"Шуры-муры" - читать интересную книгу автора (Маккафферти Барбара Тейлор)

Глава 14

Я не мог оторвать глаз от записки.

Вот вам и де жа вю.

Послание точь-в-точь совпадало с теми, которые этот гнусный прилипала Рэнди Харнед подкладывал в свои отвратные букеты Имоджин. Как же так?

Неужто и это — послание Рэнди Харнеда? Я уставился на разноцветные хризантемы. Вид у них был какой-то не натуральный. Но карточка написана той же рукой, с таким же сердечком. Только на записке к Имоджин Рэнди подписался своим именем.

Впрочем, легко понять, почему он не стал подписываться на этот раз. Посылая такой разбукетище вдове, чей муж ещё не нашел успокоения в земле, любой на его месте предпочел бы скрыть свое имя от излишне любознательных сограждан. Понятно, почему и Мейдин не хотела афишировать имя отправителя букета и спрятала карточку. Плохо, правда, спрятала, но спрятала же.

Именно эта секретность и настораживала. Напрашивался вопрос, уж не кроется ли за этим нечто большее, чем дружественные чувства неизвестного сострадателя к веселой вдове. Типа любовной связи, например.

Я пожирал карточку глазами. Возможно ли, что Рэнди Харнед и есть загадочный любовник Мейдин? А ежели так, то чего ради он клеился к моей Имоджин?

Ни черта не понимаю. Может, Рэнди — из тех любвеобильных мужчин, которые готовы приударить за каждой, кто попадает в их поле зрения? Может, Имоджин показалась ему ещё одной легко доступной женщиной? Гнев ослепил меня, и я забегал по комнате.

Похоже, прав я в своих предположениях. Вряд ли найдется в одном крошечном городке два таких идиота, приправляющих свои букеты одинаково кретинскими записочками.

Или все это чушь собачья? Может, я сам задаю себе программу, и потом принимаю пустые домыслы за истину? Разумеется, я был бы только рад, если бы Рэнди оказался тем самым тайным воздыхателем Мейдин, — ведь у него тогда появлялся мотив для убийства. И я с удовольствием засадил бы его за решетку. Надолго.

Я перестал вышагивать и снова взглянул на послание. С другой стороны, все-таки оставалась хоть и ничтожная, но возможность, что двое разных людей написали одни и те же слова. Может, кто-то подглядел в карточку Имоджин, и содержание сего незабвенного опуса настолько покорило воображение поклонника напыщенных выражений, что он недолго думая слямзил идею. Или ещё того проще, этот загадочный писака вычитал фразу в той же книжонке, что и сам Рэнди Харнед. А что, тоже вариант.

Я хмыкнул. Да, вариантов море. Но какой из них верен? Помните, я говорил, что зачастую правда кроется в самом простом объяснении. В нашем случае, простейшее объяснение — что обе записки написал Рэнди — красными чернилами, с сердечком внизу.

Не стану кривить душой, эти логические изыскания привели меня в полный восторг. Даже более того. Сердце мое колотилось от радости, как колокол. Может, от этого в мозг стало поступать слишком много крови, и в голове помутилось. Иначе, мне снова придется прибегнуть к понятию временное умопомрачение, описывая то, что я сотворил в следующую минуту.

Я держал злополучную карточку в руке, и тут услышал стук в дверь. И пошел открывать.

На пороге стоял, понятное дело, Верджил. Близнецы Гантерманы маячили у него за спиной.

— Хаскелл, — сказал Верджил.

Я должен был по идее ответить «Верджил». И ничего более. Вместо этого я выдал:

— Глядите, что я нашел! — и с дурацкой улыбкой на физиономии протянул ему записку.

На Верджила, надо вам сказать, это никакого впечатления не произвело. Он медленно прочел надпись и вернул записку мне.

— Какое это имеет отношение к тому, что в Мейдин Пакетт стреляли?

Я объяснил. Про записку в букете Имоджин. Про записку в букете Мейдин. Про то, что Харнед, скорее всего, и есть загадочный любовник Мейдин, и что у него в этом случае появляется мотив для убийства Дуайта.

Пока я тараторил, Верджил на глазах мрачнел.

— Хаскелл, Хаскелл, Хаскелл, — произнес он после того, как я замолчал.

Да, только это он и сказал, ничего более.

Меня так и подмывало ответить «Да, да, да», но я сдержался. Зачем дразнить старикана. Так что я промолчал, терпеливо ожидая продолжения.

Но прежде Верджил должен был повздыхать как следует. От души. Этот процесс занял порядочно времени, ну как же, он ведь чемпион по горестным вздохам, и относится к этому делу серьезно. Наконец, он заговорил.

— Повторю вопрос: какое все это имеет отношение к тому, что в Мейдин стреляли?

Ах ты батюшки.

— В каком смысле? — тупо спросил я.

Верджил ещё разок как следует вздохнул.

— В том смысле, что если Рэнди Харнед любит Мейдин, за каким чертом он пытался её убить?

Гениально, правда?

— Ну, м-м, — глубокомысленно начал я, — может, Рэнди в меня целился, м-м, а попал в нее, м-м, по чистой случайности?

Очередной вздох. Вздох-победитель.

— Ты знаешь, я уже слышал про Рэнди и Имоджин, — трагически сообщил Верджил.

Я заметил, как Гантерманы за спиной Верджила обменялись взглядами и печально покачали массивными головами.

У меня перехватило дыхание. Конечно, мне следовало этого ожидать. И Верджил, и Гантерманы, и Бог знает кто ещё наверняка уже все знают. В конце концов, Харнед ведь облобызал мою Имоджин прямо на центральной улице города, среди бела дня. Черт подери, Пиджин-Форкский Центр Сплетен даром время не теряет.

— Верджил, — сказал я, поднимая руки. — Это не имеет к делу никакого отношения. Записки совершенно идентичны! Разве ты не видишь, что…

Верджил тоже поднял руки — наверное, за компанию.

— Послушай, Хаскелл, тебе не кажется странным, что из списка возможных подозреваемых, куда можно занести всех жителей нашего города, ты почему-то выбрал именно Рэнди Харнеда? — он почесал лысину и громко прочистил горло. — Я понимаю, Хаскелл, это ужасная новость.

На какой-то момент мне в голову взбрела шальная мысль, что Рэнди и это спланировал. Что, если он обхаживал Имоджин, отлично зная, что она — моя девушка? С расчетом на то, что если я возьмусь его в чем-то обвинять, все решат, что я возвожу на него напраслину из ревности. Может, он просто наглым образом использовал Имоджин? Кровь ударила мне в голову.

Верджил смотрел на меня с жалостью. Я кашлянул.

— Вы правы, — сказал я. — Может, я действительно делаю слишком поспешные выводы.

Жалость в глазах Верджила все нарастала.

— Ага, — сказал он. И с облегчением переключился на подстреленную вдову и мою скачку по чащобе.

Пока я давал Верджилу показания, Гантерманы отправились в лес искать улики. И разумеется, ничегошеньки не нашли. Странно, что они мимо леса не прошли.

Когда Верджил закончил расспросы и отправился восвояси, я запер дом Пакеттов и поехал к себе в контору, чтобы сделать междугородний телефонный звонок в Луисвиль одному моему приятелю, полицейскому. Не будем называть его по имени. Этот, скажем так, Один Человек однажды задолжал мне. Вообще-то, я столько раз прикрывал его задницу, когда в ходе моей бесславной карьеры нам случалось попадать в передряги, что это самое «однажды» сильно стремится к бесконечности.

И Один Человек об этом знал. Ибо бросил все текущие дела ради того, чтобы оказать мне услугу, и вскоре перезвонил.

— Хаскелл, — сказал Один Человек, — Рэнди Харнед — личность малоприятная, чтоб ты знал.

Я постарался скрыть самодовольную ухмылку и как можно равнодушнее сказал:

— Неужели?

— Образно говоря, змеи по сравнению с ним очень симпатичные ребята.

Один Человек поведал мне, что деньги, которые Рэнди разбрасывает горстями по всему Пиджин-Форку, достались ему по страховке в результате весьма подозрительного пожара.

— Дом Харнеда в Кэролтоне, штат Кентукки, сгорел дотла, — продолжал радовать меня Один Человек. — Его соседка сообщила, что видела пламя в окне кухни за полчаса до того, как он вызвал пожарных. Более того, в доме к тому времени не осталось практически ничего мало-мальски ценного.

— Почему же Харнеда не арестовали?

— Ну, компьютер не выявил достоверных фактов, указывающих на то, что это было подстроено. Пожар действительно начался в кухне, на сковороде загорелся жир.

Я поблагодарил приятеля и собрался ехать прямиком к Верджилу докладывать о новых обстоятельствах, да слава Богу, остановился на середине лестницы во двор. Сами посудите, какие у меня есть конкретные обвинения? Ну, сгорел у него дом, и что с того?

Никто даже не смог доказать, что это его рук дело. А если и его рук, то какое это имеет отношение к смерти Дуайта Пакетта? Даже если бы я смог ухитриться доказать, отбросив собственные сомнения, что Харнед обманул закон, это вовсе не значит, что он ещё и убийца. Мне позарез нужны были вещественные доказательства.

Я вернулся к телефону и набрал: 733-ВОД.

Трубку взяли на третьем гудке.

— Водоснабжение Харнеда, Рэнди Харнед у телефона.

Деловой — жуть. Ну, ничего, я тебе покажу делового.

— Рэнди, это Хаскелл Блевинс. Есть разговор.

Рэнди сразу заволновался.

— О чем?

— Я кое-что выяснил об одной леди и о том, что ты сделал с её мужем, и теперь мне нужна очень весомая причина, чтобы держать рот закрытым.

— Слушай, если ты об Имоджин, то с ней и разговаривай, а я ни при чем.

Я скрипнул зубами.

— Рэнди, речь не об Имоджин. Речь идет о некоей вдовствующей даме. С собачкой.

Я шел ва-банк и понимал это. Долгое время из трубки доносилось только еле слышное потрескивание, потом Рэнди сказал:

— Где ты хочешь встретиться?

— Думаю, не стоит показываться на публике, так что приходи ко мне домой. После семи, пойдет?

Вряд ли Рэнди был в восторге от моей выдумки, но тем не менее, согласился. Я назначил свидание на вечер, чтобы успеть смотаться в Луисвиль и обратно.

Один Человек снова оказался на высоте. Он одолжил мне все специальное оборудование для слежки, которое я просил, и я поспешил обратно. Дома я все это втащил на второй этаж, чтобы сделать кое-какие приготовления перед зеркалом в спальне. Рип, надо думать, не отставал ни на шаг, следя за каждым моим движением. Иногда кажется, что пес мне ни на грамм не доверяет.

Пока я готовился, он подозрительно наблюдал за моими манипуляциями. Прежде чем спуститься вниз, я внимательно оглядел себя в зеркало со всех сторон.

Микрофон я прикрепил на груди клейкой лентой. Крутился так и сяк, проверяя, чтобы его не было заметно под плотной фланелевой рубашкой.

Естественно, стоило джипу «чероки» мистера Рэнди Харнеда затарахтеть на моем холме, как Рип начал бесноваться. Я немедленно включил свет, чтобы площадка перед домом была освещена как бейсбольное поле на стадионе.

Рип устроил такое представление на веранде, что Рэнди даже выйти из джипа побоялся.

— Привяжи своего чертового зверя, не то уеду, — сказал он.

Этого я ожидал и уже держал поводок в руке. Но кое-что я не учел. А именно, реакцию Рипа на этот поводок. Я говорил, что мой пес ненавидит, когда его привязывают? Нет? Ну так вот, говорю теперь. Едва узрев поводок, он испустил душераздирающий вопль и припустил от меня галопом.

— Секундочку! — крикнул я Рэнди и бросился в погоню.

Рипова лестницебоязнь играла мне на руку, потому что на веранде далеко не убежишь. Однако, скорость, которую развивала чертова животина отнюдь не играла мне на руку. Пару раз я его почти схватил, но он изворачивался и ускользал. Некоторое время спустя я убедился, что мой четвероногий друг просто издевается надо мной. Он ухмылялся во всю свою собачью пасть, разве что не хохотал в голос.

Но все-таки я его поймал. Но позор-то какой, ай-ай-ай. Видите ли, если ты добрых десять минут на глазах у предполагаемого объекта шантажа носишься сломя голову по веранде, вопя «Ко мне, Рип, сюда, мальчик! Нет, Рип! Нет, фу! Не туда! Сюда! Ко мне, мальчик!» — это некоторым образом сбивает настрой.

Все время, пока я носился колесом, совершая дикие прыжки в попытках схватить Рипа, Рэнди сидел в машине и с интересом наблюдал за моими телодвижениями. Было уже довольно темно, и даже при включенных лампах видно его было плохо. Не скажу с уверенностью, что он смеялся, но когда я бросал на него беглый взгляд, лицо его казалось довольно веселым. Уцепив наконец пролетающего мимо Рипа за шкирку, я заковал его в ошейник и привязал поводок к перилам.

После чего пес сделал то, что всегда делает в таких случаях. Завыл громко и жалостно, отчаянно делая вид, что эта ненавистная кожаная штука врезается в его нежную плоть. Когда план А — жалобные стоны — не сработал, Рип перешел к плану Б — хрипы и кашель. Рутина. Эта хитрая бестия рассчитывает убедить меня, что ошейник слишком тугой, и если я его немедленно не освобожу, он умрет от удушья у меня на глазах. Когда и это не сработало, Рип тяжело плюхнулся на пол и воззрился на меня полным слез, осуждающим взглядом. Зря старается.

Не обращая на Рипа внимания, я обернулся к Рэнди, который как раз поднимался по лестнице. Как всегда, он был весь в черном — черная кожаная куртка, черные джинсы, черные ковбойские штиблеты. Ну и кого он из себя строит? Зорро?

— Классный у тебя пес. Само послушание, — мерзко ухмыльнулся Рэнди.

Я натянуто улыбнулся в ответ. Сначала он целует мою девушку, потом оскорбляет мою собаку. Если он и до меня доберется, это ему с рук не сойдет.

— Думаю, ты проделал весь этот путь не для того, чтобы обсуждать мою собаку, правда?

Его ухмылочка превратилась в гневный оскал.

— Да, скорее всего, не для этого. И что же тебе известно?

— Все.

— Да ну! — и он спокойно пригладил свои лохматые светлые кудри. Да, стрижка ему не помешала бы. — А если поточнее?

— Я знаю, что ты убил Дуайта Пакетта. Для начала и этого хватит, — я пристально смотрел ему в глаза.

Ни один мускул не дрогнул на его ухмыляющемся лице.

— Ну и что я теперь должен делать? Исповедаться перед тобой?

Я покачал головой.

— Отнюдь. Теперь ты заплатишь мне десять тысяч за молчание.

— И с какой это стати, скажи на милость? — он приближался ко мне, медленно и настороженно.

Ха, испугал один такой. Отступать я не намеревался. Я ни шевельнулся даже когда он сказал:

— Да я тебе ни цента не заплачу, — и хлопнул меня по груди.

Теперь я, конечно, понимаю, что он все это нарочно затеял. Искал повод дотронуться до меня. В ту же секунду улыбка его стала ещё шире.

— Ой, Хаскелл, а это у нас что такое? Что за чертовщина? — и положил руку мне на грудь. — Уж не пытаешься ли ты записать нашу беседу?

Внезапно у меня пересохло во рту. Я не мог выдавить из себя ни слова. Да мне и сказать-то особо было нечего. Я пожал плечами. И расстегнул рубашку. И вытащил микрофон. Собирался отложить его, но Рэнди требовательно протянул руку.

— Думал, ты с дураком имеешь дело, а, Хаскелл?

Я снова пожал плечами и положил приспособление в его протянутую руку. По крайней мере, целился я в руку. А он возьми да убери ладонь.

Микрофон полетел на пол.

Глядя мне прямо в глаза, Рэнди с широченной ухмылкой раздавил каблуком маленький аппарат.

Я сделал непроницаемое лицо, но, честно говоря, в голове у меня пронеслась пренеприятнейшая мысль. Черт подери, придется отвалить Одному Человеку изрядный ломоть гонорара, полученного от Мейдин.

— Эй, я не такой тупой идиот как те, кого ты ловил до меня. Неужели ты думал, что я просто сяду за стол и выложу тебе все на блюдечке с голубой каемочкой? О том, как я убил Дуайта, и все такое.

— Ну, ладно, — вздохнул я. Признаю. Ты чертовски умен.

Рэнди кивнул, мол, знаю и без тебя.

— Но, — продолжал я, — ты уже совершил огромную ошибку.

Ухмылка Рэнди на миг погасла.

— Какую ещё ошибку?

— Зря ты стрелял в Мейдин. Потому что теперь она начнет кое о чем догадываться.

Рэнди поглядел на меня почти с жалостью.

— Да как ты не понимаешь, именно поэтому, главным образом, я и стрелял в Мейдин. У неё и так зародились подозрения.

Я моргал. Не говорил ни слова.

Но его и не нужно было подстегивать.

— Я стрелял, чтобы она решила, что Дуайта убил не я, а кто-то другой. Кто-то вроде этого идиота Нолана, например.

Я склонил голову.

— Не понимаю.

— Не понимаешь? — он начал терять терпение. — Мейдин никогда не поверит, что я попытался бы убить её. Она знает, что я могу на что-то рассчитывать только пока она жива.

Ну, надо же. Парень и в самом деле дьявольски умен.

— Кроме того, я не в неё целился. Я целился в эту чертову собачонку. А Мейдин я и не собирался убивать. Она сама виновата. Если бы она не дергалась, я бы наверняка попал в Пупсика. Выстрел был чистый.

Могу представить, как велико было его разочарование.

— А по отношению к Мейдин у меня были самые честные намерения. Я собирался как можно скорее жениться на ней. После положенного траура, разумеется, — он улыбался. — А как ещё, по-твоему, мне завладеть всеми её богатствами?

— Так все это ради фермы?

Рэнди одарил меня таким взглядом, будто я ненормальный.

— Нет, ради денег, которые я получу от её продажи.

— Ах, вот как, — сказал я.

— Боюсь, в последнее время у меня напряг с деньгами. С тех пор, как в округе Крейтон завелся городской водопровод, мой бизнес пошел на убыль, глаза у него стали злыми. — Я должен был догадаться, почему прежний владелец водоснабженческой компании так жаждал от неё избавиться. Видимо, знал что-то, чего не знал я.

Рип подвинулся и подставил голову под мою ладонь. Гладь, мол, чего зря стоять. Я мягко почесал ему за ушами, глядя на Рэнди.

— Значит, ты все спланировал с самого начала?

Вид у него был гордый донельзя.

— А как же. Я даже подсказал Мейдин тебя нанять для слежки.

Вот так сюрприз. Я еле удержался, чтобы не открыть рот.

Вероятно, вид у меня был все равно ошарашенный, потому что Рэнди удовлетворенно крякнул.

— Ага! Я сказал Мейдин, что ты необходим ей, чтобы Дуайт ничего не заподозрил, когда она начнет бракоразводный процесс. Свидетель должен будет убедить суд в её верности, — Рэнди хлопнул себя по коленке. — И представь себе, она на это купилась.

Я представил.

— Конечно, на самом-то деле все это помогло мне избавиться от Дуайта. Я хотел, чтобы за Мейдин следили, и когда я оставлю платок на месте преступления, её не обвинили в убийстве, — Рэнди ухмылялся. Очень гнусно, надо вам доложить, ухмылялся. — Хитро придумано?

Пришлось согласиться.

— Хитро.

Рэнди заржал в голос.

— Я подкинул Дуайту платок, чтобы всех запутать, понимаешь? Чтобы единственный человек, на которого падало подозрение, был физически не в состоянии совершить это преступление! — глаза его возбужденно блестели, он размахивал руками, как мельница. Ох как он был собою доволен! Как будто сыграл удачную, безобидную шутку, и теперь хвастался. Только шутка-то получилась далеко не безобидная.

— И ещё платок был мне нужен, чтобы Мейдин не подумала, что это я уделал её муженька. Понимаешь? Мейдин никогда не поверит, что я пытался возложить вину на нее. По одной простой причине: если её обвинят в убийстве, она не получит это наследство. — Рэнди помолчал, потом добавил издевательским тоном: — Да, и ещё она убеждена, что я просто с ума по ней схожу.

Я смотрел на него во все глаза. Вот это я и называю высшим пилотажем.

Рэнди подмигнул мне, как будто мы заговорщики.

— Но твоя-то девушка тоже думает, что я схожу по ней с ума.

Гнев ударил мне в голову. Я стоял, чесал Рипа за ушами, и чувствовал, как ярость нарастает во мне и вот-вот перехлестнет через край.

— Я узнал, что единственный детектив в городе, у которого на счету есть раскрытые преступления, это Хаскелл Блевинс. Верно? — продолжал Рэнди как ни в чем не бывало. — И я придумал, как поставить под сомнение все, что ты можешь обо мне поведать. Скажи, и это чертовски хитро?

Я тяжело дышал, но кивнул.

— И это хитро, — процедил я сквозь зубы.

— Конечно, я сказал Мейдин, что ухлестывал за другой женщиной, чтобы отвести от нас подозрение, пока она не разведется.

— Слушай, Рэнди, — сказал я, — а ты не боишься, что я всему городу разболтаю о твоих признаниях?

— Да болтай на здоровье. А я все стану отрицать. Какие у тебя есть доказательства? Никаких. Только твое честное слово. А все в городе знают, что я ухлестывал за твоей девицей. Именно на это я и рассчитывал. Все решат, что ты меня хочешь подставить и убрать с дороги соперника.

Представьте себе, он протянул руку и похлопал меня по плечу.

— Знаешь, что самое огорчительное в планировании идеального убийства? Что никто никогда не узнает, что именно ты все так гениально спланировал.

Дрянь, подумал я.

— Так что… Спасибо, что выслушал, Хаскелл, — Рэнди направился к лестнице. — Нет, серьезно, спасибо.

Что я мог на это ответить? На здоровье?

Я стоял без движения на веранде и смотрел, как машина Рэнди спускается с моего холма. Чувствовал я себя так, будто из меня все кости вынули.