"Сумрачная планета" - читать интересную книгу автора (Хэмбли Барбара)

7

— Сэр, я вынужден заявить протест!

Дверь мостика «Чистого Сабакка» отодвинулась всторону перед решительно шагнувшим вперед СИ-ЗПИО — значительное усовершенствование по сравнению с дверью грузового трюма, где он провел взаперти последние 2,6 часа, пока корабль швыряло во все стороны в гиперпространстве, — и протокольный дроид двинулся к капитану Бортреку, который устроился за главным пультом, ковыряя в зубах лазерным экстрактором.

— Р2Д2 и я должным образом зарегистрированы на имя ее превосходительства Леи Органы Соло, и незаконное присвоение любого должным образом зарегистрированного дроида является нарушением статей седьмой, двенадцатой и двести сорок третьей Свода Законов Новой Республики… Р2Д2! — пораженно воскликнул СИ-ЗПИО, стоя в дверях и глядя на происходящее на мостике.

Астродроид издал жалобный писк.

«Ничего себе», — подумал СИ-ЗПИО. Все панели на корпусе маленького дроида были открыты, в некоторые были воткнуты жилистые змеи кабелей, в другие — вставлены электронные блоки, от которых уходили провода по крайней мере в три из установленных на мостике шкафов с аппаратурой. К куполообразной крышке дроида был привинчен огромный пульт с кнопками, соединенный с неким подобием навигационного компьютера; еще один разъем был прикреплен сбоку серебристой космолентой, передавая информацию в главный компьютер корабля и из него. Короткие ноги дроида были отвинчены и лежали в углу; гидравлические соединительные кабели жалко болтались по бокам. Он производил впечатление маленького существа, наполовину поглощенного хищным цветком; весь его корпус был измазан маслом, в котором отражались красные и зеленые огоньки.

— Ради всего святого, что с тобой случилось?

— Небольшое творческое перепрограммирование, вот и все, — капитан Бортрек положил лазерный экстрактор. — И я чихать хотел на то, на чье имя ты должным образом зарегистрирован, золотник. Ты теперь мой, как и твой дружок… — он ткнул грязным пальцем в сторону Р2Д2. — И я вызвал тебя сюда из трюма вовсе не затем, чтобы ты цитировал мне какие-то гнилые законы, понял? Хороший робот-секретарь стоит кучу денег даже с неизвестным происхождением, но не думай, будто я не смогу получить почти столько же за твои микросхемы и провода.

СИ-ЗПИО обдумал услышанное.

— На самом деле, сэр, робот-секретарь со специальной программой, такой как я, стоит как минимум — бывший в употреблении — сорок три тысячи стандартных кредиток, по ценам Голубого Реестра. Совокупность моих компонентов будет стоить в лучшем случае пять тысяч…

— Заткнись!

— Да, сэр.

— Сейчас ты пойдешь со мной в трюм. Я хочу, чтобы ты назвал мне цену каждого куска этого мусора — я должен быть уверен, что Сандро Крюк не обманет меня, когда мы прибудем в Селанон-сити.

— Мы летим на Селанон, сэр? Я слышал, это весьма приятная планета. Видите ли, возвращаться в трюм вовсе необязательно. Пока я находился там взаперти, я воспользовался возможностью и оценил ваши приобретения н основе самой последней информации — полученной на прошлой неделе из Индекса Корусканта, — и результаты все еще находятся в моей памяти.

— Не врешь? — капитан Бортрек облизнул губу со шрамом и задумчиво посмотрел на золотистого дроида. Позади издавал тихие трели Р2Д2, что свидетельствовало о его интенсивной деятельности, и главный компьютер корабля мигал лампочками и что-то свистел в ответ. — Тогда вот что, золотник. Пойдешь со мной, и мы рассортируем все это барахло. Может быть, когда мы доберемся до Селанона, я не стану продавать тебя какому-нибудь странствующему торговцу.

Он встал и, достав из кармана вышитого кожаного жилета маленькую плоскую серебряную фляжку, отхлебнул из нее. Судя по выдыхаемым им парам, когда он прошел мимо СИ-ЗПИО, направляясь к двери, жидкость внутри фляжки содержала в равных частях зерновой спирт, синтетический стимулятор и состав для охлаждения гиперпривода.

Как стало впоследствии ясно СИ-ЗПИО, это был образ жизни капитана Бортрека. В течение нескольких последующих часов, пока СИ-ЗПИО перекладывал добро по трем корабельным трюмам, создавая хоть какую-то видимость порядка, а капитан Бортрек делал пометки о рыночной стоимости товара, человек часто прикладывался к своей фляжке, вследствие чего речь его становилась все более бессвязной и все более нецензурной, по мере того как росло содержание алкоголя в его крови.

Вселенная, похоже, никогда не была милосердна к капитану Бортреку, постоянно строя против него всевозможные козни — в чем, впрочем, СИ-ЗПИО лично сомневался, учитывая незначительность этого человека. Исходя из имевшихся у него сведений об общественной структуре Алдераана, о правилах космических полетов, о психологии агентов правопорядка и о поведении людей женского пола, СИ-ЗПИО вовсе не был уверен в том, что столько сотен людей стали бы тратить столько времени на то, чтобы придумать очередной способ разрушить планы мелкого свободного торговца, который, по его оценке, едва сводил концы с концами.

Тем не менее не в правилах дроидов было возражать людям, если только это не требовалось от них прямо, так что он лишь молча передвигал с места на место уникальные статуэтки.

— Похоже — скажешь нет, золотник? — похоже, что этот патруль… нагадь им в морду алкопай… явится по мою душу в ту самую минуту, когда я окажусь на планете, — в ту самую, с-сука, минуту! И все из-за этой суки, ведьмы, моей бывшей жены на Альгаре! Клянусь, я… Что за дерьмо творится на этом свете, околей он весь!

Свет померк уже в пятый раз за этот час, вследствие одной из нескольких малозаметных флюктуаций мощности, которые мог ощущать СИ-ЗПИО. Большая их часть — изменения температуры, состава воздуха, шума двигателей «Чистого Сабакка» — были недоступны человеческому восприятию.

— Подозреваю, сэр, что все дело в перестройке системы, по мере того как она приспосабливается к присутствию Р2Д2 в центральном банке памяти.

Капитан Бортрек раздраженно швырнул в стену ожерелье из бесценных полупрозрачных камней оттенков огня и дыма.

— Клепаные дроиды, — пробормотал он. — Ходячий металлолом. Я надеялся, что мне попадется какой-нибудь из их новых дроидов, синтдроидов, на Дуррене. Они стоят сотню тысяч кредиток, и я такого не продал бы. Видал их, золотник? Ты им и в подметки не годишься.

Он покачал пальцем перед глазами своего не слишком усердного помощника. Его светлые волосы, слипшиеся от пота, упали ему на глаза; он расстегнул кожаный жилет, выставив на обозрение СИ-ЗПИО волосатую грудь, украшенную тремя тяжелыми цепочками. Цепочки звякнули, и Бортрек удовлетворенно кивнул.

— У них мозги программируются отдельно. Система независимого централизованного управления, — он тщательно произносил слова, словно опасаясь запнуться. — Никакой электроники в башке, как у тебя. Все их мозги в одном месте, и там им всем говорят, чего надо делать — шести, восьми, десяти, сколько хочешь. Центральный мозг. Говоришь этому мозгу, чего каждому из них делать, и они идут и делают, и не задают никаких вопросов этих дерьмовых, понял? Его не спрашивают, а приказывают, и он…

— Да, сэр, — согласился СИ-ЗПИО.

— Все-делает мозг. С громадного расстояния — ты можешь оставить мозг на своем долбанном корабле и спуститься на планету вместе с ними, с шестью, десятью или сколько надо, и сказать им — принесите мне то-то и то-то или наваляйте тому парню по морде, и они это сделают. И никаких «О, а как мне это сделать, сэр?» — он передразнил речь дроида. СИ-ЗПИО молчал. Бортрек сально улыбнулся.

— И они могут выглядеть и как мужик, и как баба, как угодно. У них стальной скелет, на нем синтетическое мясо, и пока у них в черепушке торчит этот их кристалл, который слушается центрального компьютера, — они твои. Знаешь, я б не отказался от одного с внешностью Эмбер Джеванш, — он назвал имя новейшей голозвезды, весьма популярной на Корусканте, женщины, о которой СИ-ЗПИО также слышал, что о ней высоко отзывался капитан Соло, хотя, насколько ему было известно, капитан Соло никогда с ней лично не встречался.

Он продолжил описывать во всех анатомических деталях, в какие бы формы половых отношений он вступил с таким синтдроидом — хотя СИ-ЗПИО несколько терялся в догадках, с чего бы это человеку совокупляться с машиной, это была новая для него информация, — а затем начал развивать философию Мужских Потребностей и Мужских Прав — что означало, как сообразил СИ-ЗПИО, стремление удовлетворить собственные непосредственные желания вне зависимости от желаний противоположной стороны. Речь Бортрека становилась все более бессвязной, как по форме, так и по содержанию, но лишь когда капитан рухнул лицом вниз, СИ-ЗПИО догадался взять анализ воздуха в помещении и обнаружил, что в воздухе содержится почти 12 процентов двуокиси углерода, а кислорода совсем мало.

— Великая Сила! — воскликнул он, торопясь к коммуникационному порту на стене. — Р2Д2! Р2Д2!

Ему ответила быстрая серия свистов. СИ-ЗПИО немедленно повиновался, поспешив к двери и по коридору в сторону мостика. Он сделал четыре или пять шагов, когда дверь, как обычно, автоматически закрывшаяся позади него, издала громкий лязг. От этого звука протокольный дроид остановился как вкопанный, затем отыскал ближайший коммуникатор и нажал кнопку.

— Р2Д2, теперь дверь в трюм заперта!

Послышалась успокаивающая трель.

— Что ж, если ты уверен, что все в порядке… — с сомнением ответил СИ-ЗПИО и двинулся дальше в сторону мостика.

Он нашел Р2Д2 все еще подключенным к панелям консолей; весь центральный компьютер сверкал огнями, словно ритуальное дерево на празднестве.

— Р2Д2, ты обязательно должен что-то сделать с воздухом в трюме! — сказал СИ-ЗПИО. — Люди не слишком хорошо себя чувствуют в атмосфере, содержащей менее двадцати процентов кислорода. О, ты уже об этом позаботился? Что ж, это было крайне неосторожно с твоей стороны — позволить центральному компьютеру внести подобное изменение в вентиляционную систему. Но если ты уже все сделал, зачем я тебе понадобился на мостике?

Р2Д2 объяснил. Как и большинство объяснений Р2Д2, оно оказалось не слишком содержательным.

— Инструментальный пульт? О… под какой крышкой? Понятно, — подойдя к другу и открывая указанную крышку, он добавил: — Впрочем, я уверен, капитан Бортрек справился бы с этим намного лучше, чем я. О, хорошо. Какой выключатель? О, понятно. Запоминание/изменение первоначальных установок мотиватора. Я все же не понимаю, почему капитан Бортрек не мог сам восстановить твои мотиваторы. В конце концов, это он вносил в них изменения.

Р2Д2 извиняющимся тоном пискнул. Несколько минут с жужжанием приходили в исходное состояние цепи мотиватора, затем консоль центрального компьютера начала снова мигать и переливаться лампочками, пока Р2Д2 что-то делал — СИ-ЗПИО казалось, что он снова перенаправляет потоки команд и данных.

— Знаешь, он будет очень зол из-за того, что его заперли в трюме, — добавил СИ-ЗПИО. — Тебе просто следует научиться быть более осторожным, Р2Д2. Мы не рассчитаны на то, чтобы… отсоединить что? Какой разъем? О, этот… Я уверен, что капитан Бортрек этого не одобрит.

Снова ряд свистов и трелей.

— Что ж, дело твое, но мне кажется, он заработает себе немалые неприятности, пытаясь сделать нас частью центрального компьютера. Уже, уже делаю, — раздраженно добавил он, неуклюже наклонившись и беря пинцет золотистыми пальцами, не приспособленными к тонкой ручной работе. — По крайней мере, думаю, что делаю. На самом деле все-таки будет лучше, если ты выпустишь капитана Бортрека из трюма. Через час мы должны достичь точки выхода из гиперпространства, и он будет нам нужен, чтобы проложить курс на Селанон.

Выслушав очередную реплику Р2Д2, он отсоединил кабели от серой коробки с разъемами, прикрепленной с помощью ленты к его боку.

— Что значит — мы не летим на Селанон? Конечно летим.

Последовала пауза, затем очередные свисты и трели. На консоли центрального компьютера начали с журчанием переливаться волны зеленых и желтых огоньков.

— Ним Дровис? Я уверен, что он не собирается возвращаться в сектор Меридиана. Нет, я не вижу переключателей, о которых ты говоришь. Конечно смотрю! — он наклонился и скосил глаза в сторону, насколько это было возможно, изучая коробку с разъемами и переключателями. — Не вижу ничего похожего. Откуда мне знать, как выглядит ДИНН? Все значения слова ДИНН, которые мне известны, — это хорансийское причастие прошедшего времени от глагола «ад'н», означающего «чистить когти на ногах», или налронское существительное, означающее маленькое насекомое с твердым панцирем, или гаморреанское прилагательное, означающее «склонный к избыточному слюноотделению», или гасерианское — «тот, кто постоянно вступает в брак и разводится», или альгарское… Р2Д2, я не раз замечал тебе, что перебивать невежливо. Тем более я сообщаю тебе то, чего ты не знаешь. Что ж, если ты не можешь описать этот ДИНН подробнее, боюсь, что коробка с разъемами останется там, где была.

Под быстрые трели Р2Д2 протокольный дроид старательно отсоединил его от консоли, перевел определенные переключатели на ней в другое положение и прикрепил на место ноги маленького дроида. Правда, астромеханик сохранил при себе несколько лишних частей типа коробки с разъемами, которую СИ-ЗПИО не сумел отсоединить. «Но, по крайней мере, — самодовольно подумал СИ-ЗПИО, — ни одной части Р2Д2 не осталось подсоединенной к консоли».

— Было бы неплохо перенаправить твои мотиваторы через центральный компьютер, чтобы обойти команды капитана Бортрека, — сказал СИ-ЗПИО, закончив. —Ты прекрасно знаешь, что при первой же возможности он подключит тебя обратно.

Немного покачавшись на третьей ноге, Р2Д2 двинулся, хотя и не столь быстро и ровно, как прежде, к двери. СИ-ЗПИО последовал за ним.

— Все же тебе придется его выпустить, если мы хотим когда-нибудь выйти из гиперпространства. Что? — Р2Д2 остановился в дверях и пропищал какую-то команду. — О, хорошо, — СИ-ЗПИО вернулся обратно за пульт. — Знаешь, от него тебе на самом деле не будет никакой пользы. Мы — пленники вора и преступника, и нас либо продадут на фабрику по производству пряностей, либо разберут на запчасти, едва мы окажемся на Селаноне. Больше с крадеными дроидами ничего не сделаешь, — он зашагал по коридору следом за своим странно несимметричным другом. — Мы в руках зловещего рока. Нам не спастись.

Р2Д2 не ответил. Вместо этого он направился к меньшему из двух шлюзов, где издал совершенно новую последовательность звуков, требуя, чтобы СИ-ЗПИО открыл на его корпусе еще одну крышку и снова — на этот раз с помощью временных зажимов— присоединил его порты данных к главному компьютеру корабля.

— Р2Д2, что ты делаешь? — раздраженно спросил СИ-ЗПИО. — Это уже действительно сверх всякой меры! Капитан Бортрек к этому времени придет в себя, если ты восстановил содержание кислорода в его трюме, и будет крайне недоволен! Я не удивлюсь, если он продаст тебя на вес как утиль.

Ответа не последовало, лишь тяжелый лязг запирающегося внешнего люка шлюза. Засветился маленький экран коммуникатора, показав изображение пустого мостика.

— Нет, в самом деле, идеи, которые приходят тебе в голову… — СИ-ЗПИО повернулся и попробовал открыть дверь. — Что? — раздраженно спросил он, услышав настойчивый писк Р2Д2. — Вернуться к экрану? Если, как ты говоришь, ты выпустил капитана Бортрека, то зачем мне…

На главный мостик ввалился капитан Бортрек, явно не в лучшем расположении духа. При виде небрежно брошенных приводов в том месте, где до этого был Р2Д2, он начал страстно изрыгать ругательства и продолжал ругаться до тех пор, пока по требованию Р2Д2 СИ-ЗПИО не произнес его имя четыре или пять раз.

Развернувшись кругом, Бортрек яростно уставился в экран налитыми кровью глазами.

— Ах ты, вонючее помойное ведро! — завопил он. — Думаешь, я не знаю, где ты? Сейчас я приду и…

Он метнулся к двери и чуть не разбил о нее нос, когда она не открылась.

— Р2Д2! — крикнул СИ-ЗПИО. — Прикажи центральному компьютеру немедленно открыть для него дверь!

Р2Д2 издал извиняющийся звук, потом просвистел очередную трель.

— Ты хочешь, чтобы я сказал… что?

Потребовалось некоторое время, чтобы привлечь внимание капитана Бортрека; более того, пришлось дождаться, пока он не выдохнется и не прекратит словоизлияния в адрес дроидов — об их происхождении, родословной, репродуктивных наклонностях и месте, где им следовало в конечном счете оказаться, в терминах, совершенно неприменимых к дроидам и, вероятно, даже к человекоподобным синтдроидам, к которым он, похоже, испытывал самые нежные чувства.

— Капитан Бортрек, мне очень, очень жаль, — сказал СИ-ЗПИО. — Я от всего сердца приношу извинения за своего напарника, и меня повергает в крайнее замешательство его поведение. Но он требует, чтобы, когда мы выйдем из гиперпространства, вы… — он поколебался, зная, что его слова вызовут еще один шквал яростных проклятий и генеалогических фантазий. — Он требует, чтобы, когда мы выйдем из гиперпространства, вы направились по кратчайшему пути к Ним Дровису, совершили там посадку и выпустили нас.

СИ-ЗПИО обнаружил, что оказался абсолютно прав относительно последствий своих слов, хотя ему казалось, что комментарии капитана Бортрека в его адрес вряд ли стоит считать справедливыми, учитывая, что он был лишь переводчиком Р2Д2. Естественно, надлежало делать скидку на действие алкоголя, стимулятора и охлаждающей жидкости на человеческий организм.

— Мне очень жаль, сэр, — сказал он, когда разъяренный капитан выдохся в очередной раз. — Я просто не знаю, что на него нашло. Он говорит, что если вы не согласитесь, то, как только мы выйдем из гиперпространства, он снова заполнит весь корабль двуокисью углерода и, когда вы будете без сознания, пошлет сигнал бедствия для Галактического патруля. Это его слова, не мои, — добавил СИ-ЗПИО, пытаясь предотвратить еще более несправедливые проклятия и обвинения. — Это вовсе не моя идея.

— Ты, вонючая груда металлолома! — зарычал капитан Бортрек, лицо которого вновь приобрело синюшный оттенок, несмотря на наличие двадцати процентов кислорода в помещении. — Думаешь, ты умнее меня? Да я могу перепрограммировать эту колымагу за двадцать пять минут и вышвырнуть вас обоих…

— Уверен, можете, сэр, — скромно согласился СИ-ЗПИО. — Но, судя по хронометру на стене слева от вас, корабль достигнет зоны выхода из гиперпространства менее чем через четыре минуты, и, хотя я не пилот, я полагаю, что если вы пропустите эту зону, вы обречете нас всех на то, что мы будем вечно болтаться в гиперпространстве — что повлечет для вас фатальные последствия задолго до того, как кому-то из нас двоих станет по-настоящему скучно. И, что касается вашего последнего замечания, — добавил он, чувствуя себя уязвленным, — это не только не соответствует действительности, но и физиологически невозможно для любой неорганической формы жизни.

Словно усиливая эффект сказанного, Р2Д2 проделал нечто, заставившее свет померкнуть, послышалось тихое гудение перестраивающегося компьютера, доносившееся даже до шлюза, и из вентилятора на мостике выплыло небольшое облачко розового газа. При виде его капитан Бортрек развернулся кругом, в глазах его застыл ужас. Потом он повернулся назад, и в новой серии сквернословия в адрес обоих дроидов, находившихся в шлюзе в полной безопасности, раз-другой прозвучала нота отрешенности. Трезвея, Бортрек рухнул в пилотское кресло и начал подготовку к выходу корабля из гиперпространства в заданной точке.

Ругаться он, не переставал и, хотя часто повторялся и ни разу (отметил СИ-ЗПИО) не выходил за пределы обыденного и не отличавшегося особой фантазией сквернословия,.продолжал выражать эмоции во всю силу легких в течение всего полета до Ним Дровиса, во время посадки на небольшую, использовавшуюся контрабандистами площадку в болотистой местности к югу от космопорта Багшо и все еще сыпал проклятиями, когда Р2Д2 открыл люк шлюза, быстро отсоединил временные кабели, и два дроида поспешно спустились по трапу. Исходя из статистической вероятности, СИ-ЗПИО предположил, что капитан Бортрек все еще ругался, когда «Чистый Сабакк» оторвался от земли и взмыл в небо.

Когда пламя посадочных двигателей «Сабакка» исчезло в ночном небе, двоих заблудившихся дроидов окутала темнота. Во все стороны вокруг широкого закопченного прямоугольника посадочной площадки тянулись покрытые жесткой травой кочки, перемежавшиеся зарослями тростника, маленькие головки которого поднимались не выше чем на несколько сантиметров над вездесущей водой, в которой призрачно светились зеленые глаза какой-то местной живности. На фоне темного небосклона сияли огни Багшо, крупнейшего свободного порта планеты, основанного по большей части алдераанскими колонистами, но превратившегося за последние пять лет в главный перекресток между Новой Республикой и нейтральными системами сектора Меридиана.

Будь у него такая возможность, СИ-ЗПИО наверняка бы вздохнул. Повернувшись от сияющих огней к своему товарищу, он сказал:

— Что ж, я надеюсь, ты знаешь, куда нас затащил.

Р2Д2 издал короткий жалобный писк, наклонился вперед, втянув переднюю ногу, и включил фонарь на куполе. Слегка нетвердой походкой — из-за все еще прикрепленной к одному боку коробки и пучков проводов, свисавших из разъема в его спине, — он двинулся через пермакретовую площадку к узкой тропинке, которая вела к городу. СИ-ЗПИО покорно зашагал следом.

— Есть, — сказала Юмолли Дарм, откидываясь на спинку кресла и набирая команду сохранения на полуразвалившейся клавиатуре. — Восемь с половиной месяцев назад, на «Бувон Нэбе», с Дуррена. Один пассажир-человек, женщина, рост сто семьдесят пять сантиметров — единственная женщина-человек такого роста за весь год. Прошла портовый контроль под именем Край Мингла.

— Это она, — выдохнул Люк, охваченный странным ощущением боли, горя и радости одновременно. Он боялся даже вымолвить слово, словно опасаясь, что тусклые оранжевые буквы вновь исчезнут во тьме экрана монитора. — Спасибо.

— Род занятий не указан, — продолжала Дарм. Ее фиолетовые глаза доброжелательно блеснули, потом она снова отвела взгляд, не меняя делового тона:— Хотя в Хвег Шуле… чтоб тебе!

Экран погас. Люку показалось, что ему воткнули нож в сердце; мгновение спустя он ощутил, как поднимаются волосы на затылке и, быстро повернувшись к окну, увидел голубые щупальца молний, простершиеся над каменистой равниной, извивавшиеся между опорами домов Новоприбывших, взбиравшиеся по тросам, что удерживали антигравитационные шары, и изъеденным металлическим колоннам, служившим опорами для башен, на которых росли брансвед и топаты.

— Не сильная, — Дарм встала и подошла к открытой двери. — Минут через десять пройдет.

Они вдвоем стояли в дверях, глядя на электрические разряды, с треском метавшиеся под опорами дома; яркие вспышки освещали их лица, отражаясь от каменных граней. Как и большинство строений Новоприбывших в Красном ущелье, дом Дарм одновременно являлся ее рабочим кабинетом, складом и мастерской — две комнаты, собранные из листов упаковочного пластика и стоявшие на деревянных опорах высотой в полтора метра. Как и. большая часть домов Новоприбывших, он стоял у самой полосы пахотной земли, слишком ценной для того, чтобы расходовать ее впустую, и сквозь огромные окна, которые не в силах были защитить от холода, в комнаты лился резкий, рваный, странно окрашенный солнечный свет, отраженный снизу.

— Что это? — спросил Люк. Юмолли пожала плечами, поправляя деревянные гребни в светлых волосах.

— То, что ты видишь, — наземная гроза. Похоже, она начинается или где-то в горах, или среди тех кристаллических вершин, Старожилы называют их «тсилами», далеко в пустыне. Несколько лет назад гроза даже вывела из строя компьютеры Булдрума Касло, такая оказалась сильная, но обычно это не более чем мелкое неудобство. Я попадала в такую грозу несколько раз, когда она заставала меня в открытой местности. Ощущение такое, словно тебя сбивают с ног и полируют все твои кости изнутри, а потом полтора дня не можешь прийти в себя. По крайней мере, так происходит с Новоприбывшими. Старожилы очухиваются быстрее. Они даже не беспокоятся о том, чтобы поставить дома на столбы — защититься от молний, просто поднимаются, отряхиваются и возвращаются к своим делам. Хотя детские колыбели к потолку они все-таки подвешивают для безопасности. Я терпеть не могу грозу, но после того шторма Силы, если это был действительно он, это, — она кивнула на вспышки за окном, — кажется просто пустяком.

Стены и мебель небольшого жилища Юмолли Дарм, как и любого другого, в котором Люк побывал с тех пор, как оказался прошлой ночью в Красном ущелье, носили следы чудовищного вихря, пронесшегося над ними в тот же час — даже в ту же минуту, — когда он призвал на помощь Силу, чтобы сбить с толку и отвлечь теранских разбойников. Посуда, инструменты, мебель, даже окна — все было разбито; в стенах остались вмятины в тех местах, где о них ударились разнообразные предметы, словно брошенные невидимой гигантской рукой. Сараи и изгороди лежали в обломках на земле, а кью-пеи, блерды и прочая скотина разбежались, топча урожай Старожилов. Блерды смешались с алкопаями Старожилов, тоже разбежавшимися посреди всеобщего замешательства, а алкопаи, как известно, были переносчиками паразитов, вредных для более нежных блердов; в общем, сегодня днем, по пути к дому Юмолли, Люк наблюдал около десятка стычек между двумя группировками маленького городка.

Тетя Джин сообщила ему сегодня утром, что два человека, которые пострадали, когда на них опрокинулся плавильный котел, все еще находятся в критическом состоянии в больнице в Хвег Шуле. Женщина, находившаяся на попечении целителя Старожила, который, по слухам, использовал для ее лечения Силу, умерла в мучениях, после того как все таинственное искусство целителя было сведено на нет.

И все это из-за него. От осознания собственной вины ему становилось не по себе.

— Ты говорила, Старожилы что-то рассказывали о штормах Силы.

— Только то, что их деды и бабки утверждали, будто когда-то они были явлением вполне обычным, — девушка осторожно присела на верхнюю ступеньку, готовая мгновенно вскочить, если какая-нибудь молния начнет взбираться по столбу. Люк сел рядом с ней. — Последние из них были двести пятьдесят три года назад, и даже у Слухачей нет рассказов о том, как они начались и чем они в действительности являлись. Слухачи говорят лишь, что они происходили только на протяжении около ста лет. До этого и после ничего подобного не было.

Люк молчал, погруженный в размышления.

— Есть ли какой-нибудь шанс?.. Старожилы никогда не говорили о неких… существах, живущих на этой планете? Может быть, невидимых? Или прячущихся в горах? О чем-нибудь, что может быть тому причиной?

Юмолли Дарм усмехнулась.

— Благослови тебя твои боги, пилигрим, эта планета была обследована вдоль и поперек гриссматами, прежде чем они забросили сюда первую живую душу. Можно побиться о заклад, что они никогда не основали бы здесь колонию-тюрьму, если бы существовал хоть малейший шанс получить хоть какую-то помощь от местных обитателей. Я сама облазила все эти скалы и никогда ничего такого не видела и не слышала. Даже Слухачи тебе скажут, что там ничего нет.

— Тогда как насчет голосов, которые они якобы слышат?

— Они утверждают, что это их древние святые, Терас и прочие. Наверняка нет никаких невидимых туземцев, которые вызывают штормы Силы, тем более — наземные грозы или смертельные бури, которые бывают у нас зимой. Что касается меня, то я склонна полагать, что это просто солнечные пятна.

«Солнечные пятна, — размышлял Люк позже, сидя в флаере Арвида и глядя на белые оштукатуренные здания, висящие в воздухе антигравитационные шары и возвышавшиеся вдали башни, на которых росли топаты. — Или, может быть, джедаи, который прилетел на планету и поселился здесь, возможно, обучил ученика? Который так никогда и не понял, что было причиной штормов Силы? Или все же пытался как-то их контролировать? Джедаи, который узнал нечто о Силе, прежде неизвестное?» Он продолжал думать о Силе и позже, сидя у окна в комнате, которую снял в таверне «Голубой Блерд Счастья», глядя на зеленые антигравитационные шары, медленно покачивавшиеся на вечернем ветру. Он думал о ее мощи, сбивающей с толку, пугающей, о ее непостижимости. Он не мог найти с ее помощью Каллисту и так или иначе не знал, в какой степени он может здесь воспользоваться Силой, не причинив кому-либо вреда.

Но он должен был найти Каллисту. Должен был.

Печаль снова навалилась на него, словно груда тлеющих углей, жгущих горло, жгущих сердце. Не было ни дня без этой печали — с тех пор как она ушла. И без ее смеха с хрипотцой, без веселого блеска в смелых серых глазах… без запаха ее волос и без крепких объятий — все, казалось, было одной бесконечной ночью.

И в этой,ночи эхом отдавались слова старой песни — той, что любила петь тетя Беру:

Сквозь умирающие солнца и мрачные полуночи, И предательство, и уходящее доверие, Какую бы тьму ни послал мир, Любящие все же встречаются у конца пути.

Он должен был найти ее. Должен был.

Восемь месяцев со дня падения «Молота Рыцарей» на Йавин были тьмой, таящей минуты, когда Люк не был уверен, сможет ли он жить дальше. Он понимал, что какой-то смысл жить все же остается: он был нужен своим ученикам, нужен Лее, Хэну и детям. Но часто по утрам он не мог найти подходящего повода, чтобы встать с постели, а по ночам считал бесконечные часы, зная, что с рассветом его не ждет ничего хорошего.

Он закрыл глаза и опустил голову на руки. Бен, Иода и его занятия с Холокроном научили его тому, что такое Сила, что такое добро и зло, что такое тьма и свет. Теперь он уже восемь месяцев чувствовал, что остался совершенно один.

В тишине комнаты он несколько успокоился, и ему хотелось лишь отдыха. Он прислушался к шуму в баре внизу, негромкому ворчанию привязанных где-то неподалеку блердов, почуял химическую вонь перерабатывающих заводов, которые были сердцем города, едкую, просачивавшуюся сквозь мутное окно за спиной, и запах не слишком чистого белья на постели.

Он настроил свой разум на враждебно ревущую Силу.

И ощутил присутствие джедая.

Где-то здесь находился джедай.