"Поверь в свою мечту" - читать интересную книгу автора (Банкер Конни)

Глава 8

— А почему бы нам не бросить всю эту грязную посуду и не пойти наверх? — услышала она предложение Роберта, сделанное сдавленным голосом. Причем чисто формальное, поскольку они и так уже начали движение мелкими шагами, поскольку никак не могли оторваться друг от друга.

Дороти почти не воспринимала окружающее. Все было для нее как во сне. Она не помнила, как оказалась в спальне, не смогла потом вспомнить, какого цвета были обои на стенах, шла ли она по ковру или по раскаленным углям. Она только чувствовала горение их сплетенных пальцев и вся тряслась от подспудного страха и возбуждения. Уже возле самой кровати она вдруг очнулась и произнесла срывающимся голосом:

— Я думаю, у тебя было много женщин. Я не против этого, не против опыта в этом деле. Но я сама никогда не была с мужчиной. Я не знаю, как это делается, я… девственница!

Это слово вдруг поразило и потрясло ее самое. Никогда в жизни она не думала, что отсутствие опыта в такой сфере сделает ее столь психологически уязвимой и даже вселит чувство вины и неуверенности. И как трудно оказалось открыто признаться в этом мужчине.

— Не бойся! Все будет хорошо. Я горжусь тобой и рад своему счастью. Это честь и высшее доверие для любого мужчины. Но мы начнем не отсюда. Вначале ты должна расслабиться и привыкнуть ко мне. Пойдем со мной.

Он провел ее в огромную ванную комнату, примыкавшую к спальне усадил на низенькую скамеечку в углу, а сам неспешно занялся подготовкой к ритуальному омовению. Он открыл оба крана, добавил пену с легким яблочным запахом и начал помешивать воду рукой, дабы убедиться в соответствии получаемой температуры. Покрытая внутри голубой эмалью, ванна старого английского образца с двумя кранами раздельно текущей горячей и холодной воды, без смесителя, была очень большой и массивной, под стать окружающей ее комнате.

Дороти представила себе его длинное мускулистое обнаженное тело, расслабленно распростертое в голубоватой воде: одна рука лениво свисает с борта, глаза полусонно закрыты и черная прядка волос закрывает высокий лоб.

Всплывшее в мозгу определение «обнаженное» вновь пробудило атавистическое чувство опасности у неискушенной девственницы. Что делает женщина с обнаженным мужским телом? Чего можно и нужно касаться? Особенно вон там, внизу живота? Неужели его вздыбленная мужская гордость, этот раздутый монстр, сможет поместиться внутри нее? Она только представила это и сразу почувствовала ужас, легкое головокружение и тошноту. Даже была вынуждена ухватиться рукой за край ванны и закрыть глаза, чтобы восстановить равновесие.

С ее живым воображением и чувствительностью такие вещи лучше не представлять. Она воочию увидела свое обнаженное распростертое на кровати тело, широко раскинутые в стороны ноги и пушистый треугольник внизу, на который нацелился огромный, качающийся, перевитый венами столб с красной головкой. Потом, присмотревшись к будущей жертве и насытившись ее беззащитным видом, он начинает свое неумолимое движение вперед. Он вонзается в ее тело и медленно скользит в глубину, уверенно раздвигая и разрывая все на своем пути. И некому и нечем остановить его, и этому движению не будет конца, пока он не пронзит ее насквозь и не пришпилит как бабочку к кровати.

— Ты что, уже спишь? — вдруг прозвучал голос Роберта.

Вместо качающегося красноголового столба перед ее раскрывшимися автоматически на знакомый голос глазами стоял вполне приличный, улыбающийся одетый мужчина.

— Нет! — воскликнула Дороти, крепко ухватившись руками за скамейку под собой как за последнее средство спасения.

— Привстань, пожалуйста.

Она обреченно вздохнула и повиновалась, с трудом отцепив руки от края скамейки. Она шла, как крестоносец в бой, на битву между паническим страхом перед незнакомыми и непознанными дорогами живого мира и острым возбуждением перед неизбежным предстоящим посвящением в высшие таинства жизни. И в этом бою у нее будет проводник, учитель и помощник, которому она доверяет всю себя, и свое будущее, и саму жизнь.

— Так, дорогая, просто встань пока сюда, — промолвил учитель, мягко целуя ее в глаза и разглаживая брови своими длинными, чуткими пальцами.

Если бы она знала, как он тоже нервничает, хотя, конечно, в отличие от нее не от самого предстоящего физического действия. Он не будет спешить. Вначале он тщательно подготовит ее тело, зарядит его энергией и страстью, приучит воспринимать ласки и наслаждаться ими. Это тело женщины, которая еще чувствует себя ребенком, которая умеет решать все сложные проблемы, выдвигаемые жизнью, кроме предстоящей.

Он провел пальцами по ее ключицам, потом перебрался назад и очень медленно начал расстегивать молнию платья на спине, чувствуя ее судорожное, прерывистое дыхание. Платье сползло на пол, обвившись вокруг лодыжек. Он почувствовал вдруг, что и сам дрожит почти так же, как и она. Руки перешли вперед, к уже знакомой застежке на лифчике, и выпустили ее упругие груди на свободу.

Внизу живота мужской орган тоже ожил и начал предъявлять свои законные и самостоятельные требования, постепенно разбухая и заполняя собой все свободное пространство под тесными — по моде — брюками, требуя также выпустить его на волю, попастись в щедром женском теле. Причем он очень спешил, грозя в противном случае выплеснуть досрочно из распухших, отяжелевших сосудов весь запас драгоценного экстракта жизни.

Если прислушаться к нему и пойти у него на поводу, то по всем законам естественно-природной механики надо было бы срочно валить эту женщину на пол прямо в ванной и одним быстрым и точным движением, расстегнув только молнию на брюках, вбуравить свою трубу в женский сосуд, надежно соединив их в единое сообщающееся целое, а потом несколькими энергичными толчками перекачать в него без остатка все накопившееся, Нет, так дело не пойдет! Как говорится, кто в доме хозяин? Надо срочно отогнать этих торопливых вьюнков назад, в зверинец, в клетку, за железную дверь, пока их владыка и повелитель не выполнит свою миссию и не разрешит им наконец победным фонтаном завершить ритуал любовного слияния.

Итак, вначале несколько глубоких вдохов и выдохов, восстанавливающих сексуальное равновесие. Затем отправить лифчик на пол вслед за платьем или лучше — в корзинку для белья.

Ее голова откинулась назад, и она задышала часто и мелко. Соски уже набухли и затвердели в ожидании ласкающих пальцев и губ. Будет и вам ласка, но не сейчас.

В ванной горел приглушенный свет, окрашивающий в мягкие полутона окружающие предметы и тела, особенно уже частично обнаженное женское тело. Он давно мечтал о нем и фантазировал долгими ночами, но действительность была лучше всяких фантазий. Высокая крепкая грудь, тонкая талия, плавно переходящая в округлые бедра, пока еще скромно прикрытые ажурной вязью белья.

Перед королевой красоты не стыдно даже ему стать на колени. Он прижался лицом к впадине на ее животе и потянул пальцами вниз вдоль бедер тонкую, полупрозрачную паутину ее последней защиты, созданную во Франции как раз не для обороны сокровенного, а для соблазне! и разжигания мужской страсти. На этот раз ему пришлось даже закрыть глаза, чтобы опять не разбудить раньше времени своего непокорного и лучшего друга, коварно затаившегося внизу, но готового мгновенно выскочить по первому же сигналу. По телу волной прошла крупная судорога, но ему вновь удалось восстановить равновесие и самоконтроль. Глубокий вдох, и в ноздри попадает теплый, пряный и сексуально зовущий запах ее интимной плоти, струящийся от ореола мелко вьющихся волосков, прикрывающих подступы и вход в вожделенное русло.

Его руки легли сзади на плотные, упругие ягодицы, и он притянул еще теснее к себе это ждущее и трепещущее лоно. И все же рано, проделан еще не весь задуманный ритуал торжественного ввода нового адепта веры в Храм Любви. Он с трудом оторвался от щекочущих ноздри эротических запахов и выпрямился вровень с ее лицом.

— А теперь время принять ванну. Она расслабит и успокоит тебя.

Дороги покорно опустилась в воду, уютно обволакивающую и ласкающую, откинулась спиной к краю ванны и закрыла глаза. Она даже не услышала, как он раздевается, бросая наспех свою одежду. Она почувствовала, как его руки мягко массируют сзади ее шею и плечи. Кончики ее разбросанных по плечам светлых волос, погруженные в воду, потемнели.

Потом он тоже как-то незаметно вдруг оказался в ванне перед ней. Его руки продолжали ласкать ее плечи, а затем его губы припали к шее, покрывая ее легкими, нежными поцелуями. Затем он взял губку, добавил гель и начал медленными кругами сверху вниз покрывать пеной все ее тело, которое она сама подняла из воды во весь рост без всяких просьб с его стороны. Она видела себя в этот момент как бы со стороны. Она казалась себе Афродитой — богиней любви и красоты из греческих мифов, вышедшей из морской пены. Затем он прошелся быстро этой же губкой по себе, отложил ее в сторону и вновь вернулся к ней, проходя тем же путем, но уже одними руками. Его ладони и пальцы двигались медленно и чутко, как бы изучая детально каждую клеточку тела, каждую впадину и ложбинку, заряжая их своим чувством и готовя к восприятию мужского тела.

Завершив осмотр и проверку своего будущего достояния, его руки застыли в районе заждавшихся грудей, налитых страстью, как спелые груши соком. Он обхватил их ладонью, вначале снизу, как бы взвешивая их тяжесть и помогая удержать на весу, затем спереди. Он несколько раз слегка сдавил их, теребя при этом кончиками пальцев и вытягивая вперед ее и без того уже упруго торчащие соски. Дыхание Дороти становилось все учащеннее и несколько раз прерывалось сладострастными, изнемогающими стонами.

Потом одна рука осталась на левой груди, а правая поползла по животу, до самого низа, и, пробравшись между ногами, приступила к ритмичным сжатиям и поглаживаниям пушистого бугорка, прикрывающего вход в ее жаждущее лоно. Кончик пальца начал осторожно кружить по краям входа, как бы подготавливая его к открытию для давно ожидаемого важного гостя, Левая рука по-прежнему лежала на ее левой груди, а свободный сосок на правой он обхватил губами.

Она как будто превратилась в один сверхчувствительный музыкальный инструмент, на клавишах которого играют сразу несколько опытных музыкантов, оживляя и взметая порывы страсти по всему телу, сливая их воедино в один огромный неудержимый призыв к любви.

Они уже вышли оба на старт, размяв предварительно все необходимые мышцы. И нельзя передерживать спортсмена на старте, иначе он перегорит. Роберт молниеносно сполоснул ее и свое тело, обернул полотенцем свои бедра и вылез из ванны. Он снял с вешалки и завернул ее в другое полотенце, поднял на руки и осторожно, но быстро донес до огромной постели в стиле ампир. Это ложе любви представляло собой разлапистое чудо на резных гнутых ножках, правда без балдахина. Постель была застлана однотонными темно-синими шелковыми простынями и покрывалом, в изголовье виднелись валики подушек с таким же покрытием.

Она ощущала себя посвященной богам девственницей, возложенной на жертвенный камень на вершине террасированного храма майя, в ожидании занесенного над ней ритуального обсидианового ножа жреца-убийцы. Но, в отличие от тех несчастных в древности, она еще могла сбежать и спастись.

А надо ли спасаться? Она должна была пройти через это испытание, которое, как она надеялась, выдержит с честью.

Над ее обнаженным телом склонилось его сплошь перевитое мускулами тело с длинными сильными ногами атлета. Его лицо счастливо улыбалось, а глаза были затуманены восхищением и страстью.

— Не будем спешить, самое приятное в жизни лучше продлить, и как можно дольше.

Он мягко прильнул к ее губам, раздвигая их языком и пробираясь внутрь. Потом его язык, отработав положенные ритуальные танцы внутри ее рта, выбрался наружу, прошелся по шее, коснувшись ее в нескольких местах, и застыл в районе уха. Его зубы захватили мочку уха, несколько раз слегка прикусив и потрепав ее, и продолжили свое путешествие вниз, к ее груди. Он начал с сосков, обхватил их губами, ритмично то покусывая, то всасывая в себя.

Потом он двинулся вниз, попутно раздвигая коленями ее ноги. Несколько сильных поцелуев у самой кромки волос, по верху пушистого треугольника, и снова лицом вниз. Она почувствовала, как его пальцы обхватили снизу ее за ягодицы, слегка приподняв их вверх, а горячий язык прошелся несколько раз сверху вниз по сверхчувствительной внутренней коже, ввинчиваясь во влагалище и распахивая по дороге половые губы. Ощущение непереносимого острого наслаждения пульсировало и растекалось волнами внутри нее, унося сознание куда-то ввысь.

Тело теперь жило собственными ощущениями, уже не подчиняясь рассудку и забыв о страхе. Оно просило, оно требовало утоления непереносимой любовной жажды и прекращения этой нескончаемой, издевательской пытки все наращиваемого сексуального желания.

Ее руки вцепились в его волосы на голове, застывшей между ногами, все сильнее, до удушья вдавливая его лицо в свое лоно. Она инстинктивно начала вращать бедрами в ритме нарастающего экстаза. Этому помогали ее руки, оторвавшиеся от его волос и ухватившиеся за собственные груди, ритмично стимулируя соски.

Роберт почувствовал ее и свой приближающийся оргазм и не мог позволить, чтобы процесс завершился без главного участника, который уже тоже изнемогал и мог выплеснуться, как раскаленная лава из вулкана страсти, в любой момент. Его тело быстро переместилось на локтях вверх, а место губ и языка внизу занял его надежный и безотказный друг, мощный, великолепный, сметающий любые преграды на своем пути. Он сразу сам нашел вход и плавно, уверенно пошел по нему, лишь слегка задержавшись при прорыве кожистой пленки. Потом еще несколько возвратно-поступательных движений, и излившееся из него в несколько конвульсивных приемов семя радостно и бурно затопило ее внутренность в самый нужный момент, на пике ее оргазма и экстатических криков. Весьма точный расчет опытного и хорошо подготовленного любовника и соблазнителя.

Некоторое время он лежал на ней, приходя в себя и чувствуя затихающие, судорожные конвульсии ее и своего тела, куда постепенно возвращалось сознание, временно воспарившее в иные миры. Потом он лег на бок и принялся без всякого смущения, пристально, с интересом разглядывать ее в приглушенном свете ночника. Ему хотелось увидеть, как изменилось ее лицо после того, как она познала главное таинство жизни.

Она лежала рядом на спине с закрытыми глазами, с блаженно-умиротворенным видом, столь характерным для удовлетворенной женщины. Она ожидала более сильной боли и была готова к ней и к страданиям, но все прошло гораздо легче и как-то изысканно. Организм сам включил защитные механизмы, использовав для ослабления болевых ощущений более сильные эмоции — эмоции страсти. Осталось только ощущение слабости и немного тянущая боль внизу, заглушаемая приятным чувством удовлетворения от выдержанного успешно экзамена на взрослость и ощущением освобождения. Все позади. Ей удалось преодолеть себя. Теперь она стала настоящей женщиной, равной среди равных в племени взрослых дам, в кругу посвященных в мир эротики и любви. И сделала она это совместно с приятным, даже любимым человеком.

И, естественно, осталось невидимое ей пятно или лужица крови внизу, на которое теперь вытекает теплое и липкое мужское семя. Символ принесенной жертвы и свершившегося обряда. В старину у многих племен и народов такую простыню потом демонстрировали всем родственникам и соседям как символ сохраненной невестой до брака чести.

А она с этим символом девичьей чести рассталась без всяких официальных церемоний и гарантий, наверно так же, как и ее мать. Вряд ли она ждала до того момента, пока ей на руки выдали брачное свидетельство.

Дороти открыла глаза, чувствуя пристальный взгляд лежащего рядом мужчины, ставшего теперь самым близким для нее после отца. На его лице было написано нескрываемое любопытство, и она поняла его традиционный немой вопрос.

— Мне было очень хорошо.

— Мне тоже.

— Не выдумывай.

— Я не выдумываю. Это правда. Ты была прекрасна. И все в тебе прекрасно и притягательно, Я не мог устоять. Особенно перед некоторыми: частями твоего тела. — Он издал легкий эротический смешок. — Надеюсь, что после некоторого перерыва мы сможем продолжить наши уроки любви, чтобы еще лучше познать друг друга.

— Это правда? Обещаешь? Или просто хочешь временно меня успокоить?

— Конечно, я хочу, чтобы тебе было всегда хорошо. А теперь давай займемся личной гигиеной. — Его пальцы выразительно прошлись по ее ногам и по влажным пятнам между ними.

— Хорошо, я не против, но только просто под душ.

— А мне можно опять вместе с тобой?

— Ладно, но только не сразу. Вначале я должна сама осмотреть нанесенный телу ущерб и убрать последствия.

Под душем они пробыли вместе очень долго, резвясь и повторяя некоторые интимные игры с поцелуями и поглаживаниями во всевозможных местах тела. Однако эти игры пришлось временно прервать ради хозяйственных забот. Оба дружно проследовали на кухню, где их ждала недомытая посуда. И еще очень хотелось есть. У Дороти разгорелся просто волчий аппетит. Наверно, как у волчицы после общения всю ночь в лесу с целой стаей самцов.

Пока он домывал посуду, Дороти быстро приготовила несколько толстых многослойных бутербродов из всякой всячины, обнаруженной ею в холодильнике: ветчины, сыра, огурцов, листьев салата, помидоров, майонеза и т.п. И заодно поставила чайник на плиту. Потом помогла ему вытереть и расставить посуду. За этой совместной домашней работой и дружным поглощением бутербродов с чаем они иногда лениво переговаривались ни о чем, шутили, слегка подтрунивая и подкалывая друг друга. И ни слова о делах. Разве возможен был такой вечер и такое общение всего неделю назад?

Кто сказал, что для расцвета любви нужно время и благоприятные внешние условия? Скорее, любовь, как цепкий, живучий сорняк, может произрасти на любой почве, кажущейся поначалу даже совсем непригодной. И быстро пойти вверх и вширь.

«— Я, наверно, должна вернуться домой, — нерешительно начала зондировать почву Дороти.

— Это еще зачем? — Он обнял ее сзади, уткнувшись лицом в плечо и обхватив ладонями за талию.

— Почему я должна уехать?

— Да, почему это ты должна меня покинуть? Когда мы только-только начали по-настоящему знакомиться. Очень трудно любить на расстоянии. И я не поклонник диалогов на эротические темы по телефону. Предпочитаю живую натуру.

С этими словами он запустил руку под свою рубашку, в данный момент надетую на Дороти и исполнявшую роль импровизированного халата. Рука пошла по проторенному пути снизу и быстро нашла искомую грудь, по-хозяйски и основательно прощупав еще раз ее размеры и конфигурацию.

— Мне нравится теребить твои соски, они такие игривые…

Он притянул ее к себе, ухватив зубами мочку уха. Дороти почувствовала вначале первые мелкие, теплые уколы возбуждения, прокатившиеся по спине, и их резонансное эхо внизу живота отдалось уже знакомым и понятным для нее призывом.

— И большие, — закончила она за него со смешком, пересаживаясь к нему на колени и обняв одной рукой его за плечи. — У меня все большое.

— А это тебя беспокоит?

— Да вроде нет. Иногда, конечно, чувствуешь себя неловко, когда разговариваешь с людьми значительно ниже тебя, особенно с мужчинами, но это в основном из-за того, что они сами комплексуют. Между прочим, в поселке из-за этого мне часто доставалась тяжелая физическая работа, которую обычно не поручают женщинам. А вообще-то это имеет и свои преимущества. По крайней мере, выделяешься в толпе и мужчины тебя быстрее замечают, как ты, например.

В это время Роберт уже успел расстегнуть рубашку на ней одной рукой, другой придерживая ее за спину, и добраться губами до соска.

Дороти почувствовала, как прокатывающиеся по телу волны возбуждения стали заметно крупнее и чаще, как они постепенно начинают вытеснять здравые мысли и менять их на первобытные желания.

Роберт оторвался от своего занятия, чтобы задать вопрос:

— И что, разве твой бывший поклонник в очках не содействовал в этих работах? Не скакал галопом на помощь?

— Там это не принято. Считается, что женщины должны уметь справляться самостоятельно с порученной работой, а не полагаться на мужчин в сложных ситуациях.

— А твоя мама? Она тоже была такой же способной?

— Даже больше, Чем я. Отец признался, что полюбил ее с первого взгляда.

— А где они встретились? На танцах? На вечеринке? У прилавка магазина?

— Нет, конечно! Это не романтично! Скорее всего, в пампасах или в джунглях он отбил ее у мексиканских бандитов в огромных сомбреро, с длинными сигарами и громадными револьверами, которые хотели похитить ее, чтобы продать в гарем какому-нибудь арабскому шейху или султану. Чтобы она, как Шахразада, рассказывала своему повелителю каждую ночь новую сказку до самого рассвета. И они, удирая от бандитской погони, скакали на одной лошади всю ночь по пустыне, по лунной дорожке, между кактусов, а над их головами свистели пули. Вот так в пути незаметно и познакомились.

— Да, душераздирающая история. Действительно удобный случай, чтобы влюбиться с первого взгляда. Так что ты надумала? Остаешься или как?

— Так и быть, остаюсь. Только ради твоих обворожительных глаз и умения готовить и целоваться. При условии, что завтрак готовишь сам, а утренний кофе будет с доставкой в постель.

— Выбор правильный. Ну а с кофе что-нибудь решим.

Дороти не знала, когда они наконец угомонились и ей удалось уснуть. Опять было забвение любви и познание новых эротических ощущений и технологий. Теперь она стала гораздо опытнее и не только получала удовольствие, но и училась услаждать собой мужчину. Проснулась она ранним утром от первых лучей солнца, пробившихся через закрытые шторами окна спальни.

Несколько секунд она не могла понять, где находится. Потом, увидев рядом Роберта, зарывшегося носом в подушку, она все вспомнила. Ее соблазнитель и деловой партнер. Специалист по использованию эффекта комбинированного воздействия на женщин вкусной еды, сладких слов, теплой воды и приглушенного света.

Холодный свет утра будил холодные, трезвые мысли. Те причины, которые вчера толкнули ее на этот шаг, в дневном свете казались смешными и наивными. Как говорится, утро вечера мудренее. И что она имеет в результате? На что рассчитывает? Провести вместе с ним одну ночь, или две, или всю неделю, а может быть даже целый месяц, и потом вернуться в Гватемалу, увозя в памяти легкие, приятные воспоминания. И никакого горького осадка на душе и в сердце?

Нет, так не бывает. Теперь это останется с ней, в ее памяти, на всю жизнь. То, с чем она будет жить в Гватемале, наедине с воспоминаниями. Без него рядом? Без общего завтрака и ужина на кухне вдвоем? Без теплой ванны на двоих? Без двойной уютной постели, в которой всегда можно протянуть руку и убедиться, что ты не одна? И без его горячих, неутомимых ласк, без уносящих в небытие острых наслаждений?

Мысль о возможном расставании вдруг стала настолько нестерпимой, что у нее на глаза невольно навернулись слезы, до того ей стало себя жалко, такую одинокую, заброшенную и никому не нужную. А он, такой бесчувственный чурбан, смеет в эту минуту спокойно спать рядом!

Дороти прижалась к нему всем телом, обхватив для верности его опять окрепший за ночь отросток рукою, чтоб никуда не делся. Без своего красавца один не уйдет, не бросит друга в беде. Интересно, а как он с таким вздыбленным членом в офис поедет? Ведь столько неудобств. И сколько раз за день он способен поработать в постели? Каков личный рекорд? Не мешало бы проверить и обновить результат. А про старые подвиги полностью забыть. К этому предмету посторонних дам больше не подпустим!

Видимо, твердость хватки в сочетании с емкостью содержимого, а также ощущение полной власти над главным мужским достоянием быстро успокоили ее, вселив чувство уверенности в завтрашнем дне, и она спокойно заснула.

Второй раз она проснулась уже оттого, что солнце разогрело воздух в спальне и ей стало жарко. Причем предмет из руки исчез бесследно вместе с хозяином, оставив после себя только скомканную простыню и продавленную подушку.

Дороти даже застонала от досады. Наверно, рука разжалась во сне и он сумел выскользнуть незамеченным и неповрежденным. И вылетел прямо в окно, как вампир после ночной охоты, с первыми лучами солнца, пока оно не спалило его дотла. Надо бы шею проверить на предмет укусов. Или спустился, как Дон-Жуан, по заранее заготовленному канату или шелковой лестнице с балкона. Может, просто сплел веревку из запасных простыней и штор?

Однако, как оказалось, вампир вовсе не собирался надолго покидать свою жертву. Видимо, еще не всю кровь высосал. Объект печальных размышлений бодро ввалился в спальню, распахнув дверь ногами, ибо руки его были заняты подносом с ножками и высокими бортиками, специально для постельного сервиса. И это предусмотрел. Видимо, не в первый раз. На плечах демона ночи висел распахнутый белый халат, убедительно демонстрируя наличие ускользнувшего из ее рук предмета, качающегося в такт его шагам. Радостный голос прямо с порога возвестил:

— А вот и мы. Завтрак в постель заказывали? Чисто английский.

Он поставил поднос поверх ее бедер, бесцеремонно скинул халат на пол и быстро разместил свое обнаженное тело рядом с ней. На подносе разместились сосиски с беконом, тосты, масло с джемом, яичница, две чашки кофе, кофейник и полный набор столовых инструментов.

Приступ опасений и недоверия к хозяину дома мгновенно прошел.

— Да, сразу чувствуется эксперт по обслуживанию женщин в постели по утрам.

— Напротив. Не забывай, что я пробыл со Стеллой целых два года. И никаких других женщин за это время. Так что я однолюб.

— А ты действительно любил ее?

— Смотря что понимать под этим словом. На мой взгляд, любовь — это очень сильное чувство, которое охватывает тебя всего и делает беспомощным и открытым перед любимой женщиной. А со Стеллой было просто приятно. Она мне нравилась.

Роберт говорил медленно, внимательно следя за ее реакцией. Внешне ее голос выражал лишь простое любопытство, и вопросы она задавала спокойным тоном, между глотками кофе. Однако в душе Дороти уже копошились другие вопросы. Ему было с ней просто приятно? Наверно, так же произойдет и со мной? Пока не надоем и появится новое увлечение? Наверняка это опять произойдет здесь. И он принесет в постель завтрак уже другой женщине. Она повозилась еще некоторое время с содержимым подноса, затем убрала его, поставив рядом с кроватью прямо на пол. Откинулась на подушку, натянула простыню до горла и уставилась в потолок.

— Спасибо, было очень вкусно. Последний раз мне принесли поднос с завтраком в постель много лет назад, когда я была маленькой и болела. Родители тогда ухаживали за мной день и ночь. Тогда я поняла, как это утомительно — ухаживать и заботиться о других людях.

Роберт подкатился к ней поближе. Его рука потянула за простыню, пока не обнажилась ее грудь. Но он не коснулся ее, просто разглядывал, но очень выразительно; можно сказать, пожирал ее глазами.

— Дороти Маккрейн, ты потрясающая женщина!

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, не пытаясь прикрыться простыней, хотя такое желание первоначально и появилось. Просто хотелось посмотреть, как он будет на нее реагировать дальше. Никогда не думала, что мужская страсть может быть столь неутолимой. Он опять начал заигрывать с ней, исполняя прелюдию к очередному сеансу любви. Своеобразный мужской ритуальный танец. На этот раз довольно своеобразный. Просто лежал на боку, смотрел на ее грудь с серьезным, задумчивым видом и то водил одним пальцем вдоль соска, то просто утапливал его вниз, наблюдая, как он выпрыгивает из-под пальца. Как бы проводя научно-биологический эксперимент мануально-визуальным методом. Одновременно глухим, мрачным голосом он продолжил свою сольную партию, судя по его взгляду, обращенную все к той же груди:

— Я хочу, чтобы наше общение никогда не прекращалось.

Разве не это она мечтала от него услышать? Что-то из области преданности и постоянства. Они провели совместно прекрасную ночь. И что-то между ними возникло, кроме чистой физиологии. Какое-то слияние душ. По крайней мере, таковы ее ощущения. А что чувствует он?

— Как? Даже без перерыва на еду и ванну? — Дороги с трудом удалось изобразить легкомысленный тон, хотя сердце стучало, как паровой молот, после его признания. Она не была из разряда раскрепощенных американок или француженок, которые легко относятся к сексуальным контактам, считая их простым развлечением и думая о них только до тех пор, пока они длятся. Она входила в клан консервативных традиционалистов в силу особенностей своей жизни и воспитания. И она хотела не только общей постели, а нечто большего. Ее сердце просило и нуждалось в гораздо большем.

И неожиданно в голову полезли деловые мысли. Если мистер Касл станет ее мужем и перейдет на ее сторону или она на его, что для нормальной, любящей семьи одно и то же, то это решит сразу много проблем. Появятся кое-какие новые, но несущественные, например определение страны постоянного проживания. Это все легко решаемо.

— Я вполне серьезно.

Роберт обиженно перевернулся на спину, закинув руки за голову. На теле выступила испарина, под глазом пульсировал какой-то лицевой мускул. Эта девица доведет его до неврастении, с нее станется. Со Стеллой было гораздо проще. Правда, не столь интересно. Она тогда захотела гарантий, и он легко их предоставил в виде помолвки, тем более что по сравнению с его предыдущими женщинами она действительно ему очень нравилась. Хотя, конечно, любовью это было назвать трудно. Да и разговоров о последующем шаге в виде заключения брака практически потом не возникало. Во всяком случае, он их старался избегать.

Но сейчас все было по-другому. С одной стороны, он чувствовал, что не сможет жить без нее, она должна все время быть рядом, в горе и радости и т.д., в духе ритуальных формулировок, которые священники произносят во время брачной церемонии. Но, с другой стороны, он больше не хотел никаких помолвок.

И еще, вся его натура протестовала против самой идеи вывернуть душу наизнанку перед этой женщиной с признаниями в том, что он чувствует по отношению к ней. Тем более что за время их интимного общения слово» любовь» ни разу не было произнесено. Даже тогда, когда она стонала и извивалась под ним, на самом пике экстаза. Это тоже было показательным и настораживало. Потому что, сколь бы твердой она ни была в практических делах, в эмоциональной сфере она гораздо более уязвима и искренна. И, несмотря на все это, ему хотелось остаться с ней навсегда.

— Мы можем пожениться, — медленно и отчетливо произнес он, по-прежнему уставясь в потолок. — Это вполне разумно, поскольку мы подходим друг другу в постели и это позволит решить наши общие деловые проблемы. На мой взгляд, в данной ситуации брак наиболее оптимальный выход.

В его словах был несомненный резон, что Дороти сразу поняла. И у них будет потом достаточно времени, чтобы первые ростки симпатии и физического влечения постепенно созрели и превратились в любовь. Тем более что он стал ее первым любовником, а, как она читала, первый в жизни мужчина остается в памяти женщины навсегда. И навсегда сохраняется чувство особой привязанности. Ну а что касается самого понятия «любовь», то время поможет разобраться и в этом вопросе. Она судила об этом чувстве только на примере своих родителей, а это были необычные люди с необычной судьбой. Два ученых, стремившихся отдать себя и свои знания людям. В этом был смысл их жизни. Их сближали не только личные чувства друг к другу, но и общие цели. Но в их отношениях с Робертом многое не так.

— Получается не помолвка, а соглашение, — суммировала предложение Дороти.

— Партнерство, — еще более точно сформулировал Роберт.

— Надо подумать, — ответила Дороти, чувствуя разливающийся холод по телу и одновременно уверенность в том, что это разумное предложение и его надо принять.

Конечно, идея и стиль ее изложения звучали не совсем романтично, не так, как ей хотелось бы, поскольку речь идет о первом вступлении в брак. Хотелось бы услышать пламенную речь влюбленного рыцаря, которую он произносит, стоя на коленях в ногах у дамы, умоляя не разбивать ему сердце отказом. Пол весь устлан цветами, а в это время за окном целый хор под оркестр поет серенады. А вместо этого сухое и логичное изложение деловых предложений по устройству личной жизни.

Пожалуй, лучше всего в этой ситуации убраться отсюда, пока он не продолжил ее обработку на основе прагматизма, реализма и здравого смысла. Как правило, это совсем не то, что мечтает услышать женщина от мужчины. Она не была до сих пор уверена, не являлась ли большой ошибкой проведенная с ним ночь. И не было ли такой же ошибкой стремление убедить себя, что все сделано правильно, поскольку она отдалась любимому мужчине. Не хотелось бы в этой связи наслаивать новые ошибки на старые. Вначале надо все еще раз хорошенько обдумать и взвесить наедине с собой, без его постоянного психологического давления. То есть в его отсутствие.

— А о чем тут думать? — требовательно отреагировал Роберт, выжидательно устремив на нее синие глаза.

Дороти пожала плечами.

— Как-то все слишком быстро и неожиданно. Мне нужно несколько дней, чтобы все обдумать. Чтобы хотя бы привыкнуть к этой мысли.

— Привыкнуть к чему?

— Мы едва знаем друг друга:

— По-моему, мы достаточно познали друг друга в интимном плане, настолько близко, насколько это может быть между мужчиной и женщиной.

— Я не это имею в виду. — Дороти сползла с кровати и принялась за розыски разбросанной по разным местам одежды.

— Ну и куда ты сейчас поедешь? — требовательно спросил он. Он чувствовал, что она ускользает от него, но боялся давить на нее, зная ее болезненную реакцию на такие попытки. Ее желание подумать было вполне законным, а срок в несколько дней вполне допустимым. Не так уж часто женщине делают предложение о вступлении в брак. Лучше смириться с этим и дать ей время на размышление, но ввести ограничение сроков.

— Вернусь домой, — ответила Дороти, не глядя на него.

Роберт тоже встал и начал собираться. Натянул трусы, тенниску и брюки.

— Я подброшу тебя.

Дороти направилась в ванную, где осталась часть ее гардероба, и закрыла за собой дверь. Он ждал ее довольно долго, меланхолично барабаня пальцами по подоконнику и разглядывая пейзаж за окном.

Наверно, он все же поторопился с предложением. Выбрал для этого не самый удачный момент. И вдобавок сделал это не в самой удачной форме. Слишком большой упор на деловую сторону. Слишком мало лирики. Расчет на трезвый мужской ум, а не на романтический женский.

А, с другой стороны, он поступил как джентльмен, сразу взяв на себя обязательства перед соблазненной девушкой. Она должна была быть счастлива, прыгать от радости, а не дуться и не устраивать сцены. Какая-то странная реакция. Стелла, во всяком случае, выразила бы искреннее удовлетворение. Мол, наконец-то свершилось. Непонятно, чего ей еще надо? Может, какие-то проблемы, связанные в этом случае с предстоящим расставанием со страной, где она провела большую часть своей жизни? Возможно, есть еще какие-то неизвестные ему проблемы практического плана, требующие времени для их разрешения.

Эти размышления, подсознательно направленные на самооправдание и самоуспокоение, в конце концов дали позитивные плоды. Роберт успокоился и решил проявить широту натуры и понимание женской психологии, когда Дороти наконец вышла из ванной уже полностью одетая.

— Послушай, о чем я тут подумал. Естественно, у тебя могут возникнуть сомнения по поводу окончательного переезда в Англию из Гватемалы. Но ты сможешь летать туда, к отцу, в любое время, когда захочешь. И, конечно, твой отец сможет приезжать к нам, когда ему будет удобно.

Монолог произносился уже в движении, поскольку Дороти прямиком из ванной, почти не прислушиваясь и ничего не объясняя, вышла из спальни и устремилась вниз по лестнице. Роберт едва успел схватить свои туфли в руки и последовать за ней. В дверях, на выходе из дому, он все же успел опередить ее и перегородил проход, одновременно натягивая туфли прямо на босу ногу.

— Да, ты прав, — вынужденно прервав свой бег, ответила Дороти. — Я ведь даже еще не думала об этой проблеме.

— А о чем же ты думала? — несколько агрессивно и требовательно задал он новый вопрос, заставивший Дороти вновь замкнуться в обороне.

— Ты что, добиваешься, чтобы я прямо сейчас, с ходу, выдала тебе однозначно «да» или «нет» на все твои вопросы?

— Я тебе уже сказал, что вполне понимаю твое желание и необходимость подумать над моим предложением, — произнес Роберт, уже с трудом сдерживая гнев.

Они молча дошли вместе до машины и тронулись в путь, некоторое время воздерживаясь от разговора. Затянувшееся молчание первым прервал Роберт.

— Я буду отсутствовать несколько дней. Вылетаю в Германию, оттуда в Данию, на деловые переговоры. Так что не буду висеть у тебя над душой. Надеюсь, что к моему возвращению у тебя уже будет ответ.

— Надеюсь, что да.

— Надеешься?

— Ну хорошо. Я дам тебе ответ.

— Это лучше. — Однако его лицо было мрачным.

Она понимала, что его гложет. Он сделал щедрое и благородное предложение и рассчитывал, что она сразу же с благодарностью его примет. Не сможет перед ним устоять. Очень выгодное предложение, сулящее хороший секс и хороший бизнес, без сложной нагрузки в виде труднообъяснимого и слишком требовательного понятия «любовь». Весьма разумное предложение. По этой сделке ей предлагался один из самых завидных в Лондоне женихов в комплекте с неограниченным доступом к деньгам.

А, по его мнению, альтернативным вариантом было добровольное изгнание из цивилизованного мира, возвращение в первобытные джунгли Гватемалы, к москитам и крокодилам, в затхлую, уныло-однообразную и примитивную жизнь маленькой общины, затерявшейся где-то на краю земли. Конечно, у нее будут большие деньги, даже очень большие, по ее меркам в джунглях. Но что с ними делать в том полудиком и ущербном мире? Она даже не сможет на них оказать должной помощи отцу в его медицинских исследованиях, ибо будет лишена возможности опереться на развитую научно-исследовательскую базу и производственные возможности МФИ. Ведь компанию ей все равно придется продать. Одна она ее не потянет. Для этого нет ни необходимых знаний, ни практического опыта, ни средств.

Так что для нее единственным достойным и удачным выходом является брак. Это взаимовыгодная сделка. Он тоже не останется внакладе, получив в свое полное распоряжение столь желаемую компанию, которая может стать перспективным, выгодным плацдармом для продвижения в мировой фармацевтический бизнес. И все будут счастливы.

— Ты надолго уезжаешь?

Хоть какой-то интерес в голосе, облегченно отметил он.

— Думаю, дней на пять-шесть. Все зависит от хода переговоров. Будешь по мне скучать?

— А ты? — Встречный вопрос моментально вылетел из нее, как шарик, отбитый после удара ракеткой в пинг-понге, вызвав столь же быстро удовлетворенную мужскую улыбку.

— Пока не знаю, нет опыта. А ты как думаешь? Наверно, буду. А вообще, думаю, небольшая разлука поможет проверить чувства. — Роберт произнес эту расхожую фразу-утешение, явно полагая, что его триумфальное возвращение к Заждавшейся женщине будет благополучным. И она, увидев своего спасителя, господина и повелителя, нетерпеливо и радостно выпалит ему прямо в лицо свое влюбленное: «да».

— Может, и так, — грустно и неуверенно прозвучал ее ответ.