"Золотая сеть" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 9

Мадлен сидела в оранжерее Эмберли-Корта, поглаживая бархатистый листочек розовой герани, и угрюмо взирала сквозь огромные окна на залитый дождем лужок. Рядом стоял ее не менее мрачный брат-близнец.

— Дело вовсе не в дожде, — проговорила Мадлен. — На самом деле иногда даже здорово побродить в дождик по краю утеса или сбегать на пляж. Ветер в лицо бьет, холодные струи хлещут, весело! Думаю, виной всему то, что мы снова вернулись домой после месяца развеселой жизни, когда и минутки свободной нет, чтобы сесть и подумать. Смена ритма жизни, вот что удручает.

— Хорошо там, где нас нет, — буркнул лорд Иден. — Ты понимаешь, о чем я, Мэд? Когда я приезжаю в Вилтшир, мне кажется, что я попал в никуда, и мне хочется сюда. Когда я здесь, мне не хватает общественных сборищ, и я всей душой рвусь в Лондон. Но стоит попасть туда, как я практически сразу же устаю от пустой суеты, начинаю скучать и стремлюсь куда-нибудь еще. Может, со мной что-то не так?

— Не могу сказать, что мне не хочется бывать здесь, — неопределенно пожала плечами Мадлен. — Я всегда счастлива за городом. Если бы я никогда не выезжала отсюда, возможно, никогда не ощутила бы этого неудовлетворения. Но светский сезон так манит, перед его соблазнами невозможно устоять. Дом, почему я до сих пор не нашла себе мужа? Я легкомысленная?

— Я так не думаю, — обернулся он к ней. — Я даже считаю, что временами ты проявляешь немало здравого смысла, Мэд. На мой вкус, все джентльмены, которые увивались за тобой в последние четыре года, — настоящие болваны. Во всяком случае, большинство. Ты молодец, что не выскочила ни за кого из них.

— О, Дом! — воскликнула Мадлен, оживившись впервые за последний час. — Что ты такое говоришь!

Из твоих слов выходит, что я недостаточно хороша, чтобы привлечь достойного кавалера.

— Я думал, ты очарована Пейнтоном, — сказал ей брат. — Что произошло? Или чего не произошло?

— Он поцеловал меня на вечеринке у Эдмунда, — призналась Мадлен. — Это так неприлично, Дом! Завел меня в кусты за летний домик. Не спорю, я знала, что он собирается сделать, и должна сказать, что не слишком сопротивлялась. Он такой красавчик, ты ведь сам понимаешь. А потом он пробубнил что-то насчет того, что поговорит с Эдмундом и все устроит.

— Устроит? — переспросил лорд Иден. — И ни слова о бессмертной любви, Мэд? Даже предложения не сделал?

— Нет, ничего, — вздохнула Мадлен. — Наверное, нисколько не сомневался, что я соглашусь выйти за него. И у него были на то причины. Я тоже так полагала.

— Ну и?.. — Лорд Иден нетерпеливо уставился на сестру.

— Я сказала «нет». — Мадлен подняла глаза на брата. — Я и вправду считаю, что это не очень хорошо. Мне совсем не хотелось выходить за него. Даже не знаю, что со мной дальше будет, Дом. Это лучшее предложение из всех, которые я когда-либо получала. И мне действительно казалось, что я люблю его. Мне уже двадцать два, скоро я совсем состарюсь. По всей вероятности, в следующий сезон я уже не смогу появиться на людях.

— Пейнтон — само очарование, но только с виду, — успокоил ее брат. — Невелика потеря, Мэд. Однажды тебе встретится подходящий молодой человек, и вы с ним будете жить долго и счастливо. Кстати, почему ты потеряла к Пейнтону интерес? Он что, плохо целуется?

— Нет, даже слишком хорошо, — ответила Мадлен. — Не думаю, что он имеет право целовать подобным образом леди. Меня прямо в жар бросило. Но покоя не давало одно воспоминание — как он пекся о моей репутации у леди Шарп, хотел увести меня к матери, чтобы я не осквернила себя пребыванием в одном помещении с мисс Парнелл. А после того как я подошла поболтать с ней, он меня весь оставшийся вечер избегал. На следующий день со мной уже снова можно было общаться, ведь мисс Парнелл вновь стала респектабельной леди, приняв предложение Эдмунда.

Лорд Иден присел рядом с сестрой на скамейку.

— Она должна скоро приехать, — сказал он, — если только дождь не помешает. Как бы они не застряли в дороге. Ты поможешь мне, Мэд?

Мадлен посмотрела на брата.

— Думаю, мне не стоит делать этого, честное слово, Дом. Лучше оставить все как есть. Эдмунд уже помолвлен с ней, и что-то не заметно, чтобы он сильно убивался по этому поводу. Он сумеет сделать ее счастливой. Эдмунд всегда так добр к окружающим его людям. Он обязательно понравится мисс Парнелл, и она непременно станет его уважать.

— Но это несправедливо! — возмутился лорд Иден. — Неужели ты этого не понимаешь, Мэд? Эдмунд всегда такой заботливый, такой добрый, такой правильный. Ему всего девятнадцать было, когда папа умер. На три года меньше, чем сейчас нам с тобой! И с тех пор все семейные проблемы ложатся на его плечи, он постоянно вытаскивает нас из всевозможных передряг, печется о том, чтобы нам жилось хорошо и беззаботно. А мы забываем, что Эдмунд тоже человек. У него тоже есть чувства, мечты и надежды, как и у всех нас.

— Это совсем другое дело, — возразила Мадлен. — Эдмунд не такой неугомонный, как мы с тобой. Он счастлив, Дом, его все устраивает. И ему уже почти тридцать. Пришло время обзавестись семьей. Мисс Парнелл — вполне подходящая невеста. Она, правда, немного странная, но мне нравится. Гордости и самообладания ей не занимать. Я намерена подружиться с ней.

— Иногда мне хочется взять и встряхнуть тебя. — Лорд Иден снова встал. — Мэд, Эдмунду придется против воли жениться на довольно странной девице, как ты сама только что заметила. Он не заслужил этого. Эдмунд заслужил невесту, которая будет любить и ценить его. Он заслужил немного счастья за то, что постоянно дарит его всем окружающим. И между прочим, он был вполне счастлив с миссис Борден. Ты знала о миссис Борден?

— Насколько я понимаю, это его любовница? — вспыхнула Мадлен. — Я видела ее однажды, Дом. Ходячий ужас! Не понимаю, что Эдмунд нашел в ней!

— Сам не знаю, — согласился с ней лорд Иден, — но она ему нравилась, Мэд. Однако теперь он будет вынужден оставить ее, в этом я нисколько не сомневаюсь. Это несправедливо. Ты должна помочь мне убедить мисс Парнелл, что я ее судьба.

— Совсем недавно ты был без ума от мисс Карстарз, — поддела его Мадлен, — хотя, по-моему, она слишком глупа для тебя, Дом, совсем еще ребенок. Неужели ты успел забыть ее?

— Что за дурацкие вопросы, Мэд? Я думал, ты гораздо умнее и к тому же понимаешь меня. Ты ведь прекрасно знаешь, что мои чувства к мисс Карстарз не имеют к этому делу никакого отношения. Проблема в том, что кто-то должен жениться на мисс Парнелл. И кто же, если не я? Только не Эдмунд. Неужели ты не понимаешь?

— Понимаю, Дом. Просто мне не хочется видеть, как ты загоняешь себя в ловушку, вот и все. Ведь брак — это на всю жизнь. Мое сердце этого не выдержит. Но ты прав. Смотреть на страдания Эдмунда тоже тяжело. Просто я никогда не узнала бы, что Эдмунд несчастен, потому что он не привык выставлять свои чувства напоказ. Хотя нет, я, наверное, все равно узнала бы. Но решила бы, что это всего лишь Эдмунд и его чувства не так сильны, как твои или мои. Неужели я всю жизнь о нем так думала, Дом? Какой ужас!

Лорд Иден улыбнулся:

— Ну так что, поможешь?

— Понятия не имею, чем тебе помочь, — вздохнула Мадлен. — Эдмунд спустит с меня шкуру, если поймает. Ты ведь сам прекрасно знаешь, для него помолвка все равно, что свадьба. Кроме того, о ней было публично объявлено в Лондоне, и вечеринка состоялась.

— Тебе не придется ничего делать, — заверил ее брат. — Только прикроешь меня, когда я приглашу ее прогуляться пешком или проехаться верхом. Скажешь, что поедешь с нами. И возьмешь на себя Парнелла. Устрой так, чтобы я мог поговорить с ней наедине, без лишних ушей.

— Ага, здорово придумал! — вспылила Мадлен. — У меня от этого мистера Парнелла мурашки по спине бегут. Никогда не знаешь, что он думает. И слава Богу, не слишком-то и хотелось. А эти глаза! Брр!

— Представь, что это вызов судьбы, Мэд, — сказал брат. — Поговори с ним — у тебя это хорошо получается. И поболтай с мисс Парнелл, если сможешь. Ничего особенного. Здесь словечко, там намек. Все, что в голову придет, только смотри не перестарайся. Я собираюсь отбить ее, а когда я решаю завоевать леди, мне это обычно удается.

— От скромности ты не умрешь, — усмехнулась Мадлен. — Кто знает, может статься, следующие несколько недель мы проведем не хуже, чем в Лондоне. По крайней мере так же весело. Если бы только тебе не пришлось в конце этого веселья жениться на мисс Парнелл, Дом! Думаю, она мне понравится, но тебе она совершенно не подходит. А на мою долю, значит, мистер Парнелл выпал, да? Весьма заманчиво, ничего не скажешь.

— Вдруг тебе удастся заманить его в сети? — ухмыльнулся лорд Иден. — Тогда мы могли бы справить двойную свадьбу, Мэд.

— Упаси Бог! — вздрогнула девушка. — Да я лучше старой девой останусь! Отныне и вовеки веков. Закрою глаза и заткну уши, чтобы, не дай Бог, не начать флиртовать с мистером Парнеллом. Лучше уж с крокодилом кокетничать! Не карета ли едет, Дом?

Оба прислушались. Затем лорд Иден подошел к окну.

— Ничего не вижу, только дождь да деревья, — сказал он. — Но я определенно слышу цокот копыт. Пошли, Мэд, мы должны вместе с Эдмундом поприветствовать наших гостей.

— Как думаешь, может, все же сумеешь пересилить себя и начать называть меня на людях Мадлен? — спросила сестра. — Мэд — слишком уничижительно звучит, Дом.

Александра задумчиво смотрела в окно кареты. Слава Богу, мать наконец-то угомонилась. Всю дорогу от Лондона леди Бекворт не переставая ворчала. Налоги на заставах она считала непомерными, ведь в карете едут только двое, запрещала Александре открывать окно, когда дочери хотелось подышать свежим воздухом или перекинуться словом с Джеймсом, который ехал верхом, обслуживание в трактирах, где они останавливались поесть, казалось матери до безобразия неприличным — слуги не посмели бы вести себя подобным образом при лорде Бекворте, простыни на постоялом дворе, где им пришлось переночевать, были плохо проветрены и пахли плесенью, надо было остаться там еще на день, в дождь ехать слишком рискованно.

Весь день леди Бекворт до смерти боялась, что они могут перевернуться в грязь. Несколько раз карету и впрямь сильно заносило. Но Джеймс считал, что дорога вполне безопасна, а Александра привыкла доверять его мнению. И вот теперь, когда они проехали через внушительные железные ворота Эмберли-Корта, мимо каменной сторожки и приветливо кивнувшего им привратника, мать наконец притихла, ожидая с минуты на минуту увидеть особняк. Карета ехала по обсаженной деревьями петляющей дороге. Они словно попали в зачарованный мир. Джеймс поехал вперед — дорога оказалась слишком узка для кареты и сопровождающего ее всадника.

Сердце Александры пустилось вскачь. Ей вдруг ужасно захотелось оказаться подальше отсюда, в совершенно другом месте. Несмотря на торжественное объявление об их помолвке, девушка никак не могла свыкнуться с мыслью, что теперь она невеста графа Эмберли. Может, это и странно, но Александра, которая никогда в жизни не знала свободы и даже не мечтала ее получить — если только совсем немного, в качестве жены, а не дочери, — успела одним глазком взглянуть на эту самую свободу и теперь тосковала по ней.

Но и этот промелькнувший миг свободы казался ей иллюзорным. Разве могла она действительно освободиться? Если бы лорд Эмберли не повторил своего предложения после того, как его сиятельство отвернулся от нее, стала бы она свободна от власти мужчины? Нет, она по-прежнему принадлежала бы своему отцу, причем всю оставшуюся жизнь — никто и никогда не предложил бы ей больше руку и сердце. Одним словом, участь ее ждала незавидная.

Тогда почему она никак не может смириться с мыслью о браке с графом Эмберли? Назвать его человеком неприятным ни у кого бы язык не повернулся. По правде говоря, похоже, он будет куда более добрым и снисходительным мужем, чем герцог Петерлей. Он намного моложе прежнего кандидата в мужья и однозначно красивее. За те несколько раз, что они виделись до его отъезда в деревню — а отбыл он более недели назад, — граф относился к ней с большим уважением. Особенно на вечеринке в честь их помолвки, когда он изо всех сил старался показать собравшимся, что действительно гордится оказанной ему честью называться ее женихом.

Ну почему же тогда не выйти за него по доброй воле? Или виной всему треклятая гордость? Как можно выйти за человека, когда точно знаешь: он сделал предложение только потому, что чувствовал себя обязанным? А на самом деле скорее всего вовсе не хотел жениться. Граф — мужчина красивый, представительный, настоящий светский лев. Она — женщина невзрачная и совершенно несветская, понятия не имеет, как вести себя в высшем обществе. В Лондоне ей неуютно. До приезда в город Александра и не подозревала, насколько ее жизнь отличается от жизни других девушек ее круга. Она не умела не то что развлекаться, но даже смеяться. Не знала, как выразить свои чувства и ощущения. Всю жизнь ей внушали, что сдержанность — одна из самых главных добродетелей.

Выходит, Александра вряд ли сможет понравиться графу Эмберли. Именно по этой причине она, в свою очередь, не сможет выйти за него по доброй воле. Лучше уж жить дома, с отцом. Эта жизнь ей по крайней мере знакома.

«Нравится ли мне лорд Эмберли?» — спрашивала она себя, глядя на мелькающие за окном кареты деревья. Но откуда ей знать? В Лондоне у них не было шанса познакомиться поближе. Граф вел себя как подобает настоящему джентльмену, обращался с ней по-доброму и подчеркнуто вежливо. Одним словом, идеальный мужчина. Но идеальный мужчина — это гипотетический образ. А лорд Эмберли — живой человек. Но она так и не поняла, какой он. Граф остался для нее незнакомцем. Причем незнакомцем, на которого она, несмотря ни на что, до сих пор держала обиду.

Он приводил ее в смятение. Глупо, конечно, отзываться так о легком в общении господине с добрыми голубыми глазами. Но приходится признать, что это правда. Александра каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие. Никогда еще она не боялась смотреть человеку прямо в глаза. Но боялась заглянуть в глаза лорда Эмберли, боялась… Чего? Утонуть в них? Другого слова она подобрать не могла.

И ничьих рук она в жизни не боялась. Если только рук отца — огромных, грубых, способных причинять человеку боль. Но рук, которые даже и не думали наносить ей удары? Руки у лорда Эмберли ухоженные, но, несмотря на это, в них таится скрытая сила. Прикосновение этих рук приводило ее в ужас. Они пробуждали внутри ее ощущения, с которыми Александра была не в силах справиться и которые ей не хотелось испытывать. Они пробуждали в ней женщину.

Она чувствовала, что лорд Эмберли способен сделать ее такой, какой она видела себя только в мечтах, но страшилась стать наяву.

Плюс к тому у него есть любовница. Он привык к ее телу, привык касаться ее. Разве Александра сможет когда-нибудь сравниться с опытной дамой? Какой стыд! По сравнению с ней она — ничто, пустое место. Не то чтобы Александра высоко себя ценила, вовсе нет, но она мечтала стать герцогиней, важной дамой. Ну ладно, станет графиней, тоже неплохо. И все же она попалась в сеть, ей придется выйти замуж за человека, которому она совершенно ни к чему и который все свое внимание будет дарить любовнице.

Сидящая рядом с Александрой мать вскрикнула и оторвала дочку от этих мрачных мыслей. Девушка резко обернулась и увидела, что деревья исчезли, и сквозь ливень ей удалось разглядеть открывающуюся роскошную панораму. Карета въехала на холм, у подножия которого раскинулась широкая долина с деревьями, лугами, искусственными лужайками, фонтанами и декоративными садами. Среди всего этого великолепия струилась величавая река, над ней выгнулся дугой каменный мост. На противоположном холме расположился величественный особняк такой неземной красоты, что у девушки перехватило дыхание.

— О-о! — беззвучно выдохнула Алекс.

— Нам ни за что на свете не спуститься вниз по такой грязи! — запричитала леди Бекворт, извлекая из сумочки носовой платочек. — Мы непременно перевернемся и скатимся кубарем в долину. И убьемся насмерть. Постучи кучеру, Александра, пусть остановится.

Но не успела Александра исполнить просьбу матери, как у окна появился Парнелл. В тот же самый момент карета стала. Александра опустила стекло.

— Все нормально, вы в полной безопасности. — Джеймс наклонился вперед, и с полей его шляпы хлынул поток воды. — Дорога вымощена камнем. Да и склон не настолько крутой, как вам могло показаться. Вы в порядке, мама?

— Ваш папа никогда бы этого не позволил, — слабо пискнула леди Бекворт, прикрывшись платочком. — Он бы отвез нас обратно, на ближайший постоялый двор.

— Я бы не стал зря рисковать вашей жизнью, мама, — возразил Джеймс, — и жизнью Алекс тоже. Задерни шторки, Алекс. Маме будет не так страшно.

Брат с сестрой улыбнулись друг другу. Джеймс слегка пожал руку Александры и поехал вперед. Александра почувствовала себя намного лучше. Она прекрасно понимала, что брат хотел подбодрить ее, но его жест не имел никакого отношения ни к грязной дороге, ни к крутому спуску вниз.

Она не стала задергивать шторы. Маме было некогда смотреть в окно — леди Бекворт демонстративно взяла с противоположного сиденья Библию, водрузила ее себе на колени и погрузилась в чтение. Губы ее беззвучно возносили молитву Господу. Александра не могла отвести восхищенного взгляда от раскинувшихся в долине садов и величественного особняка. Ее охватил трепет.

Лорд Эмберли сразу же заметил две кареты и всадника. Граф сидел в галерее, выходящей окнами на восток, и наблюдал за главной подъездной дорогой к дому, сбегавшей вниз с холма. Он практически не сомневался, что гости отложат свой приезд до завтрашнего дня. Мало кто отваживался пускаться в путь по дорогам Англии в такую непогоду. Но он все равно сидел и ждал, не в силах занять себя ничем другим.

Сейчас его невеста стала казаться ему куда более близкой, чем когда он встречался с ней в Лондоне. Там, в столице, он сначала изо всех сил пытался уберечь мисс Парнелл от незаслуженного позора, затем сосредоточился на том, чтобы ее вновь приняли те, кто уже приготовился освистать ее, и все время был настолько занят, что у него не оставалось времени остановиться и подумать — а чем, собственно говоря, эта помолвка обернется лично для него?

Очутившись дома, граф с головой окунулся в хозяйственные дела, которые в его отсутствие целиком и полностью ложились на плечи управляющего. До приезда мисс Парнелл оставалась еще целая неделя. И только вчера и сегодня он окончательно осознал, что его невеста уже на пути к его родному гнездышку. Это вам не простой гость, которого надо немного развлечь, а через некоторое время можно со спокойной душой помахать ему вслед платочком. Это его невеста. Его будущая жена. Жена, которая будет до конца дней делить с ним дом.

Как бы ни было странно, нелепо и неправдоподобно, он не мог вспомнить лица мисс Парнелл. Перед его внутренним взором вставала высокая, величавая, гордая женщина. Он видел собранные в строгий пучок черные волосы. Но вместо лица — белое пятно. Граф помнил, что девушка умело скрывала свои эмоции, и поэтому чаще всего лицо ее абсолютно ничего не выражало. Бесстрастное и холодное. И глаза, черные как ночь. Но представить себе это лицо он все равно не мог. Вместо этого в его мозгу постоянно всплывала одна и та же картина: широко распахнутые черные глазищи, горящие щеки, пересохшие губки, спадавшие шикарной волной черные волосы, длинные стройные ножки и разобранная кровать.

Но граф знал, что это не мисс Парнелл. Разгоряченное воображение сыграло с ним шутку. Тогда, в первый раз, она показалась ему красавицей. Когда он увидел ее снова, перед ним предстала совершенно другая женщина. Мисс Парнелл не была ни красива, ни привлекательна. Из этой девушки слова не вытянешь, держится слишком прямо, словно палку проглотила, и настолько отстраненно, будто она не из плоти и крови. К тому же старательно избегает его прикосновений.

А ведь именно на этой женщине ему придется жениться. Именно с этой женщиной он должен разделить и дом, и постель, и даже самого себя. Его хозяйка. Его самый близкий друг. Его любовница. Мать его детей.

Не слишком заманчивая перспектива.

Лорд Эмберли наблюдал, как кареты медленно и осторожно спускаются в долину. Никакая опасность им не грозила. Покрывавшие дорогу камни даже в самую отвратительную погоду не дадут поскользнуться ни лошадям, ни экипажам, но, само собой разумеется, гостям это невдомек, и они до смерти боятся перевернуться.

Всадник на коне, должно быть, Джеймс Парнелл, догадался граф. Мисс Парнелл и ее мать едут в первой карете. Вторая, поменьше и попроще, наверняка багажная. Вполне возможно, Парнелл везет с собой камердинера, а леди Бекворт и мисс Парнелл — горничную, хоть в этом и нет никакой необходимости. Он уже выделил им обслугу.

Когда кареты спустились вниз и подъехали к каменному мосту, чтобы подняться к парадной лестнице особняка, лорд Эмберли вышел из галереи и направился в огромный мраморный холл. Какова бы ни была погода, он непременно выйдет встречать своих гостей на крыльцо. Он сделал бы это ради любого посетителя, а уж для своей будущей невесты и подавно. Даже ледяная метель не удержала бы его дома.

Джеймс Парнелл спрыгнул с лошади, и граф поприветствовал его. Лакей опустил ступеньки кареты и помог леди Бекворт выбраться из экипажа.

— Добрый день, мэм. — Лорд Эмберли склонился над ее рукой. — Не представляете, как я рад, что вы удачно добрались. Добро пожаловать в Эмберли-Корт.

Парнелл предложил матери руку, и они поспешили укрыться от дождя. Лорд Эмберли отослал лакея прочь и сам подал мисс Парнелл руку. Она нерешительно вложила в его ладонь свои пальчики.

— Добро пожаловать, дорогая, — с улыбкой промолвил граф, заглянув ей в глаза. — Добро пожаловать в ваш будущий дом.

Ступеньки кареты успели намокнуть и стали скользкими от дождя. Граф отпустил руку невесты, обнял ее за талию, приподнял и поставил на землю.

— У нас не всегда дождь льет, поверьте, — мягко заметил он. От его внимания не ускользнуло, как поспешно Александра высвободилась из его рук. — Назавтра я заказал солнце, специально для вас. Пойдемте в дом. Вы наверняка замерзли и не откажетесь от чашечки чаю.

Лорд Эмберли предложил ей руку и повел вверх по лестнице. Интересно, она хоть понимает, что до сих пор ни одного слова не произнесла? При входе он снова взглянул на нее. Да, вот, оказывается, какое у нее лицо: каждая черточка на своем месте. Словно из мрамора высечено. Лицо статуи. Оно могло быть и простеньким, и очень красивым, все зависело от того, какой огонь освещает его изнутри. Но пока он вообще никакого огня не видел. Если не считать той первой ночи, когда они познакомились.

Какая у нее тонюсенькая талия! К его удивлению, девушка была легкой словно перышко. Граф имел возможность убедиться в этом всего несколько мгновений назад.

Лорд Эмберли обратил свое внимание на остальных гостей. Вокруг них начался настоящий переполох. Его мать, сэр Седрик Харви, Доминик и Мадлен словно по мановению волшебной палочки явились поприветствовать прибывших.

К вечеру дождь перестал, небо практически очистилось и над западными холмами выглянуло тусклое солнышко. Трава еще не просохла, но лорд Эмберли предложил невесте прогуляться после обеда по саду.

— Дорожки там посыпаны гравием, — пояснил он, — так что ваше платье в полной безопасности, не промокнет.

Леди Эмберли тоже с радостью подышала бы свежим воздухом, но ей пришлось остаться дома с леди Бекворт, которая призналась, что поездка вымотала ее. Сэр Седрик Харви составил дамам компанию. Лорд Иден понял, что его присутствие нежелательно, и тоже не пошел, чем заслужил убийственный взгляд сестры, которая уже приговорила себя к прогулке. Теперь ей придется составить пару Джеймсу Парнеллу.

Александра все время куталась в шаль и касалась руки лорда Эмберли, только когда этого требовали правила приличия. Он был ненамного выше ее самой и гораздо ниже Джеймса и отца. Может, поэтому она чувствует себя с ним неуютно, размышляла Александра по пути от выложенной камнем террасы к простиравшимся к востоку от дома садам. Она даже не могла спрятаться у него за плечом.

— Как жаль, что вы приехали в дождь, — завел разговор граф. — Мне бы хотелось, чтобы вы увидели дом и сады во всей красе. Видите ли, я очень горжусь ими.

— Они даже в дождь восхитительны, милорд, — сказала Александра. — Я понятия не имела, что Эмберли-Корт так прекрасен.

— Все благодаря нашему дальнему предку или, быть может, политической ситуации того времени. Первый дом был возведен в этой долине во времена королевы Елизаветы для оборонительных целей. Отсюда до моря всего пара миль. Любое здание, построенное на возвышенности, было бы видно с моря. Не говоря уже о том, что такое расположение куда менее привлекательно.

— Джеймс сразу догадался, что море рядом, — кивнула она. — Но это ведь не первое здание, милорд?

— Нет. Старинный особняк сгорел дотла восемьдесят лет назад. Такая трагедия! Многие семейные реликвии погибли в огне. Как бы то ни было, мои дедушка с бабушкой отличались отменным вкусом. Они построили этот дом, а бабушка разбила сады. Их геометрическую точность можно оценить с вершины холма. Я непременно отведу вас туда, когда погода наладится, и вы сами все увидите.

— Вам повезло, что вы здесь живете милорд. Хоть я и провела всю жизнь в Йоркшире, на мой вкус, этот район слишком бесцветен.

— Вам не придется прозябать там другую половину жизни, — заверил ее граф. — Вы забываете, что, как только мы поженимся, все это станет вашим.

Лорд Эмберли улыбнулся, заглянул ей прямо в глаза и коснулся кончиками пальцев ее руки. Александра напряглась и поспешно обернулась в поисках Джеймса и леди Мадлен. Они брели по другой дорожке.

— Мне хотелось бы думать, что наша помолвка по-настоящему начинается сегодня, — продолжал граф. — Вы для меня не простая гостья. Как вы думаете, сможете ли вы называть меня по имени — Эдмунд? И могу ли я звать вас Александрой?

— Если вам так хочется, милорд, — с сомнением промолвила она. Ей всю жизнь внушали, что называть по имени можно только братьев, сестер и слуг.

— Но вам это не слишком удобно? — Лорд Эмберли остановился и повернулся к ней. Как близко он стоит, аж дыхание перехватывает!

— Да, — призналась Александра. — В моей семье это не принято. Мама и папа не называют друг друга по именам. Но пусть будет так, если вы того желаете.

— Совсем не обязательно. Вы согласились со мной только потому, что я мужчина? Но это же неправильно. Вспомните, что говорила вам моя мать в театре — она несомненно права. Вы не должны уступать мне лишь потому, что я ваш жених или муж. Уступайте только тогда, когда вы согласны со мной. Иначе не соглашайтесь, спорьте, даже бейтесь за то, чтобы отстоять свою точку зрения, если понадобится. — Граф улыбнулся ей, в его голубых глазах плясали веселые искорки.

Но Александра не разделяла его веселья.

— Как такое возможно? — В голосе ее зазвучали горькие нотки. — Все наше общество и религия основаны на подчинении женщин отцам и мужьям. Разве может быть иначе?

— Думаю, да. Я не согласен с вашим взглядом на Святое Писание, если вы именно из него почерпнули свои идеи. Мне кажется, женщина была создана равной мужчине. Адам умирал от скуки, пока не появилась Ева, разве нет? И вовсе не потому, что ему некем было повелевать. Вокруг него был целый мир самых разнообразных созданий, которыми он мог бы командовать. Но ему была нужна подруга, кто-то, с кем он мог побеседовать и отточить свой ум, с кем он мог поспорить, побороться, посмеяться. Кого он мог любить, наконец. С чего это меня вдруг потянуло на проповедь, а?

— И все же, — спокойно возразила Александра, — когда мужчины решают, что женщина должна выйти замуж, у нее фактически не остается выбора. Когда мужчины решают, что честь диктует определенные правила поведения, эта самая честь ставится выше желаний женщины.

— Вы о себе говорите? — спросил граф, сразу став серьезным. — Полагаю, вы действительно были вынуждены согласиться на эту помолвку. Но вынудили вас главным образом обстоятельства, а не мужчины. Ваш отец давил на вас? Вы сказали «мужчины», а не «мужчина». Я — второй из них? Или Доминик? Может, в ваших словах есть доля правды. Да, несомненно, есть. Надо признать, мы слабые создания. Иногда очень трудно, практически невозможно, решить, что хорошо, а что плохо. В этом и состоит проблема.

В ответ Александра лишь гордо подняла подбородок.

— Однако с чего это мы с вами полезли в такие дебри? — вернулся он к первоначальной теме. — По-моему, весь вопрос заключается в том, будем ли мы по-прежнему называть друг друга «милорд» и «мисс Парнелл» Или нам уже можно перейти на «Эдмунд» и «Александра». Пока мы можем обойтись формальным обращением, потому что таково, похоже, ваше желание. Но только не после свадьбы. То есть я хочу сказать, что буду настаивать на обратном. Даже представить себе не могу, что я называю свою жену «леди Эмберли» или «миледи».

— Зовите меня Алекс! — выпалила Александра. — Так меня Джеймс называет. Мне это имя больше нравится.

— Тогда пусть будет Алекс, — улыбнулся лорд Эмберли, взяв ее под руку. — Спасибо. Это большая честь для меня, раз, кроме вашего брата, вас никто так не называет. Вы любите его, да?

— Он самый дорогой для меня человек во всем белом свете. Многие недолюбливают его, потому что он слишком серьезен, замкнут, молчалив и частенько бывает циничным. Видите ли, он потерял веру в людей — это самое ужасное, что может случиться с человеком. Но я знаю, какой он на самом деле. И каким был.

Лорд Эмберли помолчал немного. Они стояли и смотрели на радугу в брызгах мраморного фонтана, расположенного на самом краю сада.

— Я успел заметить, что он тоже обожает вас, — проговорил граф. — Я очень рад этому. Думаю, приятно пробудить в вашей душе любовь и доверие, Алекс.

Она вздрогнула, услышав свое имя, слетевшее с его губ. Словно он поцеловал ее.

— Боюсь, у меня слишком мало друзей, — вздохнула Александра. — Джеймс был для меня всем. Я изливала на него всю свою любовь, Эдмунд.

Его имя вырвалось у нее в самом конце фразы, девушка смутилась, высвободила свою руку, подошла к фонтану и подставила ладонь под веселые струи воды.

— Завтра я покажу вам дом, — раздалось у нее за спиной. — Надеюсь, вы полюбите его так, как люблю его я.

В голосе графа слышалась грусть.