еще несколько часов Чи-Ге на берегу учился обращаться с шарокатом. Удивительно, но моя сноровка не вызывала у женщин такого восторга, как вначале неумелые и неуклюжие, а потом все более и более сносные упражнения командора. Постепенно его глаза наполнялись радостью, а на лице появилось выражение мальчишки, которому впервые доверили управлять антигравом. Вскоре он уже вовсю гонял шарокат по краю болота. Чи-Ге больше не жаловался на холод, он даже скинул свой теплый меховой плащ.

Между тем солнце уже в третий раз заходило за горизонт с момента моего появления на этой планете. Не проходило и часа, чтобы я не вспоминал о своих друзьях и не задавался вопросом об их судьбе. Даже когда я до изнеможения рубил лианы для шароката, в голове моей звучало: «Это для тебя, Дилл! Я работаю для того, чтобы быстрее соединиться с тобой!»

За день я так уставал, что едва-едва вечером взбирался в пещеру по лестнице. Я ел, плелся к кровати в хижине леди Вилендики и засыпал мертвым сном. Кстати, хозяйка приютившего меня жилища ничуть не обижалась на мое равнодушие к ней. Как и некоторые другие женщины, она проводила вечера в той пещере, где поселился командор Чи-Ге, возвращалась домой поздно, в счвстливом изнеможении падала на кровать рядом со мной и мгновенно засыпала с улыбкой на устах. Если так же довольны оставались и остальные женщины, мое уважение к командору сильно возросло. Я же никого здесь не интересовал, и меня, как ни странно, это вполне устраивало. Мне хватало сознания того, что где-то во вселенной меня любит и ждет волшебница Дилл Хамай с неповторимыми фиолетовыми глазами.

Утро третьего дня было каким-то непривычно теплым. Я выглянул из пещеры и увидел, что обычно чистое небо закрывали розовато-серые облака, сквозь которые, впрочем, огромное светило все также ярко освещало и Красную пустыню у меня за спиной, и болото впереди.

Провожать нас вышла вся община. Старшой больше не предпринимал попыток отговорить нас от самоубийственной, на его взгляд, затеи. Он только стоял, опустив глаза, как будто участвовал в наших похоронах. Мы с командором проверили, все ли необходимое погружено в заплечные мешки, и забрались в шарокаты.

Мы отправлялись в смертельно опасное путешествие, а членам общины готовились приступить к своим ежедневным нелегким трудам. Наши пути расходились навсегда: мы хотели вырваться на свободу, они готовы были всю жизнь провести в безлюдном уголке этой жестокой планеты под неусыпным надзором всевидящих спутников-сторожей. Мы были разные, и понимали это… Два шароката одновременно тронулись с места и покатились по поверхности болота…