"Пурпурная лилия" - читать интересную книгу автора (Басби Ширли)

Глава 17

Сабрине тоже не спалось, и хотя она не понимала, какие демоны живут в душе Бретта, у нее были свои сомнения.

Она не жалела о случившемся. Лежа без сна, она чувствовала боль во всем теле и все-таки была счастлива. Сегодня она стала женщиной, женщиной Бретта, и ничто не могло умалить ее радости. Однако что-то ее беспокоило, и по мере того, как шло время, это беспокойство усиливалось.

Бретт сказал, что поговорит с ее отцом, и она ничуть не сомневалась, что он будет просить ее руки. Скоро она станет его женой… Но дурные предчувствия не покидали ее.

Сначала она подумала, что это связано с письмами тети Софии. Но потом поняла, что письма здесь ни при чем. Дело в самом Бретте. Сабрина не была настолько наивна, чтобы предположить, будто одна ночь способна превратить его в идеального возлюбленного или супруга. Она знала, что на пути к счастью еще много препятствий. Но если они любят друг друга…

Любят. Сегодня они любили друг друга, и это была страстная любовь, так что у Сабрины не было никаких сомнений в том, что Бретт ее страстно желает… Но страсть — это еще не любовь, а он ни разу за всю ночь даже не намекнул ей, что любит ее.

Она беспокойно ворочалась в постели. Что бы это значило? — спрашивала она себя. Но она тоже не говорила о любви. Нет, я его люблю! Так сильно, что не могу даже представить, как буду жить без него. А он любит меня?

Ей хотелось верить, что да. Она не могла даже подумать, что он мог делать с ней такое и не любить ее. Но он сказал, что хочет ее, а мужчины совсем не такие, как женщины. Им не нужна любовь, чтобы так любить.

Сабрина села в постели и, обхватив коленки, уперлась в них подбородком. Разве она может выйти замуж за человека, который хочет ее, но не любит? И хочет ли он только ее тело или еще богатства дель Торрезов в придачу?

Злясь на себя за подобные мысли, она постаралась выкинуть их из головы. Подозрения Карлоса начинают отравлять ей жизнь, с неохотой призналась она. И тут в первый раз она задумалась о намеках Карлоса по поводу Констанцы.

Она вспомнила, как Бретт танцевал с Констанцей, и ее залила волна ревности. Бретт принадлежит только ей, и она ни с кем не будет его делить. Но как можно приручить такого мужчину, как привязать его к себе, чтобы он даже подумать не мог о другой женщине?

Она не знала ответ на этот вопрос, но поклялась, что найдет его. Ей придется многое ему прощать, но только не женщин… с его прошлым она уживется, но в будущем…

Сабрина рассмеялась. Она просто заставит его так желать ее, что у него даже времени не будет подумать о другой женщине! И, может быть, почему бы нет, ей удастся внушить ему такую же любовь, какая теперь владела ею самой… тогда любые невзгоды покажутся чепухой, если они будут любить друг друга.

Успокоившись, Сабрина зевнула и забралась под простыню. Она улыбалась и мечтала о Бретте и о том, как замечательно они будут жить вместе. В то утро Алехандро с удивлением обнаружил, что завтракать ему придется в одиночестве. Бонита сказала, что Сабрина спит, видно, устала после вчерашнего праздника, и Олли пришел от Бретта сообщить то же самое. Алехандро сидел за столом и думал о том, что лег не позже остальных, а встал раньше. Причем он несколько старше их. Он улыбнулся, вспомнив, как они с Еленой разговаривали при луне, когда еще не были мужем и женой. Ну, если только…

В этот день он намеревался исполнить свое заветное желание. Бретт прислал ему записку, прося в три часа дня прийти в библиотеку, и он рассчитывал, что тот наконец-то официально попросит руки Сабрины. Алехандро с нетерпением ждал назначенного часа…

Лицо Алехандры расплылось в счастливой улыбке, и он радостно сказал:

— Ну, конечно, я согласен, чтобы ты взял в жены мою дочь. Я мечтал об этом с того самого… — Он умолк и с досадой посмотрел на стоявшего перед ним Бретта. Ему было почти стыдно признаваться. — Когда я посылал тебе приглашение, чтобы ты помог мне с плантацией сахарного тростника, должен сказать, я надеялся, что ты и Сабрина полюбите друг друга и захотите пожениться. Сахарный тростник был только предлогом, чтобы пригласить тебя. — Глаза у него беспокойно заблестели. — Надеюсь, ты простишь своего будущего тестя за обман.

Бретт иронически усмехнулся.

— Знаете, я никак не мог понять вашего интереса к сахарному тростнику. — Он поклонился довольно сухо. — Вы хорошо провели свою игру, и я благодарю вас. Придется мне в будущем быть с вами поосторожнее…

Хотя Бретт и сообщил Сабрине, что будет говорить с ее отцом, он вовсе не был уверен в благополучном результате и очень нервничал перед встречей с Алехандро в библиотеке. Это он-то, который никогда не сомневался в себе и никогда не нервничал! Вдруг ему стало казаться, что Алехандро не даст согласия, и он сам удивился, что у него комок застрял в горле, едва настало время заговорить. С облегчением вздохнув, когда с делом было покончено, он позволил втянуть себя в обсуждение деталей оглашения, когда и где будут играть свадьбу. Тут Бретт, усмехнувшись, заявил, что они забыли о самом важном.

— Прежде чем что-то обсуждать, нам, пожалуй, надо спросить вашу дочь, что она думает об этом. Может быть, она мне откажет.

— Это невозможно! — испуганно вскричал Алехандро. — Неужели она откажет? Неужели ты ей позволишь?

Бретт развеселился.

— Вы должны мне помочь!

Алехандро растерянно посмотрел на Бретта.

— Я знаю, но я не могу. — Он умоляюще поглядел на Бретта. — Понимаешь, — тихо сказал он, — я всегда надеялся, что ты сможешь держать ее в узде, приручить ее, поэтому я подумал о тебе как о зяте. Мне хотелось, чтобы рядом с ней был сильный мужчина, которого она не сможет водить за собой на веревочке. — Он слабо улыбнулся. — Только ты, амиго, можешь стать таким мужчиной в ее жизни. Я хочу, чтобы она ничего не боялась и чтобы ее любили, и я верю, что ты дашь ей и то, и другое — и защиту, и любовь.

Бретт тоже растерялся и даже смутился.

— Я обещаю вам это.

Для самого Бретта его слова прозвучали словно гром среди ясного неба. Неужели он любит Сабрину? Защищать и опекать ее он будет… но любить? Слова «любовь» не было в его словаре до сих пор. Он готов был признать, что его влечет к ней, что он все время думает о ней, но он не был готов назвать это любовью. Он очень ее хотел, он готов был жениться на ней, хотел иметь право назвать ее своей… но любить?

Алехандро был слишком поглощен собственными размышлениями, чтобы вспомнить, что Бретт ни разу не сказал о своей любви к Сабрине. Он поднялся с дивана. Подошел к двери. Отворил ее и попросил оказавшегося неподалеку мажордома Клемента позвать Сабрину.

Улыбающийся Клементе торопливо бросился искать ее, но не мог скрыть от слуг распиравшей его радости, потому что после боя быков в доме только и говорили что о Бретте и Сабрине. Разыскав Сабрину, Клементе, блестя глазами, передал ей просьбу Алехандро. Он смотрел, как она идет в библиотеку, а когда она скрылась за дверьми, побежал на кухню.

В этот день Сабрина потрудилась над своим туалетом и выглядела еще красивее, чем обычно. Волосы цвета красного золота как бы в беспорядке рассыпались по плечам, платье из белого муслина оттеняло золотистую кожу и подчеркивало ее необычную красоту.

Сабрина вошла, робко посмотрела на Бретта и залилась румянцем, встретив его взгляд.

А Алехандро смотрел на обоих с нескрываемой радостью, потом подошел к Сабрине и взял ее за руку.

— Чика, Бретт хочет тебя о чем-то спросить, а я тактично оставляю вас вдвоем. Надеюсь, тебе понравится то, что он тебе скажет.

Наедине с Бреттом Сабрина вдруг ощутила себя совершенно потерянной. Уставясь на пуговицу на его жилете, она никак не могла придумать, как начать разговор. Сказать ему «Буэнос диас»? Но ведь она несколько часов назад лежала обнаженная в его объятиях. Выпалить «я люблю тебя» тоже было немыслимо!

Бретт чувствовал примерно то же самое, хотя и не собирался признаваться в любви. Никогда раньше ему не приходилось делать предложения. Он хотел принять ее в свои объятия, осыпать лицо нежными поцелуями, шепнуть что-нибудь ласковое на ушко, но он был беспомощен, как застенчивый юнец.

Ему было жаль, что он не может поддаться естественному порыву, но прошло время, и, упустив нужный момент, он довольно резко произнес:

— Я попросил у вашего отца позволения жениться на вас, и он ответил, что с радостью дает его. Вас это тоже радует?

Он хотел сказать совсем не то и не так и проклинал себя за свою ненаходчивость.

Он не сделал ни одного движения навстречу ей, и Сабрина не поняла, чего ему стоили его слова. Она молча смотрела на него, ощущая лишь, как вдруг заныло ее сердце от обиды и разочарования. Как он так может? Он совсем меня не любит, сердито подумала Сабрина.

Она перевела взгляд на его застывшее лицо. Куда делся ее страстный возлюбленный? Почему он так холоден? И опять ее кольнуло, что он ни слова не сказал ей о своей любви.

Бретт больше не мог сдерживаться.

— Ну же? — потребовал он ответа. — Вы выйдете за меня замуж?

Он понимал, что все испортил, но уже ничего не мог поправить. Интересно, куда делись слова, которые мне бы хотелось ей сказать? Как объяснить ей, что я чувствую? Как рассказать о чувствах, которые она пробуждает во мне? О радости и волнении, которые я ощущаю всякий раз, стоит ей появиться?

Предложение Бретта было воспринято Сабриной как незаслуженная обида. Она даже подумала было отказать ему. Но не смогла. Она очень хотела стать его женой, несмотря ни на что, и заранее знала свой ответ. Однако в глазах у нее мелькнул гневный огонек, и она ответила почти так же скованно, как он:

— Да, да, я выйду за вас замуж. Сумасшедшая радость захлестнула Бретта, он улыбнулся ей и, счастливый, сказал:

— Слава Богу, с этим покончено! Если бы только он мог прикусить себе язык! Сабрина замерла, на ее лице появилось растерянное выражение, и она уже хотела ответить ему что-то резкое, но Бретт подскочил к ней, обнял и поцеловал нежно, и даже, как показалось Сабрине, виновато.

Он оторвался от ее губ, но его руки еще лежали у нее на плечах, когда он радостно проговорил:

— Прости меня, малышка! Я еще никогда никого не просил стать моей женой! Немного успокоенная, Сабрина посмотрела на него строгим взглядом и сердито сказала:

— Я не малышка! И на будущее, будьте добры, запомните это!

Увидав его улыбку, Сабрина чуть не закатила ему пощечину.

— Как прикажете, госпожа, — покорно, но чуть насмешливо ответил он.

Они смотрели друг на друга, и постепенно в них разгоралась страсть, так что Бретт в конце концов притянул ее к себе и прижался к ее губам. Они мигом позабыли обо всем, кроме восхищения друг другом.

Алехандро вежливо постучал в дверь, но они его не услышали, тогда он, выждав время, постучал еще раз, и ему опять никто не ответил. Желая знать, чем же все-таки закончились переговоры, он приоткрыл дверь и радостная улыбка озарила его лицо. Он немного помедлил, потом кашлянул.

Бретт недовольно поднял голову и отпустил Сабрину, сказав только:

— Она согласилась. Алехандро рассмеялся.

— « — Я уже догадался! — Он хлопнул в ладоши, и на пороге появился Клементе. — Бутылку нашего лучшего вина… Того кларета, который я заложил, когда родилась Сабрина. Твоя хозяйка, Клементе, выходит замуж! Пожелай ей счастья!..

Сабрина стояла рядом с Бреттом, и лицо ее светилось радостью. Она будет женой Бретта! Господи, какое счастье! Обожаемый ею мужчина станет ее мужем.

Алехандро понял, о чем она думает.

— Мне не надо спрашивать тебя, счастлива ли ты, чика. На твоем лице все написано.

Сабрина зарумянилась и, бросившись в объятия к отцу, призналась:

— Я счастлива. А ты?

— Ну, конечно же, чика! Разве не я все придумал?

Сабрина нахмурилась.

— Придумал?

Алехандро виновато улыбнулся.

— Ты не обидишься и не обрушишь на беззащитных мужчин свою ярость? Я всегда хотел, чтобы твоим мужем стал настоящий мужчина, которого ты будешь любить и уважать. Который сможет устроить твою жизнь так же, как мы жили с твоей матерью. И я никак не мог такого найти, пока не вспомнил о Бретте. Ну, вот, — с улыбкой продолжал он, — я и написал ему, чтоб он приехал. Вот почему меня так заинтересовал сахарный тростник.

Сабрина рассмеялась, но почувствовала себя немного обманутой. Значит, они сговорились? Ее отец и Бретт все устроили, как им хотелось, а она, бедная дурочка, попалась в расставленные сети и даже умудрилась влюбиться. Она постаралась выкинуть эти мысли из головы и вернуть себе прежнюю радость.

Оказалось, что это не слишком трудно. Подоспело вино. Бретт обнял ее за талию, и под его взглядом улетучились все ее страхи. Алехандро провозгласил тост. Он от души радовался, строил планы, ощущая удивительный покой в своей душе. Он незаметно трогал серебряный браслет, который подарила ему Елена, и шептал: она будет счастлива, керида!

Раскрасневшиеся Сабрина, Бретт и Алехандро сидели в патио и принимали поздравления. И как раз в это время приехал Карлос.

О том, что случилось что-то необычное, он догадался, еще не входя во двор. Когда же он спешился, к нему подбежал Клементе:

— Ах, сеньор Карлос! Какая хорошая новость! Идемте-идемте! Пусть сеньор Алехандро сам вам скажет!

Карлос постарался скрыть свой гнев. Алехандро даже не подозревал, сколько ненависти таится в его душе.

— Эй, Карлос! Иди к нам! Если мы немножко не в себе, так это потому, что незадолго до твоего приезда Бретт и Сабрина обручились.

Прикрыв глаза, Карлос холодно поздравил их.

— Поздравляю! — проговорил он без всякой радости. — Надеюсь, ты будешь счастлива, кузина.

Бретт встал, когда появился Карлос, и, стоя рядом с Сабриной, положил сильную руку ей на плечо. Сверкнув зелеными глазами, он тихо произнес:

— Будет, можете не сомневаться. Ненависть, которую испытывали оба мужчины, несколько поубавила радость, царившую на гасиенде. Даже Алехандро растерялся.

— Присоединяйся к нам, — с нарочитым гостеприимством предложил он Карлосу. — Выпей за их будущее.

Но Карлос не стал пить.

— Прошу прощения, дядя, — холодно проговорил он. — Но я спешу. Я только заехал сказать, что разбойники вновь появились в наших местах.

— Что? — переспросил с изменившимся лицом Алехандро. — Где и когда?

— Прошлой ночью, когда твои гости разъезжались. Они их поджидали, и им удалось ограбить нескольких наших соседей. Все остались живы, но дамы страшно напуганы и фамильных драгоценностей как не бывало.

— Ужасно! — воскликнул Алехандро. — Мои гости! Их грабят, когда они покидают мой дом! — Щеки у него раскраснелись от возмущения, и он, вскочив, стукнул кулаком по столу. — Что-то надо делать! Разве мы можем чувствовать себя в безопасности?

Наблюдая за лицом Карлоса, Бретт спросил:

— Как это случилось? Они подкараулили всех сразу? Или грабили по очереди?

— По очереди! Говорят, их было не больше троих-четверых и они ждали, пока не появится одинокий экипаж.

Алехандро в отчаянии посмотрел на Бретта.

— Что будем делать? Нельзя им больше спускать. Дальше будет еще хуже.

— Сегодня все собираются у нас, — резко проговорил Карлос. — Придумаем какой-нибудь план.

— Кажется, мы уже встречались в апреле, — сухо возразил Бретт. — И что из этого вышло? Карлос побледнел.

— Гринго желает что-нибудь предложить? Бретт кивнул.

— Капкан. Ловушку, которую мы придумаем. Втроем. — Он насмешливо взглянул на Сабрину. — Или вчетвером.

— Эй! Ты не знаешь, о чем говоришь! — разозлился Карлос.

— Знаю. Встречайтесь сегодня. А мы придумаем свой план. План, о котором будем знать только мы. И он не провалится, потому что мы не будем болтать понапрасну.

Алехандро кивнул, хотя его лицо оставалось хмурым.

— Что ты собираешься предпринять, амиго?

— Завтра — воскресенье, — беспечно проговорил Бретт. — Как обычно, все поедут в Накогдочез на мессу, а после мессы мы скажем соседям, что беспокоимся за ценности на гасиенде. Ну, скажем, за украшения Сабрины. Мы объявим, что собираемся отвезти их в понедельник в город и положить в сейф.

— Прямо так? — полюбопытствовал Карлос. — Без охраны? Вы что, думаете, разбойники — дураки? Они поймут, что это ловушка! — Он насмешливо скривил губы. — Если они вообще узнают об этом.

Бретт сощурился, но больше ничем не выразил своего отношения к замечанию Карлоса.

— Слухи быстро распространяются здесь, в провинции. Держу пари, завтра к вечеру все в Накогдочезе будут знать, о чем говорили после мессы.

Алехандро согласно кивнул.

— Правда. Поговорить после мессы — все равно, что стать на базарной площади и крикнуть во все горло.

— Очень хорошо, — остался недоволен Карлос. — Предположим, разбойники все узнают, но почему они не заподозрят ловушки?

— Потому что, — почти ласково сказал Бретт, — Алехандро всем скажет, что собирается их надуть и спрятать драгоценности в сено, которое он посылает сеньору Гутьеррезу, что сам он поедет в телеге и возьмет с собой всего двух ковбоев. Будто он не хочет брать большую охрану, чтобы не привлекать внимания разбойников — помните, мы же не знаем точно, сколько их, — а не то они обязательно на него нападут.

— Прекрасно! — с удовольствием согласился Алехандро. — А ты и Карлос будете моими ковбоями?

Бретт улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Карлос, Олли и я с оружием спрячемся в сене.

— Неплохо придумано, гринго, — радостно воскликнул Карлос.

Только Сабрина была против плана Бретта. Она с тревогой посмотрела на него.

— А что, если не все пойдет, как вы задумали? Если их будет не трое и не четверо, а больше? Вас могут ранить!

— Не беспокойся, радость моя! — весело проговорил Бретт. — Их от силы четверо, может быть, даже трое, а нас будет шестеро, да и нападем мы неожиданно.

— Я хочу быть с вами. Ведь я умею владеть оружием.

— Нет! — в один голос вскричали все трое мужчин, и Сабрине пришлось оставить свою затею.

После ухода Карлоса Алехандро, Бретт и Сабрина еще некоторое время обсуждали план Бретта, а потом разговор естественно перешел на более приятную тему — на бракосочетание, которое должно было состояться в ближайшие несколько месяцев. Отхлебывая кларет, Алехандро поудобнее устроился в кресле.

— Для меня настанет тяжелое время, когда вы обвенчаетесь и уедете в Ривервью. Надеюсь, вы будете часто навещать меня?

Сабрина было заикнулась, что не хочет жить в Натчезе, но Бретт опередил ее.

— Мы не будем жить в Ривервью. Алехандро удивленно изогнул бровь.

— Да? Почему? Ты ведь наследник и должен, насколько я понимаю, жить там. Когда-нибудь, после моей смерти, ты сможешь делать, что захочешь с Ранчо дель Торрез, но это только в будущем.

— Надеюсь, в далеком будущем! — улыбнулся Бретт. Он посерьезнел. — Ривервью больше не мое. Я отказался от него в пользу Гордона. Вы не забыли, что у меня есть младший брат?

— Что? — резко переспросила Сабрина, вспомнив свои худшие предположения. Бретт строго поглядел на нее.

— То, что я сказал. Ривервью не принадлежит мне и никогда не будет принадлежать. — В голосе у него появилась жесткость. — У меня есть собственные плантации в Нижней Луизиане. Это не Ривервью, но вы можете не бояться, я сумею обеспечить достойную жизнь своей семье.

Он нарочно не упомянул о своих других владениях, ибо ему было очень интересно посмотреть, как Сабрина отреагирует на то, что ей не придется быть хозяйкой богатого поместья.

Но Сабрина молчала, и Бретт расценил ее молчание так, что ее опечалила потеря Ривервью; ведь ему было неизвестно, что о его появлении в диком Техасе ходили всякие слухи.

И еще, конечно, Карлос неплохо потрудился. Его ловкие намеки всплыли в ее мозгу. Что до Бретта, то воспоминания о леди Диане и утверждение Карлоса, будто Сабрину интересует лишь его богатство, вновь пробудили утихших было демонов.

И Бретт и Сабрина хотели, чтоб их подозрения оказались ничего не значащей чепухой, и оба не могли выбраться из ловушки недостаточного доверия друг к другу.

Алехандро же не расстроился потерей Риверью и даже обрадовался.

— Ну, если Ривервью теперь тебе не принадлежит, то почему бы тебе не обосноваться тут? — беззаботно предложил он. — Я уже подхожу к тому возрасту, когда с удовольствием передал бы бразды правления в твои опытные руки.

Он сказал, не подумав, что его слова могут огорчить Сабрину.

— Меня так долго мучило, чика, что тебе придется одной справляться с хозяйством, — с ласковой улыбкой сказал он дочери. — Женщине надо, чтобы рядом был сильный мужчина. Теперь есть Бретт, и я смогу отойти от дел.

В душе Сабрины бушевал ураган, но она подавила свои чувства. С побледневшим лицом, хотя ее гнев не укрылся от Бретт, решившим, что это из-за Ривервью, она вскочила из-за стола.

— Я не знала, что помолвка обязательно должна лишить меня возможности позаботиться о себе самой. А что бы ты, отец, сделал, если бы не подвернулся Бретт?.. Отдал меня в монастырь? — Она зло рассмеялась и с ненавистью взглянула на обоих мужчин. — Прошу прощения, я должна пойти и помолиться о своей счастливой судьбе.

Алехандро ничего не понял, кроме того, что он чем-то, не желая этого, обидел свою дочь, и он беспомощно взглянул на Бретта.

— Она такая молодая и такая гордая. — Он словно просил прощения. — Мне не надо было говорить, что ей нужен защитник, ведь она уверена, что может справиться со всем не хуже любого мужчины.

Бретт не отрывал глаз от удаляющейся фигуры.

— Может быть, она не из-за этого рассердилась? — прошептал он, словно размышляя вслух. — Может быть, она рассердилась совсем из-за другого?