"МЯТЕЖНЫЕ СЕРДЦА" - читать интересную книгу автора (БРАУН Вирджиния)

Глава 1

Атлантический океан, 1802 год. – Не будь ты такой гусыней, Эмили. С какой стати пираты будут атаковать наш корабль?

Анжела Линделл с нежностью и удивлением взглянула на свою горничную. Милая Эмили, вечно витающая в облаках, живущая в мире грез и фантазий, вместо того, чтобы спуститься на грешную землю, даже когда реальность требует решительных действий. Это, по мнению хозяйки, было одним из ее очаровательных и в то же время раздражающих качеств, о которых Анжела неоднократно говорила ей.

Эмили Кармайкл бросила взгляд через плечо на серые волны за бортом судна, нервно вздрогнула, затем повернулась к госпоже.

– Ах, мисс Анжела, говорят, что пираты нападают на корабли в этих водах безо всякого на то основания. Только за последний месяц этот ужасный капитан Сейбр взял на абордаж три судна именно здесь, убил экипаж, украл груз и… – она понизила голос, как хорошая трагическая актриса, – и надругался над женщинами.

– Да? Видимо, этот капитан Сейбр очень энергичный и сильный мужчина. – Анжела обхватила перила руками, затянутыми в перчатки, и подставила лицо ветру, который не преминул воспользоваться предоставленной свободой и вырвал пряди волос из-под шляпки. Коснувшись их рукой, девушка пробормотала:

– Если верить всем сказкам, рассказанным тобою и «Таймс», то этот человек должен быть настоящим гением, обладающим способностью одновременно находиться в нескольких местах, – убирая вырвавшиеся пряди под шляпу, она, улыбаясь, повернулась к служанке, готовой опровергнуть легкомысленные измышления госпожи. – Эмили, дорогая, мы с тобой неразлучны с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет. Я считаю тебя своей лучшей подругой и компаньонкой. Должна признаться, что тебя всегда трудно заставить поверить в реальные вещи, что часто сводит на нет все твои мифы и романтические бредни, которые ты так лелеешь в груди. Хотя в большинстве случаев они мне доставляют истинное удовольствие, и я с наслаждением слушаю твои рассказы. Но сейчас я не склонна это делать, потому как еду по делу, и «Испытание» уже спущено на воду, так что перестань меня отговаривать.

Эмили всхлипнула и прижала кулак ко рту. Огромные карие глаза девушки были широко раскрыты, в них блестели слезы.

Анжела вздохнула.

– Тебе опять плохо? – участливо спросила она, но горничная покачала головой.

Блестящие темные пряди прилипли к ее бледным щекам. Через кружевной платок и пальцы девушка пробормотала:

– Что скажут ваши родители, когда обнаружат наше исчезновение?

– Я уже вышла из того возраста, когда мне можно навязывать свою волю, – после минутного молчания промолвила Анжела. – Я понимаю, что они любят меня и желают только добра, но мы с ними понимаем «добро» по-разному. – Она попыталась уверенно улыбнуться. – Папа выступил против моей привязанности к Филиппу и моего желания выйти за него замуж и настаивал на свадьбе с этим бароном Ван-Гузливером…

– Гозден-Лиаром, – мягко поправила ее Эмили.

– Мне кажется, Гузливер – более подходящая для него фамилия. Во всяком случае, если мама и папа настроились против моего решения выйти за Филиппа, то им ничего потом не останется сделать, как примириться с этим. Все равно будет по-моему.

– Я думаю, – произнесла горничная тем же слабым, едва слышным голосом, – что вы недооцениваете стремление мистера Линделла выдать вас замуж за человека из хорошей семьи. Он решительно настроен на это, мисс Анжела, и его нелегко переубедить.

Госпожа попыталась скрыть свое нетерпение:

– Папа вбил себе в голову, что родство Филиппа с королевской семьей недостаточно почетно для меня. Вообще-то с этим я могу согласиться. Но папа с первой же секунды знакомства невзлюбил дю Плесси и ни разу не дал ему шанса хоть как-то обелить себя. Это просто какое-то смешное недоразумение, расстраивающее и не дающее мне покоя. Если я решила, что Филипп является подходящим для меня мужем, то я не могу понять, почему моя семья не доверяет моему мнению. Я же все-таки не школьница-щебетунья, а взрослая девушка.

Эмили взглянула на свои стиснутые руки:

– Но вы едва знаете его, только по письмам.

– Чепуха, – Анжела едва сдерживала раздражение. – Человека можно узнать и полюбить по письмам, и хотя нас с Филиппом разделяют многие мили, мы очень близки в духовном смысле. Он пишет мне почти ежедневно, вот уже в течение восьми лет, и я могу с уверенностью сказать, что узнала его душу.

Эмили по-прежнему не поднимала глаз и говорила тихим, едва внятным голосом:

– А вы не думаете, мисс Анжела, что мистер Линделл рассуждал довольно здраво, когда твердил, что дю Плесси не может содержать вас должным образом?

– Думаю, что папа неверно считает, будто Филиппа интересуют одни лишь деньги и приданое. Хотя нельзя отрицать, что семья дю Плесси очень пострадала от той безобразной революции в Париже и большинство ее членов было убито восставшими варварами. Но это вовсе не означает, что Филипп так привязан ко мне только лишь по необходимости. Мы переписывались, если ты помнишь, и до тех ужасных времен.

Анжела раздраженно сдернула перчатки с рук, оторвав изящную жемчужную застежку с одного манжета. Та упала на деревянную палубу, покатилась и исчезла в морской пучине.

Горничная закусила нижнюю губу:

– Да, конечно, я помню вашу переписку. Но вы так редко виделись, мисс Анжела, и возможно, вы не смогли узнать его так хорошо, как следовало бы.

– Чепуха. Ты же не читала его писем. Чувства, идущие от сердца и изложенные на бумаге, могут сказать больше, нежели физическая близость. Папа ведет себя необоснованно подозрительно. И хотя я понимаю его озабоченность, но не разделяю ее. По-моему, отца больше интересуют его туго набитые карманы, чем мои чувства.

– Это не может быть правдой! – протестующе воскликнула Эмили. – Мистер Линделл готов исполнить любой ваш каприз и выложить ради вас любую сумму.

– Однако папу больше заботит его доля участия в правлении Сити Банка, акции судостроительной верфи Шериданов, сахарные плантации в странах Карибского моря и табачные поля на Американском континенте…

Анжела резко замолчала. Эмили опустила свои бархатные карие глаза и закусила дрожащую нижнюю губу. Прерывающимся голосом она произнесла:

– Не думаю, чтобы мне очень хотелось поехать в эту Луизиану, мисс Анжела. Говорят, там полно враждебных дикарей и ящериц, способных проглотить целую деревню.

– Опять новости от «Тайме», Эмили? – хозяйка почувствовала себя виноватой за отчаяние горничной и потому успокаивающе похлопала ее по плечу. – Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Разве я не заботилась о нашей безопасности?

– Удирать с занятий мисс Хатсел и гулять в Гайд-парке – это одно, мисс Анжела. – Эмили глубоко вздохнула. – Но Луизиана очень далеко от Лондона и еще дальше от любящего отца.

– Да, это верно. Но я отлично могу справиться и сама. – Анжела еще раз ласково похлопала служанку по плечу, затем повернулась к перилам и вгляделась в бесконечную водную гладь. Приближались сумерки. Берега Англии давно уже скрылись за горизонтом, и девушка ощутила нараставшее возбуждение, радостное ожидание наполняло ее грудь. Ее ждала новая страна, новая жизнь вместе с любимым Филиппом. Что он скажет, когда его возлюбленная приедет, чтобы присоединиться к нему? Мужчина будет на небесах от счастья, в этом Анжела была совершенно уверена. Конечно, она совершила очень смелый и рискованный поступок, но радость Филиппа стоит того.

Девушка погрузилась в сладостные мечты, однако отчаяние горничной вернуло ее к реальности. Неспособность Эмили уверовать в счастливое будущее заставила Анжелу вздохнуть, и она повернулась к несчастной:

– Эмили, даже папа всегда говорит о моей находчивости и сообразительности. Прошу тебя не расстраиваться. Я уже написала Филиппу о нашем скором прибытии, поэтому он ждет нас. Когда я присоединюсь к нему, папе придется смириться и сдаться.

Но горничную убедить оказалось не так-то просто.

Анжела покачала головой:

– Во всяком случае, когда мы с ним поженимся, ты сможешь вернуться в Лондон, если тебе так хочется.

– Вы уверены, что ваш Филипп в Луизиане?

– Совершенно, – мисс Линделл невольно опустила руку в дамскую сумочку и нащупала сложенный лист бумаги – последнее письмо возлюбленного. – Он поехал к родственникам в Новый Орлеан после решительного отказа папы поженить нас. Бедняга был очень расстроен.

– Еще бы… – пробормотала Эмили. Анжела нахмурилась:

– Тебе он никогда не нравился. Горничная покачала головой:

– Да, мисс Анжела, не могу сказать обратное. Вы же знаете, мне никогда не нравились иностранцы.

– Вот что значит родиться и получить воспитание в Йоркшире. Тебе следует расширить свой кругозор.

– Луизиана слишком велика для моего желания расширить кругозор, – произнесла Эмили таким тихим и жалобным голосом, что ее хозяйка вновь почувствовала угрызения совести.

– Ну, не будь такой мрачной, все образуется. Давай реально смотреть на вещи и не станем уделять мрачным мыслям много внимания. – Она помолчала немного, затем продолжила:

– У меня в чемодане есть медовые финики. Я знаю, что ты их любишь. Принести?

Даже обещание лакомства не изменило мрачного выражения круглого лица горничной, однако на предложение хозяйки принести коробочку Эмили согласно кивнула:

– Как хотите, мисс Анжела, хотя это мало поможет.

К чувству вины прибавилось раздражение, однако мисс Линделл подавила его. Она отошла от перил и направилась к лестнице, ведущей вниз. За эти годы Эмили из обычной служанки превратилась в настоящего, преданного друга. Но бывали времена, когда ее скромность и покорность судьбе были настоящим испытанием. Если бы стало возможным отправиться в путешествие без нее, Анжела бы так и поступила, однако она не осмелилась нарушить их общий договор, того что девушка уже сделала, было вполне достаточно. Кроме того, они могут скоро вернуться в Лондон.

Конечно, Анжела Линделл еще ни разу так не рисковала, как сейчас. Об этом девушка размышляла по дороге вниз, к пассажирским каютам. И где-то в глубине сознания Анжела чувствовала, что все тревоги Эмили могут стать реальностью, но она ничем не рискует, ничего не выигрывает, так что ее поступок вполне оправдан.

Мисс Линделл ощутила укол в сердце, вспомнив спокойное выражение лица Филиппа, когда дома, в Мейфейр, отец отказал ему, и это спокойствие заставило ее вздрогнуть. Бедный Филипп. Он выглядел таким отчаявшимся, будто от такого предательства у него разбилось сердце. Никакие увещевания и просьбы дочери не переубедили отца, твердо стоявшего на том, что дю Плесси никогда не станет его зятем.

Но ведь она всегда видела в нем мягкую, нежную натуру. Ей все время казалось, что отец более проницателен в своих суждениях, и то, что он отказался пересмотреть свои поспешные выводы, было довольно болезненно.

После той сцены в гостиной папа объявил о своем решении принять предложение барона Ван Гозден-Лиара. Это спутало все ее планы и подтолкнуло к мысли выйти замуж за Филиппа без согласия родителей. Вот это можно считать настоящей катастрофой.

Отец отчаянно бранился, а мать плакала и умоляла дочь даже и не помышлять о браке с дю Плесси. Дело закончилось отступлением девушки в свою комнату. Вопрос так и не был решен. Когда Анжела лежала в постели, ей пришла в голову мысль, что ее брак с Филиппом будет довольно простым делом. Папу необходимо поставить перед фактом и представить дю Плесси как законного супруга, а барон Гузливер пусть убирается восвояси и предлагает свою руку и гусиную печенку вместо сердца какой-нибудь другой даме. Что касается брака, то Анжела Линделл была сделана не из податливой глины, а из стали.

Девушка толкнула дверь маленькой каюты, где они жили с Эмили, и юркнула внутрь. Стаскивая перчатки, она с трудом пыталась удержать равновесие. «Испытание» бросало с волны на волну, поэтому Анжела передвигалась по судну довольно неуклюже. Такая судостроительная компания, как «Шеридан», могла предложить больше удобств, хотя клерк, продававший билеты, заверил девушку, что этот корабль имеет самые комфортабельные каюты, несмотря на тот факт, что на нем обычно не перевозят пассажиров. Расположенная между кубриками экипажа каюта оказалась довольно тесной, зато никто не мог заглянуть сюда без разрешения.

Анжела с отвращением посмотрела на узкие, неудобные койки и склонилась над замком сундука. Он находился в узком пространстве между стеной и койкой, над ним располагался изящный навесной шкафчик, на котором стояли кувшин с водой и тазик. Девушка потянула сундук за ручку, выдвинула его вперед на такое расстояние, чтобы можно было открыть крышку.

Внезапный толчок заставил крышку опуститься, и молодая женщина едва успела убрать руки. Дверца шкафчика открылась, тазик и кувшин выпали из него и, издавая металлический перезвон, покатились по полу.

Бормоча себе под нос о довольно спорных удобствах каюты, Анжела подняла их и поставила на место, затем вернулась к сундучку. На поиски коробочки медовых фиников не ушло много времени. Поэтому она решила перебрать предметы туалета, лежащие вперемежку с миниатюрами с изображением членов семьи в позолоченных рамках, щетки для волос, бутылочки духов и кучу всякой всячины, которую вовсе не стоило тащить с собой в путешествие через океан. При виде фарфоровой музыкальной шкатулки мисс Линделл улыбнулась. Взяв ее в руки, девушка завела механизм. Легкие, нежные звуки с трудом можно было различить из-за скрипа, стона и воя обшивки корабля, поэтому ей пришлось поднести шкатулку к уху. Анжела закрыла глаза: отец подарил ей эту вещицу в день ее десятилетия. Фарфор был расписан идиллическими сценками: единороги в окружении золотоволосых красавиц. Папа признался, что как только он увидел их, то сразу же подумал о своей светловолосой дочери, поэтому и купил безделушку в подарок.

Слезы, навернувшиеся на глаза, заставили девушку вздохнуть. Она нехотя положила вещицу обратно в сундук. Анжела надеялась, что папа поймет и простит свою дочь за причиненное беспокойство. Кажется, это единственный путь достичь счастья с Филиппом.

Когда, держа вожделенную коробку с финиками, девушка поднялась на ноги, судно вновь легло на бок, затем перекатилось на другой, и мисс Линделл пришлось схватиться за край койки, чтобы не упасть. Звук бегущих по палубе ног над головой заставил ее нахмуриться. Сквозь шум девушка услышала свистки, зовущие матросов наверх.

И почему ей пришло в голову, что путешествие на корабле относительно безопасно? Оно казалось ей идиллической интермедией, которая должна закончиться веселым и счастливым воссоединением с Филиппом в Новом Орлеане. Однако очень скоро, почти сразу после отплытия, Анжела убедилась в обратном отсутствие спокойствия, свистки, треск парусов, разрывающиеся от крика переговорные трубки, отрывистые, резкие команды.

Бормоча себе под нос что-то о рушащихся иллюзиях, мисс Линделл направилась к двери и распахнула ее. Издав пронзительный крик, Эмили влетела в каюту. Лицо горничной было искажено от ужаса, а слова представляли собой сплошное непрекращающееся бессвязное бормотание.

– Эмили! – Анжела сильно потрясла ее, однако это не возымело никакого действия. Эмили!

– Ой… ой, ой, мисс…

Заикание горничной вывело мисс Линделл из себя, и она сильно ущипнула подругу за руку. Та немедленно вскрикнула и остановилась.

– Скажи мне, что напугало тебя, – потребовала хозяйка, видя, что прислуга успокоилась. – Тебе снова плохо? Почему ты впала в истерику?

– П… пираты, – заикаясь, вы давила из себя Эмили, широко раскрыв глаза, сверкающие, словно темные бездонные колодцы на бледном, как мел, лице. Она схватила руку хозяйки. -О, мисс, нас преследуют пираты!

– Чепуха, – резкая реакция Анжелы, казалось, была предназначена не для горничной, а для себя. – Мы всего два дня назад покинули Англию. Разве уважающий себя корсар будет нападать на суда в водах Ла-Манша?

Эмили застонала и закрыла глаза:

– Не знаю, мисс, клянусь вам, не знаю. Капитан приказал мне нырнуть вниз, спрятаться в каюте и не высовывать оттуда носа, потому как нас преследуют пираты.

Девушка говорила с ужасным йоркширским акцентом, который указывал на то, что она напугана до смерти. Хозяйке стало жалко ее, поэтому мисс Линделл осторожно потянула Эмили к кровати.

– Ложись, Эмили, а я тем временем поднимусь на палубу и выясню, что происходит.

Улегшись в кровать и закрыв глаза рукой, Эмили жалобным голосом произнесла:

– Не ходите туда, мисс. Один взгляд на черный пиратский флаг повергнет вас в ужас! Знаете, что изображено на нем – сабля с капающей с нее кровью!

– Ну, Эмили, ты уж совсем выжила из ума, – Анжела бросила коробку с финиками на кровать и уперлась рукой в стену – корабль вновь бросило на крупную волну:

– Истекающая кровью сабля? Слишком уж театрально.

Горничная слегка раздвинула пальцы, чтобы иметь возможность взглянуть на хозяйку:

– Но не в этот раз. Капитан сказал, что это пират Сейбр, самый ужасный из всех корсаров, бороздивших открытое море. О, мисс, когда я думаю обо всех статьях, повествующих о его деяниях, и о том, что он делает с пленниками…

Все-таки испугавшись, Анжела, шатаясь, побрела к двери и вышла в мокрый, грязный проход. Совершенно очевидно, что наверху происходило что-то неординарное, потому что даже отсюда ей были слышны возбужденные голоса и грохот множества ног.

Сцена, представшая перед глазами, когда девушка с трудом поднялась по лестнице, повергла ее в шок. По палубе носилось множество людей в разной степени панике, спускающих паруса, передвигающих тяжелый груз. Последнее заставило ее убедиться, что на борту происходит что-то серьезное.

Анжела подошла к капитану. Тот был весьма раздражен и хрипло потребовал объяснения, почему, несмотря на строжайший приказ, она находится на палубе.

– Капитан Турновер, что происходит? опросила мисс Линделл.

Он схватил руку девушки, резко повернул И подтолкнул ее к лестнице:

– У меня нет времени стоять здесь и пускаться в объяснения. Идите вниз и оставайтесь там до тех пор, пока вам не разрешат выйти.

Борясь с нарастающим чувством тревоги и страха, Анжела пошатнулась к железным перилам, идущим по обеим сторонам лестницы. Взглянув вверх, она осмотрела палубу. Ее глаза отыскали корабль, преследующий их. Над парусами реял флаг, виденный Эмили. На черном фоне белела кривая сабля, с которой сочились алые капли крови. Сомневаться насчет принадлежности судна к братству морских разбойников не приходилось.

Капитан Кит Сейбр. Его имя приводило в Трепет, и Анжела сразу вспомнила статьи о нем, которые прежде считала выдумкой чистой воды. Слухи, ходившие по всему Лондону, говорили о его благородном происхождении, будто он является сыном герцога, но ходили и другие, более, по мнению девушки, правдоподобные – пират якобы не кто иной, как незаконнорожденный отпрыск путешественника-англичанина и проститутки из Вест-Индии. Корсар, Кит Сейбр, вселял ужас в сердца моряков. Говорили, что он захватывал по шесть судов в день, хотя это практически невозможно, и не оставлял в живых свидетелей, способных подтвердить или опровергнуть слухи. Только несколько счастливчиков смогли спастись, чтобы шепотом рассказывать о его преступлениях, о том, что его беспощадная команда, прежде чем выбросить свои жертвы за борт, насадив их на клинки своих сабель, пьет кровь несчастных. Среди его разбойников есть черный гигант с татуированным лицом. Он и сам капитан, как говорят, заключили сделку с самим дьяволом.

Корабль вновь тряхнуло, и девушка поспешила к каюте. Эмили по-прежнему лежала и стонала, но мисс Линделл не обратила на нее внимания и вновь двинулась к сундуку. Где-то она видела это только несколько минут назад… ага, вот.

Торжествующе, Анжела вытащила маленький пистолет отца. В нем было только два патрона, однако с помощью этого оружия можно держать пирата на достаточном удалении и требовать уважения к правам личности и свободы.

Подняв голову, девушка увидела устремленный на нее взгляд. Эмили. Непроизвольно она сильнее сжала пистолет.

– Делай то, что я говорю тебе, и не спорь. На споры уже нет времени.

– Капитан Сейбр?

Кит повернулся, вложил саблю в ножны и посмотрел на подошедшего человека.

– Что случилось, мистер Баттонз? Заходящее солнце ласково осветило рыжие? волосы Баттонза, когда тот указал на лестницу, ведущую вниз, там находились пассажирские каюты:

– Неприятности внизу, капитан. Там Турк.

– Турк? Если он там, то никаких проблем быть не может, ибо он в состоянии разрешить их все. Мы с капитаном Турновером переговорили насчет груза на борту его корабля.

– Но, капитан…

Кит вновь повернулся к бледному Турноверу. В воздухе висела дымовая завеса, разъедавшая глаза и легкие, и он почувствовал некоторое раздражение. «Испытание» ограничилось тем, что выстрелило всего лишь несколькими зарядами, но какой-то идиот поджег веревки на борту. Обычно транспортировка груза с одного судна на другое не представляла никакой сложности, но гарь забивала ноздри и заставляла легкие болезненно сжиматься.

Мистер Баттонз откашлялся. Кит бросил на него яростный взгляд, от которого тот с трудом проглотил комок, но не отступил.

– Капитан, Турк послал меня за вами. Он сказал, что это дело первостепенной важности и вам надлежит прибыть немедленно.

Легкая улыбка тронула губы Кита, когда его рыжеволосый помощник неуклюже пытался передразнить Турка. Он кивнул:

– Очень хорошо, Баттонз. Позвольте мне заверить капитана, что я не забыл о нем.

Сейбр посмотрел на Турновера, не дрогнувшего под его взглядом. На лице капитана не было ни мольбы, ни унижения, а лишь признание своего поражения, как и подобает настоящему мужчине. Такая линия поведения не только портит нервы, но и спасает многие жизни, когда жертвы сдаются.

Медленно наклонив голову. Кит произнес:

– Пожалуйста, присаживайтесь, капитан. Мой офицер составит вам компанию, а я скоро вернусь.

Турновер кивком головы выразил свое согласие, хотя, если честно, ничего другого ему не оставалось. Его тяжело груженный торговый корабль не мог тягаться в скорости с маневренным судном. На «Испытании» не хватало экипажа и оружия. Капитан вовремя это понял, и это спасло жизни его команде.

Опершись рукой о ступеньку. Кит одним прыжком перемахнул лестницу и очутился в проходе между пассажирскими каютами. Там царил мрак – лампы погасли и ничего не было видно, пахло мокрой древесиной и специями. Быстро пройдя по коридору, мужчина подошел к открытой двери, где маячила громадная фигура Турка.

– Что же ты нашел, друг мой, с чем не можешь справиться? – Но его коллега не разделял веселья Кита. Повернув голову, гигант заговорил, отблески света заставляли его черную лысину сиять:

– Эта юная леди жаждет поговорить с вами, капитан. Я умолял перенести разговор на более позднее время, но она оказалась очень настойчивой и требует немедленных переговоров с вами.

Сладкоречивый голос Турка эхом раздавался в тишине коридора, и Сейбр удивленно поднял бровь:

– Юная леди на борту торгового судна Шериданов?

– Да, именно так, капитан.

Кит отметил странную, напряженную позу собеседника и внезапно осознал ее причину. Шагнув вперед, он заглянул через плечо великана.

Молодая женщина, находящаяся в крайней степени возбуждения со страха, решительно наставила пистолет прямо в грудь Турку. Кит подавил смешок. Нелепая картина: огромный, массивный черный великан противостоит хрупкой девушке с почти игрушечным пистолетиком размером с его ладонь.

– Очень хорошо, Турк, – после минутного раздумья произнес капитан, – я поговорю с ней. Отойди.

– Ну нет, – раздался голос из каюты. – Он не тронется с места. Если вы будете настолько добры, капитан, то говорите со мной через его плечо. В этом случае я не стану нервничать, и у меня не возникнет желание нечаянно спустить курок.

Кит увидел, как черный великан стиснул зубы, и вновь подавил смех. Он никак не мог понять, почему эта сцена так забавляет его. Эти дамочки обычно не знают, где ствол, а где курок, и находятся куда как в большей опасности, чем те, которым они угрожают. А посему маленькое, хрупкое создание, держащее в руках опасную игрушку, не напугало его.

Из-под сдвинутой на бок шляпки выбивались пряди белокурых волос. И хотя она держала направленный в грудь Турка пистолет с твердой решимостью, по углам ее прелестного рта Кит заметил складки страха. Любое резкое или неловкое движение, и девушка действительно выстрелит. Однако попасть в цель будет довольно затруднительно – ствол пистолета колебался между стенкой каюты и потолком.

Кит несколько отступил и прислонился к стене:

– Я к вашим услугам, мадам. Пожалуйста, выскажите свои пожелания, а то я боюсь, что мы теряем драгоценное время.

Послышался приглушенный шепот и топот ног.

Сейбр вопросительно взглянул на Турка:

– Что она делает?

– Хищники, кажется, ходят парами, капитан, – заметил чернокожий гигант. – У нас на борту их полно.

– Понимаю. – Внезапно устав от смешной и нелепой пьесы, разыгрывающейся перед его взором, Кит голосом, заставлявшим мужчин дрожать, прогремел:

– Мадам, если вы цените свою жизнь и здоровье, опустите пистолет, прежде чем я вырву его из ваших рук.

Последовало напряженное молчание. Корабль скрипел и стонал, был слышен стук груза, перетаскиваемого на пиратское судно. Мужчина нетерпеливо ждал и был готов повторить свое требование в более резких выражениях, когда услышал ее отказ.

– Нет, – раздался дрожащий голосок, – если я опущу пистолет, то вас ничто не будет удерживать от опрометчивого поступка.

– Проклятие, но и сейчас меня ничто не останавливает! – Он оторвался от стены и, теряя терпение, резко произнес:

– Если вы настолько глупы, и застрелите моего старшего рулевого, то вам придется отвечать за последствия.

– Не больше, чем ему, хочу вам заметить!

– Может, и так, но ваша участь предопределена, а его нет. Если вы выстрелите и промахнетесь, я приду в бешенство, как если бы вы попали. Если же вы всадите в него пулю…

Мужчина не договорил. Невысказанное обещание наказания более эффективно, чем самая громкая, дикая угроза.

Во время напряженного молчания, повисшего в каюте, Сейбр заметил, что пол поднимается. Бросив взгляд на Турка, капитан увидел, что тот тоже обратил внимание на этот факт. Кажется, наступил самый удобный момент, чтобы лишить упрямицу опасной игрушки.

– Ну так что? – громко поинтересовался Сейбр, отвлекая внимание девушки. – Вы сдадитесь добровольно, без боя или же нам придется принять крайние меры?

– Я… я только хочу, чтобы мне и моей горничной дали гарантии неприкосновенности, наконец ответила девушка слабым, прерывающимся голосом.

Когда корабль начал медленно подниматься, главарь пиратов, не спуская глаз с белокурой упрямицы, шагнул вперед и успел это сделать до резкого падения судна. Мгновение невесомости заставило Анжелу пошатнуться, а пистолет опуститься. Практически одновременно капитан и Турк бросились вперед. Раздался приглушенный крик, а незамедлительно последовавший за ним звук выстрела заглушил его.

Резкий, кислый запах серы заполнил маленькую каюту. Турк издал короткий стон. Перед глазами Кита мелькнули нижние юбки и стройные ноги в белых чулках, затем его рука обхватила хрупкую талию. Вторая, темноволосая обитательница каюты, издав слабый вздох, немедленно упала в обморок, как подкошенная рухнув к его ногам. Капитан переключил внимание на белокурую задиру и увидел, что Турк прижал ее к кровати весом своего огромного тела. Пистолет лежал на полу, над стволом вился дымок.

Подняв его. Кит положил девушку, находящуюся в бессознательном состоянии, на кровать. Засунув оружие за пояс, он повернулся: по бицепсам великана текла кровь, и капитан выругался:

– Проклятый черт, Турк, она попала в тебя.

– Ну, похоже на то, капитан. Отдаю должное остроте вашего зрения.

Рассвирепев, Кит ринулся к девушке и Притянул ее к себе. Шляпка окончательно сбилась набок, скрыв половину лица. Рука мужчины запуталась в массе распущенных белокурых волос, упавших на плечо. Они были чисты и свежи, как солнечный свет зимним утром.

Сейбр притянул ее ближе и сдвинул шляпку на затылок. Когда маленький благородный носик оказался лишь в нескольких дюймах от его лица и в прекрасных зеленых глазах можно было увидеть животный ужас, капитан с намеренной жестокостью проговорил:

– Говорил же я, что вам не понравится те, что с вами произойдет!

Зрачки девушки расширились, в глазах явственно читался ужас и что-то еще, чему корсар не смог придумать названия. Кит почувствовал, как напряглись мускулы на теле пленницы и уловил зарождение какого-то нового чувства в ее глазах. До того, как Сейбр успел среагировать, это изящное, хрупкое создание со всей силы ударило его коленом в пах.

Будучи абсолютно не готовым к такому нападению, Кит получил отменный удар, несколько смягченный нижними юбками. Он застонал от боли и, отпустив Анжелу, согнулся пополам. В ушах звенело, будто мужчина долгое время находился на палубе, где грохотали пушки. На мгновение изображение окружающего потеряло четкость. Сейбр опустился на колено и попытался сдержать рвоту.

Когда боль немного отпустила, капитан поднял голову и увидел, что девушка находится вне пределов досягаемости. Огромные пальцы Турка угрожающе сдавили ей горло. Кит медленно поднялся и сделал шаг, потом еще один. Наконец, ему удалось вздохнуть, однако мужчине показалось, что вместе с воздухом в него вошли тысячи маленьких иголочек. Но, тем не менее, он нашел в себе силы выпрямиться во весь рост.

– Переверни ее, – странным голосом проговорил пострадавший капитан. Долгое время он изучал покрасневшее лицо обидчицы. Турк увлекся идеей использовать пояс ее розового сатинового платья как наручники и не смотрел на него. Киту показалось, что его коллега, пытаясь успокоиться и не рассмеяться, невзирая на боль в простреленных руках, тянет время.

Сейбр отвернулся и, слегка прихрамывая, поплелся на верхнюю палубу.