"Крылья Урагана" - читать интересную книгу автора (Банч Крис)

9

При виде Розена, столицы Дирейна, Хэл Кэйлис вполне мог бы и разозлиться, будь он в несколько другом настроении. Там не было ни разрушенных ядрами катапульт зданий, ни опустевших витрин, ни лавок с бедным набором самых простых товаров.

Дирейн казался почти мирным.

Почти.

Однако же Хэл заметил и колонну новобранцев в новенькой, с иголочки, форме, которых муштровала пара горластых сержантов. Разглядел он также отряд уже повоевавших солдат, вооруженных до зубов и угрюмо смотрящих сквозь прорези в забралах стальных шлемов. Да и молодых людей на улицах и в кафе было гораздо меньше, чем в мирное время. Здесь и там попадались женщины с траурными повязками на руках, а у стены столпились другие женщины и дети, жадно читающие вывешенные списки убитых и раненых в боях на другом берегу пролива.

По улицам расхаживали небольшие патрули, половина — военные в форме, половина — в гражданском.

Кэйлис не обращал на них никакого внимания: его пропуск был надежно спрятан в поясной сумке, мысли же были заняты совершенно другим. А именно бокалом ледяного молочного коктейля, который он с жадностью пил.

Хэл ухмыльнулся. Нормальный закаленный в боях воин, наконец-то вернувшийся домой, должен был направиться прямиком в ближайшую пивную и накачаться там до бесчувствия своим любимым пивом.

Кэйлис, никогда особенно не жаловавший молоко, в последнее время пристрастился к этому жирному сливочному напитку, презирая жиденькую, а зачастую еще и разбавленную водой сэйджинскую сыворотку. Он заказал три пузатых бокала коктейля, сдобренных гвоздикой и корицей, и теперь осушал их один за другим.

На ум ему пришел еще один непременный атрибут вернувшегося с войны солдата — какая-нибудь красотка под боком, ну или, на худой конец, проститутка.

У Хэла никого не было.

Он оторвался от размышлений о своем одиночестве, допил коктейль и направился по тому адресу, куда должен был явиться.

Розен был городом, выросшим «сам по себе» у слияния двух рек. Некоторая упорядоченность планировки, которой он мог бы похвастаться, была следствием трех пожаров, произошедших четыре века назад. После этого за город взялись великие архитекторы, творившие под пристальным контролем короля, чтобы создать великолепный город, жемчужину мира.

Их творения, огромные дворцы и памятники, до сих пор поражали своей роскошью, но, пройдя всего пару-тройку кварталов, вполне можно было оказаться в трущобах, квартале кузнецов или даже где-нибудь на живодерне.

Хэлу довелось дважды побывать в Розене, еще до того, как он вступил в труппу Афельни, и оба раза он испытывал к городу острое отвращение, чувствуя себя одиноким и заброшенным — каким он на самом деле и был.

Но теперь он чувствовал себя в этом огромном городе как дома, хоть и оставался столь же безликой фигурой. Правда, теперь он был не в костюме бродячего поденщика, а в видавших виды легких латах и со скаткой с бедным солдатским скарбом, прижатой перевязью меча.

У него было ощущение, будто он смотрит в камеру-обскуру, устроенную исключительно ради его удовольствия. Кэйлис не чувствовал себя причастным к жизни этого города, и это чувство не было неприятным.

После гибели полка Хэлу предложили отпуск, и он даже подумывал согласиться, но ехать было не к кому. У него не было никакого желания ни навестить родителей, ни, тем более, возвращаться в крохотную горную деревушку, где он родился. Поэтому он сразу попросился к месту нового назначения.

Хэл задумался, не война ли изменила его мировоззрение с тех пор, когда он в последний раз был в столице. Может быть, он просто повидал слишком много смертей, чтобы теперь стремиться в гущу жизни. Он решил, что над этим вопросом стоит поразмыслить еще, возможно, над кружкой пива, но чуть позже, после того, как он доложит о своем прибытии.

Приказ о назначении предписывал ему явиться в Главную палату гильдий, которая показалась ему очень странной на вид, пока он не вошел в само огромное здание. Оно было конфисковано для нужд армии, и теперь внутри, перекрикивая друг друга и создавая чудовищный шум, за столиками трудились вербовщики.

То, что там творилось, можно было почти с полным правом назвать хаосом: какой-то сержант талдычил о достоинствах драконов, скромный клерк спокойно рассуждал о безопасности службы снабжения, лучник на разные лады превозносил свой элитный полк. Другие сержанты во все горло расхваливали красивую форму легкой пехоты лорда такого-то и щедрость сэра сякого-то, который не только экипировал новобранца всем необходимым, но еще и посылал кругленькую сумму его семье. Здесь были представлены все ветви армейской службы, от полевых лекарей до заносчивых магов и от мускулистых кузнецов до парочки разухабистых возчиков. Была даже стайка женщин, представлявших лазареты, транспортные и снабженческие отряды.

Практически перед каждым из них стояло по одному, а часто и более новобранцев, взвешивающих достоинства и недостатки различных родов войск.

За исключением одного сержанта с каменным лицом, явно повидавшего многое и худого как смерть; две его нашивки венчала командирская коронка.

За его спиной, пришпиленная к стене, красовалась увеличенная до размеров плаката версия воззвания, в которой извещали о создании драконьих войск, — лорд Каниста показывал такое Хэлу месяц назад.

Штатские, выбирающие себе подходящий столик, сначала рассматривали сержанта, затем переводили взгляд на плакат и поспешно прошмыгивали мимо. Очевидно, полеты на драконах казались им чем-то вроде особо изощренной формы самоубийства.

Хэл поравнялся с сержантом и отсалютовал.

— Я направлен к вам, сержант. — Он передал приказ командующего своим корпусом.

— Отлично, — ответил его новый начальник, опуская пергамент. — Меня зовут Айво Ти. Я уже начал думать, что похож на заразного.

Хэл ничего не ответил. Ти окинул его цепким взглядом.

— Мой юный сержант, у вас такой вид, будто вы скакали сюда три дня без перерыва и появились передо мной, не успев привести себя в порядок.

— В Сэйджине не так-то легко найти щетку, — отозвался Хэл.

— А то я не знаю, — сказал Ти. — Еще два месяца назад я был старшим сержантом в Восьмом тяжелом кавалерийском.

— А я — в Третьем легком. Нам пару раз приходилось заниматься для вас разведкой.

— Угу, — кивнул Ти. — Я слышал о гибели вашего полка. Но приятно встретить еще одного человека, который знает, с какой стороны точат меч.

— А что, были и до меня такие?

— Были, — хмуро подтвердил Ти. — Один или двое. В основном идут какие-то ленивые засранцы, дерьмовые лавочники и, вообще, такие козлы, каких я раньше никогда не встречал.

Хэл ухмыльнулся.

— Может, все обойдется?

Ти вздохнул.

— Война обещает быть долгой, парень. Очень долгой.

Курсанты драконьей школы были расквартированы на постоялом дворе неподалеку от Палаты. У Хэла оказалось немного времени чтобы оценить их, прежде чем прибыла дюжина повозок и под неиссякающим потоком брани сержанта Ти сорок будущих всадников вместе со своими пожитками погрузились на подводы и отправились в какие-то секретные учебные лагеря где-то в окрестностях столицы.

Лагерь оказался расположенным на высоком, неприступном утесе на западном побережье Дирейна. Внизу неприветливо рокотал свинцовый прибой.

— Славное местечко для освежающей ванны после исключительно полезной утренней пробежки, — бодро заметил сержант Ти.

Ответные взгляды курсантов были откровенно мрачными.

До войны их лагерь был пристанищем паломников: серые каменные корпуса собственно монастыря — и отдельно стоящие деревянные домики для приезжих. Хэл тотчас же понял, почему армия реквизировала это прибежище, — должно быть, здешние богомольцы поклонялись богу лошадей, или же их жертвователи были не прочь прокатиться в седле. Здесь были просторные конюшни и загоны, а также то, что, по всей видимости, некогда служило полем для выездов. Сейчас поле выравнивали упряжки волов, таскавшие тяжелые катки из одного конца поля в другой.

— А где же наши драконы? — осведомилась одна молодая, рыжая и самоуверенная женщина.

— Пока не прибыли. Но для таких, как вы, найдется сержант! — рявкнул Ти.

— И чем тогда мы будем здесь заниматься? Сидеть и ждать? В носу ковыряться? — дерзко подхватил парень, который вполне мог быть младшим братом задиристого заместителя Хэла, Джарта Ординея.

— Лорд Спенс найдет чем вас занять, — пообещал Ти. — Без дела никто не останется.

Хэл с упавшим сердцем заметил, что вид у сержанта при этом был не слишком радостный.

И надо признать, у него были на то все основания.

Это была всего вторая летная группа, обучавшаяся здесь, в Сибрейке. Кроме него, всадников учили еще в трех школах Дирейна.

Хэл как-то поинтересовался, как же выкрутилась первая группа, если в школе не было драконов, и получил ответ, что они забрали своих великанов с собой в Сэйд-жин, как поступит и их группа... когда появятся драконы.

Громогласные сержанты распределили курсантов по домикам, каждый из которых был рассчитан на четверых. Один из сержантов, Пэтрис, заметил, что Хэл отнюдь не желторотый новичок, но, в отличие от Ти, это явно пришлось ему не по вкусу и он выбрал Кэйлиса в качестве объекта своего пристального внимания. Выражалось это внимание в том, что на Хэла Пэтрис орал гораздо чаще и с гораздо более близкого расстояния, чем на всех остальных.

Хэл уже выучился, пытаясь уснуть под дождем, отвлекаться от всего этого, думая о чем угодно другом. В основном его мысли парили в вышине вместе с драконами. Так было очень легко не замечать надоедливого Пэтриса.

Домики располагались в четыре ряда, направленных каждый на свою сторону света, а двери всех выходили на общий плац.

Хэл каким-то образом ухитрился попасть в самый дальний из них, по опыту зная, обитателей каких бараков сержанты будут назначать в наряды в первую очередь.

Улучив минутку, он переговорил с сержантом Ти, попросив поселить его с миниатюрным Фарреном Марией и «еще кем-нибудь не слишком занудным, на ваш взгляд».

Двумя другими оказались Эв Ларнелл, тощий парень с измученным видом, на пару лет младше Кэйлиса, и Рэй Гэредис, веселый мускулистый юноша одного с Хэлом возраста, чье имя показалось Хэлу смутно знакомым.

Тринадцать женщин, числившихся в составе группы, поселили в отдельных домиках, расположенных вперемежку с мужскими. Никто — по крайней мере до сих пор — не спал нигде, кроме как на отведенном ему или ей месте. Явного запрета сексуальных отношений не было, но все прекрасно понимали, что это против правил. И когда это в армии разрешалось что-то приятное?

Каждый домик представлял собой одно квадратное помещение барачного типа размером двадцать на двадцать футов. Вдоль стен располагались койки и вместительные шкафы для каждого из курсантов. У двери располагался умывальник, а центр барака занимала печь, бывшая очень кстати ввиду того, что осень постепенно переходила в зиму.

Между бараками были натыканы дощатые будочки уборных, в каждой из которых имелся распиленный пополам бочонок для нечистот. Пэтрис сообщил им, что больше всего любит посылать провинившихся в наряд с повозкой для сбора содержимого бочонков. Все это было сказано с его обычным выражением лица — натянутой улыбкой, в которой не было ни искры юмора и которая до странности раздражала курсантов.

Им дали полчаса на то, чтобы распаковать вещи и устроиться, а потом велели выйти на плац. Хэл даже успел немного поразмыслить о некоторых своих товарищах: самоуверенной рыжеволосой девице Сэслик Дайнапур; коренастом шумном парне по имени Вэд Феччиа; и о спесивце Бранте Калабаре, сэре Бранте Калабаре, о чем последний не преминул сообщить всем и каждому. Он очень напомнил Хэлу его старого врага еще из времен мальчишества, Нанпина Трегони.

Потом их выстроили на плацу — опытные солдаты уже знали, что к чему, а новички из гражданских быстро учились, глядя на них, — чтобы выслушать обращение начальника школы.

— Это не первая школа, которой я командую, — начал лорд Перс Спенс. — Я преподавал в конной гвардии его величества, и мне оказали честь, назначив придворным шталмейстером, перед войной полдюжины элитных полков приглашали меня давать им уроки! Я не слишком разбираюсь в этих драконах, на которых вы, господа... и дамы, — поспешно добавил он, — собираетесь летать, но сомневаюсь, чтобы это сильно отличалось от управления каким-либо другим животным, если не считать того, что все будет происходить высоко в небе.

Спенс был краснолицым толстяком, и не исключено, что его шлем, входивший в щегольскую униформу, принадлежность которой Хэл так и не смог определить, скрывал намечающуюся лысину. Судя по его виду, он покидал обеденный стол в числе последних.

— Поэтому мы начнем обучать вас всему тому, что я называю школой бойца. Сержант Тии, — продолжил он, коверкая имя, — сообщил мне, что кое-кто из вас уже поучаствовал в сражениях с варварами, которые гордо именуют себя рочийцами, хотя всего лет сто как выползли из болота.

Спенс хлопнул рукояткой кнута по начищенным до нестерпимого блеска высоким сапогам.

— Для тех, кто относится к таким, будет очень полезно освежить память относительно наиболее важной части солдатской службы, а именно строевой подготовки. Ибо лишь строевая подготовка способна внушить уверенность, без которой невозможна победа над этими дикарями, — уверенность в том, что твой сосед слева делает то же самое, что и ты.

Он все говорил и говорил, но Хэл давно уже перестал слушать.

Теперь он знал, почему сержант Ти тогда поморщился.

— Передвигаться будете исключительно бегом, — гаркнул сержант Пэтрис, и колонна курсантов побежала по лагерю, дважды обогнула кухню, остановилась и, тяжело дыша, выстроилась длинной цепочкой.

Хэл — совсем не случайно — очутился позади той самой рыжей девицы, Сэслик Дайнапур. Они представились друг другу и перекинулись какими-то словами относительно того, когда же их будут кормить.

— И зачем ты сюда завербовался? — поинтересовалась она.

— Меня призвали в армию уже давно, — сказал Хэл. — С тех пор многое изменилось. — Он не стал вдаваться в подробности относительно бойни, положившей конец его службе в кавалерии. — А еще раньше, до войны, я был мальчиком на побегушках у всадника по имени Афельни.

Сэслик усмехнулась.

— Я однажды встречалась с этим старым лисом, когда он приезжал к нам в зверинец о чем-то спросить моего отца. Я была тогда совсем девчонкой, но и то поняла, что он тот еще плут.

— Этого у него не отнимешь, — согласился Хэл.

— Ты в курсе, чем он сейчас занимается? Надеюсь, он разбогател, женившись на какой-нибудь состоятельной вдовушке, и растит себе драконов где-нибудь на севере.

— Он мертв. Его убил один мерзавец... Прости.

— Можешь не извиняться, — перебила его Сэслик. — Мне приходилось слышать... и говорить самой... гораздо худшее. К тому же мы ведь в армии, верно?

— Надо думать, — отозвался Хэл. — Но после э-э... просветительской речи лорда Спенса я не вполне уверен, в каком столетии.

Сэслик рассмеялась, и ее смех показался Хэлу на редкость располагающим. Пожалуй, он сможет к нему привыкнуть, решил Хэл.

— Ладно, все-таки как погиб бедняга Афельни?

— Его убил лучник одного сэйджинского вельможи, который выиграл у Афельни его дракона, — ответил Хэл. — Он полетел на север, думаю, в Дирейн, но его тело так и не нашли.

Сэслик немного помолчала, потом негромко сказала:

— Смерть не слишком почетная... зато у большинства из нас похороны будут похуже.

— Пожалуй, — согласился Хэл.

— Эй вы, пошевеливайтесь, — раздался злобный голос у них за спиной. — Тут кое-кто из нас хочет поесть.

Хэл обернулся, взглянул на широкое лицо Вэда Феччиа, хотел было что-то сказать, но раздумал, решив, что лучше сразу приспосабливаться к новому миру.

Феччиа залился неприятным смехом, и Хэл понял, что допустил ошибку. Похоже, этот парень решил, будто Кэйлис его боится. Ну и ладно. С задирами можно будет разобраться и позже.

— Ты упоминала о зверинце? — спросил Хэл. Та кивнула.

— Мой отец был одним из смотрителей королевского зверинца, а я помогала ему. Мне очень нравилось ухаживать за драконами и всегда хотелось научиться летать на них, так что когда я услышала об этом... ну, в общем, надеюсь, что мой отец рано или поздно простит меня за то, что я сбежала сюда.

Они вошли в длинное здание, разделенное на три части, одна из которых служила кухней, вторая — столовой для курсантов, а третья, отгороженная ширмой, — столовой для офицеров. Они взяли из большой стопки оловянные тарелки, получив каждый по поварешке чего-то, отдаленно напоминавшего рагу с добавкой каких-то вялых овощей, кубик масла и ломоть хлеба. Все это шлепали им в тарелку скучающего вида подавальщицы, мимо которых они по очереди проходили.

О боже, — только и вымолвила Сэслик.

Хэл подумал, что их обед выглядит куда аппетитнее, чем та бурда, которой его кормили на полях Сэйджина, но решил не говорить об этом Сэслик.

Они оглядывали небольшую столовую в поисках пары свободных мест, когда сэр Брант Калабар с грохотом вскочил на ноги.

— Это неслыханно! Есть за одним столом с плебеями!

Фаррен Мария, по-видимому, именно тот, кто вызвал у него такую реакцию, поднял голову.

— Давай, приятель! Можешь подождать за дверью, раз уж есть вместе со мной ниже твоего достоинства, а я пока подчищу твою тарелку в знак моего особого благорасположения.

Калабар грохнул тарелкой о стол.

— Там, откуда я родом, негодяю вроде тебя давно задали бы хорошую порку!

Из-за соседнего с Калабаром стола поднялся мужчина. Он был худощавым, с удлиненным лицом и крупным крючковатым носом.

— Знаете что, сэр, — сказал он гнусавым голосом, который Хэл не раз слышал у лордов в армии, — лучше бы вам попридержать язык. Мы все здесь вместе учимся, поэтому не стоит вести себя как свинья.

Калабар резко обернулся.

— А ты кто еще такой?

— Сэр Лоурен Дэмиен, — представился худощавый. — Бывший конюший его величества, особым приказом откомандированный в эту школу, а также Дальмин, лорд Северных земель, а также Квинтон Миддлвичский, а также обладатель прочих столь же нудных титулов, которыми я не стану никого утомлять, но которые, как я подозреваю, в Королевском Реестре стоят прежде ваших.

— Ох, — еле слышно выдохнул Калабар, совершенно пришибленный этим перечнем титулов.

— А теперь будьте умницей, сядьте и поешьте, — сказал сэр Лоурен.

Калабар собрался было подчиниться, потом, громко топоча, выскочил из зала.

— Ц-ц-ц, — сокрушенно прищелкнул языком Дэмиен. — Хотя я подозреваю, что он одумается, как только услышит голос желудка, который тот подает на довольно регулярной основе.

Послышались неуверенные смешки. Сэр Лоурен взял свою тарелку и демонстративно подошел к столу, из-за которого только что так стремительно вырвался Калабар.

— Могу я присесть, сэр?

— Э-э... конечно, то есть да, милорд, — выдавил из себя Мария.

— Здесь меня зовут Лоурен, — поправил его Дэмиен.

Он принялся за еду.

Хэл и Сэслик наконец нашли, куда сесть. Кэйлис заметил сержанта Ти, стоявшего у входа в офицерское отделение с легкой улыбкой на лице. Он задумался, что предвещает эта улыбка Калабару или Дэмиену, потом решил, что это его не касается, и принялся за еду.

Еда действительно оказалась на редкость ужасной.

— Впер-ред... арш! — гаркнул сержант Пэтрис — Раз-два-три-четыре... раз-два-три-четыре... разрази тебя гром, Кэйлис, шире шаг!

Хэл чуть не запутался в собственных ногах, пытаясь шагать как подобает.

Сорок курсантов в колонне по четыре промаршировали от плаца по одной из петляющих мощеных дорожек на открытую площадку.

— Напра-о... арш!

Хэл повернул налево и чуть не сбил с ног крепко сбитую женщину, Минту Гарт.

Кэйлис, чтоб тебе провалиться! Ты что, вообще ничего толком сделать не в состоянии?

Шел урок воинских званий, сержант вел его через пень колоду и читал что-то из справочника, который держал в руках.

Хэл слушал его вполуха, поглядывая на другого курсанта, сидевшего через три ряда от него. Тот отвечал ему такими взглядами, будто откуда-то знал его.

Когда их выпустили на перемену, Хэл наконец узнал его и подошел.

— Ты ведь Ассер, я не ошибся?

— Ну да... А откуда я тебя знаю?

— Хэл Кэйлис. Я подрабатывал у Афельни, когда ты был зазывалой на его представлениях. Ты и... Хилс, вот.

— В точку! — радостно улыбнулся Ассер. — Я слыхал, Афельни уже нет в живых. А что ты здесь делаешь? Этот старый хрен все-таки пустил тебя проехаться на драконе, как ты хотел?

Хэл начал рассказывать, попутно разглядывая Ассера. Когда-то давно он считал этого малого почти франтом, городским хлыщом. Теперь же он видел его совершенно другими глазами, и он показался ему еще одним из тех, кто не сеет, но никогда не прочь под шумок пожать результаты чужого труда.

— Хилс, — с печалью в голосе проговорил Ассер. — Его ведь тоже больше нет в живых. Думаю, он решил, что сможет перегнать стражников, и не верил в то, что кто-нибудь из них ударит его сзади. Жаль. Он был одним из самых ловких жуликов, которых я когда-либо знал, и мы с ним отлично ладили... некоторое время.

— И что же вынудило тебя вступить в армию? — спросил Хэл.

— Да, как ты это назвал, именно вынудило. В магистрате не поверили, что я не имел понятия, кто такой Хилс, и сказали, что мне дорога либо в армию, либо за решетку — лет этак на пять. Я услышал об этих драконьих войсках и решил, что смогу перекантоваться здесь некоторое время.

— Я видел рочийских драконов, — заметил Хэл. — Пожалуй, я бы сказал, что пять лет в тюрьме будут побезопасней.

— Ха! — фыркнул Ассер. — Думаешь, такой смекалистый парень, как я, не найдет способа увильнуть?

Хэл ничего не ответил и извинился, направившись к рассерженной Сэслик, махавшей ему рукой.

— В чем дело?

— Этот недоделанный Феччиа пудрит всем нам мозги!

— Я не удивлен, — мягко заметил Хэл. — Относительно чего?

— Думаю, относительно всего. Да взять хотя бы его бахвальство, будто до войны он был всадником, хотя ничего толком он так и не рассказал. Но я подловила его. Задала несколько вопросов, на которые он не смог правильно ответить. А потом я спросила его, когда, по его мнению, лучше всего отнимать детенышей от самок, которых он упорно называет «драконенками» и «драконихами».

— Что-что?

— И он понес всякую околесицу — мол, однозначно сказать нельзя, все зависит от обстоятельств. — Дайнапур в раздражении тряхнула головой. — Каков болван! Это надо же — «драконенок»!

— Не говоря уж о «драконихе», — сквозь смех сказал Хэл. — Знаешь, человек, который настолько глуп, что даже не знает, что детеныша дракона не называют дра-коненком, а самку — драконихой, вряд ли добьется здесь какого-нибудь успеха.

— И кто же ткнет в него пальцем? Кто-нибудь из курсантов? Я лично не собираюсь никого сдавать, к тому же сами офицеры вряд ли поймут разницу.

— Ты права, — кивнул Хэл. — Я тоже не стану доносить на этого болвана. Думаю, его язык сам скажет все за себя.

— Кру-гом арш! Во имя всего святого, Кэйлис, ты когда-нибудь научишься ходить в строю или как? Я-то считал тебя кем-то вроде героя!

Хэл хотел было посоветовать ему попробовать убить кого-нибудь или попытаться самому не дать себя убить, но потом счел, что это не имеет ничего общего со строевой подготовкой. Его и в самом деле никто не учил, с какой ноги начинают маршировать. Армия на том берегу пролива была слишком занята, чтобы беспокоиться о таких мелочах.

Но не стал ничего говорить. Пока что его еще ни разу не отправляли в наряд чистить сортир.

Пока что.

Наконец настал тот день, когда они скинули свою гражданскую одежду, а Хэл — ветхую униформу, которую стирали как и когда могли, и облачились в новые мундиры.

Они были довольно эффектными, из чего Хэл сделал вывод, что в верхах очень заинтересованы в драконьих войсках: высокие сапоги, в которые заправлялись облегающие брюки, алый китель с белой перевязью и золотыми погонами, а также щеголеватая фуражка такого же алого цвета, которую, по мнению Хэла, непременно должен был снести первый же порыв ветра. К этой безвкусной униформе полагалось также очень практичное и совершенно неромантичное нижнее белье, как утепленный зимний вариант, так и простенький летний.

Кто-то, очевидно, достаточно далекий от элиты модельеров униформы, проявил каплю прагматизма, представив себе, каково должно быть в воздухе зимой, и предусмотрительно включив в комплект униформы кожаные перчатки с отворотами и тяжелую куртку до середины бедра, на производство которой, должно быть, пошла шкура с целой овцы.

Еще одним проявлением практицизма был зеленовато-коричневый комбинезон, как нельзя лучше подходивший, как выразился сержант Пэтрис, «для чистки сортиров».

Хэлу начало казаться, что у этого человека серьезные проблемы с кишечником.

Не забыли им выдать и оружие — длинные копья и мечи. Хэл так и не смог придумать, какую пользу можно извлечь как из одного, так и из другого на спине у дракона, потом предположил, что сэр Спенс потребовал этого для того, чтобы курсанты соответствовали его представлениям об образцовых бойцах.

Единственным хоть сколько-нибудь полезным оружием был длинный кинжал, лезвие которого имело одностороннюю заточку. Вид у него был такой, будто его придумали и выковали специально для задиры, поднаторевшего в пьяных драках.

Он был даже слегка удивлен, как это Спенс не додумался выдать им шпоры.

Боже, и какую только рвань теперь наряжают в форму, — сказал Пэтрис, усмехнувшись в своей неповторимой манере. — Так вот, вы оказались в этих рядах потому, что мы репетируем парадные маневры, а вас, идиотов, недостаточно, чтобы парад получился каким ему следует быть.

— Впер-ред... арш!

Хэл проделал все безукоризненно, исполненный решимости на этот раз не допустить ни единой ошибки.

— Через правое плечо... крру-гом!

Маневр этот следовало исполнять следующим образом: правофланговый совершал поворот направо, начинал маршировать на месте, следующий за ним солдат делал на шаг больше, и так далее, пока вся шеренга из десяти человек не поворачивала направо. В это время вторая шеренга делала все то же самое, только на шаг позади.

Но ничего не получилось, поскольку солдаты врезались друг в друга, смешались и начали шаг на месте, тогда как должны были продолжать движение, и началась полная неразбериха.

— Стой, стой, разрази вас гром, стой! — завопил Пэтрис, и хаос стал неподвижным хаосом. Он оглядел беспорядочную толпу, в которую превратились аккуратные шеренги.

— Я начинаю думать, что теперь вся группа заразилась бестолковостью от этого сукина сына Кэйлиса.

Хэл, в кои-то веки выполнивший все в точности так, как положено, почувствовал себя уязвленным. Из толпы послышался смешок Калабара.

— Я слышу смех, — процедил Пэтрис — Должно быть, я пропустил что-то необыкновенно смешное?

Молчание.

— Кто смеялся?

Снова молчание.

— Я не из тех, кому можно безнаказанно врать, — сказал Пэтрис. — А если никто не признается, это значит, что кто-то врет, не так ли?

И снова молчание.

— Я задал вопрос.

Группа сообразила, что от нее требуется, и нестройным хором проорала:

— Так точно, сержант.

— Говорят, у меня неплохой слух, — продолжил Пэтрис — Вы с этим не согласны, сэр Брант?

Через секунду он сорвался на визг:

— Не слышу ответа, сэр Брант! Выйти из строя! Калабар бочком вышел из колонны.

—Это вы смеялись? — промурлыкал Пэтрис.

— Э-э... Гм... Так точно, сэр.

— И не смей называть меня «сэр»! Я знаю, кем были мои родители! А сейчас марш в барак за ведром для стирки! После этого бегом к океану, принесешь мне ведро воды.

— Марш!

Пэтрис проводил взглядом сорвавшегося с места Калабара, потом повернулся обратно к своим жертвам.

— Ну что, попробуем еще разок, цыплятки?

Сержант Ти ответ Хэла в сторонку.

— Как вы, сержант?

— Не думаю, чтобы нам здесь полагались звания, сержант Ти.

— Похоже, это одна из идей милейшего сэра Спенса. Вы не заметили, что пока никого еще не отправили обратно за неуспехи?

— И вправду.

Ти глубокомысленно кивнул.

— Просто замечание или, если угодно, догадка. Возможно, милейший сэр Спенс пребывает в неведении и просто боится выкинуть кого-либо, пока не уяснил, что может потребоваться.

— Что же касается сержанта Пэтриса...

— Прошу прощения, что перебиваю, — сказал Хэл. — Но для меня он — как та самая вода, которая с гуся.

Ти ухмыльнулся.

— Неплохо. Не думаю, чтобы ему удалось достать тебя.

— У него нет ни малейшего шанса, сержант. На самом деле, он даже подал мне мысль, как уладить одну мою проблему.

— Думаю, — закинул пробный шар Рэй Гэредис, обращаясь к Фаррену Марии, — тебе вряд ли захочется рассказать нам, как тебя занесло в драконьи войска, ведь у нас есть еще целый час до того, как дражайший сержант Пэтрис отправит нас на чудную утреннюю пробежку.

Группа сидела в конюшне, глядя на унылую морось снаружи.

Фаррен поджал губы, потом передернул плечами.

— Там не о чем рассказывать. Я видел драконов всего однажды, когда в Розен приехало летное представление и я нанялся убирать за ними площадку.

— Неплохое начало карьеры, — заметила Сэслик.

— Можете перечислять. Я всем этим занимался, — сказал Фаррен. — Был зазывалой, разносчиком, помощником мясника, зеленщика, стекольщиком, посыльным, гребцом на пароме, ну и, пожалуй, занимался парочкой вещей, о которых не стоит болтать.

— Это не ответ на вопрос Рэя, — сказал Хэл.

— Ну... Я побился об заклад с другом, не важно, с каким, и проиграл. А мы условились, что проигравший отправится на королевскую службу.

— Ничего себе пари, — присвистнула Сэслик.

— Ну, все равно делать было нечего, так что я не расстроился, — сказал Фаррен. — А потом, когда я уже был в казарме, вышло одно недоразумение и кто-то рассказал мне о драконьих войсках, и я подумал, что, может быть, стоит попытаться как-то убраться подальше от линии огня.

— Недоразумение?

— Э-э... ну, в общем, тамошние ребята считали меня колдуном.

Повисла изумленная тишина.

— А ты действительно колдун? — мягко спросила Сэслик.

— Нет, конечно! Просто мне достались кое-какие способности, но, разумеется, не сравнить с матушкиными, или с дядиными, или с теми, что у его семейства. Говорят, что мой дед вообще был великим волшебником. К нему даже вельможи за советом приходили.

— Ого! — присвистнул Гэредис, с трудом сдержавшись, чтобы не отойти подальше. Большинство тех, кто не был наделен способностями, относилось к колдунам с большим подозрением.

— Волшебником, — задумчиво протянула Сэслик. — Может быть, тебе удалось бы навести чары, чтобы, скажем, заставить Пэтриса свалиться со скалы, ну или чтобы у него член отсох, например.

— Я ничего такого не умею! — замотал головой Мария, несколько потрясенный.

— На что ты тогда, интересно, годен? — припечатала его Сэслик.

— Вообще говоря, — бубнил сержант, — если две кавалерийские части приблизительно равной мобильности противостоят друг другу на открытой местности, ни одна сторона не может позволить себе тратить время на то, чтобы спешиваться и сражаться в пешем бою. Следовательно, те же самые фундаментальные правила применимы и ко всем конным сражениям...

Сэслик взглянула на Хэла, состроила гримаску и одними губами жалобно прошептала:

— Когда уже нам наконец расскажут что-нибудь о драконах?

Хэл пожал плечами. Может, еще до того, как их снова отправят на войну.

Пэтрис, похоже, сделал какую-то ошибку, составляя расписание, и у курсантов образовался целый двухчасовой перерыв между едой и обязательным вечерним занятием, которое на этот раз должно было быть посвящено «образцовой верховой езде».

Правда, сказать, что у кого-то действительно оставалось время на отдых, можно было только с большой натяжкой. Все усердно полировали сапоги, чистили оружие — «надраивали, чтобы окончательно превратить его в хлам», как прокомментировал это Фаррен Мария, или пытались вспомнить, каково это — находиться рядом с драконом.

Поскольку осенний вечер выдался необыкновенно теплым, большинство из них собралось на улице, болтая друг с другом, в то время как их руки продолжали выполнять работу.

Минта Гарт заметила Бранта Калабара, который, покачиваясь, направлялся от ступеней, ведущих вниз, на скалистый пляж, с еще одним полным ведром, и сказала:

— Наверное, наш сержант Пэтрис принимает ванны с морской водой.

— Бьюсь об заклад, это пошло бы ему на пользу, — подхватила Сэслик.

— Лучше всего было бы протащить его пару-тройку миль за кормой, — сказала Гарт. — А потом отвязать трос.

— Ты говоришь как настоящая морячка, — восхитилась Сэслик.

— А я и есть морячка, — с гордостью отозвалась Гарт. — И снова ею буду, как только закончится война. У меня когда-то даже своя лодка была, пока я не подхватила эту патриотическую лихорадку и не стала помощником капитана на одном из королевских патрульных кораблей. Что было непростительной глупостью, поскольку, если у рочийцев и есть флот, они, похоже, прячут его в порту до конца войны.

— И почему ты записалась в драконьи войска? — спросил Хэл.

— А почему бы и нет? Давно, когда я жила еще на северном побережье, время от времени в небе пролетали дикие драконы, и некоторые из них направлялись на Черный остров. Они казались мне такими свободными и романтичными. — Она оглядела курсантов. — Боги, мне всегда хотелось стать такой же свободной.

— А ты, Кэйлис? — спросил Феччиа, когда утих невеселый смех. — Король прислал тебе персональное приглашение, чтобы ты удостоил нас своим обществом?

— Там, откуда я родом, — отрезал Хэл, — штатские не задают таких вопросов.

— Может, это не так уж и глупо, — пожал плечами Феччиа. — Я слышал, что в уголовном мире очень щепетильно относятся к таким вещам.

У Хэла в душе словно что-то сломалось. Раньше он всегда предпочитал отшучиваться, но сейчас внезапно почувствовал, что время настало. В мгновение ока он вскочил на ноги, отшвырнув портупею и мастику, и одним прыжком преодолел десяток футов, отделявших его от здоровяка.

Тот разинул рот, и Хэл, которому гнев придал сил, рывком поставил обидчика на ноги и отвесил ему две хорошие зуботычины. Из разбитой губы Феччиа хлынула кровь.

Хэл отпустил его и с размаху врезал ему в живот, собравшись добить противника ударом сложенных вместе кулаков по затылку, когда Эв Ларнелл оттащил Кэйлиса. Хэл стремительно обернулся, намереваясь броситься на Ларнелла, как вдруг весь его гнев куда-то улетучился.

Он опустил руки.

— Прости.

Потом повернулся обратно к Феччиа, который, согнувшись пополам, судорожно хватал ртом воздух, и схватил его за грудки.

— А теперь слушай меня внимательно, потому что повторять я не стану, — проговорил он очень тихо. — Ты больше не будешь говорить ни со мной, ни с кем-либо другим обо мне, если только не получишь такой приказ.

Феччиа уставился на него с выражением теленка, глядящего на топор мясника. Хэл еще дважды ударил его наотмашь, прохрипев:

— Ты меня понял?

Тот оцепенело кивнул, и Хэл оттолкнул его прочь. Феччиа на нетвердых ногах побрел прочь, к уборным. Его вырвало, он немного постоял, потом поплелся дальше.

Кэйлис обмяк, чувствуя себя опустошенным.

Остальные курсанты смотрели на него, и вид у них был несколько странный.

Сэслик внезапно ухмыльнулась.

— Тебе никто не говорил, что гнев очень тебе к лицу, солдат?

Напряжение спало, и со всех сторон послышались нервные смешки. Курсанты снова занялись чисткой.

— У тебя такой вид, будто ты только что подрался, Феччиа, — осклабившись, процедил сержант Пэтрис. — Ты знаешь, что драки у нас запрещены?

— Никак нет, сэр, — выдавил Феччиа, с трудом дыша, чтобы не усиливать боль в треснувших ребрах. Лицо у него распухло и начало наливаться багровой синевой. — Я не дрался, сержант. Случайно наткнулся на дверной косяк, сержант.

— Уверен?

— Так точно, сержант.

Пэтрис отступил на шаг.

— Я удивлен, разрази меня гром. Пожалуй, из тебя все-таки может выйти солдат.

Вечером, когда они уже разошлись по своим баракам, Хэл решил нарушить свое правило и спросил у Рэя Гэредиса, не был ли случайно его отец всадником на драконе.

— Он и сейчас всадник, — ответил Гэредис. — Он учил меня, хотя и считал, что я еще слишком молод, чтобы летать вместе с ним.

— Я так и думал, — сказал Хэл и рассказал ему, как прямо перед войной пытался найти работу у его отца и как тот сказал, что хочет найти себе местечко где-нибудь в деревне и подождать, пока миру не надоест воевать.

— Намеревался, — подтвердил Рэй. — Потом, после того как осадили Паэстум, он — как это сегодня выразилась Гарт? — подхватил эту патриотическую лихорадку и попытался завербоваться в армию. Ему сказали, что он слишком стар для войны, и посоветовали отправляться домой. Некоторое время он был в полном унынии, и я уже было решил, что он сдался, а потом он принялся писать письма всем подряд, когда стало понятно, что война затягивается. Не исключая, если не ошибаюсь, и отца Сэслик в королевском зверинце, которому он твердил, что знает уйму всего о драконах и что они могут быть ключом к победе. Думаю, все сочли, что он маленько не в себе, поскольку до сих пор никто не придумал, как можно приспособить к делу драконов, кроме шпионских игр в небе. Ну или, по крайней мере, мне так говорили. Как бы то ни было, к нему пришли, произвели его в лейтенанты и дали ему под начало еще два десятка других таких же, так что теперь он офицер службы снабжения и в его обязанности входит покупка драконов у их хозяев, а также поиск детенышей и их дрессировка. Я очень надеюсь, что он сам приедет с нашими драконами, если они все-таки сюда прибудут.

— Было бы чертовски здорово, — пробурчал из своего угла Фаррен, — если бы король дал ему приказ отправить этого тупого Спенса обратно в конюшню, а на его место поставить кого-нибудь, кто знает, с какого конца у дракона задница, а с какого — зубы.

— Значит, в нашей комнате собралось целых три всадника, — вставил Ларнелл.

— Ты что, тоже летал? — удивился Гэредис.

— Ну разумеется, — отозвался Ларнелл. — В наших краях устраивали ярмарки, и каждый вечер обязательно выступали всадники на драконах.

— И ты был одним из них?

— Ну да, — подтвердил Ларнелл.

— И как же у вас надевали на дракона сбрую? — поинтересовался Гэредис.

Повисло долгое молчание, потом Ларнелл сказал:

— Ну, точно так же, как и у всех остальных. Мы использовали веревки и вожжи с массивным металлическим мундштуком и цепным недоуздком.

— А седла у вас были какие?

— Такие же, как у лошадей, — срывающимся голосом сказал Ларнелл. — Только ремни длиннее были, а так подводили их под передние лапы и выводили перед задними.

— А-а, — невыразительно протянул Гэредис.

Хэл понял, что в их группе прикидывается опытным всадником не один Феччиа.

На следующий день, после утренних строевых упражнений к Хэлу подошел Эв Ларнелл. Он облизнул губы и нерешительно начал:

— Я хотел бы кое о чем попросить тебя.

— Если это в моих силах.

— Вчера вечером... В общем, мне кажется, что вы с Гэредисом догадались, что я на самом деле никогда в жизни не сидел на драконе.

Хэл неопределенно хмыкнул.

— Вы правы, — сказал Ларнелл, и в его голосе послышалось отчаяние. — Я только видел их в небе да еще однажды побывал на драконьем аттракционе, прежде чем поступить сюда.

— И зачем же ты солгал?

— Потому что... потому что я испугался.

— Чего?

— Я завербовался, когда Паэстум окружили рочийцы, и отправился в Сэйджин вместе с королевскими пограничниками. Мы сражались в каждом бою, и, как правило, в авангарде. Кэйлис, в моем отряде все до единого были убиты или тяжело ранены. Я единственный из первого призыва, кто остался в живых, и я знаю, что нас так и будут кидать в самое пекло, а потом, когда всех перебьют, наберут вместо нас новых, целый полк. Так даже удобнее — можно не давать нам отдыха вообще. Но я все помню... и буду помнить всегда. Помню, каково это — видеть всех своих друзей мертвыми, друзей, с которыми еще час назад ты беззаботно шутил. И тогда ты решаешь, что больше не позволишь никому приблизиться к тебе, стать твоим другом, и это, возможно, самое худшее.

Сам того не замечая, Ларнелл говорил все громче и громче.

— Я просто не мог все это больше выносить. Я не дезертир... я не сбежал бы. Но я подумал, что если я скажу, будто разбираюсь в драконах, то смогу уйти с передовой. Получу шанс обдумать все, собраться. Пожалуйста, не рассказывай никому обо мне, — умоляюще сказал он, и его голос был голосом ребенка, который смертельно боится, что о его проступке станет известно родителям.

Хэл взглянул ему в глаза, увидел морщинки в уголках век и подумал, что у Ларнелла взгляд очень старого человека.

Послушай, — сказал Хэл, немного помолчав. — Я не доносчик. Я уже говорил это прежде и, возможно, скажу еще не раз. Ты хочешь летать на драконах, и это замечательно. Но не стоит делать так, как ты сделал вчера. Просто держи рот на замке и не болтай о том, чего не знаешь.

— Не буду. Честное слово, не буду. И спасибо. Спасибо тебе.

Он дважды кивнул и поспешил прочь.

«Превосходно, — подумал Хэл. — Теперь ты еще и исповедником стал. А вдруг Ларнелл пройдет обучение, а потом дрогнет в бою и подставит кого-нибудь? »

«Тогда, — холодно проговорила какая-то часть его разума, — тебе придется убить его собственными руками».

— Может, принести тебе чего-нибудь из столовки, Хэл? — с заискивающей улыбкой спросил Вэд Феччиа.

— Не нужно, спасибо.

Феччиа поколебался, потом убежал. Сержант Ти слышал этот обмен репликами.

— Он несколько переменился после одного происшествия, о котором я слышал, — заметил он.

— Да, — коротко отозвался Хэл.

— Почти как задира, которому в голову вбили немного ума... Или как какая-нибудь шавка, которая лижет задницу здоровой псине, намявшей ей холку... с той, разумеется, разницей, что в нашей школе запрещены драки.

Хэл ничего не ответил. Феччиа был с ним само дружелюбие после той «драки», которую Хэл считал лишь незначительной стычкой.

— Один совет, юный сержант, — сказал Ти. — Змея, сменившая кожу однажды, вполне может сделать это и во второй раз.

— Я уже понял это.

— Просто на всякий случай.

— Это может быть интересным, — сказал Фаррен Мария. — Видишь, что у меня тут?

— Похоже на... — осторожно ответил Хэл, — на детскую игрушку. Ты впал в детство, Фаррен, прикидываясь дурачком, чтобы уклониться от одного из милых нарядов Пэтриса?

— Хе-хе... — протянул Мария. — И что же это за игрушка?

— Ну...

— Что-то вроде ассенизационной повозки, проехавшей примерно половину своего круга, — ответил Рэй Гэредис.

Четверо курсантов притулились в дверях своего барака. Фаррен специально предупредил их, не пояснив, в чем дело, и сказав, что никто не должен их видеть.

— Умник-разумник, — сказал Мария. Его соседи уже привыкли к тому, что время от времени он начинает сыпать прибаутками. — Так, только так, и никак иначе.

— А кто это тащится к повозке?

— Пэтрис.

— Хе. Хе. Хе, — снова 6 сказал Фаррен, теперь раздельно.

— Я вырезал эту штуковину из задка повозки. Потом окунул в настоящее дерьмо — своего собственного не пожалел, пожертвовал, как говорится, — и натер кое-какими травками, которые надергал во время последней пробежки. И еще сказал над ней кое-какие слова, которым научил меня мой прадедушка. Колеса я сделал из зубочисток, а потом потер о настоящие. А теперь смотрите на эту повозку, а я стану колдовать.

Гэредис с испугом отпрянул, и Фаррен усмехнулся, заметив это.

— Осторожно, а не то я ошибусь, и ты всю оставшуюся жизнь проскачешь жабой.

С этими словами Фаррен отодрал у игрушечной повозки одно из колесиков.

Ничего не произошло.

Но снаружи колесо настоящей ассенизационной повозки с жалобным скрипом слетело с оси.

Подвода накренилась, и сержант Пэтрис вскрикнул. Через миг она рухнула набок, выплеснув густую коричневую волну, с головой накрывшую офицера.

Тот попытался убежать, но тут отвалилось второе колесо, и его снова обдало зловонной жижей.

Высыпавшие из своих бараков на крики курсанты торжествующе завопили, сгибаясь пополам от хохота.

— Просто чудо! — сказал Хэл, торжественно взяв Фаррена за уши и поцеловав его.

— Отвали! — пискнул Мария.

— Так ты действительно колдун! — сказал Эв Ларнелл.

— Теперь мы всю ночь будем все это убирать, — сказал Рэй. — Но я ни на минуту об этом не пожалею.

— Разрешите обратиться, сержант? — спросил Хэл у Ти, замещавшего Пэтриса в его отсутствие.

— Обращайтесь.

— Вы же приписаны к нашей группе, верно?

— Да.

— Но я не помню, чтобы вы хоть раз вели занятия, если не считать утренней пробежки раз в неделю.

— Да.

— Можно узнать почему?

Ти улыбнулся улыбкой кота, скрывающего множество секретов, и ничего не ответил.

— Я тоже хотел бы кое-что у вас узнать, Кэйлис.

— Да, сержант.

— У вас есть какие-то соображения относительно того, как с бедным сержантом Пэтрисом мог произойти тот несчастный случай?

— Никак нет, сержант.

— Так я и думал. И никто другой тоже не знает. — Ти улыбнулся, и его худое, похожее на череп лицо стало почти дружелюбным.

— Возвращайтесь к своим товарищам, юный сержант. Скоро вечернее занятие.

Хэл, поняв, что никакого ответа на свой вопрос не получит, отсалютовал и удалился.

Возможный ответ пришел к нему на бегу: как высокопоставленный офицер не станет без веских на то причин рассказывать о том, где был, так, должно быть, обстояли дела и с сержантом.

Неужели Ти понимал, какая липа вся эта школа, и не хотел брать на себя ответственность за этот балаган?

Некоторые курсанты взяли привычку между вечерней поверкой и отбоем сидеть за бараками, на тихой поляне, — если позволяла погода. Там можно было поболтать о событиях дня, попытаться решить, увидят ли они вообще когда-нибудь живого дракона, не говоря уже о том, чтобы полетать на нем.

Поскольку осень уже плавно перетекала в зиму, многие прихватывали с собой одеяла, сидя на них и накидывая на плечи.

Однажды вечером все отправились спать, кроме Хэла и Сэслик.

Было тихо и ясно, ночной воздух дышал холодом, и они обнаружили, что совершенно естественным образом сидят, прижавшись друг к другу и глядя на почти полную луну.

— Представь себе, — тихонько сказала Сэслик, — что где-нибудь в Роче такие же парень и девушка, как мы, всадники на драконах, сейчас сидят и смотрят на эту луну... Интересно, о чем они думают? О чем-нибудь романтическом?

Хэл тоже думал о рочийцах, за тем лишь исключением, что его мысли крутились, скорее, вокруг нескольких появившихся у него идей относительно того, как можно убивать рочийских всадников — какого бы пола они ни были.

— Ну конечно, — поспешно согласился он. — Всякие романтические мечты, и, например, о том, чтобы... м-м... танцевать под луной, и...

Голос у него сорвался, и он обнаружил, что смотрит прямо в ее глаза, до краев полные лунным светом.

Ему мгновенно захотелось поцеловать ее, и он потянулся к ней, а ее губы чуть приоткрылись, но тут у них над ухом послышалось вкрадчивое:

— Ах, до чего же трогательно!

Хэл вихрем обернулся и увидел сержанта Пэтриса, бесшумно подкравшегося к ним на четвереньках.

— Значит, у нас осталась еще уйма сил, не так ли, на то, чтобы заниматься тут всяким непотребством, вместо того чтобы лежать в кроватках, как подобает хорошим мальчикам и девочкам?

— Э-э...

— Встать! Смирно! Шагом марш! Они повиновались.

— Полагаю, раз вы полны сил, то не откажетесь от поручения? Раз уж вы все равно не желаете спать ночью?

— Э-э... — выдавил Хэл.

— Что, вы уже починили ассенизационную повозку, сержант? — невинно осведомилась Сэслик.

— К сожалению, нет. Только не думайте, что я отправлю вас чинить ее сейчас, поскольку здесь без шума не обойдется, а я не хочу, чтобы сон ваших товарищей был потревожен из-за ваших... забав. А сейчас марш переодеваться в комбинезоны, птенчики. Жду вас там, где раньше был ипподром. Там есть одна конюшня, которую уже лет сто никто не чистил.

На заре конюшня сияла такой же первозданной чистотой, как в тот день, когда ее закончили строить. Хэл и Сэслик трудились при свете фонаря, а Пэтрис время от времени заходил, чтобы приглядеть за ними.

— Вполне неплохо, — одобрил он, когда уже заиграли утреннюю побудку. — А теперь марш по своим баракам и переоденьтесь в форму. У вас есть пятнадцать минут, и не вздумайте опоздать. Да смотрите, чтобы ни от одного не разило конским навозом, как сейчас! Пятнадцать минут, а потом я запланировал для вас чудесный кросс по пересеченной местности, прежде чем позавтракать.

Двоица бросила свои метлы и поспешила к баракам, твердо зная, что никак не успеет вымыться, не говоря уж о том, чтобы одеться.

Но их ждал сюрприз.

В двух бараках — именно в тех, где жили Хэл и Сэслик, — горел свет.

— Бегом, идиоты, — рявкнул Фаррен, а из второго барака высунулась Минта Гарт. — Вода уже нагрета. Вашу форму мы приготовили.

Проворные руки помогли Хэлу выбраться из вонючего комбинезона, и в тот же миг на него, стоявшего, дрожа, перед своим бараком, обрушились каскады мыльной воды. Чуть поодаль все то же самое проделывали с Сэслик.

Хэл слишком устал, чтобы при взгляде на нее ему в голову закралась хотя бы одна похотливая мысль. В руки ему полетел мундир, и он поспешно натянул его.

Единственная мысль, промелькнувшая у него в мозгу, когда он под пронзительные трели свистков мчался с остальными курсантами на плац, была о том, что с драконами или без, но они все-таки умудрились превратиться из стаи новобранцев в сплоченную команду.

На следующий день привезли драконов, и все изменилось.