"Высокая цитадель" - читать интересную книгу автора (Бэгли Десмонд)

II

О'Хара и Агиляр пошли на помощь женщинам, а Родэ и Форестер остались наблюдать за мостом. Опасности того, что противник пересечет реку или предпримет какие-либо неожиданные действия, к счастью, не было. После того как было принято решение идти через горы, настроение Форестера изменилось. Он явно был доволен тем, что командирство целиком перешло к О'Харе. Он считал, что командовать должен кто-то один, и пусть им будет такой человек, как О'Хара.

О'Хара произвел мысленный осмотр "своей армии", и губы его искривились в усмешке. Старик и молодая девушка, два кабинетных ученых, пьяница и старая дева. И он сам – летчик-неудачник. На другой стороне реки – по крайней мере двадцать вооруженных человек, и кто его знает, сколько еще за ними. Когда он вспоминал, что перед ними коммунисты, его мускулы инстинктивно напрягались. Хотя это и были никчемные южноамериканские коммунисты, все же коммунисты!

"Что бы ни случилось, – думал он, – им не удастся схватить меня снова".

Бенедетта была необычно тиха, и О'Хара знал почему. Осознание того, что в тебя в первый раз в жизни стреляют, способно мгновенно лишить человека всех жизненных сил. В один момент начинаешь ощущать, что ты всего лишь мягкий мешок, наполненный газами и жидкостью, уязвимый и беззащитный перед стальными пулями, способными рвать и раскалывать твое бренное тело. Он вспомнил свой первый бой и почувствовал жалость к Бенедетте. По крайней мере, хоть как-то, но он был подготовлен к свисту пуль и разрывам снарядов.

Он оглядел каменистый склон.

– Интересно, есть ли здесь какая-нибудь пещера? – спросил О'Хара. Она бы нам сейчас очень пригодилась. – Он бросил взгляд на Бенедетту. – Пойдемте посмотрим.

Они пересекли дорогу и стали по диагонали подниматься по склону. Земля была покрыта камнями и галькой, идти было трудно. Ноги постоянно скользили и срывались, и смутная идея зародилась в голове у О'Хары.

Через некоторое время они разделились, О'Хара пошел влево, а девушка направо. Почти час они блуждали между камнями и скалами в поисках чего-нибудь, что дало бы им укрытие на ночь, хотя бы небольшое. О'Хара ничего не нашел и, услышав далекий зов Бенедетты, поспешил к ней.

То, что нашла Бенедетта, было не пещерой, а просто нагромождением камней. Громадный кусок скалы скатился сверху и застрял между двумя другими, образуя как бы крышу. О'Хара оценивающе осмотрел место и остался доволен. По крайней мерс, какое-то укрытие от дождя, снега и отчасти от ветра. Он вошел внутрь, осмотрелся и увидел там углубление.

– Вот и отлично, – заметил он. – Здесь можно держать воду. Баллонов двадцать поместится.

Он оглянулся и внимательно посмотрел на Бенедетту. Щеки ее порозовели от ходьбы, она выглядела значительно лучше. Он достал сигареты.

– Курите?

Она покачала головой.

– Прекрасно, – произнес он с удовлетворением. – Я на это надеялся. – Он посмотрел на пачку – там оставалось только одиннадцать штук. – Я, знаете ли, эгоист. Хочу оставить их для себя.

Он сел на камень, зажег сигару и жадно затянулся. Бенедетта села рядом.

– Я рада, что вы решили помочь моему дяде.

О'Хара усмехнулся.

– Так решили не все. Некоторых потребовалось убеждать. Но в конце концов голосование прошло успешно.

Она тихо поинтересовалась.

– Как вы думаете, есть ли у нас какие-нибудь шансы на спасение?

О'Хара закусил губу и некоторое время молчал. Потом сказал:

– Не хочу скрывать от вас правду. Думаю, у нас шансы мизерны. Если наши недруги прорвутся по мосту, у нас надежды не будет. Мы пока беззащитны. Есть, впрочем, один шанс. – Он повел рукой в сторону гор. – Если мы разделимся и разбежимся в разные стороны, им тоже придется разделиться. Местность здесь глухая, и кому-нибудь, может, удастся затеряться, а потом рассказать о том, что случилось с нами. Но это, конечно, слабое утешение.

– Зачем же вы тогда решили сражаться? – удивилась Бенедетта.

О'Хара хмыкнул:

– Армстронг привел более чем убедительные аргументы в пользу этого. – Он рассказал ей об их совещании и, заканчивая, сказал: – Но я все равно бы боролся. Эти парни, что на том берегу, мне не по душе. Мне не нравится, как они обращаются с людьми. Неважно, какого цвета у них кожа – белая, желтая или коричневая. Это одно племя.

– Сеньор Форестер говорил мне, что вы вместе с ним сражались в Корее, – сказала Бенедетта.

– Возможно. Очевидно, да, но я никогда его там не встречал.

– Там, наверное, было ужасно – вся эта война.

– Да нет, ничего, – сказал О'Хара. – Сама война – ничего. К ней привыкаешь. Привыкаешь, когда в тебя стреляют Человек ко всему может привыкнуть в конце концов. Только в этом случае войны вообще возможны. Люди приспосабливаются и начинают рассматривать самые ужасные вещи как вполне нормальные. Иначе они бы не выдержали.

Она кивнула.

– Я знаю. Посмотрите, вот, к примеру, мы. В нас стреляют, и Мигель стреляет в людей и не видит в этом ничего особенного.

– Ничего особенного в этом и нет, – резко сказал О'Хара. – Человек – существо воинственное. Это качество и сделало его царем над всей планетой. – Он скривил губы. – Может, это и удерживает его от еще более ужасных вещей. – Он вдруг засмеялся. – Боже мой, сейчас не время философствовать, оставим это Армстронгу.

– Вы сказали странную вещь, – сказала Бенедетта. – Вы сказали про Корею, что сама война – ничего особенного. Тогда что же было там плохого, если не сама война?

О'Хара смотрел куда-то вдаль.

– Я имел в виду бои. А когда они прекратились, когда я перестал воевать, когда не мог сражаться, мне стало плохо.

– Вы были в плену? В руках китайцев? Форестер что-то упоминал об этом.

О'Хара медленно проговорил:

– Я убивал людей на войне – в горячечном состоянии и, возможно, скоро это буду делать снова. Но эти негодяи-коммунисты делают такое с холодным расчетом, рассуждая об этом... Это выше моего... – Он раздраженно покачал головой. – Давайте не будем об этом.

Перед его мысленным взором внезапно предстало равнодушное тупое лицо китайского офицера, лейтенанта Фэнга. Это лицо неотступно преследовало его в снах и заставляло просыпаться среди ночи в холодном поту. Поэтому он и предпочитал сну тяжелое, без снов пьяное забытье. Он сказал:

– Поговорим о вас. Вы хорошо говорите по-английски. Где вы учились?

Она почувствовала, что ненароком коснулась запретной темы.

– Извините, что я так разволновала вас, сеньор О'Хара, – сказала она с раскаянием в голосе.

– Пустяки. Давайте только отставим сеньора О'Хара. Меня зовут Тим.

Она улыбнулась.

– Я училась в Соединенных Штатах, Тим. Дядя послал меня туда после переворота, устроенного Лопецом. – Она засмеялась. – Моя учительница английского была так похожа на мисс Понски.

– А, такая старая треска-энтузиастка, – сказал О'Хара. – Так. Значит, вас послал учиться дядя. А что же родители?

– Моя мать умерла очень рано, а отец... его расстрелял Лопец.

О'Хара вздохнул.

– Мы оба, кажется, бередим раны друг другу, Бенедетта. Извините.

Она печально взглянула на него.

– Так уж устроен мир, Тим.

Он мрачно согласился.

– Тот, кто думает, что в мире идет честная игра, просто дурак. Потому-то мы и попали в эту заварушку. Ну ладно, пошли назад.

Он погасил сигарету и аккуратно положил окурок в карман.

Бенедетта, поднимаясь, спросила:

– Вы думаете, эта идея сеньора Армстронга относительно арбалета осуществима?

– Не думаю, – выпалил О'Хара. – Мне кажется, Армстронг – романтик. Он изучает войны, которые прошли тысячи лет тому назад, и ни о чем другом думать не хочет. Знаете, этакий человек в башне из слоновой кости. Академик. В теории кровожаден, а когда увидит настоящую кровь, упадет в обморок. Кроме того, я думаю, он немного того. – Он покрутил пальцем у виска.