"Абсолютная власть" - читать интересную книгу автора (Балдаччи Дэвид)

Глава 16

Лора Саймон уже почти отчаялась найти их.

Внутри и снаружи фургон был тщательно покрыт порошком, а затем окурен для снятия отпечатков. Из главного управления полиции в Ричмонде даже привезли специальный лазер, но все найденные отпечатки оставили люди, бывшие вне подозрений. Оттиск ладони Петтиса она уже помнила наизусть. Ему не повезло: рисунок линий на его пальцах представлял редчайшую комбинацию; к тому же на большом пальце был крошечный шрам, который когда-то привел к его аресту за угон автомобиля. Для специалиста по установлению личности преступник со шрамом на подушечке пальца был просто подарком.

Саймон нашла один отпечаток Будизински: он случайно окунул палец в растворитель, а затем коснулся им листа фанеры, лежавшего в кузове фургона. Отпечаток был настолько четким, как будто она сама сняла его.

Всего проявилось пятьдесят три отпечатка, но все они были для них бесполезны. Саймон сидела в фургоне и угрюмо рассматривала кузов. Она обследовала каждую точку, где можно было ожидать наличия отпечатков. Она провела лучом портативного лазера по всем уголкам и щелям машины и напряженно соображала, где бы поискать еще.

Она несчетный раз повторила движения людей, загружавших фургон, ведущих его, – зеркало заднего вида было идеальным местом для их отпечатков, – перемещающих оборудование, поднимающих бутыли с очистителями, вытягивающих шланги, открывающих и закрывающих двери. Работа ее усложнялась тем, что со временем отпечатки постепенно исчезают, в зависимости от рода поверхности, на которой они оставлены, и климата местности. Лучше всего они сохраняются в сухом и теплом воздухе, а хуже всего – во влажном и холодном.

Саймон открыла “бардачок” и еще раз перебрала его содержимое. Каждая вещь уже была инвентаризирована и проверена на наличие отпечатков. Она лениво листала журнал технического обслуживания фургона. Красноватые пятна на бумаге напомнили ей, что запас нингидрина в лаборатории весьма невелик. Страницы были потрепаны, несмотря на то что фургон редко ремонтировался в течение трех лет эксплуатации. Очевидно, компания строго следила за техническим обслуживанием оборудования. Каждый пункт был аккуратно записан, заверен подписью и датирован. Компания имела собственный отдел техобслуживания.

Просматривая журнал, она обратила внимание на одну запись. Все прочие записи были заверены либо Дж. Генри, либо Г.Томасом, механиками компании. Около этой записи стояли инициалы “Дж.П.”. Джером Петтис. Запись гласила, что в двигателе фургона недоставало масла, и были добавлены две кварты. Все это было бы совершенно неинтересно, если бы рядом не стояла дата уборки дома Салливана.

Дыхание Саймон слегка участилось; она скрестила пальцы на удачу и выбралась из фургона. Саймон подняла капот и стала осматривать двигатель, водя по нему лучом фонаря. Через минуту она нашла то, что искала. На стенке бачка с водой для промывки лобового стекла виднелся маслянистый отпечаток большого пальца. Там, куда человек совершенно естественно поставил бы одну руку, другой рукой открывая или закрывая крышку заливной горловины для масла. Даже на взгляд она поняла, что отпечаток принадлежит не Петтису. И не кому-либо из двух механиков. Она схватила карточку с отпечатками Будизински. Она на девяносто девять процентов была уверена, что это не его отпечаток, и оказалась права. Она осторожно обработала его порошком, сняла отпечаток, заполнила карточку и почти бегом бросилась в кабинет Фрэнка. Она обнаружила его в шляпе и пальто, которые он тут же снял.

– Лора, ты меня напугала.

– Спроси Петтиса, не заливал ли в тот день Роджерс масло?

Фрэнк позвонил Петтису, но тот уже ушел с работы до конца дня. На звонки Петтису домой никто не ответил.

Саймон смотрела на карточку с отпечатками, как на самый дорогой в мире бриллиант.

– Оставим это. Я просмотрю всю нашу картотеку. Если понадобится, проведу здесь всю ночь. Надо связаться с Фэрфаксом, чтобы получить доступ к АСИ, а то наш чертов терминал до сих пор не работает. – Саймон имела в виду автоматизированную систему идентификации отпечатков пальцев, расположенную в Ричмонде, где отпечатки, найденные на месте преступления, сравнивались с отпечатками из базы данных полиции.

Фрэнк на мгновение задумался.

– Кажется, я знаю способ лучше.

– То есть?

Фрэнк достал из кармана визитку, поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Агента Билла Бертона, пожалуйста.

Бертон заехал за Франком, и они направились в управление ФБР, расположенное на Пенсильвания Авеню в большом и уродливом здании, которое известно большинству туристов как одна из главных достопримечательностей округа Колумбия. Здесь находился Национальный криминалистический информационный центр (НКИЦ), система компьютеризированной обработки информации, контролируемая ФБР и состоящая из четырнадцати специализированных баз данных и двух подсистем; все это составляло крупнейшую в мире коллекцию данных об известных полиции преступниках. Автоматизированная система идентификации (АСИ), часть НКИЦ, оказывала полицейским неоценимую помощь. Получив доступ к десяткам миллионов образцов отпечатков, Фрэнк не сомневался, что его шансы на успех весьма велики.

Передав отпечаток специалистам ФБР, которые получили строгое указание выполнить этот заказ с максимальной скоростью, Бертон с Фрэнком стояли в коридоре.

– Сет, это займет какое-то время. Компьютер должен проверить уйму образцов. И даже после этого специалистам придется проводить идентификацию вручную. Я дам вам знать, как только будет получен результат.

Фрэнк взглянул на часы. Его младшая дочь участвовала в школьном спектакле, который начинался через сорок минут. Она играла всего лишь роль Огурца, но сегодня для малышки не было ничего важнее на свете.

– Вы уверены?

– Просто оставьте мне номер телефона, куда бы я мог позвонить.

Фрэнк дал ему номер и поспешил на улицу. Отпечаток мог ничего и не дать, а принадлежать, скажем, служащему заправочной станции, но Фрэнк чувствовал, что это – важная улика. Со времени убийства Кристины Салливан прошло порядочно времени. Любой найденный теперь след был таким же холодным, как жертва преступления, покоившаяся под землей на глубине шести футов. Но холодный след внезапно стал обжигающе горячим; остынет он или нет – скоро выяснится. А пока Фрэнк наслаждался теплом. Он улыбнулся, и не только при мысли о своей шестилетней дочурке в костюме Огурца.

Бертон смотрел ему вслед, улыбаясь совсем по другой причине. Обрабатывая отпечатки в АСИ, ФБР получало данные, надежность которых составляла более девяноста процентов. Это означало, что система выберет не более двух, а скорее всего, один вариант. Вдобавок Бертон позаботился о более срочном выполнении заявки на идентификацию, чем сказал Фрэнку. Все это давало Бертону время, драгоценное время.

Вечером того же дня Бертон читал имя, совершенно незнакомое ему:

ЛЮТЕР АЛЬБЕРТ УИТНИ.

Дата рождения: 5 августа 1929. Тут же был номер его карточки социального страхования с первыми тремя цифрами 179; значит, ее выдали в Пенсильвании. Его приметы – рост пять футов восемь дюймов, возраст, двухдюймовый шрам на левом предплечье – соответствовали описанию Роджерса, данному Петтисом.

Используя банк данных идентификационного указателя НКИЦ, Бертон основательно ознакомился с биографией этого человека. В ней говорилось о трех приговорах по обвинению в краже со взломом. Уитни судили в трех различных штатах. Он отбыл большой срок, последний раз выйдя из тюрьмы в середине 70-х. С тех пор ничего не было. По крайней мере, ничего, известного властям. Бертон хорошо знал таких парней. Это были профессионалы, которые постоянно совершенствовали свои навыки. Он не сомневался, что Уитни – один из таких.

Одна проблема – его последний адрес был зарегистрирован в Нью-Йорке двадцать лет назад.

Избрав путь наименьшего сопротивления, Бертон решил посмотреть телефонные справочники района. Сначала он проверил округ Колумбия, и к его удивлению не получил результата. Затем справочник Северной Вирджинии. Там были указаны три Лютера Уитни. Он набрал номер полицейского управления Северной Вирджинии. Те связались с Отделом автотранспортных средств. Двоим из Лютеров Уитни было двадцать три и восемьдесят пять лет. Однако Лютер Уитни, проживавший по адресу: Арлингтон, Ист Вашингтон Авеню, 1645, родился 5 августа 1929 года, и его номер карточки социального страхования, используемый в Вирджинии в качестве номера водительских прав, подтверждал, что это тот, кого они искали. Но был ли он Роджерсом? Имелся только один способ это проверить.

Бертон достал записную книжку. Фрэнк проявил любезность и позволил Бертону просмотреть дело о расследовании убийства. В трубке раздались три гудка, и Джером Петтис ответил на звонок. Представившись одним из сотрудников Фрэнка, Бертон задал вопрос. На последующие пять долгих секунд Бертон затаил дыхание, слушая сопение своего собеседника. Ответ оправдал его ожидания.

– Черт, все правильно. Двигатель чуть не заклинило. Кто-то забыл закрыть крышкой горловину для залива масла. Я попросил Роджерса сделать это, потому что он сидел на канистре с маслом, которую мы возим в кузове.

Бертон поблагодарил его и повесил трубку. Он посмотрел на часы. У него еще оставалось время до того, когда надо было звонить Фрэнку. Несмотря на явные доказательства, Бертон еще сомневался, что в тайнике прятался именно Уитни, но интуиция подсказывала ему, что там был именно он. И хотя Уитни наверняка не появлялся после убийства около своего дома, Бертону хотелось побольше о нем разузнать и, может быть, попытаться определить, куда он делся. И лучшим способом сделать это было осмотреть место, где он жил. До того, как это сделают полицейские. Он почти бегом направился к своему автомобилю.

На улице вновь стало сыро и холодно; Мать Природа забавлялась с самым могущественным городом в мире. Стеклоочистители безостановочно сновали по ветровому стеклу. Кейт не знала точно, зачем приехала сюда. За все эти годы она была здесь лишь однажды. И даже тогда она сидела в машине, пока Джек ходил к нему. Чтобы сказать, что он и единственная дочь Лютера собираются пожениться. Джек настоял на этом, несмотря на ее уверенность в безразличии Лютера. Оказалось, что она ошиблась. Он вышел на крыльце и, улыбаясь, смотрел на нее; сделал неловкое движение, выдавшее его сомнение в том, может ли он подойти к ней. Ему хотелось поздравить ее, но он не знал как, учитывая их особые отношения. Он пожал Джеку руку, похлопал его по спине и одобрительно посмотрел в ее сторону.

Она решительно отвернулась в сторону, сложив руки вместе, когда Джек садился в машину, и они тронулись с места. Когда они удалялись от дома, в боковом зеркале она заметила отражение маленькой фигурки. Он выглядел значительно меньшим, чем она помнила, почти крошечным. В ее памяти отец навсегда останется огромным монолитом всего того, что она ненавидела и боялась в этом мире, что заполняло пространство вокруг монолита и заставляло замирать при виде этой грубой, чудовищной массы. Такого создания явно никогда не существовало, но она отрицала этот факт. Но хотя она не желала, чтобы этот образ вновь овладел ее мыслями, она не могла заставить себя отвести взгляд. Пока машина набирала скорость, ее взгляд был прикован к изображению человека, давшего ей жизнь и затем с неумолимой жестокостью отобравшего жизни ее самой и ее матери.

Машина отъезжала все дальше, он продолжал смотреть на нее, и взгляд его выражал смешанное чувство тоски и покорности, удивившее ее. Но она не восприняла это всерьез, посчитав еще одной его уловкой, направленной на то, чтобы заставить ее почувствовать свою вину. Она не могла поверить, что хотя бы в каких-то его поступках им движут добрые чувства. Он был вором. Он не признавал закона. Он вел себя как варвар в цивилизованном обществе. В его душе не было места для искренности. Они свернули за угол, и его образ пропал, как будто он был подвешен на леске и его внезапно дернули в сторону.

Кейт въехала на подъездную дорогу. В темноте дом казался черным, как уголь. Свет фар ее автомобиля, отраженный от его машины, припаркованной перед домом, ослепил ее. Она выключила фары, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вышла на холод и сырость.

Недавно выпало немного снега, и он поскрипывал под ее ногами, когда она шла к входной двери. Проходя мимо его машины, она поскользнулась и, чтобы удержать равновесие, оперлась на нее. Несмотря на то что она не рассчитывала застать отца дома, Кейт вымыла и уложила волосы, оделась в один из своих выходных костюмов и наложила на лицо больше косметики, чем обычно. Она, по-своему, добилась успеха и, если волей случая им предстояло встретиться, она желала, чтобы он осознал, несмотря на его плохое обращение с ней, что она не просто выжила, а процветала.

Ключ был там же, где, по словам Джека, он находился много лет назад. Ей всегда казалось абсурдным, что отъявленный вор так мало заботится об охране своей собственности. Отпирая дверь и медленно заходя внутрь, она не заметила машину, остановившуюся на другой стороне улицы, и ее водителя, который пристально наблюдал за ней и записывал номер ее машины.

В доме чувствовался затхлый запах давно оставленного жилища. Иногда она пыталась представить, каков дом изнутри. Она ожидала, что все здесь будет чистым и опрятным, и не ошиблась.

В темной гостиной она села на стул, не зная, что это любимый стул ее отца, и совершенно не подозревая, что она бессознательно делала то же самое, что и он, когда бывал в ее квартире.

На каминной полке стояла фотография. Ей было почти тридцать лет. Кейт, которую мать держала на руках, была запелената с головы до ног, из-под розового чепчика выбивалось несколько прядей; она родилась с удивительно густыми волосами. Ее отец, спокойный, в шляпе с короткими полями, стоял рядом с ними и своей мускулистой рукой касался крошечных растопыренных пальчиков дочери.

Мать Кейт до самой смерти держала на туалетном столике точно такую же фотографию. В день похорон Кейт выбросила ее, проклиная ту близость между отцом и дочерью, которую показывал снимок. Она вышвырнула ее прочь сразу же после того, как отец зашел в дом, где она яростно набросилась на него; ее гневный порыв все больше выходил из-под контроля, так как Лютер никак не реагировал, не отвечая ударом на удар, а просто молча стоял, принимая на себя этот бешеный натиск. Его спокойствие все более раздражало ее, пока Кейт не оттащили от него и не попытались привести в себя. И только тогда отец снова надел шляпу, положил на стал принесенные им цветы и с горячим от ее ударов лицом и полными слез глазами вышел из дома, тихо закрыв за собой дверь.

И сидя на стуле в доме своего отца, Кейт осознала, что и он тоже в тот день был охвачен горем. Он оплакивал женщину, которую, очевидно, любил немало лет и которая, безусловно, любила его. Она ощутила комок в горле и попыталась проглотить его, придавливая шею пальцами.

Она поднялась и прошлась по дому, осторожно заглядывая в каждую комнату и затем закрывая дверь, все больше и больше нервничая по мере углубления в жилище своего отца. Дверь спальни была приоткрыта, и Кейт, после некоторого колебания, решилась растворить ее. Войдя в комнату, она рискнула включить свет, и когда ее глаза привыкли к яркому освещению, она взглянула на прикроватную тумбочку. Кейт подошла ближе и в конце концов села на кровать.

Коллекция фотографий, по существу, была местом поклонения ей, Кейт Уитни. Ее жизнь была изображена здесь, начиная с самого нежного возраста. Каждую ночь ложась спать, последнее, что видел ее отец, – это она. Но больше всего ее удивили снимки, сделанные позже. Ее выпускные вечера в колледже и юридической школе. Разумеется, отца никто не приглашал на эти события, но они были запечатлены здесь. Ни на одной фотографии она не позировала. Она либо шагала, либо махала кому-нибудь рукой, либо просто стояла, очевидно, не подозревая о присутствии фотографа. Кейт взглянула на последний снимок. На нем она спускалась по ступенькам здания суда в Александрии. Ее первый процесс, она очень нервничала. Ничтожнейшее, пустяковое дело, но счастливая улыбка на ее лице извещала об абсолютной победе.

Затем Кейт подумала, почему же она никогда не замечала его. Или замечала, но не признавалась себе в этом?

Ее первой реакцией была злость. Все эти годы отец шпионил за ней. Видел все особенные моменты ее жизни. Вторгался в ее жизнь. Осквернял ее – своим непрошенным присутствием.

Ее вторая реакция была иного рода. Чувствуя, как она овладевает ею, Кейт резко вскочила на ноги и бросилась бегом из комнаты.

И натолкнулась на незнакомого ей огромного мужчину.

– Мэм, еще раз прошу прощения, что напугал вас.

– Напугали? Да я чуть не умерла от страха. – Кейт села на край кровати, стараясь успокоиться и перестать дрожать, но холод в доме не способствовал этому.

– Простите, но почему моим отцом интересуется секретная служба?

Она посмотрела на Бертона; ее взгляд выражал что-то похожее на страх. По крайней мере, он увидел в нем страх. Он наблюдал за ней в спальне, быстро оценивая ее мотивы и намерения по малейшим движениям. Навык, который он отрабатывал долгие годы, высматривая в бесконечных толпах людей потенциально опасных субъектов. Его заключение: отчужденные отец и дочь. Наконец, она пришла, чтобы увидеться с ним. Ситуация складывалась выгодным для него образом.

– Мы им не особенно интересуемся, мисс Уитни. А вот полиции Миддлтона он нужен позарез.

– Миддлтона?

– Да, мэм. Уверен, вы слышали про убийство Кристины Салливан.

Он сделал паузу, чтобы проследить за ее реакцией, которая оказалась именно такой, какую он и ожидал. Полное неверие.

– Думаете, мой отец как-то замешан в этом? – прозвучал естественный вопрос.

Но задан он был совсем не оборонительным тоном. Бер-тон посчитал это очень важным. Это частично упрощало его план, который начал приобретать четкие очертания, как только он увидел ее.

– Так думает следователь, ведущий это дело. Очевидно, незадолго до убийства ваш отец в составе бригады по чистке ковров, используя вымышленное имя, побывал в доме Салливана.

У Кейт перехватило дыхание. Ее отец занимался чисткой ковров? Разумеется, он обследовал дом, выискивая его слабые стороны, как и раньше. Ничего не изменилось. Но убийство?..

– Я не могу поверить, что он убил ее.

– Правильно, но вы верите, что он мог совершить в этом доме кражу? Я имею в виду, что это не в первый или даже второй раз, не так ли, мисс Уитни’

Кейт, опустив глаза, посмотрела на свои руки. Наконец, она качнула головой.

– Люди меняются, мэм. Не знаю, как близки вы были со своим отцом в последнее время, – Бертон заметил легкую гримасу на ее лице, – но существуют довольно серьезные доказательства его участия. И эта женщина мертва. Возможно, вы выносите приговоры, основываясь даже на более слабых доказательствах.

Кейт с подозрением посмотрела на него.

– Откуда вы знаете?

– Я вижу женщину, тайком вошедшую в дом человека, которого разыскивает полиция, и я делаю то, что на моем месте сделал бы любой полицейский: я проверяю номер вашей машины. Ваша репутация общеизвестна, мисс Уитни. Полиция штата очень высокого мнения о вас. Она осмотрела комнату.

– Его здесь нет. Похоже, его не было здесь давно.

– Да, мэм, я знаю. Вы случайно не знаете, где он может быть? Он не пытался связаться с вами?

Кейт вспомнила о Джеке и его ночном посетителе.

– Нет.

Ответ последовал быстро; по мнению Бертона, слишком быстро.

– Лучше бы ему объявиться, мисс Уитни. Он бы очень помог следствию. – Бертон выразительно поднял брови.

– Я не знаю, где он, мистер Бертон. Мой отец и я... мы давно... не общаемся.

– Но вы же пришли сюда, вы знали, где находится запасной ключ.

Ее голос стал выше на октаву.

– Я впервые переступила порог этого дома. Бертон, наблюдая за выражением ее лица, решил, что она говорит правду. К такому выводу его привело ее незнание планировки дома, а также то, что они с отцом были практически чужими людьми.

– Вы можете каким-то образом связаться с ним?

– Зачем? Я действительно не хочу влезать во все это, мистер Бертон.

– Ну что ж, боюсь, вы уже в какой-то степени влезли в это. Будет лучше, если вы станете сотрудничать с нами. Кейт повесила свою сумочку на плечо и поднялась.

– Слушайте внимательно, агент Бертон. Вам меня не провести. Я занимаюсь подобными вещами слишком долго. Если полицейским угодно тратить свое время, допрашивая меня, мой телефон есть в справочнике. Правительственный справочник, раздел “Прокуратуры штатов”. Всего доброго.

Она направилась к двери.

– Мисс Уитни!

Она повернулась, готовая к словесной перепалке. Неважно, кто он – агент секретной службы или нет, но она не собиралась больше ничего ему рассказывать.

– Если ваш отец совершил преступление, суд присяжных признает его виновным, и он будет осужден. Если он невиновен, его отпустят. Система работает именно таким образом. Вы это знаете лучше меня.

Кейт уже собиралась ответить, когда ее взгляд упал на фотографии. Ее первое судебное заседание. Казалось, оно было целую вечность назад. Эта улыбка, эти радужные мечты, с которых начинают все. Стремление к идеалу. Она уже давно спустилась с небес на землю.

Та колкость, какой она хотела ответить ему, исчезла, растворившись в улыбке очаровательной молодой женщины, которая так много ждала от жизни.

Билл Бертон наблюдал, как она повернулась и вышла. Он взглянул на фотографии, а потом снова на пустой дверной проем.