"Дом с привидениями" - читать интересную книгу автора (Беляев Владимир Павлович)

НАД ВОДОПАДОМ

По обеим сторонам реки, как высокие коричневые стены, подымались скалы. Сжатая этими отвесными ржавыми стенами, река текла здесь по мелкому каменистому дну. Я шел по узенькой тропинке, и острый щебень колол мне пятки. За поворотом реки я увидел белые стены хаты, в которой жила Галя. Низенькая, крытая камышом, эта хата стояла на отшибе, прислоненная к скале. Вблизи домиков больше не было. Только на самом верху, на скале, где чернели остроконечные, с зубчатыми венчиками башни Старой крепости, виднелись белые хатки предместья Подзамче, стога желтой соломы, длинные кирпичные постройки паровой мельницы. Нижний пустынный берег реки, по которому я шел, назывался Выдровка. Раньше тут было много выдря. Они селились в скалистых норах над самой рекой.

Я остановился у плетня и, постояв так минуты две, крикнул:

– Галя!

Наверху у крепости заскрипели колеса подводы. В Галиной хате было тихо.

– Галя-а-а! – сложив лодочкой ладони, чуть погромче крикнул я.

В сенях звякнула клямка, и на пороге хаты появился Галин отец – лысый Кушнир.

Мне сразу захотелось спрятаться под плетнем. Но было уже поздно. Кушнир спускался по двору ко мне.

Подойдя к калитке, он облокотился на деревянную перекладину, вынул изо рта прокуренную трубку и тихо спросил:

– Чего кричишь?

– Да мне Галю нужно.

– Галю? – удивился Кушнир. – Смотри ты! Кавалер! Плохо, брат, дело. Гали нет!

– А где же она?

– Где?.. – Кушнир помолчал, затянулся, выпустил носом две струйки дыма и затем, выколачивая о плетень трубку, спокойно сказал: – А по воду пошла. На ту сторону. Вот если ты настоящий кавалер и не лентяй, беги навстречу. Поможешь ей воду нести…

Не оглядываясь на старика, я перебрался по камням через быструю и мелкую реку, которая сразу же за Галиной хатой сворачивала и затем, пенясь, мчалась в черный тоннель под крепостным мостом, чтобы вырваться на другой стороне белым, кипящим водопадом.

Перебравшись через реку, я подбежал к лестнице. Она подымалась по скалам к мосту.

Наконец я взобрался на улицу, что спускалась из города на крепостной мост. Гали наверху не было. Я отдышался, перешел мощенную круглыми булыжниками улицу и посмотрел вниз. Отсюда я увидел другую часть города – Карвасары, белый пенящийся водопад, переброшенную через него рядом с высоким крепостным мостом деревянную кладочку, широкий спокойный разлив реки за водопадом, скалистые, поросшие желтой медуницей и дерезой берега Смотрича. Внизу, к водопаду, вела выщербленная лесенка без перил. Гали на лестнице не было. Наверное, она еще возится около колодца. А колодец отсюда разве увидишь – он по другую сторону водопада, и его заслоняет деревянная церковь с погостом, усаженным высокими тополями.

«Что же делать? Ждать Галю здесь или сбежать вниз?.. А, сбегу, пусть узнает, какой я добрый! Подсоблю тащить ей ведра от самого колодца».

И я побежал вниз, к реке. Я так разбежался, что было трудно остановиться. С разгона я влетел на деревянную кладочку, и меня сразу обдало холодной водяной пылью. Белые брызги подлетали вверх, до самых досок. Вода шумела и грохотала внизу, я видел ее сквозь щели в кладке, и этот грохот водопада сливался с грохотом наверху: там по деревянному настилу крепостного моста быстро ехала подвода. Я уже почти пробежал всю кладку, как вдруг сквозь шум воды и громыхание телеги услышал свое имя.

– Василь! Вася-а-а! – донеслось издали.

Я задрал голову и посмотрел на мост. Но у перил моста никого не было. С моста мне в глаз упала соринка, и глаз заслезился. Я стал растирать глаз кулаком, но тут снова послышалось:

– Василь! Вася!.. Сюда!

Я оглянулся.

В стороне, над самой скалой, сидела Галя и с ней еще кто-то, но кто именно – я сперва не разобрал.

– Иди сюда! – крикнула Галя и поманила меня рукой.

«Кто ж это, интересно, с ней сидит?» – думал я, пробираясь между кустами к Гале. Фу-ты, что такое! Я чуть было не наткнулся на ведра с водой, которые Галя оставила здесь под кустами.

Дорогу мне преграждала глыба гранита. Я полез на нее, цепляясь за пучки травы, и, взобравшись наверх, остановился.

Рядом с Галей сидел Котька Григоренко. Плохо у меня стало на сердце в эту минуту. Ведь они еще могут подумать, что я нарочно пришел подсматривать за ними. Удрать разве?

– Спускайся, Василь, ну, быстро! – потребовала Галя, и мне волей-неволей пришлось спрыгнуть с глыбы и подойти к лужайке, на которой они сидели.

Не глядя на Котьку, я протянул руку Гале.

– Где же ты пропал? Я уже думала… Садись! – сказала Галя.

Я, посапывая, опустился на мягкую траву.

– А мы ж позавчера переехали отсюда! – И я кивнул головой в сторону Заречья.

– Куда переехали? – заинтересовалась Галя.

Пришлось рассказать Гале о нашем переезде в совпартшколу.

– Там сад какой! Большущий. Я к тебе за черешнями теперь буду приходить! – сказала Галя.

– Приходи, – ответил я неуверенно.

– А я несла воду, несла и заморилась. Вижу – навстречу Котька. Вот мы и решили посидеть. А ты куда шел?

– Да мне надо туда… – соврал я, кивая в сторону деревянной церкви. – На Подзамче! К хлопцу одному.

– К хлопцу? – протянула Галя. – А разве… – И она запнулась.

«Ничего, ничего, правильно! Нехай думает, что я шел к хлопцу, а не к ней».

Котька в это время встал, потянулся, поправил свою белую батистовую косоворотку, одернул кавказский ремешок с тяжелыми серебряными язычками и поднял с земли камень.

Широко раздвинув ноги, он размахнулся, – и круглый камень упал далеко-далеко, посреди запруды.

– Здорово! – сказала Галя, и ее слова обожгли меня.

А Котька схватил еще один камень и сказал Гале важно:

– Ну, это еще не здорово. Вот смотрите, куда закину!

Он примерился и размахнулся. Но камень вырвался у него из рук и упал совсем близко от нас, под скалу.

«Ага, ага, так тебе и надо! – чуть не закричал я. – Не задавайся зря!»

Галя засмеялась, и Котька, желая оправдаться, объяснил:

– Ну, это случайно. Сухожилие сорвал! – Он даже сморщился, будто от боли, и сказал: – Вы остаетесь, Галя, или идете?

На меня Котька не смотрел.

Галя встала, оправила платье. Втроем мы перелезли через каменную глыбу. Галя нагнулась к ведрам.

– Давайте я помогу вам! – сказал Котька, отстраняя Галю и хватая оба ведра.

– Ну нет, зачем? Я сама!

Но Котька уже потащил ведра к лестнице.

– А тебе обязательно надо на Подзамче, Василь?.. Как того хлопца звать? – спросила меня Галя.

– Какого хлопца?

– Ну того… к которому ты идешь?

– Того? Тиктор! – выпалил я наугад.

– Тиктор? Да ведь Тиктор не на Подзамче живет. Он возле вокзала живет.

– Ну да, но сейчас он у знакомых на Подзамче, вот мы и договорились встретиться, – кое-как выпутался я.

– А может… ты с ним другим разом встретишься? – И Галя робко посмотрела мне в глаза.

Но здесь я решил быть жестоким до конца! Я хотел наказать Галю за ее встречу с Котькой и сказал сухо:

– Нет, другим разом нельзя. Я должен встретиться с Тиктором сегодня!

Мы подошли к лестнице. На площадке меж ведер стоял, поджидая нас, Григоренко.

– Ну, спасибо, Котя, – очень ласково сказала Галя. – Теперь я сама донесу.

– Да бросьте стесняться! Я вам помогу, – сказал Котька басом.

– Нет, нет, Костя, спасибо. Вы же идете в другую сторону, вот с ним по пути, – кивая на меня, сказала Галя.

– Давай, Галя, я тебе помогу! – сказал я.

– Не надо мне помогать, – ответила Галя. – Сама не донесу, что ли? Идите себе вместе. Ну, до свидания!

– Нет, спасибо. Я не имею большого желания идти в такой компании! – сказал Котька и отвернулся.

У меня перехватило дыхание.

– Ты молчи… ты… ты!.. – почти выкрикнул я.

А Галя глянула сперва на меня, потом на Котьку и засмеялась.

– Ой, я ж дура! – сказала она, смеясь. – Вы не разговариваете? Да? А я думаю: чего вы все молчите? Вы что – в ссоре?

– Так, у нас счеты! – сказал Котька и, подхватив оба ведра, потащил их вверх по лестнице.

– А я не заметила. Ну что ж, до свидания, Василь. – И Галя медленно протянула мне руку.

Я пожал ее холодную ладошку, и она, крепко ступая и чуть покачиваясь, пошла по ступенькам вслед за Котькой.

Я стоял посреди лестницы и смотрел им вслед. А что, если Галя или, еще хуже, Котька обернутся? Мне стало стыдно, и я быстро спустился и перешел по кладке через водопад. Ну и ругал же я себя в эту минуту! «Эх ты, – думал я, – трус. И зачем выдумал Тиктора? Надо было остаться с Галей, спровадить от нее Котьку. Не мог надавать Котьке или просто взять ведра да понести сам. Тогда бы Котька ушел. Упустил такой случай. А так смотри: шел-шел сюда, чтобы повидать Галю, из самой совпартшколы шел, и вот радуйся – повидал! Теперь, наверное, они вместе пойдут. И Котька станет хвастаться перед Галей, какой он сильный, скажет, что я его испугался, будет наговаривать про меня всякое. Обязательно будет наговаривать».

Я обогнул деревянную церковь. В луже возле колодца размокала желтая коробочка папирос «Сальве». Тисненая этикетка с нарисованной дымящейся папироской отклеилась и плавала поверх лужи. Я посмотрел на плавающую этикетку, вспомнил, как несколько лет назад мы собирали коллекции таких вот коробочек от папирос, и быстро пошел по горной крутой дороге, которая огибала Старую крепость со стороны Карвасар. Я шел на Подзамче и никак не мог сообразить, зачем я иду туда.

Уже в городе, по дороге домой, я остановился возле витрины парикмахерской Мрочко. Там, за толстым бемским стеклом, торчали на болванках восковые лица тонконосых красавиц. На каждой был приклеенный парик. А сбоку, по обеим сторонам нарядной и устланной разноцветной бумагой и журнальными вырезками витрины, блестели два зеркала. Я делал вид, что рассматриваю лица восковых красавиц с каплями клея на висках, а сам искоса глядел в зеркало. Мне стало стыдно смотреть на себя в зеркало просто так. Прохожие еще станут смеяться: такой здоровый парень и, как девчонка, в зеркало себя рассматривает. Я смотрел украдкой и думал: «Котька шире меня в плечах – и только». Я видел в боковом зеркале свое сердитое лицо, глаза навыкате, рубашку апаш, подпоясанную ремнем, целые, без единой латки, черные молескиновые штаны. Серая кепка была слегка заломлена назад. Худо только, что я был босиком. Надо было надеть сандалии. «Эх ты!» – поругал я себя. Налюбовавшись собой вдоволь, я широко расправил плечи и, как борец, размахивая согнутыми в локтях руками, зашагал по мостовой к совпартшколе. Городские тротуары были гладкие и теплые от солнца.