"С нами…КТО?!" - читать интересную книгу автора (Белохвостов Денис)

Глава 1. Сашка и перекинутые.

Санька сидел на подоконнике и уныло смотрел в окно. Он согнул ноги, обхватив их руками и положил голову на колени, блуждая взглядом по окнам многоэтажек напротив. Когда ему было плохо он всегда садился в такой позе на подоконник и смотрел в окно, прижимаясь спиной к торцу стены. Слева крепкие стекла их поливинилхлорида, справа — тюль и занавеска. Он один, отгорожен от остального мира, наедине со своими мыслями. А мысли эти очень невеселые. Нет, он конечно предполагал, что такое может произойти и с ним, и более того иногда мечтал, представляя что смог бы сделать в новом облике. Но когда его поставили перед фактом, он растерялся, а потом испугался. Занавеска плавно отошла в сторону. Санька обернулся, на него ласково смотрела мать.

— Сашок, — ласково потрепала она его по голове, а Сашка вяло отстранился, не любил он, когда с ним пытались говорить как с маленьким, — ну не переживай, многие твои одноклассники, через изменение прошли, и ведь ничего, живы и здоровы.

— Сейчас не говорят изменения, сейчас говорят — перекинуться, — поправил мать Сашка, — и совсем я не волнуюсь, ни капельки.

«Что перекинусь не волнуюсь, волнуюсь — в кого», — мысленно добавил он.

— Но если все же чуть-чуть… останься в Центре, время быстро летит, оглянуться не успеешь как обратно вернешься, — продолжала успокаивать его мать.

— Ну вот еще, — обиделся Сашка, — меня тогда все трусом называть будут.

«И еще слухи пойдут, в кого такого я перекинулся, если в Центре отсиживался», — подумал он.

— Мам, я лучше к Славке пойду, — свесив ноги с подоконника решил Сашка.

— Хорошо, но долго у него не задерживайся. Нам вещи еще собрать надо, — предупредила мать.

— Зачем? — удивился Сашка, спрыгивая с подоконника, — в Центр ехать только послезавтра. А вещи я быстро соберу, чего там собирать, как в обычную больничку.

— А еда? — спросила мать, — у них конечно все там калорийно, но вдруг тебе вкусненького захочется?

— Мам, — уже раздраженно ответил Сашка, — ну я же не знаю еще в кого перекинусь, вот когда скажут, тогда и принесешь, — он постарался быстро выйти из комнаты.

— Дурачок, я же хочу как лучше, вкусная еда и стресс снимает, это врач говорил, вспомни, — донеслось сзади, когда Сашка выбегал в прихожую.

— Я к Славке, — повторил еще раз Сашка, открывая входную дверь.

Славка, лучший друг Сашки жил в его доме, на несколько этажей ниже, так что ни переодеваться, ни надевать ботинки не требовалось. Спустившись вниз на несколько этажей, он позвонил в дверь. Сначала послышался звук открываемой двери, потом в глазок поглядели, выясняя кто это там звонит, лишь затем открылась старая металлическая дверь, обитая новым кожзаменителем.

— Хаюшки! — радостно поздоровался Славка, пропуская гостя, и закрывая за ним сначала первую, а затем и вторую дверь.

— Привет! — лениво ответил Сашка, проходя в прихожую, потом без приглашения в комнату Славки. До недавнего времени Славка делил комнату со старшей сестрой, пока она не вышла замуж и не уехала. В углу стояли картонные коробки, славкина сестра много вещей не успела еще перевести, а некоторые к великой радости младшего брата достались ему «в наследство». Например музыкальный центр и старенький компьютер.

Сашка развалился на диване, а Славка сел на стул, с интересом смотря на друга. Повисло неловкое молчание.

— Когда? — коротко спросил Славка.

— Послезавтра, — последовал не менее лаконичный ответ.

— А в кого?

— Если б знать…, — протянул Сашка и посмотрел в потолок, но кроме побелки и раздавленных на ней комаров ничего не увидел.

— Знаешь, я тебе немного завидую, — то ли правду, толи желая сказать что-то ободряющее протянул Славка, — вот станешь ты например чертом или оборотнем. И так мы этому Чудикову из шестого «В» так наваляем…

— Ага! — перебил его Сашка, — а через два месяца он нам. И потом кто знает в кого я перекинусь, — он тяжело вздохнул, — а вдруг в девчонку? Помнишь Малошова из третьего класса? Мало того что два месяца девчонкой ходить пришлось, да к тому же потом еще все дразнились.

— Ну есть и положительные стороны, — философски заметил Славка, — ведь если перекидываешься в девчонку то непременно красивую. Вон, Сидоров до перекидывания был обычным парнем, а девчонка из него вышла обалденная. Даже я чуть не влюбился.

— Ты мне может еще потрахаться в таком виде предложишь? — возмутился Славка, — нет уж, педерастом быть не хочу.

— А при чем тут педерасты, все естественно, — не смог не ухмыльнуться Славка. Но видя что Сашка не на шутку обиделся, сразу сменил тон на обычный, — да не переживай ты девчонками редко кто становится.

— Но становятся же, пусть и временно…, — Сашка глубоко вздохнул, — но например зайчиком быть тоже хорошего мало. Я одного понять не могу за что их так девчонки любят.

— Потому что белый и пушистый, — уверенно ответил Славка, — а еще уши прикольные, Глотова так теперь и называют — Пушистик. Уж сколько по морде от него за это огребли, но все равно — все морды не начистишь. Да и редкий это генотип.

— Ангелом тоже не хочется становится, — размышлял вслух Сашка, — Машка Красильникова год назад жаловалась, крылья мол тяжелые и неудобные. Помахать можно, а летать нельзя. Нет лучше черт или оборотень, на крайний случай лис или кот. И чего девчонки в чертей так не любят перекидываться, морда им видите ли с пятачком не нравится, и рога. Ну насчет рогов конечно верно, неудобно это и насмешки вызывают. А что вот они на свиной пятачок так взъярились — непонятно, у всех же перекинувшихся лицо слегка меняется. «Хвост некрасивый», а по моему нормально, с кисточкой на конце, зато им можно хлестнуть не хуже плетки. «Глаза красными становятся как у кролика альбиноса», но это и придает угрожающий вид. Помнишь как год назад Барашкин и еще трое старшеклассников сделали себе трезубцы. До этого случайно все трое перекинулись в чертей, а никому не сказали что перекидываться будут. Вроде как просто заболели. Потом ворвались вечером в актовый зал, когда там завуч лекцию о перекинутых толкала с криками «В ад грешники! В ад!». То-то девчачьего визгу было, даже завуч сначала испугалась, чуть под стол не полезла.

— Дык, понятно, два метра роста и харя страшная, — согласился Славка, и помолчав добавил уже серьезно, опустив глаза, — я тебе действительно завидую, жалко на пару перекинутся не можем. Вот было бы весело. Жутковато, конечно когда не знаешь в кого, но все-таки интересно.

— Савинкова и Ершова на пару перекинулись, одна в кошку, другая в оборотня. Были лучшими подругами, всегда вместе ходили. А после переругались так, что чуть до драки дело не дошло. Правильно говорят «кошка с собакой дружить не могут. Недавно правда помирились, — заметил Сашка. Снова в комнате стало тихо.

— В школу завтра пойдешь? — неуверенно спросил Славка.

— Да, — твердо ответил Сашка и встал с дивана, — ладно мне наверно пора.

— Пока, — попрощался Славка и проводил его до входной двери, — ты звякни, когда узнаешь в кого преврати…, тьфу, то есть перекинешься.

— Хорошо, тебе первому сообщу, — небрежно махнул рукой Сашка, направляясь к лифту. На душе стало полегче.

— Тебе совсем не обязательно идти в школу, — наставала мать, когда увидела, что Сашка собирает учебники в свой рюкзачок. «Хм, раньше бы мне такое не сказала», — про себя усмехнулся он.

— А что пусть сходит, если хочет, — вмешался отец, — что в этом такого?

— Да не, просто думала, что все уже предупреждены, знают, так что смысл…, — пожала плечами мать.

— Сколько у вас в классе перекинутых? — спросил Сашку отец.

— Перекинутых сейчас двое — Корякин с крыльями ходит и Семкина-кошка, — а перекидывавшихся — дай подумать, — уточнил Сашка, — считай треть класса.

— Ну и иди, обрадуй одноклассников, — ободряюще улыбнулся отец.

— Уже все и так знают, — равнодушно ответил Сашка.

Когда он ушел из комнаты отец сразу стал серьезным.

— Ты пойми, — негромко сказал он жене, — он не хочет быть трусом и поэтому — молодец.

В классе действительно все уже знали что Сашка в ближайшею неделю отправится в Центр «на перекидывание». С тех самых пор как у него появилось на руке пятно. Светло-коричневое, на запястье. Появилось оно днем, быстро всего за час, все как у всех — неправильной формы, как пролитая краска. Если появилось такое пятно, значит через восемь дней начнется трансформация. После трансформации оно исчезает не оставляя никаких следов на коже.

— Привет! — первой к нему подошла и поздоровалась Ленка Семкина, она уже две недели ходила в школу, привыкая к изменениям. Выглядела она как гибрид кошки и человека, впрочем гибрид довольно симпатичный. Особенно нравились всем ее ушки — как у кошки, но побольше. И все хотели их потрогать. Девчонкам она их трогать давала, а вот на мальчишек шипела. Особенно настырные, получали когтями. И чаще всего дело разодранными рукавами не кончалось. Когти у Семкиной были острыми и расцарапывали до крови. А одному наглому девятикласснику, она вцепилась когтями в горло, когда он на спор попытался залезть ей под футболку, чтобы выяснить, есть у нее на животе шерсть или нет. Дело закончилось травмопунктом и серьезным разговором у директора. Но не с ней, а с раненым дураком. Директор пригрозил ему чем-то, что отбило у него всякую охоту ввязываться в подобные споры. Хотя непонятно о чем вообще спорить, всем известно, что шерсть у этого генотипа растет только на хвосте, ушах и руках. А на руках только до локтей. На лице волосы отсутствовали, а на голове росли обычные человеческие, как до перекидки. Но лицо все же немного изменилось, стало симпатичнее и одновременно хитрее. Сашка в который раз загляделся на ее ушки. До нее в школе была всего одна изменившаяся девочка-кошка, старшеклассница, которая жутко стеснялась такого изменения и всего через неделю уехала обратно в Центр, откуда вернулась уже прежней. Семкина заметила его взгляд и сердито сказала:

— И не думай даже!

— Я и не думаю, — сразу сжался Сашка, опуская глаза.

— Ага! — как настоящая кошка фыркнула Семкина, — и что вы так к моим ушам прицепились, если нравятся так, то найди кошку и гладь ей уши сколько влезет.

— Твои… э-э-э… другие, — набравшись смелости ответил Сашка, нарываться на когти ему не хотелось.

— Обычные, большие просто, — снова фыркнула Семкина, но больше уже не сердилась, — понимаешь, когда их гладишь, то щекотно. А я и раньше щекотки боялась. Вообще, я в эльфийку превратиться мечтала. Представляешь, сшила бы себе классное платье, я в фильме видела…

— Эльфов среди перекинувшихся нет, — прервал ее Сашка, — и никогда не было. Не существует такого генотипа.

— Ладно, — Семкина обиделась за то, что ее мечты так резко оборвали, — я вот что тебя попросить хотела, если в кота перекинешься — давай вместе держаться. А то достали! Все полапать норовят, или еще хуже — за хвост дернуть. Я же не кошка, обидно.

— Так попроси Вовку, он же черт, силы ему не занимать, и смелый — любому в репу даст. А если сама стесняешься, к Катьке, сеструхе его обратись, вы ведь почти подруги, — посоветовал Сашка, — да ты и сама вломить можешь. Классно ты тогда этого длинного отбрила. Он до сих пор с забинтованной шей ходит.

— Вот в этом-то все и дело, — грустно вздохнула Семкина, — я боюсь силы не рассчитать. А вдруг убью кого, я же когти на два сантиметра выпустить могу. Когда этот придурок меня схватил и под футболку полез, я так взъярилась, что себя не помнила. А потом сама испугалась, когда у него кровь из горла хлестать начала.

— И чтож это получается, — сложив руки на груди хмуро произнес Сашка, — хочешь чтоб я твоим телохранителем стал. Людей когтярами на кусочки резал, а ты вроде как ни при чем. Ну здорово…, — возмутился Сашка. Он думал, что Семкина рассердится, и был готов к этому, даже не боялся получить от нее пару царапин, но она наоборот смутилась.

— Да ты не так понял, — быстро затараторила она, — вы, мальчишки деретесь часто, вам не привыкать силу удара контролировать. А я до этого ни разу по настоящему считай и не дралась.

— В драке как раз ничего не контролируешь. Наоборот, стремишься, как можно сильнее ударить, — объяснил Сашка, — ладно, перекинусь, тогда и поговорим.

— Договорились, ловлю на слове, — улыбнулась Семкина, и хотела уже уйти, но Сашка набрался смелости и задал вопрос, за который, в лучшем случае мог быть послан, как многие его одноклассники.

— Семкина… я вот что у тебя дано узнать хотел… Ты можешь задней лапой, тьфу… то есть ногой у себя за ухом почесать? Ты же сейчас такая гибкая, ну то есть… грациозная…

Семкина строго посмотрела на него, но ответила:

— Могу. Вот только зачем? Рукой гораздо удобнее.

— А спишь ты как человек или клубком сворачиваешься? — забылся Сашка.

— Может тебе еще что интересное рассказать из жизни кошек? — зашипела на него Семкина, а зрачки у нее мигом сделались овальными, как у настоящей кошки. Сашка не стал испытать судьбу и бросив «Не надо», поспешно отошел от нее. «Нет в кота не хочу превращаться, — подумал он, — Семкина настойчивая и вредная, действительно уговорит стать ее телохранителем. С хвостом тоже проблемы, правда чехол можно купить, но говорят неудобно. Впрочем с крыльями тоже неудобно, блин да чего я парюсь, в котов очень редко кто перекидывается из мальчишек».

— Нашему полку прибыло, — хлопнул его по плечу, внезапно подошедший Пашка Корякин. Он был всегда веселым и очень общительным. Новый вид ему не нравился так как мешал любимому времяпровождению — игре в футбол. Сашка в который раз отметил, как не подходит изменившаяся внешность Корякина к его характеру. У ангелов лица всегда просветленно-одухотворенные, так и ждешь чего-то мудрого и значительного, а Корякин выдает очередной матерный анекдот.

— Слышь, меня в хор зазывают, — продолжал Корякин, — районный, собирают со всего района ангелов, которые сейчас есть, и концерты хотят по воскресеньям устраивать.

— Ну и чего? Шел бы петь, голос ведь есть, а в футбол ты сейчас все равно играть не можешь, — отозвался Сашка.

— Так бабки платить отказываются, — возмутился Пашка, — дядька из районной управы нам час втирал про благотворительность и еще что-то об имидже, а когда напрямую спросили сколько отстегнет, сразу стушевался. Бюджета у них видители на это не предусмотрено. Вот сам и пусть поет, если не предусмотрено.

Сашка не нашел, что ему ответить, и Пашка замолчал, впрочем не в его характере было долго молчать.

— Обидно, — хмыкнул он, — вот перекинулся я, а бабла срубить нельзя. Вон первые перекинувшиеся почти сразу миллионерами стали. А сейчас, если и берут куда, то только совершеннолетних. Или такой конкурс, что фиг прорвешься.

— А в рекламе сниматься не пытался? — попробовал дать совет Сашка, — вроде в журнале недавно объяву видел, требуются для рекламы перекинувшиеся дети от 9 до 15 лет.

— В «Ките» чтоли, — уточнил Пашка, и не дожидаясь ответа выпалил, — видел… ее еще в «Тине» печатали. Звонил я туда, — поморщился он, — и на сайте ихнем был, у них конкурс офигительный. Знаешь сколько ангелов сейчас по стране — несколько тысяч, а им нужно всего пару-тройку человек. Я даже на предварительный отбор не пошел. Вот ты к примеру, перекинешься, и что делать будешь?

— Ну это смотря в кого, — неуверенно ответил Сашка, — а так — не знаю, просто жить буду, а потом обратно — прежним стану.

— Я не в смысле как жить будешь, тут все нормально, я например спать на боку быстро привык. Я в смысле — есть идеи как денег зашибить? — Пашка всегда отличался практичностью.

— Паш, — не упустил возможности подколоть его Сашка, — а ты знаешь, что жадность смертный грех, не боишься, что крылья отвалятся?

— Да на фиг! Пускай отваливаются. Какой мне от них прок?! — взвился Корякин, на душе у него видимо накипкело, — летать нельзя, заработать нельзя, в футбол играть — тоже нельзя! Ну скажи, нафига мне они сдались? Я их не просил. Одни проблемы, вот перекинусь обратно — в футбольный клуб запишусь. А там с тринадцати лет и в юношескую лигу можно перейти.

— Хочешь стать профессиональным футболистом? — удивленно спросил Сашка, от Корякина такие планы на будущее он слышал впервые.

— Конечно, — гордо ответил тот, — я сейчас лучше всех играю, блин, то есть играл. Ну и буду конечно играть. Вот только от этих, — он с неприязнью повел крыльями, — избавлюсь и снова жизнь наладится. Их каждый день приходится вечером мыть а потом феном сушить, мать заставляет. А еще придурки, которые перья на сувениры просят, достали. Обидно что в харю не дашь как раньше, ангелы ведь слабые. Так что сейчас плохо мне, Сашок, — неожиданно выдал он тихим голосом.

— Это тебе плохо?! -закричала Семкина, быстро подходя к ним она услышала концовку разговора, — ты на меня идиот посмотри. Пристают видите ли к нему! Ну выдерут перо, у тебя же через день новое отрастет. А меня все хотят без одежды увидеть, извращенцы чертовы. Интересно всем, где у меня есть мех, а где нет! Как будто в Интернете картинок взрослых перекинувшихся скачать не могут. Кстати, насчет мытья и фена. У тебя только крылья, а мне еще хвост расчесывать и руки приходится. К тому же лак для ногтей на когтях не держится.

— А зачем тебе мыться? — издевательски улыбнулся Корякин, — ты — вылизывайся. Ты же кошка, так что гибкая. До любого места языком достанешь.

Ленка зашипела, и из пальцев выступили острые белые когти. Хвост рассек воздух, выпрямился и застыл. Она немного пригнулась как перед прыжком.

— Так, Корякин, ты довыеживался, — сверля его взглядом, с угрозой произнесла она, — щас перья считать будешь.

— Эй, Ленк, — Сашка каким-то шестым чувством понял, что сейчас будет не просто драка, а что-то более страшное, — ты же сама говорила, что когда в ярости, то убить можешь. Ты что, Пашку по-настоящему решила замочить? Тебя ведь за это в интернат для преступников отправят или еще куда похуже, — постарался он успокоить Семкину, одновременно вставая между ними.

— А чего он…, — Ленка не убирала когтей, все еще с ненавистью глядя на Пашку.

— Подслушивать не надо, — огрызнулся Корякин, но не отводил взгляд он когтей, что они могли с ним сделать он прекрасно знал.

— А я не виновата, что у меня слух чуткий стал, — Семикина все же убрала когти.

— Паш, ты того… тоже перегнул…, — неуверенно заметил Сашка, поворачиваясь к Корякину.

— Ладно, замяли, — Пашка уставился в пол, засунув руки в карманы.

— Ты мне Корякин одолжения не делай, — резко ответила Семкина, хвост принял обычное — висячее положение, — я еще не все сказала. Мне вот после обратной перекидки придется новые джинсы и юбки покупать.

— Так и мне куртку с рубашками обновлять надо будет, — парировал Пашка, — зато ты спишь как хочешь, а я — только на боку. И переворачиваться неудобно. А если начистоту, то это ты стала сильной, а я слабым. Вот тебе кто что скажет или полезет, так ты своими когтями его на колбасу нашинкуешь, а мне что делать — крыльями помахать? — с обидой в голосе закончил Пашка.

Ленка помолчала, слегка удивленная такой откровенностью Пашки, потом ответила:

— М-да… Ты Корякин извини конечно, но все же ты не совсем прав, — она почему-то стала внимательно рассматривать свои пальцы, — ты голос получил. Так хоть спел бы. Я недавно с Катькой на концерт ангелов ходила, в консерваторию. Это что-то! Некоторые девчонки даже плакали. Вот как классно они пели.

— Так это хор, они за это деньги получают, и немаленькие, — продолжал спорить Пашка.

— Все ты заладил деньги, деньги…., — недовольно перебила его Ленка.

— Знаешь, тебе предки нормально на карманные расходы подкидывают, у меня же прямая зависимость от оценок. А учиться я не люблю, скучно мне это, поэтому в дневнике тройки. А мои злятся, вот я и хочу сам зарабатывать, — объяснил Корякин, и добавил, — у тебя кстати от перекидывания еще один плюс — слух. Тебе Катька подсказывает, а никому кроме тебя не слышно.

— Она мне редко подсказывает, — протестующе подалась вперед Семикина, — я сама хорошо учусь! А насчет хора — ты подумай. Организуй в школе концерт, и бери деньги за вход. Я вот мечтала перекинуться в эльфийку, в том числе потому что они красиво поют…, — перешла на свою любимую тему Ленка.

— А что…, — поддержал ее Сашка, и обратился к Корякину, — слушай, почему считается что в хоре должны петь только ангелы? Собрать всех перекинутых по школе, из двора знакомых позвать. Человек двадцать я думаю наберется, музыку от караоке возьмите. Вот и готов концерт. А разрешение завуч или директор я думаю дадут.

— Хор из всех перекинувшихся?! — Пашка просто поперхнулся словами представив подобное зрелище, — да нас засмеют! Зоопарком называть будут! И не умею я такие вещи организовывать, — сникнув добавил он.

— Ну тогда не жалуйся на безденежье, — театрально развела руками Ленка.

— Хорошо, — азартно загорелись глаза у Пашки, — но вот ты в такой хор пойдешь?, — он ехидно посмотрел на Ленку.

— Пойду, если там будем не только мы двое, — спокойно ответила она, — а хотя бы человек десять.

— Тогда… годится, — Пашка явно ожидал другого ответа, — сегодня же переговорю с завучем и директором, а потом пойду собирать народ.

— Кстати, тогда у вас и название есть, — невинно сообщил Сашка, на всякий случай отходя на шаг. Пашка с Ленкой сначала недоуменно на него смотрели, но когда одновременно поняли, что он имел в виду, здорово разозлились.

— Сашок, я хоть и ангел, но кто-то сейчас здорово огребет, — угрожающе сказал Корякин, медленно направляясь в его сторону.

— Паш, — остановила его Ленка, — у меня идея получше, как перекинется, и из Центра вернется, ты его в хор запишешь.

— Э, мы так не договаривались! — попытался протестовать Сашка, — я же не знаю в кого перекинусь.

— Неважно, — с приторной улыбкой, ласково «пропел» Пашка, — в хор же мы записываем всех перекинувшихся. А если не пойдешь… Семкина, пожалуйста, покажи ему свои коготки, — Ленка тут же протянула руку вперед с выступающими когтями, — короче — в капусту.

— Ладно, понял я, понял, — сдался Сашка, решив сейчас не спорить, — мне еще перекинуться надо.

Зазвенел звонок и они медленно пошли в класс.

«Ну вот, вмешался на свою голову, — ругал сам себя Сашка, — уж лучше бы они подрались. Теперь Корякин от меня не отстанет, я его хорошо знаю, если ему что в голову как сейчас стукнет, так пока все не сделает, не отступится. Семкина тоже хороша, Пашку бы я побил, а вот ее — фиг. Только что были готовы друг другу глотки порвать, а против меня выступили как лучшие друзья».