"В поисках хороших парней" - читать интересную книгу автора (Джонс Белинда)

Монастырск, штат Луизиана

После того ужаса, который я пережила с Полом в Казанове, абсолютно логично, что мне захотелось уйти в женский монастырь. Сложно подобрать более подходящий день для начала целомудренной жизни, чем День святого Валентина.

– Хорошо, что ты едешь в этот раз без Эмили, – заметил Джеймс, погружая мои чемоданы в багажник такси, – из нее монахиня, как из меня балерина!

– Ты прав! – согласилась я, высовываясь в окошко машины и подставляя щеку для поцелуя. – А я еще волновалась, что Кэрри будет недостаточно сексуальной – она же просто идеально подходит для монастыря!

Пока я катила свои чемоданы по аэровокзалу, я думала о том, что Кэрри напоминает мне юную Мэг Райн в фильме «Когда Гарри встретил Салли». Она выглядела такой же чистой и идеалистической, только у нее были короткие каштановые волосы и очень сильный шотландский акцент. Оказалось, что она даже согласна на обет безбрачия, так как только что пережила тяжелый разрыв со своим бой-френдом, с которым они были вместе семь лет.

– Мне так жаль! – отреагировала я на ее приветствие в аэропорту Гатвик, когда она сразу выпалила мне, что теперь свободна. – Извини, я не знала.

Мы с ней настолько мало знакомы, что я и понятия не имела, что у нее вообще был бойфренд.

– Мне очень-очень жаль, – теперь произнесла она, как только выслушала мою печальную историю о Поле.

Весь полет от Лондона до Нового Орлеана (ближайшего аэропорта к Монастырску) мы поочередно рассказывали друг другу истории своих болезненных разрывов. Хотя, конечно же, ее история говорила, что у меня все еще впереди. Мне даже страшно представить, как можно расстаться с человеком, с которым ты прожил треть своей жизни (Кэрри завтра исполнялось 23), а из того, что она рассказала мне о поведении своего бывшего, она даже больше меня нуждалась в утешении. Таким образом, наша остановка на ночь в Новом Орлеане была очень даже кстати, учитывая, что примерно 15 % здешнего населения исповедуют древнюю страстную африканскую религию, боготворящую змей. Что же касается Бурбон-стрит, так это просто идеальное место для прощального кутежа. (Нет смысла выбирать непорочность и целомудрие, если за душой нет парочки грехов. Каждому, кто приходит в церковь, надо иметь в запасе что-то, за что можно попросить прощения у Бога.)

– Расскажи мне поподробнее про это брачное агентство на кладбище, – попросила Кэрри, когда мы, дружно держась за руки, отправились на поиски кладбища Святого Луиса.

– Конечно, там нет офиса в склепе. Все намного более эзотерично.

– Это как? – удивилась Кэрри.

– Смысл такой – ты идешь к могиле Мари Лавое, многоопытной новоорлеанской жрицы вуду, стучишь три раза, чтобы разбудить мертвую, – я остановилась, чтобы дать Кэрри время содрогнуться, – затем рисуешь красный крест.

– А потом что?

– Дух Мари исполняет желания всех женщин, которые хотят замуж, – сказала я, стараясь говорить как можно серьезнее.

– Не надо заполнять никаких анкет? И не надо присылать видеокассету?

Я утвердительно кивнула.

– Классно!

Ну, Кэрри слишком слабо реагирует! Мне явно потребуется больше, чтобы проникнуться дьявольщиной, если мы хотим прийти к могиле с соответствующим почтением.

– А ты знаешь, почему мертвых в Новом Орлеане хоронят в склепах над землей? – попыталась я направить разговор в нужное мне русло.

– Думаешь, мне надо это знать? – Кэрри посмотрела на меня с подозрением.

– Потому что Новый Орлеан располагается ниже уровня моря, и первые поселенцы заметили, что если хоронить тела в земле, то они, в конце концов, выскакивают оттуда на поверхность. Представь, из-под земли торчит рука или нос. Прямо-таки триллер!

Я остановилась и осмотрелась.

– А тебе не кажется, что мы уже проходили по этой улице?

Мы уставились на старинные кружевные балконы. Все эти улицы французского квартала выглядели абсолютно одинаково – окна со ставнями, кованые изящные арки и подвешенные корзины, из которых виднелся папоротник и фиолетовые фиалки. На всех домах гордо реяли американские флаги, и в каждом был тенистый дворик со струящимися фонтанами. Все они были превосходны! Я вздохнула. Сегодня и впрямь слишком солнечный день, чтобы потратить его на прогулку между могилами. Если в конце этой улицы удача нам не улыбнется, то мы все бросим и пойдем на поиски невероятно знаменитой новоорлеанской кухни. (И вообще, из Интернета я узнала, что можно просто скачать фотографию склепа Мари и при помощи программы рисования начертить на ней крест.)

– А какого мужа ты хочешь попросить у Мари? – спросила я Кэрри, когда мы повернули на Рю Роял.

– Красивого, стильного, творческого, немного дерзкого. Лучше музыканта.

Я уже открыла рот, чтобы предостеречь ее от такого вы бора, но вместо этого произнесла:

– А на кого он был бы похож?

– На Родди из «Айдлвайдла», – объяснила она.

Даже если бы этот Родди выпрыгнул передо мной из ракового супа и сглазил меня, я бы все равно не узнала, кто это такой. Но я утвердительно кивнула.

– А ты?

Я уже собиралась рассказать ей, что хочу того, кто мог бы заставить меня плакать от смеха и целоваться три часа кряду, когда Кэрри заорала не своим голосом. Может, кладбище мы и не найдем, зато мы умудрились найти Музей истории вуду Нового Орлеана. Над входной дверью красовался амулет – голова крокодила.

– Знаешь, я, наверное, не пойду, – сказала Кэрри, нервничая и с любопытством поглядывая на мрачный интерьер.

– Да ладно тебе, пойдем. Ну, насколько страшно это может… быть, – я запнулась, так как из музея вылетела женщина с перекошенным от страха лицом.

Мне всегда казалось, что должно быть очень забавно запастись амулетами и стимуляторами страсти. Но это место было настолько зловещим, что становилось уже не смешно. Оба зала – оккультный и алтарный – переполнены африканскими барабанами, масками мертвых, черепами, скелетами, распятиями, бусами, бонгами, стеклянными банками с непонятными предметами и пыльными витринами с разлагающимися костями, зубами и сморщенными змеиными шкурами. Здесь все служило тому, чтобы напугать нас. Когда я обнаружила, сколько нужно собрать различного варева и высушенных частей животных, чтобы заставить кого-то полюбить тебя, я поняла, что не одинока в своих поисках – веками женщины переживали точно такие же крушения всех планов и надежд. Оказывается, не настолько уж я и отчаялась, как мне казалось. Я просто не смогла бы пойти на такое. Даже если бы мне гарантировали сто процентное исполнение моего желания, я считала бы себя обманщицей и постоянно жила в ожидании того, что однажды он пробудится от чар и сбежит. И кроме того, о чем это говорит, если ты считаешь, что единственный способ заставить мужчину полюбить тебя – это опоить его зельем? Я предпочитаю подождать того мужчину, который отдаст мне свое сердце на добровольных началах. (Признаюсь, если бы мне предложили зелье, которое наверняка вернуло бы мне моего мужа, в тот день, когда я застала его с инструкторшей по аэробике, возможно, я бы и дрогнула.) Хорошо хоть, здесь не было этих жриц «Эйвон» – теток, которые непременно суются со своими дарами к тем, кому недавно разбили сердце.

Когда я сошла с коврика для желаний, я пообещала себе, что с сегодняшнего дня я буду придерживаться только современных приемов вуду – сладких блесков для губ, бюстгальтеров, увеличивающих и поднимающих грудь, и духов с большим содержанием феромонов.

– Что ты делаешь? – Я застала Кэрри при попытке открыть дверцу шкафа в углу.

– Мне просто любопытно смотреть, что там внутри, – и она показала на табличку с надписью «Практически белый».

Я уже собиралась оставить ее заниматься любительским взломом, когда почувствовала какое-то движение за окошком в дверце.

– Кэрри! – завопила я, оттаскивая ее от двери как раз в тот момент, когда огромный питон-альбинос издал свистяще-шипящий звук. На голове у него были желтые чешуйки.

– О боже! Господи! – завопила Кэрри и заметалась, не зная, в каком направлении бежать к выходу.

К счастью, я помнила. Мы вылетели оттуда с той же скоростью и такие же бледные, как и та смертельно перепуганная женщина.

Ну, раз уж мы рядом с Бурбон-стрит, нам надо выпить.

– Почему нельзя было просто написать – «Питон»? – Кэрри залпом выпила свою рюмку. Ее руки тряслись.

– А ты бы носила бейджик с надписью «Человек» вместо «Кэрри»? – ответила я.

– Наверное, нет, – буркнула она и поморщилась от крепкой текилы. – Пойдем куда-нибудь поедим.

Наши желудки привели нас в «Петунию» – креольский ресторан, выкрашенный в ярко-розовый цвет. Здесь подавали самые большие в мире крепы – разбухшие тридцати сантиметровые блины с сочащимся из них ярко-оранжевым сыром. Мы заказали две порции и пожалели об этом. Большинство американских порций настолько чудовищны, что обычно обед заканчивается фразой: «Знаю, я сказал, что голоден, как волк, но передумал». Мы посмотрели на нашего официанта – блондинистого монстра Франкенштейна – с немой мольбой о помощи.

– Приятного аппетита, – сказал он нам с лукавой улыбкой.

– Я не могу понять, красивый он или страшный. – Я наблюдала, как двухметровая фигура двигалась между шаткими столиками. Официанту пришлось пригнуть свою огромную голову, чтобы пройти в остроконечный дверной проем.

– В нем что-то есть, – сказала Кэрри, хотя ее не очень-то подкупил его отсутствующий хвостик.

Когда он остановился рядом с нами в третий раз, мы решили завести с ним разговор. Промычав «вкусный сыр», мы спросили, бывал ли он в Монастырске. Оказалось, что нет.

– А мы подумываем, не одеться ли нам монашками, когда мы поедем туда. Как вы считаете? – осмелела Кэрри.

Он равнодушно пожал плечами:

– Одна моя бывшая подружка так делала. Она одевалась монахиней и шла гулять по барам.

– И как – срабатывало? – спросила я.

– В смысле?

– Ну, это помогало ей подцепить парней?

Официант удивился.

– Она никогда этого не делала! Она ходила со мной!

– Извините, – поспешно вставила я. – Тогда почему у нее была такая привычка? Она делала это для вас?

– Нет, – сурово прогремел он в ответ. – Ей просто нравилось подтрунивать над монахинями.

– По-моему, это задело его за живое, – скорчила я гримасу, когда официант отошел.

– Не переживай. Сдается мне, он заговорил с нами только для того, чтобы познакомиться. Он тебе понравился?

– Нисколько, – призналась я. – Ну что, попросим счет?

Кэрри посмотрела на наши тарелки. Ни я, ни она не смогли съесть и половины того, что нам принесли, – спаржа, обжаренная в сыре. А наши желудки уже чувствовали, как покрываются клейкой массой.

– Пойдем, – согласилась она, прикрывая свою тарелку салфеткой.

– А что, девушки, знакомы ли вы с южной традицией передавать любовные сообщения при помощи веера?

Этот странный официант опять оказался рядом с нашим столиком. Похоже на то, что он уже позабыл о своих страданиях с бывшей. (Вообще-то, такое поведение свойственно кошкам. Ты ругаешься на них, и в ответ они смотрят на тебя таким презрительным взглядом, будто собираются игнорировать тебя до конца своих дней. А потом, две минуты спустя, они уже вертятся вокруг и трутся о твои ноги.)

– Это было очень популярно в XIX веке среди высшего класса, – начал он свою лекцию. – Можно было передать примерно около двадцати сообщений с помощью веера. Например, веер, приложенный к сердцу, означал «ты завоевал мою любовь»; если сложенным веером дотрагивались до правого глаза – «когда мы сможем увидеться»; если ручку веера подносили к губам, это означало «поцелуй меня».

– Надо же! – Я не совсем поняла, зачем он нам это все рассказывает, но мне не хотелось показаться грубой. – Это, должно быть, похоже на прогулку по минному полю: одно неверное движение – и тебя ждут большие неприятности.

Он радостно закивал головой.

– Но если знаешь все тонкости игры, это замечательный способ переговариваться с незнакомцами. Парни знали, к какой девушке можно подойти и заговорить, так как красавицы уже дали им понять, заинтересованы они в знакомстве или нет. Как только молодые люди входили в бальную залу, девушки брали веер в левую руку, раскрывали его и подносили к лицу. Это означало «я горю желанием познакомиться с вами».

– Правда? – Я удивленно подняла брови. – Я подумаю, а не начать ли кампанию за возвращение в обиход вееров. – Вдруг до меня дошло, что, скорее всего, он сам пытается дать нам знать о своих намерениях.

– Э-э-э, если можно, принесите, пожалуйста, счет, – произнесла я, пытаясь избежать каких-либо недоразумений.

Он передал нам счет прямо из рук в руки. Пока я рылась в своей новой сумке в поисках кошелька, я заметила, что аэропортовская бирка все еще болтается на ручке.

– Извините, у вас не найдется ножниц на пару минут?

– Да, конечно, я заканчиваю в шесть, – ответил он. ЧТО?

– Нет, я просто хотела срезать вот это с моей сумки, – на этот раз я показала ему на болтающийся ярлык и пальцами изобразила режущие ножницы звуком.

– Да, без проблем. Я буду счастлив показать вам город. Кэрри хрюкнула от удивления. Должно быть, официант решил, что мы говорим намеками! Я больше уже ничего не произносила, боясь, что он неправильно истолкует мои слова. Вместо этого просто положила деньги на стол, поднялась, жестом приглашая Кэрри сделать то же самое, и мы поспешили к выходу, улыбаясь и кивая головой до тех пор, пока не добрались до двери.

– Что это было? – спросила Кэрри, как только мы оказались на улице.

– Понятия не имею. Но могу тебе сказать одно, после шести часов вечера нам лучше спрятаться в укромном месте.

Хотя я немного и недоумевала, мне тут же пришла в голову мысль, что, если такое чтение между строк характерно для жителей Нового Орлеана, на самом деле это может оказаться большим плюсом. Самым большим препятствием в общении с ковбоем Кейси было мое неумение дать ему понять, что он мне очень нравится. А здесь, похоже, что парни находят тайный смысл даже там, где его нет.

После посещения дневного спектакля «Милые львы» в цирке «Дю солей» (на случай, если не найдем кладбище, мы решили сходить в цирк) и прогулки вдоль грязной, мутной реки под названием Миссисипи, мы вернулись в гостиницу. И какую гостиницу! Мне сложно представить более подходящее место для проживания в Новом Орлеане, чем «Солнечный дом». С одной стороны, это абсолютно типичный французский дом с внутренним двориком и балкончиками, и все же его дизайн особенный. В нашем номере был отдельный 12-метровый коридор, обшитый деревом, будто предназначенный для целой вереницы слуг с серебряными подносами. Он вел к спальне с четырьмя столбами, выкрашенными в ярко-синий цвет, и с белым шелковым балдахином, висящим на центральном крючке. Стены выкрашены в кремово-карамельный цвет и цвет хаки, а ковры ярко-розового, оранжевого и зеленого цветов. Здесь же были огромных размеров раздвижные двери, которые вели в гостиную с алой софой и креслом в стиле Людовика XIV, обитым цветным твидом. Если отодвинуть тяжелые занавеси с вытканными цветами, попадаешь на веранду, которая спокойно может вместить вечеринку на двадцать гостей. Я была покорена. Хочу здесь жить! Это будет стоить 5000 фунтов стерлингов в месяц – всего ничего, учитывая, как эта красота положительно влияет на мое душевное состояние.

К торту прилагалась бутылочка шампанского, достав ленная нам администратором. Приняв душ и переодевшись в вечерние наряды, мы подняли бокалы и отправились на Бурбон-стрит в поисках традиционного джазового бара. В выборе не было недостатка. Практически в каждом кафе выступали музыканты, более или менее профессиональные, но тут мы услышали песню, которая проникла нам в самое сердце, – «Храни верность».

– Кажется, кто-то пытается нам что-то сказать! – Поразмыслив, мы отказались от раздувающих щеки трубачей и джазменов, бряцающих по клавишам пианино, в пользу истощенных рок-музыкантов, играющих мелодии 80-х.

Кэрри с легкостью называла каждую исполняемую ими песню.

– Прямо как у нас в кафе «Сваха» в Оркли, – радостно сообщила она.

Пока мы стояли, облокотившись на ограждения и наслаждались музыкой, я внимательно рассматривала музыкантов. Мне понравился солист – дикий лев с роскошной гривой и берущим за душу голосом. Но я вынуждена была признать, что ему скорее понравится девушка, затянутая в джинсы и короткую облегающую кожаную курточку с выставленной напоказ грудью, а не я в своей длинной, до пола, юбке. В то же время, осмотревшись, я заметила, что здесь приходится примерно по пять стволов на каждую розу, так что наверняка найдется кто-то и для нас… Ага! Я наметила одну средней привлекательности кандидатуру, напевающую «Моя сладкая девочка». Только я собралась показать его Кэрри, как какая-то фигура заслонила мой указательный палец, и низкий голос произнес:

– Девчонки, можно я угощу вас?

На несколько секунд мы с Кэрри застыли с раскрытыми ртами. У молодого человека, предлагавшего это, были небесного цвета глаза, иссиня-черные волосы и скулы, как горные расщелины. И он предлагает угостить нас? Я бы держала его в музее и брала деньги за право созерцать такую красоту.

– Вообще-то, мы уже пьем, – произнесли мы хором, показывая ему наши бокалы и не в силах отвести от него глаз.

– Ладно, – произнес он и повернулся, чтобы уйти.

– Минуточку! – крикнула я. – Мы ведь можем просто поболтать…

Он окинул нас взглядом, на его лице показалась волчья улыбка.

– Я приведу своего друга.

– Не могу поверить, что он подошел к нам, – пробор мотала я, все еще пребывая в шоке.

– А его друг тоже неплох, – заметила Кэрри, пока наш новый знакомый вел сквозь толпу рыжеватого смуглого молодого человека.

Наши попытки поприветствовать его утонули в шуме, так как солист заголосил во все горло. Нам пришлось выйти на улицу, где обычный шум толпы смешался с шумом лопающихся под ногами пластиковых стаканчиков. Главное преимущество тусовки на Бурбон-стрит в том, что ты не только можешь выходить со своим стаканчиком на улицу, но и спокойно зайти с ним в соседний бар. Без проблем. Вернее, «не беспокойтесь, девушки», как сказали наши новые знакомые, австралийцы. На мгновенье я засомневалась: если придерживаться правил, то они не совсем подходили под нашу миссию – поиски американской мечты. Но как только этот двойник Элвиса направил на меня свои голубые глаза супермена, укол в самое сердце отключил мои мозги. Он же сейчас в Америке, правда? Ну и хватит! Значит, американская мечта! Я решила, что пора узнать, как их зовут.

– Я – Кейн, – прогромыхал брюнет.

«Я вся твоя», – хотелось крикнуть мне в ответ. Разве может быть что-нибудь сексуальнее, чем имя Кейн? Оказалось, может – его фамилия. Кейн Масон. Как звучит! Как глыба мрамора! И так ему подходит! Он рассказал нам, что вообще-то собирался доехать до Нью-Йорка и к этому времени уже должен был там быть, но у него закончились деньги, и он вынужден был пойти работать в бар, чтобы насобирать на дальнейшее путешествие. А по профессии он оператор, и даже сам снимался пару раз. Подозреваю, что как актер он тоже очень даже хорош.

Так как нас начала толкать пританцовывающая женская компания, Кейн предложил перейти в его бар.

– Он не такой шумный, и там я смогу взять напитки со скидкой.

Я стала искать глазами Кэрри, чтобы узнать ее мнение. На какое-то время мне показалось, что она тоже облюбовала Кейна, да это и неудивительно. Он такой дерзкий и вызывающий, и такой красивый. Но ее нигде не было видно.

– Я здесь! Идите сюда! – вдруг услышала я ее голос из бара на противоположной стороне улицы. Кэрри пыталась отделаться от бритоголового мужика в хлопчатобумажном комбинезоне с надписью «Ночные беглецы от Дикси» и, как сумасшедшая, размахивала руками, подзывая нас.

– Мы должны сюда зайти, – тянула она нас за руки.

– Почему? – удивился Кейн. С того места, где мы стояли, хорошо было видно, что духовой оркестр этого заведения больше распугал посетителей, чем привлек.

– Потому, что у меня сегодня день рождения! – заявила Кэрри, будто это была самая веская причина.

Я посмотрела на часы. Она права. Полночь уже прошла, так что праздник действительно наступил.

– С днем рождения! – Я обняла ее, и она затащила меня в бар.

Я с облегчением заметила, что мальчики вошли вслед за нами, а Кейн даже успел купить Кэрри какой-то странного цвета коктейль и с радостной ухмылкой наблюдал, как она, поморщившись, отставила его.

– А из чего он? – спросила я, слегка озабоченная судьбой Кэрри.

– Понятия не имею, мне просто понравилось сочетание цветов.

Кэрри в подпитии напоминает ребенка с широко рас крытыми глазами и непосредственным выражением лица, как у мультяшных героев. От нее трудно отвести взгляд. Кейн подвинул стул поближе и спросил, как себя ощущает человек, день рождения которого практически совпадает с Днем святого Валентина. Мое сердце заныло. Конечно же, я хотела, чтобы они подружились, и спасибо ему, что уделяет внимание имениннице. «Но не оставляй и меня без внимания, ну пожалуйста!» – мысленно взмолилась я.

– Чем это от тебя так хорошо пахнет? – спросил он, наклоняясь ближе к Кэрри.

– Это обычное мыло, – ответила она.

– Правда? – Кейн вдохнул глубже. – Ты бы могла продавать этот запах на улице – три доллара за вдох.

Кэрри была в восторге от комплимента, а у меня свело скулы от зависти. Я недостаточно хорошо знала свою спутницу, и поэтому понятия не имела, уступит ли она мне дорогу, заметив, что кто-то мне понравился, или просто воспользуется случаем, чтобы привлечь внимание к себе. Может, она просто пытается быть вежливой – не может же она грубить ему или игнорировать его. Может, она даже и не заметила, что Кейн мне понравился. С Эмили было все намного проще. Она всегда понимала, нравится мне человек или нет, и делала все возможное, чтобы не мешать мне. И не имело никакого значения, что все мужчины знакомились сначала с ней. У нас с ней были абсолютно разные вкусы. В конце концов, все вставало на свои места само по себе. Сейчас проблема заключалась в том, что я не знала, чего ждать от Кэрри, и это меня беспокоило. Я просто надеялась, что у нас с ней разные вкусы. Борьба за мужское внимание приводит меня в ужас. Я даже не подумала, что у нас могут быть проблемы, потому что я значительно старше Кэрри (если быть точной, ровно на 12 лет). Но мне-то всегда нравились те, кто помоложе – а если ей нравятся те, кто постарше, то наши вкусы могут совпасть и…

– Еще будем заказывать? – Мне удалось поймать про ходящую мимо официантку.

Компания дружно кивнула. Теперь все вспоминали самые страшные истории, случившиеся в День святого Валентина. С Кейном произошел просто потрясающий по своей жестокости случай. Когда он был совсем юным, 14 февраля он застал свою подружку в постели с лучшим другом.

– Это ужасно! – задохнулась я. – Вдвойне отвратительно!

– Они, кстати, продолжили встречаться, – вздохнул он.

Странно, но я подумала, что такой расклад делает историю менее противной. По крайней мере, это не было пустым эпизодом в их жизнях.

– И что же ты сделал? – спросила Кэрри заботливо.

– А я начал встречаться с его девушкой, – весело ответил он.

– Ну, вполне логично.

Моим самым ужасным Днем святого Валентина стал тот, который я провела с относительно новым бой-френдом. Я познакомилась с ним, давая уроки по приготовлению сальсы в магазине «Продукты для здоровья». Вообще-то, сначала я собиралась послать его подальше (он был не много странным, должна вам сказать), но потребность в романтическом свидании на День святого Валентина была веским аргументом в его пользу, и я решила продлить наши отношения еще на один день. Мы пошли в тайский ресторан, слегка выпили (вернее, хорошо напились), а за тем отправились домой и впервые переспали друг с другом, после чего он стал требовать от меня подробного критического анализа его действий. Когда я спросила, зачем ему это надо, он ответил: «Это был мой первый раз». Как я тогда испугалась! Ведь меня саму жестоко бросили после моего первого раза, я не могла поступить так же с ним, поэтому наши отношения тянулись с грехом пополам еще несколько недель. (Хотя мы больше ни разу не переспали.)

– Это было самым ужасным, а так – только всем известное страдание – отсутствие валентинок.

– Смешно, правда? – заметил Кейн. – Хотя 14 февраля считается праздником любви, большинство людей чувствуют себя в этот день особенно нелюбимыми.

Мы перешли к более веселым темам, и Кейн разрывался между мной и Кэрри. Казалось, он никак не может вы брать, за кем же ему приударить, – то он бросал мне многозначительные взгляды, то всем телом устремлялся к Кэрри. Может, для него нет никакой разницы – на 10 лет старше или моложе? (Я почти забыла, что там присутствовал и его друг Мэт как запасной вариант. Он практически не проявлял себя ни как личность, ни как сексуальный объект.) Сосредоточившись на выдавливании сока лимона в напиток, я убеждала себя, что это не конкурс красоты, и Кейн свободен считать привлекательной ту, к кому благоволят его гормоны. Как вы думаете, если я буду усердно повторять: «Выбери меня! Выбери меня!», это может дать результат? Ведь мне он действительно очень нравится. (В нем намного больше сексуальной привлекательности, чем необходимо парню.) Мне помогало еще и то, что пьяная Кэрри срывалась с места каждые несколько минут, чтобы поболтать с абсолютно незнакомыми людьми. Она, как заведенная, кокетничала с каждым проходившим мимо мужчиной, а потом отправляла их. В какой-то момент она исчезла на целых пятнадцать минут, а когда вернулась, то была похожа на броненосца в железном панцире.

– Что с тобой? – Я вытаращила глаза на ее торс, покрытый шипастой броней.

– Это резиновая доска! – объявила она, улыбаясь от уха до уха. – Я только что выступала и играла зудеко. – Это разновидность креольской музыки.

– А нас почему не позвала? – налетела я на нее.

Получается, что я пропустила ее дебют на Бурбон-стрит!

– Ты была просто великолепна, – к нам подошла девушка и обняла Кэрри за плечи. – Мы хотим подарить тебе вот это на память.

Она протянула ей пару изогнутых ложек, перевязанных серебряной ленточкой. Кэрри рассыпалась в благодарностях.

– Э-э-э?.. – толкнула я ее, теряясь в догадках, для чего предназначены такие странные ложки.

– Именно ими играют зудеко! – сказала она, ловко стукнув ложечкой по своему резиновому животику.

Я не могла не восхищаться Кэрри. Она относится к той категории людей, которые преображаются под влиянием алкоголя. Опьянение придает ей энергию, которой в обычном состоянии ей не хватает. Она становится практически неотразимой в глазах окружающих.

– Воды? – спросила я, предлагая ей большой стакан.

– Наверное, я еще выпью водки.

– Я не хочу, чтобы у тебя произошло обезвоживание организма! – сказала я, протягивая ей «разбавитель».

– Пойдемте в мой бар, – предложил Кейн.

Как только мы вышли на улицу, Кейн взял меня под руку. Я знаю, что парни обычно берут тебя под локоток, что бы показать правильное направление движения, или тайком дотрагиваются до твоей руки, чтобы дать понять, что ты им небезразлична. Но вот такое сплетение рук больше походило на прогулку с подружкой по магазинам. Кейн таким образом кидает пробный камешек? Это может быть и не более чем дружеский жест, но втайне я надеялась, что он предпочел меня.

– О боже! – Я отвела глаза в сторону.

– Что? Что? – засуетилась Кэрри.

– Вот та женщина только что показала свою грудь вот тем парням!

Кейн невозмутимо пожал плечами:

– Добро пожаловать на Бурбон-стрит.

– Да нет же, вот та женщина, среднего возраста, очень старомодно одетая и с седовласым мужем.

– Не-е-е-ет! – Кэрри никак не могла поверить и постоянно поглядывала в ее сторону.

Наконец она подошла прямо к той женщине, тронула ее за плечо и спросила:

– Вы же не показывали грудь вот тем парням?

Женщина в ответ подняла свой джемпер и продемонстрировала Кэрри свою обвисшую сморщенную грудь. От шока и нелепости ситуации я фыркнула, а у Кэрри просто глаза вылезли из орбит.

– Ты… ты видела это? – заикаясь, произнесла она. На ее лице был написан такой ужас, что хватило бы до следующего дня рождения.

– Ты же сама напросилась, – подначивал ее Кейн. – Может, они только после а-ля труа.

– Ох, не-ет! – протянула Кэрри с сильным акцентом. – Мне нужно выпить.

Ну, этот-то стакан она явно заслужила.

Придя в бар Кейна, мы сели за маленький столик около окна, а он пошел договариваться с барменом. Присоединившись к нам, он взял свободный стул и поставил его прямо напротив меня. Так что теперь мы сидели колено к колену. Кэрри пыталась втянуть в разговор Мэта. И было понятно, что она делает это ради создания интимной обстановки. Пока мы болтали в основном о фильмах, Кейн взял меня за руку, и все мое тело затрепетало – ура-а! Улыбка застыла на лице, и я пыталась не отводить от него глаз, чтобы не выдать своего волнения. Это переросло в игру «кто кого пересмотрит». Странно, но мне вдруг показалось, что один его глаз излучает тепло и желание, в то время как другой смотрит сдержанно и оценивающе. Это меня и сбило. Я моргнула, он выиграл. Кейн стал громко поздравлять себя с победой, Кэрри, улыбающаяся, счастливая и все еще полная энергии, смотрела на нас, пока не увидела, что мы держимся за руки. Выражение ее лица мгновенно изменилось.

– Я очень устала, я пойду.

– Что? – Мы посмотрели на нее в замешательстве. – Но это же твой день рождения.

– Мне надо в туалет.

– Сходи в туалет здесь, – сказала я, указывая на вывеску «М/Ж».

– Нет, я пойду в отель.

– Но туда далеко идти, – предупредила я ее.

– Ничего, дойду, – заявила она, вставая.

– Ты не можешь пойти домой одна! – уговаривала я, пытаясь заставить ее сесть обратно.

– Могу.

– А ты знаешь, куда идти?

Может, я и недостаточно хорошо знаю Кэрри, но одно знаю точно – у нее топографический кретинизм. Она скорее выйдет к могиле Мари Лавое, чем найдет наш «Солнечный дом». Я тяжело вздохнула:

– Ладно, пойду с тобой.

– Нет, оставайся. Тебе же этого так хочется.

Ах, вот оно что! На меня накатила волна раздражения. Я не делаю ничего противозаконного! Мы из-за этого, собственно говоря, и поехали в это путешествие. Найти любовь!

– Мы все пойдем, – сказал Кейн, вставая и пытаясь спасти положение.

По крайней мере, я так думала.

Вместо того чтобы идти всем вместе вчетвером, наслаждаясь вечерним воздухом, пахнущим магнолией, Кэрри в гордом одиночестве шагала впереди, и ее высокие шпильки пробивали дырки в плитке тротуара. Я разрывалась между радостью от внимания Кейна и волнениями по поводу Кэрри. Ее пассивно-агрессивное поведение и кислая физиономия начали меня беспокоить. Я не знала, что сказать или сделать, чтобы вернуть ее. Когда я пыталась догнать ее, она только ускоряла шаг, будто я в чем-то провинилась перед ней. Но, честно говоря, я не понимала, в чем именно. После зудеко казалось, что она вообще потеряла всякий интерес к Кейну. Может быть, она завидует, что я нашла себе пару, а она нет? Может, с ней такого обычно не случалось? К тому же в свой день рождения все становятся немного не в себе. Пока мы поспешали за Кэрри, Кейн продолжал с легкостью поддерживать разговор. Парочку раз возникали паузы, которые в другое время я чувствовала бы себя обязанной заполнить старательно продуманными шутками, но вместо этого я переводила дыхание и улыбалась. Мне было радостно сознавать, что с Кейном я не обязана все время искать тему для разговора. С ним было легко молчать, что случается крайне редко.

– Послушай, эта гостиница оказалась намного дальше, чем я предполагал. – Мэт остановился и прислонился к ограде. – Я, наверное, вернусь в бар.

– Как хочешь, – ответил Кейн.

– Эй, – Мэт притормозил его, – я не хочу идти один.

Великолепно! Теперь нас тянут в разные стороны.

– Я провожу девушек в любом случае. Как хочешь, – просто ответил Кейн.

Я обожаю его! Это было так по-мужски! Так открыто!

Мэт поворчал и поплелся вслед за нами. Теперь Кэрри уже настолько удалилась от нас, что практически была около гостиницы. Мы втроем остались стоять на дорожке под нашим балконом. Я показала им наши окна, описала замечательные апартаменты и извинилась за то, что не могла пригласить ребят к нам.

– Ну, теперь, когда Кэрри доставлена в целости и сохранности, ты просто обязана пойти со мной выпить, – настаивал Кейн.

– Не могу, – мотнула я головой.

– Почему? – спросил он.

– Это ее день рождения. Я не могу бросить ее одну в день рождения.

– Да она заснет через пять минут.

Хм, он прав. Что же тогда меня удерживает?

Я услышала, как дверь балкона со скрипом открылась, и выглянула Кэрри. Я помахала ей рукой. Что за сцены из «Ромео и Джульетты»? Она удалилась, не говоря ни слова. Я тяжело вздохнула. Не припомню, когда в последний раз чувствовала себя такой виноватой. Как будто она моя мама, а я малолетняя оторва, плохая дочь, которая якшается с дурной компанией. Придется идти к ней, пока меня не «дисквалифицировали». Но не могу же я уйти от Кейна без поцелуя. А как же быть с Мэтом, который стоит и нетерпеливо стучит пальцами?

– Пожалуйста, пойдем с нами. – Кейн подошел ближе ко мне.

Я воспользовалась ситуацией и прижалась к нему для прощального объятия. Мэт поворчал и отвернулся. Почувствовав, что нравлюсь Кейну, я подняла голову. Теперь между нашими губами не было никаких препятствий. Он продолжал попытки уговорить меня пойти с ними, отводя пряди волос с моего лица, а я продолжала отказываться. Это первый наш ночлег вместе с Кэрри, и я не могла рисковать и ссориться с ней в самом начале путешествия. Кейн вздохнул. Крушение всех планов! Я прижалась еще ближе, и до него наконец-то дошли мои намеки. Когда наши губы слились в поцелуе, я услышала шум на балконе и сильный хлопок дверью. Но вместо того чтобы виновато от него отшатнуться, я еще теснее прижалась к нему. Я поняла, что все мое существо ликует. Это как раз то тонизирующее средство, которое было мне нужно после проклятого Пола. Кто-то хочет меня, при этом ничего не отнимая. В этот момент мы были не такими уж и пьяными, поэтому все наши действия были вполне осознанными. Моя рука потянулась к его волосам, мне хотелось взъерошить их, но почувствовав гель для укладки, я убрала пальцы. Великолепно – я не нервничаю, не дрожу и не горю страстным желанием. Я просто наслаждаюсь моментом.

– Ну пойдем же! – прошипел Мэт.

Мы оторвались друг от друга.

– Увидимся завтра? Вернее, уже сегодня? – прошептал Кейн мне на ухо.

– Мы едем в Монастырск, – напомнила я.

– А когда возвращаетесь?

– Не знаю, это зависит от многих причин. Может быть, на День святого Валентина. Но не раньше полудня.

– Найди меня, пожалуйста.

О боже! Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, но, по-моему, у меня есть мужчина для празднования Дня всех влюбленных. Я радостно улыбнулась.

– Мы еще встретимся? – прошептал он.

Я кивнула и прильнула к нему для еще одного поцелуя. У него такие широкие плечи, а спина такая мускулистая, что это чувствуется даже через толстовку.

– Кейн! – У Мэта закончилось терпение.

Кейн закатил глаза, нежно поцеловал меня и растворился в ночи.

Какое-то время я стояла, глядя ему вслед. Я чувствовала себя отомщенной. Один-единственный поцелуй Кейна стер всю горечь воспоминаний о Поле, вернув меня к жизни и зарядив изрядной долей оптимизма. Надо почаще это делать – тереться акрилом о кашемир, ведь чиститься о качественную вещь намного приятнее. И тут я вспомнила, что мне придется сейчас встретиться с Кэрри.

Она все еще не спала. Сидя на кровати, она внимательно следила за мной, пока я слонялась по комнате.

– Он же тебе не нравится, ведь так? – с издевкой в голосе спросила Кэрри.

– Ну, на самом деле… – начала я. – Нет, конечно, нет, – быстро исправилась я.

– Ты будешь с ним встречаться?

Конечно же! – хотелось закричать мне.

Но вместо этого я сказала:

– Может, и нет.

Я уже собиралась забраться под одеяло, когда раздался телефонный звонок. Какого черта звонить так поздно! Кто это может быть?

– Ответь, – попросила Кэрри, приподнявшись на кровати.

Это был Кейн. Он хотел узнать номер телефона того места, где мы остановимся, когда вернемся в Новый Орлеан.

Я сказала ему, что еще не знаю, где конкретно мы будем жить, и попросила дать мне номер его телефона. Его голос был таким радостным, таким милым и сексуальным. Мне пришлось отвернуться, чтобы Кэрри не заметила улыбку радости на моем лице.

– Черт! Да он влюбился в тебя! – фыркнула Кэрри, когда я повесила трубку.

– Он просто пьян. К утру он обо всем забудет.

Ну почему я должна скрывать свои чувства? Это безумие! Я уже взрослая женщина! Но мне казалось, что будет слишком эгоистично с моей стороны продолжать отношения. Мы приехали сюда в поисках любви, однако если только одна из нас найдет ее, то я считаю, что правильно будет принести в жертву мужчину ради сохранения женской дружбы. Все так запутанно. Есть ли выход из этой ситуации? Путешествовать только с тем, кто будет за тебя искренне рад? Это было бы чудесно! А может быть, с подругой, у которой уже есть мужчина? Но тогда ее душа не будет принимать участия в игре, и появятся другие проблемы. Многое зависит от того, как ты сам к себе относишься. И одна часть меня ясно осознавала, что я не могу поставить мужчину на первое место. Это не по-сестрински. Я помню, как однажды рассказывала своей близкой подружке о новом парне, с которым у меня завязывались отношения, и где-то в середине моей истории она пробурчала: «Но если ты начнешь с ним встречаться, тогда я останусь одна, потому что у меня нет парня!» Я закрыла глаза, чувствуя усталость. И все же в глубине души я испытывала большую радость – в моем сердце втайне от всех происходит что-то необыкновенное. И мне очень нравилось это чудесное со стояние.

Мы приветствовали наступивший день, сидя на балконе и попивая кофе с молоком и с пышками. Мое предположение о том, что наша гостиница – самое чудесное место в Новом Орлеане, полностью подтвердилось, когда гостиничный чеширский кот присоединился к нам, чтобы понежиться на солнце.

– Это рай! – выдохнула я, погружая пальцы ног в его теплую шерсть.

– Пойдемте, сестра Белинда! – Кэрри весело напомнила, что мы собирались сегодня присоединиться к монахиням. – Пора собираться.

Я смотрела, как Кэрри закрывает чемодан, где лежат ее сапоги на огромных шпильках, легкий свитер и ложки для зудеко. Это придало мне уверенности, что все неприятности и неловкости вчерашней ночи она оставит в этой комнате. Я собиралась сделать то же самое. Нельзя не чувствовать себя заново родившейся, когда над нами такое волшебное синее небо. Монастырск находится на полпути между Новым Орлеаном и столицей штата Батон-Ружем. Мы выехали на трассу, которая, если верить карте, все время повторяет изгибы Миссисипи, но при этом могучая грязная река очень редко попадала в поле зрения. Повезет, если мы вообще увидим хоть парочку болот.

– Не самая красивая местность, да? – спросила Кэрри, разглядывая в окно окрестности.

Вокруг простирались голые равнины с торчащими кое-где деревцами. Но, несмотря на бледность зимнего ландшафта, мы все же были в восторге от одной мысли, что едем по Луизиане. Все, что нам нужно, – это немного музыки зудеко, чтобы Кэрри могла отбивать такт своими ложками. Я покрутила ручку настройки приемника и остановилась на классике в исполнении местной легенды – Дафа Кершоу. Если верить диджею, то его песни звучали даже в космосе, так как один из астронавтов «Аполлона-12» был его большим поклонником. Пейзаж вокруг становился более индустриальным по мере приближения к Латчеру. Здесь ютились огромные цилиндрические танкеры, а ржавеющие краны, казалось, расталкивали друг друга локтями, стараясь занять лидирующее положение. И, наконец, мы увидели водонапорную башню серебряного цвета со скромной надписью «Монастырск». Наши представления о скромности монастыря изменились, когда перед нами предстало здание, которое легко можно было принять за Белый дом. В поддержку такого великолепия природа тоже постаралась и создала чудесное братство дубов, окутанных паутиной великолепного тонкого мха. И только когда мы остановились, чтобы полюбоваться на причудливые серые борозды, то увидели зловещий остроконечный забор, окружающий участок монастыря.

– Как ты думаешь, это чтобы никого не впускать или не выпускать? – спросила Кэрри озабоченно.

Не знаю, но после моего опыта с Мошовоном мне не хотелось это выяснять. Кэрри вцепилась руками в переднюю панель, так как я резко газанула и неслась на бешеной скорости до тех пор, пока ландшафт не приобрел знакомые очертания – простые бунгало и редкая растительность.

– Ты заметила, что наша машина единственная на трассе? Мы не встретили ни одного человека, – нахмурилась Кэрри. – Здесь вообще-то есть жизнь?

– По статистике, здесь официально проживает 250 человек, – уточнила я, пока мы приближались к церкви. Если судить по ее размерам, в ней запросто могло поместиться в два раза больше.

– А это место достаточно шикарное. – Кэрри указала на удивительное здание из красного кирпича с рядом арок кремового цвета, в которых располагались скульптуры в полный рост. Табличка на здании сообщала, что оно было построено на месте бывшего монастыря Святого Михаила.

– Ого, – Кэрри слегка толкнула меня. – Значит, мы пролетели и монастыря больше не существует?!

– Ну, не то чтобы на его месте находится теперь супермодный бар, – ответила я. – Сдается мне, что нам надо отправиться на поиски души.

– А разве мы не там будем ночевать? – Кэрри указала на дальнее здание с надписью «Плантация».

Это единственная гостиница, принадлежащая монастырю. Если судить по фильму «Унесенные ветром», то гостиница достаточно скромная. Но классические белые колонны и крытая галерея, увитая зеленым плющом, радовали взгляд. Вся территория огорожена белым штакетником протяженностью в полтора километра, который украшает ничем не примечательный пустынный луг. Я на секунду представила себе, что летом здесь, по всей вероятности, вдоль забора цветут розы. Как только мы вышли из машины, чтобы выяснить, какой же из симпатичных домиков предназначен для нас, мы погрузились в покой, который исходил от этого места. Нас больше не беспокоило, что вокруг нет ни единой души, наоборот, мы наслаждались тишиной.

– Здесь записка, – позвала меня Кэрри, проходя не много вперед. – И ключи.

Наше жилье превзошло все наши скромные ожидания. По блестящему золотистому паркету мы дошли до двух аккуратных узких кроватей, тщательно заправленных бело снежными льняными покрывалами с пологами из мусли на, задрапированного вокруг красно-коричневых стоек кровати. Мне нравится контрастное сочетание темного и светлого, и белый цвет так освежает.

– Полностью оборудованная кухня, телевизор послед ней модели, ванна-джакузи, – перечисляла Кэрри достопримечательности нашего жилища. – Кресла-качалки на портике.

Поистине великолепное место для подсчета своих прегрешений и пересмотра ценностей жизни. Если бы мы так не хотели есть, то разожгли бы камин и обосновались здесь до самой весны. Рекламные проспекты, оставленные на прикроватном столике, гласили, что единственным местом, где можно поесть, является местная столовая «Гимель». Мы проехали три с половиной мили, как было указано в инструкции, и увидели вывеску «Продажа помидоров».

– Не знаю как тебе, а мне хотелось бы чего-нибудь посущественнее, – сказала я.

Мы поехали дальше. По пути нам пришлось резко свернуть, чтобы объехать мертвую собаку. (Это жуткое предзнаменование!) И тут Кэрри закричала:

– Гименей!

– Это «Гимель», – поправила я ее.

Я проследила за ее взглядом и увидела большую сборную лачугу, пристроенную к автозаправочной станции. Всегда «приятно» подышать бензином и выхлопными газа ми во время еды. Мы пролетели через темный бар и попа ли в ярко освещенный зал ресторана. Это место имело свои отличительные особенности благодаря команде приземистых шестидесятилетних официанток. Одна из них стойко выдержала тщательное изучение нами меню. Я выбрала порцию креветок в кляре. Они оказались блеклыми, сухими и острыми. Никогда в жизни такого не ела – креветки будто были вываляны в песке. К ним прилагался так называемый соус – кетчуп без названия, распространявший стойкий запах уксуса. Кэрри же решила испытать местную кухню и выбрала суп из стручков бамии.

– Ну, ты смелая, – произнесла я, увидев ее тарелку, полную какого-то остропахнущего варева. Мне ее блюдо казалось отвратительным, в темной рисовой массе мерещились плавающие мозги, свиные копытца и цыплячьи лапки.

– На самом деле очень даже вкусно, ты уверена, что не хочешь? – настаивала Кэрри, уверяя меня, что торчащий кусок, напоминающий свиное ухо, всего лишь колбаса. Неожиданно она перешла на шепот: – Внимание, симпатичные деревенщины!

Сквозь слезящиеся глаза мне все же удалось рассмотреть двух парней, которые присели за столик рядом с музыкальным автоматом. Один из них был красавчик, а второй выглядел странновато. Кэрри согласилась с моими оценками, только поменяла их местами.

– У твоего прическа, как у деревенского Ванечки! – насмешничала она над его слишком длинной и редкой челкой.

– А у твоего глаза, как у психа! – бросила я, отворачиваясь. – Такое впечатление, что он вот-вот направит на нас пистолет.

Однако выбора у нас не было. Все остальные посетители были среднего возраста и уже со своими половинками. Наверное, я должна была испытать огромное облегчение, что мы не сошлись во вкусах, но, по правде говоря, мне вообще не было никакого дела до этих двоих. Я все еще остро чувствую вкус поцелуев Кейна на губах. Кэрри, конечно, об этом не догадывается. Мы сегодня ни разу даже не упомянули Кейна. Я все еще считала его имя запрещенным, и мне совсем не хотелось рисковать нашим настроением. Итак, с этого момента я включилась в игру. Все шло нормально, пока Кэрри не предложила заказать мелодию.

– Нет, я не могу! – отрезала я.

Мне представилось дальнейшее развитие событий, напоминающее сцену из какого-то фильма. Девушка мед ленно пересекает бар, подходит к автомату, томно смотрит на парня и потом выбирает песню. Пока диск не успел стать на свое место, отыграв мелодию, парень подходит к девушке. Он так тронут ее выбором, что чувствует себя просто обязанным, нежно дохнув ей на ушко, пригласить ее танцевать…

– Они нас опередили! – возмутилась Кэрри, указывая туда, где «мой» положил свою загорелую жилистую руку на ящик.

Я посмотрела на его более низкорослого, одутловатого спутника, который выглядел так, как будто ему срочно надо в туалет. Мы обе сидели, как на иголках. Нам хотелось поскорее узнать, что же он выберет, чтобы прочитать тайное послание в словах песни. Но тут вмешалась официантка, которая подошла к «моему» и потянула его за рукав рубашки со словами. «Ты сейчас подожжешь стол!» Он оглянулся на быстро тлеющее под его незатушенной сигаретой покрытие стола и завопил: «Туши!» Почему официантка не погасила сигарету сама, остается загадкой. Может, таким образом она учит жизни юных наглых мальчишек. И как только мы решили, что сегодня, видимо, уйдем отсюда без серенады, из динамиков грянула мелодия песни «Слишком правильный, чтобы сдаться». Хаммер?! Я удивленно присвистнула. Ну, это никоим образом нельзя отнести к романтическим заигрываниям. По этому поводу я переключила все свое внимание на кусок принесенного нам шоколадного торта. На этот раз порция была двойной в честь дня рождения Кэрри.

– Ну, давай их обыграем! – не унималась Кэрри. – Пойдем к музыкальному автомату!

– Нет, я не пойду! – промычала я в ответ. Хотя меня стало мучить любопытство, какие же еще песни предлагает это неоновое чудовище.

– Не будь такой занудой! Мы будем совсем рядом с ними. Если мы заговорим чуть громче, они услышат наш акцент, а там ты и не заметишь, как завяжется разговор.

Я быстро засунула в рот еще один маленький кусочек торта, а затем решительно встала, пытаясь очистить зубы от коричневой липкой слюны. Я шла уверенной походкой, но оказалось, что этот мучительный проход через зал к автомату стоил того. Набор песен был поразителен. Когда в следующий раз я почувствую внезапный острый приступ любви, я знаю, что выбирать: «Мне некого обнять в этом мире» в исполнении Мерл Наггард, «Мона Лиза потеряла свою улыбку» Дэвида Аллана и «Слишком долго я один» Пэтги Ловлеса. Здесь была даже песня под названием «Любовное вуду» в исполнении «Дюран-Дюран», которую мне любопытно было бы послушать. Но Кэрри, в конце концов, остановила свой выбор на испробованной и проверенной временем песне, которая нравится всем, – «Отель „Калифорния"» группы «Иглз».

Как и предполагалось, наш акцент привлек к нам внимание, правда, не молодых людей, а единственной юной официантки, чье любопытство пересилило смущение. Ее звали Хиза, и выглядела она, как Бритни Спирс – ошеломляюще ярко. В то время как наши мальчики – ее друзья, как оказалось, – были типичными представителями «местных». Патрик («мой») – застенчивый, но милый строитель, а Джон (на которого положила глаз Кэрри) – более суровый военный снайпер (я так понимаю, у него это профессиональная привычка все время щуриться). Он попытался рассказать нам о жизни на передней линии фронта, но жуткая комбинация луизианского акцента и местного сленга привела к тому, что Хиза вынуждена была переводить нам. А я в это время переводила речь Кэрри – ее оркнийский акцент привел луизианское трио в восхищение и замешательство одновременно. В целом все это не способствовало гладкой беседе, поэтому я решила задать самый главный вопрос нашего путешествия, пока беседа не сошла на нет. Итак, я спросила: «Чем мужчины из Луизианы отличаются от мужчин других штатов?» Особенно меня интересовала разница в отношении к женщинам.

– Мы все ставим семью на первое место, – эмоционально заявил Патрик. – Для нас это самое главное. Парень даже не подумает о том, чтобы встречаться с кем-то, кто не нравится его родителям.

– Ты что, серьезно? – Кэрри не могла поверить.

– А зачем ставить себя в заведомо невыносимое положение? – откликнулся Патрик. – Это же будет влиять на тебя всю оставшуюся жизнь.

Всю жизнь? Разница между его действительностью и моей была огромна. Мой папочка лишь однажды познакомился с одним из моих бойфрендов (киномехаником), и хотя моя мама может припомнить немного больше претендентов, она всегда воздерживалась высказывать свое мнение до тех пор, пока мы не расстанемся. В Луизиане, похоже, родители говорят все, что думают, с первой минуты знакомства.

– Да, это точно, – согласилась Хиза и криво усмехнулась. – И то же самое, если у тебя нет жениха. Здесь, если к 25 ты не замужем, то считаешься старой девой.

– Что?! – удивилась я.

Вот это номер! Как же давно, согласно местным меркам, я вышла из игры! Я уже собиралась объявить, что в Англии все совсем не так, но вдруг поняла, что мой отец согласился бы с жителями Луизианы. Бедный папочка каждый раз опускает плечи, когда я появляюсь у него без мужа и внуков на заднем сиденье. (Дети моей мачехи уже принесли им четверых внуков, и мой отец, по натуре ужасно азартный человек, по-моему, считает, что я сильно подвожу его.) С недавних пор он начал намекать, что я просто-напросто эгоистка, потакающая своим привычкам, которая ставит карьеру выше семьи. Но если честно, я как-то никогда не замечала, чтобы у меня был выбор. Мне всегда везло с работой и никогда – с любовными отношениями. От грустных размышлений меня отвлекло прибытие подружки Патрика, которой мы явно не приглянулись. Совсем не приглянулись! Поэтому, прежде чем Снайпер успел передать ей оружие, мы с Кэрри решили вернуться на свою «Плантацию» с перспективой провести вечер вдвоем, сидя на нашем балконе.

– Ну не смешно ли, – сокрушалась я, передавая Кэрри плед. – Я живу в столице Англии, где, по статистике, у меня должно быть бесконечное множество шансов встретить Единственного, и все же я не могу найти того, кто бы мне понравился, не говоря уже о том, чтобы создать какие-то отношения. В то время, как в Монастырске с населением в 250 человек каждый может рассчитывать найти свою половинку!

– Ну да, – Кэрри согласно закивала головой. – Ты думаешь, что к семнадцати годам они уже исчерпывают все возможные комбинации?

– Наверное, поэтому они и выходят замуж в столь юном возрасте, – подвела я итог. – Здесь нет новеньких, кто мог бы вмешаться в игру.

Раньше, в старые добрые времена, может, такие молодые союзы и могли продлиться всю жизнь, но в современном мире со склонностью к одноразовым отношениям я даю им максимум десять лет, а потом супруги начнут изменять друг другу с чужими мужьями или женами. Это и произошло с моими родителями в маленькой деревушке Оксфордшир, где я прожила первые семь лет. Один-единственный развод вызвал «эффект домино», и не успела я оглянуться, как моя мама переключилась на мужчину, который жил за полем для игры в крикет, а папа выбрал женщину, мимо дома которой я каждый день ходила в школу. И эти перемены совсем не явились неудачной пробой. Мама прожила 20 лет со своим дорогим Чарльзом, а папа все еще живет со своей любимой подругой Сюзанной. Может, маленькие города и есть решение проблемы?

В том, что здесь нечего делать и некуда пойти, есть что-то ужасно расслабляющее. Можно не волноваться, что что-то упустишь. И после вчерашней ночи на Бурбон-стрит, переполненной впечатлениями, простая смена цветов вечернего неба – это то самое развлечение, которое нам было нужно. С наступлением заката полыхающее оранжевое солнце прорезает прозрачную серо-голубую акварель неба, создавая яркий, богатый красками задний фон для черных голых веток деревьев и превращая их в загадочные фигуры многоруких таиландских богинь, кружащихся в танце.

Как только солнце скрылось за горизонтом, я глубоко вздохнула и сказала: «Вот если бы похмелье всегда заканчивалось именно так».

– Хотела бы я знать, как много неисправимых романтиков делают сейчас тоже, что и мы, – произнесла я вслух.

И мои слова эхом отдались от подпирающих небо сводов церкви Святого Михаила.

– О чем это ты? – Кэрри повернулась ко мне.

– Ну, посмотри на нас. Мы с тобой идем по проходу церкви в День святого Валентина!

Кэрри засмеялась и взяла меня под руку.

– Ну, разве мы не чудесная пара?

– Если бы это был Вегас, здесь стояла бы километровая очередь. А тут только мы с тобой, – вздохнула я. – Даже священника нет, а то можно было бы попробовать воспроизвести моменты из «Поющих в терновнике».

– Знаешь, а я иногда забываю, что с Днем всех влюбленных связано имя святого. – Кэрри вернулась к теме празднования этого дня. – Похоже, что открытки от «Хол-марк», цветы от «Интерфлоры» и конфеты от «Сорнтон» окончательно присвоили его имя.

Мы присели на скамью в зале и осмотрелись. Интерьер церкви составляли великолепные красные ковры, витражи на окнах из драгоценных камней и целый ряд скрупулезно продуманных приделов и святынь. В конце концов, наши взгляды приковала к себе раскрашенная алая фигурка монахини, которая олицетворяла собой орден Пресвятого Сердца Иисуса. Сердца и должны быть святы, решила я. К ним должно относиться с глубочайшим почтением, любовью и состраданием. Но вместо этого их пронзают, в них стреляют, их растаптывают. Пол наверняка знал, что причиняет мне боль, но все равно продолжал меня мучить. Если я опять рискну вступить в игру, у меня есть все шансы повторить свои ошибки. Например, с Кейном. Сейчас все мои воспоминания о нем идеализированы, но если мы встретимся сегодня вечером, никто не может дать гарантии, что это не закончится моими слезами. И даже если сегодня все пройдет хорошо, появится новое минное поле эмоций, которое может взорваться в любой момент. Любовь – очень опасная игра. Чем больше ты любишь, тем больше можешь потерять. Много раз я клялась себе: «Все! Больше никогда», но мое сердце, каким бы израненным оно ни было, никогда до конца не верило этим словам. И все еще продолжает надеяться, что где-то есть тот, кто сможет его вылечить, и оно снова даст побеги. Могу ли я запретить ему ждать? Не думаю.

Я наклонилась к Кэрри и сообщила, что наш поиск любви возобновляется.

– Значит, нам не надо отказываться навсегда от общения с мужчинами и полностью посвящать себя аскетичной жизни? – переспросила она.

– Да, – кивнула я.

– А ты не боишься, что Бог расстроится?

– Не-а, – сказала я и поднялась на ноги, – Бог поймет.

За считанные часы мы изменили наш образ жизни, вселившись в номер «люкс» пятизвездочного отеля «Виндзорский двор» в Новом Орлеане, одного из лучших в мире. Ну что же, если одинокая девушка когда-либо захочет побаловать себя нежной заботой в виде подушек из гусиного пуха и клубники в шоколаде, это, конечно же, случится на День всех влюбленных. Я великолепно себя чувствовала и была полна оптимизма, но в течение нескольких последних часов мое настроение резко ухудшилось. Во-первых, сначала нас обмануло гадание на картах таро – Кэрри они сказали, что ей вообще мужчины не нужны, а я выяснила, что мне суждено выйти замуж за бухгалтера. (Даже не знаю, у кого из нас предсказание было более ужасным.) Затем во время дневного чая я попыталась поговорить с Кэрри о Кейне. Я призналась, что он мне очень даже понравился. Но Кэрри только посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и перевела разговор на другую тему. В глубине души я надеялась на ее благословение. Я хотела, чтобы она сказала мне что-то типа: «Знаешь, если он тебе действительно нравится, то ты должна быть сейчас с ним, ты должна ловить момент, когда дело касается любви!» Ну, во всяком случае, я бы напутствовала ее именно так. Я абсолютно в этом уверена, потому что именно так я и говорила своим подругам бессчетное количество раз. Конечно, очень грустно оставаться одной и быть одинокой гусыней, но в такой же степени приятно осознавать, что ты сделала это ради хорошего дела. И, кроме того, когда мы занимаемся поисками мужчин, такие жесты вообще должны восприниматься как само собой разумеющееся. Правда, похоже, Кэрри так не считала. Пока мы направлялись на ранний ужин (чтобы избежать зажженных свечей и любовных парочек, которые заполнят рестораны позже), я поняла, что волнуюсь. Вчера мне казалось, что я легко смогу отказаться от свидания с Кейном. Мне нравилась сама идея позволить себе новое самодовольное отношение «оцени меня не по тому, кого я нашла, а по тому, кому я позволила уйти». Но теперь, когда я вернулась в Новый Орлеан, я умирала от желания увидеться с Кейном снова. Не очень помогло и то, что мы прошли мимо того места, где познакомились. Я осознала, что практически через каждый шаг лихорадочно проверяю, лежит ли номер его телефона в моем кармане. Я все равно не утерплю и в какой-то момент постараюсь позвонить ему.

– Посмотри, «Эзотерика»! – Кэрри указала на самый знаменитый торговый центр Нового Орлеана, торгующий аксессуарами вуду и всевозможными магическими травами.

Мы хотели попасть туда в первый день нашего приезда и уже собирались войти, но какой-то религиозный фанатик выскочил прямо на нас и начал кричать о спасении наших душ. Боясь попасть под евангелистское линчевание, мы сбежали от него в прелестный бутик, располагающийся со всем рядом. Там мы потеряли ровно час и накупили гору вещей, одурев от всей этой блестящей бижутерии и футболок, расшитых стразами. Нашему восторгу не было предела, когда мы увидели, что продавцы в этом бутике упаковывают покупки в красные бумажные пакеты и перевязывают их розовыми лентами с завитками. Вот оно, преимущество быть женщиной!

– Итак, где мы оказались?.. – Мы в недоумении оглядывали улицу, попав из французского квартала в симпатичный жилой район, который и позволил нам осознать, что из туристического мира мы попали в реальный.

– Вот это искусство! – Я любовалась великолепным интерьером ресторана, где мы решили перекусить.

Пол в виде шахматной доски, черные лакированные стулья, какие обычно бывают только в кабаре, и обслуживающий персонал, одетый в широкие штаны, идеально по догнанные рубашки и мягкие фетровые шляпы.

– Вот это красавец! – заметила Кэрри, когда самый привлекательный мужчина в зале принял у нас заказ и плавной походкой удалился на кухню.

Настроение у нас заметно улучшилось. Мы выпили по бокалу вина, и Кэрри предложила:

– А давай еще раз посмотрим на наши покупки!

Мы устроили целое представление, вскрывая красные пакеты и демонстрируя друг другу покупки с воплями восторга. И тут я представила нас со стороны – мы ужинаем вдвоем в День святого Валентина, и, как ни посмотри, создается полное впечатление, что мы обмениваемся знаками любви. Ну почему это всегда со мной происходит!

– Кэрри! – прошипела я.

– Что? – спросила она, все еще любуясь брильянтовым кольцом из розового золота в форме голубя, которое она, конечно же, уже нацепила на безымянный палец.

Я быстро объяснила ей, что о нас могут подумать.

– О боже! Ты права! – сказала она и спешно сложила все наши покупки назад в сумку.

Мы украдкой осмотрели зал ресторана, чтобы узнать, кто мог обратить внимание на наше поведение. За небольшим столиком сидели четыре женщины, а за длинным сто лом в углу – шесть. Все они были с характерными короткими стрижками.

– Я не знаю, о чем мы с тобой волновались. Похоже, что мы как раз идеально вписываемся в здешнюю обстановку. – Кэрри сделала большой глоток вина и неожиданно с испугом посмотрела на меня. – Может, гадалка именно это имела в виду, когда сказала, что мне вообще не нужны мужчины?!

– Успокойся, – я взяла ее руку в свою и сжала, стараясь подбодрить. – В море еще полно рыбы – посмотри хотя бы на нашего официанта, он божественно красив!

– Девушки…

Как раз в этот момент он и появился с нашим заказом в руках.

– Счастливого Дня всех влюбленных! – произнес он и подмигнул.

– Нет, теперь он точно про нас подумает что-то не то. – Кэрри закатила глаза.

Раскаяние быстро смылось подступившей слюной. Все свежеприготовленные блюда были шикарны! Перед нами стояли лангусты в легком соусе, фаршированные крабы, крабовые колечки, покрытый золотистой хрустящей корочкой сладкий картофель и аппетитные макароны с сыром. Это – лучшая в мире «домашняя» негритянская кухня.

Я была счастлива. Вкусный обед и вино подействовали благотворно, и я почувствовала симпатию к Кэрри. Не в том смысле. Просто я забыла про обиду из-за Кейна. Когда мы заказали еще одну бутылку вина, я решила, что глупо злиться. Ну что, позавчера вечером я упустила свой шанс, но я могу воспользоваться им сегодня вечером. Теперь любовь не казалась такой уж призрачной. Все, что требуется, – это чтобы кто-то из нас взял инициативу в свои руки. В данный момент я чувствовала, что у меня есть реальный шанс быть с кем-то рядом, и это придавало мне уверенности в себе и щекотало нервы от предчувствия того, что может произойти.

Наш план был таков: вернуться в «Виндзорский двор», быстренько переодеться и отправиться в район магазинов в поисках развлечений. Но наш номер был чертовски хорош, и мы потеряли уйму драгоценного времени, прогуливаясь по золотому ковру и мысленно отдавая глупые приказы воображаемой свите. Как только хмель прошел, мой внутренний голос снова заговорил: «Когда ты собираешься звонить Кейну?» У меня все сжалось внутри, когда я сообразила, что практически не остается времени. Надо придумать какой-то предлог, чтобы выйти из комнаты, иначе я не смогу с ним спокойно поговорить. Что же придумать? Может, сбегать вниз за колой? Я уже собиралась прибегнуть к этой уловке, как Кэрри неожиданно заявила, что теперь ее очередь опробовать наш душ с мраморными стенами. Это мой шанс! Я схватила телефон и пронеслась через зал в кухню, забившись в угол, чтобы Кэрри ничего не могла услышать. Дрожащими пальцами я набрала номер его телефона. Занято! Не-ет! Я набирала номер опять и опять, время от времени выбегая в спальню, чтобы послушать, льется ли вода в душе. Наконец-то обычные гудки. Мне ответили.

– Здравствуйте, можно пригласить Кейна Масона? – я почувствовала слабость от напряженности момента и сильного желания услышать его голос.

– Извините, но его нет.

Я посмотрела на часы. 21. 45. Конечно же, он не будет сидеть дома в пятницу вечером!

– Ему что-нибудь передать? – спросил администратор. Я услышала, как открылась дверь ванной и вышла Кэрри.

– Нет-нет, – бросила я и поспешно положила трубку.

Чтобы Кэрри ни о чем не догадалась, я специально зашумела на кухне, делая вид, что смешиваю напитки. Ну почему я не запомнила ни название его бара, ни улицу, на которой он находится?! Я даже не надеялась отыскать это место. Я почувствовала обиду от того, что упустила единственный шанс увидеться с ним снова, а он подумает, что я просто не захотела. Есть только один выход – вернуться на место преступления! Мне надо убедить Кэрри опять пойти в этот переполненный бар на Бурбон-стрит. Я немного волновалась, пока сидела перед зеркалом и на водила марафет. Такое впечатление, что в моем желании найти Кейна было что-то противозаконное или коварное.

– Уже почти десять вечера, – сказала я, накладывая блестящие тени. – Куда ты хочешь пойти?

Кэрри покрывала лаком волосы.

– Может, опять на Бурбон-стрит? Туда можно дойти пешком.

– Давай. – Я не могла поверить своей удаче!

– Если ты, конечно, хочешь, – добавила Кэрри и посмотрела на меня своими голубыми глазами.

– С удовольствием! Превосходная мысль!

Если на Бурбон-стрит было много народу, когда мы были здесь первый раз, то теперь толпа была просто ужасающей. В одном баре на всю громкость играла запись Эминема, там была вечеринка, протестующая против Дня всех влюбленных. Кэрри предложила не заглядывать туда, а отправиться в «Вэн Хелен Водди». Отлично! Мое сердце билось с удвоенной силой, пока мы шли к бару. Господи, ну пожалуйста, пусть он там будет! Господи, пусть он тоже бродит здесь, пытаясь отыскать меня в толпе! Я внимательно изучала лица всех проходящих мимо, но никого, похожего на Кейна, не было. Я пыталась представить, что случится, когда наши глаза встретятся и он заключит меня в свои крепкие объятия. Мне так хотелось опять почувствовать его руки!

– Только не это! – заныла Кэрри, застряв у входа.

На мгновение я подумала, что она увидела Кейна, но через секунду уже присоединилась к ее воплю. Исполнителей рок-музыки поменяли на неприятного диджея, роль которого заключалась в том, чтобы заманивать подвыпивших девушек на сцену, заставляя их раздеться перед толпой разинувших рот мужиков. Мы с Кэрри с отвращением смотрели на происходящее. Вряд ли можно найти обстановку, менее располагающую к настоящей любви.

– Ну что, пойдем дальше? – предложила Кэрри.

Мне не хотелось уходить. Казалось, что Кейн где-то со всем рядом. Но и оставаться здесь не было никакой возможности, шоу было слишком отвратительным. К сожалению, во всех остальных барах, куда мы заглядывали, происходило то же самое. Мы уже отчаялись, когда Кэрри пристала к высокому молодому человеку с людной стрижкой. Она была достаточно пьяна, так что направилась прямо к нему в попытке очаровать его. И у нее это очень даже получалось, пока на горизонте не появилась пара полуобнаженных девиц с размерами 90–60 – 90, которые покачивали своими выставленными напоказ прелестями.

– Я не могу соперничать с этим, – пожаловалась, она вернувшись ко мне.

Мне оставалось только пожать плечами. К этому времени я потеряла всякую надежду случайно столкнуться с Кейном. И мне не удавалось вдохновить себя на новые поиски. Все, чего мне сейчас хотелось, – это отвлечься.

– Мне кажется, нам пора воспользоваться нашим равноправием, – сказала я и потянула Кэрри в бар с мужским стриптизом.

– Я никогда в жизни не видела мужского стриптиза, – призналась Кэрри, повиснув на моей руке, когда мы заплатили за вход и прошли через ограждение.

Что же касается меня, то я много раз была на стриптизах. Но то, что мы увидели здесь, поражало. Это был обыкновенный внутренний двор, огороженный со всех сторон, где сценой служила импровизированная барная стойка в два раза шире обычной. (Следовательно, к стойке бесполезно садиться, если только не хочешь получить коктейль, смешанный с нижним бельем.) Мы уселись на пластиковые стулья под деревом в конце «зала» и погрузились в происходящее на сцене. Первый актер, Рико, сначала мне не понравился, потому что походил на ребенка, обутого в тяжелые солдатские ботинки, но несколько секунд спустя, могу поклясться, он превратился в человека-паука. Он с легкостью скользил по соседней кирпичной стене, прокладывая себе дорогу при помощи долларовых купюр. Доллары сделали свое дело, и он стал изобретательнее: станцевал польку на водосточной трубе и умудрился показать несколько эротических движений, повиснув на балконе. Потом вернулся к барной стойке. Его танцы (во всех плоскостях – и в горизонтальной, и в вертикальной) демонстрировали великолепный, превосходный контроль над мускулами. А как соблазнительно он двигал попой! Кэрри не могла отвести глаз.

– Он просто чудо! – восторженно произнесла она под большим впечатлением от происходящего.

Следующим был огромный, малоподвижный «вымогатель» с абсолютно отсутствующим чувством ритма. После человека-паука он казался инертным и несексуальным, но группе женщин среднего возраста, сидящих ближе к сцене, он очень приглянулся.

– Да! Вот так! – слева от нас чернокожий танцор, похожий на борца рэстлинга, исполнял приватный танец для нашей соседки.

– Это что, шутка? – потрясенно спросила Кэрри, уставившись на выпуклость в его трусах. – Он же не настоящий! Или настоящий… – Она вытянула шею, пытаясь рассмотреть получше.

А я в это время перевела взгляд на балкон на третьем этаже, где высокий трансвестит вел человека с завязанными глазами и в накинутом капюшоне в комнату с красным светом. Или я ошибаюсь? Насколько я поняла, по соседству был бар трансвеститов. Трудно было не заметить топ-моделей – высоких статных мужчин перед входом, которые служили приманкой. Но я-то думала, что они пытаются заманить посетителей в клуб, а не в постель. Я не могла отвести взгляд от комнаты с красным светом, а Кэрри все еще пялилась на трусы Мистера Банана, поэтому мы не заметили, как перед нами оказался полуобнаженный парень, предлагая нам контактный танец.

– Хотите, я для вас… – и он нарисовал ногой полукруг над нашими головами.

– Что? – начали мы, сначала не поняв.

– Я могу, – и он сделал еще одно движение.

– Нет, нет, – резко ответила я. – Спасибо, не надо. Нет, спасибо.

Нам показалось, что он расстроился.

– Ну, мне его жалко, – вздохнула Кэрри, глядя ему в след.

Я с удивлением посмотрела на нее. Мне снова стало обидно. Она больше заботится о чувствах какого-то стриптизера, чем о моих. Господи, неужели я сделала сегодня не правильный выбор?! Я решила, что выйдет несправедливо, если у меня будет с кем провести День святого Валентина, а у нее – нет, и поэтому мы обе остались в одинаковом положении, без мужчин. А теперь мы сидим в таком месте, где надо платить за то, чтобы нравиться! А все из-за моей бесхребетности, которую я выдаю за заботу о других! Я должна была защитить свои интересы. Мы могли, по крайней мере, прийти к компромиссу – девичник до полуночи, а потом я встречаюсь с Кейном для прощального танца. Я не говорю, что мужчины важнее, чем женская дружба, но единственный верный друг, который достоин такой жертвы, – это тот, кто о ней не просит.

Ладно, я получила еще один урок: жизнь несправедлива. И искорка, пробегающая между мужчиной и женщиной, тоже случается не часто. В следующий раз, если я опять окажусь в такой же ситуации, как с Кейном, я не упущу свой шанс.