"Непостижимое сердце" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 10

В замке стояла тишина. Вирджинии казалось, что все, кроме нее, ушли на похороны. Герцог настоял, чтобы на похоронах присутствовали только близкие, члены семьи и домашняя прислуга. Но все равно собралась большая толпа людей, следовавших за гробом, покрытым белыми лилиями. Его несли от замка к фамильному склепу в часовне, находившейся в парке, садовники и лесники.

Из-за задернутой шторы Вирджиния наблюдала, как двигалась процессия, извиваясь, точно длинная темная змея под теплым солнцем, яркий свет которого резко контрастировал с черной одеждой и траурными вуалями.

Последние три дня превратились в сплошной кошмар для мисс Мартцбанкс, и, несмотря на то что основная часть приготовлений к похоронам пала на ее плечи, Вирджиния понимала, что эти хлопоты поддерживают ее и спасают от беспамятства.

Вирджиния узнала, что многие родственники возражали против решения герцога провести похороны так быстро. Они также возмущались его настойчивым требованием оставить гроб закрытым, так что тело герцогини не смогли увидеть те, кто хотел отдать ей последнюю дань уважения.

Только мисс Маршбанкс и Вирджиния знали причину такого запрета; только они знали, что оставшиеся багровые пятна нельзя было целиком отнести на счет сердечного приступа.

Поскольку у мисс Маршбанкс не было, кроме Вирджинии, человека, которому она доверяла бы, Вирджинии приходилось выслушивать все. И что женщины из поместья, пришедшие приготовить герцогиню к погребению, как того требовал обычай, были оскорблены присутствием в спальне мисс Маршбанкс. И как они жаловались, что задернутые шторы затрудняли их работу. И что их удивил приказ герцога похоронить мать с жемчужно-бриллиантовым воротником на шее.

– Они, конечно, не посмели спорить с его милостью, – рассказывала мисс Маршбанкс, – только я приняла на себя этот удар!

Но теперь, размышляла Вирджиния с немалым облегчением, тяжкое испытание почти позади. Вчера два санитара увезли лорда Рафтона в закрытой карете. Сегодня вечером или, самое позднее, завтра рано утром все родные и друзья, остановившиеся в замке, также разъедутся.

Вирджиния обрадовалась, узнав, что леди Шелмадин тоже уедет, но она знала, что это не свидетельствует об ее поражении или отказе от заговора. Они с Маркусом Риллом не оставят своих планов уничтожить герцога. Единственной причиной ее отъезда послужила утрата компаньонки, без которой она не могла находиться в замке.

Вирджиния случайно столкнулась с леди Шелмадин сразу после смерти герцогини, и если бы она не была так напугана, то ее позабавила бы эта встреча. Прибыл доктор, и Вирджиния, понимая, что ее роль стража у двери герцогини завершена, направилась прочь по коридору. Дойдя до лестничной площадки, она догадалась, что герцог уже рассказал домочадцам о смерти своей матери.

Шторы были задернуты, и в главном холле было почти темно. Вирджиния спускалась по лестнице, когда леди Шелмадин, очевидно выходившая погулять, вошла в парадную дверь. Она остановилась на мгновение, оглядываясь вокруг, затем, подобрав юбку, стала поспешно подниматься по лестнице. На полпути она нос к носу столкнулась с Вирджинией.

– О, мисс Лангхолм! – воскликнула она. – Я не увидела вас. Так темно! Шторы задернуты. Может быть, кто-то умер?

Вирджиния заметила, как внезапно заблестели от волнения глаза леди Шелмадин, и после секундного молчания тихо ответила:

– Да, у меня плохие новости. В доме покойник!

– О, не может быть! – воскликнула леди Шелмадин. – Бедный Себастьян! Как ужасно! Что случилось?

Вирджиния не сразу ответила. Затем, поскольку леди Шелмадин вопросительно смотрела на нее, она спросила:

– Но почему вы так уверены, что несчастье случилось с герцогом? Его светлость в полном здравии. Умерла герцогиня…

Если бы Вирджиния не боялась так сильно за жизнь герцога, то она рассмеялась бы, увидев, как исказилось лицо леди Шелмадин. Тогда она совершенно ясно поняла, что почувствовала эта гнусная женщина: поначалу разочарование, что не осуществился их с Маркусом Риллом злобный замысел, а затем внезапный страх, что их яд на самом деле убил не того человека.

– Г…герцогиня! – заикаясь, пробормотала леди Шелмадин.

– Да, герцогиня – повторила Вирджиния. – Весьма странный и внезапный приступ. Доктор, возможно, сумеет объяснить, как это случилось.

Когда Вирджиния, отвернувшись, стала спускаться вниз, оставив леди Шелмадин, застывшую в нерешительности на лестнице, она понадеялась, хотя на это было мало оснований, что напугала ее. Вирджиния понимала, однако, что время идет и Маркус Рилл станет биться, как загнанная в угол крыса, чтобы избежать банкротства и тюрьмы.

Увидеться с герцогом наедине Вирджиния не могла. Иногда, проходя по коридорам, она мельком видела его. Он шел в окружении родственников или отдавал распоряжения слугам, но временами казалось, будто он забыл о самом ее существовании.

Вирджиния полагала, что ей следует уехать, и это, конечно, было бы правильно и тактично. Но она знала, что ничто, кроме прямого распоряжения самого герцога, не заставит ее покинуть замок, пока она не узнает, что он в безопасности. И еще важнее то, как она думала с некоторым смущением, что она не занимает особого положения в обществе. Мисс Маршбанкс можно было рассматривать как вполне приемлемую для нее компаньонку, в то время как леди Шелмадин принадлежала к другому слою общества.

Оставалось три дня, в течение которых Маркус Рилл должен был приступить к решительным действиям или смириться со своей неудачной попыткой уничтожить герцога. Вирджиния была уверена, что к этому моменту они с леди Шелмадин использовали все таблетки. Таким образом, они должны прибегнуть к какому-то другому способу. Кроме того, всех удивило бы, если бы герцогиня и герцог почти одновременно умерли от сердечного приступа.

Так каковы дальнейшие планы Маркуса? Вирджиния ломала голову. Он не осмелится стрелять в герцога. На него, несомненно, падет тогда подозрение в убийстве. Он мог бы утопить герцога, но тот не любит плавать в озере. Какое оружие изберет Маркус?

Внезапно Вирджиния почувствовала, что погруженный в траур замок с его слепыми окнами, темными комнатами и атмосферой смерти стал душить ее. Ей захотелось выйти на солнце. Она должна бежать от страха, который сковывал ее каждую минуту, и попытаться трезво обдумать все. В парке ее никто не увидит, поэтому она вышла из своей комнаты, даже не надев шляпку.

Шагая по темному коридору, Вирджиния поняла, что отчаянно боится того, что случится, когда разъедутся заполнившие замок родственники, приехавшие на похороны. Если бы только герцог уехал тоже! Если бы только она могла увезти его в Калифорнию, в Вирджинию, в Техас – в любое место, где он был бы в безопасности от черных замыслов своего кузена. Эта мысль вдохновила ее, как луч света, рассеявший мглу, хотя в глубине души Вирджиния знала, что герцог откажется спасаться бегством. Это было не в его характере – и все же, если бы ей удалось убедить его!

Вирджиния дошла до лестничной площадки и посмотрела вниз, в пустой мраморный холл. И в этот момент она увидела женщину, двигавшуюся на фоне темных панелей. Поначалу она подумала, что кто-то, должно быть, все же не пошел на похороны. Затем Вирджиния увидела, что на женщине белое платье, а уже через секунду видение исчезло. Она ухватилась за перила, ощутив внезапную слабость.

«Я вообразила это, – решительно сказала она себе. – Это была просто игра света и тени». Но она знала, даже протестуя и споря с собой, что видела Даму в белом. Она была там – женщина в белом, шедшая через холл, а затем исчезнувшая!

– Мне привиделось это! Наверное, разыгралось воображение! – прошептала Вирджиния. Она убеждала себя, что привидение появилось в связи со смертью герцогини, но поняла, что объяснение неубедительно. Привидение появлялось перед смертью члена семьи, а к этому времени Вирджиния узнала, что к членам семьи относятся те, в чьих жилах течет кровь Риллов. Герцогиня же вошла в семью Рилл только вследствие замужества!

Вирджиния едва не закричала в ужасе от собственных мыслей. Затем, пока она стояла, не зная, что предпринять, Вирджиния и в самом деле услышала негромкий крик. Несомненно, это был человеческий голос, и крик раздался снова, на этот раз немного слабее.

Инстинктивно Вирджиния направилась в коридор. Она догадалась теперь, откуда исходит звук: из комнаты Маркуса Рилла, из комнаты, откуда она забрала яд, которым собирались уничтожить герцога. Она дошла до комнаты, увидела, что дверь приоткрыта, и распахнула ее. В комнате находились два человека, боровшиеся друг с другом. Заметив ее, они вздрогнули и отскочили друг от друга с комическим выражением испуга на лицах.

Вирджиния узнала Мэри, маленькую служанку из деревни с румяными, как яблочки, щечками, которая часто прислуживала ей. Мэри была привлекательной девушкой, а рядом с ней стоял один из лакеев, высокий красивый парень, которого, как вспомнила Вирджиния, звали Джеймс.

– Я слышала, как кто-то вскрикнул, – объяснила свое появление Вирджиния.

– О, мисс! Извините! – испуганно ответила Мэри. – Я не знала, что в замке остались господа. Вы не донесете на меня, мисс? Прошу вас! Если вы так сделаете, миссис Стоун уволит меня без рекомендации. О, прошу вас, мисс…

– Не волнуйся, – заверила ее Вирджиния. – Я услышала твой крик и подумала, что, должно быть, случилось что-то плохое.

– Ничего подобного на самом деле, мисс, – начала успокаиваться Мэри. – Просто Джеймс дразнил меня шпагой. Я понимаю, что нам не полагалось шутить в такую минуту, и вы должны простить нас.

– Шпагой? – с любопытством спросила Вирджиния.

– Нет, мэм, – вмешался Джеймс, – это не шпага, это трость с вкладной шпагой. Я нашел ее, когда прибирал вещи капитана Рилла, и решил показать ее Мэри, но она закричала при виде шпаги. Вот как вы услышали нас, мэм.

– Трость с вкладной шпагой! – удивилась Вирджиния. – Мне кажется, я не слышала о такой.

– Я покажу ее вам, мэм, – с энтузиазмом предложил Джеймс. – Только если вы не скажете капитану Риллу, что я показывал ее вам.

– Нет, я не расскажу ему, – пообещала Вирджиния.

Джеймс поднял трость с кровати, куда он поспешно бросил ее при появлении Вирджинии. Она увидела, что это была офицерская тросточка вроде тех, какие носят офицеры в армии. Джеймс повернул золотой ободок, украшавший ее, и она разделилась. Потом он вытащил со дна половину длинной зловеще выглядевшей шпаги, напоминавшей рапиру. Она была около двух футов в длину, с очень острым концом.

– Такие носят офицеры в тропиках, мэм, – объяснил Джеймс. – Я слышал о таком оружии, но видеть его прежде не приходилось, и я обнаружил его случайно, когда полировал золотой ободок. Я почувствовал, что он движется, а когда повернул его кругом, то понял, в чем дело.

Вирджиния внимательно слушала.

– Конец острый как бритва, – продолжал Джеймс. – Легко можно убить человека.

Вирджиния с трудом перевела дыхание.

– Спасибо, что показал ее мне, Джеймс, – поблагодарила она, – но я думаю, что тебе нужно забыть о ней. Я не расскажу о твоем открытии капитану Риллу.

– Нет, я не смогу, мэм. Странный это джентльмен, на которого я работаю. Мне не хотелось бы служить у него постоянно.

– Уверена, ты предпочел бы служить его светлости, – сказала Вирджиния.

Она ушла, чувствуя себя встревоженной и напуганной. Таилась ли в трости с вкладной шпагой новая угроза для герцога? Не таким ли способом решил теперь убить его Маркус Рилл? Возможно, заколоть его, когда герцог будет один в саду. Способ казался опасным, но кто поймет, как работает мозг убийцы? Вирджиния сознавала только одно: ее задача – предупредить герцога. Он должен знать, какая новая опасность угрожает ему.

Нелегко было найти способ поговорить с герцогом, практически это было невозможно. Мисс Маршбанкс возвратилась с похорон, заливаясь слезами, и Вирджинии пришлось организовать размещение гостей за обедом, проверить распоряжения по отправке гостей и проследить, чтобы слуг оповестили, кто уезжает вечером, а кто на следующее утро.

К тому времени, когда Вирджиния, закончила все то, что полагалось сделать мисс Маршбанкс, герцог поднялся наверх, чтобы переодеться к обеду, и Вирджиния в отчаянии подумала, что ей не удастся увидеться с ним наедине, поскольку в предыдущую ночь и за ночь до этого он сидел допоздна со своими родственниками.

Вопреки всему Вирджиния надеялась, что герцог найдет способ связаться с ней, но когда после обеда она не получила от него весточки, то поняла, что сама должна войти с ним в контакт. Она написала ему несколько слов, сообщив, что хотела бы увидеть его, и задумалась, как лучше передать записку герцогу. Тогда Вирджиния вспомнила о картах, которые передал ей герцог и которые, по его словам, представляли большую ценность. Вирджиния пошла в библиотеку и принесла их. Она положила свою записку в одну из карт и с рулоном в руках отправилась на поиски Мейтьюза. Ей не удалось найти дворецкого, но она наткнулась на Джеймса, который нес в салон поднос с грогом.

– Джеймс, – обратилась к нему Вирджиния, – я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

– Конечно, мэм, – ответил он.

– Тогда возьми эти карты и положи на туалетный стол его светлости, – попросила Вирджиния. – Именно туда! Понимаешь? Здесь содержится кое-что ценное, и я не хочу, чтобы эти вещи валялись без присмотра. Пусть его светлость увидит, что они находятся у него в полной сохранности, когда вернется в свою комнату сегодня ночью.

– Хорошо, мэм, – согласился Джеймс. Но тут Вирджиния заколебалась.

– Нет, хорошенько подумав, – сказала она, – я считаю, что лучше его светлости получить карты раньше. Когда он выйдет из столовой, не сможешь ли ты украдкой передать их?

– Постараюсь как-нибудь, мэм, – решительно ответил Джеймс.

– Благодарю тебя, – сказала Вирджиния и ускользнула, боясь, как бы кто-нибудь не заметил, что она разговаривает с Джеймсом, и не допросил лакея.

Она направилась в гостиную и стала ждать. Мисс Маршбанкс отказалась от обеда и ушла в свою комнату, чтобы рыдать на своей постели. Вирджиния не знала, что сказать или сделать, чтобы успокоить ее. Она понимала, что теперь, когда все закончилось, бедной женщине лучше всего побыть одной.

Было тяжело сидеть в маленькой комнате и ждать. Но ей ничего не оставалось делать, и она думала, что время никогда не тянулось так медленно. Пробило десять часов… одиннадцать… в отчаянии Вирджиния подумала, что Джеймс, должно быть, не сумел перехватить герцога, когда тот внезапно появился в дверях с серебряным подносом в руке.

– Его светлость приветствует вас, мэм, – сообщил он, – и просит, чтобы вы положили карты в его стол в библиотеке. Он говорит, что вы знаете, где лежит ключ.

– О, благодарю тебя, Джеймс, – сказала Вирджиния. – Да, я знаю, где лежит ключ.

Она с трудом дождалась, пока Джеймс не закрыл дверь, а затем развернула карты и отыскала, как она и надеялась, клочок бумаги, спрятанный среди них. На нем было нацарапано всего несколько слов, но, по крайней мере, теперь Вирджиния знала все, что нужно.

«Встретимся завтра в пять часов утра на конюшенном дворе», – написал герцог, и Вирджиния прижала бумажку к щеке, прежде чем подняться наверх, в свою спальню.

На следующее утро Вирджиния поднялась задолго до пяти часов утра. Когда она выходила из замка, все еще спали крепким сном, но в конюшенном дворе, похоже, было полно людей. Герцог ждал ее верхом на черном жеребце, на котором он обычно ездил, а ее лошадь стояла рядом с ним; ее седлали два грума, в то время как другие, видимо, получали инструкции от герцога.

– Доброе утро, мисс Лангхолм, – приветствовал ее герцог, вежливо приподняв шляпу. – Я подумал, что, возможно, вам захочется прокатиться верхом, прежде чем приступить к дневным трудам.

– Да, вы правы, ваша светлость, – ответила сдержанно Вирджиния.

Грум помог ей вскочить в седло, и, как только она уселась, жеребец герцога взвился на дыбы и принялся рыть землю копытами.

– Он застоялся, ваша светлость, – сказал грум. – В последние дни ему не хватало упражнений.

– Тогда сегодня я доведу его до изнеможения, – ответил герцог. – После хорошего галопа у него поубавится сил.

– Именно это ему и нужно, ваша светлость, – согласился грум.

Вирджиния и герцог пустились в путь, держась, как она заметила, так, чтобы их не было видно из замка, и выехали с конюшенного двора через северные ворота. Они недолго ехали легким галопом, лошадь герцога вела себя чрезвычайно капризно. Затем он, наконец, с улыбкой повернулся к ней.

– Мы сбежали! – сказал он, и Вирджиния улыбнулась в ответ, чувствуя себя так, будто они действительно удрали с уроков.

– Я соскучился по тебе, – тихо произнес герцог, и Вирджиния, увидев выражение его глаз, почувствовала, как ее сердце рвется из груди.

– Я не мог встретиться с тобой прежде, – продолжал он. – Ты поняла, правда?

– Конечно.

– Все эти люди толпились вокруг меня, полные любопытства и подозрения. Если бы они заметили тебя, то стали бы строить предположения. Догадались бы, что я люблю тебя. Я думал о тебе каждую минуту, каждую секунду, и моим единственным утешением было то, что ты находишься в замке. Я знал, что ты рядом. И хотя мы не могли быть вместе, это значило для меня больше, чем я могу выразить словами.

– Я должна кое-что рассказать тебе, – сказала Вирджиния.

– Неужели мы должны говорить о чем-то другом, кроме нас самих? – запротестовал герцог. – Кажется, прошла вечность с тех пор, как я видел тебя, Вирджиния. Я хочу разговаривать с тобой… Больше всего на свете я хочу поцеловать тебя.

Вирджиния еле сдержала себя, когда он произносил эти слова. Но именно потому, что любила его, она хотела рассказать ему то, что, по ее мнению, он должен был услышать.

– Послушай! – с волнением произнесла она. – У капитана Рилла в комнате есть тросточка с вкладной шпагой. Мне не приходилось видеть такую прежде, но это страшное оружие. Я вижу только одну причину, по которой он захочет воспользоваться ею.

– Будь он проклят! – простонал герцог. – Неужели он всегда будет стоять за нашей спиной, отбрасывая тень на наше счастье? Забудь о нем, Вирджиния. Забудь о нем, пока нам не придется повернуть к дому. Дай мне руку.

Он подъехал ближе к ней, и, держа одной рукой поводья своей лошади, она сняла перчатку и протянула ему другую руку. Она ощутила силу и тепло его пальцев, и ее пронзила дрожь. Она почувствовала, будто внезапно ожила, и одно его прикосновение развеяло все ее страхи, все ее волнения – исчезло все, она ощущала только радость от его близости. Он наклонил голову и поцеловал ее пальцы, но жеребец, испугавшись листа, перелетевшего через тропинку, рванулся в сторону и разделил их.

– А не отпустить ли нам своих лошадей на волю? – предложил герцог. – Тогда они, возможно, позволят нам поговорить друг с другом.

– Куда мы едем? – спросила Вирджиния, увидев, что они находятся в той части поместья, где она еще не бывала.

– Эту местность называют «плато», – ответил герцог. – Превосходные поля для скачек галопом, там никто не увидит нас.

Он пришпорил свою лошадь, вскоре они выехали из парка и направились рысью к дикой открытой местности, простиравшейся до горизонта. Ветер обвевал их лица, стук копыт их лошадей отдавался в ушах, Вирджиния с герцогом скакали бок о бок.

Они проскакали, должно быть, около полутора миль, прежде чем герцог натянул поводья своей лошади. Вирджиния остановилась рядом с ним и засмеялась от счастья, встретившись с ним взглядом. Ее лицо сияло, волосы слегка растрепались от ветра, глаза искрились от солнечного света.

– Это было восхитительно! – воскликнула она.

– Все хитросплетения развеял ветер, не так ли? – улыбнулся герцог.

– Какое великолепное место для скачек галопом, – заметила Вирджиния. – Но ты сказал, что сюда никто не приходит. Почему?

– Я покажу тебе.

После того как они проскакали бок о бок небольшое расстояние, герцог протянул руку, указывая на что-то впереди:

– Видишь?

– Что это? – спросила Вирджиния, глядя на зубчатую расщелину в земле.

– Это старинный оловянный рудник, разрабатывавшийся еще римлянами, когда они высадились здесь. Рудник работал с перерывами не один век, но сейчас его забросили. Он очень глубок и очень опасен. Вот почему фермеры пасут свой скот подальше от этой части поместья. Пастухи боятся заходить сюда, особенно в то время, когда появляются ягнята.

Они подъехали немного ближе, и Вирджиния заглянула в шахту. Она была темной и мрачной, и края ее обваливались. Она поняла, что шахта могла бы стать ловушкой для того, кто отправился бы на прогулку по плато туманным вечером, или для отбившегося от стада животного.

– Тебе следовало бы обнести ее оградой, – предложила Вирджиния.

Герцог рассмеялся:

– Вот слова практичной американки! Мне кажется, что в нашей округе никто не додумался бы до этого. Нет, люди просто избегают этого места. Только я приезжаю сюда, чтобы тренировать своих лошадей.

– А сегодня приехала и я, – улыбнулась Вирджиния.

– Ты думаешь, что я забыл об этом? – вскинулся герцог. – Послушай, Вирджиния, вон там небольшой лесок. Поедем туда, чтобы можно было поговорить?

Вирджиния понимала, что ему не столько хочется поговорить, как прикоснуться к ней. Она тоже чувствовала, что больше всего в эту минуту ей хочется очутиться в его объятиях и ощутить вкус его губ. Герцогу не было нужды дожидаться ответа на свое предложение. Он понял, чего она хочет, по внезапному блеску глаз и учащенному дыханию.

– Нам о многом надо поговорить, – произнесла она автоматически.

– Да, конечно, – подхватил он. – Но в данный момент, Вирджиния, я не способен думать ни о чем, кроме тебя.

Она не ответила, и после минутной паузы герцог продолжал:

– Ни разу не встречал девушки, которая ездила бы верхом так замечательно, как ты. Мне казалось, что только англичанки хорошо выглядят на лошади, но по сравнению с тобой и они почему-то кажутся неуклюжими. Когда-нибудь я возьму тебя на охоту – хотя тебе придется одеться не так, как сейчас! Распорядителя хватил бы удар при виде твоего костюма! Но мне хотелось бы посмотреть, как ты берешь препятствия…

Его голос замер, и Вирджиния подумала, не понял ли внезапно герцог, как трудно было бы представить ее охотникам. Как он объяснил бы ее присутствие? Затем она отогнала эти мысли. Какое значение имеет то, что случится в будущем, если сейчас они вместе?

Они приближались к небольшому лесу, когда Вирджиния внезапно оглянулась и увидела далеко за их спинами одинокого всадника, выехавшего из замка и скачущего через поля по направлению к ним. Герцог смотрел на нее и не замечал всадника.

– Кто-то скачет сюда, – сказала Вирджиния. Она увидела раздражение на лице герцога, когда он проследил за направлением ее взгляда. Затем он внезапно напрягся, что заставило ее вновь посмотреть на всадника.

– Это Маркус, – сердито произнес герцог.

– Он знал, что мы поедем сюда?

– Нет! Но ты слышала, как я говорил в конюшенном дворе, куда поеду.

– Ты думаешь, что он расспросил их?

– Думаю, – медленно ответил герцог, – что он разыскивает меня.

– О нет! Нет! – воскликнула Вирджиния. – Быстрей уедем отсюда. Он не увидит тебя. Мы почти скрыты тенью деревьев.

– Я не хочу, чтобы он увидел тебя. Вот что имеет значение. Он не должен видеть нас вместе. Вирджиния, поезжай домой. Прямо по тропинке через лес. Она выведет тебя к садам замка.

– И оставить тебя здесь одного?

– Мне придется встретиться с ним рано или поздно, – проронил герцог. – И если он разыскивает меня, очевидно, у него есть что сказать.

– Нет, не встречайся с ним! Не здесь! – умоляла Вирджиния.

– Дорогая, что он со мной сделает? – усмехнулся герцог.

– Трость с вкладной шпагой! – задыхаясь, напомнила она.

– Мой конь намного сильнее его, – возразил герцог. – И подозреваю, что Маркусу будет очень трудно подыскать разумные объяснения, если меня найдут мертвым с его вкладной шпагой в груди.

– Себастьян, он отчаянный человек! – предупредила Вирджиния.

– Я еще не намерен умирать. До тех пор, пока снова не поцелую тебя! – Герцог повернул свою лошадь. – Делай, как я сказал тебе, – приказал он. – Я очень рассержусь, Вирджиния, если ты не станешь повиноваться мне. Говорю тебе, я знаю, что лучше. Уезжай немедленно.

Голос его звучал так решительно, что она почувствовала, что не может не повиноваться. Она направилась под сень деревьев, а затем, повернув свою лошадь, стала наблюдать, как герцог скачет прочь от леса. Пока они разговаривали, Маркус подъехал к плато и продвигался быстрым галопом. Герцог натянул поводья своей лошади и остановился, поджидая его. Он выглядел надменным и чрезвычайно самоуверенным на своем черном жеребце, с властно поднятой над широкими плечами головой, как будто он бросал вызов любому, кто посмеет приблизиться к нему.

– Он великолепен! – прошептала Вирджиния и, повернув голову, увидела, что Маркус Рилл приближается к герцогу.

И тогда, сквозь ветви деревьев, скрывавших ее Вирджиния разглядела, что Маркус держит в руке. Это была трость с вкладной шпагой, и, направляясь галопом к герцогу, он выдернул ее из рукоятки. Вирджиния хотела закричать, чтобы предупредить герцога. Но она понимала, что он тоже должен был увидеть шпагу. И она отметила, что герцог совершенно спокойно ждет приближения своего кузена, сидя верхом на черном жеребце.

«Он не посмеет, – подумала Вирджиния. – Маркус не заколет его сейчас».

Вирджиния ждала, что Маркус Рилл подъедет к герцогу. Она наблюдала за ним спокойно, будто перед ее глазами развертывалась ожившая картина, а не реальное событие. Но, к ее удивлению, Маркус, приближавшийся к герцогу галопом, свернул в сторону, подъехал к крупу жеребца и нанес удар, воткнув острие в его круп.

Раненое животное взвилось в воздух, поднялось на дыбы и взбрыкнуло от боли. Маркус развернул лошадь и галопом помчался обратно. Теперь герцог, стремясь взять под контроль свою лошадь, не мог ничего сделать, чтобы предохранить животное от новых уколов. Блестящий клинок шпаги, спрятанной в трости, вновь вошел на глубину двух-трех дюймов, из крупа лошади забила струя крови.

Обезумев от боли, жеребец галопом понесся прочь от своего противника. Маркус Рилл преследовал его, наклонившись далеко вперед над шеей своего жеребца, чтобы снова и снова наносить удары по крупу истекающего кровью животного. Затем с почти непереносимым ужасом Вирджиния увидела, что Маркус направляет черного жеребца к оловянной шахте, неустанно подгоняя его непрерывными ударами своей шпаги, а измученное животное брыкается и несется сломя голову.

Вирджиния услышала гневные крики, но не была уверена, кто закричал: герцог или Маркус, так как ветер уносил слова в сторону. Две лошади стремительно приближались к шахте, а она, с бешено бьющимся сердцем, могла только ждать, наблюдая за происходящим.

И вот, когда Вирджиния почувствовала, что вот-вот потеряет сознание от ужасного зрелища, она увидела, как на самом краю темного зияющего отверстия герцог с необыкновенным искусством повернул свою лошадь. Маркус Рилл, все еще несшийся галопом, выставив вперед свою шпагу, не понимал до последней секунды, что трудно будет сманеврировать.

Держа поводья только одной рукой, он не сумел управлять своей лошадью так, как того требовали обстоятельства. И лошадь, и ее всадник увидели грозящую опасность, и в диком инстинктивном усилии избежать гибели лошадь прыгнула. На секунду оба они будто застыли высоко в воздухе – и затем исчезли! Мгновенно исчезли из вида!

У Вирджинии потемнело в глазах. Голова ее поникла, и она в полубессознательном состоянии едва не сползла с седла. Нечеловеческим усилием она заставила себя выпрямиться, и дыхание, которое она слишком долго задерживала, с шумом вырвалось из ее губ.

Глаза ее были полузакрыты, однако она видела герцога. Он стоял рядом со своей лошадью, гладя и успокаивая испуганное животное. Затем он повернулся и, ведя жеребца под уздцы, направился к ней. Пусть наступил конец света, герцог находится в безопасности, и только это имеет значение!