"Солнца Скорпиона" - читать интересную книгу автора (Балмер Генри Кеннет)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Воманус получает послание для Делии Синегорской

Магдагская принцесса Сушинг так и бурлила жизненной энергией и была созданием полным чувственного очарования. На этот счет не возникало никаких сомнений. И сейчас она со всей очевидностью, даже чрезмерной, демонстрировала это, откинувшись на низком диване, покрытом изукрашенным зеленым шелком. Шелка чуть более светлого тона и тени полускрывали соблазнительные изгибы её белого тела. Бедняга Воманус, одетый в желто-коричневую куртку и черные сапоги, выглядел тут неуклюжим и лишним. Хотя на мне был домашний халат — того презренного зеленого цвета, — я по существу ощущал себя точно также. Надел я его из дипломатических соображений; теперь стало ясно, что это оказалось ошибкой. Небольшой званый ужин окончился, и теперь Сушинг изобретала способы избавиться от присутствия Вомануса. Я противодействовал ей с учтивостью, которой сам невольно восхищался, никак не ожидая обнаружить её у себя.

— Ах, милый Воманус, — проговорила наконец медовым голосом Сушинг. — Я хотела бы поговорить с Драком наедине.

Она могла просто сказать: «Воманус, смойся.» И поскольку она так не поступила, то делалось очевидным, что предупреждение Гликаса о значимости отношений с Вэллией таки дошло до её сознания.

Воманус бросил на меня сальный взгляд, поднялся и, произнеся на прощание изящнейший спич, удалился. Сияющие глаза Сушинг обратились на меня. Грудь, прикрытая зеленым шелком, подымалась и опускалась.

— Почему ты все время меня избегаешь, Драк? Я тебя столько раз искала — а тебя все нет и нет. Почему?

Я поразился. Эта гордая, высокомерная женщина, которую любой мужчина счел бы красавицей, по существу умоляла меня о близости. Она грациозно нагнулась ко мне, и зеленый шелк опять взволнованно колыхнулся.

— Я постоянно занят, принцесса.

— Я тебе не нравлюсь!

— Что вы!

— Ну, тогда… Если бы ты знал, как я одинока. Гликас вечно занят государственными делами. Кампания в Проконии идет неважно. — Мне пришлось сдержать крик радости. Она продолжала откинувшись теперь на спинку дивана. Обида на пренебрежение вызвала к жизни другие эмоции. — Он только и может говорить, что о пиратах из Санурказза. Все гадают, когда же этот отъявленный пират, это порождение демона, этот крамф, князь Стромбор, снова нанесет удар. В прошлый сезон он лишил меня трех торговых кораблей. Мои деньги, пропавшие для меня, теперь в его грязных руках. Этот пур Дрей, князь Стромбор… да это крозар похуже того паршивого пура Зенкирена!

Я почувствовал, как накатывает опьянение.

Я позволил себе лишь немного вина, поскольку хотел сохранить трезвый рассудок. Но… вот как, значит, говорили обо мне, о Зенкирене, и крозарах Зы те самые враги которым я поклялся противостоять! Я вдруг почувствовал себя сильным и раскрепощенным, радуясь тому как широко распространилось по Оку Мира могущество Санурказза.

— Я вам сочувствую, принцесса, — солгал я. — Но ведь вы, по-моему, тоже совершаете набеги на жителей южного берега. Разве не так?

— Конечно! Но они заслуживают этого! Они расты в очах Гродно!

Затем, поведя этими кремовыми плечами, она потянулась за кубком и сделала большой глоток. Лицо у неё сильно раскраснелось. Я вспомнил Натему и напрягся, приготовившись к тому, что могло произойти. Похоже, в гетто-«нахаловку» мне нынче ночью не попасть.

Приготовления шли неплохо, мы уже получали с ремесленных рядов длинные, прекрасно обработанные древки пик и алебард, а кузнецы ковали к ним наконечники. Точильные камни похищались, а если кого-то из охранников-рап находили с перерезанной глоткой — разве, нанимаясь, они не ожидали возможности подобного исхода?

— Мой дорогой Драк, — промолвила Сушинг, — готова поклясться, ты сейчас думаешь о чем-то другом.

Какой-нибудь от природы галантный кавалер возможно пробормотал бы, что в присутствии Сушинг ни один мужчина не в состоянии думать ни о чем, кроме как о ней; вот на этом-то пути и подстерегали драконы. И я сказал:

— Да.

— О? — вскинула брови она. На её лице промелькнуло то жестокое выражение.

— Я думал о том, как странно, что ни ты, ни твой брат, благородный Гликас, до сих пор не имеете супругов.

У неё перехватило дыхание.

— Ты… Ты бы…?

— Не я, принцесса. — Я вздохнул. — Я уже помолвлен в Вэллии.

— А!

Я полагал, что этим дело и закончится. Но она знала, что мое желание вернуться в Вэллию — она полагала, что это именно возвращение — в последнее время заметно поостыло. Причиной этого она считала себя. И теперь узнала, что это не так. Тут я допустил большую ошибку.

На следующую ночь мне удалось ускользнуть в «нахаловку». Я принес с собой чертежи щитов. Они должны были быть большими, прямоугольными, изогнутыми полуцилиндром и я настаивал на том, чтобы их делали способными защитить от стрел коротких прямых луков, которыми пользовались наемники магнатов. Если это означало, что их потребуется укрепить металлом, то металл придется украсть со стройплощадок, где из него делали маски и настенные украшения к вящей славе Гродно. И неважно сколько будут весить подобные щиты, говорил я. Я планировал использовать это оружие в качестве своего рода осадных щитов, и показал, как применять их при построении «черепахой». Мне удалось наконец достучаться до бойцов, находившихся под моим командованием.

Когда наутро я влез в окно, в моей спальне меня ждала Сушинг.

— Я ждала тебя всю ночь, Драк.

Я сохранил самообладание.

— Мне как-то не сидится на месте, Сушинг. Вот я и отправился погулять — проветриться.

— Ты лжешь! — страстно воскликнула она, вспыхнув гневом. — Лжешь! У тебя есть девчонка в городе, какая-то шлюха ради которой ты отвергаешь меня! Я убью её, убью!

— Нет, нет, принцесса! У меня нет в Магдаге никакой другой девушки.

— Ты поклянешься Гродно, что сказанное тобой — правда?

Ну, Гродно-то я поклялся бы в чем угодно, ложные божества ничего не значили. Но никакой девушки у меня и правда не было — и тут я подумал о Холли.

— Мне незачем клясться, принцесса, — резко и с язвительным презрением заявил я. — У меня нет в Магдаге никакой девушки.

— Я тебе не верю! Поклянись, раст! Поклянись!

Она занесла свою белую руку, на пальцах сверкнули зеленые камни. Я схватил её за запястье, и некоторое время мы стояли так, сцепившись и глядя друг другу в глаза. Затем она тихо застонала и осела, почти упала в мои объятья. Ее фигура вдруг лишилась всякой жесткости и напряженности . Я ощутил мягкость и тепло её тела.

— Скажи правду, Драк. У тебя нет другой?

— Нет, принцесса.

— Ну, в таком случае… разве я не прекрасна? Разве я не желанна? Разве я не красивей всех других женщин Магдага?

Что там говорила Натема и что я отвечал, когда считал Делию погибшей? С тех пор минуло несколько лет и я теперь сделался на столько же лет более зрелым.

— Ты и вправду самый прекрасный цветок Магдага, Сушинг, — сказав это, я почувствовал стыд за скрытую в моих словах злую иронию.

Громкий стук в дверь и появление вслед за этим Вомануса, торопливо убравшего гримасу досады при виде оправляющей прическу Сушинг, действенно оборвали эту сцену.

Когда Сушинг вышла, одарив меня на прощание томным взглядом, Воманус с завистью проговорил:

— Ах ты, развратный старый черт! Так значит, ты наконец-то добился своего!

— Что ты, дорогой мой Воманус. — Я посмотрел на него и счел, что он вполне выдерживал сравнение с теми, другими молодыми людьми, которые последовали за мной туда, где нашли смерть. — И разве тебе не полагается обращаться к кову с некоторой долей уважения?

Он восторженно рассмеялся.

— Несомненно. Но я просил бедного старого Тару не говорить тебе, кто я такой, и не намерен дать выяснить это и сейчас. Просто поверь мне на слово, друг мой Драк: для меня ковы бывают разными.

Я сердито глянул на него из-под опущенных век, и Воманус, хотя он и знал меня недолго, отступил. И тогда я понял: на моей страхолюдной роже опять появилось то едкое, чисто властное и повелительное выражение, которое приводит меня в такое отчаяние.

— И что, ты собираешься сказать мне, что сам домогаешься руки принцессы Делии, дорогой Воманус? Что я — твой соперник?

— Драк… Дрей! Что ты говоришь?!

Я никогда не извиняюсь. И потому просто отвернулся. А затем произнес:

— Воманус… я благодарю тебя за помощь и дружбу. Но как мне представляется, эта лимиха, Сушинг, собралась приставить ко мне шпионов. А мне необходимо исчезнуть.

— Что?!

— Есть работа, которая ждет моих рук. Я люблю принцессу Делию, как ни один мужчина никогда не любил женщину на всем Крегене, да! и на всей Земле… — тут он уставился на меня, думая, надо полагать, будто я рехнулся. — Но прежде, чем я смогу вернуться к ней и заключить её в объятья, я должен освободиться от возложенных на меня обязательств. Вэллийский корабль подал сигнал прошлой ночью — разве ты не знал? — так как он при моих словах вздрогнул и посветлел лицом. — Слушай внимательно, Воманус. Меня очень радует твоя дружба, твоя находчивость, твоя помощь… так слушай же! Я хочу, чтобы ты уехал на том корабле и по прибытии передал Делии, мол я жив, здоров и умираю от желания увидеть её. И я вернусь, как только завершу здесь некое дело. Она поймет, я знаю. Я знаю ее!

— Но, Драк… я не смею вернуться без тебя!

— Не смеешь? Когда твоя принцесса-магна ждет новостей обо мне, считая меня убитым или, возможно, страдающим? Возвращайся в Вэллию, дорогой Воманус. Передай своей принцессе хорошие новости. Скажи ей, что я вернусь, как только мне это позволят. Она поймет.

— Но что удерживает тебя здесь? Ведь наверняка же не Сушинг.

— Не Сушинг и никакая другая женщина. Я не могу тебе всего объяснить. Но ты вернешься в Вэллию и передашь это послание о моей вечной любви к Делии Синегорской.

Помимо всего прочего, я хотел заставить его находиться где-нибудь подальше когда нанесет удар моя армия восставших рабов. Мне отнюдь не хотелось увидеть как его голову насадят на пику и торжественно пронесут по портовой стене.

Он покачал своей красивой головой и так шарахнул кулаком по рукояти рапиры, что ножны надменно задрались к потолку.

— Но, Драк… вернуться без тебя?!

— Ступай! Ради Зара, ступай немедленно! Скажи Делии, что я хочу сжать её в объятьях — и непременно сделаю это… но ступай, пока ещё не поздно!

Он снова уставился на меня, так словно я наконец лишился рассудка.

Я успокоился.

— Все объяснится. К тому же, вы можете прилететь в Проконию на аэроботе. Я знаю, Вэллия не любит использовать аэроботы на внутреннем море. Там я смогу присоединиться к вам.

Он нахмурился. А затем согласился.

— Ладно, ков Драк. Я сделаю так, как ты просишь.

Мы провели последние приготовления, а затем я поремберился с Воманусом и. вернулся тем же вечером к себе в комнату, собрать все необходимое. Я уже собирался вскочить на подоконник, когда ко мне постучала Сушинг. Знаю, это было слабостью с моей стороны, но я почувствовал, что не могу уйти без своего рода предупреждения. В конце концов, она ведь, как и все, поступала в соответствии со своей природой. И я подошел к двери и впустил её.

Она была великолепна.

Ее одеяние копировало наряд, в котором обычно изображают на местных варварских фресках Гифимеду, божественную подругу возлюбленного Гродно из древних легенд. Крегенская мифология весьма сложна и запутана. Некоторые мифы и легенды прекрасны, некоторые ужасают, но все они захватывающе интересны. Сказители плетут кружево своих фантазий на каждой рыночной площади и на всех излюбленных уличных углах, под сенью стурма. Самый воздух этого мира наполнен благовонным дыханием романтики и чудес. И вот теперь Сушинг изящно стояла передо мной, одетая словно ожившая возлюбленная из какой-то такой древней легенды.

Ее волосы уложены в прическу и горели от драгоценностей. Толстая коса свободно свисала и обвивала её округлое плечо. Тело её прикрывали нити и ожерелья из изумрудов. На фоне её белой кожи сияло целое состояние. Глаза её блестели и сверкали от притираний. Изукрашенная, как языческая богиня, выглядевшая более обнаженной, чем если бы ничем не прикрывала своей наготы, она подплыла ко мне, позванивая золотыми колокольчиками на лодыжках. Дыхание застряло у меня в горле.

— Драк, мой принц… Неужели я не могу снискать твоего расположения?

Это был избитый вопрос, столь же древний, как мужчина и женщина.

— Ты безмерно прекрасна, Сушинг.

Она устремилась ко мне. В голове у меня смешались в дикую амальгаму образы Холли, Натемы и Майфуй — а затем, заслоняя их всех, очищая мое сознание и бросая меня в жар, пришло живое воспоминание о моей Делии Синегорской, так легко и грациозно ступавшей по камням, одетой в великолепные белые меха линги, идеально сложенной, с глазами, сияющими глядя на меня, во всех отношениях настолько более прекрасной… настолько… Здесь мне не хватает слов. Я оттолкнул от себя Сушинг так, что та пошатнулась.

Она упала на колени. И тут она ещё больше изумила меня. В одной руке она незаметно сжимала смятый серый лоскут. И теперь, двигаясь с неистовством казавшимся мне завораживающим и пугающим, она сорвала с себя ожерелья, так, что нити рвались и камни буйно разлетались по всей комнате. Она стояла передо мной совершенно обнаженная, распустив волосы, вытряхнув из них драгоценные шпильки. А затем… затем она обмотала бедра серой тканью и, продев её между ног, опустилась передо мной на колени облаченная в серую набедренную повязку рабыни!

Я не хотел к ней прикасаться.

Но мне не хотелось и чтобы она пресмыкалась у моих ног, одетая подобно рабыне, требуя от меня того, чего, как она знала, ей от меня не дождаться.

— Встань, Сушинг! — резко крикнул я. Она вздрогнула и отшатнулась, её обнаженные плечи затряслись. — Ты выглядишь нелепо!

Тут конечно, сцене пришел конец.

Она медленно поднялась, глубоко вздохнула и сглотнула, беря себя в руки. Ей это удалось. Спокойная, ледяная, смертельно опасная, она стояла передо мной, по-прежнему нагая не считая серой набедренной повязки.

— Я предложила тебе все, ков Драк из Дельфонда. Ты в своем безрассудстве счел нужным мне отказать. Теперь… — её глаза пылали в пламени светильников, как расплавленный металл. Теперь, когда все её притворство слетело, она была невероятно прекрасной и зловещей. На Крегене существует выражение, означающее примерно то же, что на Земле «мой милый», со всеми присущими ему дополнительными оттенками значения: ироничным, зловещим, угрожающим и смертоносным. И она теперь употребила их все, когда повернулась точно лимиха и плавно скользнула к двери.

— Ты пожалеешь об этом, ма фарил Драк. О, как ты пожалеешь!

Я понял, что у меня не больше пригоршни муров для исчезновения.

Воины в кольчугах, которых она уже свистала, не могли знать о только и ждущем меня оседланном сектриксе, так что некоторый шанс у меня был, хотя и небольшой. Выбегая из потайного двора, через который шлепал в свой закуток заспанный раб, я услышал подымающийся у меня за спиной шум погони.

Мне все-таки повезло, и я оторвался от них. Я помчался во весь опор к «нахаловку». Жребий был брошен, и на душе у меня сильно полегчало. Сушинг больше не влияла на мои расчеты и не могла разрушить ничего, чего я пытался совершить. Так я думал, снова входя в гетто.

Первой, кого я встретил, нырнув в знакомую лачугу, оказалась Холли.

Она встала, когда я вошел, и её тонкая фигурка, освещенная колеблющимся пламенем свечи, внезапно вызвала у меня мгновенную вспышку бесполезного гнева. Она улыбнулась. После той первой встречи мы почти не виделись друг с другом. Теперь она робко подошла ко мне — но за её робостью, как я знал, скрывалась редкая твердость характера и решимость.

— Ты избегал меня, Писец!

Неуместность этой фразы накануне восстания крайне поразила меня. Я разинул рот.

— Писец! Что…

— Холли, милая Холли. Я должен делать свое дело. Мне надо разрабатывать планы…

— О, это такие пустяки! Неужели ты не видишь… — она оборвала себя. Прямой подход был в общем-то не в её стиле.

Тут, слава Зару, вошли Генал, Пугнарсес и Болан. Они пребывали в скверном настроении. Надсмотрщики высекли хорошего кузнеца, вменив ему в вину то, что упал выпуск железных гвоздей. Причина была очевидна: он ковал нам наконечники для пик.

— Мы должны распределить нагрузку, — сказал я. — В конце концов, на строительстве хватает рабов, и выковать нужное количество довольно легко…

— Но это хороший кузнец!

— Тем более. Лишняя причина использовать его поосторожнее, Пугнарсес! — резко оборвал я. Пугнарсес бросил на меня злой взгляд, но я заставил его опустить глаза. — Мы — отряд братьев, Пугнарсес. Мы должны сражаться вместе — или вместе отправиться на галеры!

— На галеры мы никогда не отправимся! — вспыхнул Генал.

— Вот и прекрасно. А теперь — слушайте. Сейчас мы переходим к исключительно важному оружию в нашем арсенале.

Я привлек их внимание. Даже Холли стояла, прижав руки к груди, и слушала.

Тогда я рассказал им , какой эффект может произвести сплошной град стрел.

— У нас есть несколько стрелков, — возразил Пугнарсес, — но мало кто разбирается в луках. Сделать-то мы их можем довольно легко, да и стрелы тоже.

— Конечно, маленькие прямые луки, — отозвался я и рассмеялся. Вы, слушающие эти записи, знаете, что смеюсь я редко.

Было бы не совсем верным сказать, что большой английский тисовый лук — это крестьянское оружие. Из тиса делали только один из пяти этих знаменитых больших луков, остальные же — по большей части из ясеня, вяза или лещины. Тисовые луки давали только самым опытным и лучшим стрелкам. Я желал бы иметь в своем распоряжении бойцов умеющих стрелять из таких вот луков. Располагая такой смертоносной меткостью пробивающих доспехи стрел, мы могли бы косить магнатов толпами. А так мне приходилось довольствоваться тем, чего могла произвести рабовладельческая экономика.

— На обучение стрелка потребуются долгие годы. Чтобы добиться той инстинктивной меткости и сверхъестественной быстроты, надо начать натягивать тетиву до уха чуть ли не раньше, чем научишься ходить. Забудьте о луках, друзья, если среди вас нет уроженцев Лаха.

— У нас есть несколько таких — некоторые рыжие, но большинство иной масти.

— Хорошо, Болан. Для них мы сделаем луки. Но основным стрелковым силам мы дадим арбалеты.

Мои дикие кланнеры, применявшие изогнутые составные луки, питали некоторое уважение и к мощным арбалетам граждан Зеникки. Однако я решил, что не стану пока делать в точности такие же здесь, в «нахаловке» рабов. Я много раз держал эти арбалеты в руках и прекрасно знал их сильные и слабые стороны.

— Арбалеты? — удивленно переспросил Болан.

— Арбалеты, — твердо и решительно повторил я. — Мы сделаем арбалеты и с ними разобьем магнатов Магдага в пух и прах!