"Жениться по завещанию" - читать интересную книгу автора (Лафой Лесли)

Глава 4

Вопреки ожиданиям Кэролайн довольно легко удалось укутать Фиону пледом, и через несколько минут, когда девочка убедилась, что ей ничего не угрожает, она с готовностью вылезла из-под коптильни. Единственное, чего она не хотела делать, так это хотя бы на мгновение выпустить руку Кэролайн. А хватка у этой крохи оказалась на удивление крепкой.

А еще Фиона была невероятно грязной. Но в отличие от Симоны она не источала скверные миазмы большого города – главным образом от нее пахло землей и дымом. Как, впрочем, теперь и от самой Кэролайн. Подходя вместе с Фионой к главному входу гостиницы, она с улыбкой взглянула на свою запачканную золой юбку. Что ж, это совсем небольшая цена за обретенное доверие ребенка.

Фиона была красивой девочкой. Вернее, будет красивой, если как следует отмоет и расчешет волосы. А эти глаза… Они поражали не только своим бесподобным изумрудным цветом, но и застывшим в них выражением безмерной печали. Кэролайн было достаточно лишь на несколько мгновений заглянуть в эту бездонную глубину, чтобы проникнуться к своей младшей сестренке самыми нежными чувствами.

Фиона ни в чем больше не будет нуждаться благодаря лорду Райленду, если, конечно, он не преследует каких-либо дурных целей. Девочка немного прихрамывала на правую ногу, и при ходьбе это было заметно гораздо больше, чем при беге. Кэролайн бросила взгляд на маленькие босые ступни сестры – выглядели они вполне здоровыми, никаких изъянов не наблюдалось. Вероятно, причина неровной походки заключалась в том, что одна нога была несколько короче другой.

Ну ничего, возможно, опытный врач устранит эту проблему, и тогда ее сестра сможет ходить нормально. Нужно обязательно настоять, чтобы лорд Райленд нашел самого лучшего специалиста. В случае же если все достижения медицины, которыми только можно воспользоваться за деньги, не помогут, они позаботятся о специальной обуви, компенсирующей различие в длине ног, чтобы девочка ни на миг не усомнилась в своей привлекательности. Ну а если кто-нибудь попробует над ней насмехаться…

Кэролайн улыбнулась, вспомнив, как досталось мальчишке, который посмел обидеть Фиону. Настанет день, когда весь Лондон будет трепетать перед «Неистовой Симоной», и тот, кто в силу своей глупости позволит себе сделать нелестное замечание в адрес ее младшей сестры… Что ж, тот вполне может недосчитаться определенной части тела.

Вообще они втроем представляют собой довольно странную семейку. У нее самой волосы русые, глаза голубые, а у Симоны светлая кожа, черные глаза и кудри цвета воронова крыла, Фиона же являет собой воплощение лесного эльфа. И при этом у каждой свой характер. Можно ли где-то еще отыскать трех других столь разных сестер?

Она ни разу не видела их общего отца и потому не могла знать, насколько Симона и Фиона на него похожи. Сама она во многом являлась копией собственной матери – как по внешности, так и по характеру. И если Симона с Фионой похожи на своих матерей… Что ж, тогда их папочка обладал довольно-таки эклектичным вкусом по части женщин.

То, что они трое принадлежали к столь разным слоям общества, наводило на мысль, что их отец был человеком. Который без колебаний переступал классовые барьеры, когда к тому взывала его плоть. А тот факт, что они до сих пор не были признаны его дочерьми, свидетельствовал о том. Что он сознательно использовал эти классовые различия, чтобы уклониться от материальной и моральной ответственности.

Что ж, пускай они были незаконнорожденными девицами, а их отец – представителем высшего, привилегированного сословия… В конце концов, он потерял гораздо больше от того, что их не знал.

С этой мыслью Кэролайн мягко сжала маленькую ладошку своей сестры.

Фиона вдруг резко остановилась и дернулась назад, не дав ей больше сделать ни шагу. Кэролайн удивленно посмотрела на сестру, проследила за ее обеспокоенным взглядом и увидела около ступеней главного входа лорда Райленда, который так же, как и Фиона, застыл на месте.

Встретившись глазами с Кэролайн, он поднял брови. Но к ее облегчению, не в саркастически-презрительной манере, а как бы вопрошая, каким образом ему следует вести себя с девочкой. Что ж, возможно, он не так уж безнадежен.

– Не бойся, он тебя не обидит, – заверила Кэролайн, улыбнувшись сестре. – Он хороший человек.

Фиона неуверенно кивнула и, держась поближе к Кэролайн, двинулась вместе с ней дальше. Когда они подошли к Крыльцу, Дрейтон тотчас же отступил к цветочному вазону, Предоставляя им более чем достаточный проход.

Кэролайн мысленно усмехнулась: кто бы мог подумать. Что лорд Райленд с таким пониманием отнесется к детским страхам!

– Какие комнаты наши? – поинтересовалась она, поднимаясь по ступеням.

– У девочек пятый номер, у вас – шестой. Это наверху.

Кэролайн, не оборачиваясь, кивнула. Перед ними распахнулись массивные двери, и Кэролайн поспешила перевести Фиону через порог прежде, чем потрясенная сестра лишится способности передвигать ногами. Пока девочка, открыв рот и вытаращив глаза, озирала огромный, сверкающий позолотой холл, лорд Райленд вошел следом за ними.

Он остановился слева от Кэролайн и почти шепотом произнес:

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли хлеба и сыра – слегка перекусить. А ужин накроют в отдельной столовой, как только вы и ваши сестры будете готовы. Там и увидимся.

– Благодарю вас, ваша светлость, – так же тихо отозвалась Кэролайн.

Он придвинулся еще ближе, – так, что лацкан сюртука задел ее рукав, а уха коснулось теплое дыхание, – и прошептал:

– Вы можете называть меня Дрейтоном.

Ее вдруг охватил какой-то трепет, и нельзя сказать, что возникшее ощущение было неприятным. Нет, ни в коей мере.

Кэролайн прикрыла глаза, наслаждаясь внезапно охватившей ее сладкой истомой и в то же время понимая, что должна сбросить с себя это наваждение. Ведь он ее опекун, а она его подопечная. К тому же они родственники, хотя и дальние. Однако осознание данных обстоятельств почему-то не прервало ее приятных фантазий. Весьма, кстати, неподобающих.

Кэролайн заставила себя открыть глаза, сделала глубокий вдох и сосредоточилась на происходящем вокруг. Маккензи разговаривал с кем-то у дверей, и от звука его голоса тело вновь начал охватывать трепет. Сглотнув, она вскинула подбородок, полная решимости взять себя в руки. Возможно, в самом ближайшем будущем она допустит еще немало оплошностей, однако не стоит начинать прямо с сегодняшнего дня, превращаясь в безвольное мягкотелое существо всего лишь от мимолетного прикосновения мужчины.

Овладев собой, Кэролайн с улыбкой подмигнула сестре:

– Ну что, пойдем посмотрим наши комнаты?

Фиона опять кивнула в своей все той же робкой манере и позволила провести себя дальше – сначала по мраморному полу, имеющему черно-белую шахматную расцветку, а затем по устланной ковром лестнице, ведущей на второй этаж. Поднявшись наверх, они увидели, что влево и вправо протянулся длинный коридор с многочисленными дверьми по обеим сторонам. Кэролайн остановилась и, разглядев номера на ближайших дверях, определила, что им нужно идти направо. Повернув туда, она краем глаза уловила какое-то движение, в холле, глянула вниз и увидела стоящего в одиночестве лорда Райленда, который, запихнув руки в карманы брюк, смотрел им вслед.

Кэролайн улыбнулась ему и беззвучно, одними губами поблагодарила за такт и понимание, проявленное к ней с Фионой пару минут назад. Слегка качнувшись на каблуках, Маккензи тоже улыбнулся, но это у него получилось как-то напряженно. После чего он развернулся и быстрым шагом направился к выходу.

Кэролайн была несколько озадачена. Что его так обеспокоило? Может, она сделала что-то не так? Впрочем, у нее все равно не было возможности что-либо исправить или извиниться, поэтому она двинулась дальше, высматривая комнату под номером пять. Та оказалась почти в середине коридора, по левую руку, и ее дверь была распахнута настежь.

Они зашли внутрь.

По обе стороны большого, завешенного шторами окна стояли две кровати, между которыми располагался широкий стол. И на одной из кроватей возлежала Симона, чуть ли не по колено утопая в пуховой перине, отчего казалось, будто у нее отпилены ноги. Надо сказать, что представшая перед ними картина поразила не только Фиону.

– Привет! – воскликнула Симона и, спрыгнув с кровати, приземлилась перед сестрами.

Кэролайн, ободряя Фиону, мягко сжала ее ладошку и объяснила:

– Это тоже твоя сестра. Ее зовут Симона, и она не такая уж буйная, как может показаться.

Симона засмеялась и подскочила к открытой двери, находящейся уже внутри комнаты.

– Кэрри, иди сюда, – позвала она. – Глянь, что тут есть. – После чего исчезла из виду.

Кэролайн посмотрела на Фиону – к ее облегчению, та вроде бы не была подавлена экспансивностью Симоны, скорее наоборот. Судя по наклону маленькой светлой головки, девочку все это заинтриговало, и она определенно хотела узнать, какие такие чудеса обнаружила сестра. Хотя Фиона еще и не была готова отпустить руку и устремиться вслед за Симоной самостоятельно.

Так или иначе, столь явный интерес к происходящему можно было считать значительным прогрессом.

Вместе с Фионой Кэролайн прошла к упомянутой двери, и они вновь застыли на месте.

– Ничего себе! – протянула Кэролайн, взирая на большую медную ванну, стоящую в смежном помещении. По обе стороны от нее было два окошка с кружевными занавесками, а по стене спускались две трубы, которые под прямым углом изгибались над краем ванны и были увенчаны на концах медными же набалдашниками, напоминающими круглые дверные ручки.

– Смотрите! – Симона повернула одну из рукояток, и в ванну тотчас же хлынула вода. Фиона ахнула и даже подскочила на месте, а Симона, отстраняясь от поднимающегося пара, сообщила: – Это горячая… А чтобы разбавить, нужно повернуть тут. – Она крутанула другую рукоятку, и из второй трубы тоже полилась вода. – Вот, пошла холодная. Иди потрогай!

Выпустив ладонь Кэролайн, Фиона подбежала к ванне.

– Под струю не суй, а то обожжешься, – предупредила Симона, перехватывая руку сестры. – Опускай прямо вниз.

Обе девочки перегнулись через край ванны и, опустив руки в быстро набирающуюся воду, прижали ладони ко дну.

Ноги Фионы при этом оторвались от пола, и она восторженно засмеялась.

– Здорово, правда? – Широко улыбаясь, Симона глянула через плечо на Кэролайн.

Да, это было настоящим чудом.

– Я уже слышала о таком, но вижу в первый раз… – Кэролайн просто не находила слов, и ей оставалось лишь качать головой и улыбаться, восхищаясь мастерством тех, кто создал столь хитроумное приспособление.

Симона выпрямилась, со смехом вытянула назад Фиону и поставила ее на ноги.

– А вон там есть пробка. – Она указала на тот конец ванны, над которым нависали краны. – И если ее выдернуть, вся вода куда-то утечет. Я это знаю, потому что уже два раза пробовала. – И, подтверждая свои слова, Симона продемонстрировала, как происходит слив.

– Это просто замечательно, – в восторге проговорила Кэролайн. – Не нужно таскать ведра, не нужно греть воду на плите… И вообще, это совсем не то, что мыться в какой-нибудь тесной лохани. Я бы расцеловала того, кто все это придумал.

– А как тебе это? – Симона взяла свернутую белую простыню из стопки таких же, уложенных на столике рядом с ванной. – Ты видела когда-нибудь такую белизну?

Да откуда? Ведь лондонский воздух, насыщенный сажей и копотью, в считанные минуты сводил на нет все усилия, затраченные на стирку, и вывешенное для просушки белье очень быстро становилось серым.

Горячая ванна, белоснежные простыни… О Боже!

Как только девочки будут вымыты, она немедленно погрузится всем телом в горячую, чистую воду. И для этого нужно всего лишь повернуть рукоятки.

– Мои вещи уже принесли из кареты? – спросила Кэролайн, предвкушая предстоящее блаженство.

Пожав плечами, Симона кивнула в сторону еще одной, закрытой двери, которая, судя по всему, вела в соседний номер:

– Пару минут назад я слышала там какую-то возню.

– Ну тогда сейчас я достану кое-что из своих баулов, и мы с вами как следует вымоемся, – объявила Кэролайн, двинувшись вперед. Однако, услышав обеспокоенный возглас Фионы, тут же остановилась. – Я оставлю дверь открытой, и ты сможешь меня видеть, – успокоила она. – Я вернусь очень быстро.

– А мы с тобой пока поплескаемся, – предложила сестре Симона, снова перегибаясь через край ванны. – Фиона, смотри, какой становится моя рука под водой. Ты когда-нибудь видела такую чистую воду?

Фиона посмотрела на Симону, затем перевела взгляд на Кэролайн и, робко улыбнувшись, тоже склонилась над ванной.

– А-ах! – Кэролайн едва не задохнулась от восторга, опускаясь в воду. Какое блаженство! Это действительно настоящее чудо.

Откинувшись на бортик ванны, она прикрыла глаза и стала соскальзывать вниз, пока вода не достигла подбородка. Уж если подобная роскошь вполне обычна для жизни богатых и высокородных, тогда она напрасно прилагала столько усилий, стараясь отстоять свою независимость.

Но лорду Райленду она, конечно же, ни в чем не признается. Если только он не пригрозит лишением возможности регулярно наслаждаться купанием. В таком случае ради того, чтобы в любое время иметь доступ к этому божественному удовольствию, она готова поступиться своей гордостью. А чем еще она согласилась бы пожертвовать, если он потребует?

Вообще он не произвел на нее впечатления, такого уж мстительного и коварного человека… Несмотря на то, что перекупил дом, в котором находилась ее мастерская, и соврал насчет стража, якобы стоящего у задней двери. Как-никак на тот момент они были совершенно незнакомы и, направляясь к ней, он не знал, как она себя поведет. Ему было необходимо какое-то средство воздействия на тот случай, если она окажется слишком упрямой. И такой она, в сущности, и предстала перед ним. Оглядываясь сейчас назад, Кэролайн не могла не признать, что на месте лорда Райленда она, вероятно, поступила бы точно так же.

Просто удивительно, как пребывание в ванне, наполненной горячей водой, меняет взгляд на мир. А также на мужчин, этот мир населяющих. Хотя дело, конечно же, не в ванне. Она увидела лорда Райленда в совершенно ином свете, когда он опустился перед Фионой на карточки, а потом терпеливо ждал, протягивая ей руку. Во всем этом было столько сочувствия и понимания, причем действия герцога – по крайней мере со стороны – казались вполне естественными и непринужденными.

Симона утверждает, что Маккензи, которого она с легкостью называет по имени, Дрейтоном, совсем не такой, каким кажется на первый взгляд, что под его, как она выражается, «позерством» скрывается совершенно нормальный человек. Кэролайн усмехнулась. Она как раз хотела выяснить у Симоны, что та понимает под словом «нормальный», когда доставили поднос с едой и сестра тотчас же вознесла лорда Райленда чуть ли не до уровня святого.

Конечно, с его стороны вполне логично было предположить, что две младшие подопечные ужасно хотят есть, однако то, что он сразу же позаботился об этом, свидетельствовало о присущих ему чуткости и внимании. В общем, в ее восприятии лорд Райленд мало-помалу становился все более сносным человеком.

Хорошо это или плохо?

По правде говоря, будь он чудовищем, то, дыша в ухо, вряд ли вверг бы ее тело в сладостный трепет. И конечно же, не заставил бы со вздохом вспоминать этот момент, гадая, повторится ли он еще раз. А если повторится, то как скоро? И может быть, тогда уха коснется не только его дыхание, но и губы?

Это было бы просто чудесно, изумительно, божественно…

А еще это было бы нарушением всяких норм!

Помахав ладонями на разгоряченные щеки, Кэролайн села в ванне и протянула руку за бруском сандалового мыла.

Изготовленное во Франции и обладающее бесподобным запахом, оно обошлось ей в немалую сумму. О своем расточительстве она пожалела буквально сразу же, едва покинула магазин, однако возвращаться обратно, чтобы вернуть покупку и забрать деньги, на чем настаивал здравый смысл, не стала. Вместо этого, придя домой, она убрала мыло подальше – до особого случая. Но в течение двух лет еще ни одно событие, на ее взгляд, не соответствовало этому определению. До сегодняшнего дня.

Что ж, если Дрейтону Маккензи так хочется, она готова пойти ему навстречу. Она согласится делать все необходимое для того, чтобы превратиться в настоящую леди. А еще позаботится о том, чтобы Симона и Фиона получили надлежащее воспитание и образование, чтобы у них было все, что нужно, все, чего они захотят. Она поступится собственной гордостью ради того будущего, какого желала ей мать, и если потребуется, даже согласится рассмотреть возможные предложения выйти замуж.

Вымывшись и ополоснувшись чистой водой, Кэролайн вылезла из ванны и завернулась в простыню, пахнущую солнцем и лавандой. После чего, смеясь, позвала Фиону, чтобы та смогла совершить почетный ритуал: выдернуть пробку из сливного отверстия.

Однако отклика не последовало.

Кэролайн несколько встревожилась. После купания обе девочки надели ее пусть не новые, но чистые сорочки, и она пообещала, что, помывшись, на скорую руку соорудит им наряды из своих вещей – с тем, чтобы выйти к ужину в приличном виде. Неужели они покинули номер прямо в том, что на них было?

Придерживая мокрую простыню, Кэролайн поспешила к двери в комнату сестер.

Нет, они, слава Богу, на месте. Как и четверть часа назад, когда она их оставила, обе лежали на кровати, а между ними по-прежнему стояла тарелка, на которой раньше лежали сыр и хлеб. Только теперь эта тарелка была пуста, а сами девочки, растянувшись поверх одеяла, спали крепким сном, посапывая, точно щенята.

Кэролайн смотрела на сестер, и вместо тревоги ее сердце теперь наполняло чувство нежности и гордости. Какие они обе красивые! Такие разные, но в то же время очень похожие в своем восприятии столь внезапных и чудесных перемен, произошедших в жизни. Фиона пока не произнесла ни единого слова, однако она улыбалась, когда ей мыли голову, и только раз вздрогнула при расчесывании – должно быть, первом за бог знает какой срок! А потом, облаченная в сорочку, она с радостным видом расхаживала по комнате – так, словно на ней было бальное платье, усыпанное жемчугами и бриллиантами.

А Симона… Эта девочка, которая так умело машет кулаками, а своим лексиконом способна вогнать в краску даже матросов, охотно поддержала игру младшей сестры и, приподнимая пальчиками подол сорочки, старательно приседала в реверансах.

И вот теперь они крепко спят – чистые, обогретые, сытые. Да вознаградят лорда Райленда небеса за то, что он выдернул девочек из того ада, в котором протекала их жизнь! А она со своей стороны постарается сделать все, чтобы он не пожалел об этом.

Дрейтон взглянул на циферблат и со вздохом вернул часы обратно в карман.

– Откупорить еще бутылку, ваша светлость? – поинтересовался слуга.

– А что, эта уже пуста? – спросил он и, приподняв бокал, посмотрел сквозь рубиновую жидкость на пляшущие в камине языки пламени.

– Именно так, ваша светлость.

Н-да… Либо вино испарилось, либо он провел в ожидании куда больше времени, чем ему кажется. Однако странно, что он не ощущает особого эффекта, опорожнив целую бутылку. Это как-то необычно… Впрочем, и сегодняшний день был одним из самых необычных в его жизни, так что здесь нет ничего удивительного.

– Тогда открывайте вторую, – распорядился Дрейтон. – Возможно, старшая из моих подопечных тоже не откажется выпить за трапезой бокал вина.

Слуга откупорил еще одну бутылку, убрал со стола уже опустошенную и удалился, оставив Дрейтона наедине со своими мыслями. Точнее, в борьбе за контроль над ними. Эта борьба и до того, в течение дня, протекала не очень-то успешно, а теперь, когда он сидел здесь в ожидании Кэролайн и ее сестер, стала совсем тяжкой.

Оставалось только надеяться, что у его старшей подопечной нет в наличии предписанного этикетом вечернего наряда. Потому что он будет просто не в состоянии вести за столом непринужденную светскую беседу, если она вдруг заявится в декольтированном платье без рукавов, туго обтягивающем талию и бедра. И Боже упаси, если на ней окажется еще и ожерелье… С кулоном, соскальзывающим в ложбинку между грудей.

Проклятие!

Да, на него ниспослано проклятие… Его прежняя жизнь была почти идеальной: никаких обязательств, кроме, тех, которые он сам на себя возложил, никаких ожиданий и надежд со стороны окружающих. И вот теперь этот чертов мир перевернулся, с ног на голову! Он словно наказан за что-то, хотя абсолютно ни в чем не виноват.

Однако, будучи истинным британцем и верным сыном своей страны, он безропотно взвалил на себя бремя общественного долга и покорно волок его, стараясь соответствовать своему новому положению, пока… Пока не встретил Кэролайн.

Его самообладание по части женщин, и без того не слишком твердое, дало слабину, когда он заявился к ней в мастерскую, и с сего момента здравомыслие и нормальное мужское желание стали биться внутри него не на жизнь, а на смерть. Покуда эта битва шла более или менее на равных, он не особо обращал из нее внимание, но потом, у ступеней коптильни, в бой ввязалось соображение, и он тут же оказался в его цепких объятиях.

О Боже! Прошло всего несколько часов, а он уже так вымотался, пытаясь его обуздать! Чего, впрочем, ему не очень-то хотелось. Стоило лишь на мгновение ослабить усилия, и это вознаграждалось куда более приятными ощущениями, нежели те, что возникали при попытках внутреннего самоконтроля.

Взять хотя бы тот момент в холле, когда он принялся шептать ей на ухо… Он сделал это импульсивно, прежде чем успел вмешаться, рассудок, и Кэролайн – Господи Всемогущий! – чуть ли не замурлыкала, готовая упасть ему на руки. И как он не воспользовался столь заманчивым шансом? Он буквально отпрянул, отмахиваясь от искушения, и поспешил отвлечься разговором с портье. Конечно, он проявил немалую самодисциплину и поступил – будь оно все проклято! – как настоящий джентльмен, предпочтя эту чертову порядочность потаканию низменным инстинктам.

Кэролайн была отнюдь не первой женщиной, до такой степени воспламенившей в нем желание. И не единственной из когда-либо встреченных им, чья обычная улыбка казалась невероятно чувственной. Однако она стала первой женщиной, соблазнять которую ему было совершенно непозволительно.

Дрейтон осушил свой бокал.

Да, наверное, единственное разумное решение дилеммы – это держаться от нее как можно дальше. И в течение ближайшего времени подыскать ей достойного мужа.

Дрейтон потянулся к бутылке, чтобы, налить себе еще вина, но как раз в этот момент дверь открылась и перед ним предстала та, о ком он только что думал. В глаза сразу же бросились ее оголенные плечи и руки, а также едва прикрытая блестящим синим атласом грудь. Нет, выдерживать расстояние – это совершенно невозможно. Есть только два способа не допустить того, чтобы его руки коснулись этой девушки. Первый – в ближайшие же дни выдать Кэролайн за того, кто смог бы увезти ее куда-нибудь подальше, на самую дальнюю окраину Британской империи, а второй – пустить себе пулю в лоб.