"Наковальня мира" - читать интересную книгу автора (Бейкер Кейдж)

Часть первая

Золотой город Трун, окруженный высокими крепостными стенами, располагался на обширной равнине протяженностью в тысячу миль, сплошь усеянной золотыми ячменными полями.

Огромные зернохранилища Труна, подобно сказочным великанам, поднимались над городом, превосходя по высоте даже непрерывно вращающиеся ветряные мельницы. В месяц красной луны Трун окутывала пыль: она кружилась в воздухе и тонким слоем золотой пудры оседала на куполах, шпилях и хижинах сборщиков урожая. Хотя пыльно было в течение всего года, в этот месяц становилось особенно невыносимо, ибо наступала пора жатвы и длинные вереницы скрипящих телег перевозили с полей урожай.

Все жители Труна страдали хронической эмфиземой легких. Но, утешая себя тем, что их город является житницей мира, они стойко переносили болезнь. Хрипеть и сипеть во время беседы считалось признаком хорошего тона, а главным событием года был традиционный городской Фестиваль защитных масок.

В пятый день месяца соломенных бурь, когда холодный ветер завывал у городских стен, принося с полей солому и шелуху, человек в карнавальной маске рыбы сидел за столиком в Бальном зале и страстно желал оказаться где-нибудь в другом месте.

Незнакомец принадлежал к расе, именуемой дети солнца, и у него, как и у всех представителей этого народа, кожа и волосы были цвета восходящего светила. Дети солнца отличались энергичностью, жизнерадостностью и изобретательностью. Свою родословную, уходившую в глубь веков, они вели от бога кузнечного дела и богини огня, унаследовав от них два существенных недостатка: во-первых, дети солнца поступали безжалостно по отношению к природе (кучи шлака возле их плавильных печей напоминали горы), а во-вторых, они были вспыльчивы и мстительны (о многочисленных случаях кровной вражды между ними ходили легенды). Именно жестокая вендетта и послужила причиной того, что человек в маске рыбы вынужден был бежать в далекий Трун и с хмурым видом сидел теперь за столиком, потягивая пиво через соломинку и наблюдая за танцующими, одетыми в карнавальные костюмы. Увеселительные мероприятия были ему совсем не по душе, но кузен, у которого он попросил убежища, настоял на его присутствии. Бал-маскарад завершал неделю непрекращающихся празднеств, и все почетные жители города присутствовали на нем.

— Эй, Смит!..

Человек в маске повернул голову, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь выпуклые линзы рыбьих глаз. Имя Смит являлось вымышленным, последним из многочисленных используемых им имен. Увидев, что к нему приближается кузен, Смит неуклюже поднялся на ноги. На кузене были добротный, подогнанный по фигуре костюм из огненно-золотой парчи и маска, изображающая духа огня. Не менее удачно выглядел и наряд дамы, которую кузен вел за собой: воздушные крылья из зеленой и лиловой фольги и маска бабочки из того же материала.

— Мадам, позвольте представить вам Смита, моего старшего караванщика, — начал кузен, — опытного специалиста по перевозкам. Этому человеку вы можете смело доверить даже самый ценный груз.

Это не соответствовало действительности. Смит никогда в своей жизни не сопровождал караваны, но случилось так, что старший караванщик транспортной компании его кузена пал жертвой вендетты как раз в тот день, когда Смит неожиданно появился в Труне. Так что теперь он поспешно изучал тонкости нового ремесла.

— Рада встрече с вами, — нежно пропела женщина в маске и высунула изо рта черный гибкий хоботок. Смит вздрогнул, но хоботок оказался всего лишь деталью костюма и был полым внутри. Спутница кузена изящно опустила его в высокий стакан с пуншем.

— Честь и слава вашему роду, моя госпожа, — смущенно пробормотал Смит.

Кузен откашлялся и продолжил:

— Смит, это леди Батерфляй, хозяйка студии «Семь бабочек». Тебе выпала честь сопровождать ее знаменитые произведения.

— Несказанно рад, — с поклоном произнес Смит. — Можете на меня положиться, леди.

Но леди Батерфляй уже утратила к нему интерес и упорхнула от братьев вместе с пуншем. Кузен обхватил Смита за плечи и, наклонившись к нему так близко, что маски из папье-маше стукнулись одна о другую, прошипел:

— Очень важный клиент! Еще немного — и подпишет контракт, предоставляющий нам эксклюзивные права на транспортировку ее товаров! Пользовалась услугами компании «Камень и Сын», но во время одной из перевозок они повредили ее произведения. Теперь мы можем перехватить контракт, кузен!

Смит понимающе кивнул:

— Ясно. И какой у нее груз?

— Один гросс стеклянных бабочек, что же еще? — нетерпеливо воскликнул кузен и бросился вслед за удаляющейся леди.

Смит вновь уселся на свое место. Хорошо, что новая работа потребует от него постоянного пребывания на свежем воздухе. В Труне ощущалась явная нехватка кислорода.

Некоторое время Смит наблюдал за парами, грациозно двигающимися в такт музыке, и любовался симметричными узорами, которые шлейфы парчовых платьев оставляли на покрытом толстым слоем пыли полу. В то же время Смит размышлял о горестной цепочке событий, приведших его сюда. А ведь все началось с невинной прогулки в трактир за углом с целью отведать жареного угря.

Тот факт, что Смит уже давно достиг возраста, когда хорошо прожаренный угорь был по крайней мере столь же интересен, как и женщины, делало его последующие злоключения тем более неожиданными. Кроме того, он никогда не был особенно привлекательным мужчиной. Даже братья той девушки вынуждены были признать, что, вероятно, произошла какая-то ошибка. Они, правда, не собирались брать назад клятву в один прекрасный день увидеть голову Смита на острие копья, поскольку отсутствие юношеской горячности и исключительной красоты нисколько не помешали ему отправить на тот свет троих их родственников.

Смит, вздохнув, повертел в руках стакан с пивом и с отвращением заметил на дне толстый слой разбухшей пыли. Он уже собирался подозвать официанта, но тут увидел проталкивающегося к нему кузена, который вел за собой очередного клиента.

— Будьте уверены, мой господин. Этот человек — ветеран, прошедший огонь и воду. Эй, Смит! Мне оказана великая честь — вверить твоим заботам знатного лорда Эрменвира из Дома Зимородка.

— Честь и слава вашему роду, мой господин, — поднимаясь на ноги, произнес заученную фразу Смит, никогда ранее не слышавший о Доме Зимородка.

Лорд Эрменвир согнулся пополам в приступе жесточайшего кашля. Когда он наконец выпрямился, прижимая к губам вышитый носовой платок, Смит разглядел в нем стройного молодого человека. Из-под полумаски, изображающей голову единорога, была видна напомаженная и украшенная блестками бородка. Тему единорога продолжал аккуратный гульфик, из которого со скромным намеком торчал серебряный рог. Глаза в прорезях маски сияли лихорадочным блеском.

— Привет, — прохрипел лорд. — Итак, вы и есть тот человек, который доставит меня в Салеш-у-Моря? Надеюсь, вы обладаете талантом плакальщика, ибо я, несомненно, умру в дороге.

— Его светлость — большой любитель пошутить, — выдавил из себя кузен Смита, нервно покусывая губы. — Его отец заплатил огромную сумму за то, чтобы переправить юношу на курорт в Салеш, и я полностью заверил его в том, что лорд Эрменвир будет доставлен туда в целости и сохранности.

— В самом деле? — Лорд Эрменвир казался удивленным. — Взгляните. — Носком туфли он начертил в пыли некое подобие мишени. Отступив на несколько шагов, он откашлялся и выплюнул сгусток крови, который, прочертив в воздухе изящную дугу, угодил в самый центр мишени. — Видали? — произнес он весело, в то время как Смит и его кузен не могли оторвать взгляд от пола. — Мне осталось совсем немного. Но не беспокойтесь. В моем багаже имеются бальзамирующие средства, а папочка не станет сокрушаться по поводу моей безвременной кончины, что бы он ни написал вам в письме.

Кузен Смита поспешно заговорил:

— Это просто неблагоприятное воздействие местного климата. Вы не поверите, но я буквально час назад и сам кашлял кровью. С началом зимних дождей все пройдет!

— К тому времени, когда они начнутся, искренне надеюсь оказаться или в Салеше, или в преисподней, — проворчал молодой человек. Он обернулся и уставился на Смита: — Ну что, господин старший караванщик, полагаю, вы назначите отправление на какой-нибудь безбожно ранний час. И если я буду стонать, прикованный к постели, и не услышу крика петухов, вы, без сомнения, забудете про меня?

— Караван отправляется с главной станции у Западных ворот за час до восхода солнца, мой господин, — услужливо напомнил кузен Смита.

— Чудесно, — отозвался лорд Эрменвир и, качнувшись на каблуках, добавил: — Я, пожалуй, пойду прилягу, пока не умер.

На ходу подтягивая свои усыпанные блестками чулки, он смешался с толпой. Смит вопросительно взглянул на кузена:

— Это не заразно?

— Нет! Нет! Просто у молодого человека слабые легкие, — затараторил кузен. — Почтенный папаша назвал своего сына… — Он извлек из-за пазухи свернутый лист пергамента, скрепленный массивной печатью из черного воска. — Вот. Оранжерейной лилией. В любом случае молодой лорд путешествует со своей няней и внушительным запасом лекарств, так что твоей единственной заботой будет доставить его в Салеш-у-Моря.

— А что если он умрет по дороге? — не сдавался Смит.

Кузен вздрогнул и, быстро покосившись на письмо, так, словно оно могло подслушать разговор, вновь свернул его и спрятал.

— Это было бы большим несчастьем, кузен. Его отец очень влиятельное лицо, к тому же он выложил целое состояние за эту поездку.

Смит вздохнул.

— Не беспокойся, всю дорогу парень проведет в своем паланкине, — добавил кузен таким тоном, как будто это решало все проблемы. — Ты доставишь его на место в два счета. Обычная поездка. Первая из многих, которые ты предпримешь, чтобы принести честь и славу нашему роду. Ах! Ты должен простить меня… Мне надо поговорить с… — Он повернулся и скрылся в толпе в погоне за новым клиентом.

Смит опустился на стул и успел сделать очередной глоток пива до того, как вспомнил о слое грязи на дне стакана.

Смита разбудил бой часов. Старший караванщик вскочил с постели, натянул плащ и, оглядев имеющееся у него оружие, немного поразмышлял над тем, что следует взять с собой. В конце концов Смит остановил свой выбор на паре небольших ножей и мачете. Что еще могло понадобиться ему в обычном путешествии к побережью?

Смит был весьма удивлен, когда встретивший его в предрассветных сумерках у Западных ворот кузен вручил ему пару самострелов и колчан.

— Тебе приходилось пользоваться этим раньше? — спросил кузен, вешая Смиту на плечо колчан.

— Разумеется, но ты говорил…

— Знаю. Обычная поездка, простой маршрут, считай, что это для страховки. Ясно? А кроме того, оружие придает мужчине внушительный и грозный вид, именно таким пассажиры хотят видеть старшего караванщика, — доходчиво объяснял кузен. — Что ж, теперь ты выглядишь устрашающе. Вот тебе перечень груза и список пассажиров. — Он протянул Смиту развернутый свиток.

Смит принялся изучать его, а кузен помчался отдавать распоряжения носильщикам, грузившим в одну из повозок каравана нечто похожее на огромные фиолетовые яйца.

Это, вероятно, и был гросс стеклянных бабочек («Обращаться с чрезвычайной осторожностью»), которые надлежало переправить из студии «Семь бабочек» в порт Вард и вручить леди Катмиле из Дома Серебряная Наковальня. В перечне были указаны двадцать мешков муки высшего сорта, направляемых компанией «Мельницы Старого Труна» в пекарни Нижнего Салеша, тридцать коробок минеральных красителей из шахт Внешнего Труна в мастерскую «Звездный огонь», Салеш-Хиллз. И при этом не упоминались никакие яйца. Ни фиолетовые, ни какие-либо другие.

В списке пассажиров значились Литан и Демара Смит с детьми — потомственные ювелиры из Салеш-Хиллз; Парадан Смит — курьер из города Пылающей Горы; лорд Эрменвир из Дома Зимородка с няней. Все, несомненно, являлись представителями детей солнца.

Кроме них, в списке был указан некто Ронришим Цветущий Тростник — целитель-травник из Салеша-у-Моря. Судя по имени, он принадлежал к племени йендри, лесным жителям, которые враждовали с детьми солнца всякий раз, когда им казалось, будто те пытаются расширить свои лесозаготовки.

Смит осмотрел площадь, где шла погрузка, и без труда отыскал взглядом йендри. Тот был более рослым, чем все остальные пассажиры, легко одет и стоял в стороне с отрешенным выражением лица. Люди племени йендри отличались своеобразным цветом кожи, варьирующимся от нежно-оливкового до ядовито-зеленого, обладали стройностью, гибкостью и другими качествами, свойственными лесным жителям. Дети солнца считали их заносчивыми, грубыми, сексуально озабоченными и не заслуживающими доверия, а некоторым они казались порочно женоподобными. Удивительно, но точно такого же мнения придерживались и йендри относительно детей солнца.

Остальных пассажиров узнать было так же легко. Молодая супружеская пара, которая беспрерывно суетилась вокруг плачущего ребенка, подсовывая ему то сахарную палочку, то мягкую игрушку, в то время как прочие их малыши весело бегали взад-вперед, путаясь под ногами носильщиков, — это, очевидно, Смиты. Хорошо одетый мужчина, прислонившийся к стене газетного киоска и читающий развернутый лист, вероятно, Парадан Смит. Лорд Эрменвир, по всей видимости не скончавшийся прошлой ночью, сидел немного в стороне от остальных, на одном из многочисленных, очень дорогих на вид, дорожных сундуков, составленных рядом с занавешенным паланкином.

Костюм единорога он сменил на черный фрак и высокие сапоги, а также вычесал из бороды и усов украшавшие их вчера блестки. От этого лорд не стал меньше походить на подростка с бледным одутловатым лицом, коим на самом деле и являлся, хотя черты его лица оказались правильными и даже привлекательными. Однако взгляд молодого человека оставался резким и был устремлен на плачущее дитя с какой-то совершенно удивительной злобой. Лорд Эрменвир заметил Смита и вскочил на ноги.

— Эй! Начальник! Скажи, это проклятое отродье собирается вопить всю дорогу? — заорал он.

— Не думаю, — жестко ответил Смит, уставившись в глаза лорда Эрменвира.

Зрачки его светлости сузились до размера булавочных головок, возможно, из-за того, что он курил какой-то наркотик, сжимая в зубах нефритового цвета трубку. Из трубки валили фиолетовые клубы сладковатого дыма.

— Простите, вам обязательно нужно…

— Курить? — нетерпеливо перебил лорд. — Это же мое лекарство, черт возьми! Если этот несчастный ребенок сейчас же не умолкнет, я не отвечаю за последствия. Я — больной человек…

— Господин, вы опять нервничаете, — послышался шелковый голосок из-за занавесей паланкина. — Прекратите немедленно.

— …и, если этот крик рано или поздно загонит меня в могилу, я бы сказал, скорее рано, чем поздно, вы, господин караванщик, дорого заплатите за это и…

— Нянюшка вас предупреждала, — раздался знакомый голосок, из-за занавесей появилась рука и обхватила колени лорда Эрменвира. Тот потерял равновесие и с визгом исчез в глубине паланкина. Через несколько секунд оттуда послышались звуки яростной борьбы, и паланкин начал раскачиваться.

Смит быстро отошел в сторону.

— Эй, Смит! — окликнул его кузен. — Я бы хотел познакомить тебя с твоими подчиненными.

Смит оглянулся и увидел механиков, которые с явным неодобрением отнеслись к тому, что их назвали подчиненными.

Они пристально смотрели на приближающегося Смита, и в их взглядах сквозила единодушная обида.

— Позволь представить тебе наших уважаемых механиков: рычажный Тигель, рычажный Смит, рычажный Горн, рычажный Винт и рычажный Смит.

Парни, все как один, были крепкого телосложения, с хорошо развитой мускулатурой на руках и ногах, и настолько похожи друг на друга, что вполне могли сойти за братьев-близнецов.

— Приятно познакомиться, — пытаясь растопить лед отчуждения, проговорил Смит.

В ответ послышалось лишь недовольное ворчание.

— А это наша сигнальщица. — Кузен положил руки на плечи очень молоденькой и слишком худенькой девушки. На ней была красная униформа, а в руках она держала медный рожок, но ей было далеко до соблазнительных шалуний, о которых мечтал Смит, когда ему приходило в голову пофантазировать о сигнальщицах.

— Уберите свои лапы, — раздался предостерегающий рык, — а не то будете отвечать перед Гильдией скороходов.

Кузен отдернул руки, словно обжегся о раскаленные угли.

— Юная Горицвет еще не получила сертификат, но надеется заработать его в нашей транспортной компании, — мягко произнес он. — Если все будет хорошо, разумеется. А это наш гений кулинарного искусства. Смит, позволь представить тебе двукратного победителя Трунского городского конкурса на лучший пирог. — И, чуть помедлив, кузен радостно объявил: — Госпожа Смит!

Взору Смита предстала крупная немолодая дама, которая держалась весьма величественно. Она мрачно взглянула на своего начальника.

— Умеете ли вы жарить угря? — с робкой надеждой поинтересовался Смит.

— Возможно, — последовал ответ, — если меня хорошенько попросить и дать соответствующую посуду. — Последнее слово она выплюнула с озадачивающей злобой, обратив свой сверкающий взгляд на кузена Смита.

Тот молитвенно сложил руки:

— Я надеюсь, дорогая госпожа Смит, что в этот раз вы сможете обойтись без дополнительной утвари, только в этот раз. Это совершенно необходимо.

— Бросить половину моей посуды ради этих дурацких штуковин, — возмущалась госпожа Смит, тыча пальцем в повозки, загруженные гигантскими яйцами. — Они занимают втрое больше места, чем обычный груз. Чем тебя не устаивают простые ящики, хотела бы я знать?

— Леди Батерфляй помимо всех прочих достоинств, — принялся объяснять кузен Смита, — является гениальным изобретателем упаковок. Она черпает вдохновение из самой природы. Что, по-вашему, обладает идеальными защитными свойствами? Конечно же яйцо…

— Ну, разумеется, яички, — недвусмысленно осклабившись, вставила госпожа Смит.

— …с его эллиптической формой. Яйца изящны и просты и в то же время достаточно прочны, чтобы защитить от повреждений даже самые хрупкие изделия…

— Как я буду кормить моих мальчиков? И как мне готовить изысканные блюда, которые ты так напыщенно расхваливаешь в своих рекламных проспектах? Как? Я тебя спрашиваю, слабоумный чурбан! — все более распаляясь, выкрикивала госпожа Смит.

— Мы что-нибудь придумаем, — произнес Смит, втискиваясь между ними. — Я путешествую налегке и не вижу причин, почему бы не погрузить часть ваших кастрюль на головную повозку.

Госпожа Смит рассматривала его, приподняв одну бровь.

— Разумная идея, — охотно согласилась она, смягчившись при виде Винта и Тигля, уже спешивших к повозке Смита с ящиком, на котором значилось «Кухня».

— Можно грузить? — спросил один из механиков, обращаясь к Смиту.

— Ну разумеется, — живо отреагировал кузен, благоразумно отходя в сторону.

Близился рассвет. Зевая и поеживаясь от утренней прохлады, к воротам подошли служители и склонились над рукоятками большой лебедки. Медленно, со скрипом, ворота поползли вверх, с равнины ворвался холодный ветер, подняв вихри пыли в розовеющем воздухе. На башенку возле ворот поднялся трубач и возвестил начало нового торгового дня, в ответ Горицвет протрубила в свой рожок, оповещая пассажиров, что пора рассаживаться по повозкам.

Пятеро рычажных принялись возиться с механизмами. Как только багаж был размещен, пассажиры начали занимать свои места. Ребенок Смитов между тем продолжал хныкать. Произошла небольшая задержка с паланкином лорда Эрменвира, но и он наконец был поднят и укреплен поверх дорожных сундуков. Фиолетовый дым прорывался сквозь трепещущие занавеси, свидетельствуя о том, что молодой лорд все еще пребывает в добром здравии, хотя и хранит угрюмое молчание.

Госпожа Смит взобралась на сиденье рядом с Тиглем. Нацепив пылезащитные очки, она с неспешным величием достала курительную трубку и набила ее необычайно пахучим листом янтарного цвета. В руках у нее оказалось небольшое устройство со щелкающим кремнем и стальным щитком, укрывающим пламя от ветра, и повариха принялась разжигать табак.

Горицвет бросилась в начало каравана и, пробегая через ворота, на ходу, выкрикивала указания носильщикам, которые возились с колесами головной повозки, пытаясь направить их в колеи. Как обычно в такие моменты, кузен Смита молился, сцепив руки, а Смит, с опозданием осознав, что он как старший караванщик должен находиться в головной повозке рядом с Винтом, подбежал к ней и запрыгнул на свое место, вернее, попытался это сделать, поскольку сиденье уже было занято ящиком с пометкой «Кухня». Смит, желая показать, что его ничто не смущает, полез дальше и устроился на ящике. Затем, отыскав взглядом Горицвет, махнул ей рукой. Та поднесла к губам свой рожок и произвела отрывистый звук, возвещавший отправление, затем, резвая как стрела, бросилась вперед. Рычажные отпустили стопорные рычаги, и караван, качнувшись, с грохотом пополз через ворота — дюжина сцепленных повозок, приводимых в движение сложными пружинными механизмами. Госпожа Смит откинулась назад, раскурив наконец свою трубку, и, элегантно удерживая ее двумя пальцами левой руки, выпускала клубы дыма, похожие на знамя. В следующей повозке кашлял йендри, отмахиваясь от назойливого дыма и не переставая ругаться. Рожок Горицвет заблестел в лучах восходящего солнца. Караван наконец покинул город.

— Кажется, водить караваны довольно просто, — заметил Смит после первого часа пути.

Трун остался позади, превратившись в горстку отдаленных башен. Впереди и по сторонам простирались обширные золотые поля. Дорога, вымощенная красноватым камнем, уходила вдаль, две колеи бежали на запад, устремляясь к бескрайнему горизонту, две другие тянулись на восток, и Горицвет замедлила свой легкий, стремительный шаг в нескольких сотнях ярдов впереди каравана.

— Думаешь, все так просто? — мягко спросил Винт, нажимая на рычажный переключатель, чтобы привести в действие очередную пружину. Первоначальный завод пружин позволил каравану тронуться с места, и теперь механики поддерживали скорость.

— Думаю, да, — кивнул Смит. — Посмотри на Равнину! Гладкая, как доска. Насколько хватает глаз, нет места, где мог бы спрятаться бандит. Никто не воюет, и можно не беспокоиться, что какая-нибудь неприятельская армия свалится нам на голову. Нужно просто ехать потихоньку, и все. Разве я не прав?

— Если только не налетит пыльная буря, — возразил Винт. — Они обычно поднимаются после сбора урожая. Признаюсь, мне довелось пережить несколько таких бурь. Даже слабый ветерок способен засыпать колею песком, и, если наша маленькая Горицвет вовремя не заметит приближения бури, мы можем съехать с дороги в поле или столкнуться на полной скорости, и тогда все наши двигатели выйдут из строя — великолепно!

— О-о, — поразился Смит, — и часто такое случается?

— Довольно часто, — мрачно подтвердил Винт, в очередной раз переключая рычаг.

— По крайней мере, хоть эти штуки мне не понадобятся, — стараясь как-то себя утешить, проговорил Смит, поглядывая на свои самострелы.

— Возможно, и не понадобятся, — отозвался Винт, — до тех пор, пока мы не доберемся до Зеленландии.

— А что в Зеленландии?

Винт некоторое время молчал.

— Ты ведь городской житель, верно? — спросил он наконец.

— Был им, — ерзая на кухонном ящике, отозвался Смит. — Но ответь мне: что там, в Зеленландии? Помимо множества йендри, — добавил он, бросая взгляд на единственного пассажира из этого племени, который, прикрыв шарфом нос и рот, сидел ни на кого не обращая внимания.

— Начнем с того, что именно там ты увидишь настоящих бандитов. Не тех, которые бегут вдоль дороги, выкрикивая угрозы, а тех, кто устраивает завалы, преграждающие путь, а потом исчезает с добычей. Кроме того, есть еще эти зеленюки, вроде нашего, — продолжал он, ткнув пальцем в сторону йендри. — Они говорят, что не приемлют насилия, но, если мы срубим какую-нибудь дурацкую рощу, чтобы построить, к примеру, новую станцию, они вполне способны отомстить, завалив дорогу камнями и ветками.

— Ого! — Смит тревожно оглянулся на йендри.

— Конечно, йендри — это не самое худшее, — продолжал Винт.

— Я так и подумал.

— Есть еще разные звери.

— Ну, звери водятся повсюду.

— Не такие, как в Зеленландии. Но даже они ничто по сравнению с демонами.

— Стоп, — резко произнес Смит. — Похоже, ты пытаешься запугать меня, не так ли? Это что, своего рода проверка?

— Нет, — резко ответил Винт, хотя в действительности так оно и было. — Просто обращаю твое внимание на некоторые вещи, начальник. Мне бы чертовски не хотелось, чтобы ты вел себя слишком самоуверенно и погубил всех нас в первый же день пути.

— Премного благодарен, — отозвался Смит.

Караван продолжал громыхать вдоль одинаково золотистых полей. Спустя некоторое время Смит вновь посмотрел на Винта.

— Я вспомнил, что кое-что слышал о Зеленландии, — заговорил он, — в баре на побережье Чадравака около полугода назад. Что-то о демоне-повелителе. Кажется, его называют Хозяином Горы.

Винт побледнел, но попытался сохранить спокойное выражение лица. Он покачал головой, флегматично нажимая на рычаги.

— Я ничего об этом не знаю, — твердо ответил он и замолчал.

Весь день они ехали вдоль золотистых полей, и яркое солнце было их единственным попутчиком. К вечеру караван добрался до станции, находящейся чуть в стороне от дороги. Станция представляла собой круглую площадку, границы которой были обозначены цепочкой белых камней. Въехать на площадку и выехать с нее можно было по специально проложенным колеям. На небольшой каменной плите было установлено колесо ветряного насоса, качавшего воду из-под земли. Вода поступала в бассейн, скрытый в глубине небольшой хижины. Как только караван подъехал к станции, йендри выпрыгнул из повозки и, пошатываясь, направился к хижине с бассейном. Он не выходил оттуда четверть часа, к величайшему раздражению других пассажиров, выстроившихся в очередь позади постройки и отпускавших оскорбительные замечания в адрес зеленюков. Но по крайней мере все были при деле, пока Смит занимался устройством лагеря. В действительности от него почти ничего не потребовалось. Рычажные прекрасно знали, что делать: быстро расставив повозки по кругу, они принялись натягивать в центре шатры. Горицвет и госпожа Смит занялись установкой шатра для кухни, вежливо дав понять, что Смит будет только мешать, если попытается оказать помощь.

Смит обратил внимание, что лорда Эрменвира нет среди возмущенных пассажиров, выстроившихся возле хижины с бассейном, и забеспокоился, жив ли еще несчастный лорд. Когда Смит приблизился к паланкину, занавеси распахнулись, и молодая женщина, грациозно выскользнув изнутри, легко спрыгнула на землю.

У Смита перехватило дыхание.

Сказать, что женщина была красива, значило не сказать ровным счетом ничего. Эта женщина была просто великолепна. Она обладала роскошным, пропорциональным, сильным телом. Ее губы были полными и красными, а черные блестящие глаза с насмешкой рассматривали уставившегося на нее Смита.

— Добрый вечер, господин старший караванщик, — произнесла она голосом, вполне соответствующим ее телу: знойным и страстным, с некоторым налетом аристократичности, словно незнакомка получила образование и хорошее воспитание.

Смит кивнул и с трудом нашел в себе силы ответить:

— Я пришел справиться о здоровье лорда.

— Как мило с вашей стороны! Счастлива сообщить, что его светлость все еще с нами.

Она склонила голову набок и принялась небрежно заплетать в косу свои роскошные черные волосы. Затем достала из-за корсажа пару острых шпилек и, свернув косу, элегантно закрепила ее на затылке.

— Я… хм… я очень рад слышать это, — промямлил Смит. — Мы устанавливаем шатры, и если его светлости захочется отдохнуть…

— Вы очень любезны, но у моего господина есть собственный шатер, — ответила женщина, открывая один из сундуков и извлекая оттуда черную материю, расшитую серебряными черепами.

— Буду рад помочь вам, э-э…

— Балншик, — улыбаясь, ответила женщина. — Большое спасибо, старший караванщик.

«Какое необычное имя», — вертелось в голове у Смита, когда он принимал из рук женщины материю, а Балншик тем временем склонилась над сундуком в поисках стоек. Ее имя почему-то вызывало в памяти лязг ножей, аромат роз и блеск кожаной одежды… хотя на женщине было простое белое льняное платье, и Смит вдруг вспомнил, что Балншик всего лишь няня лорда. Она достала из сундука металлический стержень для шатра, что-то быстро повернула, приведя в действие скрытую пружину, и стержень выстрелил, став вдвое длиннее.

— Я — Смит, — пробормотал караванщик.

— Ну конечно же, — улыбнулась женщина. — Разверните, пожалуйста, ткань.

Он помог ей установить шатер, который оказался просторным и роскошным. Затем пришлось расставлять складную походную мебель лорда, поэтому прошло некоторое время, прежде чем Смит вспомнил об ужине.

— Мы можем предложить множество изысканных блюд, как и было заявлено в рекламных проспектах. Если его светлость пожелает….

— О-о, не беспокойтесь о нем, это маленькое чудовище не в состоянии переваривать тяжелую пищу, — невозмутимо сообщила Балншик, бросая на угли жаровни горсточку благовоний.

— Не забывайте о том, что я слышу каждое ваше слово, — донесся из паланкина сварливый голос лорда Эрменвира.

— Как насчет чашечки прозрачного бульона, дорогой?

— Нет, меня все еще мутит с дороги, кроме того, бульон может оказаться отравленным.

Глаза Балншик вспыхнули. Она повернулась к Смиту и очаровательно улыбнулась, обнажив сверкающие белизной зубы.

— Надеюсь, вы простите нас? Я должна позаботиться о моем господине.

Сказав это, няня запрыгнула в паланкин и скрылась за занавесями. Смит безошибочно различил звук звонкой пощечины, и паланкин вновь начал раскачиваться. Мысль пойти и заняться делами показалась Смиту заманчивой.

Он побрел к кухонному шатру, где у госпожи Смит уже вовсю горел огонь и с невероятной скоростью закипала вода в кастрюлях, а сама она деловито намазывала икру на небольшие крекеры.

— Вы можете приготовить прозрачный бульон? — спросил Смит.

— Что? Для этого зеленюка? — Она сверкнула глазами в сторону Цветущего Тростника, который покинул бассейн и теперь сидел перед входом в шатер в состоянии явной прострации. — Проклятые вегетарианцы. Ненавижу готовить для них. «Мне, пожалуйста, чашечку дождевой воды комнатной температуры, с унцией молока, и, если вас не очень затруднит, добавьте парочку фиалковых лепестков». Тьфу!

— Нет, это для лорда Эрменвира.

Смит через плечо бросил взгляд в сторону паланкина и заметил, что тот больше не раскачивается.

— А-а, для больного? — Госпожа Смит тоже повернулась и уставилась на шатер лорда. — О небо, какой огромный шатер! Должна заметить, наш лордик — тот еще кусок дерьма, но, поскольку он умирает, мы должны быть с ним помягче. Думаю, крепкий бульон из каплуна с вином придаст ему сил.

— Парадан Смит — бандит, — неожиданно заявила вошедшая Горицвет и за информацию присвоила себе крекер.

— Не трогай крекеры, девочка, — предупредила госпожа Смит. — О чем это ты болтаешь?

— Я подсматривала, когда он мылся. У него по всему телу татуировки тайного общества, — продолжала Горицвет, отходя подальше от разделочного ножа госпожи Смит. — А еще у него есть чемоданчик с инструментами, с которым он никогда не расстается. И ножи.

— Откуда тебе известно, что это татуировки тайного общества? — спросил явно обеспокоенный Смит.

— Потому что он из города Пылающей Горы, и я тоже оттуда и знаю, как выглядят знаки тайного общества «Огненная кровь», — со знанием дела сообщила Горицвет. — «Огненная кровь» враждует с Домом Медного Молота, и, когда между ними вспыхивает война, изуродованные тела валяются по всему городу.

— Очаровательно, — фыркнула госпожа Смит.

— В списке пассажиров он значится как курьер, — сказал Смит, бросив взгляд на подозреваемого, который сидел возле входа в шатер и чистил свою обувь.

Горицвет проницательно склонила голову:

— Курьер по перевозке награбленного, понятно? Держу пари, что у него в чемоданчике целое состояние. Или его кто-нибудь нанял для убийства, и теперь он ждет удобного случая, чтобы прикончить одного из пассажиров.

— Гнусный тип. Ко мне пусть лучше не подходит. Я никогда не путешествую без оружия, — заявила госпожа Смит, вручая девушке поднос с закусками. — Поставь это на буфетную стойку и скажи пассажирам, что горячее будет готово через полчаса. Жареные куропатки, глазированные медом акации и фаршированные дикими сливами.

Жаркое превзошло все ожидания. Даже ребенок Смитов перестал плакать, сосредоточенно обсасывая соус с ножки куропатки.

Когда сгустились сумерки, из паланкина появилась Балншик с лордом Эрменвиром на руках, держа его так, словно он был тряпичной куклой. Оставив лорда в шатре, она вышла за тарелкой для себя и за чашкой бульона для своего господина. На других мужчин Балншик произвела столь же неизгладимое впечатление, как и на Смита. Даже мальчишки Смитов перестали жевать и, широко раскрыв глаза, следили за ее перемещениями по лагерю.

Балншик держалась вежливо и строго и как будто не замечала всеобщего восхищения. Смиту показалось, что он перехватил взгляд, полный презрения, который она бросила в сторону йендри, но тут из шатра послышался ворчливый слабый голос, и Балншик поспешила назад к лорду Эрменвиру.

— Очевидно, она не слишком высокого мнения о господине Цветущем Тростнике, — произнесла госпожа Смит, попыхивая своей трубкой. Она отдыхала возле огня со стаканчиком в руке, пока механики убирали посуду.

— А я слышала, будто принято считать, что у йендри очень большой… гм… ну вы понимаете, — замялась Горицвет.

Госпожа Смит пожала плечами:

— Все зависит от того, что ты называешь большим, детка.

— Думаю, мы неплохо провели сегодняшний день, — решил сменить тему Смит. — Никаких неприятностей. Вам не кажется, что все идет хорошо?

— Терпимо, — философски ответила госпожа Смит. — По крайней мере, на этот раз не было поломок. Не могу сосчитать, сколько часов я провела, сидя на обочине дороги в ожидании, пока заменят двигатели.

— Вы давно путешествуете с караваном? — поинтересовался Смит.

— Следующей весной будет двадцать лет, — спокойно ответила госпожа Смит.

— А вам часто приходилось бывать в Зеленландии?

— Даже слишком часто. А ты где побывал? И вообще, у тебя есть имя, Смит?

Смит оглянулся на Винта, чистившего песком чугунный котелок, и понизил голос:

— Мне приходилось бывать в разных местах. И имя у меня, разумеется, есть, но…

Брови госпожи Смит удивленно изогнулись.

— Но оно такое же обезличенное, как и фамилия, да? Хотя мне нравится. Так к чему ты задаешь все эти вопросы?

— Вы когда-нибудь слышали о существе, которое называют Хозяином Горы?

Госпожа Смит бросила на него резкий взгляд, а Горицвет съежилась от страха и сделала ритуальный жест, отгоняющий нечисть.

— Очевидно, ты родился не на материке, — заговорила госпожа Смит, — держу пари, что ты приехал с островов, иначе слышал бы о нем.

Смит не был уверен, что всем следует знать, откуда он родом, поэтому просто спросил:

— Так он живет в Зеленландии? Он и в самом деле демон?

Госпожа Смит стаканчиком указала на йендри, который как раз направлялся к своему шатру:

— Этот, вероятно, мог бы рассказать тебе больше, но я сомневаюсь, что он раскроет рот, даже если его долго уговаривать. Значит, ты ничего не знаешь о Хозяине Горы? Он наполовину демон, наполовину кто-то еще, во всяком случае так гласят предания. Возможно, в его жилах течет кровь йендри, хотя йендри его просто ненавидят. И поверь мне, у них для этого достаточно причин.

— Каких же? — Смиту пришлось наклониться, поскольку женщина понизила голос.

Госпожа Смит придвинула к нему свой складной стул и указала куда-то на северо-запад:

— Примерно через неделю пути на горизонте появится Черная Гора совершенно невероятных размеров, похожая на зуб хищного зверя. Там находится крепость, откуда виден каждый уголок Зеленландии, и готова поспорить, что Хозяин будет следить за тем, как мы тащимся по этой дороге. И если нам очень повезет, он не станет утруждать себя и спускаться, чтобы поприветствовать нас. Я не знаю, сколько времени Хозяин живет там, но пару поколений уж точно. Говорят, что раньше он был наемником. Без сомнения, это очень могущественный маг. Целые армии демонов являются к нему по первому зову, шпионят для него в каждом городе. Иногда Хозяин развлекается тем, что спускается и нападает на наши караваны. Но были времена, когда жертвами его самых жестоких грабежей становились они. — Госпожа Смит указала на шатер йендри. — И не понятно почему. В их смешных, крошечных деревушках, затерянных где-то в лесу, совершенно нечем поживиться. Должно быть, это личные счеты. Кстати, тебе известно, что йендри когда-то были рабами? Нет, не нашими — это единственное, в чем они не могут нас обвинить. В те времена они жили в другом месте, и какой-то другой народ поработил их. Но йендри сумели освободиться. Восстание началось с появления на свет какого-то особенного младенца. Пророки провозгласили рождение этой девочки чудом. Она якобы указала путь, по которому йендри пришли в наши края. Когда девочка выросла, ее стали считать Святой. Она исцеляет больных, воскрешает мертвых, к тому же это самая красивая женщина на свете. Неужели ты никогда не слышал о Зеленой Святой?

Смит покачал головой.

— Ну ладно. Итак, йендри поселились в наших лесах и жили бы свободно и счастливо, если бы не набеги Хозяина Горы, который почти каждую неделю грабил их деревушки. Но однажды произошло самое страшное — он похитил Зеленую Святую. Правда, я слышала, что она сама отправилась к нему и предложила себя в обмен на то, чтобы он прекратил свои ужасные злодеяния, — таинственно добавила госпожа Смит, сделав очередную затяжку. — Так или иначе, это произошло — она переехала к нему на гору, и хотя ей не удалось убедить его вести добродетельную жизнь, он тем не менее перестал сжигать лачуги несчастных бедняков. Но йендри не испытывали благодарности. Они пришли в ярость, особенно после того как Хозяин Горы и Святая произвели на свет целый выводок общих детей. Говорили, что это кощунство.

— Дети у демона и Святой, — вслух подумал Смит, — забавно.

— Но не для йендри, — возразила госпожа Смит.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — взмолилась Горицвет.

Тему разговора сменили. Вскоре костер засыпали песком, и все улеглись спать за исключением малыша Смитов, который плакал еще целый час.

Следующий день прошел так же, как и предыдущий. Бесконечные часы караван тащился вдоль опустевших полей, и, хотя Смит постоянно наблюдал за горизонтом, зловещая Черная Гора не показалась ни в этот день, ни в последующие. Ребенок Смитов продолжал плакать, йендри держался отчужденно, Парадан Смит никого не убил, а лорд Эрменвир не умер, правда на протяжении всего пути он оставался в своем паланкине, и только фиолетовый дым, струившийся по ветру вслед за повозкой, свидетельствовал о добром здравии его светлости.

— Мама! — пронзительно закричал младший мальчик Смитов, указывая куда-то назад. — Драконы!

Подходил к концу пятый день пути, и дети изнывали от скуки.

— Не говори глупостей, — устало ответила мать, укачивая плачущего малыша.

— Это не глупости! Они догоняют нас и собираются напасть! Смотри!

Крики мальчика не заинтересовали никого, кроме Смита. Он повернулся на своем высоком сиденье и посмотрел назад. К огромному удивлению, в воздухе на расстоянии одной-двух миль он увидел пять или шесть крылатых существ. Смит полностью развернулся, уперся ногами в край повозки и ладонью прикрыл глаза от солнца, чтобы получше рассмотреть.

— На нас охотятся драконы, — хором подхватили дети Смитов, принимаясь вопить и плакать.

— Не бойтесь, они не собираются нападать, — обнадеживающе прокричал им Смит. — Драконы не причинят вам вреда. И в любом случае я не думаю…

— Лорд из черного шатра говорит иначе, — возразил маленький мальчик. — Я дождался, пока леди уйдет обедать, и заглянул к нему, чтобы посмотреть, правда ли он вампир, как говорит наша сигнальщица. Лорд признался мне, что он вовсе не вампир, просто в детстве его укусил дракон за то, что он очень много шумел. После этого лорд на всю жизнь остался полумертвым, но он сказал, что ему еще очень повезло, потому что драконы не любят, когда дети кричат и плачут, они спускаются на своих огромных крыльях и проглатывают малышей, как букашек!

— Хватит, Уолкин! — строго обратился к нему отец.

— Я же запретила беспокоить господина из черного шатра! — рассердилась мать.

— Все это выдумки, — крикнул Смит, мысленно проклиная лорда Эрменвира. — Драконы не едят детей, понятно, сынок? Они слишком маленькие. Я их видел. Все, на что они способны, — это летать над водой и ловить рыбу. Они строят гнезда на утесах. И из их крыльев люди делают зонтики. А это даже не драконы — это летатели. — Он показал на крылатые фигуры, которые с каждой минутой становились все ближе.

— Видишь, Уолкин? Они совершенно безобидны, — подтвердил отец.

— Это просто люди с большим крыльями, закрепленными на спине, — продолжал объяснять Смит. — Что-то вроде этого. Иногда они доставляют срочные письма.

— У них даже есть свои клубы, где проводятся соревнования, — добавил отец. — Нам нечего бояться.

— Конечно нечего, — подхватил Смит. — Давайте помашем им.

Дети с сомнением помахали летателям.

— Посмотрите, — вдруг сказала младшая дочка Смитов, — у них такие же самострелы, как и у вас, господин старший караванщик.

— Что? — дернулся Смит, когда в его левое бедро вонзилась стрела.

Летатели без предупреждения начали обстреливать караван. Возникло некоторое замешательство, а затем раздались ответные выстрелы. Смит, палящий из обоих самострелов, краем глаза заметил Парадана Смита, который, балансируя на краю повозки, посылал в нападающих стрелу за стрелой. Смит также увидел Балншик, высунувшуюся из паланкина. Женщина ловко справлялась с невероятно старым охотничьим арбалетом и стреляла со смертельной точностью.

Все закончилось в считанные секунды. Ближайший летатель резко развернулся и уронил на дорогу какой-то предмет, а затем и сам упал на землю, превратившись в груду искореженного металла и обрывки зеленой ткани. Остальные летатели, описав круг, поднялись и устремились на восток, быстро исчезая из виду. Сброшенный предмет поднял пыль, зачихал и взорвался, разбрасывая во все стороны горячую жидкость. К счастью, повозки находились на безопасном расстоянии.

— Стой! — задыхаясь, крикнул Смит, но механики уже нажали на тормоза.

Повозки задрожали, заскрежетали, из-под металлических колес полетели искры. Смит спрыгнул со своего высокого сиденья, но тут же упал, схватившись за раненую ногу. Превозмогая боль, он поднялся и увидел Парадана Смита, с перезаряженным оружием в руках бегущего к упавшему летателю. Горицвет обернулась и с выражением ужаса бросились к повозкам.

— Кто-нибудь пострадал? — выкрикнул Смит, прислонившись спиной к повозке и пытаясь остановить льющуюся из раны кровь.

Прошло некоторое время, прежде чем он смог получить вразумительный ответ. К счастью, Смит оказался единственным раненым. Один из механиков Смитов был слегка контужен стрелой, ударившей в его стальной шлем с широким козырьком; еще одна стрела, рикошетом отскочив от повозки, скользнула по плечу Тигля и оставила синяк размером с гандбольный мяч. Лорд Эрменвир не пострадал, но в его багаж попало не менее десятка стрел. Он выскочил из паланкина и неожиданно громким голосом выкрикивал угрозы вслед летателям, которые уже превратились в точки на горизонте.

— Это уж слишком для вампира, — пробормотал Смит себе под нос.

Он пытался перевязать ногу, когда к нему с каменным выражением лица приблизился Парадан Смит:

— Вам лучше подойти и взглянуть.

— Он мертв? — спросил Смит, и Парадан кивнул в ответ.

Летатель, вне всякого сомнения, был мертв. Во время падения он свернул себе шею, но было совершенно очевидно, что смерть наступила задолго до удара о землю. Его стеганый летный костюм был в нескольких местах разорван и выпачкан кровью.

— Проклятье, — прошептал Смит.

— Вот мои стрелы. — Парадан Смит указал на несколько небольших черных ран. — Их делали на заказ. А те две, вероятно, ваши.

— Тебе повезло, просто очень повезло, — со злостью уставившись на труп, твердил подбежавший лорд Эрменвир. — Если бы ты остался в живых, после всего что сделал с моими лучшими рубашками, я бы не хотел оказаться на твоем месте. — Лорд ногой пошевелил лежащего. — Он без оружия. Полагаю, в его задачу входило просто сбросить взрывное устройство.

— Возможно.

— Ловко нянюшка подстрелила его, до того как он успел прикончить кого-нибудь из нас. — Он указал на левую руку мужчины, из которой торчала стрела.

— И это тоже ее стрелы? — Парадан Смит указал на две стрелы, одну в правой ноге погибшего и еще одну — между ребрами.

— Да. Они предназначены для охоты на оленя. Парадан Смит извлек из тела три дротика.

— Что за чертовщина. А это чьи?

Глаза лорда Эрменвира едва не вылезли из орбит.

— На вашем месте я был бы с ними поосторожнее, — едва слышно произнес он.

Небольшие дротики, с шипованными наконечниками, были изготовлены из полого тростника и украшены зелеными перышками.

— Отравленные? — спросил Смит.

— Разве не все стрелы, появляющиеся неизвестно откуда, пропитаны смертельным ядом? — вопросом на вопрос ответил лорд Эрменвир.

Парадан Смит отбросил дротики в сторону:

— Вам известно, кому они принадлежат?

— Нет!

— Но кто-то же воспользовался ими, — рассуждал Смит. — Хотя больше всего мне хотелось бы знать, чего добивались эти летатели.

— Разумеется, они пытались убить меня, — воскликнул лорд Эрменвир.

— У вас есть враги, мой господин?

— Множество, — охотно подтвердил лорд Эрменвир. — К тому же есть еще враги моего отца. Да и сам папочка может быть в этом замешан. Он никогда не любил меня. — Гнев лорда очень быстро остыл, он был бледен и дрожал.

— Не будьте смешным, мой господин, — вмешалась Балншик, неожиданно появившись за его спиной. Она равнодушно взглянула на труп. — Вы прекрасно знаете, что, если бы отец желал вашей смерти, вас бы уже не было в живых.

Она склонилась над убитым и вытащила из его тела свои стрелы, порвав в некоторых местах одежду.

— Смотрите, у него татуировка! — подавшись вперед, воскликнул удивленный Смит.

— Да, татуировка. — Балншик присмотрелась повнимательнее.

— Он из мелкой банды наемных убийц. Только и всего, мой господин. Вам не о чем беспокоиться.

— «Не о чем беспокоиться»! — возмутился лорд Эрменвир, и глаза у него снова полезли на лоб. — Я мог быть изрешечен стрелами или заживо сожжен! Девять кругов ада! О чем же тогда стоит беспокоиться?! — Голос его сорвался на пронзительный крик. — Вы собираетесь позволить мне умереть в этой ужасной бесцветной пустыне и похоронить в какой-нибудь яме без погребальной церемонии и надгробия…

Лорд внезапно замолчал и лишь тяжело вздохнул, когда Балншик схватила его и забросила себе на плечо.

— Вы должны извинить его светлость, — сказала она, — ему пора принять лекарство. Пойдем, дорогой.

Она повернулась и направилась в сторону повозок.

Смит проводил ее пристальным взглядом, а затем вновь посмотрел на труп. Парадан Смит в это время методично извлекал из ран свои стрелы.

— Это действительно татуировка наемного убийцы? — осторожно поинтересовался старший караванщик.

— Откуда мне знать? — не поднимая взгляда, безразличным тоном отозвался Парадан.

Они выкопали неглубокую яму и, опустив туда тело, засыпали его землей и камнями. На могилу положили зеленые крылья.

Караван вновь двинулся в путь, но, к сожалению, не с прежней скоростью. Плечо Тигля распухло и болело. Было уже довольно темно, когда они наконец подъехали к очередной станции. К этому времени раненая нога Смита тоже распухла и не давала покоя. Когда был разведен огонь и установлены шатры, он, прихрамывая, побрел к хижине с бассейном, которую вновь занял Цветущий Тростник, и стал ждать его появления.

— Вы, кажется, целитель-травник? — спросил Смит вышедшего из хижины йендри.

Цветущий Тростник с неприязнью оглядел его с головы до ног.

— Собираетесь просить меня о помощи? — сухо поинтересовался он.

— Да, если вы можете помочь.

— Только во имя Непорочной Дочери, — вздохнул лекарь и добавил: — Мне понадобится чистая вода. Пошлите за ней кого-нибудь из своих приспешников.

Единственным свободным «приспешником» оказалась Горицвет, которая любезно принесла ведро воды и осталась посмотреть, что будет дальше.

Смит сел, прислонившись к шатру, и йендри стал разрезать ему штанину, чтобы открыть ногу.

— Вы не собираетесь чем-нибудь прижигать рану? — спросила девушка, вздрогнув, когда лекарь принялся ощупывать больное место.

Смит что-то проворчал и отвернулся.

— А разве вы пользуетесь мечом, чтобы срезать цветы? — ответил йендри, извлекая из раны остатки стрелы и внимательно осматривая ее. — Впрочем, я забыл. Вы именно так и поступаете. Возможно, вам будет любопытно узнать, что самое жесткое решение проблемы не всегда является самым лучшим.

— Да я же просто спросила! — с горечью произнесла Горицвет и убежала прочь.

— Есть ли у вас что-нибудь обезболивающее? — процедил Смит сквозь крепко сжатые зубы.

Цветущий Тростник покачал головой.

— Я не вожу с собой наркотики, — отозвался он. — Я считаю, что человек должен научиться достойно переносить неизбежные страдания.

— Понятно, — отозвался Смит.

— Когда вы и все ваши люди научитесь понимать, в мире воцарятся всеобщая радость и ликование, — глубокомысленно изрек Цветущий Тростник.

Смит терпеливо молчал, пока лекарь промывал ему рану. Затем йендри достал из своей сумки какое-то едко пахнущее средство и смазал рану. Смит слегка приподнялся, чтобы было удобнее бинтовать ногу, и внимательно посмотрел на йендри.

— Что вы думаете о сегодняшнем нападении? — спросил он.

Цветущий Тростник пожал плечами:

— Один из вечных людских скандалов. Одна мерзость убивает другую, а третья страстно жаждет мести.

Смит пришел к выводу, что нет смысла пытаться защитить кровную месть как неотъемлемую часть культурного наследия.

— Но за кем, по-вашему, охотились?

— У меня нет ни малейшего представления, равно как и нет желания размышлять на эту тему, — резко ответил йендри. — Хотя если бы я стал строить предположения, то присмотрелся бы к тем, кто защищался отчаяннее других.

Он затянул повязку, и Смит неуклюже сел.

— Парадан Смит?

— Не исключено. Но с другой стороны, вы привыкли нападать друг на друга. Он просто мог оказаться хорошо подготовленным.

— Приятно услышать непредвзятое мнение, — поднимаясь на ноги, пробормотал Смит.

— А теперь уходите. Я должен помолиться и очиститься.

— Не стану мешать.

Смит, хромая, двинулся прочь, и к нему тут же подбежала Горицвет, чтобы предложить свое плечо.

— Противный тип, — прошипела она. — Теперь задерет нос и будет наслаждаться мыслью, что он добрее всех на свете.

— По крайней мере, он согласился перевязать мою ногу, — заметил Смит.

— Только потому, что вы попросили его об этом. Религия обязывает их выполнять просьбы. Даже не думайте, что он сам предложил бы вам помощь.

— Ты не очень-то любишь йендри?

— Они насилуют девочек-скороходов, — сообщила Горицвет. — Конечно, не сигнальщиц при караване, как я, а одиночек, доставляющих сообщения на большие расстояния. Всегда насилуют.

— Я частенько слышал об этом, но считал, что это выдумки, — признался Смит. — Ведь говорят, что йендри отрицают насилие.

Горицвет решительно покачала головой:

— Они считают это актом любви, а не насилием, и их девушкам это нравится, вот йендри и вообразили, будто мы должны относиться к этому так же. Самодовольные ублюдки. В приюте нас обучали приемам самозащиты.

— Это хорошо, — согласился Смит. — Как рука Тигля?

— Жутко распухла и стала разноцветной, — ответила Горицвет. — Думаю, завтра он не сможет заводить пружины. Это означает, что вам придется занять его место. Старшие караванщики всегда так делают!

— Ого, — огорчился Смит, мечтавший провести завтрашний день, растянувшись на мешках с мукой.

— По поводу этого летателя. Забавно, — неожиданно сказала Горицвет.

— Что тут забавного?

— Он из Труна. — Она помогла Смиту присесть возле огня. — Я узнала его. Он постоянно торчал в «Горящем колесе». Это бар, где собираются все картежники.

— Ты думаешь, что лорд Эрменвир не только вампир, но и картежник? — с иронией в голосе поинтересовался Смит.

— А что? До сегодняшнего дня он ни разу не покидал паланкин прежде, чем наступала темнота. И он никогда ничего не ест. А как ужасно он выглядит! Но он не картежник. Я слышала, что он был послом, но из-за болезни его отозвали и отправили на воды в Салеш-у-Моря. А вы думаете, что летатели охотились за ним? — удивленно спросила Горицвет.

— Он так думает.

— Хм. — Ее лицо отразило лихорадочную работу мозга. Но в этот момент девушку позвала госпожа Смит, и Горицвет убежала на кухню.

Этой ночью практически никто не спал. Ребенок Смитов кричал целых два часа вместо привычного одного. Распределив между механиками время ночного дежурства, Смит взял себе первые часы и допоздна оставался на ногах. К тому времени, когда рычажный Горн наконец сменил его, Смит успел продрогнуть до костей и чувствовал себя совершенно разбитым. Пытаясь согреться и унять боль, он напился до такой степени, что ему стало казаться, будто раненая нога принадлежит не ему, а кому-то другому. Смит задремал, но что-то разбудило его. С бешено бьющимся сердцем он открыл глаза и обнаружил, что лежит на прежнем месте. Он повернул голову и посмотрел на запад, пристально вглядываясь в темноту за кольцом повозок. Легкий влажный ветерок коснулся его лица, принеся с собой отчетливый запах моря, но, разумеется, никакого моря поблизости не было.

Напротив него у костра госпожа Смит заворочалась на своем одеяле.

— Ветер переменился, — пробормотала она. — А это значит, что мы приближаемся. Завтра мы ее увидим.

Смит снова улегся, пытаясь сообразить, что она имела в виду, но потом догадался, что речь идет о Черной Горе.

На следующее утро в суматохе сворачиваемого лагеря Смит даже не вспомнил об этом. К тому же его мучило похмелье. Тем не менее, ему пришлось сесть рядом с Тиглем и заменить его у рычага, в то время как тот нажимал на педали. Усилия, затраченного на завод ведущей пружины, оказалось достаточно, чтобы все мышцы Смита заныли от боли. По окончании третьего часа пути он твердо решил, что карьера механика каравана его совершенно не прельщает.

Занятый делами, Смит не обращал внимания на горизонт до самого полудня, пока не настало время обеда. Только тогда он поднял взгляд и наконец увидел ее: покрытую лесом возвышенность на северо-западе с черным зубчатым пиком. Сначала она не показалась ему очень высокой, но когда Смит мысленно прикинул расстояние, он не мог поверить своим глазам: Черная Гора действительно была огромной. Но Смит решил пока не думать об этом и полностью сосредоточился на попытке одной рукой раскрыть сверток с едой. Обедом оказалась маленькая булочка и приправленное специями мясо. Он автоматически жевал и, поглядывая назад, вдоль линии повозок, вновь принялся размышлять о цели вчерашнего нападения летателей. Ограбление казалось маловероятным. Из всего груза наибольшую ценность представляли, конечно же, яйца леди Батерфляй, но одна только мысль об отряде летателей, пытающихся поднять в воздух упаковочную сетку с огромными фиолетовыми яйцами, вызвала у Смита невольную усмешку.

Но что если им нужна вещь, принадлежащая одному из пассажиров? Тот факт, что у погибшего летателя была татуировка наемного убийцы, вовсе не означал, что он не являлся еще и грабителем. У одного человека может одновременно быть несколько профессии. Смит слишком хорошо это знал. Он посмотрел вперед, на повозку, в которой ехали Смиты. Они ювелиры. Может, они везут с собой какие-нибудь изделия?

Смит обернулся и взглянул на повозку, которую делили Парадан Смит и йендри. Они ехали в гробовом молчании и даже смотрели в разные стороны. Парадан наблюдал за горизонтом на востоке. Беспокойный взгляд Цветущего Тростника был прикован к Черной Горе на северо-западе. Йендри исключается. У него совсем небольшой багаж и никаких сундуков. Его племя презирало частную собственность. Йендри производили только самое необходимое и торговали лишь лекарственными травами и редким речным жемчугом.

Другое дело — Парадан Смит. Он был курьером и, следовательно, вез с собой что-то важное. Однако чемоданчик с инструментами, который он всегда носил при себе, выглядел не настолько тяжелым, чтобы быть нагруженным золотом, как подозревала Горицвет.

Остается лорд Эрменвир. Наркотики, деньги, драгоценности. У лорда, вне всякого сомнения, было полно вещей, способных заинтересовать грабителя.

Смит нажал на рычажный переключатель и окинул взглядом небо. По крайней мере никаких летателей.

Но Черная Гора становилась все больше по мере их продвижения, и на следующий день, когда они подъехали к развилке и свернули на северную дорогу, гора замаячила прямо перед ними.


— Смит!

Смит с трудом открыл глаза. Ему казалось, что он только что закрыл их. Но небо на востоке уже начало светлеть. Он повернулся и увидел госпожу Смит, присевшую возле него.

— Похоже, ночью у нас были гости, Смит. И один из них задержался. Было бы неплохо, если бы ты помог мне… э-э… убрать его.

— Что? — Он резко сел и, уставившись на нее, потер щетину на подбородке.

Госпожа Смит трубкой указала куда-то в сторону. Смит бросил взгляд в том же направлении и на земле в центре лагеря увидел странный предмет, слабо освещенный разведенным для приготовления завтрака огнем.

— Что за черт?! — Смит выбрался из-под одеяла и, с усилием поднявшись, стал вглядываться в непонятный предмет. Тот производил неприятное впечатление, но тем не менее Смит, пошатываясь, подошел поближе и хорошенько осмотрел его. Старшего караванщика тут же вырвало.

Если взять серую полосатую кошку, придать ей размеры и форму человеческого тела, а затем, сняв с нее шкуру, поверх освежеванного трупа набросать полоски содранного меха, то можно представить себе нечто похожее на то, что в бледном сиянии зари увидел Смит. Впрочем, кошку с зеленой жидкостью в венах и такими огромными когтями и зубами еще пришлось бы поискать.

На самом деле это был демон, один из исконных обитателей мира. По крайней мере, так они сами говорили, утверждая, что появились на свет в первозданной неразберихе у истока времен. Демоны обладали различными способностями, и считалось, что они умеют принимать любой облик. Это свойство имело как свои преимущества, так и недостатки. Демоны могли испытывать удовольствия, доступные простым смертным. Могли даже рожать детей. Но могли также и умереть.

Смит отшатнулся и вытер рот. В глазах существа, похожих на изумруды, все еще горела застывшая ярость, но демон определенно был мертв.

— Это ужасно, — простонал Смит.

— Могло быть хуже, — возразила госпожа Смит, ставя чайник на огонь. — Здесь с вырванной печенью мог бы лежать ты.

— У него вырвана печень? — Смит отвел взгляд в сторону.

— Печень и сердце, как мне кажется. Но схватить он никого, похоже, не успел. Я не слышала ни малейшего шума, а ты? — спокойно поинтересовалась госпожа Смит.

Старший караванщик покачал головой:

— Но кто это? Действительно демон?

— Ну, знаешь ли, в путеводителях по здешним местам не значатся племена людей с кошачьими головами, — ответила госпожа Смит. — Но главное, что мы должны сейчас сделать, — это убрать с глаз проклятое тело, пока его не увидели пассажиры. Ты согласен со мной?

— Согласен, — пробурчал Смит и, прихрамывая, направился в сторону повозок за веревкой.

На конце веревки он сделал петлю, и вдвоем с госпожой Смит они оттащили тело на равнину по дальше от лагеря. Но на равнине труп совершенно негде было спрятать. Смит отправился в лагерь за лопатой, а когда вернулся, чтобы выкопать могилу, увидел, ч тело сотрясается в конвульсиях. Он замер, готовый случае необходимости бежать что есть мочи, несмотря на покалеченную ногу. Тело неожиданно засветилось и вспыхнуло зеленым пламенем, настолько ярким, что глазам стало больно. Во все стороны полетели изумрудные искры, затем что-то светящееся с криком поднялось из огня и молнией умчалось в восточном направлении, словно комета, желающая затеряться в последних обрывках ночной тьмы.

Пламя погасло, и не осталось ничего, кроме горстки черного пепла, которую тут же развеял утренний ветерок.

— Это определенно был демон, — твердо заявил госпожа Смит, когда Смит, опираясь на лопату, приковылял в лагерь.

Она протянула ему жестяную кружку с чаем.

— Но что он здесь делал? — Смит взял кружку и принялся греть о нее руки.

— Будь я проклята, если знаю. Как правило, они не появляются на равнинах, — сказала госпожа Смит, выливая тесто на сковородку. — Можно предположить, что он явился сюда, чтобы прикончить кого-то из нас или всех сразу. И остается только гадать, почему ему это не удалось.

— Или кто убил его, — потрясенный неожиданной догадкой, добавил Смит. — И как убил?

— В самом деле.

— Ах-ах. Какое чудное, почти раннее, утро, — радостно заговорил лорд Эрменвир, вылезая из шатра и быстрыми шагами направляясь к ним. Он казался бледнее обычного и дымил своей трубкой так, что лица почти не было видно. — Следует почаще вставать в такое время. Что у нас на завтрак?

— Оладьи из рисовой муки с миндалем и абрикосовым сиропом, — ответила госпожа Смит.

— В самом деле? — равнодушно отозвался лорд, обводя пристальным взглядом кольцо шатров. — Восхитительно. Вы… э-э… вероятно, не готовите мясо?

— Могу пожарить колбасу, мой господин, — с достоинством заявила госпожа Смит.

— Колбасу?.. Мне это нравится. У вас ее много? А с кровью есть?

— Вся колбаса одинаковая, — проворчала госпожа Смит, — без крови.

— Правда? Но я слышал, что бывает кровяная колбаса.

— Даже в кровяной колбасе нет крови, мой господин, — объяснила повариха. — Это просто название.

На мгновение на лице лорда Эрменвира появилось такое выражение, словно он вот-вот готов расплакаться.

— Ну ладно. Так у вас все-таки есть кровяная колбаса?

— Есть немного утиной кровяной колбасы, — ответила госпожа Смит.

— Утиной? — Лорд Эрменвир, казалось, пришел в ужас. — Хорошо. Я съем всю утиную кровяную колбасу, которая у вас есть. И одну из этих оладий. И, пожалуйста, как можно больше сиропа. Как можно больше. И чай.

Госпожа Смит бросила на него косой взгляд и пробормотала:

— Хорошо.

— Вы не слышали ничего необычного этой ночью, мой господин? — приступил к допросу Смит, до сих пор внимательно наблюдавший за его светлостью.

Лорд Эрменвир резко обернулся.

— Кто? Я? Что? Нет! Я спал, как младенец, — закричал он. — А что? Что-нибудь случилось?

— Произошла маленькая неприятность, — ответил Смит. — Ночью кто-то пробрался в наш лагерь.

— Кошмар, подумать только! Неужели нет способа увеличить скорость, чтобы убраться с этой равнины как можно быстрее?

— Боюсь, что нет, тем более один из наших механиков ранен, — отозвался Смит.

— Тогда мы должны все время быть начеку, не так ли? — спросил лорд Эрменвир.

— Послушайте, мой господин, — сказала повариха, выкладывая колбасу на решетку жаровни, — вам не обязательно стоять и ждать свой завтрак. Вы можете послать за ним няню, когда он будет готов.

— О-о, спасибо, но сегодня утром я твердо решил позавтракать. — Лорд Эрменвир вздрогнул и заскрежетал зубами, услышав, как ребенок Смитов захныкал в шатре.

— Понятно, — задумчиво произнесла госпожа Смит, и Смит внимательно посмотрел на нее.

Он наблюдал, как механики и пассажиры, один за другим, выходили из своих шатров целые и невредимые. Парадан Смит настороженно понюхал воздух, затем пожал плечами и отправился умываться. Горицвет, зевая, выбралась из-под одеяла и отправилась на кухню, где попыталась отхлебнуть абрикосового сиропа прямо из бутылки, за что получила от госпожа Смит деревянной ложкой по пальцам. Появились дети Смитов и сразу же бросились к луже зеленой слизи и клочьям шерсти, оставшимся от демона, и принялись копаться в них. Вышел из своего шатра и Цветущий Тростник. Он сразу же заметил зеленое пятно в центре лагеря и поморщился от омерзения. Затем направился к кухне.

— Нельзя ли попросить чашечку простой воды? — вежливо поинтересовался он. — И есть ли у вас розовый экстракт?

— Горицвет, принеси этому парню воды, — приказала госпожа Смит. — Розового экстракта у нас нет, но могу предложить вам абрикосовый сироп.

Цветущий Тростник скривил губы.

— Нет, спасибо, — отказался он. — Все, что мне нужно, — это чистый розовый экстракт. У моего народа простые вкусы. Мы не балуем себя сиропами и прочими излишествами.

— Но излишества — это довольно приятно, — возразил лорд Эрменвир.

Цветущий Тростник посмотрел на него с отвращением, взял чашку с водой и с достоинством удалился.

Получив свой завтрак, лорд Эрменвир направился к паланкину, забрался в него и не появлялся до тех пор, пока не пришло время сворачивать лагерь. Тогда он вышел и принялся сам разбирать свой шатер.

— С мадам Балншик все в порядке? — поинтересовался Смит. Он подошел, чтобы предложить помощь, поскольку лорд Эрменвир тяжело дышал и выглядел неважно.

— Просто замечательно, — заверил тот старшего караванщика, глядя на него выпученными глазами. — Будьте так добры, подержите полотно с другой стороны. Спасибо. У нянюшки просто… э-э… разболелась голова. Я уверен, это из-за атмосферного давления: оно изменилось, поскольку мы приблизились к горам. Скоро нянюшка выйдет. Вот увидите.

На самом деле она не появлялась до самого вечера. Но когда лагерь был уже разбит, Балншик вышла из паланкина, как всегда невозмутимая и великолепная. Госпожа Смит с удивлением наблюдала, с каким аппетитом нянюшка поглощает свой ужин, состоящий из ветчины, приправленной бренди и лимонным соусом с изюмом. Лорд Эрменвир, напротив, взял к себе в паланкин всего лишь чашечку бульона.


— Итак, мы имеем две попытки убийства, — подвела итог госпожа Смит, когда в костре остались только угли, а пассажиры разошлись по своим шатрам.

— Значит, вам тоже кажется, что это не ограбление? — спросил Смит.

Госпожа Смит выпустила колечко дыма и покачала головой:

— Когда посылают демона — нет.

— Не думал, что в Труне есть колдуны.

— С чего ты решил, будто источник наших неприятностей в Труне? — удивилась госпожа Смит, с сомнением глядя на собеседника.

Смит рассказал, что Горицвет узнала в мертвом летателе картежника из «Горящего колеса». Госпожа Смит кивнула в ответ.

— Вы думаете, нападения не связаны между собой? — спросил Смит. — Полагаете, демона мог подослать… — Он жестом указал в темноту, в сторону Черной Горы.

Госпожа Смит какое-то время молчала.

— На него не похоже, — проговорила она наконец. — Хотя, думаю, все возможно. Но это явно осложняет ситуацию.

— Мне больше нравятся простые дела, — заверил ее Смит. — Скажем, этот кто-то находится в Труне. Я подозреваю, что он охотится либо за Параданом Смитом, либо за лордом. Побоявшись выдать себя, он не расправился с ними в городе, а дождался момента, когда мы окажемся на открытой равнине и к тому же так далеко от города, что не сможем послать за помощью. А?

— Звучит разумно.

— Но первое нападение не увенчалось успехом, летатели получили отпор, которого не ожидали, — выстраивал гипотезу Смит. — Наш неизвестный враг понимает, что вскоре мы станем для него недосягаемы, и в отчаянии нанимает колдуна, чтобы тот подослал к нам демона. Подобная услуга стоит дорого. И держу пари, что это истощило его средства. Думаю, с сегодняшнего дня нас оставят в покое.

События последующих двух дней, казалось, подтверждали правоту Смита, хотя без инцидента не обошлось. На руках у старших детей Смитов начала расти серая шерсть, и никакие средства — ни бритье, ни выщипывание, ни мази — не помогали от нее избавиться. Более того, к ужасу родителей, шерсть стала распространяться по всему телу, и к вечеру второго дня детишки были похожи на троицу несчастных котят, а их мать билась в истерике, умоляя Смита что-нибудь придумать.

Она устроила такой переполох, что лорд Эрменвир отважился подняться с постели и, сверкая глазами, потребовал тишины, но, увидев детей, разразился совершенно неуместным хохотом. На шум прибежала Балншик и, со всей строгостью отругав лорда, утащила его обратно. Позже она вернулась и принесла с собой мазь, с виду похожую на светло-коричневую глину. Мазь подействовала. Правда, детишки жаловались на то, что она жжется, однако на следующее утро шерсть расти перестала.


Зеленландия поднималась рядами поросших лесом холмов. Над холмами возвышалась Черная Гора, настолько огромная, что представлялась совершенно иным миром, расположенным в опасной близости с нашим. Ее темные леса, мрачные долины, сверкающие утесы, серебристые ленты рек и радуги над бесчисленными водопадами с каждым часом становились все более отчетливыми, но казались одновременно менее реальными.

Дорога петляла у подножия холмов, постепенно поднимаясь вверх, и механики кряхтели от усилии, нажимая на педали. Смит работал с таким усердием, что у него открылась рана, и Тигель вынужден был помогать ему, переключая рычаги здоровой рукой. Воздух стал влажным, запахло зеленью, и, когда вечером они разбили лагерь на полянке, окруженной деревьями, ни у кого во рту не осталось привкуса Хрунской пыли.

Проведя два спокойных дня в Зеленландии, караван вновь подвергся нападению.

Затратив немало усилий, они поднялись на холм и, достигнув вершины, увидели перед собой крутой склон. Спускаясь, дорога терялась в тени дубов, листья которых уже приобретали багряно-золотистый оттенок. Горицвет издала радостный вопль и бросилась вниз. Караван с лязгом и грохотом покатился следом. Детишки Смитов завизжали от восторга, когда повозки стали набирать скорость и яркие листья задрожали на ветру.

У подножия склона листьев оказалось еще больше, как и желудей, а поперек дороги лежало толстое дерево. Огромный и довольно безобразный мужчина вышел из леса и, ухмыляясь, преградил им путь.

Своим видом он производил сильное впечатление, на нем был широкий кушак, из-за которого торчали соответствующие облику бандита кинжалы, в ухе болталась серьга, но больше всего поражали острые клыки и кожа цвета грозовой тучи, что указывало на кровное родство с демонами. Незнакомцу не было нужды кричать «Стой! Это вооруженное ограбление!». Тем более что с его клыками это было бы весьма затруднительно. В задачу бандита входило застращать путешественников, и он как нельзя лучше подходил для этого.

Однако он допустил ошибку, решив напугать девушку, способную пробежать пятьдесят миль без остановки. Горицвет вскрикнула, но, не в силах преодолеть инерцию и остановиться, сделала то, чему ее обучили в Приюте для девочек-скороходов в городе Пылающей Горы: ловко взметнувшись в воздух, она ударила бандита каблуком прямо в лицо. Тот рухнул на землю, а девушка, опустившись на ноги, исполнила яростный танец на его голове, в то время как позади нее падали под откос повозки, а перед ней с воплями выбегали из леса другие бандиты.

Следующей ошибкой в атаке явилась потеря элемента неожиданности. За то время пока бандиты приближались к дереву, Смит и его спутники успели подготовиться, и, когда наступил момент схватки, вооруженные до зубов, они ловко спрыгнули с падающих повозок. Смит неудачно приземлился на раненое бедро, но успел выпустить две стрелы в ринувшегося на него бандита. Это дало старшему караванщику время подняться и выхватить мачете. Неизвестно откуда в руках у механиков тоже появились мачете и зазубренные щиты, на головах — шлемы. Рычажные выстроились в боевом порядке, представляя собой стену слегка поржавевшей стали.

Одна из стрел попала противнику Смита прямо в горло, так что разделаться с ним не составило труда. Повернувшись, чтобы разобраться с другим вопящим бандитом, Смит бросил взгляд на пострадавший караван. Смиты отчаянно пытались спрятать своих детей под опрокинутой повозкой, а нападавший на них разбойник получил сокрушительный удар сковородкой по голове, которым наградила его госпожа Смит. Повсюду валялись гигантские фиолетовые яйца, выпавшие из упаковочных сеток. Балншик, расшвыривая их ногами во все стороны, ринулась в бой с кинжалом в каждой руке. Она ранила одного бандита, и тот бросился бежать, однако осталось загадкой, был ли он устрашен кинжалами, или же его ослепило сверкание нянюшкиных белоснежных зубов, обнаженных в радостном предвкушении поединка.

Как ни странно, в битве принимал участие и лорд Эрменвир. Более того, он успел саблей снести голову одному из бандитов. Парадан Смит из своего арбалета уложил пятерых нападавших и схватился врукопашную с шестым. Больше Смит ничего не успел рассмотреть, потому что перед ним со всей серьезностью встала проблема спасения собственной жизни.

Его противник выглядел не так устрашающе, как клыкастый бандит. Он был гибок, строен и красив, с ослепительно белой кожей, и, если бы не витые бараньи рога на его висках, он вполне мог бы сойти за продажного мальчика из борделя в каком-нибудь крупном городе. Но не это поразило Смита, а то, что юноша сражался, словно демон.

Их клинки встретились — з-зип, в свободной руке юноши появился кинжал, и он полоснул по плащу Смита прямо над сердцем. Рука старшего караванщика поднялась с молниеносной быстротой, и он снес бы мальчишке голову, но тот совершенно непостижимым образом оказался в четырех шагах от того места, где только что находился. Юноша с улыбкой посмотрел на Смита и снова бросился в атаку. Старший караванщик отскочил, так и не успев достать из сапога нож до того, как они вновь скрестили клинки. Обладая нечеловеческой быстротой и силой, юноша имел все шансы одержать победу, и Смит пяткой чувствовал, что на этот раз ему пришел конец.

Единственным преимуществом Смита был вес, и он отчаянно бросился на противника. Ему удалось оттолкнуть юношу и наконец выхватить свой нож, и они задвигались по кругу, юноша — пританцовывая, Смит — хромая. Старший караванщик смутно сознавал, что бандиты терпят поражение, но ему казалось, будто это происходит где-то в другой реальности. Его собственный мир в данный момент ограничивался замкнутым кругом, а горящие глаза противника заменяли и солнце и луну.

С каждой секундой круг становился все уже.

Юноша-демон не сомневался в своей победе и, заранее ликуя, исполнил несколько замысловатых прыжков, ловко ударяя носком одного сапога о каблук другого и методично размахивая клинком, чтобы поймать взгляд Смита и отвлечь его внимание, пока сам он будет вонзать кинжал..

Но он не вонзил кинжал, потому что его собственным вниманием завладела какая-то фигура, неожиданно возникшая справа от Смита.

— Привет, Эшбисс, — ласково проговорила госпожа Смит.

Лицо юноши вытянулось от изумления. В глазах появилась неуверенность, а затем засветился ужас.

— Да, — подтвердила госпожа Смит, — ты не ошибся, это я.

Он отшатнулся.

— Фенализа? Но ты…

— Прошло тридцать лет, Эшбисс, — сказала она.

— Нет! — воскликнул юноша, отступая еще дальше. — Не может быть, чтобы прошло столько времени! Ты лжешь.

Оторвав от нее взгляд, он выронил оружие и закрыл руками лицо, все еще юное и прекрасное.

— Ровно тридцать лет, — повторила повариха.

— Я не верю тебе! — рыдал Эшбисс.

Он повернулся и бросился прочь, с воем поднялся в воздух и полетел над верхушками деревьев, сбивая ногами багряные и золотистые листья.

Его оставшиеся в живых сообщники, при виде того как резко изменился ход событий, не раздумывая, кинулись врассыпную.

Смит отбросил оружие и наклонился вперед, опершись руками о бедра и жадно глотая воздух.

— Какого дьявола? — пробормотал он. — Что происходит?

— Когда-то мы были вместе, — ответила госпожа Смит, глядя в сторону на шелестящее море опавших листьев. — Едва ли ты можешь представить, что когда-то я была юной девушкой, которую похитил из монастыря любовник-демон. Мы вытворяли ужасные вещи. Он и я.

— Почему он убежал? — не мог успокоиться Смит.

— Он всегда боялся Времени, — задумчиво произнесла госпожа Смит. — Над демонами оно не имеет такой власти, как над людьми, но рано или поздно они тоже стареют. Увидев меня, Эшбисс вспомнил об этом. Однажды он утратит свою молодость и красоту, и бедняга не может смириться с этой мыслью, понимаешь?

Смит пристально посмотрел на повариху и увидел юную девушку, какой та была когда-то. Госпожа Смит отвернулась и стала изучать последствия сражения.

— Черт возьми! — выругалась она.

Парадан Смит, бледный как смерть, пошатываясь, направлялся в их сторону, его поддерживал Цветущий Тростник.

— Он ранен! — крикнул йендри.


Они разбили лагерь в стороне от дороги и подсчитали потери.

Парадан Смит был и в самом деле ранен, в его груди зияла колотая рана, и, хотя сердце не было задето, левая сторона оказалась полностью парализованной, и он находился в шоке. Цветущий Тростник посоветовал ему поменьше двигаться, и раненого устроили поудобнее в одном из шатров.

Горицвет отделалась несколькими синяками, но все равно плакала навзрыд. У Смита были помяты ребра, а механики получили несколько неглубоких ран и ушибов, но в целом ничего серьезного. Семейство Смитов не пострадало. Балншик была невредима, как и лорд Эрменвир. Оставалось оттащить в сторону девятерых убитых бандитов и обыскать их да сдвинуть дуб, лежащий поперек дороги. Не говоря уже о том, что нужно было собрать сто сорок четыре гигантских яйца, а также починить и снова поставить на колеса дюжину повозок.

— Что ж, большое спасибо, Хозяин Горы, — пробормотал Смит.

— Ты хорошенько рассмотрел мертвецов? — поинтересовалась госпожа Смит, стягивая повязкой ребра Смита. — Только трое из них — люди, остальные похожи на полукровок. Бедняга Эшбисс ввязался в банду наемников и воров. Когда на нас нападет Хозяин Горы, ты сразу поймешь, что это он. Все его воины — чистокровные демоны, к тому же в совершенстве владеющие боевым мастерством, не то что эти беспомощные создания. Хозяину Горы мы не сможем противостоять.

— Вы меня очень утешили, — огрызнулся Смит.

— Вы не поверите, — громко произнес лорд Эрменвир, приближаясь к ним с целой охапкой фиолетовых яиц, — ни одно из них не разбилось!

Госпожа Смит бросила презрительный взгляд на ношу лорда:

— Похоже, во всем этом вздоре по поводу идеальной упаковочной формы есть какой-то смысл.

— Вы считаете, что у них идеальная форма? — Лорд Эрменвир выглядел заинтригованным и, подбросив яйца в воздух, принялся ловко жонглировать ими, не обращая внимания на испуганного Смита.

— Мой господин, могу я попросить вас положить их на место, в повозку?

Лорд Эрменвир стал подбрасывать яйца одно за другим, и они, описывая дугу, приземлялись прямо в повозку.

— Не пойти ли мне обыскивать тела? Возможно, попадется кошелек, а то и два.

— Вы думаете, их послал Хозяин Горы? — спросил Смит.

— Не похоже! — Лорд Эрменвир издал резкий отрывистый смешок. — Его воины носят кольчуги и мундиры. Так я по крайней мере слышал.

— И почему все знают об этом намного больше, чем я? — недоумевал Смит, а юный лорд тем временем отправился грабить трупы.

— Дело в том, что ты не из наших краев, я ведь права? — Госпожа Смит затянула на нем повязку. — Если бы ты родился здесь, а не появился из порта Черная Скала или откуда-то еще, то слушал бы эти истории в течение всей своей жизни.

У Смита не было ни малейшего желания рассказывать, откуда именно он приехал, так что старший караванщик повернулся к подходившему к ним Горну.

— Как идут дела? — поинтересовался Смит.

— Повозки в порядке, начальник. Двигатели и колеса — целы. Старый Смит и Молодой Смит взяли топоры и отправились расчищать дорогу. А тебя хочет видеть Парадан.

— Хорошо, — ответил Смит, вставая и натягивая свой порезанный плащ. — Пойду узнаю, чего он хочет. Когда Смиты закончат с деревом, скажи им, чтобы выкопали могилу.

Когда старший караванщик откинул край шатра и заглянул вовнутрь, вначале ему показалось, что перед ним мертвец. Но Парадан Смит неожиданно открыл глаза, и их взгляды встретились.

— Нужно поговорить, — сказал он.

— Ему нельзя разговаривать, — строго заявил сидящий возле раненого Цветущий Тростник.

— Убирайся отсюда, — оскалившись на йендри, гневно произнес Парадан.

— Спокойно! — Пригнувшись, Смит вошел в шатер. — Вам лучше уйти, обещаю, что не стану утомлять его, — обратился он к Цветущему Тростнику.

Не произнеся ни слова в ответ, йендри с оскорбленным видом вышел.

Когда они остались наедине, Парадан неловким жестом указал на видневшуюся у него на груди бандитскую татуировку.

— Знаешь, что это означает? — тяжело вздохнув, спросил он.

— Что ты из общества «Огненная кровь», — ответил Смит.

— Верно. Курьер. Ездил в Трун за долгом. А он попытался забрать его назад.

— Кто? — Смит придвинулся ближе.

Парадан жадно глотал воздух.

— Лорд Тинвик. Игрок. Это были его летатели. — Он внимательно всматривался в лицо Смита, словно желая выяснить, понимает ли тот.

— Летатели пытались убить тебя, чтобы забрать назад долг?

Парадан Смит кивнул, пытаясь нащупать свой чемоданчик. Смит придвинул его поближе. Парадан вложил в ладонь Смита ключ:

— Открой.

Немного повозившись с замком, Смит открыл чемоданчик, и у него перехватило дыхание: в выполненном в форме гнезда углублении лежал украшенный драгоценными камнями кубок тончайшей ручной работы, по-видимому очень древний.

— Фамильная драгоценность. Тинвику нечем было заплатить, а мой лорд страстно желает получить этот кубок. Ты доставишь его… — Парадан посмотрел в глаза Смиту, — и все расскажешь. Лорд хорошо заплатит. Лорд Кашбан Бронзобой. Вилла в Салеше. Найди его.

По пологу шатра скользнула тень. Парадан Смит проследил за ней взглядом и горько усмехнулся.

— Бросил подслушивать, — произнес он.

— Знаешь, у тебя не такая уж серьезная рана, — заговорил Смит, чувствуя, что должен сказать что-нибудь одобряющее. — Я уверен, что мы сможем доставить тебя в Салеш.

Парадан Смит вновь посмотрел на него.

— Переверни меня, — приказал он.

— Что? — удивился Смит, но повиновался и, слегка приподняв раненого, уложил его на бок. На спине Парадана Смита виднелась красная опухоль, словно от укуса насекомого, но гораздо больших размеров.

Она уже начала покрываться волдырями. В центре опухоли темнело какое-то пятнышко, похожее на занозу.

— Видишь? — спросил Парадан Смит, тяжело дыша. — Это яд.

Смит выругался, затем достал свой нож и осторожно подцепил странную занозу. Он перевернул Парадана обратно на спину и, держа темный предмет на кончике ножа, склонился над ним. Предмет выглядел как небольшой шип, длиною в четверть дюйма.

— На наконечниках дротиков, которые мы обнаружили в теле погибшего летателя, были точно такие же. Кто-то выстрелил мне в спину, — прошептал Парадан.

Смит застонал:

— Неужели целился кто-то из пассажиров? Может, это все-таки была случайность?..

Парадан Смит казался очень обеспокоенным. Он сделал глубокий вдох, словно собирался объяснить Смиту что-то совершенно очевидное, но не издал более ни звука и остался лежать, глядя на старшего караванщика неподвижными глазами.

Тяжело вздохнув, Смит закрыл чемоданчик на замок. Когда он вышел из шатра, к нему приблизился Цветущий Тростник.

— Он умер, — сообщил Смит.

— Если бы вы послушались меня, он был бы жив, — со злостью ответил йендри.

— Не думаю, — огрызнулся Смит и направился к себе, чтобы спрятать чемоданчик в надежном месте.


Чуть позже он подошел к лорду Эрменвиру, который курил свою трубку, выпуская клубы фиолетового дыма и наблюдая за тем, как механики копают могилу.

— Мне нужно поговорить с вами, мой господин, — обратился к нему Смит.

— А его светлости нужно отдохнуть, — возразила неожиданно появившаяся Балншик.

— Этот разговор намного важнее отдыха, — настаивал Смит.

Лорд Эрменвир сделал примирительный жест:

— Конечно, мы поговорим, а нянюшка, вооружившись длинным ножом, будет стоять рядом на страже, на случай, если кто-нибудь еще вздумает на нас напасть, — лорд Эрменвир усмехнулся, — хотя мне кажется, что мы столкнулись с последней бандой головорезов.

— Будем надеяться, мой господин, — в тон ему ответил Смит и отвел лорда в сторону.

С надменным видом откинув волосы назад, Балншик не отставала от них ни на шаг. Ее платье пострадало в сражении, и порванный лиф слегка приоткрывал упругие груди, напоминавшие спелые дыни. Взглянув на них, Смит с трудом заставил себя переключить внимание на лорда.

— Вы сражались великолепно, если позволите заметить.

— Позволю, — самодовольно кивнул лорд Эрменвир — Впрочем, у меня большой опыт. Сколько себя помню, мне постоянно приходилось сражаться за свою жизнь. Обычно, правда, с докторами. Сегодня было приятное исключение.

— Мне кажется, вы чувствуете себя лучше.

— Я давно не выезжал на природу из этого пыльного мешка. — Лорд Эрменвир выпустил аккуратное колечко дыма. — С бандитами или без, в Зеленландии все же есть свежий воздух.

— Чем вы занимались в Труне? — поинтересовался Смит.

Балншик потянулась, и один сосок, словно темная звездочка, мелькнул в вырезе ее платья. Смит заставил себя отвернуться и сосредоточить все свое внимание на лорде Эрменвире.

— Я был занят делами моего отца. Если хочешь знать, представлял его интересы в компании «Мельницы Старого Труна», вел переговоры с разными ячменными тузами.

— Вы играете в карты, мой господин?

— Да ну их к дьяволу. — Лорд Эрменвир бросил на Смита сердитый взгляд. — Это развлечение годится только для слабоумных, если, конечно, ты не умеешь ловко жульничать. У меня вполне достаточно денег, и я не любитель острых ощущений. Покорнейше благодарю. Я и так провожу слишком много времени в страхе по поводу того, удастся ли мне дожить до следующего дня рождения.

Смит кивнул:

— И единственной причиной, по которой вы покинули Трун, было ваше здоровье?

— Да.

— Разве вы не нажили там новых врагов?

Глаза лорд Эрменвира гневно сверкнули.

— Я об этом не рассказывал, — вкрадчиво произнес он. — В действительности это была не моя вина. Просто я сделал одно поразительное открытие.

— Мой господин, — невероятно ласковым голосом вмешалась в разговор Балншик, но все же это было предупреждение.

— Я обнаружил, — с нескрываемым торжеством заговорил лорд Эрменвир, — что если оказывать знаки внимания богатым вдовам, они будут готовы заплатить любые деньги, лишь бы затащить тебя в постель! Они будут делать тебе подарки! Угощать роскошными обедами! О боги, тебя ласкают и лелеют, как любимого котенка, а все, что нужно делать, — это всего лишь…

— Я уверена, что старшему караванщику это совершенно неинтересно, мой господин, — строго заявила Балншик, нежно обнимая его рукой за шею и при этом предостерегающе сдавливая горло.

— Сколько ему лет? — спросил у нее Смит.

— Шестнадцать.

— Двадцать пять! — поправил лорд Эрменвир, сбрасывая ее руку. — В самом деле!

— Шестнадцать, — повторила Балншик.

— Семнадцать, — не сдавался лорд Эрменвир. — В любом случае существует только одна проблема: леди становятся ревнивыми и не хотят ни с кем делить свою любимую игрушку. Произошла сцена. Некая леди попыталась нанести мне серьезное увечье щеткой для волос. Мне удалось спастись, притворившись, будто у меня начался припадок, я сказал ей, что умираю, в действительности так оно и есть, хотя в тот момент я чувствовал себя превосходно и…

— И его отец решил, что для моего господина лучшим выходом из положения будет смена климата, — закончила за него Балншик.

Смит задумчиво потер щетину на подбородке.

— Итак… могла ли одна из этих леди испытывать столь сильные чувства, чтобы нанять банду убийц и устроить засаду? — спросил он без всякой надежды.

— Ну, я не знаю. Разве что леди Фристия…

— Нет, — отрезала Балншик. — А теперь, я надеюсь, вы извините нас? Моему господину пора принимать лекарство. — Она с легкостью подхватила лорда Эрменвира, забросила его на плечо и унесла.

— Ты ведь знаешь, что это могла быть леди Фристия! Она была без ума от меня… — донеслось до Смита.


Они похоронили Парадана Смита, выложив поверх могилы пирамиду из камней, чтобы потом было легче отыскать место. Так посоветовала Горицвет, а среди них она являлась лучшим знатоком бандитских обычаев города Пылающей Горы. Жаль было оставлять его там, в тени Черной Горы. И все же это было самое большее, что живые могли сделать для мертвого.

На протяжении следующих двух дней они продвигались вперед, опасаясь каждого поворота, но расцвеченный огненными красками лес под нежно голубым небом был тих и безмятежен. Из-за покрытых мхом стволов деревьев не выскакивали бандиты в разноцветных одеждах, и никто не выбегал из густых зарослей папоротника.

На третий день Тигель сообщил Смиту:

— К вечеру мы будем в Красном доме. Нужно, чтобы их кузнец взглянул на нашу заднюю ось.

— Я помню про Красный дом, — кивнул Смит. — Это одна из остановок на нашем маршруте. Я видел его на карте. Что ж, наконец-то мы сможем спокойно отдохнуть.

Тигель хрипло расхохотался.

— Ты еще не пробовал их пива, — только и сказал он.


Ближе к вечеру, когда дубы начали отбрасывать длинные косые тени, путешественники увидели Красный дом. Он стоял на вершине холма посреди сплошь усеянной пнями поляны. Его высокие стены без единого окна были покрыты штукатуркой красного цвета. На каждом из четырех углов размещались башенки, на которых можно было разглядеть дозорных в шлемах. Горицвет поднесла к губам свой рожок и возвестила о прибытии каравана, но стражники заметили их еще издали. Механики только начали замедлять ход, а массивные ворота уже открывались.

Несмотря на то, что Красный дом фактически представлял собой укрепленный форт, его обитатели постарались придать крепости гостеприимный вид. Над воротами красовалась вывеска из красного стекла: «Добро пожаловать, путник», в вечернее время освещаемая фонарями. Столбы, на которых крепились створки ворот, были украшены изображениями народных героев — Силача Прашкона и Лесоруба Андиба. На их лицах застыли свирепые ухмылки, призванные отпугивать демонов и прочих злоумышленников, приблизившихся к воротам.

Когда караван въезжал во двор, сам управляющий выбежал навстречу и закричал:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать в Красный дом, господа!

— Спасибо, — осторожно ответил Смит, выбираясь из повозки и внимательно оглядываясь по сторонам.

Они находились в просторном внутреннем дворике, выложенном красным кирпичом. С одной стороны находилась высокая постройка, из трубы которой струился синеватый дымок. Напротив располагались другие строения: то ли кладовые, то ли казармы стражников. Здесь же была кузница, где пылал огонь, в свете которого на темной стене выделялась еще более темная фигура кузнеца, лениво ударяющего молотом по куску раскаленного железа.

— Вы прибыли из Труна, господин старший караванщик? Верно? — спросил управляющий, подходя к Смиту и приветствуя его дружеским ударом по плечу.

— Верно, — пошатнувшись от столь радушной встречи, ответил Смит. — Путешествие выдалось не из легких. На нас нападали дважды, нет… даже трижды, и, кроме того, мы потеряли одного из пассажиров.

— Ого! Демоны, не так ли? — Управляющий поежился. — Ужасно, просто ужасно! Но здесь вы сможете расслабиться. Мы словно оазис безопасности во враждебной пустыне. Бальзам для ваших ран и радость вашему сердцу. Все для путника. Кузница, сувенирная лавка, обеденный зал с прекрасной кухней, все удобства! Даже купальни. И воды сколько угодно. Надеюсь, вы пообедаете со мной?

— С удовольствием, благодарю вас. — Смит бросил взгляд на караван. Механики уже подкатывали головную повозку к кузнице, предварительно прикрыв парусиной и закрепив канатами груз. — Но сначала нам всем необходимо принять горячую ванну. Кстати, у вас есть доктор? Среди нас раненые, правда один из пассажиров, йендри, оказал нам некоторую помощь, но…

— Так уж случилось, — понизив голос, заговорил управляющий, — что наш врач тоже йендри. Но обещаю, он вам понравится. Хороший парень и знает свое место. Ему известны все тайные секреты снадобий его народа. В высшей степени заслуживает доверия. Кстати, как и многие йендри. Согласны? Он работает у нас уже давно. И никогда не происходило никаких недоразумений. Я пришлю его к вам в купальню, если вы не против.

В данный момент Смит меньше всего на свете хотел иметь дело с еще одним, наверняка столь же надменным, зеленюком. Но нога болела все сильнее, и, кивнув, он коротко бросил:

— Отлично.

Смит сидел в просторной каменной купели, очень сожалея о том, что в нее нельзя погрузиться с головой, когда в узкую купальню протиснулся доктор и направился к нему. Как и Цветущий Тростник, он был высокого роста и обладал поистине королевской осанкой, но одет был в простой белый халат и ничем не выказывал своего превосходства.

— Это вы ранены? — вежливо поинтересовался он.

— Некоторым образом, — выпрямившись, подтвердил Смит. — Но прежде необходимо позаботиться о механиках. У них глубокие ножевые раны. Во имя Непорочной Дочери, помогите им, пожалуйста.

— Во имя Неутомимой Матери, — с гордостью поправил его йендри, — им уже оказана необходимая помощь. Меня просили навестить вас. Вы были ранены стрелой в ногу?

Смит вытащил ногу из воды. Взглянув на рану, йендри тихонько присвистнул:

— Рана воспалилась. Вытирайтесь и проходите в соседнюю комнату, пожалуйста.

Доктор удалился, а Смит поспешно вылез из купели и насухо вытерся. Выйдя из купальни, он увидел, что йендри уже разложил на столе множество не радующих глаз инструментов и флакончиков.

— Может, просто наложить мазь и забинтовать? — робко предложил Смит.

— Ни в коем случае, если вы не хотите остаться без ноги, — ответил йендри.

Смит лег на спину, стиснул зубы и в течение нескольких минут старательно думал об уютном маленьком баре в приморском городке, где, сидя за столиком у окна, можно было наблюдать, как сиреневые сумерки опускаются на гавань, и желтые фонари один за другим вспыхивают на кораблях, а вдоль тихого причала…

Прошло довольно много времени, прежде чем йендри наконец забинтовал ему ногу и сказал:

— Порез на груди заживет довольно быстро, но ногу некоторое время необходимо держать в приподнятом положении. Вам смогут устроить лежанку в одной из ваших повозок?

— Думаю, да, — ответил Смит, с трудом разжимая челюсти. — Послушайте, это была просто небольшая рана. Стрела даже не задела кость. Стоило ли разрезать мне все бедро?

— Дело в том… — Йендри помолчал, затягивая повязку. Затем посмотрел на него. — Хм, как бы вам это объяснить? Есть такие крошечные демоны, которые обожают селиться в ранах. Они настолько малы, что их не видно, но стоит им проникнуть в рану, как человек очень серьезно заболевает. Понятно?

Смит подумал, что это похоже на самое идиотское суеверие, которое он когда-либо слышал, но понимающе кивнул:

— Крошечные демоны, ну хорошо, но зачем задирать ногу кверху?

— В вашем сердце… хм… живут крошечные воины, понимаете? И они сражаются с демонами, если им удается до них добраться, но когда… хм… река вашей крови сужается, крошечные воины не могут провести по ней свои крошечные военные суда… — Увидев выражение лица Смита, йендри только махнул рукой. — Давайте просто договоримся, что вам нужен отдых, а ноге покой. И возможно, у вас почти не останется шрама.

— Я слишком стар, чтобы беспокоиться о шрамах, — ответил Смит, потирая ногу.

— В таком случае вы счастливый человек, — заметил йендри, окидывая Смита критическим взглядом. — Если бы вы переживали из-за каждого шрама на вашем теле… Вы ведь наемник? Я не ошибся?

— Был когда-то, — уклончиво ответил Смит.

— Вам повезло, что остались в живых. Надеюсь, вы достаточно благоразумны, чтобы следовать советам доктора, — произнес йендри и принялся складывать инструменты.

— Сделаю все, что в моих силах, — заверил его Смит. — Спасибо, что оказали помощь. И спасибо что были вежливы. А то Цветущий Тростник, казалось, желал моей смерти, даже когда бинтовал мне ногу.

Йендри бросил на него резкий взгляд:

— Вас лечил кто-то из моих соплеменников?

— Да, наш пассажир.

— Хм, не от него ли случайно вы услышали выражение «Во имя Непорочной Дочери»?

— Да, я подумал, что это необходимо произносить, чтобы ваши люди соглашались помочь.

— Нет, — спокойно возразил йендри. — Каждый истинный сын Святой Матери должен лечить больных и раненых независимо от того, называют они ее светлое имя или нет. И неважно, кто они сами. До свидания, господин старший караванщик.

Он взял свою корзинку с лекарствами и ушел.

Смит натянул на себя одежду и, хромая, вышел на улицу. Уже сгустились сумерки, и над красными стенами в сиреневом небе сияла одинокая звезда. Из кузницы струился свет, вырисовывая позади Смита дрожащую тень, пока тот через двор направлялся в большой зал.


— Господин старший караванщик! — радостно закричал управляющий, подбегая к Смиту и держа по стакану в каждой руке. — Проходите, садитесь рядом со мной. Вы уже приняли ванну? А вашу ногу осмотрели? Превосходно. Теперь предлагаю вам насладиться нашим знаменитым пивом и попробовать уникальные блюда местной кухни, сидя в уютном кресле у очага.

— Звучит заманчиво, — удивленно пробормотал Смит.

Управляющий проводил его к глубокому креслу в центре зала. Смит с благодарным вздохом опустился в него, и тут же в руках у старшего караванщика оказался стакан с прохладным напитком. Смит испытал настоящее блаженство, но это состояние длилось ровно до тех пор, пока он не сделал первый глоток.

— Что… что это такое? — задохнувшись, прошептал Смит, в недоумении глядя на управляющего.

— Это наше особое желудевое пиво, — с достоинством пояснил тот. — Такого нигде больше не варят. Мы его даже не продаем, потому что нам самим едва хватает.

— Очень необычное, — вынужден был согласиться Смит.

— Вам бы понравилось, если бы у вас была возможность привыкнуть к его вкусу, — оживился управляющий, — напиток имеет яркий, насыщенный букет.

«И отдает горелым зерном», — добавил Смит про себя. Он повертел в руках стакан и вежливо заметил:

— Пенится в меру.

— Вот именно! — обрадовался хозяин и сделал большой глоток из своего стакана. — Не то что жуткий газированный эль, который вы пьете у себя на равнине! — Он вытер рот тыльной стороной руки и наклонился к Смиту, глаза его сияли. — Тем не менее, меня интересует все, что происходит на равнине. У нас здесь прекрасные условия для жизни — свежий воздух, чистая вода, мягкий климат, — конечно, поначалу испытываешь некоторую тревогу, постоянно видя перед собой… эту… гору, но очень быстро привыкаешь, и все же должен признать, что мы немного потеряли вязь с миром. Иногда даже скучаем по равнине.

— Вот как? — отозвался Смит, делая еще один глоток пива и надеясь, что он уже достаточно привык к его вкусу, чтобы не испытывать отвращения. Но напиток нисколько не улучшился.

— Да, — продолжал управляющий, уставившись на огонь, — впрочем, в это время года здесь не так уж и плохо: в лесу тихо и красиво, а совсем скоро ветви деревьев оголятся, и даже глухая чаща будет просматриваться насквозь. Не то что летом, когда за плотным занавесом зеленой листвы кто угодно может спрятаться или незаметно подкрасться к вам, — так что летом мы все становимся немного беспокойными. В конце концов, это страна демонов.

Смит кивнул:

— И часто на вас нападают демоны?

— Нападают? Нет. Во всяком случае, не здесь, не в Красном доме. У нас прекрасная охрана. Случается, конечно, что какой-нибудь сумасшедший демон переберется через стену, но только для того, чтобы полакомиться нашим пивом.

Смит невольно подумал, что это весьма маловероятно.

— Летом, когда деревья покрываются густой листвой, мы стараемся не выходить за ворота. Ну да ладно. Лучше расскажите мне о вашем путешествии, господин старший караванщик. Какие новости вы привезли из Труна?

В течение четверти часа Смит добросовестно рассказывал обо всем, краем глаза осматривая большой зал со сводчатым потолком. Гости Красного дома состояли из детей солнца, йендри и нескольких полукровок. Одни ужинали, другие пили пиво, кое-кто уже устраивался на ночлег.


На длинной скамье у центрального очага разместились механики, наслаждаясь теплом и тишиной. Госпожа Смит и Горицвет сидели за столом, но при этом ничего не ели. Госпожа Смит отодвинула свою тарелку с нетронутым обедом и самозабвенно курила. Горицвет, вооружившись ножом, старательно пилила кусок мяса. Но он был настолько велик, что постоянно соскальзывал с тарелки, его приходилось протыкать вилкой и водворять на место, что оказалось весьма непростым делом.

В тихом уголке, в дальней части зала, Смиты соорудили две постели. На одной из них сидели и щебетали, словно скворцы, их старшие дети, в то время как мать укачивала малыша на другой. Отец пытался натянуть занавеску, чтобы свет от очага не беспокоил ребятишек.

Другие гости, уже лежащие в своих постелях, то и дело поднимали головы, неодобрительно поглядывая на семейство Смитов.

За одним из столов в одиночестве сидел Цветущий Тростник. Перед ним стоял графин с жидкостью, с виду похожей на дождевую воду. Смит с завистью посмотрел на него и вновь приложился к стакану с пивом. В то время как он в деталях описывал управляющему все костюмы, какие только ему довелось увидеть в Труне на Фестивале масок, Смит обратил внимание на незнакомца в надвинутом на глаза капюшоне. Тот неожиданно встал со своего места в темной части зала и направился к столику Цветущего Тростника.

Незнакомец наклонился к йендри и что-то тихо проговорил. Цветущий Тростник, казалось, заинтересовался и что-то ответил. Присев напротив него, незнакомец достал продолговатый кожаный сверток и раскрыл его на столе. В свертке находились какие-то мелкие изделия, которые незнакомец стал показывать Цветущему Тростнику.

— А дамы? — спросил управляющий. — Расскажите мне о трунских дамах. Вы знаете, я каждый день мечтаю о них, глядя, как приходят и уходят караваны. Дамы, их парчовые одеяния. Духи. Крошечные, украшенные драгоценными камнями сандалии. Изысканная речь!

— Ни в коем случае не ешь мясное рагу по-охотничьи, — тихонько пробубнила госпожа Смит, тяжело опускаясь в кресло рядом со Смитом. — Это просто ужасно.

Она набила трубку янтарным листом, наклонилась к камину и прикурила, щипцами ухватив уголек.

— Я всегда думал, что местные жители выбирают любовниц из племени йендри, — сказал Смит управляющему. — Или демониц-полукровок. Диких лесных девчонок, которые почти не носят одежды, с грудью как… — В этот момент грудь Балншик возникла перед его мысленным взором, и Смит не нашел больше слов.

— И пусть мне не говорят, что это были жареные почки, — ворчала госпожа Смит, выпуская облако дыма. — Это были настоящие жареные подметки! А дикий горошек в сметанном соусе? Совершенно несъедобно!

Управляющий печально покачал головой:

— Э-эх, господин старший караванщик. По всей видимости, вам не доводилось бывать в Зеленландии. Женщины йендри ведут замкнутый образ жизни. А что касается диких лесных девчонок, то сначала надо убедить их регулярно принимать ванну. К тому же, если вам крупно не повезет, и вы свяжетесь с девчонкой с горячей кровью, придется все время держать под подушкой оружие. Нет, нет и нет! Кто угодно вам может подтвердить, что дама — это не просто женщина. Как страстно я мечтаю увидеть настоящую леди! Изящные лодыжки. Тонкое белье. Косметика… — все больше и больше распалялся управляющий и вдруг замолчал, чтобы стереть выступившую в уголке рта слюну.

— Дамы… — в тон ему заговорил Смит. — Мы везем груз от леди Батерфляй.

— Леди Батерфляй! — Управляющий был в восторге. — Какое очаровательное имя! Скажите, а сама она столь же изящна и очаровательна?

— Думаю, да, — ответил Смит, вспомнив маску с черным хоботком. — Я не сумел как следует рассмотреть, на ней был маскарадный костюм. Но костюм был очень хорош.

Внимание Смита привлекла Балншик, которая появилась в зале, свежая и благоухающая после ванны. Ее платье прилипло к влажному телу, и сквозь тонкую ткань отчетливо вырисовывалась упругая грудь. На голове Балншик несла сложную конструкцию из дерева и парусины, придерживая ее обеими руками.

Вслед за ней с напыщенным видом вышагивал лорд Эрменвир, его влажные локоны спускались на кружевной воротничок длинной ночной сорочки. Кроме того, на нем были вышитые тапочки и в тон им ночной колпак. В руках лорд держал свернутое постельное белье, а изо рта у него торчала неизменная трубка.

Выбрав подходящий уединенный уголок зала, Балншик опустила свою ношу. За считанные секунды она собрала походную кровать остроумной конструкции, с пологом из тончайшего газа. Изголовье украшал позолоченный херувим, дующий в крошечную трубу. По крайней мере, он выглядел как херувим, только почему-то с хвостом. Лорд Эрменвир передал Балншик постельное белье, и, когда та скрылась за занавесями, устраивая постель, он не спеша подошел к камину.

— Добрый вечер, — приветствовал лорд всех собравшихся, выпуская огромный столб фиолетового дыма, который тут же смешался с белыми клубами из трубки госпожи Смит и приобрел тошнотворно лиловый оттенок, прежде чем исчезнуть в дымоходе очага. — У вас чудесные купальни, господин управляющий. Купели, правда, недостаточно глубоки, чтобы получать полноценное удовольствие от интимной близости, зато горячей воды — вдоволь.

— Кто этот молодой человек? — поинтересовался слегка оскорбленный управляющий.

— Это лорд Эрменвир из Дома Зимородка, — пояснил Смит.

Управляющий моментально вскочил:

— Мой господин! Да прославится ваш род! Счастлив видеть вас нашим гостем. Пожалуйста, возьмите подушку и садитесь поближе к огню, — суетился он. — Пиво для лорда, — приказал управляющий слугам.

— Он… э-э… еще слишком молод, — осторожно заметил Смит. — И не совсем здоров. Не думаю, что пиво пойдет ему на пользу.

— О, если его светлость болен, то ему просто необходимо попробовать наше желудевое пиво, — настаивал радушный хозяин, усаживая лорда Эрменвира в свое кресло и обкладывая его подушками. — В нем множество полезных компонентов. Оно поднимает настроение. И прошу прощения, господин старший караванщик, но любой юноша, носящий бороду, безусловно достиг возраста, когда ему позволено употреблять крепкие напитки.

— Разумеется, я уже достаточно взрослый, — самодовольно произнес лорд Эрменвир. — Умоляю, Смит, не беспокойся обо мне. — (В этот момент слуга протянул ему наполненный кубок.) — Так это и есть знаменитое желудевое пиво Красного дома? Большое спасибо. Ваше здоровье, господин управляющий. — С этими словами лорд сделал первый глоток.

Смит поморщился, наблюдая, как глаза его светлости вылезают из орбит и лицо превращается в жуткую гримасу. Осушив кубок, лорд Эрменвир попытался улыбнуться:

— Какой оригинальный вкус! Скажите, могу ли я купить у вас бочонок этого замечательного пива. Это было бы прекрасным подарком для моих старших братьев.

Слезы радости показались на глазах управляющего.

— О-о! Это большая честь! Мой господин, наши запасы невелики, но для вас…

— Назовите цену, — перебил лорд Эрменвир.

— Прошу вас, примите бочонок в подарок. Одна только мысль о чести находиться под вашим покровительством, — изливал свои чувства управляющий, — наполняет мое сердце невыразимой радостью.

Лорд Эрменвир важно сдвинул брови, и искорки злобного веселья в его взгляде погасли.

— Я беру вас под свое покровительство, — произнес он серьезно. — Проследите, пожалуйста, чтобы бочонок погрузили в повозку вместе с остальными моими вещами до того, как мы тронемся в путь.

Управляющий принялся щебетать так, что Смит всерьез испугался, как бы тот сейчас не начал махать руками и не взлетел к потолку. Госпожа Смит недоверчиво наблюдала за этой сценой, пока к ней с несчастным видом не подошла Горицвет.

— Я не могу найти свое одеяло, — пожаловалась девушка, — думаю, его взял кто-то чужой. Вы не могли бы пойти со мной поискать, а то мне страшно.

— Чего ты боишься? — отозвалась госпожа Смит. — Никто не собирается тебя насиловать. По крайней мере не здесь. Вокруг слишком много людей.

— Но все они похожи на бандитов, — захныкала Горицвет и молитвенно сложила руки. — Ну пожалуйста.

Ворча и попыхивая трубкой, госпожа Смит с трудом поднялась с кресла и поплелась следом за Горицвет. В этот момент в зал вошел доктор-йендри со своей корзинкой и направился к одному из гостей, который корчился от расстройства желудка. Смит кивнул лекарю, но тот его не заметил. Взгляд доктора скользнул по залу и остановился на лице Цветущего Тростника. Смиту показалось, что в глазах лекаря мелькнуло отвращение. «Неужели йендри испытывают друг к другу такую же ненависть, как и к остальным народам?» — подумал Смит.

Оторвав взгляд от Цветущего Тростника, доктор заметил лорда Эрменвира. Тот смеялся над чем-то, что рассказывал ему управляющий, и, запрокинув голову, выпускал изо рта колечки дыма. Доктор остановился и некоторое время внимательно смотрел на него, затем все же направился к ожидавшему его пациенту.

Внимание Смита отвлек слуга, подошедший к нему с подносом.

— А вот наконец и ваш ужин, господин старший караванщик, — радостно сообщил управляющий. — Счастлив предложить вам наше фирменное блюдо: мясное рагу по-охотничьи с диким горошком в сметанном соусе.

— Благодарю вас, — откликнулся Смит.

Он выпрямился, с облегчением отодвинул в сторону свой стакан с пивом и взял у слуги поднос и салфетку, в которую было завернуто множество столовых приборов. Раскладывая приборы перед собой, Смит краем глаза заметил, что на него внимательно смотрит человек в капюшоне. Повернувшись, Смит встретился с ним взглядом. Мужчина вскочил на ноги и направился к нему.

— Эй! Ты старший караванщик? А это твои люди? — Он жестом указал на семейство Смитов. — Прикажи им успокоить этого проклятого ребенка!

— Я, конечно, могу попытаться, но… — начал было Смит, неловко вертя в руках вилку и думая о том, что незнакомец кричит намного громче малыша.

— Постой-ка. Я, кажется, тебя знаю, — неожиданно заявил мужчина в капюшоне, заговорив еще громче. — Ты тот самый вор, которого искали по всему Каркатину этим летом!

— Что-о?! — Смит изумленно смотрел на незнакомца, с которым теперь оказался лицом к лицу. — Вы, вероятно, ошиблись. Мне никогда не доводилось бывать в Каркатине.

— Ты, кажется, назвал меня лжецом? — возмутился человек в капюшоне и замахнулся.

Смит схватил поднос и закрылся им, пытаясь защититься от удара, но незнакомец вовсе не собирался нападать. В его ладони был зажат небольшой кошелек из темно-красной кожи. Сделав стремительное движение, незнакомец притворился, будто только что сорвал кошелек с пояса Смита.

— Это мой, черт возьми! На нем моя метка.

Но он слишком долго разыгрывал праведный гнев, выставляя кошелек на всеобщее обозрение, и Смит успел заметить, что незнакомец свободной рукой пытается вытащить нож. Караванщик сумел опередить врага и вонзил вилку ему в ногу. Скатившись со своего кресла, Смит проскользнул под рукой незнакомца и прежде, чем тот сумел развернуться, обхватил его сзади за бедра и перекинул через пустое кресло. Человек в капюшоне с грохотом рухнул на каменный пол.

— Я не вор, я не из Каркатина, и я не брал ваш кошелек, вы все это время держали его в руке, — резко проговорил Смит, выхватив оба своих самострела и отступив на шаг. — Проклятье, что здесь происходит?

Но еще до того, как незнакомец повернулся и, свирепо глядя на Смита, принялся вытаскивать вилку из ноги, караванщик уже знал, что происходит.

В дальнем углу зала испуганно вскрикнула Горицвет, когда четыре темные фигуры вскочили на ноги и бросились к Смиту. Очевидно, все они только притворялись спящими, так как были одеты и вооружены заряженными самострелами.

Судорожно сглотнув, Смит отступил еще на шаг. Тем временем незнакомец в капюшоне достал наконец свой нож и метнул его, целясь старшему караванщику в голову. Смит увернулся и выпустил сразу две стрелы прямо в грудь негодяя. Тот с удивленным видом рухнул на пол, хотя удивляться, по мнению Смита, было нечему.

В воздухе засвистели стрелы, и Смит поспешно нырнул за опрокинутый стол. Распластавшись на полу, он слышал, как стрелы вонзаются в деревянную мебель и стены, вызывая множество бессвязных криков. Громче всех вопил управляющий, призывая на помощь своих стражников.

Перезарядив самострелы, Смит просунул голову между ножками стола и выглянул из своего укрытия. Он увидел, что лорд Эрменвир предусмотрительно опрокинул стол и притаился за ним, стоя на четвереньках. Балншик уже спешила к нему на помощь, перепрыгивая через беспорядочно разбросанные в пылу сражения столы и стулья. Смит приподнялся и окинул взглядом зал, пытаясь определить, в каком состоянии находятся силы противника. Один из нападавших стал жертвой госпожи Смит и Горицвет, которые налетели на него сзади, повалили на пол и, визжа словно разъяренные фурии, принялись нещадно колотить бандита по голове подносами. Механики одновременно, как по команде, вскочили со своей широкой деревянной скамьи и, подняв ее наподобие щита, сдерживали атаку двоих незнакомцев.

Четвертый мужчина сумел ускользнуть от механиков и, на бегу перезарядив свой самострел, перепрыгнул через центральный очаг, чтобы во что бы то ни стало добраться до Смита. Тот моментально вскочил и швырнул в нападавшего кресло, пытаясь сбить его с ног. Незнакомец ловко увернулся от летящего кресла, но неожиданно споткнулся о тело своего убитого товарища и растянулся во весь рост. Смит тут же выстрелил. Одна стрела застряла в груде поломанной мебели, но другая вонзилась прямо в бок бандита.

Незнакомец громко выругался, но сумел подняться на ноги и вытащить короткий меч. Он стоял, шатаясь, с пепельно-серым лицом, и размахивал своим оружием перед Смитом. Караванщик запустил в него подвернувшееся под руку кресло и выбил меч из рук бандита. Следующий удар сразил противника наповал, изо рта у него потекла кровь.

За спиной Смита послышался какой-то шум. Караванщик решил, что это подоспели стражники Красного дома. Но, оглянувшись, с удивлением увидел, что двое уцелевших бандитов сумели отбиться от механиков и набросились на Балншик, пытаясь связать ее. Они не слишком преуспели в задуманном. Балншик отчаянно защищалась: Смит ясно слышал хруст ломающихся костей и нечленораздельный рев одного из нападавших, но по крайней мере им удалось отвлечь ее внимание.

Позади Балншик, вдоль стены, осторожно пробирался Цветущий Тростник, сжимая что-то в зубах. На его лице застыло странное выражение, а взгляд был прикован к лорду Эрменвиру, который съежился за опрокинутым столом, пытаясь быть как можно незаметнее и шевеля губами так, словно произносил молитву. Он не мог видеть приближающегося к нему Цветущего Тростника.

Внезапно Смит обо всем догадался.

С громким воплем «Мой господин!» он бросился к столу, за которым прятался лорд Эрменвир, на ходу выхватывая мачете, чтобы остановить коварного йендри.

Что-то белое — должно быть, доктор-йендри — со скоростью молнии приближалось к Смиту слева.

Кто-то с топотом гнался за караванщиком. Цветущий Тростник, сжимая в зубах духовую трубку, изогнул губы в кривой усмешке и взглянул на Смита с откровенной ненавистью. В следующий миг Смит оказался на полу. Что-то сбило его с ног, и, падая, он, похоже, ударился головой, потому что голова болела сильнее всего. Были и другие раны, но менее серьезные. Смит почувствовал легкое жжение в руке и, повернув голову, увидел три крошечных дротика с перышками, торчащие из его запястья. Зная, что нужно как можно скорее удалить отравленные шипы, Смит взялся за мачете и попытался клинком извлечь дротики, но все вокруг заволокла кровавая мгла, и бедняга так и не понял, удалось ему это или нет. «Ну вот я и умер», — подумал он.


Откуда-то издалека доносился голос лорда Эрменвира, который звучал мягко и в то же время убедительно. Юный лорд умел производить приятное впечатление, когда хотел этого.

— …Наемных убийц, вне всякого сомнения, подослали враги моего отца. Сразу видно, что это были настоящие профессионалы. Они так искусно замаскировались, что вы с легкостью приняли их за простых торговцев, не так ли?

Управляющий лишь со стонами извинялся.

Открыв глаза, Смит увидел склонившегося над ним доктора-йендри, который зашивал рану у него на голове. Так, во всяком случае, это выглядело, хотя Смит совершенно не чувствовал уколов иглы, — впрочем, он вообще ничего не чувствовал. Караванщик попытался заговорить, но не смог выдавить ни звука и лишь беспомощно моргал. Йендри заметил его отчаяние.

— Вы не можете пошевелиться, потому что дротики, попавшие в руку, были отравлены. Мы их извлекли, и я дал вам противоядие. Паралич через некоторое время пройдет. Так что вам повезло, — заключил доктор и продолжил свою работу.

— Ну просто очень повезло, — согласилась Балншик, неожиданно появившись рядом с йендри. — Поправляйтесь поскорее, господин старший караванщик. Я собираюсь лично отблагодарить вас за ваш героический поступок. — Она так многообещающе погладила его грудь, что Смит замер от восторга и сердце его учащенно забилось.

— Ну что? Он пришел в сознание? — спросил лорд Эрменвир, наклоняясь к Смиту с другой стороны. — Браво, Смит! Очевидно, ты не собираешься умирать, пока не получишь обещанной награды. Уверяю тебя, нянюшка очень талантлива. Ты когда-нибудь слышал о танце двух перышек и одной веревочки?

Нежно улыбаясь, Балншик прикрыла ему рот ладонью и мягко оттолкнула прочь. На лице доктора-йендри отразился неподдельный ужас. Балншик наклонилась над Смитом так низко, что он мог бы ощутить приятную тяжесть ее грудей, если бы временно не утратил способность чувствовать.

— Отец его светлости также благодарит вас, — нежно пропела она и поцеловала караванщика.

«Надо же было оказаться парализованным именно сейчас», — с досадой подумал Смит и снова провалился в беспамятство.


— Мальчики поклялись, что ты наш старший караванщик вот уже много лет и никогда даже близко не подходил к Каркатину, так что вся эта чушь насчет воровства забыта, — сообщила госпожа Смит, попыхивая трубкой.

— А Цветущий Тростник? — с трудом ворочая языком, поинтересовался Смит.

— Исчез без следа, — фыркнула госпожа Смит. — Уполз в ночь, как змея. Должно быть, он перебрался через стену и скрылся в лесу. Проклятые, подлые зеленюки! Конечно, теперь, когда все бандиты мертвы, мы не сможем узнать, кто подослал к тебе убийц, но я бы сказала, что это йендри. Наверное, ты успел нажить немало врагов, не правда ли, дружок?

— Все пятеро негодяев были членами банды «Головорезы», — сообщила Горицвет. — Я видела их татуировки. Чтобы нанять таких бандитов, нужны очень большие деньги, поэтому, я думаю, они охотились не за вами. Скорее всего, они гоняются за тем, что находится в чемоданчике Парадана Смита.

— А груз не пострадал? — промямлил Смит. Повариха покачала головой:

— Ребята внимательно все осмотрели. Никаких повреждений. И никто, кроме тебя, не ранен. Да и тебе по большому счету крупно повезло: по крайней мере ты спасся и от мясного рагу по-охотничьи, и от дикого горошка в сметанном соусе.

— Как видите, все к лучшему, — весело заключила Горицвет. — Йендри говорит, что через день или два вы снова будете на ногах и мы сможем двинуться дальше.

— Только представьте себе, сколько освободилось места в повозках после того, как мы лишились двоих пассажиров!


Однако в тот день, когда Смит почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в дорогу, появился одинокий путешественник и оплатил проезд до Салеша-у-Моря. Он представился господином Амуком, наемником по роду занятий, его расовая принадлежность осталась неизвестной, и он не сообщил никакого адреса. Господин Амук был рослым, крепким мужчиной и отличался крайней молчаливостью. Он разместился в повозке, находящейся прямо перед повозкой лорда Эрменвира. Новый пассажир спокойно сидел, опустив плечи и скрестив руки на груди, и плач младшего ребенка Смитов, похоже, совершенно его не раздражал.

Пошатываясь и опираясь на плечо доктора-йендри, Смит сумел забраться в грузовую повозку, где механики устроили для него лежанку из мешков с мукой, принадлежащих «Мельницам Старого Труна».

— Вы должны принимать отвар каждый вечер до самого новолуния, — давал последние наказы доктор. — У вашей поварихи есть рецепт и все необходимые компоненты, она обещала готовить вам лекарство. Когда доберетесь до Салеша, зайдите в купальни на Якорной улице и спросите Левендилоя Тиса. Скажите ему, что вам необходим полный оздоровительный курс. После него вы почувствуете себя значительно лучше.

— И сколько мне это будет стоить? — сердито пробурчал Смит, пытаясь поудобнее устроиться на лежанке. Он только что уладил все денежные вопросы с управляющим исключительно благодаря тому счастливому обстоятельству, что кузен обеспечил его дорожными чеками.

— Вы можете расплатиться вот этим, — ответил доктор, вкладывая в ладонь Смита какой-то предмет. Взглянув на подарок, караванщик увидел нечто похожее на небольшой глиняный диск на плетеном шнурке. Смит надел его на шею.

— Спасибо, — поблагодарил он доктора.

— Будьте осторожны, Смит, — предупредил его йендри.

— Непременно, — заверил его караванщик. — Ведь где-то все еще бродит Цветущий Тростник. Знаете, слушая, как ваши люди рассказывают, насколько вы лучше нас, я всегда думал, что это, вероятно, правда. И был очень разочарован, когда узнал, что среди вас есть такие же лицемеры, как и среди нас. Или ваша религия оправдывает убийства?

Доктор поморщился:

— Хм, моя религия не оправдывает.

— Как же тогда такой человек, как Цветущий Тростник, стал убийцей?

После довольно продолжительного молчания доктор печально произнес:

— Кто знает, что творится у него на душе? Порой любовь оставляет после себя гораздо больше смертей, чем самая лютая ненависть.

Смит кивнул. Этот урок он усвоил уже давно.

— Ступайте с миром, господин старший караванщик, — сказал доктор и дотронулся до лба Смита, словно благословляя его.

Повозки, покачиваясь, двинулись вперед, как только механики направили колеса в колеи. Стражники открывали ворота. Как всегда в последние минуты перед отъездом, вокруг царила суматоха. Горицвет протрубила отправление, и караван покатил в лес, наполненный яркими листьями, оставляя позади все неприятности Красного дома.


Местность, по которой они проезжали, была довольно холмистой, приходилось то подниматься, то спускаться по отвесному склону. Механики с усилием нажимали на педали, и мускулы у них на ногах вздулись так, что, казалось, готовы лопнуть от напряжения. Неровной была и сама дорога, вымощенная красноватым камнем. Растущие по обочинам деревья своими мощными корнями поднимали каменные плиты, образуя ямки, которые кое-где были небрежно залиты цементом. Дорога петляла среди холмов, вилась по склонам, порой стремительно спускалась на дно ущелья или следовала за изгибами реки, струящейся по долине. Плакучие ивы вдоль берегов сделались бронзовыми после ночных заморозков, а дыхание путешественников в холодном воздухе превращалось в облака седого пара.

Черная Гора все еще маячила над океаном багряной листвы. У Смита, милю за милей наблюдавшего за ней со своей высокой лежанки, было жуткое ощущение, что Гора тоже следит за ним.

Порой, если синевато-серые тучи не скрывали Гору из виду, Смиту казалось, что он различает на вершине какие-то строения: черные зубчатые стены, острые обсидиановые шпили, высокие башни с узкими бойницами, похожие на великанов, сощурившихся от яркого солнечного света. А иногда караванщик не мог разглядеть ничего, кроме беспорядочного нагромождения каменных глыб, базальтовых площадок и срывающихся с неба звезд, которые стремительно исчезали за лесом.

Никто не спускался с таинственных высот и с завываниями не бросался на караван, и когда по вечерам путешественники разбивали лагерь, их окружала глубокая тишина. Даже ребенок Смитов, казалось, успокоился.

Смит старался как следует высыпаться днем, чтобы по ночам быть начеку, но ничего подозрительного не происходило. Только однажды его насторожил отдаленный, внезапно оборвавшийся крик. Впрочем, он мог принадлежать какому-нибудь зверю. По крайней мере, на следующее утро, сворачивая лагерь, путешественники не обнаружили ничего необычного.

Господин Амук тоже не говорил и не делал ничего подозрительного, всю дорогу он флегматично молчал. Горицвет не сумела разглядеть на его теле никаких татуировок, сколько бы времени она ни проводила возле хижины с бассейном. Девушка просто сгорала от любопытства и была сама не своя.

Покрытая опавшими листьями дорога в очередной раз стала спускаться по склону холма, но путешественники заметили, что в лесу сделалось гораздо светлее и сквозь ветви вековых деревьев прорывается свежий ветер. Кроме того, Черная Гора начала уменьшаться и постепенно исчезала позади. Внизу на равнине виднелся дымок далекого города, а где-то на горизонте серебрилось море.


Смит, как всегда, дремал, покачиваясь в повозке, когда пронзительный звук рожка Горицвет заставил его проснуться. Караванщик приподнялся на локте, чтобы осмотреть дорогу, и попытался вспомнить, что означает этот сигнал. Когда рожок зазвучал снова, Смит догадался, что девушка сообщает о приближении встречного каравана. Через несколько секунд Смит и сам увидел его: караван мчался по долине, в которую они как раз спускались.

Он был огромным: около шестидесяти повозок, заполненных всевозможным грузом. На каждой был изображен летящий дракон, символ транспортной компании. Повозками управляли несколько десятков механиков в отполированных до блеска стальных шлемах. Перед караваном бежала сигнальщица, похожая на стройную, мускулистую богиню. Даже пассажиры, с холодным равнодушием глядящие по сторонам сквозь пылезащитные очки, казались важными персонами.

Повозки с легкостью поднимались на холм, навстречу каравану Смита. Во главе, закутавшись в длинный плащ и скрестив руки на груди, восседал старший караванщик. Вместо самострелов к его высокому сиденью был прикреплен дальнобойный лук. За спиной начальника виднелся колчан с добротными охотничьими стрелами, украшенными красными перышками. Смит изумленно посмотрел на караванщика, и тот величественно кивнул, когда его повозка на полной скорости проносилась мимо.

Дети Смитов визжали от восторга и махали руками. Даже господин Амук повернул голову и удостоил караван взглядом. Никто не мог отвести глаз от этого захватывающего зрелища, так что последнюю повозку со строительными балками, сложенными поперек, видели все. Балки выступали по бокам как раз настолько, чтобы задеть упаковочную сетку с фиолетовыми яйцами в последней повозке их каравана.

— Эй! — крикнул Смит, в ужасе оглянувшись.

Но было уже поздно. Упаковочная сетка зацепилась за балки и со звуком оборвавшейся тетивы лопнула. От резкого толчка повозка опрокинулась набок и тащилась вслед за караваном, высекая разноцветные искры. Яйца рассыпались и, подпрыгивая, покатились по склону.

— Стой! — отчаянно заревел Смит, но механики сами все видели и уже начали тормозить.

Встречный караван тем временем поднялся на вершину холма и продолжил свой путь, не обратив никакого внимания на то, что произошло. Зацепившаяся за балки упаковочная сетка развевалась по ветру, посылая последний привет.

Как только караван остановился, Смит сполз со своей лежанки и застонал, глядя на последствия столкновения. Валявшаяся на боку повозка продолжала извергать фиолетовые яйца с бесценным грузом леди Батерфляй. Они скатывались к подножию холма и исчезали в кустарнике. Одно яйцо было раздавлено колесом. Смит, хромая, подошел и поднял его. Посыпались осколки разноцветного стекла и обрывки хрупких, как сухой лист, крыльев, переливающихся всеми цветами радуги.

Смит выругался и без сил опустился на землю.

Механики вскочили со своих мест и бросились к опрокинутой повозке, чтобы осмотреть ее и по возможности снова поставить на колеса.

— Эй, вы, поосторожнее, не наступите на яйца! — крикнула им вслед госпожа Смит, приближаясь к старшему караванщику. — Проклятье! Неужели они все-таки разбились?

— Разбились, — проворчал Смит. — Повреждение груза при перевозке. Теперь леди Батерфляй не захочет иметь дело с компанией моего кузена. Мы потеряли выгодного клиента и двух пассажиров. Пожалуй, это слишком для одного рейса!

— Ну, ничего, ничего, Смит. Подобные вещи случаются не так уж редко, — принялась утешать старшего караванщика госпожа Смит. Но по ее растерянному виду было ясно, что несчастье произвело на нее сильное впечатление. Она достала небольшую фляжку, отвинтила пробку и, сделав приличный глоток, протянула фляжку Смиту: — Выпей, дружок. Проклятый «Летящий дракон»! Я видела, как были сложены эти несчастные балки. Невероятное легкомыслие!

— Рано ставить на себе крест, Смит, — проговорил лорд Эрменвир, появляясь в облаке фиолетового дыма. — Ты без труда найдешь другую работу.

— Спасибо, — горько усмехнулся Смит и сделал глоток из фляжки госпожи Смит. Напиток обжег горло и оставил во рту легкий привкус меда и лесных трав.

— Давайте для начала соберем то, что рассыпалось, — предложил свою помощь лорд Эрменвир. Сняв фрак и повесив его на край повозки, лорд двинулся вниз по склону, но вдруг неожиданно остановился. Обернувшись, он бросил сердитый взгляд в сторону пассажирской части каравана и прокричал детишкам Смитов: — Эй, вы! Маленькие негодяи! Оторвите свои недоразвитые задницы и хоть раз займитесь делом. Мы должны найти все эти проклятые яйца ради нашего несчастного старшего караванщика!

С восторженными воплями трое старших детей выпрыгнули из повозки и послушно бросились вслед за лордом. Горицвет тоже поспешила на помощь. Впятером они устроили настоящую охоту, ползая по кустам и собирая уцелевшие фиолетовые яйца.

— С колесами все в порядке, начальник, — доложил Тигель. — Обе оси целы, повреждена только сцепка. — Он держал в руках предмет, изогнутый, словно ветка салешской виноградной лозы. — У нас, разумеется, есть запасная, так что ее можно просто заменить.

— Хорошо, — кивнул Смит.

Он сделал еще один глоток из фляжки, наблюдая за детьми, которые, словно щенята, вертелись под ногами лорда Эрменвира. Тот снял с себя рубашку, и они складывали в нее все яйца, которые удавалось найти.

— Хорошая штука, — заметил Смит, продолжая пить. — Что это такое?

— Лекарственная настойка из Кемельдионского аббатства, — ответила госпожа Смит. — Изготовлена по собственному рецепту отца настоятеля. Вернее, мы придумали этот рецепт вместе — он и я, — когда были значительно моложе и интересовались духовными материями куда меньше, нежели теперь. — Порывшись в карманах, она отыскала свою трубку и закурила. — Чудесный человек. Посылает мне по бочонку на каждый праздник. Поверь, ничто так не восстанавливает силы во время путешествия.

— Силы — да, но вряд ли настойка из аббатства поможет восстановить разбитые бабочки. Разве что мы будем сопровождать распитие молитвой.

— Думаю, молитва в любом случае не повредит, — мягко произнесла госпожа Смит, целуя его в щеку. От поварихи исходил аромат янтарного листа, кухни и вина. Эти запахи подействовали на Смита успокаивающе. — Не переживай, караванщик. Что бы ни случилось, обещаю, что приготовлю тебе жареного угря, когда мы доберемся до Салеша. Ты, несомненно, это заслужил.

— Боюсь, мой кузен будет несколько иного мнения, — мрачно возразил Смит и сделал еще один глоток из фляжки.

Между тем к ним уже спешил лорд Эрменвир с рубашкой, полной фиолетовых яиц. Кожа лорда была бледной и нежной, как у девушки, но, несмотря на это, он оказался жилистым и крепким. Его окружали дети Смитов, которые несли яйца в руках.

— А знаешь, Смит, все не так плохо, как мы думали вначале. Среди этих яиц нет ни одного битого.

— Значит, мы потеряли только одно яйцо, то, что было раздавлено колесом. — Смит почувствовал, что у него улучшается настроение, хотя, возможно, причиной тому была знаменитая настойка.

— В городе Пылающей Горы я однажды видела человека, попавшего под колеса повозки, — весело начала рассказывать Горицвет. — Так от его ног не осталось даже того, что можно было бы ампутировать! Ничего удивительного, что яйцо разбилось! Зато готова поспорить, что все остальные целы и невредимы.

— Похоже, новейшая упаковка леди Батерфляй в очередной раз оправдала себя. Должно быть, эта леди знает толк в яичках, — проговорила госпожа Смит.

Лорд Эрменвир запрокинул голову и расхохотался в своей обычной манере: его отрывистый смех напоминал тявканье лисицы. Смит вдруг почувствовал, что госпожа Смит напряглась и затаила дыхание. Он взглянул на нее, но повариха, не отрываясь, смотрела на молодого лорда, пока тот перекладывал содержимое рубашки в повозку. Горицвет и дети Смитов тоже выложили свою добычу, и все пятеро вновь направились вниз по склону, а Смит нагнулся к госпоже Смит и шепотом спросил:

— Что случилось?

— Любопытная вещь, — ответила госпожа Смит скорее себе, нежели Смиту. Она отыскала взглядом лорда Эрменвира, который уже ползал по кустам, покрикивая на ребятишек. — Хотя, может быть, это и не важно. Я потом все тебе расскажу.

Смит испытал огромное облегчение, когда выяснилось, что пострадало только яйцо, попавшее под колеса. Остальные сто сорок три штуки оказались без единой трещины. Яйца были собраны, сложены в повозку и накрыты запасной упаковочной сеткой. Повозку отремонтировали, поставили на колеса, и караван снова тронулся в путь.


Вечером того же дня, когда пассажиры разошлись по своим шатрам, а костер уже начал превращаться в угли, Смит придвинулся поближе к госпоже Смит. Она сидела, глядя на осенние звезды и потягивая настойку из своей фляжки. В этот вечер повариха была необычайно молчалива.

— Так что же вы увидели? — тихо спросил Смит.

— Честно говоря, это наваждение преследовало меня всю дорогу, — призналась госпожа Смит. — Эта высокая нянька и этот ужасный молодой лорд. Какое-то странное и необъяснимое чувство, что-то смутно знакомое. Но я никак не могла понять — что. Но сегодня днем я наконец все вспомнила.

— И что же вы вспомнили?

Перед тем как ответить, госпожа Смит выудила из кармана свою трубку, тщательно набила ее янтарным листом и закурила. Выпустив дым, она наконец заговорила:

— Это случилось, если не ошибаюсь, пятнадцать лет назад. В то время я работала в транспортной компании «Золотая цепь». Мы ходили по маршруту под названием «Большой треугольник»: из Салеша в порт Черная Скала, затем в Конен-Фей-в-Деревах и обратно в Салеш. Дорога огибала Зеленландию, так что Черная Гора маячила перед нами почти половину пути.

В тот раз в Конен-Фее мы взяли новых пассажиров. Это была семья. Вроде наших Смитов. Отец, мать и куча детишек, один еще совсем маленький. Они направлялись в Салеш-у-Моря. Это были очень богатые люди: целая армия нянек и слуг, личная охрана, десятки сундуков багажа и собственный шатер совершенно невероятных размеров. Они называли себя Серебрианами. Он был крупным смуглым мужчиной с большой черной бородой, говорил мало, но нужно видеть, как слуги ловили каждое его слово. Ну а она — она была настоящей красавицей, каких никто из нашего каравана никогда не встречал. Госпожа Серебриан скрывала лицо под вуалью, но все равно половина наших мужчин была влюблена в нее. Они не обращали внимания даже на плачущего малыша.

— Их ребенок тоже плакал?

— Постоянно, — ответила госпожа Смит, бросив мрачный взгляд в сторону шатров. — Он кричал добрую половину ночи, и так каждую ночь. Пока не перестал дышать.

— Он умер? — испуганно спросил Смит.

— За время нашего путешествия он четыре или пять раз оказывался при смерти. Не знаю, каким недугом страдал бедняжка. Может, просто недостаточно окреп. Хилый малыш с бледным лицом и мягкими кудряшками — таким я его и запомнила. Он смотрел на вас широко раскрытыми глазами, словно знал, что ему не долго отпущено пребывать в этом мире, и остро чувствовал несправедливость.

Это произошло на пятую ночь. С ребенком случилось что-то вроде приступа. Он неожиданно посинел и умер. Просто перестал дышать. Слуги завыли, словно безумные, выхватили кинжалы и стали наносить себе раны. Проснулись и заплакали старшие дети, но мать лишь рассеянно протянула к ним руку, она сосредоточенно молилась и казалась совершенно спокойной.

Весь этот шум перебудил половину лагеря. Я тоже не спала и встала посмотреть, не нужна ли помощь, поэтому своими глазами видела, как откуда-то прибежал отец, выхватил у слуги кинжал, ворвался в шатер и перерезал горло собственному ребенку.

Я думала, что умру на месте, но не успела даже вскрикнуть, как ребенок вздрогнул, забил ножками и сделал глубокий судорожный вдох. Над ним склонилась мать, и я ничего больше не смогла разглядеть, только слышала его жалобный плач. Слуги все попадали ничком прямо в пыль и принялись стонать, и я решила, что мне там больше нечего делать, но прежде, чем уйти, я видела, как отец семейства выходил из шатра с кинжалом в руке. Никогда не забуду взгляда его черных глаз. Он не произнес и двух слов, а одна из нянек уже вскочила и бросилась за кувшином с водой и коробочкой с лекарствами. Эта нянька была высокой полногрудой девицей с волосами черными как вороново крыло. Великолепное существо. — Госпожа Смит как-то по-особому выделила последнее слово. — Вот и все. Больше ничего не удалось разглядеть, как любит говорить наша городская стража. Я едва доползла до постели, и мне всю ночь снились кошмары. На следующее утро ребенок, как всегда, капризничал, хотя казался несколько спокойнее, чем обычно, и временами замолкал, чтобы потрогать повязку на своем крошечном горлышке. Родители не заговаривали о случившемся, правда леди извинилась за причиненное беспокойство.

Как и договаривались, мы доставили их прямо к дверям гостиницы в Салеше. В последний раз я видела ребенка на руках у няньки. Он моргал своими огромными глазами, словно собирался закатить очередную истерику, и наматывал на кулачок ее черные волосы.

Нянька нисколько не постарела, она выглядит точно так же, как тогда. И кое-что еще выдало ее. Держу пари, что это она прикончила демона с кошачьей головой. Она — демоница, а я знаю только одного человека во всем мире, который имеет власть над демонами.

Что касается ребенка, то он, конечно, вырос и теперь называет себя лордом из Дома Зимородка, но шрам на горле у него остался, — добавила госпожа Смит. — Я сама видела сегодня, когда он хохотал.

— Не надо было мне снимать рубашку, — послышался спокойный голос из темноты.

Смит подскочил от неожиданности. Госпожа Смит поставила фляжку и неторопливо, с превеликой осторожностью, вытащила из-под плаща самострел. Он был больше, чем самострелы Смита, и, судя по размерам механизма и стрелы, куда более мощным.

— Ох, ну что вы, все эти неприятные вещи совершенно ни к чему, — поморщился лорд Эрменвир, выходя на свет костра. — Разве все мы здесь не друзья? Не попутчики? Разве я сделал кому-нибудь дурное?

— Вы — сын Хозяина Горы, — отрезала госпожа Смит, нацеливая на него самострел.

В тусклом свете угасающего костра лицо лорда Эрменвира приобрело оттенок потусторонней зеленоватой бледности, словно он наконец сбросил свою маску. Широко раскрыв глаза, лорд только развел руками:

— Но я же в этом не виноват, правда? Давайте рассуждать здраво. У вас, дорогая госпожа Смит, такая замечательная память, — скажите, помните ли вы, чтобы мама и папа вели себя иначе, кроме как простые законопослушные пассажиры? Не сомневаюсь, что по прибытии они щедро расплатились с караваном.

По земле поползла какая-то черная дымка, клубясь, она поднималась вверх за спиной лорда Эрменвира и принимала знакомые очертания.

— Вообще-то, это правда, — нехотя признала госпожа Смит. — Но среди караванщиков ваше семейство известно отнюдь не благодаря своей щедрости.

— Да папа уже сто лет не нападает на путешественников! — воскликнул лорд Эрменвир. — Честное слово! Мама заставила его бросить это дело. Не поручусь, что мои братья время от времени не совершают коротких набегов на караваны, — должно быть, как и все мужчины, хотят самоутвердиться, — но они просто неотесанные грубияны, что с них взять?

За его спиной прямо из тьмы возникла Балншик и посмотрела на Смита и госпожу Смит черными как уголь глазами. Ее кожа напоминала грозовую тучу, пронизанную вспышками молний, — зрелище прекрасное, но трудно переносимое. Балншик тоже сбросила маску.

— Опустите оружие, — велела она. Госпожа Смит задумчиво посмотрела на нее.

— Само собой, но только после того, как его светлость даст мне слово, что нам ничто не грозит, — ответила она.

— Даю вам слово — слово сына своего отца, что ни я, ни мои прислужники не причинят вам никакого вреда и не станут желать вашей смерти, — тут же отчеканил лорд Эрменвир.

Госпожа Смит отложила самострел.

— Это надежная клятва. Теперь мы в безопасности, — пояснила она, обращаясь к Смиту. Затем повернулась к лорду: — Я очень рада, что после всего случившегося вы все же умудрились выжить.

— Благодарю вас, — ответил лорд Эрменвир. — Моя жизнь, как вам известно, постоянно висит на волоске, но я справляюсь. — Откинув фалды, он сел возле костра и, скрестив ноги, достал свою трубку. Балншик осталась стоять позади, внимательно наблюдая за своим подопечным. Лорд продолжал: — Попробовали бы вы жить как все нормальные люди, когда кто-нибудь постоянно пытается вас убить. Это так несправедливо, — с печалью в голосе пожаловался он.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — вступил в разговор Смит, — но разве вы не демон?

— Только на четверть, — принялся объяснять лорд Эрменвир, попыхивая своей неизменной трубкой. — Самое большее, наполовину. Мой отец был подкидышем, поэтому трудно сказать наверняка. Но какое это имеет значение? В конце концов, мы мало чем отличаемся от вас. Знаете ли вы, госпожа Смит, зачем в тот памятный раз мы направлялись в Салеш? Папа хотел устроить нам каникулы на море. Ведерочки, совочки, замки из песка и все тому подобное.

— Совершенно невинное путешествие, — со сдержанной иронией произнесла госпожа Смит.

— Так оно и было! К тому же мама надеялась, что морской воздух будет мне полезен. Мы ничем не отличались от других семей, отдыхающих на море, за исключением папиной коллекции отрубленных голов и того факта, что полмира желало нашей смерти.

— Так вот почему за вами охотился Цветущий Тростник! — догадался Смит. — Он знал, кто вы на самом деле.

Лорд Эрменвир тяжело вздохнул:

— Не так-то просто быть Скверной. Предполагается, что святые не должны вступать в браки и рожать детей. Это кощунственно. И как я понимаю, уничтожение ходячего воплощения греха, вроде меня, расценивается как великая духовная заслуга. Разумеется, Цветущий Тростник считал ниже своего достоинства пачкать руки подобной работой. Но нанятые им убийцы потерпели неудачу благодаря вам и покойному Парадану, так отчаянно защищавшим нас всех, — добавил он, с нежностью глядя на Смита.

— И поэтому Цветущий Тростник выстрелил ему в спину?

— Совершенно верно. Проклятые маленькие стрелы. Но йендри не признают своей вины, утверждая, что убийства совершают не они, а яд, которым пропитаны наконечники их стрел. Очаровательно, не правда ли?

— Но зеленюк-доктор, кажется, отнесся к вам с уважением, — возразила госпожа Смит. — Я бы даже сказала — с почтением.

— Разумеется, мадам. Зеленюки тоже бывают разные. Цветущий Тростник просто один из сумасшедших фанатиков, поклявшихся любой ценой отомстить за осквернение святыни, то есть за мою мать. — Лорд Эрменвир сделал глубокую затяжку и продолжал: — В противоположность им мамины последователи всегда считали: она знала, что делает, когда выходила замуж за папу и производила на свет целый выводок — полубогов-полудемонов. — Он выпустил дым через ноздри.

— Вы меня заинтриговали, молодой человек, — призналась госпожа Смит. — Неужели ваши родители счастливы в браке?

— Полагаю, что да, — ответил лорд Эрменвир. — Конечно, порой у них случаются ссоры, но любовь побеждает все. Я, например, верю, что мамочка сама решила затащить в постель старого негодяя.

— Вы непочтительно отзываетесь о родителях, мой господин, — вкрадчиво промурлыкала Балншик, запуская руку ему в волосы. — Так говорить не следует, вы же знаете.

— Уй! — поморщился лорд. — Ну хорошо, хорошо. Во всяком случае поверьте, что мое присутствие в числе пассажиров каравана не представляет никакой опасности. Единственное, чего я хочу, — это добраться до Салеша-у-Моря и провести побольше времени на водах, чтобы поправить свое здоровье, — заверил их лорд Эрменвир.

— Ваш отец слывет самым могущественным из всех когда-либо живших магов. Неужели он не может вылечить вас с помощью колдовства?

— Моя мать исцеляет больных и воскрешает мертвых, но даже она не в силах помочь мне, — резко возразил лорд Эрменвир и завопил в знак протеста, когда Балншик схватила его за шиворот и поставила на ноги.

— В сердце моего господина борются светлая и темная кровь, — попыталась объяснить она. — Это делает его непостоянным. Неблагоразумным. Невежливым. Но находиться под его покровительством весьма и весьма выгодно, дорогие дети солнца. И напротив, горе тому, кто тронет хотя бы волосок на его несчастной больной голове. Надеюсь, это понятно?

— Не обращайте внимания на эти жуткие угрозы, — успокоил их лорд Эрменвир. — Защищать меня — ее обязанность. Но я уверен, что вы ни за что не выдадите меня врагам. Думаю, вам и в голову не придет подобная глупость.

— Конечно нет, — поспешно заверил его Смит.

— Я тоже не предам вас, — пообещала госпожа Смит. — Но поступаю так только потому, что история любви ваших родителей меня чрезвычайно растрогала, — приятно, что хоть кто-то счастлив в браке. — Повариха сурово взглянула на Балншик: — И не думай, что я испугалась твоих угроз, моя девочка.

Балншик усмехнулась, сверкнув белоснежными зубами.

— Послушайте, леди, мне семь тысяч лет, — сообщила она.

— Ну так и что же? А я чувствую себя на семь тысяч лет, — нашлась госпожа Смит. — И давайте закончим на этом и останемся друзьями.

— Вы столь же мудры в жизни, сколь талантливы в области кулинарного искусства, — заверил ее лорд Эрменвир. — Вы не пожалеете об этом. Ну а теперь прошу меня извинить. Ночи становятся влажными, а это вредно для моих легких.

— Пожелайте всем спокойной ночи, мой господин, — подсказала Балншик и, схватив его за шиворот, потащила прочь.

— Пока, — бросил лорд Эрменвир и помахал своей трубкой.

Смит откинулся назад. Его сотрясала дрожь.

— Что же, черт возьми, нам теперь делать? — пробормотал он.

— Ничего, — спокойно отозвалась госпожа Смит, поднося к губам заветную фляжку. — Пока мы храним молчание, нам ничто не угрожает. Я хорошо знаю демонов.


И в самом деле ничего не произошло. На следующее утро и лорд Эрменвир, и Балншик выглядели как обычно и ни словом не обмолвились о событиях прошлой ночи. После завтрака путешественники свернули лагерь, заняли свои места в повозках и двинулись в путь. Все шло своим чередом, и Смит, отдыхая на лежанке из мешков с мукой, думал, что его просто посетил ночной кошмар.

В тот день они наконец выбрались из Зеленландии на равнину. Караван летел словно птица — с невероятной скоростью поглощая милю за милей. Вдалеке уже показались городские башни, возвышающиеся над крепостными стенами. Появилось множество новых дорог, некоторые из них пересекали караванный путь. То и дело попадались встречные караваны или с грохотом проносились мимо одинокие повозки торговцев. Детишки Смитов махали и тем и другим и вопили от радости. С каждой милей все яснее вырисовывались на горизонте седые холмы Салеша-у-Моря.

Последнюю ночь путешественники провели на дорожной станции, которая оказалась настолько роскошной, что едва ли заслуживала такого скромного наименования. Здесь была лавка, в которой продавались сладости, фрукты, выпечка и вино; целых три каменных бунгало с бассейном, чтобы путешественникам не приходилось подолгу ждать своей очереди, и будка, где сидел писец, за отдельную плату составляющий карту местности с обозначением всех городов. К вечеру поднялся ветер, принеся с собой отчетливый соленый запах моря, и Смит почувствовал себя так, словно вернулся домой.


Крепостная стена Салеша, как и у многих приморских городов, представляла собой полукруг. Временами, когда сквозь густой туман пробивались редкие лучи солнца, высокая изогнутая стена из белоснежного песчаника переливалась всеми цветами радуги и казалась сложенной из ракушек. Однако сходство с ракушками на этом заканчивалось. В отличие от них крепостная стена Салеша являлась образцом прочности и надежности. По верху располагались сторожевые башенки, между которыми прохаживались часовые в начищенных доспехах, сверкающих, словно рыбья чешуя. Сам город состоял из веера длинных улиц, каждая из которых заканчивалась на набережной.

Когда караван приблизился, городские ворота были уже широко распахнуты, Горицвет радостно протрубила о прибытии и помахала перед стражниками грузовой декларацией. Как только те сделали знак, разрешающий въезд в город, юная сигнальщица запрыгнула в головную повозку, где сидел Винт, и потрясла худенькими кулачками в воздухе.

— Мы добрались, — кричала она, пританцовывая от радости. — Мы в безопасности! Я самая быстрая сигнальщица на свете!

— Сядь и замолчи, — строго сказал Винт, который, впрочем, и сам довольно улыбался.

Он направил караван по широкой улице, спускавшейся к морю, а когда слегка притормозил, из-под железных колес посыпались разноцветные искры, словно праздничный фейерверк по случаю прибытия. С ловкостью опытного караванщика Винт круто свернул на Лебедочную улицу, и караван влетел в просторное помещение пакгауза.

В пакгаузе было полно народу и стоял невообразимый шум, поскольку как раз перед этим прибыл еще один караван. Вдоль сводчатой галереи, демонстрируя свои мускулы, выстроились носильщики в ожидании найма. Тут же, прислонившись к стене, сплетничали сигнальщицы, их ярко-красная униформа светилась в полутьме помещения. Вдоль повозок с грузовыми декларациями в руках ходили служащие, регистрируя прибывшие товары и наблюдая за разгрузкой. Смит поспешно выпрыгнул из повозки и нос к носу столкнулся со своим однофамильцем и его детишками.

— Ну вот, наконец-то доехали, — со вздохом облегчения проговорил караванщик.

— Наконец-то, — согласился господин Смит. — И должен признаться, я… Дети! Немедленно вернитесь! Так вот, я должен признаться, что мне никогда не приходилось встречать столь отважного старшего караванщика. Оба моих сына сказали, что, когда вырастут, хотят быть во всем похожими на вас. Я правильно говорю, дети?

Нет, — отозвался младший из мальчиков. — Он же все время был ранен.

— Папа! Вон тот дядя ворует наши чемоданы, — пронзительно закричала девочка.

— Да нет же, Мифа, это наш носильщик! И перестань пинать этого доброго человека! Я… извините нас. И спасибо вам за все, — поблагодарил господин Смит и поспешил прочь.

Из повозки выбрался господин Амук. Он закинул за плечо свою котомку и растворился в толпе.

— Мы наконец-то в безопасности? — поинтересовался лорд Эрменвир и, зевая, вылез из паланкина. — Старый добрый Салеш-у-Моря! Сколько невинных детских воспоминаний: как мы с братьями закапывали друг друга в песок; как подглядывали за голыми купальщицами. Я мог спокойно подойти и пошлепать их по попке. Трехлетнему ребенку подобные шалости обычно прощаются, — мечтательно добавил он.

— Мой господин, носильщики уже здесь, — сообщила Балншик, подходя к повозке во главе целого отряда мускулистых парней, следующих за ней с нескрываемым восхищением на лицах.

— Прекрасно. Пусть четверо несут паланкин, только все должны быть одного роста. И если сумеете доставить меня в водолечебницу, не укачав по дороге, получите вознаграждение. И не забудьте про сундуки! А это, — лорд Эрменвир повернулся к Смиту, — тебе, дружище, за добросовестное исполнение своих обязанностей. — Он вложил в руку Смита увесистый кошелек. Затем наклонился ближе и продолжил доверительным тоном: — А чтобы выразить признательность за особые услуги, я хотел бы пригласить тебя сегодня вечером в гости. Обед, напитки и прочие развлечения. Кроме того, нянюшка, как ты помнишь, желает отблагодарить тебя лично. — Он многозначительно толкнул Смита локтем в бок.

— Честь и слава вашему роду, мой господин, — произнес Смит.

— Боюсь, что первое совершенно невозможно! — насмешливо фыркнул лорд Эрменвир. — Но могу рассказать вам о тех временах, когда…

— Мой господин, не будем заставлять носильщиков ждать нас, — перебила Балншик и, схватив лорда за ворот рубашки и за штаны, закинула его в паланкин, который уже находился на плечах четырех здоровенных парней. Задернув занавеси, она с ослепительной улыбкой повернулась к Смиту: — Прошу вас, приходите к нам сегодня.

— Хо-хорошо, мадам, — заикаясь, ответил Смит.

— В таком случае до вечера, — проворковала она и, повернувшись к носильщикам, приказала следовать за ней, но на этот раз голос ее прозвучал словно удар плеткой. Гордо выставив грудь, Балншик широким шагом направилась к выходу. Носильщики двинулись следом.

Смит провожал ее взглядом, пока подошедший клерк не отвлек его внимание:

— Старший караванщик… э… — Поверх очков заглянув в грузовую декларацию, он продолжал: — Смит. Мне сообщили, что у вас поврежден груз.

— Всего лишь один предмет в одной из партии, пояснил Смит. — Мука и минеральные красители в целости и сохранности.

— Про муку и красители мне известно. Этот груз уже забрали. Меня интересует партия товаров для леди Катмилы.

— Произошла авария, — признался Смит, чувствуя, как на лбу проступает пот. — Небольшое столкновение. Но не по нашей вине. — Порывшись в сумке, он достал разбитое яйцо. — Повреждено только это, видите? Все остальные целы! — Он махнул рукой в сторону повозки, где под упаковочной сеткой лежали сто сорок три фиолетовых яйца.

— Почему яйца? — нахмурился клерк. — Это грубое нарушение правил. Кто вам разрешил использовать подобную тару?

— Так пожелал отправитель, если хотите знать, — поспешила на выручку Смиту госпожа Смит. — Собственное изобретение леди Батерфляй. Мы ничего не могли поделать. Из-за этих проклятых яиц нас всю дорогу преследовали неприятности. Хозяйке еще повезло, что разбилось только одно.

— На нас постоянно нападали, — сообщил Смит. Глаза клерка за стеклами очков испуганно округлились, что придало ему чудаковатый вид.

— Тогда вам следует заполнить акт о происшествиях, нападениях и повреждениях.

— В первую очередь ему следует отдохнуть с дороги и промочить горло, — решительно заявила госпожа Смит и взяла старшего караванщика под руку. Показавшиеся у нее за спиной механики и Горицвет бросали на служащего свирепые взгляды. — Разве я не права, начальник? Все, кто захочет нас видеть, пусть направляются в «Обнаженную пружину». — Она указала на гостеприимно распахнутую дверь в дальней части пакгауза.

— Верно, — кивнул Тигель. — Вы же видите, что наш старший караванщик ранен.

— И если он умрет, у вас будут крупные неприятности, потому что Смит приходится кузеном владельцу транспортной компании, — настойчиво пробиваясь вперед, подала голос Горицвет. — Так-то.

— Пойдемте, мальчики, — скомандовала госпожа Смит и потащила за собой Смита. Механики и Горицвет прикрывали их с флангов. — Тебе там понравится, — проворковала повариха на ушко старшему караванщику. — Настоящая отдушина для усталого путника. В «Обнаженной пружине» не пытаются подсунуть дешевое вино, а, кроме того, сдают комнаты по весьма приемлемой цене.

— И у нас будет свой собственный паланкин, черт возьми, — радовалась Горицвет.

Смит не мог понять, о чем она говорит, пока они не вошли в темное помещение, и караванщик не увидел ряды кабинок, напоминающих паланкины. Вход в кабинку был закрыт занавесями, а внутри сиденьями служили мягкие подушки. Но если не считать этого проявления театральности, «Обнаженная пружина» оказалась именно такой, каким должен быть трактир: здесь было темно, но не настолько, чтобы вовремя не заметить нападения, шумно, но не слишком, так что вполне можно было вести беседу, и к тому же очень уютно. Смит почувствовал, как у него улучшается настроение, когда, выбрав кабинку, механики втолкнули его внутрь. Следом вошли госпожа Смит и Горицвет.

— Я угощаю, — заявил Смит.

— Нет, нет, по крайней мере не в этот раз, — возразила госпожа Смит. — Умоляю, позволь нам угостить тебя. Мы и в самом деле очень довольны тобой, старший караванщик, правда, мальчики?

Механики хором выразили свое согласие.

— Ты же присоединился к нам в самый последний момент, после того как бедный старина Плавила получил стрелу прямо в сердце, — вспомнил Винт.

— Для первого раза ты неплохо справился, — заметил один из Смитов.

— Признаться, у меня были некоторые сомнения, но ты оказался на высоте, — согласился Тигель. — Должен заметить, ты не из пугливых…

— И умеешь драться, — добавил Горн.

— Я не видела человека, потерявшего столько крови и при этом оставшегося в живых, — восхищенно сказала Горицвет.

В этот момент появился хозяин заведения.

— Госпожа Смит! Счастлив видеть вас снова! — произнес он, кланяясь.

Повариха царственным жестом протянула руку, и трактирщик почтительно поцеловал ее.

— Мне тоже приятно в очередной раз оказаться ваших краях, господин Разъемник. Шесть коктейлей «Салешский янтарь» для джентльменов, персиковый сок для юной леди, а мне, пожалуйста, сухой «Девятибалльный шторм» с джином, — попросила госпожа Смит. — Кроме того, нам, вероятно, понадобятся комнаты на ночь, но об этом поговорим позже.

Хозяин поспешно удалился и удивительно быстро вернулся с заказом. Когда же он снова ушел, Горицвет подняла свой стакан с соком.

— За нашего старшего караванщика, — воскликнула она и ударила по столу маленьким кулачком. — Смерть врагам!

Они чокнулись и выпили.

— Я так мечтала об этом дне, — призналась госпожа Смит, раскуривая трубку и наполняя кабинку ароматом янтарного листа. — Пожалуй, вечерком прогуляюсь по набережной.

— А я собираюсь пойти в «Блистательный бюст», — заявил Тигель, и остальные механики согласно закивали.

— Нет ли в Салеше подобных заведений для дам? — развеселилась Горицвет.

— Не для таких юных, как ты, глупышка, — ответила госпожа Смит. — Кроме того, тебе нужно отметиться в Гильдии скороходов. А чем ты собираешься заняться, старший караванщик?

Смит отогнал от себя мысли о «Блистательном бюсте» и, поднявшись на ноги, сказал:

— Мне необходимо передать одну посылку. Так что, пожалуй, с этого я и начну. А вечером увижусь с лордом Эрменвиром. Он пригласил меня.

— И заодно встретишься с нянюшкой Балншик, — дружески толкнул его локтем в бок Винт.

— Чтобы вскрыть эту устричку, тебе придется попотеть, — хмыкнул Горн.

— Ты сам знаешь, что должен сделать в первую очередь, — заметила госпожа Смит, указывая на диск, висящий у Смита на шее. — Тебе следует пойти в купальни на Якорной улице и в обмен на эту вещицу, которую дал тебе доктор-зеленюк, принять лечебную ванну. После этого ты почувствуешь себя намного лучше и будешь готов к любым ночным развлечениям.

— Хорошая мысль, — согласился Смит, представляя горячую воду и чистые полотенца. — Мне кажется, я все еще не избавился от трунской пыли. Она въедается на редкость глубоко.

— Особенно трудно извлекать ее из ушей, — серьезно предупредила Горицвет.

В этот момент Смит скользнул взглядом по залу и заметил, что в бар вошел клерк в сопровождении какой-то дамы. Оглядевшись по сторонам, клерк заметил Смита с компанией и указал на него даме. Та тотчас же бросилась к караванщику. На ее красивом лице застыло выражение убийственного гнева.

— Ух, — успел выдохнуть Смит.

— Господин старший караванщик! Как вы можете сидеть здесь и бесстыдно пьянствовать после того, что натворили? — прошипела она, и все, кто сидел рядом со Смитом, невольно отпрянули.

Дама, несомненно, была богата: ее одежду украшала искусная вышивка, а в высокой прическе виднелись шпильки с драгоценными камнями. Такую даму можно было встретить в театре или в дорогом магазине, куда она приехала в собственном паланкине, но никак не в трактире «Обнаженная пружина» — с перекошенным от злости лицом и вздувшимися на шее венами.

— Леди Катмила из Дома Серебряная Наковальня? — догадался Смит. — Но послушайте, пострадала всего лишь одна бабочка. Произошло столкновение и…

— Если бы только одна! — завизжала леди, а клерк в ужасе закатил глаза.

— Ущерб оказался более значительным, чем вы сообщили, — заявил он. — В присутствии свидетелей была вскрыта половина яйцевидных контейнеров, и в каждом из них обнаружено поврежденное изделие. Так что по меньшей мере половина груза находится в непригодном состоянии.

— Что значит «поврежденные изделия»? — грозно выкрикнула госпожа Смит. — Ни на одном из этих чертовых яиц не было даже царапины, кроме одного, которое попало под повозку.

— Тара действительно не повреждена, — согласился клерк, — но содержимое…

— Что вы с ними делали? Использовали как метательное оружие? — продолжала допрос леди Катмила.

Смит поморщился, вспоминая, как Балншик пинала фиолетовые яйца, как лорд Эрменвир жонглировал ими, как они подпрыгивали, скатываясь вниз по склону. Не сдержавшись, Смит замысловато выругался.

Леди Катмила отпрянула, словно змея, готовая ужалить.

— Вы легкомысленно уничтожили бесценные произведения искусства и после этого имеете наглость выражаться подобным образом? — возмутилась она. — Хорошо, господин старший караванщик. Этим делом займутся транспортные власти. Вы понимаете меня? Я отберу у вас лицензию! У вас и ваших подчиненных. Я лишу вас дома, земли и прочей недвижимости! Жажды самого дьявола, оказавшегося в пустыне, будет недостаточно, чтобы осушить море вашего долга!

Она резко повернулась и, набросив на плечи меховую накидку, вылетела из кабинки. Клерк задержался ровно настолько, чтобы успеть погрозить им пальцем.

— Жалоба будет подана незамедлительно, — пробормотал он и поспешно удалился вслед за оскорбленной леди.

За столом повисло тягостное молчание.

— Означает ли это, что она и нас собирается ограбить? — осторожно поинтересовался Горн.

— Именно так она и сказала, — кивнул Смит.

— Ей не удастся ничего сделать, у нас ведь есть Гильдия механиков!

— Никакая Гильдия не поможет, если леди Катмила добьется отмены твоей лицензии, — вздохнул Смит. — Или если компания моего кузена разорится. И то и другое кажется мне вполне вероятным.

— А я еще даже не получила свою лицензию, — захныкала Горицвет, — и теперь уже никогда не получу! — Бросившись в объятия госпожи Смит, она разрыдалась.

Какое-то время повариха сидела неподвижно, мрачным взглядом уставившись вдаль.

— Будь они все прокляты! — наконец заговорила госпожа Смит. — Правда, я все равно в скором времени собиралась уйти на покой, так почему бы не сделать это прямо сейчас? У меня есть кое-какие сбережения. Может, открою гостиницу. Не отчаивайтесь, мальчики. Что-нибудь придумаем.

— А посыльный вам не потребуется? — спросила Горицвет, вытирая нос рукавом.

— Возможно, — кивнула госпожа Смит и повернулась к старшему караванщику: — Тебе достанется больше всех, дружок. Мне очень жаль.

— Все не так плохо, — отозвался Смит, начинающий постепенно приходить в себя. — Отбирать у меня в любом случае нечего, к тому же я могу снова исчезнуть.

— Снова? — удивился Тигель.

— Это долгая история, — отмахнулся Смит. И тут ему в голову пришла одна идея. — Послушайте. Парадан Смит просил меня доставить кое-что…

— Мы везли с собой награбленное? — ужаснулась Горицвет.

— Если я выполню поручение, то, вероятно, получу вознаграждение. Тогда на эти деньги вы сможете открыть гостиницу. А все, что нужно мне, — это небольшая сумма на покупку билета до… Словом, до того места, куда я решу отправиться.

— Невероятно любезно с твоей стороны, — сказала госпожа Смит, стряхивая пепел.

— О, девять кругов ада! — воскликнул Тигель. — Почему лучшие старшие караванщики на свете либо умирают, либо отходят от дел?

Смит неожиданно вспомнил о кошельке, который дал ему лорд Эрменвир, и вытащил его из кармана:

— Вот, возьмите. Снимите комнаты и заберите наши вещи из повозок, пока транспортные власти не наложили арест на имущество. А я отправляюсь по поручению Парадана Смита, потом нанесу визит нашему маленькому лорду и вечером вернусь.

— Может быть, лорд Эрменвир сможет нам помочь? — выразила слабую надежду Горицвет.

— Никогда не рассчитывай на помощь сильных мира сего, девочка, — поставила ее на место госпожа Смит. Она взяла кошелек и мельком заглянула в него. — Даже если они до крайности великодушны. Итак, все решено. Я пойду побеседую с господином Разъемником, вы, мальчики, бегите и спасайте наши пожитки. А ты останься здесь и высморкайся наконец как следует. — Последнее замечание относилось к Горицвет. Затем повариха повернулась к Смиту: — Если сможешь вернуться к нам, знай, что в трактир можно попасть через черный ход с Рыбной улицы. После наступления темноты там никого не бывает. Если же обстоятельства сложатся по-иному, — она наклонилась и потрепала его по щеке, — что ж, когда-нибудь я обязательно приготовлю тебе жареного угря. Ну а теперь ступай, дружок.


Прихватив чемоданчик Парадана, Смит спросил у какого-то носильщика, как отыскать виллу лорда Кашбана Бронзобоя. Выяснив, что она находится в жилых кварталах Якорной улицы, Смит отправился в путь. С высоты холма были видны крыши богатых городских домов, окруженных роскошными садами, хотя сам Смит все еще оставался в многоголосой суете бедного квартала. Уличные торговцы громыхали тележками, наперебой расхваливая свой товар. То и дело попадались нищие на костылях или в колясках с табличками, сообщающими, в каком знаменитом морском сражении они потеряли ту или иную часть тела. Жалкие оборванцы входили и выходили из дверей захудалых гостиниц и портовых лавок.

А позади всего этого убожества в туманной дымке мерцало море. На горизонте скользили белые паруса, направляясь из гавани в порт Вард. Смит размышлял о том, что и он завтра утром может оказаться на каком-нибудь корабле, желательно отправляющемся в продолжительное плавание, и носить уже совсем другое имя. Кремень? Кочерга? Костыль?

Подул холодный ветер. Он пробрался под изношенную одежду, беспокоя старые раны, и зашелестел зеленой шелковой вывеской перед глазами Смита. Тот всмотрелся в надпись. Какое-то объявление на языке йендри. Повертев головой, Смит увидел еще одну вывеску покрупнее, которая гласила: «Купальни». Запустив руку под рубашку, он нащупал на груди глиняный диск на тонком шнурке.

— А почему бы и нет? — сказал он себе и вошел внутрь.

Его обдало жаром, словно из раскаленной печи, но ощущение было божественным. Горячий воздух, пахнущий лечебными травами йендри, вызывал мысли о диких лесных девчонках, которые почти не носят одежды. Где-то журчал фонтан, и вода с плеском стекала на каменные плиты. Смит подошел к стойке, которую едва можно было разглядеть за висящими горшками с папоротниками и бромелиями. Йендри в белом халате, склонившись над стойкой, просматривал городскую газету. Не отрывая взгляда от развернутого перед ним листа, он вежливо поинтересовался:

— Желаете принять ванну?

— Вообще-то… — Смит снял с шеи глиняный диск и протянул его йендри. — Я разыскиваю Левендилоя Тиса, чтобы попросить его провести полный оздоровительный курс. — Он протянул диск.

Йендри поднял голову и уставился на диск.

— Тис — это я, — сообщил он Смиту. — Вы были больны? Или… гм… ранены? — Он наклонился вперед, взял диск, поднес его к носу и, принюхавшись, сморщился: — Отравлены. Хм. Прошу. Входите.

Йендри провел Смита в раздевалку, расположенную за стойкой.

— Одежду и все прочее оставьте здесь, — велел он и исчез за занавеской.

Смит разделся, сложил вещи на полку, засунул ножи в правый сапог и с особой осторожностью поместил на образовавшуюся груду барахла чемоданчик Парадана. Размотав бинты, Смит осмотрел свое израненное тело и вздохнул.

«Далек тот день, когда я вновь смогу быстро бегать», — с грустью подумал он.

Вернулся йендри с заварным чайником и чашкой в руках.

— Сюда, — произнес он, чашкой указывая направление.

Смит двинулся вслед за ним по выложенному кафельными плитами коридору. Справа и слева располагались арки, которые вели в помещения с бассейнами, наполненными горячей и холодной водой, где плескались или неторопливо беседовали посетители. Йендри остановился перед массивной дверью и, вручив Смиту чайник и чашку, отодвинул засов. Пар, вырвавшийся через открытую дверь, был таким обжигающим, что по сравнению с ним воздух в коридоре казался прохладным. Заглянув внутрь, Смит сумел различить очертания крупных валунов и потоки воды.

— Входите, — приказал йендри, — садитесь и пейте чай. Выпейте все, и как можно быстрее. Это очистит вас. Через час я вернусь за вами.

— Хорошо, — кивнул Смит и осторожно шагнул внутрь.

Дверь за ним тотчас же закрылась. Через мгновение пар немного рассеялся, и Смит смог осмотреть помещение. Комната напоминала гигантскую бочку. С потолка из многочисленных кранов хлестала вода, она стекала по раскаленным каменным стенам, от которых валил пар, с плеском падала на пол и исчезала в водостоке. В комнате имелось только одно, очень неудобное, каменное сиденье.

— Пейте чай, — донесся до Смита бесплотный голос.

Караванщик поднял взгляд и заметил в стене под самым потолком решетку. Вглядевшись, Смит различил за ней лицо йендри.

— Вы будете наблюдать за мной? — поинтересовался караванщик.

— Иногда ваши люди теряют сознание, — спокойно ответил йендри. — Пейте чай, пожалуйста.

— Хорошо.

Смит с большой неохотой сделал первый глоток, но напиток оказался на удивление приятным: горячим и ароматным. Караванщик выпил все до последней капли и только тогда почувствовал характерный привкус.

— Это не слабительное? — осторожно поинтересовался он.

— В некотором роде, — ответил йендри. Смит застонал.

В течение следующего часа в водосток отправилось изрядное количество всякой дряни, включая парочку старых татуировок, которые черным сиропом сползли с распаренной кожи. Смит наблюдал, как из него выходит грязь различного происхождения, напоминавшая обо всех уголках, где ему доводилось бывать. Золотистая пыль Труна, красная — города Пылающей Горы, сероватый осадок из тех мест, о которых не хотел даже думать. Стремительный поток горячей воды обрушивался с потолка, смывая всю грязь в водосток и норовя прихватить с собой и самого Смита. Тот изо всех сил вцепился в каменное сиденье, на чем свет стоит проклиная йендри. Тис невозмутимо наблюдал за ним и по прошествии часа перекрыл воду и разрешил Смиту выйти.

Караванщик собирался задушить своего мучителя, как только представится такая возможность, но вместо этого беспомощно повис на нем и позволил отвести себя в комнату с бассейном, наполненным прохладной водой. Йендри запихнул Смита в бассейн и приказал ему плавать. Караванщик был уверен, что камнем пойдет ко дну, но, к удивлению, обнаружил, что к нему возвращаются силы и хорошее самочувствие. После того как он немного поплескался, мощные руки помощников вытащили его из бассейна. Помощники отхлестали Смита холодными полотенцами и заставили выпить изрядное количество чистой воды. Затем отвели в массажную комнату, где Смита намылили, сполоснули, намазали маслом и как следует растерли. После этого свежими бинтами перевязали ему раны. К этому времени старший караванщик чувствовал себя настолько хорошо, что уже не испытывал желания кого-либо убивать. Тем более огорчительными явились последующие события.

Закончив работу, помощники отправили Смита одеваться. Тот влетел в раздевалку, чувствуя себя помолодевшим лет на десять. Тучный, хорошо одетый мужчина неторопливо разоблачался и передавал предметы своего туалета трем другим мужчинам, которые аккуратно складывали вещи и помещали их на полку. Смит вежливо кивнул и направился к своей полке. Но, едва протянув руку к одежде, он сообразил, что знает одного из мужчин. Судя по всему, тот его тоже узнал…

Услышав за спиной приглушенное восклицание, Смит быстро наклонился и сунул руку в правый сапог. Схватив нож, караванщик обернулся и увидел, что давний знакомый приближается к нему с обнаженным клинком добрых десяти дюймов длиной.

— Это тебе за моих братьев, свинья, — прорычал мужчина, готовясь пронзить Смита.

Однако прежде, чем он успел нанести удар, Смит не раздумывая метнул в противника свой короткий нож.

В обстоятельствах, подобных этим, Смит привык действовать не раздумывая. Ситуации могли разниться в деталях, но исход всегда был одним и тем же: лежащий у ног труп и следующие за тем большие неприятности.

Смит посмотрел на распростертое на полу тело с ножом, торчащим из того места, где когда-то был левый глаз, затем перевел взгляд на трех застывших мужчин. Стояла такая тишина, что Смит слышал удары собственного сердца, эхом отдававшиеся в каменных стенах раздевалки.

— Прошу прощения, — со вздохом произнес он. — Надо полагать, я уже труп, не так ли?

Тучный мужчина кивнул, изумленно уставившись на Смита.

— Неплохая работа, — проговорил он. — Молотила был одним из лучших. — Он сделал знак своим охранителям, и те, схватив Смита, силой заставили о опуститься на колени. Тучный мужчина повернулся, чтобы достать из груды белья нож, и Смит увидел знакомую татуировку на его голой спине.

— Вы из общества «Огненная кровь», — запинаясь, проговорил он. — Случайно, не лорд Кашбан Бронзобой?

— Именно, — подтвердил толстяк, поворачиваясь к Смиту с кривым ножом в руке.

— Постойте! У меня есть кое-что ваше!

— А у меня через минуту будет кое-что твое, — спокойно ответил лорд Кашбан, хватая Смита за волосы.

— Нет! Послушайте! — закричал Смит, торопливо объясняя, что произошло с Параданом. — Чемоданчик на полке, — закончил караванщик, кивком указывая на груду своей одежды. — Я обещал доставить его. Парадан говорил, что вы хорошо заплатите. Я как раз направлялся к вашему дому. Клянусь.

Лорд замер в раздумье. Затем снял с полки чемоданчик и открыл его. Древний кубок лорда Тинвика сверкнул своими драгоценными камнями. Кашбан взял его в руки, осмотрел со всех сторон и проверил гравировку на донышке.

— Что вы сделали с телом Парадана? — поинтересовался лорд.

— Оно погребено под пирамидой из камней на северной стороне трунской дороги, примерно в двух днях пути от Красного дома, — ответил Смит.

Хорошо, — кивнул лорд Кашбан и сверху вниз внимательно посмотрел на Смита: — Ты ведь когда-то работал в порту Чадравак, не так ли? И принадлежал к банде «Головорезы»?

— Ну не то чтобы… — замялся Смит, окончательно упав духом. — Я был у них кем-то вроде консультанта. Специалист по особым вопросам.

— Точно-точно, — согласился лорд, и хотя голос его оставался бесстрастным, на лице отразилось неподдельное восхищение. — Не просто специалист, а настоящий виртуоз. Девять кругов ада! Никому и никогда не удавалось заметить твое появление. Говорят, ты мог исчезать из запертой комнаты. Но почему же теперь ты в бегах?

— Мне расхотелось этим заниматься, — объяснил Смит. — То, что человек хорошо справляется со своей работой, вовсе не означает, что она ему по душе.

Лорд Кашбан покачал головой:

— Невероятно. Ну что ж, Парадан сказал, что ты получишь вознаграждение, и я награждаю тебя. Я дарю тебе жизнь. Отпустите его, — приказал он своим телохранителям, и те тотчас отпустили Смита.

— Честь и слава вашему роду, — грустно произнес Смит, нетвердо вставая на ноги и принимаясь одеваться.

— Что нам делать с Молотилой, мой господин? — поинтересовался один из телохранителей.

— Что нам с ним делать? — Лорд Кашбан в задумчивости закусил губу. — Хороший вопрос. Замотайте ему голову полотенцем и отнесите в паланкин. А зеленюку скажете, что бедняге Молотиле стало дурно. Хороший был человек. Сегодня вечером мы устроим ему шикарные похороны. — Бронзобой взглянул на Смита: — А тебе не наскучило слоняться без дела? Не надоело выглядеть голодранцем? Больно видеть, как пропадает человек с таким талантом. Ты мог бы работать на меня.

— Вы оказываете мне великую честь, мой господин, — поблагодарил Смит, чувствуя, как падает сердце. — Но у меня есть кое-какие проблемы, которые необходимо решить, и я не…

— Понятно, — перебил лорд Кашбан, жестом отпуская Смита. — Необязательно давать ответ прямо сейчас. Подумай об этом. А когда надумаешь, приходи поговорить. Ты знаешь, где меня найти. Эй! — Он повернулся к своим телохранителям, уже собравшимся выносить тело Молотилы, и водрузил на грудь покойника чемоданчик Парадана. — Доставьте это домой и спрячьте в надежном месте. А я, пожалуй, отправлюсь на массаж.

Смит торопливо натянул плащ и вышел первым, двое с трупом следовали за ним по пятам. Когда телохранители приблизились к стойке, йендри поднял взгляд и посмотрел на них. Глаза Тиса поползли на лоб, но он не издал ни звука, только печально покачал головой, провожая процессию взглядом.

Не испытывая ни малейшего желания провожать Молотилу в последний путь, Смит растворился в толпе и поспешил оказаться как можно дальше от «Купален». Темнело. Наступало время сиреневых сумерек, столь любимое Смитом. На всех улицах города и на набережной горели желтые фонари. Эта картина всегда действовала на Смита умиротворяюще, но сегодня ему было немного тревожно.

Смит понимал, что вопреки своему желанию вынужден будет принять предложение лорда Кашбана, потому что это было идеальным решением всех его проблем. Он сможет перестать скрываться, получит защиту и деньги, которых с лихвой хватит на то, чтобы компенсировать госпоже Смит и механикам потерю работы. А за это Смиту придется всего лишь убивать людей, хотя он давал себе слово никогда больше не зарабатывать на жизнь подобным образом.

Правда, дети солнца не накладывали никакого общественного запрета на профессию наемного убийцы. Напротив, убийство в случае кровной мести считалось делом чести, а убийство на службе у господина — верным способом для подающего надежды молодого человека сделать карьеру. Другие народы не могли понять эту культурную традицию, правда один заумный философ-йендри высказал мнение, что поскольку дети солнца не знают никаких способов контроля рождаемости, возможно, стоит позволить им удовлетворять потребность истреблять друг друга, чтобы поддерживать их популяцию на должном уровне.

Смит, как и всякий человек, уважал традиции. Просто ему не нравилось убивать. Но именно это он умел делать лучше всего, и в данный момент ему было не на что больше надеяться.

Разве что на ужин с демонами.


Спустившись с холма, Смит оказался среди роскошных гостиниц и богатых особняков, выходящих фасадами на море. Холодные волны омывали опустевший пляж, но на набережной царило лето: сияли огни, нарядно одетые люди прогуливались взад-вперед или проплывали в открытых паланкинах с одного приема на другой.

Подняв воротник своего потрепанного плаща, Смит торопливо пробирался сквозь толпу. Отыскать водолечебницу оказалось несложно. Она занимала несколько кварталов. Здесь все было по высшему разряду: и мраморные колонны, поддерживающие высокие своды, и главный вход, освещенный фонарями размером с хорошую бочку, которые светили так ярко, что вполне могли указывать путь заблудившимся в тумане кораблям.

Вынырнув из темноты, Смит почувствовал себя весьма неуютно. Клерк за стойкой недоверчиво уставился на него. Но все обошлось. К счастью, Смита ждали, и клерку ничего не оставалось, кроме как проводить его через наполненный всевозможными ароматами сад к самому роскошному зданию в водолечебнице. Снаружи оно выглядело как храм. Смит убедился, что как храм оно выглядело и изнутри.

— Нянюшка! Это же наш добрый друг старший караванщик! — восторженно завопил лорд Эрменвир, распахивая массивные двустворчатые двери.

Клерк неожиданно побледнел и мгновенно растворился в ночи. Лорд Эрменвир стоял в чем мать родила, если не считать наброшенного на плечи халата из лиловой парчи и непонятного предмета на голове, который при ближайшем рассмотрении оказался дамскими трусиками. Кровожадно ухмыляясь и дико вращая крошечными зрачками, его светлость сжимал в зубах дымящуюся трубку. Показавшаяся из-за его спины девица легкого поведения благоразумно намеревалась улизнуть, но от отсутствия определенной детали туалета испытывала явную неловкость.

— Добро пожаловать, Смит! — Лорд Эрменвир распростер объятия. — Черт возьми! От тебя пахнет гораздо лучше. Входи, как видишь, нас здесь превосходно обслуживают. Множество любовных излишеств. Ну что тебе? — огрызнулся он на девушку, робко потянувшую его за локоть. — О-о, ты начисто лишена какой бы то ни было романтики!

Лорд сорвал с головы трусики, сунул их девице и, демонстративно отвернувшись от нее, взял Смита за руку и потащил за собой через холл.

— Только посмотри на это, — восхищался он, указывая на сводчатый потолок, расписанный парящими херувимами. — Разве это не чудо, в особенности после всех ужасных ночей, проведенных в диких краях? Разумеется, какой-нибудь йендри скривит свои ханжеские губы и скажет, что для усталого путника нет ничего лучше необъятного звездного неба, раскинувшегося над головой, но знаешь, что я отвечу на это? — Он презрительно выплюнул разжеванную ягоду. — О-о, я люблю, просто обожаю упадническую роскошь.

Выпустив руку Смита, лорд Эрменвир подбежал к кровати под балдахином невероятных размеров, бросился на парчовое покрывало алого цвета и принялся прыгать.

— Я — ненавижу — природу, — задыхаясь, выкрикивал он, взлетая в воздух. — О-го-го!

— Мой господин, вы заплатили бедной девушке? — поинтересовалась вошедшая в комнату Балншик. На ней было простое белое платье. — Здравствуй, Смит. — Повернувшись к старшему караванщику, она взяла его лицо в ладони и поцеловала так, что у Смита подогнулись колени. — Не обращай на него внимания. Он перевозбудился. — И, строго сверкнув глазами в сторону лорда, добавила: — Вы даже не предложили гостю выпить, маленькое чудовище!

— Ах! И о чем я только думаю? — Спрыгнув с кровати, лорд Эрменвир помчался в соседнюю комнату и через минуту явился с бутылкой и бокалом. — Угощайся, Смит. Это вино должно тебе понравиться — оно стоит кучу денег. — Он наполнил бокал и с низким поклоном протянул его Смиту.

— Благодарю, — ответил тот и услышал, что Балншик захлопнула и заперла на засов массивные двери.

Смит понял, что ему уже не удастся сбежать. «А какого дьявола?» — подумал он и попробовал вино. Искристое, на вкус оно было прекрасно, как звезды. Лорд Эрменвир пил прямо из бутылки.

— М-м, прекрасно! А теперь пойдем обедать, — проговорил он и потащил Смита в соседнюю комнату.

— Ох! — вздохнул караванщик, невольно ускоряя шаг.

Вот уже несколько часов у него во рту не было ни крошки, и он остро почувствовал голод при виде обилия блюд на столе. Два огромных окорока, курица, устрицы, целиком зажаренная рыба в винном соусе, несколько десертных чаш, горячий хлеб, масло различных оттенков, множество бутылок, гора спелых фруктов, сдобные булочки с кремом, меренги и громадный торт, утопающий в ликере. И как это принято на званых обедах, почти все было украшено вишенками и цукатами.

— Превосходное обслуживание, — мечтательно произнес лорд Эрменвир, поднимая крышку одной из десертных чаш. — «Плавучие острова»! Мой любимый десерт. Прошу тебя, Смит. Без церемоний. — Он опустил было лицо в чашу, но Балншик схватила его за ворот и оттащила прочь.

— Сядьте и возьмите салфетку, мой господин, — приказала она. — Вы только посмотрите на себя. У вас же меренги в бороде. Просто отвратительно! Смит, дорогой, садись, пожалуйста, и не обращай внимания на его светлость. Я за тобой поухаживаю.

И она действительно окружила Смита заботой: отрезала ему лучшие кусочки мяса, угощала тающими во рту фруктами и совершенно игнорировала лорда Эрменвира, который с упоением захлебывался в десертной чаше с жидким заварным кремом. Балншик наполнила бокалы, свой и Смита, и села напротив него так, словно они были одни.

— Я вижу, ты последовал совету доктора и прошел оздоровительный курс, — вкрадчиво пропела она, отбрасывая салфетку. — И поступил правильно. Эти дротики пропитаны ужасным ядом, как, впрочем, и их изобретатели. Коварны. Хитры. Даже если ты примешь противоядие, этот яд способен притаиться где-нибудь в теле и неожиданно, в самый неподходящий момент, выплеснуться в кровь.

— Так ты, извини за вопрос, больничная нянечка? — с трудом выговорил Смит с набитым ртом.

— Что ж, мне приходилось иметь дело со смертью, призналась Балншик. — Как видишь, это полезный опыт.

— Эй! Из-за тебя он не уделяет мне внимания! — возмутился лорд Эрменвир, поднимая из десертной чаши измазанную кремом бороду. — Смит — мой гость.

— Вы все перепутали, дорогой. Это вы должны уделять ему внимание, — подсказала Балншик.

— Да-а? Как тебе угощение, Смит?

— Просто замечательно, спасибо, — честно признался Смит.

— Ты еще не знаешь, что у нас приготовлено для послеобеденной оргии, — хихикнул лорд Эрменвир. — Лучшая розовая травка Салеша. Просто прелесть! — Он вновь погрузил голову в десертную чашу.

— Мне следует извиниться за манеры его светлости, — сказала Балншик. — Это последствия стресса. Для лорда путешествие было слишком напряженным.

— Полагаю, нам всем повезло, что мы остались в живых, — согласился Смит. — А те люди и раньше охотились за его светлостью?

— Угу, — кивнула Балншик, сделав глоток вина. — Но не так настойчиво. Отец лорда и подумать не мог, что у них хватит дерзости покушаться на жизнь малыша вблизи его собственного дома. Думаю, вскоре преступников ожидает суровое возмездие. Что бы ни говорил мой господин, отец очень его любит.

— А другие дети Хозяина Горы такие же, как лорд Эрменвир?

— К счастью, нет, — рассмеялась Балншик. — Мой господин — единственный в своем роде.

Лорд Эрменвир с грохотом свалился со стула.

— Прошу прощения, я на минутку, — извинилась Балншик.

Стремительно поднявшись, она схватила диванную подушку и подсунула ее под голову несчастному лорду, продолжавшему лежать без сознания. Нянюшка забрала из рук его светлости десертную чашу и поставила ее на стол.

— С ним все в порядке? — встревоженно спросил Смит.

— Просто наркотики отреагировали на сахар. Поспит полчасика и вновь будет прыгать, как ни в чем не бывало, — небрежно бросила в ответ Балншик, вновь устраиваясь напротив Смита и принимаясь за отбивную. Нянюшка вгрызалась в нее с озадачивающей яростью, и Смит обратил внимание, что на тарелке Балншик не было ничего, кроме мяса с кровью.

— Мне… не хотелось бы лезть не в свое дело, но… ведь лорд Эрменвир так молод и так болен, зачем было посылать его в Трун? — осторожно поинтересовался Смит. — Не лучше ли было оставить его дома?

Балншик закатила глаза:

— Все началось с невинной шутки, которая зашла слишком далеко. Один из братьев в сговоре с сестрами пытался убить юного лорда. Не то чтобы всерьез, как ты понимаешь, но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать основательный конфликт среди людей Хозяина. Когда ты связан клятвой растерзать на куски всякого, кто попытается обидеть юного отпрыска, а эти отпрыски сами нападают друг на друга, то что прикажете делать. Такая ситуация кого угодно собьет с толку. Очень неразумно со стороны детей, и их мать, моя госпожа, — Балншик почтительно поклонилась, — так им и сказала, за что мы все чрезвычайно ей признательны. Во всяком случае, отец юного лорда решил, что ответственность за дипломатическую миссию будет ему полезна. Мой господин прекрасно справился с делами, но, завершив их, заскучал. — Она посмотрела на лорда Эрменвира с нежной насмешкой во взоре. — Он попал в неприятности, потом заболел. Но вернуться домой ему не позволили, а вместо этого отправили сюда.

Смит ощутил горячую волну сочувствия:

— Чертовски скверно, когда не можешь вернуться домой. Родителям следует пересмотреть свое решение.

— Со временем все образуется, — пожала плечами Балншик. — Лорду нравится Салеш-у-Моря. Здесь есть, чем заняться.

— Это хорошо, — отозвался Смит. — Но правильно ли, что его светлость наслаждается всем, чем пожелает и сколько пожелает. Вино, наркотики, женщины… Может, проблема в том, что он слишком избалован?

— Его неоднократно возвращали с того света. А ты даже не представляешь, как трудно такому ребенку привить истинные ценности.

Некоторое время они молча ели. Несмотря на внушительные размеры обеденного зала, в нем было тепло, и в ничем не прикрытом вырезе платья Балншик мелькала полуобнаженная грудь всякий раз, когда нянюшка наклонялась вперед. Насладившись обедом и вдоволь насытившись, Смит почувствовал, что начинает испытывать голод иного рода.

Стоило ему задуматься о том, кто такая Балншик, и что она собой представляет, как мозг тут же начинал невнятно бормотать, что пора допивать вино, благодарить хозяйку и оставлять как можно скорее этот гостеприимный дом. Но, встретившись с ней взглядом, Смит чувствовал, что в состоянии справиться с нелепым бормотанием мозгов, и позволял ей вновь наполнять свой бокал. После третьего бокала мозг перестал отпускать замечания и улегся в состоянии приятного оцепенения где-то в области затылка, что вполне устраивало его хозяина.

— М-м, — пробормотала Балншик, отодвигая тарелку в сторону. Она грациозно потянулась и, поднявшись на ноги, сверху вниз взглянула на Смита и улыбнулась: — Ну что ж, мастер караванщик, помнится, я кое-что тебе обещала. Не пройти ли нам в соседнюю комнату? Я не прочь убедиться, что ты мастер и в других делах.

— Правильно, устроим оргию! — закричал внезапно очнувшийся лорд Эрменвир.

Он, пошатываясь, встал на ноги, схватил со стола бутылку и нетвердой походкой направился в соседнюю комнату. Балншик и Смит последовали за ним. В дверях Смит остановился, чтобы осмотреться.

Это был настоящий Храм здоровья. Согласно рекламным проспектам салешской водолечебницы, такие храмы имелись во всех апартаментах. Овальной формы зал со стеклянным потолком в форме купола, сквозь который виднелись сияющие в вышине звезды. Купол поддерживали колонны из белого мрамора, между которыми находились высокие непрозрачные витражи. За ними простирался темный сад, где изредка мелькали фонари расторопных слуг. В центре зала мягким голубым светом мерцал бассейн, над которым клубились серные пары. Для нейтрализации неприятного запаха повсюду были развешены курильницы, от них струился длинный синеватый дымок ароматических масел. В подобной расслабляющей обстановке казалось невероятным, что кому-то захочется пользоваться тренажерами, установленными в дальнем конце зала. У бассейна были уютно разложены шелковые подушки, среди которых виднелся изящный кальян.

— О-ля-ля! — радостно завопил лорд Эрменвир и, сбросив халат, ринулся в бассейн. — Нянюшка, дорогуша, раскури мне булькалку!

— Раскуривай сам, наркоман несчастный, — отрезала Балншик, поворачиваясь к Смиту. Сияя от нежности она принялась расстегивать ему рубашку. — Я должна наградить одного героя.

— Ну, разумеется должна, — ответил лорд Эрменвир, хитро поглядывая на нее.

Он высунулся из бассейна и поджег травку с помощью небольшой шаровой молнии.

Смит немного стеснялся своих многочисленных ран, но, как только Балншик сбросила платье, от его смущения не осталось и следа, и он совершенно перестал думать о том, как выглядит его тело. Смит и Балншик присоединились к лорду Эрменвиру в бассейне и по очереди принялись курить салешскую розовую травку. Происходящее после было не совсем пристойным, но зато приятным для тех, кого не так-то легко смутить.

Лорд Эрменвир очень быстро опьянел до такой степени, что мог и утонуть, но вылезать из бассейна и отдыхать на подушках отказывался. Вместо этого он выкрикнул какое-то заклинание, вода неожиданно забурлила, и на поверхности появился некий предмет, с виду похожий на детскую резиновую игрушку. Но это был не лебедь и не морская лошадка, а надувная русалка с огромной грудью. Лорд забрался на нее и некоторое время подпрыгивал, отпуская сальные шуточки, пока вновь не лишился сознания. Крепко зажав в кулаке мундштук, он продолжал болтаться на воде, соединенный с бортиком бассейна только тонкой пуповиной кальяна.

— Пора, мой милый Смит, — прошептала Балншик, скользя вместе со старшим караванщиком к дальнему краю бассейна. Она обвила его руками, поцеловала, и в долгом объятии они погрузились на дно бассейна.

Смит был с радостью готов утонуть, но Балншик подняла его на поверхность и заставила прислониться к бортику.

— Откинься на спину, милый, и расслабься.

Она поцеловала его в шею, затем в грудь, опускаясь все ниже и ниже, пока наконец не скрылась под водой. Постанывая от удовольствия, Смит запрокинул голову и закрыл глаза. Помимо всех прочих талантов Балншик, несомненно, обладала способностью дышать под водой.

Но слышать под водой она, очевидно, не могла, поэтому только Смит обратил внимание на какую-то возню за ближайшим витражом.

С чрезвычайной неохотой отвлекаясь от сладостной истомы, он открыл глаза. Сомнений не было. Даже под действием наркотика Смит безошибочно определил, что снаружи происходит борьба. Звенели клинки, раздавался топот сапог, слышались приглушенные проклятия. Сквозь стеклянный потолок Смит уставился на звезды, размышляя о том, стоит ли ему что-либо предпринимать. Но вопрос решился сам собой.

Что-то темное закрыло звезды, стеклянный купол со звоном обрушился, и две фигуры в капюшонах, словно пара пауков, спустились вниз на веревках. Прежде чем Смит успел отреагировать, один из витражей за его спиной вдребезги разлетелся на тысячи разноцветных осколков. Смит судорожно сглотнул, сообразив, что при нем нет никакого оружия.

Но оружие ему не понадобилось.

Вода в бассейне вновь забурлила, и на поверхность с ревом всплыло нечто. На этот раз не надувная русалка. Это был гигантский, змееподобный, покрытый чешуей, извивающийся монстр цвета грозовой тучи. Обнажив зубы, каждый длиною в фут, он зарычал на мужчин, спустившихся с потолка, пожирая их сверкающими, словно угли, глазами. Те в отчаянии завопили.

Смит что есть мочи бросился в другой конец бассейна, где по-прежнему без сознания покачивался на воде лорд Эрменвир.

— Вставай! Быстрей! Беги! — бессвязно кричал Смит, схватив первое, что попалось ему под руку.

К несчастью, это оказалась борода молодого лорда, которая после длительного пребывания сначала в заварном креме, а затем в лечебной ванне легко отклеилась. Смит застыл, тупо уставившись на бороду, и в этот момент лорд Эрменвир открыл глаза. Увидев, что произошло, он пришел в неописуемую ярость, его бледное безбородое лицо подростка исказилось от ужаса.

— Вы носите накладную бороду? — удивленно пробормотал Смит.

— Это парик для лица, — свирепо возразил лорд Эрменвир и скатился с русалки в воду.

Что-то просвистело в воздухе и смачно вонзилось в аппетитную грудь надувной русалки, которая тут же начала выпускать воздух. Оружием оказался небольшой оперенный дротик. Повернувшись, Смит увидел Цветущего Тростника, затаившего дыхание перед очередным выстрелом. Со спины к йендри подползал раненый мужчина, намереваясь ударить зеленюка кинжалом в лодыжку.

Смит, как всегда, действовал не раздумывая. Вместо ножа у него в руке была накладная борода, поэтому атака получилась несколько слабее, чем обычно, но этого оказалось достаточно. Мокрой бородой лорда Эрменвира Смит с такой силой ударил йендри по лицу, что духовая трубка вонзилась зеленюку прямо в горло. Он задохнулся и упал навзничь. Раненый мужчина, лежащий на бортике бассейна, схватил его, подтащил к себе и нанес несколько ударов кинжалом.

Мощная волна поднялась со дна бассейна и унесла обоих в глубину. На поверхности показалась кровавая пена. Смит старался не смотреть на то, что происходило в глубокой части бассейна.

Лорд Эрменвир выбрался из воды и бросился в обеденный зал. Смит помчался следом и едва успел вбежать в комнату, как лорд Эрменвир захлопнул массивные двустворчатые двери и прислонился к ним, с трудом переводя дыхание.

— Когда нянюшка работает, ей лучше не мешать, — пояснил он Смиту.

— Сколько же вам лет? Десять? — поинтересовался Смит.

Но лорд Эрменвир только бросил на него негодующий взгляд.


Спустя некоторое время шум стих, и, решив открыть двери, они увидели Балншик, держащую на руках раненого мужчину. Ни Цветущего Тростника, ни остальных видно не было.

— Бинты, живо! — тяжело дыша, приказала Балншик.

Смит схватил со стола салфетки. Нянюшка отнесла господина Амука — а это оказался именно он — в спальню и, уложив на кровать, склонилась над ним. Лорд Эрменвир стоял тут же и заламывал руки.

— Пожалуйста, не умирай! — умолял он господина Амука. — Я не смогу оживить тебя, если ты умрешь.

Господин Амук попытался было произнести что-то ободряющее, но вместо этого потерял сознание.

Из-за входной двери послышались оглушительный стук и крики. Лорд Эрменвир взвыл и бросился наклеивать новую бороду. Смит, на ходу натягивая штаны, выскочил в коридор и столкнулся там с клерком и несколькими стражниками.

— Вы почти вовремя, — попытался он пошутить. — Мы только что прогнали грабителей. Безобразие! Какая же это водолечебница!

После того, как были принесены глубочайшие извинения и составлен акт о происшествии, после того, как багаж лорда Эрменвира перенесли в другие апартаменты и послали за доктором-йендри на Якорную улицу, чтобы тот осмотрел господина Амука… так вот, после всего этого Смит, Балншик и его светлость сидели за небольшим столом, испытывая различную степень усталости и похмелья.

— Ты обещаешь, что никому не станешь рассказывать про мою бороду? — в десятый раз приставал лорд Эрменвир.

— Клянусь всеми богами, — устало повторял Смит.

— Однажды у меня вырастет настоящая борода, и она будет столь же впечатляющей, как и у папы, — уверял лорд Эрменвир. — Правда, ты никогда не видел моего папу, но можешь себе представить. В любом случае, что это за маг без бороды? Кто станет уважать безбородого?

— Будь я проклят, если знаю.

— К счастью, свидетели, похоже, не смогут проболтаться. Кошмарный Цветущий Тростник наконец-то мертв, это настоящее облегчение для всех нас! Двое других, по всей вероятности, и не видели меня, а даже если и видели, их все равно уже нет в живых. Нянюшка, они мертвы?

— О да! — Балншик закрыла глаза и блаженно улыбнулась. — Окончательно мертвы.

— Так что остаешься только ты, старший караванщик, и, разумеется, ты будешь молчать.

— О-ох! — тихо застонал Смит.

— Я тебя отблагодарю. Честное слово. Может, есть что-нибудь такое, чего тебе всегда хотелось, но никак не удавалось получить? А может, требуется помощь в каких-нибудь личных делах? Тебе давно следовало рассказать мне о своих «особых талантах». Папа тут же взял бы тебя на работу. Ему постоянно требуются опытные убийцы, — стрекотал лорд Эрменвир, мысль его металась, словно пойманная в ловушку крыса.

Мысли Смита тем временем неожиданно приобрели ясность.

— Вообще-то, — заговорил он, — вы действительно можете кое-что для меня сделать. Мне требуется изрядное количество денег и хороший адвокат для защиты от транспортных властей.

Лорд Эрменвир радостно завопил и подпрыгнул в кресле:

— И это все? Транспортное управление принадлежит моему папе! Можно найти множество способов наживаться на караванах, не грабя их. Что еще остается делать, когда тебя вынуждают стать законопослушным. Ну или почти законопослушным. Скажи, в чем тебя обвиняют, и обвинения рассыплются сами собой.

— Все не так просто, — ответил Смит.

Он удобно устроился в кресле и начал рассказывать длинную историю обо всем, что произошло с того момента, как они попрощались в караванном пакгаузе.


— Обеденная терраса с чудесным видом на море, — мечтательно произнесла госпожа Смит, обводя рукой голую бетонную площадку. Сделав глубокую затяжку, повариха выпустила дым и продолжила: — Столы, полосатые зонтики… Мы причудливо украсим ее… Установим резную ограду, грациозно пустим виноградную лозу… — Госпожа Смит обернулась и посмотрела на старое кирпичное здание за своей спиной. — А внутри будет обеденный зал на случай ненастной погоды. Мы выберем для него соответствующий морской декор.

— Вы уверены, что хотите приобрести в собственность именно это здание? — осторожно поинтересовался лорд Эрменвир.

За его за спиной механики методично мерили шагами помещение.

Горицвет высунулась из окна верхнего этажа и завопила:

— Видели бы вы, какой вид открывается отсюда! Если мы залатаем крышу и поставим несколько внутренних перегородок, будет просто замечательно. И посмотрите, что я нашла в углу. — Она помахала маленьким дохлым дракончиком, который пролежал так долго, что успел мумифицироваться. — Мы повесим его над главным входом и назовем наше заведение «Мертвый дракон».

Лорда Эрменвира передернуло.

— Нет, глупышка. Вывеска будет такой: «Гостиница „Панорама“. Фирменное блюдо — жареный угорь», — твердо заявила госпожа Смит.

— Агент по недвижимости говорил, что на авеню Ветров есть здания поновее, — напомнил лорд Эрменвир. — Неужели вы действительно хотите сделать гостиницу из этой развалины?

— А мне по душе этот дом. Чувствуется, что у него большое будущее, — уверил его Смит.

— Некоторым людям нравятся трудности, мой господин, — заметила Балншик, набрасывая на плечи лорда подбитый мехом плащ.

— Но этот дом просто истерзан временем и непогодой, — не сдавался лорд Эрменвир.

— Я бы скорее сказала, что у него есть характер, — подала голос госпожа Смит. — А характер — это как раз то, на чем все держится. Ты согласен со мной, Смит?

— Да, — отозвался Смит, обнимая ее за плечи и одновременно вглядываясь в невероятное будущее, скрытое за облаками. — Я согласен.