"Король-Воитель" - читать интересную книгу автора (Банч Кристофер)

8 ПЛЯШУЩИЕ ОГОНЬКИ

Запах погребального костра я улавливал еще добрых полчаса. В нем смешивались запахи древесного угля, сырой древесины, паленой тряпки и многое другое, и всю эту вонь я помнил даже слишком хорошо. Многие воины не могут находиться в кухне, когда там жарят баранину, потому что она пахнет точь-в-точь как горящие человеческие останки.

Подъезжая к имению, я бросил поводья моих вьючных мулов, ударил лошадь пятками и погнал ее галопом, выскочил из-за последнего поворота и увидел то, чего опасался: мой родовой дом оказался принесен в жертву Шахрийе. Огонь уничтожил все, и случилось это совсем недавно: руины еще продолжали дымиться, и лишь несколько покосившихся обугленных стропил все еще держались на своих местах. Тут и там слуги рылись в мусоре, разыскивая неведомо что.

— Колдовство, — сказал один из мужчин. Его лицо перекосилось, и он залился слезами. Я узнал его, это был Тутулья, один из надзирателей за рисовыми плантациями. — Мы ничего не предполагали, ничего не предчувствовали.

— Кто погиб?

Он посмотрел на меня, раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но из глаз снова хлынули слезы. Я соскочил с седла и потряс его за плечи:

— Ну же, дружище, говори! Кто погиб?

— Мангаша, — через силу выдавил он. — Мой друг… мой самый близкий друг… и Пето умирает… Они спасли, они всех нас спасли. — И он разрыдался.

Я зашатался, будто невидимый кулак ударил меня по голове, и вынужден был собрать все свои силы, чтобы сохранить властную осанку.

— Отведи меня к нему, — приказал я, и Тутулья послушно побрел по дорожке к одной из конюшен, которую огонь почему-то пощадил.

Пето получил ужасные ожоги, и только железная воля да заклинания и болеутоляющие травы, которыми пользовала его местная ведьма, поддерживали в нем жизнь и сознание.

Он лежал на пропитанных маслом простынях из тончайшего полотна, постланных поверх кровати, изготовленной из свежескошенной травы, но было видно, что малейшее движение причиняет ему острую боль. Анадир и Джерица стояли рядом, держа в руках сменные повязки и прохладное питье, но ему уже ничего не могло помочь. Касса сидела поблизости, и в ее глазах все еще стоял ужас от испытанного недавно потрясения; руки и голени у нее были обмотаны бинтами. За спинами моих сестер Джерицы и Анадир стояли их мужья Дариал и Траптейн.

Я опустился на колени, а умирающий открыл глаза и узнал меня.

— Дамастес, — сказал он. — Прости меня, что я не смог отогнать их, что мы не смогли помешать им спалить все без остатка.

— Что случилось? Воинский налет?

— Нет, — ответил он хриплым шепотом, — волшебство. Я был снаружи, тряс за грудки уснувшего часового и видел, как появились огоньки. Они танцевали на ветру, словно огненные мухи, волнами катились по деревьям с юга.

С юга, где находился Тенедос.

Я хорошо знал такой огонь. Он был изобретен майсирскими военными волшебниками, а затем Тенедос принял это на свое вооружение. Подобные огни убивали почти всех, кого им удавалось опалить, и с каждой смертью или разрушением они разгорались ярче, точно так же, как и сила Тенедоса увеличивалась пропорционально количеству уничтоженных им людей.

— Но они ни к чему не прикасались, ничем не питались, а просто плыли по воздуху. У меня было совсем немного времени, только чтобы закричать, и на крыльцо вышел Мангаша с факелом в руке. Они почему-то потянулись к огню и прицепились к Мангаше, прицепились, а потом начали пожирать его. Я столкнул его вниз, стал катать по земле, но огонь от этого не умер, а перекинулся на меня.

— Я громко кричал от боли, — продолжал он, — и, думаю, другие услышали меня и смогли убежать. Часть огней разлетелась в стороны и принялась пожирать постройки.

Анадир, самая старшая из моих сестер, кивнула.

— Я был охвачен пламенем, но по случайности споткнулся и свалился в рыбный садок, который мы с тобой вырыли, и спрятался под водой, выставив наружу одни только губы.

Рука, сожженная до кости, приподнялась и коснулась моего рукава.

— Не считай меня трусом, Дамастес, за то что я не смог бороться с ним, что не спас Мангашу.

— Ты не трус, — ответил я. — И никогда им не был.

— Я постарался дожить до твоего возвращения. Теперь я сделал все, что нужно, и могу уйти на Колесо. — Запекшиеся прозрачные пленочки, оставшиеся от обожженных губ, растянулись в улыбке, похожей на гримасу.

— Я ухожу без сожаления, Дамастес. Возможно, мне снова удастся служить твоему семейству, но в другом времени, другой жизни…

— Я хотел бы этого, — чуть слышно добавил он. — Я хотел бы увидеть Кадала, твоего отца, еще молодым и невредимым. И твою мать. Я не помню ни одной столь прекрасной женщины; даже твои сестры в молодости не могли с нею сравняться.

Он умолк, и некоторое время раздавалось лишь его хриплое, тяжелое дыхание. Я не шевелясь стоял на коленях, пригнувшись к его изголовью, и не больше чем он сам замечал ведьму (она то прикладывала к обгоревшему телу свежие примочки, то что-то бормотала), сестер и фермеров, столпившихся за моей спиной.

— Может быть, и нет, — вновь заговорил он, — может быть, и нельзя вернуться в лучшее прошлое. Священники говорят, что Колесо движется только вперед. Но и будущее может оказаться лучше, чем наше время, полное жестоких демонов и злодеев-королей.

— Может быть, когда я вернусь с Колеса, здесь будет мир. Мир — и никаких королей. Никаких королей, — повторил он. — Что ж, ради такой мечты стоит и умереть. — Его дыхание стало громче, затем в бронхах послышался сильный хрип, он забился, задергался всем телом, но почти сразу же затих и опочил.

А я стоял, не видя ни старинного дерева конюшни, ни густых кустарников позади, ни руин, оставшихся после пожара. Перед моими глазами, словно наяву, метались огоньки, пляшущие свой смертельный танец.

В сознании билась одна мысль: я должен был это предвидеть. Я знал, что Тенедос нанесет свой удар, и обязан был сделать больше, должен был отказаться от всего и заставить их немедленно уйти в джунгли.

Но почему он напал на невинных? Ответ сложился у меня одновременно с вопросом: он рассчитывал, что меня убьет демон-леопард, а этот пожар должен был затем стереть мое имя с лица земли. Тотальная война, законченная месть. Это было в его духе, в духе человека, наполовину превратившегося в демона, жениха Сайонджи.

Если бы Пето не вышел проверить постовых и не закричал, то все неминуемо погибли бы. Я спросил себя, как же Тенедос дал такую промашку в своем колдовстве, почему его огни не рванулись в темноту, чтобы найти и прикончить моих сестер, но ответа мне так и не удалось узнать.

— Когда мы сделаем погребальный костер? — спросила Анадир.

— Как можно скорее, — ответил я. — Для обоих — Пето и Мангаши.

Но тут, при мысли о том, что эти двое людей, которых я так любил, погибшие от огня, вновь будут преданы пламени, я почувствовал резкие спазмы в желудке, и мне на память пришел другой способ погребения, используемый лесными дикарями.

— Разберите руины нашего дома, — приказал я. — Выкопайте глубокие ямы, положите на дно побольше тех трав и цветов, которые Мангаща и Пето особенно любили, и захороните мертвых в этих могилах. Потом приведите волов, распашите место погребения и засейте его цветами, чтобы там вырос прекрасный цветник. Пусть вся округа знает, что этот цветник служит памятником двоим храбрецам, и пусть туда ходят все — женщины и мужчины, старики, юноши и девушки. Только не позволяйте появляться там ни одному волшебнику, ни одному воину или вообще человеку с оружием.

— А что мы будем делать дальше? — спросила Джерица. — Ведь теперь ты глава семейства.

— Нет, — ответил я. — Потому что через час меня уже здесь не будет. Каждый из вас будет нести равную ответственность за всю семью, и все решения вы должны принимать совместно. Однако вы должны принять определенные меры, чтобы избежать возвращения огня. Огня или убийц. Сделайте вид, что вы больше мне не сестры, не свояки. Отказывайтесь от моего имени, отрицайте само мое существование, если потребуется. Первое, что вам придется сделать, — это скрыться отсюда. Траптейн богат, у него много ферм. Он укроет вас. Запасы, которые Мангаша спрятал в лесу, помогут вам выжить. Сократите арендную плату, которую берете с фермеров, вдвое и взимайте ее натурой, а не золотом или серебром. Некоторое время избегайте посторонних и не показывайтесь ни одному незнакомому человеку.

Я увидел, как изменилось выражение лица Траптейна, когда я отдавал эти приказы, подошел к нему поближе и наклонился почти вплотную. Его глаза широко раскрылись от страха.

— Ты поступишь так, как я приказал, — сказал я ему почти шепотом, — и не беспокойся, что прогадаешь из-за снижения арендной платы. Если ты не станешь обращаться с моими родными и моими слугами, как со своими ближайшими родственниками, то, когда я вернусь, тебе придется познакомиться с моим гневом. А если я погибну, то вернусь в облике демона и все равно разделаюсь с тобой. Клянусь в этом именами Таниса, Вахана… и самой Сайонджи!

Он был донельзя перепуган как моим гневом, так и именем богини Смерти, и послушно кивнул. Думаю, теперь о его поведении мне можно было не беспокоиться.

— И как долго, по твоему мнению, нам придется скрываться? — спросил Дариал.

— До тех пор, пока человек, именующий себя Лейшем Тенедосом, будет оставаться в живых.

— Как же мы узнаем, что… что его больше нет? Что нам больше ничего не грозит и мы можем покинуть убежище? — осведомилась Джерица.

— Об этом узнает вся страна, — пообещал я.

— А ты сам? — обратилась ко мне Касса. — Куда пойдешь ты?

— На юг, — ответил я. — На юг, на войну.