ГЛАВА 6 СТАРОСТЬ ЛЕЧИТСЯ: ИЗДЕРЖКИ МАГИЧЕСКИХ ПОПЫТОК

Баронов и графов Семен представлял себе соответственно прочитанному в книгах и виденному в кино. Скажем, барон – это всегда нечто толстое, жизнерадостное, только и умеющее, что махать мечом, пить вино бочками и иногда членораздельно говорить. Когда вино не пьет.

Граф, разумеется, должен быть худым, остроносым, гладко выбритым, с моноклем в левом глазу, в обязательном черном фраке с гвоздикой в петлице и с начищенным цилиндром на голове, само собой, слегка пьяным и невероятно глупым.

Граф Локир подходил под вторую категорию лишь частично – скорее, он был похож на въедливого бухгалтера, зубы съевшего на своей нелегкой службе. А бухгалтеры глупыми не бывают. Как правило.

Был господин Локир болезненно худ, высок, остронос и гладко выбрит. Но на том его схожесть с киношными графами и заканчивалась: Локир был лыс. без монокля, одет по-домашнему во что-то затрапезное, вроде ношеного спортивного костюма, абсолютно трезв и чем-то чрезвычайно неприятен. Во всяком случае, Семену гражданин Локир не тянулся сразу, как только он и отец Вуди переступили порог библиотеки, где их ждал граф

Назвать зал библиотекой мог только человек, искренне верящий, что пяток тонких книжек на каминной полке дают ему полное право так величать это стылое просторное помещение. По всей видимости, зал в основном использовался для других целей: бильярдный стол в глубине библиотеки и карточный, неподалеку от холодного камина, с бронзовым колокольчиком на столешнице, не оставляли сомнений, для каких именно. Для игры, и несомненно – на деньги.

Граф Локир сидел в кресле возле карточного столика, о чем-то размышляя, вид у графа был отрешенный и горестный. Как будто он мучительно решал, что предпочтительнее – то ли самому отравиться, и немедленно, то ли погодить и отравить сначала кого другого

– А, отец Вуди, – неприятным голосом проскрипел граф Локир, увидев монаха и нехотя вставая из своего глубокого кресла, – наконец-то. В этот раз ты что-то не торопился на мой вызов! Небось по пути все кабаки проверил, пока до замка добрался… За что я монастырю деньги плачу, а? Не только за качество работы, но и за скорость ее выполнения. – Граф близко подошел к отцу Вуди. Семен подумал, что Локир наконец-то решил поздороваться с лекарем-алхимиком, но ошибся: граф обнюхал застывшего в почтении монаха и с кислым выражением на лице отошел в сторону – от отца Вуди ничем не пахло. Универсальное противоядие действовало безотказно, даже запах убирало.

Семен мимоходом подумал, что такое великолепное средство и ему самому пригодилось бы, что надо будет при случае прикупить этих таблеток, если они вообще хоть где-нибудь продаются. И еще у Семена мелькнуло в голове, что если бы перед человечеством вдруг встал окончательный выбор, какое радикальное лекарство ему нужнее – от рака или от похмелья – и вопрос поставили бы на голосование перед всем миром, то еще неизвестно, какое именно лекарство выбрало бы человечество…

– Это кто? – Граф наконец заметил Семена. – Что за чучело? Я его не знаю. Кто таков?!

– Ученик, господин Локир, – немедленно доложил отец Вуди, мельком глянув в сторону Семена. – Приставлен к обучению, так сказать. Для всемерного овладения важной алхимической наукой. Послушник.

– Ну-ну, – неопределенно сказал граф. – Послушник. Ладно, разрешаю. – И сел в кресло.

Семен сейчас действительно выглядел как послушник: отец Вуди, полностью придя в себя пойти к замку, поинтересовался у Семена, где тот раздобыл дворянскую одежду, и, узнав о необычных свойствах костюма-хамелеона, тут же предложил Семену стать послушником. Учеником лекаря. Ученик он и есть ученик, кто на него внимание обращать станет!

Тщательно осмотрев новоявленного послушника – грубая черная сутана, подпоясанная веревкой, деревянные сандалии на босу ногу, – отец Вуди остался доволен его внешним видом. Вот только тонзуры у послушника-ученика не было, но Семен категорически отказался брить макушку, вот еще! Сегодня он – послушник, да. А завтра ему, может, надо будет стать по необходимости наследным принцем, работа у него, у Семена, такая. А какой, на фиг, из него наследный принц с бритой головой?

Сошлись в конце концов на том, что Семен – послушник на испытании, не прошедший пока что обряда посвящения. И поехали в замок; прежде чем идти к графу, Семен заткнул пистолет за пояс, под сутану, а патрон сунул в кошель с золотом. Во избежание прострела в ногу.

– Итак, – процедил граф, сложив руки на груди и глядя только на отца Вуди, – у меня проблема. Серьезная проблема.

– Я весь внимание, – сказал монах, делая озабоченное лицо. – Что у нас нынче – порча, наговор, сглаз? Дурная болезнь? Неплановая смерть?

Локир вяло покачал головой:

– Ни то и ни другое. Хуже. Гораздо хуже… Я, отец Буди, с некоторых пор стал видеть призраков.

– Э-э… – растерянно промямлил монах. – Э… призраков? В каком смысле? Я что-то…

– В прямом. – Граф нехотя, через силу улыбнулся.

“Наверное, так улыбаются покойники”, – с неприязнью подумал Семен. У графа была отвратительная улыбка. Мертвая. Улыбка, от которой по шкуре подирал мороз.

– Я человек деловой. – У Локира вновь окаменело лицо. – Рациональный, трезвомыслящий и, в отличие от многих других, ни в какую романтическую чепуху не верю… И на тебе – призраки! Вернее, призрак. Один.

– Какой? – нейтральным голосом спросил монах. – Мужчина-воин, подло убитый в спину? Или юная поруганная дева, взывающая к отмщению? Или кровавый мальчик? Бывают и такие призраки, которые мальчики. Кровавые… Говорят, что, ежели кого убьешь, тот по ночам к тебе и является…

– Молчать! – рассвирепел граф. – Молчать и не перебивать! Никого я не убивал… Сам – не убивал! Буду я еще в крови мараться… На то у меня специальные люди есть. Призрак, который ко мне приходит ночью, – мой дед по материнской линии. Дед, которого я почти не помню, но который помнит меня. – Локир помолчал, нервно кривя рот. – И этот дед говорит мне невероятные вещи. Пугающие… Темна его речь и слова невнятны, многого я не понял, но кое-что все же уразумел. Призрак говорит, что некая золотая магия навсегда ушла из нашего мира… Что нам больше нечего хранить. Что настало время… э-э… Исхода. И требует, чтобы я вошел в его запечатанную комнату… что-то он там еще о стенных ладонях бормотал, которые якобы дверь открывают… интересно, а бывают ли сумасшедшие призраки? Видимо, бывают… – Граф нахмурился, помолчал. – Наш род, по словам деда, один из избранных, у кого есть право на реализацию Исхода. И что в той комнате лежит Ключ, передаваемый по наследству… А он его передать не успел, за что был оставлен бессменным сторожем Ключа. Посмертно… Кем оставлен? Как? Ничего не понимаю. Бред какой-то! Ключи, исходы… родовые сторожа-призраки… Чушь. Чушь! Но…

Локир строго посмотрел на отца Буди и продолжил тем же ровным скрипучим голосом:

– Мне необходимо войти в ту тайную комнату и выяснить раз и навсегда, что же в ней находится на самом деле. Иначе призрак никогда от меня не отвяжется. А его присутствие нарушает мое тонкое душевное равновесие, отчего у меня портится сон и начинается несварение желудка. Потому что призраков не бывает. Не должно их быть! Даже родовых.

– Тайная комната? – монах многозначительно переглянулся с Семеном.

– Тайная, – подтвердил граф. – Но вовсе не та, в которую ты когда-то пытался попасть при помощи своих снадобий: та комната сделана лишь для потехи гостей и обмана взломщиков Дедом сделана. У деда было особое чувство юмора. Своеобразное. И, собственно, не комната то вовсе, а вмурованная в стену обычная дверь – Граф внезапно заперхал, точно едкого дыма глотнул, и только секунды через три Семен сообразил, что Локир смеется. Смеется над монахом лицо отца Буди пошло красными пятнами, словно его горячими помоями умыли.

– Я все знаю, что творится в моем замке, – успокоившись, сообщил граф – У меня везде глаза и уши… Короче, я вызвал тебя для того, чтобы ты открыл зачарованную комнату. Как – твоя проблема. Но сегодня же она должна быть распечатана и предъявлена к осмотру! Мне. Лично. А теперь, монах, ступай и займись делом Слуга тебя проводит. – Граф взял с карточного столика колокольчик и позвонил.

… Тайная зачарованная комната находилась на верхнем этаже замка, в самом начале пустого темного коридора. Неразговорчивый слуга подвел монаха и послушника к двери, молча ткнул в нее пальцем и так же молча удалился.

Отец Буди открыл принесенную им и Семеном аптечку. Присев на корточки и что-то бормоча себе под нос, монах углубился в изучение ее содержимого, поочередно вынимая из сундучка разные баночки-скляночки и выстраивая их на полу в одному ему ведомом порядке. Отдельно от ба ночек отец Буди установил маленький походный треножник, сунул под него стеклянную спиртовку, укрепил на треножнике старую латунную плошку и разжег огонь.

Последней из сундучка была вынута изрядно потрепанная книжка, на обложке которой Семен разглядел полустертую надпись: “Дозволенные к применению рецепты Братства. Справочник. Для служебного пользования”.

Семен, чтобы не стоять над душой и не мешать отцу Вуди, отошел в сторонку и оттуда принялся разглядывать заколдованную дверь.

Дверь заколдованной не выглядела. Не было на ней никакой магии! Следы взлома были, слабые следы, еле видимые: пытались дверь открыть, и не один раз пытались, а следов магии – не было. Вообще.

Дверь как дверь, дубовая, крепкая… Очень крепкая – устояла и перед топором, и перед ломом, или чем там ее открывали.

Никаких приметных выступов или отверстий на гладкой поверхности двери не имелось, была только одна ручка, витая, массивная. И все. Как хочешь, так и открывай… Семен даже засомневался: а может, это самая обычная дверь? Железная, бронированная. Только прикрытая сверху декоративным слоем древесины. И которая открывается каким-нибудь потаенным рычагом или одновременным нажатием на определенные камни в стене. И никакого колдовства, одна голая механика.

– Семен, ну что там? – подал голос медальон. – Есть что необычное? Магия какая есть?

– Нету, – разочарованно ответил Семен. – Во всяком случае, я пока ничего не обнаружил

– О, – уважительно сказал Map. – Видать, магия супер-пупер высшего порядка! Невидимая и неощутимая…

– Или ее здесь нет вовсе, – отрезал Семен. – И не было.

– Ну да, – не поверил медальон, – скажешь еще! Тогда бы дверцу давным-давно открыли бы. Против лома нет приема! Это тебе любой грабитель скажет: и начинающий, и опытный.

Семен не ответил, потому что Map был прав.

Тем временем отец Буди, заглядывая в свой потрепанный справочник, налил в плошку всяческих снадобий, понемногу из разных бутылочек, и, все так же сидя на корточках, принялся старательно размешивать варево костяной ложечкой; в воздухе запахло чем-то пряным и вкусным. Как в кондитерском цехе.

У Семена от запахов забурчало в животе: он давно не ел. Гостеприимный граф Локир не удосужился покормить специалистов-алхимиков, сразу погнав их на работу

– Ну-с, – монах достал из сундучка кисть-помазок, – думаю, наше взломное зелье готово. Попробуем, попробуем… – Отец Вуди макнул кисть в варево и, не вставая, осторожно провел ею по стыку двери и дверного косяка, возле этой ручки. Там, где по идее должен был находиться замок.

Семен крякнул от неожиданности: магия была. И еще какая магия!

В тех местах, где прозрачное взлочное зелье легло на дубовую поверхность, внезапно разлилось нежное перламутровое зарево. Словно монах красил дверь фосфорной самосветной краской: медленные подтеки зелья прочерчивали на двери узкие перламутровые дорожки.

– Ничего не понимаю, – пожаловался Семен непонятно кому. – Колдовство-то, оказывается, есть, а я его не увидел. Странно как-то получается…

– Нету колдовства. – Отец Вуди продолжал аккуратно водить кистью по стыкам двери. – Нету! Сколько можно тебе говорить… Да если бы оно и было – кто ж его увидеть может! Одни лунные колдуны разве что. Нормальный человек магию не видит… да и не должен видеть. Не для того глаза ему дадены, чтобы на всякую пакостную ересь глядеть! – Монах встал на ноги и продолжил свою работу, постепенно превращая темную дубовую дверь в нечто сияющее. Сияющее только для Семена с его ненормальным умением видеть всякую пакостную ересь.

– Ты нашего падре-морали ста не слушай, – с насмешкой в голосе посоветовал Map Семену. – Он, понимаешь ли, человек крепких убеждений. Сказано – нету колдовства, значит – его нету. И аминь во веки веков! Ты лучше не отвлекайся, а ищи источник колдовства. Должен он быть, обязательно должен! Взломные снадобья вряд ли эту дверцу откроют… Это тебе не кабацкий ящик с медяками. Думай, Семен, напрягай мозги. И я покумекаю. – Медальон умолк.

В это время падре-моралист закончил работу: он уронил на пол кисточку и нетерпеливо подергал дверную ручку – дверь не открылась. Тогда отец Вуди навалился на дверь плечом – но и теперь она не поддалась. Монах зло выругался, отошел на шаг и с размаху саданул в дверь ногой. После чего с завыванием рухнул на пол, схватившись за стопу; дверь, разумеется, как была закрытой, так закрытой и осталась.

– Эдак и покалечиться недолго, – сочувственно заметил Map. – Вот же настойчивый! До дурости… Семен, походи-ка по коридору, пока святой отец самоистязанием занимается. Может, где в стороне что-нибудь нужное найдешь. Знак какой или подсказку. Или призрака-дедушку встретишь, потолкуешь с ним о деле. А почему бы и нет?

– Дельная мысль, – согласился Семен. – Здравая. Отец Буди, я пока по коридору прогуляюсь, осмотрюсь. Сдается мне, что не так просто эта дверца открывается… Не зельями.

– А чем же еще? – удивился монах, лежа на полу и растирая ушибленную ногу. – Если ты какие потайные рычаги-кнопки найти хочешь, то без толку это… Попробую-ка я жабью травку в смесь добавить, – решил отец Буди, садясь перед треножником по-турецки, – Жабью травку и цветок мертвеца. Вонь, конечно, будет преизрядная, но…

– Тем более прогуляюсь, – решил Семен и направился по коридору вглубь, медленно, неторопливо, внимательно глядя по сторонам.

Длинный коридор с рядами одинаковых дверей по обе стороны освещался слабо – маленькое грязное окошко в торце коридора выходило на северную сторону замка и света давало чуть-чуть. Наверное, поэтому Семен почти сразу заметил тускло светящееся оранжевое пятно на стене между дверями, на полпути к окну: пятно по своей форме было точь-в-точь как заколдованная дверь, о которую только что расшибся старательный отец Буди. С той лишь разницей, что было раза в три меньше: оранжевый прямоугольник находился аккурат между полом и потолком на той же стене коридора, что и зачарованная дверь.

– Есть, – прошептал Семен, останавливаясь напротив пятна. – Map, ты не поверишь, но, кажется, я нашел то. что нужно. Четко выраженную магию нашел! Оранжевого цвета.

– А я что говорил, – довольным голосом сказал медальон. – Я тебе всякой ерунды не насоветую! Опытный я. Мудрый.

– Несомненно, – согласился Семен. – А теперь, мудрый ты наш, помолчи немного – я работать буду. – Семен укоротил рукава своей сутаны и хотел было внимательно осмотреть пятно, когда наступившую тишину вдруг прорезал глухой удар, сопровождаемый невнятным воплем. Семен обернулся на звук: отец Буди опять ушибся, но на этот раз плечом и головой; в коридоре стоял мерзкий запах, как от сгоревшего столярного клея. Видно, монах испробовал новое взлом-ное зелье. С жабьей травкой и цветком мертвеца.

– Есть же на свете упертые люди, – вздохнул Map. – Ей-ей, он Телец по гороскопу! Круторогий. Давай, Семен, не отвлекайся. Работай. Надо побыстрее дверь открыть! Не для графа, а для отца Буди. В лепешку ведь расшибется, неугомонный…

– Эт-точно, – согласился Семен и, не обращая внимания на охи-ахи и причитания ушибленного монаха, вплотную занялся оранжевой магией.

Прямоугольное пятно было не на самой стене, а несколько перед ней и походило на голографический экран-дисплей из числа тех, что обязательно присутствуют в фильмах о компьютерных хакерах недалекого будущего. Только вместо значков-пиктограмм или сообщений наподобие “Доступ запрещен”, “Вирус внедрен”, “Тебе конец, хакерская морда!” на пожарно-оранжевом прямоугольнике имелись отпечатки двух ладоней. Отпечатки были зеленого цвета и резко контрастировали с общим пожарным фоном; под отпечатками на стене тонким гвоздиком были процарапаны контуры тех же ладоней.

– Стенные ладони! – вспомнил Семен слова деда графа, слова, показавшиеся бессмысленными и Локиру, и Семену. – Вон оно что!

– Ладони? – встрепенулся Map. – Где?

– Здесь, на стене нацарапаны. – Семен поводил пальцем над зелеными пятернями, словно очерчивая их. – Теперь видишь? На магическом плане они, между прочим, зеленые-презеленые. Как июньская трава.

– Теперь вижу, – задумчиво сказал Map – Что ж, все ясно: кладешь свои ладони на эти, на процарапанные, и дверь открывается… Все просто. Но… Ты знаешь, я впервые встречаюсь с отдаленной вещевой магией. Слышать – слышал, а сталкиваюсь в первый раз.

– Что такое “отдаленная магия”? – Семен решил не торопиться с травяными отпечатками, успеется еще, а вначале послушать Мара. На всякий случай. Вдруг оно небезопасно, это разноцветное колдовство?

– Отдаленная ма… – начал было медальон, но его прервал вопль отца Вуди: монах сидел на полу, тряс головой и ревел, как разъяренный медведь-шатун – видимо, он опять что-то себе отбил.

– Я тебя доконаю! – кричал отец Вуди, грозя двери кулаком. – Ты у меня еще попляшешь!

Как может плясать дверь, Семен представить себе не мог, не пляшут двери, но отцу Вуди сейчас явно было не до логики. Потому что следом пошли громогласные перечисления сексуальных извращений, которыми занималась мама закрытой двери, ее – мамы то есть – ближние родственники и родственники родственников.

– Крепко он голову себе ушиб, – озаботился Семен. – Эк нашего алхимика разобрало…

– Да, похоже, ему для творческой работы и головы не жалко, – согласился Map. – Очень ответственный человек. Трудоголик.

– … в гробу видал, – уже спокойным голосом закончил монах свою тираду. – Все, к черту проверенные рецепты! Сейчас я такое создам, такое!.. Одна труха от тебя останется. – Отец Вуди погрозил двери кулаком, выплеснул из плошки остатки очередного неудачного состава и принялся за приготовление нового. Оригинального, непроверенного. Самодельного.

– Как бы он нас всех не взорвал к хренам собачьим своим экспериментом, – всполошился Map. – С него станется! Коротенько об отдаленной магии – и открывать. Пока не началось. Отдаленная магия как таковая – это работа с образами. Типа если бы ты куклу своего врага создал, поистыкал ее всю иголками, а враг после этого тут же и помер от огорчения. Понятно?

– Ясное дело. – Семен кивнул, вспомнив проткнутую спицей тряпичную куклу в мавзолее легионеров. – Слыхал, а как же! Культ Буду называется, его негры придумали. И Буду, и культ

– Буду оно там или не буду, это без разницы, – категорично заявил медальон. – В разных Мирах отдаленное колдовство по-всякому называется. Так вот: некоторые продвинутые маги, говорят, могли создавать образы вещей, а не живых существ. И работать с этими образами. Что считается практически невозможным – неодушевленные предметы не откликаются на такого рода воздействие… Это и есть отдаленная вещевая магия. Здесь, Семен, кто-то из продвинутых поработал: создал образ двери и разместил его в стороне, чтобы разные алхимики-умельцы реальную дверь не смогли открыть. Как бы ни старались. Сечешь, к чему я веду?

– Не-а, – Семен удрученно помотал головой. – Темна твоя речь, как сказал бы граф Локир. И невнятна.

– Невнятно у логопеда говорят, – проворчал Map. – Ты прикинь: комнату запечатал дед, так?

– Так – Семен поглядел в сторону отца Буди: над далекой плошкой плясало высокое радужное пламя. Колдовское. Верно, монах со злости намешал в посудине такой коктейль, что последствия от его применения могли быть самыми непредсказуемыми. Непредсказуемыми и разрушительными.

– Одно из двух. – Медальон солидно прокашлялся, – Либо дед графа был крутым колдуном, либо ему кто-то помог. Кто-то из пропавших хрен знает когда магов-творителей. Из тех, кто излишки всемирного волшебства в магическое золото перековывал. Из которого потом Слимп вылупился. Вряд ли это дед… маги не помирают в одночасье. Тем более – молодыми. Могут погибнуть, да, но помереть попросту – нет. Вывод?

Семен хотел было ответить, что вывод ему ясен: что не все маги-творители пропали хрен знает когда, что, видать, болтаются некоторые где-то по Мирам; что по барабану ему те маги, они сами по себе, а он – сам по себе… Но не успел.

Снадобье отца Вуди взорвалось.

Негромко взорвалось – особого шума хоть и не случилось, но пол под ногами Семена ощутимо вздрогнул; была неяркая вспышка – странная вспышка, какая-то замедленная, переливающаяся всеми цветами радуги: в ней пропали и отец Вуди, и треножник с плошкой, и сундук-аптечка. И дверь. И часть коридора.

До Семена вспышка не достала: между ним и радужным пламенем возникла преграда – обжигающая глаза яростным светом огненно-фиолетовая сеть

Через секунду вспышка погасла, погасла и сеть.

– Это… Чего это было? – Семен протер слезящиеся глаза. – Что?!

– Отец Вуди дохимичился, – мрачно сообщил медальон. – Я едва защиту успел поставить. Пошли первую помощь ему оказывать! Если, конечно, она ему нужна, – уточнил Map. – Живой вроде…

Монах сидел перед треножником и озадаченно вертел в руках латунную плошку: плошка сияла как золотая, Семен издалека видел ее блеск. Новенькой она была, точно ее только что сделали. Сделали и отполировали на продажу.

– Отеи Вуди, ты как? Живой? – крикнул Семен, подбегая к монаху. – Руки-ноги целы?

– Целы, – чужим, высоким и ломким голосом ответил монах, – только как-то непонятно я себя чувствую… – Лекарь-алхимик встал, повернулся к Семену. И Семен от неожиданности чуть не сел на пол: отец Вуди помолодел. Крепко помолодел.

Перед Семеном стоял паренек лет пятнадцати, вихрастый, без плеши-тонзуры, с задорно вздернутым носом и чистым, неиспитым лицом.

– Ты чего на меня так смотришь? – замирающим голосом спросил парень, бледнея на глазах. – Что… что со мной? – Бывший папаша Вуди уронил плошку. – Неужели все так плохо? Я что, превратился в кого-то? – Паренек с испугом принялся себя оглядывать и ощупывать.

– Я бы не сказал, что совсем плохо, – поспешил успокоить его Семен, борясь с неожиданным приступом нервного смеха – Вовсе даже наоборот… Ты мечтал быть молодым? Твоя мечта сбылась. Не вовремя, но сбылась. П-поздравляю, – и, не удержавшись, зашелся в хохоте.

– А? – паренек уставился на Семена в растерянности. – Помолодел? Я? – Он торопливо поднял с пола надраенную плошку и уставился в нее как в зеркало.

Семен огляделся: радужная вспышка преобразила не только монаха и латунную посудину. Стены, облизанные колдовским пламенем, стали выглядеть более свежими… не такими грязными, как раньше; сундук-аптечку словно только что сделали и покрасили – от сундучка явственно несло масляной краской; расставленные по поту там и сям пузырьки-скляночки сверкали чистотой и были по горлышко залиты снадобьями. Наверняка свежими.

– Хотел бы я знать, по какому принципу произошло омоложение. – В голосе Мара звучал неподдельный интерес. – Ну, со шмотками все ясно, стали такими, какими были по изготовлении… Вон на папаше… гм, на сынке Вуди и сутана новая! Почти черная, неношеная. Великовата она ему и длинновата, да ничего – где нужно, подтянет, потуже подпояшется, всего и делов-то… А вот почему Вуди младенчиком не стал? По идее, должен был… Или я что-то не понимаю? – Медальон издал звук, словно языком поцокал. – Возможно, это как-то связано с периодом полового созревания… Короче, хрен его знает. – Map хихикнул, – Повезло старикану! За здорово живешь новую жизнь себе огреб.

Огребший новую жизнь старикан разглядывал свое отражение в плошке, и брови у него лезли все выше и выше: казалось, Вуди сейчас заплачет. Навзрыд.

– Да, я мечтал помолодеть… но не на столько же! – взвизгнул паренек, отбрасывая плошку в сторону. – Черт знает что получилось! И куда я теперь такой пойду, а? Опять в послушники, да? – Вуди уставился на Семена мокрыми глазами – еще чуть-чуть, и у мальчишки могла начаться истерика.

– Стоп! – Семен поднял руку. – Тихо! Ты помнишь, какие снадобья в последний раз кипятил? Сколько чего в плошку наливал, помнишь?

– Конечно, помню – Вуди потер глаза кулаком. – А что7 – Вопрос Семена отвлек его от переживаний, и истерика не состоялась. Чего Семен, собственно, и добивался.

– Тебе потом надо будет вспомнить все то, что ты здесь делал. – Семен старался говорить спокойно и убедительно. – Вспомнить подробно и точно. Ты ведь только что изобрел свое собственное лекарство от старости! Помнишь, ты про ваших верховных адептов говорил, что они по пять раз молодели? Так ты теперь – сам себе адепт! Хоть сто раз! Хоть двести! Только рецептик припомни и обязательно запиши. Может, я к тебе лет через сорок загляну, перепишу. – Семен подмигнул новоявленному самодельному адепту.

– Слушай, – Вуди, что-то соображая, потер лоб, – так я того… Я же этим зельем торговать могу! Озолочусь, черт побери! Знамя свое будет, герб… Дворец построю… Драться научусь, на мечах и просто так… Я же нынче все могу! И женщины… К черту монастырь! У меня в этот раз будет другая жизнь. – Паренек смотрел на Семена, но видел, похоже, совсем другое; глаза у Вуди стали бессмысленными и счастливыми.

– Ты, знаешь, торговлей заниматься пока не спеши, – осадил Семен парня. – Осмотрись для начала, разберись со своей новой жизнью… Начнешь торговать молодостью – тебя твои же бывшие начальники-адепты быстренько вычислят и прибьют. Не зря же они ни с кем рецептом омоложения не делятся

– Это верно, – молодой Вуди помрачнел, – не зря. Но…

– Скажи ему, чтобы за границу дул, – посоветовал Map. – Подальше от своего Братства. И вообще пусть немедленно сматывается из замка! Мы и без него управимся А ему здесь летать нечего.. Если граф узнает, что случилось, он нашего монаха в подвал кинет и заставит молодильное снадобье для себя, любимого, по новой создавать. Под пытками заставит! После омолодится, а самого Вуди втихаря казнит. Однозначно! Чтобы другим рецепт не рассказал… Лично я на его месте так и поступил бы.

– И вот что еще, – Семен почти дословно повторил сказанное медальоном, только последнюю фразу опустил. Потому что с его, Семена, личным мнением она никак не совпадала.

– Да, действительно. – Вуди стал поспешно собирать флакончики в сундук. – Драпать надо… Одежду сменить, таратайку… Лекари-алхимики пожизненно связаны с Братством, так что искать меня будут, еще как будут! Но искать-то станут старого Вуди, а не молодого… Симеон, поможешь сундук до повозки отнести?

– Помогу. – Семен кивнул, – По-своему по могу. Особо. Страже на выезде из замка скажи, что ты – послушник, они все равно меня в лицо не запомнили… Для них что ты, что я – все едино, главное, что молодой и в темной сутане.

Скажешь, если что: мол, тебя отец Вуди за особым зельем в монастырь отправил. По приказанию графа. Да, и вот еще, – Семен полез в кошель, – возьми-ка на дорогу… Деньги в пути ох как нужны будут. – Семен отсчитал пареньку десять золотых. – Счастливого пути!

– А громобойную дубинку? – заканючил Вуди, пряча деньги в нагрудный карман, – Она мне в дороге тоже пригодится!

– Извини, парень, – Семен развел руками, – но пулемет я тебе не дам. Прибьют тебя из-за него… или надерешься с кабаке до беспамятства, там и украдут.

– Ну и ладно, – не огорчился Вуди, – денег заработаю и куплю. Все куплю!

– Давай-давай, – согласился Семен. – Зарабатывай. Map, можешь отправить нашего юного алхимика в его повозку? Вместе с сундуком.

– Нет проблем, – откликнулся медальон. – Запросто!

– А с кем это ты разговариваешь? – насторожился Вуди.

– Не важно, – отмахнулся Семен. – Теперь – не важно. Вперед!

И Вуди исчез. Вместе с сундуком-аптечкой.

– Ох ты! – спохватился Семен. – Отрезвин! Я ж у него отрезвина забыл попросить! Тьфу ты… Придется как и прежде, по старинке, с рассолом.

– Пить – вредно, – назидательно изрек Map. – Бери пример с меня: я и не пью, и не курю, по женщинам не шляюсь…

– Кабы не воровал, так вообще святым был, – в тон ему ответил Семен. – С белыми крылышками и нимбом.

– Так у меня ж специальность такая! – возмутился медальон – Воровская. А так бы – да. Именно что с нимбом. А крылышки, Семен, больше тебе подходят. Взял и отдал просто так, ни за что, десять золотых! Разорение, чесслово. Кабы я тебя не знал, так решил бы, что ты на голову больной. Дверью ушибленный. – Map захихикал.

– Ничего! – Семен тоже рассмеялся. – Я деньги с графа сдеру. За работу. О, а вот и Локир! Легок на помине…

Граф стоял у входа в коридор, морщась и прижимая к носу кружевной платочек: мерзкий запах предыдущих экспериментов еще не полностью выветрился, хотя Семен его не ощущал – уже принюхался. За спиной графа топтался молчаливый слуга, испуганно заглядывая в коридор через плечо Локира.

– Вы что тут, кошек на сковороде жарили? – гнусаво спросил Локир, угрюмо глядя на Семена. – Что у вас здесь случилось? Замок чуть не развалился… все стены ходуном ходили. Ваша работа? И кстати, где отец Вуди?

– О горе мне! – Семен театрально схватился за голову, со стоном закатил глаза. – Великое горе… беда! Беда, граф! Горе!

– Короче, – раздраженно буркнул Локир, отнимая платочек от лица. – Дверь не вскрыли, потому что твой наставник побежал искать бутылку, так? Пьянь монашеская.

– Нет, – Семен добавил в голос слезу. – Лунные демоны… колдуны с рогами и мохнатыми лицами… они похитили отца Вуди! Едва он нашел способ открыть дверь, как они его похитили.

– Вздор, – сказал граф, лихорадочно озираясь по сторонам. – Какие колдуны? Какие мохнатые? Не бывает колдунов. – Он попятился, налетев на слугу.

– Бывают, – рыдающим голосом сказал Семен, то и дело вытирая сухие глаза. – Из стен вылезли… все, помню, кричали: мол, не открыть тебе, монах, дверь никогда, ибо золота при тебе нет! Нет у тебя защиты! Ибо боятся лунные демоны чистого металла. И забрали они отца Вуди… уволокли его на съеденье… – Семен надрывно взвыл, опять хватаясь за голову. – За темные леса, за широкие поля… в черный терем на черной горе… на черный стол, под черный нож… уволокли моего наставника! Да как же я без него? Да кто ж меня уму-разуму обучит? Да что мне сиротинушке, нынче делать?!

– Ты того, не переигрывай, – предупредил Map. – Напугаешь графа до смерти с его тонким душевным равновесием, он копыта возьмет и отбросит. Хватит давить! Переходи к делу.

– Защиту мне, защиту! – взвыл Семен, заламывая руки. – Сто золотых монет – надежное спасение от злобных лунных демонов! Отец Вуди так и крикнул, проваливаясь в стену “Сто золотых, мой мальчик, и ты спасен! И сможешь продолжить мое нелегкое дело в открывании зачарованной двери! Ибо все необходимое я уже проделал. И передай графу – пусть меня не ищет! Ибо лунные демоны никого от себя живьем не отпускают…”

– Что-то слишком много он успел тебе крикнуть, пока проваливался, – усомнился граф. – Слушай, парень, а ты, случаем, не врешь, а? Сто золотых! Это хорошие деньги. Ради такой суммы можно и на аферу пуститься! А после – в бега

– Увы! – застонал Семен, еще старательнее заламывая руки. – Мне не верят! А сотрясание замка? А запах? Нет, граф, я теперь и с золотом к вашей проклятой двери не подойду… Открывайте как хотите. Сами. А мне моя жизнь дорога!

– Что? – Лицо графа налилось кровью. – Откроешь как миленький! И плевать я хотел на твоих лунных демонов. Возьмешь сто золотых и откроешь! А после деньги вернешь. Мне, лично.

– Конечно! Разумеется! – Семен очень натурально засмущался и искательно заглянул в глаза графа. – А можно двести? Для надежности. Все равно ведь верну…

– Сто пятьдесят, – отрезал граф. – И ни монетой больше!

– Как скажете. – Семен обреченно махнул рукой и потупил взор.

– Живо к казначею! – приказал Локир, поворачиваясь к слуге. – Сто пятьдесят монет сюда! Мигом! – Слуга немедленно исчез, словно его тоже транспортировали при помощи магии. К казначею.

Пока решался вопрос с золотой защитой, Семен так и стоял столб столбом у стены, то и дело издавая тяжелые вздохи и стеснительно ковыряя сандалией пол. Как и положено робкому послушнику.

Граф только один раз подошел к двери, осмотрел ее и, что-то невнятно бормоча, вернулся на место, в начало коридора: дверь, как и все остальное, тоже обновилась – с нее пропали все следы попыток взлома. Похоже, именно это и успокоило графа. Убедило его в том, что в коридоре действительно произошло что-то странное. Что это не афера.

Слуга возник так же неожиданно, как и исчез. Граф взял у него бархатный мешочек, кивком подозвал к себе Семена и сноровисто, умело отсчитал ему сто пятьдесят золотых.

– Не корысти ради, – возвестил Семен, ссыпая монеты в карман сутаны, – а токмо защиты для. – И сделал мученическое лицо.

– Действуй – Локир ткнул рукой в сторону двери. – Действуй, послушник! И помни: если ты задумал обман… У меня найдется для тебя место в темнице. В подвале. Навсегда. – Граф отступил подальше.

Семен без лишних слов направился к оранжевому прямоугольнику.

– Вруби какие-нибудь эффекты. – Семен остановился возле прямоугольника. – Но не переборщи. Готов?

– Всегда готов, – отрапортовал медальон. – Начинай.

– Крэкс! – проорал Семен, повернув голову в сторону графа. – Фэкс! Пэкс!

И прижал ладони к стене. К зеленым отпечаткам.

Низкий гул заполнил коридор; воздух стал зимним, морозным – на стенах коридора выступил иней. В дополнение ко всему вокруг Семена замерцали яркие вспышки, как будто включился дискотечный стробоскоп; Семен оторвал руки от стылой стены и крепко потер ладони о сутану – за несколько секунд они замерзли, точно Семен десяток снежков слепил.

– Вот с инеем ты, знаешь, перестарался, – заметил Семен, направляясь к двери. – Холодно же! До костей пальцы промерзли.

– Не, я только светом поморгал, – растерянно ответил Map. – Остальное как-то само собой случилось. Непредвиденно. Я здесь ни при чем.

– Хороший знак, – уверенно сказал Семен. – Вскрыли мы дверь, Map. Точно – вскрыли!

Граф уже стоял возле двери, поглядывая на приближающегося Семена и многозначительно потряхивал пустым мешочком.

– Минуточку, – Семен, не обращая внимания на явный намек, отодвинул графа плечом в сторону.

– Что ты себе позволяешь, сопляк! – взвился Локир. – Я – граф! Я не позволю каждому…

– Лунные колдуны, – зловещим шепотом произнес Семен, тыкая пальцем в дверь. – Там, Могут. Быть.

Граф обмяк

– Какие колдуны, – вяло сказал он. – Чушь, Я их пока не видел1

– Так мы же пока и не вошли, – миролюбиво ответил Семен и толкнул дверь