"Время легенд" - читать интересную книгу автора (Бейшир Норма)

Глава 11

Саутгемптон, июль 1984 года

— Честно признаться, я здорово нервничаю, — сказала Андреа. — У меня перед глазами постоянно стоит картина: я шагаю по проходу между скамьями и вдруг спотыкаюсь и шлепаюсь на землю лицом вниз.

Джейм, смеясь, протянула руки, чтобы поправить шелковый, расшитый жемчугом и цветами головной убор подруги.

— Успокойся, — посоветовала она. — Люди женятся каждый день.

Андреа сердито посмотрела на нее.

— Но я-то выхожу замуж впервые! — жалобно воскликнула она. — Я боюсь выставить себя набитой дурой.

Джейм усмехнулась.

— А ты взгляни на это другими глазами. Ты действительно выставляешь себя на посмешище, но по крайней мере делаешь это с шиком и размахом. А если учесть норов твоей матушки, никто этого и не заметит, что бы там ни случилось, — сказала Джейм, расправляя длинную вуаль.

Андреа обернулась, громко шурша многочисленными слоями шелка.

— Да уж, хорошенькое утешение!

— Стой смирно, — велела Джейм, подкалывая вуаль огромными булавками. — Фату потеряешь.

— Если прежде не потеряю рассудок.

Джейм улыбнулась.

— Уж лучше бы вам с Томом обвенчаться втайне.

— Я и собиралась, — ответила Андреа. — Но родители не хотят и слышать об этом, особенно мать. Она-то и устроила весь этот цирк.

Джейм оглядела подвенечное платье подруги — шелка, жемчуга и вышивка стоимостью в двадцать тысяч долларов. Платье еще никто не видел, и тем не менее вокруг него уже поднялся переполох на страницах модных женских журналов. «Китти Марлер ни за что не упустит возможности превратить свадьбу единственной дочери в сенсацию», — подумала Джейм.

Андреа пересекла комнату, уселась за туалетный столик и надела жемчужное колье в три нитки и такие же сережки, а Джейм тем временем подошла к большому зеркалу, чтобы в последний раз осмотреть свое персиковое шелковое платье с кружевными оборками цвета слоновой кости. Широкополая шляпа с оранжевыми бархатными лентами придавала ей сходство с типичной южной красоткой. Наряд был совсем не в ее стиле, зато очень точно отражал вкусы публики, собравшейся на свадьбу в Саутгемптоне в разгар лета.

Выглянув в окно, Джейм увидела гостей, которые подтягивались к лужайке. Парк Марлеров, и без того живописный, был увит широкими белыми лентами, повсюду виднелись цветы — в основном тоже белые. От крыльца веранды, на которой по условленному знаку должны были появиться невеста и ее сопровождающие, простиралась белоснежная ковровая дорожка, ведущая к алтарю, где должны были ждать священник и жених.

По обе стороны дорожки располагались ряды кресел для свадебных гостей. Перед мысленным взором Джейм встала картина венчания ее родителей.

— Что это, папа? — спросила Джейм, вынимая из ящика стола толстую книгу в белом переплете и с трудом удерживая ее в руках — ведь ей тогда было всего шесть лет.

Отец мельком посмотрел на книгу, и на его лице появилось странное выражение.

— Это наш свадебный альбом, принцесса, — ответил он. — Там собраны давние фотографии, их сделали еще в ту пору, когда я женился на твоей маме.

— Можно мне посмотреть карточки? — нетерпеливо осведомилась Джейм.

— Если хочешь, мы посмотрим их вместе.

Девочка радостно кивнула.

Отец посадил ее к себе на колени и раскрыл альбом, в котором оказалось множество фотографий свадьбы и праздничного приема, устроенных на открытом воздухе.

Джейм казалось, что она рассматривает портреты прекрасной принцессы и ее возлюбленного принца из сказочной книжки.

— Мама была очень красивая, правда? — спросила Джейм, очарованная фотографиями.

— Она и сейчас красивая, — тихим мягким голосом отозвался отец.

— Она гораздо красивее, когда улыбается, — заметила девочка, водя по фотографии кончиком маленького пальчика. Потом она подняла глаза на отца и нахмурилась. — Теперь мама совсем не улыбается.

Отец покачал головой.

— Знаю, принцесса, — сказал он, ласково гладя дочь по голове. — Наша мама болеет и поэтому не улыбается.

— Мама умрет? — спросила Джейм, и на ее крохотном личике отразилось беспокойство.

— Нет, милая… конечно, нет, — ответил отец, ошеломленный ее вопросом.

Папа ошибался. Через две недели мама умерла.

Уже начинало смеркаться, когда Джейм выскользнула из праздничной толпы, переоделась в джинсы и свободную белую блузку и, усевшись в свой джип «Чероки», покатила обратно в Манхэттен. Проезжая на запад по лонг-айлендской магистрали, Джейм поймала себя на мысли о доме в Саунд-Бич, где она выросла. Сколько времени прошло с тех пор, когда она уехала оттуда?

Шесть лет? Несмотря на все те причины, которые вынудили ее к поспешному бегству, Джейм все еще тосковала по огромному старому дому, привольно раскинувшемуся на землях поместья, и гадала, многое ли там изменилось.

Элис и Джозеф все еще жили там. Джейм следовало вышвырнуть их на улицу в ту же минуту, когда она обнаружила обман, но в тот миг это представлялось ей чем-то второстепенным. Тогда главным было побыстрее улизнуть от них, и как можно дальше.

«Когда-нибудь я вернусь», — пообещала себе Джейм.

Когда эти люди уберутся из дома навсегда.

— Уличные банды, — вслух произнесла Джейм.

— Что — банды? — Бен Роллинз, коренастый мужчина лет пятидесяти с редкими седеющими волосами и толстыми роговыми очками на переносице, оторвал взгляд от большого листа желтой писчей бумаги, исчерканной неразборчивыми заметками, которые он набрасывал во время редакционной коллегии.

— Я хотела бы написать о них статью, — сказала Джейм, протягивая руку к своей кофейной кружке. Она не пила кофе, и в кружке бывали только фруктовые соки либо кока-кола без сахара. — Все как положено — снимки, комментарии полицейских, интервью с прохожими, которых они преследуют…

— И кого же полиция преследует на сей раз? — спросил Майк Тэрнер, бесцеремонно вмешиваясь в разговор.

— Полиция никого не преследует, — ответила Джейм. — А ты, как всегда, не слушаешь.

— Слушаю, и очень внимательно, — возразил Майк. — Ты выразила пожелание взять интервью у полицейских и у людей, которых они преследуют.

— Сделай одолжение, напиши репортаж о путешествии на вершину Эмпайр-стейт-билдинга, только поднимись туда не в лифте, а по стене, — сказал ему Роллинз и вновь повернулся к Джейм:

— Так что ты говорила?

— Это будет сенсационная статья, Бен, — с воодушевлением произнесла она. — Возможно, мне удастся побеседовать с членами группировок.

— Это малость рискованно, ты не находишь? — отозвался Роллинз.

Терренс Хильер, сидевший у дальнего конца длинного стола, негромко прыснул.

— Похоже, вас обуяла жажда смерти, мисс Лайнд, — своим обычным насмешливым тоном заявил он. Хильеру было тридцать семь лет, но, как весьма уместно замечал Тэрнер, он выглядел на сорок семь, а вел себя зачастую на все восемьдесят семь. Это был долговязый костлявый мужчина с ранней лысиной и неизменно дурным настроением. Он не чуждался рискованных затей, но лишь при условии, что всю ответственность берет на себя кто-то другой.

— Уж не собираетесь ли вы зарубить и этот материал, Терри? — осведомилась Джейм, раздосадованная его сарказмом.

— Ничуть не бывало, — торопливо произнес он. — Если вы готовы пожертвовать ради репортажа своей жизнью и здоровьем, я, пожалуй, соглашусь, что он того стоит. — Трения между ними начались практически сразу с приходом Джейм в издательство, а после повышения Хильера переросли в настоящую войну.

В разговор вступила Кэрин Бэрнс, помощница Тэрнера.

— Я думаю, Джейм права, — сказала она, бросив на Хильера тяжелый взгляд. — Статью на такую злободневную тему захочет прочесть каждый.

— Может быть, мы даже вынесем иллюстрацию на обложку, — добавил Роллинз. — А если вспомнить об умении Джейм делать скрытой камерой потрясающие снимки, которые она поставляет нам уже несколько лет кряду, ее репортаж мог бы оказаться той самой живительной струей, в которой так нуждается журнал. — Он повернулся к Джейм и добавил:

— Так и быть. Даю тебе зеленую улицу.

Джейм улыбнулась:

— Спасибо, Бен.

Разговор зашел о публикациях, находящихся в работе, об отдельных фрагментах будущих передовиц, и четверть часа спустя заседание подошло к концу. Как только Джейм принялась укладывать в сумку карандаши, блокнот и кружку, к ней подошел Майк Тэрнер.

— Удачный ход, рыжуля, — сказал он, широко улыбаясь.

— Спасибо. — Джейм и не подумала поднять на него глаза.

— Твое предложение вызвало настоящий фурор, — продолжал Майк, словно не замечая того, что Джейм откровенно его игнорирует.

На сей раз Джейм вскинула голову.

— Вот как? Это почему же?

Тэрнер сунул руки в карманы.

— Брось, рыжуля, не надо на меня нападать, — осклабившись, произнес он. — Скажи на милость, зачем такой женщине, как ты, гоняться по трущобам за уличными хулиганами?

Джейм гневно прищурилась.

— К вашему сведению, мистер Поклонник Изящных Искусств, пока вы торчите в своем кабинете с кондиционированным воздухом и получаете свои деньги уж не знаю за что, я собираюсь рискнуть головой ради будущей статьи. И еще добавлю: я освещала в печати кровавые трагедии — угоны самолетов, политические демонстрации, покушения и серийные убийства — задолго до той поры, когда вы появились здесь.

Так что не надо говорить мне, может или не может заниматься этими делами такая женщина, как я!

— Минутку! Я вовсе не утверждал… — начал Тэрнер.

Джейм бросила на него пронзительный взгляд.

— Знаешь что? Твоя болтовня всегда казалась мне глупыми шутками чванливого зазнайки, — ледяным тоном заговорила она, вновь собирая свои пожитки, — но я ошибалась. Ты самый настоящий грязный ублюдок. — Она покинула конференц-зал, провожаемая изумленными взглядами Тэрнера и прочих присутствующих.

«Дело не в том, что они не принимают всерьез фотожурналиста женского пола, — они не принимают всерьез меня», — сердито размышляла Джейм, переходя Тридцать четвертую улицу по направлению к Пенсильванскому вокзалу. В руках у нее был большой кофр с новой камерой «Хассельблад», а на левом плече висел футляр со сменными объективами, покачиваясь в такт ее быстрой спортивной походке. В глазах окружающих, если не всех, то большинства, она по-прежнему остается избалованной богатой девчонкой, избравшей необычное хобби. Никто и не вспоминает о том, что она в раннем детстве осталась сиротой — во всяком случае, так считалось — и волей-неволей научилась самостоятельности. В ней видели внучку Гаррисона Колби, который был не только очень богатым человеком, но в свое время занимал видное место на вашингтонском политическом Олимпе. С самого рождения она пользовалась всевозможными преимуществами. «Во всяком случае, так им кажется», — мрачно думала Джейм.

Чтобы проявить себя, ей с первого дня работы в издательстве приходилось трудиться за двоих. Джейм знала себе цену: ее снимки появлялись на обложках «Уорлд вьюз» чаще, чем работы любого другого фоторепортера.

За пять минувших лет ей трижды присуждали крупные призы, а недавно одна манхэттенская галерея предложила устроить персональную выставку ее лучших фотографий. И все же среди коллег Джейм оставалось немало людей — Тэрнер и Хильер, к примеру, — которые приписывали ее успех слепой удаче либо имени и влиянию Колби. Джейм улыбнулась в глубине души. Тэрнер не воспринимает всерьез ни одну женщину, если не спал с ней. «А может, даже и впоследствии», — мысленно усмехнулась она.

Сбежав по ступеням вокзала, Джейм двинулась к станции подземки и оказалась у турникета в тот самый миг, когда прибыл состав и из вагонов повалили пассажиры, словно стадо коров, подгоняемых кнутом.

Нашарив в кармане жетон, Джейм сунула его в щель автомата и вошла в поезд, все еще набитый людьми.

Свободных мест для сидения не оказалось, впрочем, в проходе тоже было достаточно тесно. Джейм втиснулась между хорошо одетым светловолосым мужчиной лет сорока с черным кожаным докторским саквояжем и сложенной газетой в руках и пожилой женщиной, которая сжимала в пальцах ручку набитого до отказа и лопнувшего с одной стороны пакета с фирменной эмблемой «Мейси».

Глянув через плечо, Джейм заметила двух небритых субъектов в грязных лохмотьях. «Откуда, черт возьми, эти пропойцы добывают жетоны на метро?» — подумала она.

Поезд остановился на «Таймс-сквер», и хотя из вагона вышло немало пассажиров, свободных кресел по-прежнему не было. «Проклятие!» — молча выругалась Джейм. Состав отправился в путь, дергаясь и раскачиваясь, и она ухватилась за поручень.

Выйдя из метро на Семьдесят второй улице, Джейм прошагала два квартала, отделявшие станцию от ее дома.

Она терпеть не могла ездить в подземке и пользовалась ею только в самом крайнем случае. Однако порой это было проще, чем ловить такси, и, уж конечно, намного проще, чем искать парковку для джипа, решила она, входя в квартиру.

Положив вещи на кушетку, Джейм машинально проверила записи на автоответчике и просмотрела почту, хотя ее мысли по-прежнему вертелись вокруг событий на заседании редакции. Ей хватило одного воспоминания о самодовольных болванах Тэрнере и Хильере, чтобы опять ощутить злость. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не надавать им пощечин, от которых с их физиономий исчезли бы эти гадкие улыбочки.

«Когда-нибудь я сделаю это. Но не сейчас, позже», — подумала она.