"Пять президентов" - читать интересную книгу автора (Багряк Павел)

7. НАЧИНАЕТСЯ!

Огромные старинные часы с причудливым маятником, которые весь последний год служили обыкновенной бутафорией, вдруг замысловато пробили три раза.

Чвиз вздрогнул, выронив карты, а Миллер недоуменно оглянулся на угол комнаты, где стоял оживший механизм.

– Я знаю, – сказал он, – что ружье само стреляет, но чтобы били испорченные часы…

Профессор Чвиз, ничего не ответив, вновь углубился в пасьянс, который он раскладывал на красно-буром столе.

– Однако, – сказал Миллер, – время действительно не стоит на месте.

– А наш выстрел, похоже, произведен вхолостую, – добавил Чвиз.

Миллер принялся ходить по комнате из угла в угол.

– Целых полдня страной управляют четыре президента, – продолжал Чвиз, – и никто не обращает на это внимания, никто ничего не замечает! Не странно ли это?

– Весьма, – отозвался Миллер. – Я тоже отказываюсь что-либо понимать.

– Люди всегда были для меня самой большой загадкой, – философски заметил Чвиз, отложив в сторону карты, к которым он, как видно, уже потерял интерес. – В их поведении есть что-то иррациональное.

– Все в мире имеет свои причины, коллега, – энергично возразил Миллер. – В том числе и поступки людей. Но мы не всегда их знаем. Вот и сейчас. Эти причины ускользают от нас, хотя нам, казалось бы, все ясно: еще утром президент в одной речи говорил одно, а спустя час – совершенно другое. Между тем народ…

– Наивный вы человек, Миллер, – покачал головой старый Чвиз. – Неужели вы думаете, что кто-нибудь всерьез обращает внимание на слова президента, да еще во время предвыборной кампании?

– Но такие противоречия! Они сами бросаются в глаза!

– Ну и что? – спокойно сказал Чвиз. – Все давным-давно привыкли к тому, что сегодня говорится одно, завтра – другое, а делается совсем третье. И если уж стоит серьезно относиться к чему-то, так лишь к тому, что делается. Вы-то сами, коллега, каждый день читаете газеты?

– Как вам сказать… – замялся Миллер.

– А радио регулярно слушаете?

– Только музыку.

– Так что вы хотите от других?

Миллер в несколько раз сложил газету, аккуратно проглаживая каждый сгиб двумя пальцами.

– Вы знаете, в тот вечер, когда я разыскал вас в подвале вашего дома…

– Кстати, – перебил Чвиз, – только вам могла прийти шальная мысль, что я там.

– А вам – шальная мысль прятаться от Дорона на самом виду! Не в какой-нибудь гостинице, не на вокзалах, не в катакомбах, а в собственном доме!

– Я просто учитывал их психологию, коллега, – улыбнулся Чвиз. – Но не учел вашу.

– Жалеете?

– Откровенно? Да. Потому что вы опять втравили меня в авантюру.

В этот момент отворилась дверь, и в комнату бесшумно вошел Таратура. Он был спокоен, но выглядел несколько обескураженно. Миллер и Чвиз вопросительно посмотрели на него.

– Все тихо, – сообщил Таратура, подходя к столу и присаживаясь на край стула. – В городе и, судя по всему, по всей стране – все как обычно.

– Ну хорошо, – сказал Миллер. – Предположим, большинство действительно ничего не видит. Но есть же в стране умные люди!

– Не знаю, не знаю, – проворчал Чвиз.

– Вы с кем-нибудь говорили, Таратура? Кого-нибудь расспрашивали?

– Да, – сказал Таратура, – прощупывал. Разумеется, очень осторожно. Ведь теперь, после нашего звонка Дорону, и мне надо быть предельно внимательным. Уж Дорон, я это точно знаю, раскрутит всю свою машину!

– Так с кем же вы говорили?

– С буфетчиком, шеф, в баре. С шофером такси. Старался навести их на эту тему. Намекал. Результат – ноль.

– Буфетчик, шофер… – протянул Миллер. – А к кому-нибудь рангом повыше?

– Скажите, шеф, – неожиданно спросил Таратура, – Честер, по-вашему, умный человек?

– Да, – после некоторой паузы твердо сказал Миллер.

– Кто этот Честер? – живо поинтересовался Чвиз.

– Бывший журналист, – сказал Таратура. – Замечательный парень! Уж этот-то все знает и все понимает. Я могу позвонить ему, шеф.

– Ну что ж, это идея, – сказал Миллер. – Она мне нравится еще и потому, что нам сейчас важно столкнуть хотя бы один камень, чтоб начался обвал. И ваш Честер – вполне подходящая фигура. Звоните, Таратура!

– Отсюда?! – воскликнул Таратура.

– Ничего, звоните. При всем своем могуществе прослушивать сразу восемь миллионов телефонных аппаратов Дорон не может. А брать на особую заметку этот… С какой стати?

И он протянул телефонную трубку Таратуре. На том конце провода трубку подняла Линда. Таратура сразу узнал голос супруги Честера.

– Добрый день, Линда, – сказал он. – Мне нужен Фред.

– Мне он тоже нужен, – ответила Линда. – А с кем я говорю?

– Со старым его другом, поэтому я вас знаю, но мое имя вам ничего не скажет.

– Если вы действительно его старый друг, – сказала жена Честера, – вы можете найти Фреда по количеству денег, с которыми он вышел на улицу.

– Сколько же миллионов он взял с собой? – спросил Таратура.

– Все мое состояние, – ответила Линда. – Пять леммов. Будьте здоровы.

И в трубке раздался щелчок.

– Ну? – спросил Миллер.

– Будем искать, – ответил Таратура. – Однако где же его искать? Он вышел из дому, имея пять леммов в кармане, это значит, на одну кружку пива. Следовательно, ни в «Титанус», ни в «Скарабей-палас» он пойти не мог. Нужно звонить в «Золотой зуб».

Таратура извлек из кармана записную книжку, пролистал две-три странички и вновь поднял телефонную трубку. На этот раз ему пришлось изменить свой голос.

– «Золотой зуб»? У вас нет Фреда Честера? Не заходил? Благодарю вас. Не позвонить ли мне в «Указующий перст»? – сказал Таратура, безрезультатно набрав номера еще двух или трех заштатных кабачков. – Алло! «Перст»? Если вы хотите доставить мне крохотную радость, поищите под столиками Фреда Честера.

И ровно через три секунды Честер взял трубку:

– Слушаю.

– Здорово, Фред! – воскликнул Таратура. – Я очень рад тебя слышать, старина!

– Таратура? – удивился Честер. – Как тебе удалось меня разыскать?

– Я звонил сначала Линде.

– Что она тебе сказала?

– Она сказала, что у тебя пять леммов в кармане.

– Преувеличила ровно вдвое.

– А потом мне пришлось покрутить телефонный диск, – сказал Таратура.

– Что-нибудь случилось? – спросил Честер.

– Как тебе сказать? У меня – ничего, но я хотел спросить, не знаешь ли ты каких новостей.

– Ты что же, решил отбивать у меня хлеб и поступил в репортеры?

– Мне не до шуток, Фред. Я потом тебе все объясню.

– Ну что ж, если хочешь серьезно, так вот тебе потрясающая новость: за два лемма я наливаюсь пивом по самое горло.

– Ну, у тебя же в «Персте» кредит, Фред, я серьезно…

– Ах, как ты недогадлив, Таратура! При чем тут кредит! Знаешь, кто за меня платит?

– Знаю, – сострил Таратура. – Президент.

– Ты что, с ума сошел? – потрясенным голосом ответил Честер. – Ты тоже был в «Персте»?

– Почему – с ума? – возразил Таратура. – Сейчас президентов как нерезаных собак.

– А я-то обрадовался! – перебил Честер. – Понимаешь, увидел президента с его Кларой и думаю…

– Подожди, Фред, – ничего не понял Таратура, – какого президента? Где?

– Здравствуйте, – сказал Фред. – Начнем все сначала. Я сижу в «Указующем персте» и наливаюсь пивом за президентский счет. А президент со своей очаровательной супругой – рядом. Ты понял?

– Не может быть! – воскликнул Таратура и, зажав трубку рукой, быстро сообщил Миллеру и Чвизу невероятный факт. – Старина, ты не ошибаешься?

– Как и в том, что говорю именно с Таратурой, а не с Линдой.

– Спросите его, что сейчас делает президент! – возбужденно произнес Миллер. – И как выглядит!

– Кто это у тебя там путается в разговор? – сказал Честер.

– Я звоню от приятеля, – ответил Таратура, энергично показывая знаками Миллеру, чтобы тот говорил тише. – А что делает президент?

– Боюсь, пока мы тут болтаем, он смотает удочки, тем более что я уже успел сказать ему, что он кретин.

– Да ну?!

– Он выдает себя за какого-то коммерсанта Бума, и это дает мне некоторые возможности. Но его Клара, скажу тебе, – это женщина!

– Послушай, старина, я хотел бы взглянуть на них собственными глазами.

– Не успеешь. Они собираются уходить. Ты на машине?

– Задержи их, Фред, ровно на полторы минуты. Я в двух шагах от тебя, мне ходу секунд сто.

– Ну, если так, валяй, я что-нибудь изобрету.

Таратура бросил трубку на рычаг и стремительно поднялся. Но Чвиз сказал:

– Если вы собираетесь туда идти, я посоветовал бы вам обдумать это.

Таратура и сам понимал, что предприятие было рискованным. В охране президента могли быть люди Дорона, знающие Таратуру, и скрыться потом от них будет невероятно сложно. Открывать же место, где прячутся Миллер и Чвиз, равносильно самоубийству.

– Кроме того, какой вообще смысл туда идти? – сказал Чвиз. – Проверять вашего приятеля? Я не думаю, чтобы он обманывал… Но президент – и сидит в каком-то захудалом кабаке, да еще за одним столом с отставным репортером!..

– Да, да, господа, – торжествующе произнес Миллер, – в обычных нормальных условиях такое решительно невозможно. А если это все же произошло, значит, что-то уже нарушилось. Начинается, господа, начинается!