"Тотальный контроль" - читать интересную книгу автора (Балдаччи Дэвид)

Глава 11

Сидя на краю кровати, мужчина разделся до трусов. Солнце еще не взошло. У него было сильное мускулистое тело. На левом бицепсе свернулась татуированная змея. Три упакованные сумки стояли наготове около двери спальни. Американский паспорт, кипа авиабилетов, деньги и документы ждали его, как и было обещано. Они находились в маленькой кожаной сумочке, лежавшей поверх больших дорожных сумок. Ему придется снова изменить имя, не впервые, впрочем, в его заполненной преступлениями жизни.

Больше он не будет заправлять самолеты топливом. Ему теперь не нужна работа. Электронный перевод денег на оффшорный счет был подтвержден. Сейчас он получил богатство, которое всю жизнь ускользало от него, несмотря на все старания. Хотя за ним тянулся длинный след преступлений, его руки все же дрожали, когда он снимал шиньон, овальные черепахового цвета очки и темные контактные линзы. Хотя, вероятно, пройдут недели, прежде чем кто-нибудь поймет, что произошло, в его профессии всегда надо готовиться к худшему. Поэтому следует уносить ноги и как можно дальше. Он был готов к этому.

Память вернула его к недавним событиям. Избавившись от содержания пластикового контейнера, он выкинул его в воды Потомака. Там его никогда не отыщут. Отпечатков пальцев и других физических следов он не оставлял. Когда обнаружится его связь с крушением самолета, он будет уже далеко. Более того, имя, под которым он последние два месяца скрывался, заведет их в полный тупик.

Он и раньше убивал, но, разумеется, не так обезличенно и не в таких крупных масштабах. Он всегда находил повод для убийства, если не сам лично, то по заказу того, кто его нанимал. На этот раз количество убитых и полная анонимность вызвали боль даже в его ожесточенном сердце. Он не задерживался, чтобы узнать, кто сел на борт самолета. Ему за эту работу заплатили, и он сделал ее. Он будет тратить находившиеся в его распоряжении огромные суммы денег и забудет, как он их заработал. Ему казалось, что для этого потребуется не так уж много времени.

Он сел перед маленьким зеркалом, стоявшим на столике в спальне. Новый костюм, не идущий по элегантности ни в какое сравнение с одеждой, которую он только что сбросил, висел на двери. Он сложил руку чашечкой и низко нагнул голову, сосредоточенно вставляя контактные линзы, которые сообщат его едва заметно карим глазам ярко-голубой цвет.

Он встал, чтобы посмотреть на результат в зеркало, и почувствовал, как прямо в затылок уперлось продолговатое дуло «Сиг П229». Его восприятие обострилось до предела. Так бывает, когда человека охватывает панический страх. Он заметил, что глушитель почти удвоил длину компактного 9-миллиметрового пистолета.

Почувствовав прикосновение холодного металла к коже, увидев в зеркале отражение темных глаз и решительно сжатого рта, он впал в полную прострацию, длившуюся не больше секунды. На его лице часто появлялось подобное выражение перед тем, как он убивал. Отнять жизнь у другого человека было для него серьезным делом. Сейчас же он наблюдал в зеркале, как на другом лице отражались те же ритуальные эмоции. Затем увидел с растущим удивлением, как на лице того, кто вот-вот убьет его, появился гнев, переходящий в неподдельное отвращение. Перед убийством он подобных эмоций не проявлял. Глаза жертвы, следившей за тем, как сжимается палец на спусковом крючке, расширились. Его губы зашевелились, чтобы произнести что-то, вероятно, ругательство, однако слова не успели сорваться с губ: пуля вышибла его мозги. От удара тело качнулось назад, а затем подалось вперед и рухнуло на маленький столик. Убийца затолкал обмякший труп лицом вниз в небольшую щель между стеной и кроватью и разрядил оставшиеся одиннадцать пуль из магазина «Сиг» в верхнюю часть туловища уже мертвого мужчины. Хотя сердце жертвы больше не качало кровь, пятна темного цвета величиной с монету в десять центов появились у каждого пулевого отверстия, точно это били крохотные фонтаны нефти. Автоматический пистолет приземлился рядом с телом.

Стрелявший спокойно вышел из комнаты и задержался лишь для того, чтобы сделать два дела. Сначала он сгреб кожаную сумочку с новым удостоверением личности убитого. Затем в коридоре нажал кнопку на стене, включив кондиционер на полную мощность. Через десять секунд входная дверь квартиры открылась и закрылась. В квартире воцарилась тишина. В спальне бежевый ковер быстро приобретал отвратительный темно-красный цвет. Вклад в оффшорном банке будет доведен до нуля и закрыт в течение часа, поскольку деньги их владельцу больше не понадобятся.

Еще не было семи утра. За окном темно. Сидя за кухонным столом в поношенной домашней одежде, Сидней Арчер медленно закрыла глаза и еще раз попыталась убедить себя, что это лишь кошмар и ее муж жив и вот-вот войдет через парадную дверь. С улыбкой на лице, подарком для дочери под мышкой. Жену он поцелует долгим успокаивающим поцелуем.

Когда она открыла глаза, ничего не изменилось. Сидней посмотрела на часы. Эми скоро проснется. Сидней только что говорила со своими родителями по телефону. Они приедут в девять, чтобы отвезти малышку к себе в Гановер в Вирджинии, где она останется на несколько дней, пока Сидней соберется с мыслями после случившегося. Сидней съежилась от страха, думая о том, что ей придется рассказывать о катастрофе, когда дочь подрастет, придется еще раз пережить много лет спустя ужас, который она испытывала сейчас. Как объяснить дочери, что ее отца не стало только потому, что с самолетом произошло немыслимое, унесшее двести жизней, в том числе и человека, который дал ей, Эми, жизнь.

Родители Джейсона умерли много лет назад. Будучи единственным ребенком, он принял семью Сидней как свою собственную, и они с радостью приняли его. Два старших брата Сидней уже звонили, предлагая помощь, выражая соболезнования, пока наконец тихо не расплакались.

Компания «Уэстерн Эйрлайнс» предложила доставить Сидней в маленький городок, возле которого произошла катастрофа, но она отказалась. Ей была невыносима мысль, что придется находиться вместе с членами семей других жертв катастрофы. Она представляла, как они все молча садятся в длинные автобусы, не в силах посмотреть друг другу в глаза, уставшие, издерганные, их слабые нервы в любой момент готовы сдать от пережитого шока. Бороться со сложными чувствами неверия, горя и печали было бы ужасно среди людей, которые тебе не знакомы, но испытывают те же самые мучения. Прямо сейчас утешать людей, испытывающих то же горе, ей совсем не хотелось.

Она поднялась наверх, прошла по коридору и остановилась около спальни. Когда она прислонилась к двери, та наполовину открылась. Комната, все знакомые предметы, каждый из них сам по себе был уникален в памяти, тесно связавшей ее жизнь с Джейсоном. Ее взгляд наконец остановился на неубранной постели. Она не могла поверить, что той утренней встрече перед полетом Джейсона суждено стать последней.

Она тихо закрыла дверь и направилась по коридору к комнате Эми. Ровное дыхание дочери действовало успокаивающе, особенно сейчас. Сидней села в плетеное кресло-качалку возле кровати на колесиках. Ей с мужем недавно удалось убедить свою дочь перейти сюда с детской кроватки. Потребовалось много ночей подряд спать на полу рядом с малышкой, пока она не привыкла к новому месту.

Медленно качаясь в кресле, Сидней смотрела на дочь, на ее светлые волосы, маленькие в толстых носках ножки, которые без конца сбрасывали одеяло. В половине восьмого Эми тихо вскрикнула и неожиданно села с закрытыми глазами как только что вылупившийся птенец. Мать быстро подхватила дочь на руки. Они качались в кресле, пока Эми не проснулась полностью.

Когда взошло солнце, Сидней искупала Эми, высушила ее волосы, одела в теплую одежду и помогла спуститься по лестнице, ведущей на кухню. Пока Сидней готовила завтрак и кофе, Эми зашла в соседнюю жилую комнату, и Сидней услышала, как она там играет с постоянно растущей кучей игрушек, которые только за прошлый год заняли целый угол комнаты. Сидней открыла буфет и машинально взяла две чашки для кофе. Не дойдя до кофейника, она остановилась и стала медленно покачиваться. Она прикусила губу, пока не прошло желание кричать. Ей казалось, что кто-то разрезал ее пополам. Она вернула одну чашку на полку и поставила кофе и миску с овсяной кашей на маленький сосновый кухонный стол.

Она посмотрела в сторону жилой комнаты.

— Эми, дорогая, пора кушать.

Ее голос не поднялся выше шепота. Горло не слушалось, все тело, казалось, превратилось в один большой очаг боли. Малышка появилась в дверях. То, что у других ребят считалось пределом скорости, для Эми было обычным делом. В руках она держала набитого опилками медведя и фотографию в рамке. Когда она неслась к матери, ее маленькое личико просветлело и засияло от радости. На макушке ее волосы еще не высохли, а внизу появились локоны.

У Сидней вдруг перехватило дыхание, когда Эми протянула фотографию Джейсона. Он фотографировался в прошлом месяце. Тогда он работал во дворе. Эми подкралась к нему и облила его из шланга. Все закончилось тем, что дочь и отец оказались в куче ярко-красных и оранжево-желтых листьев.

— Папочка? — на лице Эми появилась тревога.

Джейсон уезжал на три дня, и Сидней понимала, что придется объяснять дочери, почему его нет. Боже! Три дня теперь казались мгновением. Она взяла себя в руки и улыбнулась дочери.

— Папочки сейчас нет, дорогая, — начала она, не справившись с дрожью в голосе. — Дома остались лишь мы вдвоем. Ты проголодалась, хочешь есть?

— Мой папочка? Папочка работает? — настойчиво спрашивала Эми, показывая пухлым пальчиком на фотографию. Сидней посадила малышку на колени.

— Эми, ты знаешь, кто сегодня приедет?

Лицо Эми застыло в ожидании.

— Дедушка и бабушка.

Губы ребенка образовали большой овал, и на них появилась улыбка. Она радостно закивала и послала улыбку в сторону холодильника, над которым висела фотография дедушки и бабушки.

— Бабуля, мамочка.

Сидней осторожно взяла у Эми фотографию Джейсона и пододвинула миску с овсяной кашей.

— Теперь поешь, ладно? А потом пойдешь. В каше есть кленовый сироп и масло, твое любимое.

— Я поем, поем.

Эми спустилась с колен матери, и устроилась на своем стуле, осторожно зачерпывая ложкой кашу.

Сидни улыбнулась и прикрыла рукой глаза. Она пыталась сидеть прямо, но не смогла удержать рыданий. Наконец она выскочила из комнаты, унося с собой фотографию, взбежала по лестнице в спальню, положила снимок на верхнюю полку стенного шкафа и бросилась на постель, заглушая стон подушкой.

Прошло целых пять минут, а она не смогла унять горя. Обычно Сидней определяла местоположение Эми с точностью радарной установки. Но на этот раз ничего не услышала, пока не почувствовала, как маленькая ручка дергает ее за плечо.

Эми увидела слезы и закричала «О, бу-бу-бу», трогая их. Она обхватила лицо матери маленькими ручками и начала плакать, пытаясь произнести слова: «Маме плохо?» Их влажные лица соприкоснулись, слезы перемешались. Вскоре Сидней поднялась, взяла дочь и стала ее качать на мягком матрасе. Комок овсяной каши прилип к губам Эми. Сидней тихо ругала себя за то, что не сдержалась и заставила Эми плакать, но она никогда раньше не испытывала таких непреодолимых чувств.

Наконец приступ прошел. Сидней в сотый раз протерла глаза, и поток слез прекратился. Через несколько минут она унесла Эми в ванную, вытерла ей лицо и поцеловала.

— Все прошло, моя маленькая. Маме теперь хорошо. Больше не будем плакать.

Когда и Эми успокоилась, Сидней из ванной взяла для нее несколько игрушек. Пока малышка занималась ими, она быстро приняла душ и переоделась в длинную юбку и свитер с высоким воротом.

В девять родители Сидней неожиданно постучали в дверь, но сумка Эми была уже упакована, а она сама готова идти. Они вышли из дома и направились к машине. Отец Сидней нес сумку. Мать шла вместе с Эми.

Билл Паттерсон положил свою сильную руку на плечо дочери, его запавшие глаза и опущенные плечи говорили о том, как глубоко он переживал трагедию.

— О Боже, милая, я до сих пор не могу поверить в это. Я же разговаривал с ним два дня назад. Мы в этом году собирались ловить рыбу подо льдом. В Миннесоте. Только мы вдвоем.

— Знаю, папа, он говорил мне. Он с нетерпением ждал этого дня.

Пока отец ставил сумку Эми в машину, Сидней пристегнула Дочь к детскому сиденью, положила ей в руки Винни-Пуха, крепко обняла и нежно поцеловала.

— Я скоро приеду, моя куколка. Мама тебе обещает.

Сидней закрыла дверцу машины. Мать взяла ее за руку.

— Сидней, пожалуйста, приезжай к нам. Сейчас тебе нельзя оставаться одной. Пожалуйста.

Сидней взяла тонкую руку матери.

— Я должна немного побыть одна, мама. Надо все обдумать. Я скоро приеду. День-два, и я приеду.

Мать еще несколько секунд смотрела на нее, затем крепко обняла. Рыдания сотрясали ее тело. Когда она садилась в машину, ее лицо было в слезах.

Сидней смотрела, как отъезжает машина. Она уставилась туда, где сидела дочка, обняв своего набитого медведя, засунув большой палец в маленький ротик. Через мгновение машина свернула за угол и исчезла.

Медленно, нетвердо стоя на ногах, как старуха, Сидней возвращалась к дому. Вдруг ей в голову пришла мысль. Чувствуя прилив новых сил, она помчалась к дому.

Она позвонила в Лос-Анджелес и узнала номер фирмы «Аллегра Порт Текнолоджи». Из-за разницы во времени пришлось ждать. Часы проходили мучительно медленно. Набирая номер, она задавала себе вопрос, почему они не позвонили, когда Джейсон к ним не пришел. На их автоответчике не было никаких сообщений. Это должно было подготовить ее к ответу из «Аллегра Порт Текнолоджи», но она к нему не была готова.

Поговорив с тремя разными сотрудниками компании, она повесила трубку и оцепенело уставилась на стену кухни. В «Аллегра Порт Текнолоджи» Джейсону никто не обещал пост вице-президента. В действительности они даже ничего не знали с нем. Сидней неожиданно села на пол, подтянула ноги к подбородку и стала безудержно рыдать. Все подозрения, раньше роившиеся в ее голове, нахлынули снова. Та быстрота, с которой это произошло, грозила оборвать последнюю нить, связывавшую ее с действительностью.

Она вскочила и засунула голову под кран кухонной раковины. Холодная вода немного привела ее в чувства. Она доковыляла до стола и обхватила голову руками. Джейсон ей врал. В этом теперь не было никакого сомнения. Джейсон мертв. Это тоже было бесспорно. По-видимому, она так и не узнает правду. При этой мысли она наконец перестала плакать и посмотрела через окно на задний двор. Последние два года она вместе с Джейсоном сажали цветы, кусты и деревья. Работали вместе ради одной цели. Их семейная жизнь вращалась вокруг одной темы. И несмотря на вею неопределенность, охватившую ее, одна правда осталась священной для нее. Джейсон любил ее и Эми. И что бы ни заставило его врать, сесть на борт обреченного самолета вместо того, чтобы остаться дома и, не подвергая себя риску, подготовить стены кухни к покраске, она узнает это. Она верила, что у Джейсона на это были самые лучшие побуждения. Мужчина, которого она знала близко и любила всем сердцем, был неспособен совершить плохое. Поскольку его так бессмысленно отняли у нее, она, по крайней мере, обязана выполнить свой долг перед мужем и выяснить, почему он находился на том самолете. Пока ее разум не помутился, она отдаст все силы, чтобы разобраться в этом.