"Битва за масть" - читать интересную книгу автора (Белов Александр)

Часть I ВЕСНА 1991 ГОДА ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ

I

Ехали-ехали и, наконец, доехали. Фашисты под Москвой! Двое фрицев на мотоцикле, не торопясь, словно у себя дома, катили по подмосковной проселочной дороге. Один из них, водитель в очках-консервах, изо всех сил вцепился в руль, стараясь удержаться в разбитой колее. Второй, офицерик со шрамом на щеке, в лихо заломленной фуражке, громко и слегка фальшивя, распевал на весь лес «Милого Августина». Похоже, он был пьян – то ли от шпанса, то ли от весеннего воздуха России.

«Ах, майн либер Августин, Августин, Августин! Ах, майн либер Августин, Августин, Августин», – его голос был слышен издалека, он пугал птиц и нарушал торжественное спокойствие природы…

– Я этих сволочей всех перестреляю! – прохрипел напарнику русский партизан в ушанке и очках с замотанной бечевкой дужкой, крепко сжимая ключ адской машинки. Народные мстители прятались за пригорком, поджидая обнаглевших фашистов.

Неожиданно справа от них из-за стволов сосен показался аккуратный плакат с надписью «Achtung! Partisanen!». Захватчики даже не поняли последнего предупреждения. Поздно, подлые фрицы!

Твердой рукой очкастый партизан повернул ключ. Оглушительный взрыв взметнулся столбом пламени, подбросил так и не допевшего песню немца и его напарника в негостеприимное русское небо. Из клубов дыма на поляну выкатился пылающий мотоцикл. Уже без седоков.

А мгновенно обрусевшие оккупанты беспомощно повисли над землей, раскачиваясь и разгоняя дым руками. Страховочные тросы, надежно прикрепленные к спрятанным под формой поясам, в последнее мгновение перед взрывом успели выдернуть незадачливых «немцев» из седел.

– Ох ты, куда это меня? – прохрипел тот, что в очках-консервах.

– Иваныч, ты как? – отозвался второй.

– Вроде ничего, а ты?

– А… – отмахнулся «Августин» со шрамом и заорал вполне узнаваемым голосом Фила. – Слава, твою мать, ну сколько можно объяснять было! Взрывать нужно под передним колесом! Давай, опускай меня!

Все это выглядело довольно забавно, но Филу было наверняка не до смеха. Все-таки он совсем не любил оказываться в дурацком положении, тем более сегодня, когда он еще и пацанов пригласил на съемки.

В конце концов с помощью ассистентов и «такой-то матери» Фил и его напарник оказались на земле.

Раздражение Фила еще окончательно не прошло, но, почувствовав под ногами почву, он смог наконец внятно и членораздельно высказать свои претензии не в пространство, а конкретно Славе, тому самому, который головой отвечал за выполнение трюка:

– Ну, договорились же, как только пойдет первое колесо – сразу взрывать! – сейчас Фил до смешного был похож на обиженного подростка.

– Теперь все, уже ничего не изменишь, – ассистент похлопал Фила по плечу.

– Да нормально все было, хорошо, – одновременно и примирительно и успокаивающе отозвался спокойный как танк Слава.

Тут из клубов едкого дыма донесся голос режиссера, которого сейчас меньше всего волновали сиюминутные разборки:

– Еханый бабай! Опять сколько дыма-то! Говорил, меньше надо! – однако в голосе его вместе с тем слышалось и удовлетворение: трюк был отснят и, похоже, все в норме. Остальное – при монтаже.

Фил, похоже, тоже успокоился и почувствовал, как это часто бывало с ним в стрессовых ситуациях, жуткий приступ голода:

– Юсуп Абдурахманыч! – истошно заорал он, наискосок пересекая еще дымящуюся поляну. – Когда обед-то?

Чуть в стороне от съемочной площадки, через которую ассистенты торопливо тащили всякого рода съемочный инвентарь, стоял знакомый «линкольн», а за ним – вечно хохмящий Пчела, очень серьезный Космос и чему-то своему улыбавшийся Саша Белов.

– Пацаны, ну что, не голодные? Может, пообедаете? – Фил по лицу Саши попытался понять, не очень ли глупо выглядел в подвешенном состоянии. В то же время он явно гордился своим участием в съемках.

Саша лишь едва заметно кивнул, но в это время к Филу, едва не хватая его за грудки, бросился Космос с горящими от возбуждения глазами.

– Фил, знаешь что, – зачастил Космос. – Слышь, познакомь с режиссером-то, а? Может, мы тоже пригодимся? Ну там, знаешь, прикинемся, типа как артисты. Че там надо – ну, накостылять кому, ты ж знаешь, а? – В завершение этой тирады Космос схватил фашистскую фуражку и, пижонски держа ее двумя пальцами за лакированный козырек, водрузил себе на голову. Самому себе Космос нравился чрезвычайно.

– Ну давай, договорились, – чуть снисходительно усмехаясь, сказал Фил и вполне серьезно и даже с ноткой недовольства бросил: – Положи фуражку-то.

Но Космосу было уже не до нее, он представил себя, такого классного, на экране:

– Пусть меня в кино возьмут! – его просто распирало от восторга.

– Сеня, позвони Птиченко! Где обед-то? – щекастенький, кругленький и в то же время очень живой режиссер в зеленой панаме, нахлобученной на затылок, как раз оказался в поле зрения друзей.

– Андрюш, можно тебя? – крикнул Фил, направляясь в его сторону и махнув ребятам рукой, мол, вперед. Он-то знал, что режиссеру сейчас ни до кого, но и отказать в просьбе ребятам он не мог. – Это мои друзья, – улыбнулся он, подталкивая вперед Космоса.

– Космос, – протянул тот ладонь.

– Очень приятно, Андрей, – отозвался, пожимая руку, режиссер: он даже бровью не повел, услышав странное имя.

– Виктор, – Пчела улыбался во все тридцать два зуба.

В этот момент к ним подкатила такая же кругленькая, как и режиссер, ассистентка с новеньким фанерным плакатом с давешней надписью «Achtung! Partisanen!».

– Ну как? – ей хотелось получить оценку немедленно.

– Отлично! Прямо сорок первый год! – бросил Андрей, возвращаясь к процессу завершения знакомства.

– Александр, – Саша Белов внимательно и с неподдельным интересом, чуть склонив голову набок, разглядывал режиссера.

Того уже взял в оборот Космос, подхватив под руку и увлекая куда-то к одиноко стоящей елочке.

Режиссер – забавный такой, – добродушно улыбнулся Саша, направляясь к «линкольну».

Краем глаза он отслеживал мизансцену у елки, где Космос, размахивая своими длинными руками, что-то впаривал понуро переминавшемуся перед ним с ноги на ногу режиссеру.

– Ну, девчонки, кто-нибудь будет кормить меня или нет? – гнул свою гастрономическую линию Фил, поудобнее усаживаясь на переднем сиденье «линкольна».

– Что за девки-то? Что за девки? – забеспокоился Пчела.

Но Фил не ответил, ибо в этот момент у него в руках уже дымилась миска с каким-то не очень понятным варевом – не то собачий корм, не то тушенка с перловкой. Однако Фил это сомнительное блюдо уплетал за обе щеки.

– Ну что, пацаны, – подскочил возбужденный Космос, – я договорился. Будем сниматься, – уверенным голосом сообщил он, будто все уже было решено.

– У «Интуриста», – прыснул смешливый Пчела.

Секундой спустя, когда до всех, наконец, дошло, к нему присоединились остальные. Только в Космосе еще, наверное, с минуту боролись два чувства – восторженность и обида непонятого артиста.

Продолжая забрасывать в себя алюминиевой ложкой свой собачий корм, Фил серьезно и с чувством причастности философически жаловался:

– Ну, везде, бардак. Даже в кино. То ли дело у фашистов, – его мысль сделала какой-то очень замысловатый зигзаг. – Я тут брал у режиссера «Майн кампф» почитать… – Фил посмотрел вверх, в пространство, и процитировал с чувством и почти торжественно: – «И тогда меч начинает играть роль плуга, и тогда кровавые слезы войны орошают всю землю»… Везде орднунг унд арбайтен, – закончил он назидательно.

– Ага, – ехидно отозвался Пчела, – а мы их с этим орднунгом и арбайтеном… – Пчела похотливо причмокнул и до неприличия откровенно изобразил, как именно мы их поимели. – И Гитлер – капут! – закончил он с веселым удовлетворением.

Саша Белов, посмеиваясь, вдруг вспомнил свою встречу с длинноволосым каскадером Александром, благодаря протекции которого Фил стал таким крутым киношником…

Тогда, вернувшись из уральской ссылки, буквально на следующий день после встречи с Олей, Саша позвонил Александру. Тому самому, с которым они сначала никак не могли поделить щенка.

Киншакову Белов был благодарен вдвойне, если подобное чувство можно определить арифметически. Совсем уже было распрощавшись с песиком, Саша места себе не находил, как вдруг Александр практически подарил ему этого «щенка раздора», показав себя человеком широкой души и стопроцентной порядочности.

Однако судьба распорядилась так, что Саше стало не до собаки. Александр был единственным, кому и следовало вернуть щенка на воспитание. Друзья об этом, к счастью, позаботились.

На самом деле Саше не только хотелось посмотреть, как вырос «его» пес, но и просто встретиться с этим так и оставшимся для него загадкой человеком. Конечно, Саша за последнее время посмотрел несколько фильмов, в которых Александр Киншаков был и постановщиком, и виртуозным исполнителем трюков. Посмотрел он и еще одну картину, где Александр сыграл бизнесмена, который практически в одиночку расправился с целой оравой бандитов. И победил! Самое странное, уже зная, как подобные разборки происходят в действительности, Саша все равно не мог не доверять образу современного супермена, созданному Киншаковым. Уж больно тот был убедителен. В кино. Не дай ему бог столкнуться со всем этим в жизни реальной.

Александр, казалось, узнал его просто по голосу, прежде чем Саша успел даже представиться:

– Приезжай, приезжай, тезка. Мы тебя тут давно поджидаем…

Александр жил в поселке киношников недалеко от Внукова. Среди других дачных строений его дом выделялся не размерами, а какой-то изысканной простотой. Стоял он в глубине довольно обширного участка и чем-то напоминал одновременно и сказочную избушку с островерхой крышей, и башню средневекового замка – вокруг всего второго этажа тянулся балкон, похожий на сторожевую площадку.

Выйдя из машины у калитки, Саша увидел справа от дома в глубине двора Александра – голого по пояс и с лопатой в руках. Тот расчищал дорожку, которая вела от порога к зеленой круглой беседке.

– Александр Иванович! – радостно крикнул Белов.

– А, тезка, привет! Поднимайся на крыльцо, я сейчас. – Александр несколькими широкими взмахами закончил дело, сделал несколько дыхательных упражнений и легким шагом направился к гостю. – О, совсем большой стал! – Он протянул руку, радушно улыбаясь.

– Это в каком смысле? – удивился Саша.

– В прямом, я же человек прямой. Когда мы с тобой в первый раз встретились, ты был похож на обиженного ежика, готового в любой момент выпустить иголки.

Дверь, что вела в дом, вдруг странно задрожала – будто на отдельно взятом участке Александра Ивановича началось маленькое землетрясение. Баллов этак в пять-шесть.

– Вулкан проснулся, – усмехнулся Александр, распахивая дверь.

Сотрясатель земли по имени Вулкан вывалился на крыльцо всеми своими семью десятками кило, четырьмя лапами и складчатой слюнявой мордой.

– Вулкан, Вулкан, – опустился на колени Саша.

Пес, казалось, сразу узнал его и, по-щенячьи повизгивая, радостно обслюнявил бывшего хозяина.

– Спасибо, что имя не поменяли, – растроганно сказал Белов, поднимая глаза на улыбающегося Александра.

– А как же иначе, тезка. Имя – оно ведь не просто так дается. Да, Вулкан?

Вулкан ответил довольным рыком, пытаясь втиснуться в дом ровно посередине между Сашей и Александром.

– Видишь, каков характер? Он просто обязан всегда быть в центре внимания. В общем, парень вырос строгий, но добрый. Сторож и защитник хороший, а просто так в драку не полезет. По-нынешнему – идеальный представитель породы мастифов. Что, кстати, пара собачьих выставок и подтвердила. Он у нас победитель породы и среди щенков, и среди юниоров. А сейчас уже и даму ему подбираем. Есть у нас на примете парочка первоклассных сук, да, Вулкан? Так что, Саш, если вернулся к оседлой жизни, то первый щенок – твой.

– Договорились, – кивнул Саша.

Хозяин принялся варить кофе, а Саша тем временем рассматривал медали, яркие дипломы на разных языках и уйму фотографий, на которых Александр Иванович был снят с людьми, лица которых Саша знал исключительно по телевизору. Это были актеры, телеведущие и политики не последнего десятка.

– В основном – мои ученики. Или друзья, что практически одно и то же, – перехватив его взгляд, прокомментировал Александр.

– Здорово, – восхитился Саша, поглаживая морду не отходившего от него Вулкана. – А сейчас где-нибудь снимаетесь?

– В данный момент – нет. Консультирую три фильма. Один – времен Великой Отечественной, второй – самое что ни на есть средневековье, ну а в третьем, до кучи, действие происходит в далеком будущем. Так что скучать не приходится. И еще добиваю сценарий, где все происходит в двух временных пластах. Современность и Ирландия накануне принятия христианства.

– То есть про кельтов?

– Про них, родных. Отчасти. И про нас с тобой. Чем больше влезаю в материал, тем лучше понимаю, что меняются не столько люди, сколько декорации. Отличаются лишь обстоятельства жизни да немного меняются традиции. Ну представь, еще несколько лет назад в каком страшном сне могло присниться, что в нашей России, в конце двадцатого века, найдутся умники, которые практически буквально возродят практику человеческих жертвоприношений? Причем именно в кельтской традиции, которая отличалась максимальной изощренностью. В основе-то фильма – реальные факты!

– Что, прямо настоящие жертвоприношения?

– Именно, и притом в самой провинции, в самой глубинке. Калужская область. Сейчас многие в мифы играют да заигрываются.

– Идиоты, – сказал Саша, – руки бы поотрывать этим… Тоже мне друиды нашлись, духовная элита, мать ее. А кельтов я все равно уважаю. Тогда же время другое было.

– Время всегда другое. По-своему. Сам-то как? Чем думаешь заниматься?

– Чем сейчас все занимаются? – пожал плечами Саша. – Бизнесом каким-нибудь.

– Что ж, дело хорошее. Хотя и небезопасное.

– Знаю, – улыбнулся Саша.

– Ну, если что, помощь какая понадобится, обращайся, тезка.

– Спасибо, Александр Иванович. Пока своими силами обходимся. А вот по вашей профессиональной части есть у меня одна просьба.

– Излагай.

– Друг у меня есть. Валера Филатов, бывший боксер. И вообще спортсмен и человек хороший. Из спорта его ушли, а ему энергию девать некуда. Может, он вам в каскадеры сгодится? Не знаю, как на кельта, но на какого-никакого фашиста или бандюгана точно потянет.

– Присылай своего боксера. Глядишь, и впрямь сгодится. И сам не пропадай. Звони, появляйся.

Так Фил и стал по совместительству еще и артистом…

Саша в последний раз бросил взгляд на суету съемочной площадки. Пора было спускаться на грешную землю, а то что-то все витают в облаках. Артисты, понимаешь!

– Я вот что думаю, братья, – сказал Саша, и улыбка погасла на его губах. – С автосервисом ясно. Вот северные рынки, где у нас доля – Рижский, Петровско-Разумовский и т.д. Что они нам дают?

– Кусок хлеба с маслом, – не понимая, к чему ведет Саша, пожал плечами Космос.

– А что еще?

– Геморрой, – ухмыльнулся Пчела, который интуитивно почувствовал, куда клонит Саша.

– Именно. Мы имеем дикий геморрой с лохами, ментами, дольщиками, ломщиками, отморозками, – а получаем, по сути, по большому счету, фигу с маслом. Никто нас по тому же большому счету не уважает.

– Ну, я так не сказал бы, Сань, – обиделся Космос.

– Короче, братья, я о чем хочу сказать. Расти надо. Почему при одинаковых условиях производства, скажем, с солнцевскими бригадами, мы получаем в пять раз меньше? – Саша окинул друзей взглядом.

– А ты сам как считаешь? – вопросом на вопрос ответил Космос.

– Потому что пора менять политику. Как говорил Дэн Сяопин, пусть расцветают сто цветов.

Фил, доскребывая ложкой остатки своей непонятной пищи, серьезно констатировал:

– Цветы азеры не отдадут.

Друзья переглянулись: похоже, Фил все еще не выбрался из своего кино или же неудачно стукнулся головой в последнем трюке.

– А вот компьютеры как? «Эста», «Видикон», «Омега» – по району штук десять фирм, на кого можно наехать, – с ходу включился Космос.

Пчела молчал, и было очень похоже, что какая-то мысль вызревает в его голове. Чуть отвернувшись в сторону, он пальцами правой руки делал быстрые странные движения, будто пытался нащупать в воздухе тонкую ниточку, которая приведет их всех к ответу на главный вопрос всех времен и народов: что делать?

– Компьютеры – это хорошо, – как бы отмахиваясь от Космоса, задумчиво произнес Саша. Он постучал пальцами по капоту «линкольна», словно по компьютерной клавиатуре. – Только бум скоро спадет. Как с белых яблонь дым. Еще год-полтора максимум.

– Ну, Белый, ты сам не знаешь, чего хочешь. – Космос развел своими длиннющими руками и изобразил на физиономии окончательное и полное непонимание.

И тут созрел Пчела, точнее, его идея: – «Курс-Ин-Вест», – по слогам и чуть ли не сладострастно выговорил он. Космос присвистнул:

– Ну, ты махнул.

– А че махнул? – напрягся Пчела. – Они только-только взлетели, люди говорят, их пока никто не ведет.

– О чем речь, братья? – живо заинтересовался Саша.

– Малое предприятие «Курс-Ин-Вест», – словно школьному учителю, стал отвечать урок Пчела. – Артурик Лапшин, сосед мой бывший. Месяц назад въехал в офис на Цветном. Компьютеры, недвижимость, цветные металлы. Одна сложность – неясно, откуда такой подъем.

– Комсомольцы, небось. Интересно. Очень интересно. – Саша закусил губу и, похоже, начал обретать то обостренно-легкое настроение, которое всегда возникало в нем перед «большой битвой». Короче, поймал кураж.

Космос, зная за Сашей эту черту, попытался охладить его пыл.

– Знаешь, Сань, лучше синичка в руках, чем перо в боку, – не очень, впрочем, уверенно и почти скороговоркой пробормотал он. И уже почти смирившись с тем, что, как он знал, все равно произойдет, раз уж Белый закусил удила, Космос махнул рукой, едва не задев Пчелу по носу. – Если тебе по фигу, сам и пробивай.

– Легко. Поехали, – твердо сказал Саша, открывая дверцу «линкольна».