"Единственная" - читать интересную книгу автора (Бах Ричард, Бах Лесли)XIIПока другой Ричард говорил по телефону, мой муж выскользнул ко мне на балкон. Он поцеловал меня. Мы обнялись. Как здорово, что мы вместе, что мы – это мы! – Почему бы в этот раз тебе не попробовать самому поднять ворчуна в воздух? – Спросила я. – До того, как мы вернемся домой, ты должен почувствовать, что это у тебя получается. Он потянул ручку газа, но ничего не случилось. Почему же для него это так сложно, подумала я. Слишком много проблем занимают его мысли одновременно. – Ну, Ричард, – воскликнула я, – это очень просто. Сосредоточься! Я решила показать ему, как это надо делать, и взялась за ручку сама. Все тут же пришло в движение. Это напоминало смену декорации после конца съемок – сцена с грохотом разворачивается и то, что было горами и лесом, превращается в сморщенное полотно, а скалы – в дрожащие куски пенопласта. – Постой, дай мне еще раз попробовать, – попросил он. – Конечно, любимый, – сказала я, – давай еще разок. Запомни, главное – надо хорошенько сосредоточиться… Я и не думала, что мы вот-вот должны были взлететь. Но в тот момент, когда я сбросила газ, ворчун уже успел оторваться от поверхности воды. Двигатель пару раз чихнул, словно его не успели прогреть. Ворчун присел на хвост, а потом рухнул носом вниз. Ричард схватился за штурвал, но было уже поздно. Все происходило, как в замедленном кино. Мы медленно врезались в воду; раздался скрежет, словно я на полной громкости провела иголкой проигрывателя поперек пластинки; медленно кабина заполнилась водой. Медленно опустился занавес, и свет померк. Когда я снова обрела способность видеть, мир вокруг смутно зеленел, и стало тихо-тихо. Ричард, вцепившись в наш утонувший самолет, раздирал его на части, яростно пытаясь что-то из него достать. – Брось, Ричард, – сказала я. – Нам надо обсудить, что же делать дальше. Там, в самолете, нам уже ничего не нужно. Но на него иногда находит, и сейчас, похоже, он первым делом решил вытащить из кабины свою старую летную куртку или что-то в этом роде. Он был очень расстроен. – Ладно, дорогой, – сказала я. – Не торопись. Я подожду. Он еще покопался, а потом нашел то, что искал. Как странно! Из кабины он извлек вовсе не куртку, а меня, волосы мои колыхались, как пучок водорослей. Я видела, как он вынырнул и приподнял мою голову над водой. – Дорогая, все в порядке, – задыхаясь пробормотал он. – Сейчас все будет хорошо. На него чуть не налетел катер, с которого спрыгнул спасатель, обвязанный веревкой. На лице Ричарда была такая паника, что я просто не могла на это смотреть. Я отвернулась и увидела восхитительный свет, Свет сказал мне: Навстречу мне шли двое. Подросток показался мне очень знакомым… Он остановился и стал наблюдать за мной издалека. Второй подошел ближе. Невысокий старик, я узнала его походку. – Привет, Лесли, – наконец вымолвил он с хрипотцой, выдававшей в нем заядлого курильщика. – Хай? Хай Фельман, ты ли это? – Я подбежала к нему, мы обнялись и закружились на месте, плача от радости. Не было у меня друга ближе в те далекие дни, когда все от меня отвернулись. Я звонила ему каждое утро. Наконец мы разжали объятия и принялись разглядывать друг друга. Наши физиономии чуть не трескались от радостных улыбок. – Дорогой Хай! О, боже, это просто чудо! Не верю своим глазам! Я так рада тебя видеть! Когда он умер три года тому назад… Во мне еще жива боль той утраты. А как я злилась… Я отступила на шаг и нахмурилась: “Хай, я страшно на тебя зла!” Он улыбнулся, и в его глазах, как всегда, сверкнули лукавые искорки. Он был для меня мудрым старшим братом, а я для него – упрямой сестренкой. – Все еще? – Конечно! Как ты мог так поступить! Я тебя любила! Верила! Ты же обещал, что больше не будешь курить. И своими сигаретами погубил два сердца. О моем сердце ты подумал? Умереть из-за такой глупости? Он невинно глянул на меня сквозь свои мохнатые брови. – Хочешь, я извинюсь? Больше не буду, – он усмехнулся, – честное слово… – Так я и поверила, – заявила я, но не могла удержаться от смеха. – Давно ли все это было? – Спросил он. – Словно вчера. Он сжал мою руку, и мы повернулись к свету. – Пойдем, там тебя ждет человек, с которым ты рассталась еще раньше, чем со мной… Я остановилась, внезапно почувствовав, что не могу думать ни о чем, кроме Ричарда. – Хай, – запротестовала я, – я не могу, я должна вернуться. Мы с Ричардом совершали такое необыкновенное путешествие, мы многое увидели и узнали… Я хочу тебе столько рассказать! Но тут случилось что-то ужасное. Когда я его покинула, он был так расстроен, просто в отчаянии. – Теперь я тоже начала впадать в отчаяние. – Я должна вернуться! – Лесли, – сказал он, крепко сжав мою руку, – постой. Я должен тебе кое-что сообщить. – С грустной улыбкой он кивнул. – Но Хай, я не могу его бросить, так вот исчезнуть и все! Мы не можем жить друг без друга. Его улыбка пропала, и он смотрел на меня с пониманием и нежностью. – Мы говорили о смерти, на что она похожа, – начала я ему рассказывать, – и мы никогда ее не боялись, нас страшило расставание. Мы хотели умереть вместе. Так бы все и было, если бы не эта нелепая… Ты можешь себе представить? Я даже не знаю, почему мы попали в аварию! – Это не нелепость, – сказал он. – Для аварии была причина. – Я не знаю этой причины, а если бы и знала, все равно, я не могу оставить его одного. – А тебе не приходило в голову, что, может быть, ему надо кое-чему научиться. И если ты будешь рядом, у него ничего не выйдет. Это для него очень важно. Я покачала головой. – Нет таких важных дел. А если бы были, мы бы с ним расстались еще раньше. – Вот вы сейчас и расстались, – сказал он. – Нет! Я не согласна! В этот момент я заметила, что к нам направился молодой парень, стоявший в отдалении. Он шел, опустив голову и засунув руки в карманы. Долговязый, худой и настолько застенчивы, что это было видно по его походке. Я не могла отвести от него глаз, но при этом у меня до боли сжималось сердце. Он поднял голову, и его плутоватые черные глаза улыбнулись мне впервые за все эти годы. В детстве с моим братом мы были неразлучны, и теперь мы неистово обнялись, исполненные радостью нашей новой встречи. Мне было двадцать, а ему семнадцать, когда он погиб в аварии, но я ни на минуту не переставала о нем скорбеть. И вот мы снова вместе, и наше счастье столь же бесконечно, сколь и прежняя боль утраты. – Я говорил, что тебя поджидает чудесная встреча, – сказал Хай. Он положил мне руку на одно плечо, Ронни – на другое, я обняла их обоих, и мы зашагали навстречу свету любви. Перед нами вдруг раскинулась великолепная долина. Поля и леса золотились осенним нарядом, серебристо мерцала речка. А у горизонта высились горы с заснеженными вершинами. Безмолвно струились водопады. У меня от восхищения перехватило дыхание. Словно я впервые увидела… – Йосемитский заповедник? – Удивилась я. – Мы знали, что тебе понравится, – кивнул Хай, – думали, тебе захочется здесь немного посидеть и поболтать. Мы вышли на залитую солнцем лужайку и уселись на мягкий ковер из листьев. Нам было о чем поговорить. Я наконец смогла спросить Ронни о том, что мучило меня все эти годы. Почему же он ушел из жизни так рано, ведь я уже успела узнать, что в нашей жизни нет случайностей. Он начал с улыбкой, но вскоре стал очень серьезен. Действительно, его смерть не была просто несчастным случаем. Он был к ней готов, и в глубине души ждал ее, чтобы начать все заново. Ему с детства казалось, что так было бы лучше для всех, и только потом, покинув наш мир, он понял, что заблуждался. Вслушиваясь в его слова, я чувствовала, что моя боль уходит. А тут он еще признался, что никогда не терял меня из виду, и очень радовался моей встрече с Ричардом. Меня снова охватила паника. Как же я могла так увлечься разговором? Что со мной творится? Ричард говорил мне, что после смерти люди ненадолго приходят в смятение, но и я хороша! – Он беспокоится обо мне, думает, что мы расстались навек. Я вас очень люблю, но не могу остаться, понимаете? Я должна вернуться… – Лесли, – сказал Хай. – Ричард тебя не увидит. – Но почему? – Может, Хай знает нечто ужасное, о чем я не догадывалась? Может, я стала тенью привидения? Может я… – Так ты… Ты хочешь сказать, что я действительно умерла? Что это не клиническая смерть, и я уже не смогу вернуться? У меня нет выбора? Он кивнул. – Но Ронни говорил, что он всегда был подле меня. Я должна вернуться к Ричарду хотя бы во сне. Ведь мы много об этом говорили, а сейчас он думает, что я погибла в аварии, и на этом моя жизнь закончилась. Он перестанет верить в то, во что он верил! Мой старый друг все еще меня не понимал. Что же здесь неясного? – Хай, мы были вместе для того, чтобы своей жизнью выразить любовь. А получилось так, словно мы писали книгу и бросили ее на полуслове, едва перевалив за половину. Мы же не можем ее бросить и сказать, все, конец. – Я не желала с этим примириться. – Представь, что читатель захочет узнать, как мы сумели использовать в жизни то, чему мы научились, как мы преодолели все испытания, и вдруг, в самый разгар событий книга обрывается на словах редактора:”их гидросамолет попал в аварию, она погибла, поэтому путешествие так и не завершилось”. Он улыбнулся. – А ты хотела, чтобы все закончилось так: после аварии Лесли вернулась из загробного мира, и они жили долго и счастливо? – Пожалуй, это украсило бы любую книгу. – Мы рассмеялись. И тут мне пришло в голову, что все это может оказаться вовсе не шуткой. Может, наша авария – это одно из испытаний в путешествии по картине мира? – Послушай, Хай, – начала я. – У Ричарда было много интересных идей. Поначалу они казались просто сумасшедшими, но потом выяснилось, что он прав. Ты знаешь о космическом законе – представь себе то, что ты хочешь, и оно войдет в твою жизнь. Неужели из-за нашей аварии космический закон изменился? И если я представлю себе что-то очень и очень важное, оно все же не сбудется? Наконец он сдался и сказал с улыбкой: “космические законы не меняются”. Я сжала его руку. – А мне было показалось, что ты хочешь меня остановить. – Никто на земле не в силах остановить Лесли Парриш. С чего ты взяла, что на это кто-нибудь здесь отважится? Пришла пора прощаться. Я обняла их и расцеловала. – Я люблю вас, – сказала я, кусая губы, чтобы не разреветься. – И всегда буду любить. Мы ведь еще встретимся, правда? – Ты и сама знаешь, – сказал Ронни. – Еще увидимся и поболтаем. Я раньше не верила, что все это может случиться. Я по натуре скептик. Конечно, я надеялась, что Ричард прав, и мы живем не только один раз. Теперь я знала это наверняка. Я знала и то, что придет день, и мы с Ричардом вместе войдем в этот свет любви. Но не сейчас. В возвращении к жизни не было ничего невозможного, это было довольно просто. Как только я пробилась сквозь стену нашего предубеждения, что нельзя сделать невозможное, я увидела картину мира вблизи, словно тот ковер, о котором говорила пай. Перебирая его по ниточке, продвигаясь шаг за шагом, я, как фотограф, подбирала нужный мне фокус. И я нашла Ричарда в одном из альтернативных миров, который он по ошибке принял за настоящий. Он лежал на моей могиле, окруженный непробиваемой стеной горя, и не чувствовал, что я была рядом. Я билась в эту стену: “Ричард…” Не слышит. – Ричард, я Он рыдал на моей могиле. Но ведь мы договорились – никаких надгробий! – Любимый, я день и ночь рядом с тобой. Нас разделяет только твоя вера в нашу разлуку. Цветы на могиле говорили ему, что смерть призрачна, а жизнь непобедима, но он их тоже не слышал. Наконец он поднялся и побрел в дом. Стена горя заслонила от него закат, кричавший ему, что ночь – это время, когда мир готовится к грядущему рассвету. Он вынес свой спальный мешок на веранду. Сколько раз надо крикнуть, чтобы человек услышал правду? Разве это был мой муж, мой дорогой Ричард, веривший в то, что в мире все не случайно и падение листа и рождение галактики? Да он ли это лежал под осенними звездами и стонал от горя? – Ричард! – Воскликнула я. – Ты абсолютно прав! Наша авария не случайна! Перспектива! Ты уже знаешь все, что надо для нашей встречи! Помнишь? И вдруг он грохнул кулаком по столу, придя в ярость от того, что он сам засадил себя в темницу. – Не сдавайся, – закричала я. – Наши путешествия не закончены. У нас… Так много впереди. Ты можешь все изменить прямо сейчас! Ричард, любимый, сейчас! Окружающая его стена пошатнулась и начала трескаться. Я закрыла глаза и изо всех сил сосредоточилась. Я представила, что мы сидим вдвоем в кабине ворчуна, летящего над бескрайней картиной судеб, я почувствовала, что мы вместе. Нет ни печали, ни горя разлуки. И он тоже это почувствовал и потянулся к ручке газа. Закрыв глаза, он напряг все силы, чтобы сдвинуть этот рычаг. Словно освободившись от дурмана, он вздрогнул и уперся в свои железные предубеждения. Они дрогнули. Мое сердце заколотилось. Я бросилась на помощь. – Любимый, я жива, я не умирала! Мы вместе! Стена рухнула. Мотор ворчуна чихнул и завелся. Стрелки приборов зашевелились. Ричард избавлялся от того, что он принимал за реальность. Он отказался верить в то, что мы разбились. Несмотря ни на что, он отказался верить в мою смерть. – Ричард! – Закричала я. – Это правда! Поверь! Мы можем лететь дальше! Он рванул ручку газа, мотор взревел, поднялась водяная пыль. Как я счастлива была его видеть! Он открыл глаза в ту секунду, когда ворчун поднялся в воздух. Наконец мы оказались в одном мире, и я услышала его голос: – Лесли! Ты вернулась! – Ричи, дорогой мой! – Воскликнула я. – У тебя получилось, я люблю тебя, |
|
|