"Незримое божество" - читать интересную книгу автора (Банч Кристофер)

Глава 5

Джошуа заметил их, как только вышел из отеля, — двух мужчин позади, мужчину и женщину впереди; другие наверняка располагаются в проулках. Классическая расстановка сил. Скорее всего, главное назначение этих людей — показать Вольфу силы организации.

Все были профессионалы, никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Он порадовался, что убедил Кристину не вешать ему «хвост», играть честно, по крайней мере — на первых порах.

— Если они попытаются меня убить, — объяснил он, — то, по крайней мере, вынуждены будут себя обнаружить. А если мне подсунут очередного идиота вроде покойного Аурума, то, уверен, я сумею за себя постоять.

Однако он по-прежнему чувствовал на копчике прикосновение мягкой подушечки.

Ему пришлось пройти три квартала, прежде чем из боковой улочки вырулил длинный узкий лифтер. Ветровое окошко опустилось.

— Мистер Тейлор?

Водитель был молодой, веснушчатый, веселый.

— Да.

— Такси подано.

Вольф забрался в роскошный салон. Водитель выждал, пока в сплошном потоке машин откроется промежуток, встроился в него и понесся по бульвару. Свернул влево, потом два раза направо.

— За мной никто не идет, — сказал Вольф.

— Разумеется, — ответил молодой человек, — я просто осторожничаю.

Два лифтера поменьше (в каждом сидело четверо) вынырнули из проулка и пристроились сзади.

— Ваши?

— Мои, — кивнул водитель.

— Вы и впрямь осторожны.

— Извините, сэр, но я должен проверить вас, прежде чем впустить в дом, — сказал водитель тоном искреннего сожаления.

«Сволочи, не верят мне, не согласились снять бомбу».

Вольф улыбнулся помимо воли.

«Как не стыдно меня подозревать. Да разве я способен на такую подлость — сбежать, лишив их возможности меня взорвать. Ах, как я оскорблен. Оскорблен, слышите?»

Он вышел из лифтера, притворяясь, что потрясен видом украшенного колоннами серого каменного строения, огромным парком. На самом деле мысленно тянулся к водителю.

Тот вынул из бардачка щуп. Вольф повернулся, поднял руки, скроил утомленную мину. Щуп двинулся по его спине.

Иголка детектора дернулась, зажужжал сигнал. В это же мгновение глаза у водителя стали стеклянными, он затряс головой, не понимая, в чем дело. Сигнал, вызванный бомбой, прошел незамеченным. Молодой человек проверил под мышками у Вольфа, провел по груди.

— Чист. Теперь позвольте отвести вас к советнику Уолшу.

— Нет необходимости, — раздался шутливый голос со ступеней. — Гора пришла к Будде, или к кому там она приходит.

Обладатель голоса оказался таким же веселым, как и его водитель. Маленький, лысоватый, с торчащими из ушей пучками седых волос. Когда он улыбался, морщины около рта становились гуще.

Однако глаза оставались холодными, непроницаемыми, и двое телохранителей по бокам выглядели так же устрашающе.

— Мистер Тейлор, вы посеяли в моей организации что-то вроде паники, — продолжал он. — Меня зовут Эдмунд Уолш, и я считаю, что нам надо поговорить.

— Полагаю, вы ждете, что я стану читать вам нотацию насчет нового поколения бандитов, которые не уважают традиции, воровской закон и тому подобное, — сказал Уолш. — Еле-еле разыскал «Юбер Дайтон», — продолжал он. — Пришлось в конце концов посылать за бутылкой в вашу гостиницу. Полагаю, вы предпочитаете так.

Он протянул Вольфу наполовину полный бокал и стакан ледяной воды.

— Да, сэр, — сказал Вольф. — Что до первого, я не ожидал нотации про добрые старые дни. Если точнее, вообще не ожидал чего-то определенного.

— Хорошо, — одобрил старик. — Сила разума, да?

Он заметил, что Вольф сморгнул.

— Да, Тейлор. Я не дурак. Когда я услышал, что вы сделали с Аурумом и его ребятками, я заподозрил, что у вас не просто меткий взгляд и твердая рука. Говорят, при должной тренировке научаешься управлять даже предметами. Например, шариком рулетки?

Вольф вежливо улыбнулся, пригубил арманьяк, но ничего не сказал.

— Ладно, вернемся к началу. Вам придется терпеть мои повторы, Тейлор. Я старею и все чаше заговариваюсь. Вас это тоже ждет, — черные глаза блеснули, — если, конечно, вы собираетесь дожить до старости.

— В мои планы это входит.

— Ладно. Я не стану говорить, какими рыцарственными были мы в ваши годы, когда соль была солонее и фраера сами шли в руки. Почему? Потому что ровно те же слова я слышал в свое время от одного старого козла. Я почитал историю и выяснил, что он был ничуть не лучше меня. Как говорят, урки есть урки. Думаю, хватит нам романтизировать прошлое.

Уолш бросил в бокал несколько кубиков льда, долил воды из графина.

— С удовольствием выпил бы вместе с вами, — лицемерно произнес старик, — да желудок не позволяет. Он уже больше чем наполовину синтетический, но все равно надо вести здоровый образ жизни. Хорошо хоть не заставляют есть одну манную кашу.

Уолш провел Вольфа через длинный, высокий коридор в гостиную. Здесь стояли книжные шкафы и столы с моделями кораблей и машин. По стенам висели письма и адреса, в которых хозяина благодарили за бескорыстную помощь различным фондам и организациям.

Уолш указал Вольфу на большое кожаное кресло, сам опустился напротив.

— Как вам моя нора? — спросил он.

— Чувствуется размах, — небрежно ответил Вольф.

— Рад, что вы не сказали, будто в восторге от этой свалки. Холодные камни, протопить невозможно. Знаете, почему я живу здесь, а не в более уютном доме?

— Чтобы произвести впечатление на ребяток?

— Верно, — согласился Уолш. — Но не только поэтому. Когда я был ребенком, сюда ходила моя мать. Дом принадлежал тогда крупному кораблестроителю. Не человек был — кремень. Торичелли его звали. Сам всего добился; из тех, кто любому перегрызет глотку.

Моя мать была одной из его любовниц. Она дважды приводила меня сюда. Торичелли видел меня и как-то смущался.

Я подумывал, не его ли я пащенок, потом решил, что вряд ли. Он был уже старый, а у матери и молодых хватало.

Но дворец мне запомнился. Думаю, он стал для меня видимой целью. Пробиться наверх, купить и восстановить эти старые камни, чтобы доказать, что я по крайней мере не хуже Торичелли. Даже лучше, ведь я владею ими дольше.

Уолш отпил воды.

— Разумеется, это не важно. Однако, когда уходишь на пенсию или просто отстраняешься от повседневных перестрелок, начинаешь думать о прошлом. Почему сделал то или это, лучше получилось или хуже. — Уолш выглянул в окно. — Видите, у озера? Лось. У меня их шесть. С Земли выписал. Страхолюдные, слов нет, и розы объедают. Надо бы застрелить хоть одного и пожарить, а?

Он поставил бокал, взглянул Вольфу прямо в глаза.

— Хотя Аурум и не потрудился обсудить этот вопрос со мной, я бы не возразил против его желания вас убить. Вы действительно смешали его карты.

— Человек, не способный удержать свою собственность, не достоин ею владеть, — сказал Вольф.

— Согласен. Безжалостность — условие существования моей организации, как, полагаю, и любого другого жизнеспособного организма. Тем не менее многие считают, что вы зашли слишком далеко.

— Мне ничто не препятствовало, — отвечал Вольф.

— Для уровня, с которого вы начали, это, вероятно, справедливо. Аурум, конечно, сдал за последнее время. Только не воображайте, что можно сделать это допущение в отношении кого-то еще.

— Вас, например.

— Меня, например. Я, может быть, стар, но я все еще слишком большая акула для таких, как ты, сынок. Помни, что старый гангстер — опытный гангстер.

— Я знаю, как опасно недооценивать противника, — сказал Вольф, — или без необходимости записывать кого-то в противники.

Уолш выждал мгновение, кивнул.

— Ты не глуп, — произнес он. — Погляди-ка на стены и скажи, что видишь.

Вольф встал, медленно обошел гостиную, разглядывая голограммы, старинные фотографии, газетные вырезки. Возле одной он остановился. Уолш, немногим моложе теперешнего, стоял на возвышении. Камера запечатлела улыбающиеся лица слушателей, было видно, что они аплодируют. Вольф заметил неизвестный символ на возвышении, пошел дальше.

Уолш терпеливо ждал, пока Джошуа вернется на место и отхлебнет арманьяка.

— Ну?

— Как вы сказали, я не глуп. У меня осталось два впечатления. Первое, и менее важное: вы начали давным-давно, и на планете Рогана практически все кормятся из ваших рук.

Уолш кивнул.

— Но, полагаю, вы хотели показать мне не это, — продолжал Вольф. — Думаю, основная мысль этой выставки такова: кто умеет ждать, к тому все приходит. Вид Эдмунда Уолша на разных стадиях жизни говорит мне, что стоит научиться терпению.

— Да. — Уолш снова кивнул. — Вы не глупы.

Вольф ждал продолжения, но Уолш молчал. Вольф допил арманьяк.

— И чего вы от меня хотите? — спросил он.

— Занимайся своим делом, — сказал Уолш. — Игорный бизнес всегда был моим слабым местом. Слишком уж в нем все неопределенно. На этом участке мне нужен надежный человек.

Теперь у тебя два клуба. Можешь взять себе кого хочешь из ребятишек Аурума. Но больше — ни-ни. Никаких газетных сенсаций. Все тебе будет в свое время.

И не так долго придется ждать.

Только не жадничай до поры.

Держись, а там, глядишь, тебя тоже будут звать на банкеты как стареющего филантропа с колоритным прошлым. Даже награждать правительственными титулами, которые не приносят ни шиша, зато внушают почтение. Начнешь дергаться, и… — Уолш не закончил фразы.

Вольф встал.

— Спасибо за урок, советник Уолш.

В его голосе почти не было иронии.

— Не нравится мне все это, — повторил Вольф. — На той фотографии рядом с Уолшем сидела Обин. Так что мы близко. Но если бы Обин… или Уолш… хотели бы заключить сделку, старик не стал бы кормить меня баснями, а предложил нечто конкретное. Он отлично знает, что гангстеры не верят в обещания.

Из этого я заключаю, что целью встречи было показать меня Обин. Теперь она планирует следующий шаг.

Подумайте, Афельстан! Она разрабатывает тактику, а мы ходим и разглядываем фотографии на стене! Это значит, она нас опередила!

На экране Афельстан и Кур заговорили разом, смолкли. Кур наклонила голову, уступая первенство Афельстану.

— Спасибо, — сказал тот. — Во-первых, выскажу подозрение, которое напрашивается само собой: вы пытаетесь хитростью разрушить наш план.

— Зачем?

— Возможно, почуяли Пра-Лумину, решили, что сумеете завладеть ею позже, если она не попадет к нам, поскольку в последнем случае вам ее не видать.

— Полный абсурд, — отрезал Вольф. — Для таких слов нет ни малейшего повода, кроме вашей собственной мнительности. Или мании преследования.

Афельстан покусал губы, взял себя в руки.

— Согласен. Временно беру назад свое замечание.

— Другая возможность, — вставила Кур. — Вы напуганы.

— Еще как! — кивнул Вольф. — Эта Обин пять лет владеет самой большой в мире лампой Аладдина, трет ее целыми днями, окружила себя армией джиннов. Она — умная, зацикленная на одной идее социопатка. Я здесь как на ладони, а вы там сидите на своем корабле и рассуждаете.

— Выбирайте слова, — сказала Кур.

— А что? Убьете меня? Чего, по-вашему, хочет Обин? Трахнуться со мной? — Вольф обернулся к Максу, Кристине и Люсьену. — Что вы думаете? Я просто струсил?

Макс не ответил.

— У меня мало данных для твердого заключения, — сказал Люсьен.

— Я отвечаю «нет», — сказала Кристина. — До сих пор Вольф не ошибался в своем анализе.

— Джошуа Вольф, — вставила Кур, — успокойтесь. Вы руководили агентами и знаете, как легко запаниковать за полшага от цели. Разве вы сами не приказывали им задержаться?

— Приказывал, — мрачно произнес Вольф. — Трижды. В двух случаях мои люди погибли. После этого я стал слушать, что мне говорят.

— Демократия состоит в ином, — твердо заявил Афельстан. — Существует, как правило, лишь один логически верный путь, и поскольку я выражаю мнение организации, то решаю, что мы будем держаться выбранного направления.

Цель все ближе. Отступить — значит потерять достигнутое.

Вольф посмотрел на экран.

— Сколько я обыгрывал таких, как вы, — промолвил он тихо, — кто думает, что, поставив на кон столько денег, что-нибудь обязательно да получишь.

— Вы недостаточно логично оцениваете ситуацию, — сказал Афельстан. — Продолжайте миссию.

Уолш ждал. Женщина с раскосыми глазами задумчиво ходила по комнате.

— Нет никакого резона тянуть и приглядываться, — решила она. — Действуйте, как мы договорились.

— Мне сегодня не хочется заниматься любовью, — объявила Кристина.

— Мне тоже. — Вольф лег рядом и выключил свет. — Жалко, что твои бесстрашные вожди не слышали древней китайской пословицы: «Из тридцати четырех возможных решений лучшее — бегство».

— Мастер Афельстан знает, что правильно.

— Ага, — кивнул Вольф. — Для Мастера Афельстана. Ладно. Спи. Скоро нам станет не до сна.

Джошуа перевернулся на спину, попробовал унять злость.

Через некоторое время он услышал ровное дыхание Кристины.

Вольф собрал страх, раздражение, досаду из пальцев на ногах, потащил их вверх, словно воду — шваброй, через грудь, через руки, в мозг.

Он нашел для них цвет, темно-синий, сбил в комок, вытолкнул из своего тела, заставил всплыть на три дюйма над переносицей. Строго сказал сознанию: если этот шар опустится снова, все погибло.

Джошуа почти спал, когда на него накатило странное чувство. Что-то происходило далеко, за городом, он не мог нащупать, в чем дело.

Чувство было темное, тягостное.

Вольф соскользнул с кровати, надел темную рубашку, штаны, ботинки, потом снова лег на спину.

И стал ждать.

Дверь в спальню распахнулась настежь. Вольф принял боевую стойку. Кристина вскрикнула и села.

На пороге стоял Люсьен. В руке у него был бластер, глаза дико сверкали.

— Убили! Убили!

Он зашелся в рыданиях, бластер упал на пол.

Вольф услышал, что в комнате работает телевизор, выбежал туда.

Темный космос на экране озаряли обломки горящего корабля. Вольфу показалось, что его отбросило на несколько лет назад. Он вспомнил другие подобные кадры.

Ровный голос комментатора говорил:

— … порт приписки и происхождение по-прежнему неизвестны, хотя источник в службе Планетарной Обороны сообщил, что корабль находился на геосинхронной орбите над Прендергастом по меньшей мере два месяца.

Сейчас мы посмотрим кадры еще раз. Несколько минут назад над Планетой Рогана взорвался неизвестный звездолет. Предварительные данные позволяют предположить, что действовали неведомые террористы. Мы не знаем, как назывался корабль и откуда прилетел, кто были пассажиры и команда.

Наша съемочная бригада уже спешит к месту происшествия, другая направляется в штаб Планетарной Обороны. Кадры, которые вы видели, сделаны со спутника и любезно предоставлены нам военными.

Подробности мы покажем в следующих выпусках.

Экран потух, но Макс продолжал пялиться в телевизор.

— Верховный Мастер Афельстан, — произнес он шепотом. — Эта сучка его убила. — Он вскочил с криком: — Она убила его! Убила Кур… всех!

В дверях спальни стояла голая Кристина. Лицо ее побелело от ужаса и ярости.

— Бежим! — крикнул Вольф. — Она ударила первой! Следующий черед наш!

Он ворвался в спальню, подхватив по пути бластер Люсьена. Тот сидел на полу, обхватив голову руками, и, рыдая, повторял:

— Все кончено… мечта умерла… все кончено…

— Бежим! Или сдохни здесь со своей сраной мечтой!

Люсьен не шевельнулся.

Вольф вбежал к охранникам. Те были не лучше Люсьена. Джошуа нашел шкатулку с деньгами, разбил ее, запихал в карманы пачки кредиток.

— Что ты делаешь? — спросил Макс. Бластер в его руке дрожал, но тем не менее указывал на Вольфа.

— Смываемся, — приказал Джошуа, — или скоро отправимся вдогонку Афельстану.

— Нет, — решил Макс. — Мы не можем уйти отсюда. Мы не…

Вольф перехватил его правую руку. Пистолет выстрелил, прожег трехдюймовую дыру в картине, изображавшей пастуха со стадом. Джошуа ударил Макса ребром ладони по голове. Макс упал.

Один из охранников схватился за пистолет, Вольф ударил его ногой, так что тот отлетел в стену. В руке Джошуа держал бластер Люсьена. Остальные охранники замерли.

— Одевайтесь и бегом на улицу, — приказал Вольф. — Ну же! Постараемся добраться до вашего корабля в порту!

Он, не дожидаясь ответа, выскочил в большую комнату.

Кристина надела синие штаны, красный пуловер и теперь сидела на полу, медленно и методично перебирая обувь.

Вольф рывком поднял ее на ноги:

— На улицу! Живо!

Кристина возразила было, потом отупело кивнула.

— Вперед, Люсьен!

— Пропало… все пропало…

Вольф не мог больше терять времени. Он схватил Кристину за руку и потащил в сторону отдельного лифта.

Стеклянная дверь закрылась, Вольф нажал кнопку второго этажа.

— Где твой бластер?

Кристина охлопала себя, покачала головой.

— Блеск! — ехидно сказал Вольф. — Один пистолет против… фу ты, дьявол!

Два тактических бомбардировщика с эмблемой Сил Планетарной Обороны вышли из облаков, резко пошли вниз и зависли футах в ста над крышей отеля.

Первый, затем и второй выбросил пламя. Вольф с размаху ударил по кнопке «Стоп». Лифт остановился, двери открылись.

Вольф бросил Кристину на толстый мягкий ковер. Ракеты ударили в здание, взорвались.

Оно закачалось, завыли сирены.

Кристина плакала. Вольф развернул ее к себе, ударил ладонью раз, другой.

— Вперед! Или погибнешь здесь!

Кристина тряхнула головой. Глазам ее вернулась осмысленность.

— Где… что…

— Найди запасной выход. Он должен где-то быть.

Выход отыскался в дальнем конце коридора. Двери были открыты, в них толкались перепуганные постояльцы. Вольф пробился через толпу, сбежал по длинной бетонной лестнице. Повсюду гудели сирены.

На нижней площадке стоял человек с бластером. Вольф, не задавая вопросов, уложил его выстрелом, схватил пистолет, и они побежали дальше, к подземной стоянке.

В каморке сторожа никого не было. Вольф взломал деревянный шкаф, нашел ряд крючков, на которых висели ключи зажигания.

— Хорошо. Все на местах, — похвалил Вольф, взглянув на припаркованные рядом гравилифтеры. — А-27… Вот он. — Сорвал связку ключей с помеченного этим номером крючка и потащил Кристину к почти новому длинному шикарному лифтеру. Дверь открылась, как только он указал ключом на дверцу машины.

— Залезай.

Кристина протиснулась на сиденье.

Вольф скользнул следом, сунул сенсор в щель зажигания. Двигатель заработал. Вольф оторвал машину от земли и направил к выходу.

Ярко-красный гравилифтер с красными и синими мигалками только что опустился возле гостиницы, перегородив им выезд. Из машины высыпали пожарные в костюмах.

Вольф включил максимальную скорость, рванул рычаг на себя. Лифтер вылетел по дорожке на бульвар, пожарные еле-еле успели отскочить в стороны.

На бульваре садились другие пожарные машины. Кто-то махал рукой. Кто-то целился из бластера. Вольф заметил вспышку, но не видел, куда она попала.

На самой большой скорости он пронесся по улице, повернул раз, другой, затем круто устремился в дым и темноту, озаренную отблесками горящей гостиницы.