"Никогда не поздно" - читать интересную книгу автора (Джоансен Айрис)

Глава 2

За столом прислуживал смуглый стройный юноша. Он был неназойлив и практически незаметен. Хрусталь и тончайший фарфор были выше всяких похвал, а подаваемые на стол блюда являлись воплощением самых дерзких мечтаний любого гурмана. Однако Серена всего этого не замечала. Она ощущала на себе пристальный, неотрывный взгляд Гидеона, а все остальное отступило на задний план и было словно окутано дымкой.

На долю Росса выпала трудная задача поддерживать светский разговор, однако ответом на любую его фразу оказывались лишь односложные реплики. После того как с едой наконец было покончено, он отодвинулся от стола, облегченно вздохнул и произнес:

— Кофе будет подан в библиотеку. Надеюсь, вы понимаете, что я намерен выдвинуть свою кандидатуру на награждение медалью. Я заслужил эту награду, рискуя своей хрупкой душевной конституцией в той молчаливой психической войне, которую вы ведете друг против друга.

— Войне? — удивленно вскинул брови Гидеон. — Я вовсе не ощущаю себя на фронте. — Он кинул салфетку на скатерть и встал из-за стола. — Хотя не могу не признать, что мысли мои носят весьма агрессивный характер.

— Подходящее определение, — откликнулась Серена. — Я тоже нахожусь в воинственном состоянии духа.

— Элеонор готовится к атаке? — улыбнулся Гидеон. — Жду не дождусь.

Серена словно загипнотизированная не могла оторвать взгляда от его глаз. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем она сумела отвести взгляд в сторону и принялась судорожно думать, что бы такое сказать, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение.

— Я не Элеонор, и тебе придется ждать очень долго, Гидеон.

— Я очень долго ждал и теперь нахожусь на полпути к своей цели, — усмехнулся он.

— О чем ты говоришь? — недоуменно нахмурилась Серена.

— О той ночи в заведении Консепсьон. — Взгляд Гидеона немного опустился и остановился на ее груди. — Мои собственнические инстинкты оскорбляет осознание того, что я был не единственным, кто видел тебя такой, но воспоминание о том моменте дарило мне множество фантазий на протяжении долгих лет, прошедших с тех пор.

Серена вспомнила его нежные руки, натянувшие ей на плечо бретельку сползшей ночной рубашки, чтобы прикрыть обнажившуюся грудь. К щекам ее прилила горячая краска.

— А я уже забыла об этом, — прошептала она. Улыбка на лице Гидеона угасла.

— Похоже, ты постаралась забыть обо всем, что связано со мной, не правда ли? Вот только не пойму, зачем. Нам с тобой, Серена, предстоит обсудить много всего. Помнишь, я говорил тебе о тех, кто подстерегает нас, сидя в засаде? Мне кажется, один из них все же напал на тебя после того, как мы с тобой расстались.

Внезапно Серена почувствовала невыносимую усталость.

— На меня нападали многие, — сказала она с вымученной улыбкой, — но я справилась с ними так, как умела, и в итоге одержала верх.

— Не совсем, — качнул головой Гидеон. — Ты позволила им кое-что отнять у тебя. Посмотрим, что я смогу сделать, чтобы вернуть тебе похищенное.

Желая привлечь внимание спорящих, Росс нарочито громко кашлянул и проговорил:

— Эй, на тот случай, если я вдруг превратился в человека-невидимку, хочу напомнить вам: я, между прочим, все еще здесь.

Серена рассеянно улыбнулась ему и вновь обратила внимание на Гидеона.

— Единственное, что я хочу получить от тебя обратно, это Дэйн.

— Всему свое время, — сузил глаза Гидеон. — Я сообщил тебе, каковы мои условия. Стоит тебе согласиться, и я тут же запущу машину. Видит бог, я буду счастлив дать тебе все, что только ты пожелаешь. А ты дай мне шанс… — Гидеон умолк, не договорив, поскольку в этот момент возле него возник тот самый затянутый в белое юноша, который прислуживал им за столом, прошептал что-то на ухо хозяину и тут же растворился — так же неожиданно, как и появился.

Когда Гидеон снова повернулся к своим друзьям, на лице его было отсутствующее выражение.

— Мне надо идти, — лаконично бросил он. — Займи ее чем-нибудь, Росс.

С этими словами он вышел из столовой, даже не удостоив Серену взглядом.

— Похоже, я снова стал видимым, — проговорил Росс. — Как насчет кофе, Серена?

— Нет, — так же рассеянно ответила она. Ее не должно было волновать то, что, когда Гидеону нужно было выбирать между ней и своими делами, она неизменно оказывалась на втором месте. Не должно было, но… беспокоило. В тот момент, когда он вышел из комнаты, у нее возникло такое чувство, что ее попросту отложили в сторону, словно вещь, в которой пока отпала надобность. — Я, пожалуй, пойду к себе. Извини, что я была груба, Росс. — Внезапно Серена осознала, что извиняется перед сообщником Гидеона, и стиснула зубы. — Впрочем, вы оба заслуживаете не просто грубости, а кое-чего похуже. Думаю, публичное сожжение на костре было бы для вас в самый раз.

— Ух, какие мы свирепые! — с иронией произнес Росс. — Хотя если Гидеону придется встать на костер, у меня тоже не останется выбора. Одолжите мне немного решимости, королева Элеонор.

— Не смешно. Сегодня, прежде чем лечь спать, я желаю поговорить с Дэйном. Ты дашь мне его номер в отеле?

Росс утвердительно кивнул, вытащил визитную карточку и нацарапал на ней телефонный номер.

— Попроси, чтобы тебя соединили с апартаментами люкс. — Затем он ухмыльнулся и добавил: — Я же говорил тебе, что мы хорошо позаботились о нем.

Повесив телефонную трубку после разговора с братом, Серена поняла, что последние слова Росса были в лучшем случае кокетством. Дэйна нисколько не волновала перспектива задержаться в Марибе. Более того, он вообще не проявил ни малейшего желания покидать Кастельяно. Наверное, ей следовало радоваться тому, что ее брат находится в столь приподнятом настроении, но вместо этого она испытывала лишь растерянность и обиду. Выходит, лишь она одна переживала по поводу той ситуации, в которой они оказались.

Серена встала, прошлась по комнате и остановилась возле стенного шкафа. Сейчас она примет душ, ляжет в постель и забудет про Дэйна, Гидеона и весь этот клубок, который ей предстоит распутать, прежде чем она сможет вернуться к своей прежней — спокойной и размеренной — жизни.

Она сняла с вешалки свой серый шелковый халат, хотела было закрыть дверцу и вдруг замерла как вкопанная. Не может быть! Серена вытащила из глубины шкафа ту самую белую атласную ночную рубашку, которую так небрежно смяла и швырнула на плетеный стул десять лет назад. Ее ткань переливалась и была девственно-чистой, словно только что из магазина.

Серена повесила ночную рубашку обратно в шкаф и закрыла его дверцу. Старая ночная рубашка вызвала из небытия слишком много воспоминаний — но не об Антонио и ужасах, которые ей было суждено пережить той ночью, а о Гидеоне и тех чувствах, которые она испытывала по отношению к нему. Серена закрыла глаза и вновь пережила ту боль, что пронизывала ее, когда она спускалась по ступеням, покидая его дом и навсегда уходя из его жизни. Боже, как ей не хотелось, чтобы эти воспоминания снова мучили ее! Но не для того ли он оставил в шкафу эту ночную рубашку? В таком случае это был весьма хитрый ход с его стороны. Серена уже начала понимать, что под маской ленивого ковбоя, которую давным-давно нацепил на себя Гидеон, скрывается острый ум.

Она открыла глаза, отвернулась от шкафа и медленными шагами направилась к двери, ведущей в ванную комнату.

Через час, выйдя из душа и высушив волосы феном, Серена почувствовала себя гораздо увереннее, нежели прежде. Откинув покрывало на кровати, она взбила подушки, подошла к окну, намереваясь открыть его пошире, и застыла, увидев внизу, в патио, Гидеона.

Он сидел на краю выложенного мозаикой фонтана. Он снял свой смокинг, распустил галстук-бабочку и закатал рукава белоснежной рубашки. Лунный свет серебром отсвечивал от его волос и придавал его лицу выражение мрачной решимости. Он смотрел прямо перед собой, но, судя по всему, не видел ничего, кроме картин, встававших перед его внутренним взором. О чем он думал? Какие мысли вызвали на его лице такое выражение?

Что он чувствовал?

В этот момент он поднял голову. Увидев его лицо более отчетливо, Серена непроизвольно втянула воздух. В его чертах застыла грусть. Неизбывная грусть и ужасающее одиночество.

Не отдавая отчета в своих действиях, Серена выбежала из спальни и кинулась вниз по ступеням. Она должна что-нибудь для него сделать! Гидеон испытывает боль, и Серена должна успокоить ее. Она обязана облегчить его страдания!

Она обрела способность трезво рассуждать только тогда, когда оказалась в патио, в нескольких футах от него, но затем он поднял на нее глаза, и здравый смысл вновь покинул Серену.

Его темные глаза блестели в лунном свете.

— Привет. Извини, что мне пришлось покинуть тебя нынче вечером. Все у меня идет не так, как надо.

Она сделала шаг по направлению к нему.

— Что-то не так, Гидеон?

— Смерть, — просто ответил он. — Это самое большое «не так», которое не исправишь, как бы сильно ты ни старался.

Серена почувствовала болезненную жалость к этому сильному и одновременно страдающему человеку.

— Хочешь, поговорим об этом? У тебя умер кто-то из близких?

— Фрэнк, — пробормотал Гидеон. — Я твержу себе, что он был стар и болен, что он неплохо пожил, по крайней мере в последние годы, но ничего не помогает.

— Фрэнк, — пробормотала она. — Я думала, ты нашел для него хозяев, отдал его в хорошие руки. Росс сказал, что ты всегда так поступал. Мужчина покачал головой.

— Я оставил его у себя. Он был со мной повсюду, куда бы я ни уезжал. Я… любил его.

Слезы обожгли ее глаза.

— Мне кажется, что я тоже полюбила его. Он так помог мне в ту ночь!

— У тебя была собака после того, как ты убежала от меня? Я часто задумывался об этом.

— Нет. Я, как и ты, много путешествовала. Это было бы нечестно по отношению к животному. Некоторое время у меня жила собака моей подруги Элизабет. Она чем-то напоминала мне Фрэнка. — Серена сделала еще один шаг вперед. — Значит, сегодня вечером ты ушел к Фрэнку?

Гидеон кивнул.

— Ветеринар поначалу уверял, что пес выкарабкается, но потом наступило ухудшение. Он прожил всего один час после того, как я вернулся к нему. — Гидеон с усилием сглотнул. — Так больно было смотреть, как он умирает!

— Но ты все же оставался с ним до последней минуты?

Он поднял на нее удивленные глаза.

— А как же иначе! Смерть — это воплощенное одиночество, и в такие минуты важно, чтобы рядом находился друг.

Серена протянула руку и нежно прикоснулась к его щеке.

— Во всех случаях важно, чтобы рядом находился друг.

Гидеон на мгновение замер, а затем спросил:

— Это приглашение?

— Я хотела бы быть твоим другом, — просто ответила она. — Хотя мне кажется, что мы с тобой уже и так друзья, Гидеон. Я не могу дать тебе то, что ты от меня хочешь, но я могу подарить тебе дружбу. Позволь мне помочь тебе.

Она сделала еще один шаг вперед и оказалась в его объятиях. Это произошло так же просто и естественно, как и в ту ночь много лет назад. Серена почувствовала, как тело Гидеона напряглось, а затем постепенно расслабилось.

— Я был бы дураком, если бы отказался от твоего предложения, правда? — Он обнял ее, прижался щекой к ее виску. — Господи, Серена, если бы ты только знала, как мне больно! Мы с Фрэнком были похожи, и, наверное, именно поэтому я так сильно любил его. Мы оба были бродяги, нас обоих побила жизнь, и мы оба были покрыты старыми шрамами.

Серена чувствовала тепло его дыхания и непроизвольно прижалась к нему еще крепче.

— В те дни, когда я был одинок или когда у меня не ладились дела, он-всегда находился рядом со мной. Он был такой веселый, такой преданный и так… — его голос надломился, — …так любил меня.

— Ты уже говорил мне эти слова, — дрожащим шепотом напомнила Серена. — Ты сказал, что страдания сделали его сильным, но от этого он не утратил способность любить.

— Да, — подтвердил Гидеон и несколько мгновений молчал, нежно обнимая Серену. Затем он сунул руку в карман и вытащил оттуда носовой платок. — Извини, — сказал он и приложил платок к ее виску, смоченному его слезами, а затем, ничуть не стесняясь, вытер собственные глаза. — Фрэнк заслужил того, чтобы о нем всплакнули, — вздохнул Гидеон, засовывая платок обратно в карман. — Спасибо тебе.

— За что? — улыбнулась Серена. — Я ведь даже не одолжила тебе свою рубашку, не приготовила для тебя омлет. Мы с тобой пока что не в расчете.

— Это не соревнование, — угрюмо промолвил он. — Дружба не нуждается в сравнениях Дружба означает давать и брать Спасибо за то, что ты мне дала.

— Спасибо за то, что ты это взял. Приятно, когда ты кому-то нужна. Сейчас мне кажется, что раньше я никому не была нужна. Разве что Дэйну, — скорчила она гримаску, — но единственное, в чем он всегда нуждался, — чтобы его вытаскивали из разных передряг.

— Ты была никому не нужна? — недоверчиво переспросил Гидеон. — И даже своему мужу?

Серена вдруг закрылась, словно отгородилась щитом.

— Нет, Антонио никогда не нуждался во мне. — Она отступила назад и проговорила: — Пожалуй, мне пора. Почему бы и тебе не отправиться спать?

— Еще одно приглашение? — спросил Гидеон, и его губы тронула слабая улыбка. Впрочем, он тут же примирительным жестом поднял руку и поспешил добавить: — Это всего лишь неудачная шутка. Я понимаю, что, пытаясь успокоить меня, ты дошла до определенной границы и не переступишь ее. — Затем он потер шею и усталым голосом закончил: — Да, я, наверное, тоже пойду спать. День сегодня был жуткий.

— Он был бы для тебя гораздо легче, если бы ты не решил похитить меня, — будничным тоном заметила Серена и тут же с изумлением поймала себя на том, что она уже подшучивает над тем, что произошло. В какой-то момент здесь, в патио, злость и обида покинули ее, и она уже не была уверена в том, что сможет снова вызвать их в себе, чтобы направить против Гидеона Брандта. Она даже не была уверена в том, что ей вообще хочется их вызывать. Находясь в состоянии мира с Гидеоном, она испытывала ни с чем не сравнимое спокойствие и душевное тепло.

— Я сделал то, что должен был сделать, — проговорил он, окинув ее взглядом. — Мне очень нравится этот твой серебристый халат. В нем ты похожа на лунную деву.

Серена засмеялась, а Гидеон сложил руки и переплел пальцы, словно слушал прекрасную музыку.

— Как здорово! Я еще ни разу не слышал, как ты смеешься. Нужно что-нибудь придумать, чтобы ты смеялась как можно чаще. — Затем он взял Серену за руку так, что на сей раз переплелись пальцы их рук, и повел ее через патио по направлению к входной двери. — Может, нанять на работу клоуна? Или купить сборник анекдотов? Или… — Он умолк и впился в нее глазами. — Ты дашь мне время, о котором я просил, Серена? Ты дашь мне хотя бы неделю?

Этот человек отложил осуществление плана, который он вынашивал в течение десяти лет, только для того, чтобы проводить в последний путь своего умирающего пса. Ну разве могла она теперь отказать ему в его просьбе?! Можно ли вообще отказать Гидеону Брандту?!

— Признаться по правде, я очень боюсь тебя, — ответила она дрогнувшим голосом. — Но все же я дам тебе эту неделю, пусть даже это будет ошибкой с моей стороны. Не знаю, почему я делаю это. Ты ведешь себя как настоящий деспот и…

— Нет, это не ошибка! — перебил ее Гидеон, и лицо его озарилось улыбкой. — Я уверен, что это самое мудрое решение, которое ты когда-либо принимала. — Он крепче сжал ее руку. — Черт возьми, как я счастлив!

Она позволила ему почувствовать себя счастливым. Эта мысль наполнила Серену ощущением радости и собственной значимости. Ему было плохо, а она подарила ему счастье! Что может изменить одна неделя? Дэйн находится на седьмом небе и катается как сыр в масле, а у нее не запланировано никаких дел по крайней мере на ближайший месяц. Кроме того, она в долгу перед Гидеоном и обязана ему гораздо большим, нежели эта незначительная поддержка, о которой он просит ее.

— Но я не могу обещать тебе ничего, кроме дружбы. Я по-прежнему считаю твою затею безумной и…

— Ш-ш-ш, не порть вечер! — Он поднес ее руку к губам и трогательным жестом поцеловал ее ладонь, и Серена ощутила, как тепло его губ распространилось от ее ладони в кровь и разлилось по всему телу. — Позволь мне хоть немного побыть счастливым.

— Хорошо, — беззвучно ответила она, ощутив, как ночной воздух заряжается таким же электричеством, которое не так давно возникло между ними в столовой.

Сердце в груди Серены забилось в удвоенном темпе, и ей стало жарко. Она поняла, что тело предательски выдает охватившие ее чувства, поскольку рука Гидеона сомкнулась на ее запястье еще крепче, чем раньше. Он легонько прикоснулся языком к ее ладони и замер, словно высчитывая ее пульс, а затем спросил:

— Нравится?

А Серене показалось, будто в нее ударила молния. Интимное и все же совершенно невинное прикосновение, а ее уже трясет, будто в ознобе.

— А вот теперь мне точно пора к себе.

— Еще секунду. — Его губы мягко прикоснулись к нежной коже ее запястья, под которой пульсировали тонкие голубые жилки, а затем она почувствовала теплое прикосновение его языка. — Я чувствую: твое сердце бьется как сумасшедшее, — сказал он. — Ты очень легко возбуждаешься, любовь моя. — Гидеон легонько прикусил кожу на ее запястье, и Серену захлестнула горячая волна. — Нам с тобой будет так хорошо!

Серена не ожидала такого развития событий. Ей хотелось всего лишь утешить его, а внезапно ее захлестывает такое всепоглощающее чувственное желание, какого она не ощущала ни разу в жизни.

— Мне кажется, это не самая удачная мысль, — с усилием выдавила она.

— Только не иди на попятную. Ты дала мне обещание, и я заставлю тебя выполнить его. — На его лице вновь расцвела теплая улыбка и растопила панику, поднявшуюся было в душе Серены. — Завтра утром мы отправляемся в Санта-Изабеллу.

— В Санта-Изабеллу? А я полагала, что мы останемся здесь.

Гидеон отрицательно мотнул головой.

— Только в Санта-Изабелле я чувствую себя по-настоящему дома, а мне хочется показать тебе свой дом. Кроме того, — губы его искривились, — нынешняя обстановка на Кастельяно не располагает к отдыху и расслаблению, а мне нужно, чтобы ты смягчилась. Скорее даже размякла. Мне снова хочется услышать, как ты смеешься. — Гидеон поправил прядь ее волос, а затем нагнулся, быстро поцеловал ее в губы и тут же выпрямился. — Не так уж это и плохо, верно ведь? И уверяю тебя, что будет еще лучше.

Он снова взял Серену за руку, и они преодолели оставшиеся до двери несколько метров в молчании. Гидеон вновь заговорил лишь тогда, когда они поднимались по лестнице.

— Ты босая! А я и не заметил. У тебя что, стойкое отвращение к любой обуви? — с усмешкой спросил он. — Нет, я вовсе не против. У тебя очень изящные ножки, и мне доставляет огромное удовольствие любоваться ими.

— Я просто забыла. Я увидела тебя в патио и…

— Захотела помочь мне, — закончил он за нее, одарив теплым взглядом. — Ты так спешила мне на помощь, что даже забыла обуться.

Да, в определенный момент, когда они находились в патио, Серена была даже готова пройтись босиком по раскаленным углям, если бы это принесло Гидеону облегчение.

— Я уже сказала тебе, что мне редко приходилось ощущать собственную нужность. Поэтому я действовала, не раздумывая.

— Инстинкт, — задумчиво изрек он. — Ты действовала, повинуясь инстинкту. Подумай об этом сегодня ночью, возможно, это поможет тебе лучше разобраться в себе и в наших отношениях. Я верю в инстинкт.

Они поднялись на второй этаж. Гидеон остановился и посмотрел на свою спутницу:

— Именно он в ту ночь позволил мне понять, что ты принадлежишь мне. Доброй ночи, любовь моя. Увидимся завтра. — Гидеон ласково прикоснулся к ее щеке кончиком указательного пальца. Серена поколебалась и спросила:

— Ты уже успокоился? Он кивнул и улыбнулся.

— Можешь оставить свою дверь открытой на тот случай, если на меня нападут из засады. Мне будет приятно думать, что я снова могу оказаться в твоих объятиях, как это было у фонтана.

— Вряд ли я понадоблюсь тебе. Ты гораздо лучше умеешь справляться со злодеями. Спокойной ночи, — сказала она и повернулась.

Все то время, пока Серена быстрым шагом шла по коридору по направлению к своей комнате и открывала дверь, она ощущала спиной его пристальный взгляд.

Несколько мгновений спустя она уже лежала в постели, а в ее голове беспорядочным хороводом роились разрозненные мысли. Зачем она дала ему обещание? Безумный поступок, и сама она, видно, сошла с ума! Подобно гибкому дереву она раскачивалась под напором урагана, состоявшего из самых противоречивых чувств: симпатии к этому человеку, ностальгии и чувственности, которую он в ней будил. Серена понимала, что он вовсе не собирался возбудить ее до такой степени. Он всего лишь был самим собой — Гидеоном Брандтом, но и этого было достаточно. Даже сейчас, обуреваемая разноречивыми эмоциями, она была способна думать только о нем. Что он делает сейчас: лежит на кровати в своей спальне, вновь отдавшись на волю тоски и одиночества? Он наверняка шутил, говоря, что ему может понадобиться ее помощь, чтобы пережить нынешнюю ночь. И все же тогда, десять лет назад, он не закрыл свою дверь, полагая, что может ей понадобиться.

Серена долго лежала, уставившись в темноту и пытаясь принять хоть какое-то решение, но затем поняла, что апеллировать к здравому смыслу бесполезно, и махнула рукой. Зачем изводить себя, если она не знает даже то, что произойдет завтра. Наверное, Гидеон прав, и лучше всего положиться на инстинкты.

Выскользнув из-под одеяла, Серена подошла к двери, распахнула ее и оставила открытой, словно невысказанное приглашение, как жест дружбы и поддержки. Затем она вернулась в постель и натянула одеяло по самые брови. Что сделано, то сделано, и она почувствовала себя неизмеримо лучше. Серена закрыла глаза и вскоре уже спала крепким сном.

Гидеон также оставил свою дверь открытой и, лежа в кровати, ждал. Он понимал: шансов на то, что его желание осуществится, практически нет. Наверное, еще не настало время, чтобы она доверяла ему до такой степени, но чего не бывает… Затем он услышал, как, открывшись, тихонько скрипнула дверь в комнату Серены и через мгновение пискнули пружины матраца — она вернулась в постель.

Гидеон улыбнулся в темноте, повернулся на бок и закрыл глаза.

Когда некоторое время спустя он тоже погрузился в глубокий сон, на губах его все еще играла легкая улыбка.

— Чего-чего, а кофейных плантаций здесь я не ожидала, — проговорила Серена.

Шофер уверенно вел лимузин по усыпанной гравием дорожке, что вела к большому каменному дому, стоявшему на вершине холма.

— Росс сказал, что твой главный отель находится здесь, в Санта-Изабелле, и я полагала, что ты и живешь где-то поблизости от своих владений.

— Моя штаб-квартира расположена в пентхаузе этого отеля, и я действительно провожу там большую часть времени, — пояснил Гидеон и помахал рукой смуглому мужчине в одежде цвета хаки, что стоял в поле поодаль от дороги Тот помахал ему в ответ и улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. — Это Генри Дельгадо, мой управляющий. Он управляет плантацией и получает за это половину всей прибыли, позволяя мне оставаться «фермером в белых перчатках». Такое положение устраивает нас обоих. — Гидеон откинулся на синие велюровые подушки сиденья и вытянул ноги. — Поначалу я хотел вообще продать эти земли и оставить себе только дом и несколько прилегающих акров, но потом изменил решение. И тогда мы с Генри пришли к такому соглашению.

— Давно ты купил эту плантацию?

— Два года назад. — Взгляд Серены метнулся к его лицу. Гидеон торжественно кивнул. — Да, именно после того, как отыскал твои следы. Мне хотелось, чтобы к тому моменту, когда ты появишься, у тебя здесь был дом. В отеле, конечно, удобно и роскошно, но это все же не дом. В отчете частных сыщиков, которых я нанял, говорилось, что свой коттедж, расположенный на берегу озера, ты предпочитаешь квартире в Нью-Йорке, вот я и подумал, что так будет лучше. — Гидеон сделал паузу и продолжил: — Вот почему я купил именно этот дом: он стоит на берегу озера, которое питается от настоящего водопада. Теперь это частное владение, и принадлежит оно только нам с тобой. Если хочешь, после обеда я покажу его тебе.

— Конечно, хочу, — пробормотала Серена.

— И прекрати впадать в ступор каждый раз, когда я говорю нечто в этом роде. Я купил этот дом именно для нас с тобой и не собираюсь скрывать этого.

— Даже не знаю, что сказать, — откликнулась Серена. — Мне не верится, что мужчина может делать все это ради женщины, которую он едва знает, играть в рулетку, даже не будучи уверен, что она окажется той самой женщиной.

— Ты и есть та самая женщина, — уверенно ответил Гидеон, — и рулетка тут вовсе ни при чем.

— Ты просто невозможен, — покачала она головой. — Тебе это известно?

— Да, — ухмыльнулся он, — мне частенько приходилось об этом слышать.

— Охотно верю.

— Но ты ко мне привыкнешь. — Голос Гидеона приобрел бархатную мягкость. — Я предоставлю тебе возможность узнать обо мне все, включая самые потаенные детали.

В жилах Серены возник жар, и маленькие огоньки невидимого пламени принялись лизать ее изнутри. Она быстро отвела глаза в сторону. Интимная подоплека его фразы была очевидна, но прозвучала она не агрессивно, а вполне миролюбиво. Отчего же у нее перехватило дыхание?

Надо отдать должное Гидеону: ему блистательно удавалось заставать ее врасплох. Ни за завтраком сегодня утром, ни в течение короткого перелета с Кастельяно до Санта-Изабеллы в его поведении не было ни намека на сексуальность. Он был очарователен, заботлив, тактичен, много шутил, а сейчас… Сейчас его улыбка, адресованная ей, была наполнена чувственностью — нескрываемой и очевидной, словно флаг, что развевается над башней.

— Лучше не надо, — сказала она. Гидеон не стал делать вид, будто не понял.

— Я и сам пытаюсь утихомирить себя, у меня это плохо получается, — честно признался он, скорчив комичную гримасу. — Наверное, это отпугивает тебя. Разве мог я предполагать, что тот образ старшего брата и защитника, который сложился в твоем сознании когда-то, будет возникать каждый раз, когда ты будешь думать обо мне.

Гидеон медленно окинул ее взглядом — от желтой шелковой блузы до белой хлопчатобумажной юбки и обратно, задержав глаза на ее груди, туго натянувшей шелк блузки. Он говорил, тщательно подбирая слова и тихо — так, чтобы его не мог слышать шофер:

— Я и сейчас являюсь твоим защитником, но испытываю к тебе далеко не братские чувства. И сейчас мне больше всего хочется расстегнуть на тебе блузку и коснуться твоей груди. Я хочу распробовать тебя, узнать каждый сантиметр твоего тела. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, все во мне начинает кипеть, и я возбуждаюсь до такой степени, что испытываю боль. Я с удовольствием приказал бы Рикардо остановить машину, затащил бы тебя в ближайшие кусты и делал бы с тобой все, что мне хочется, до скончания века. Ты понимаешь меня?

Серена смотрела на Гидеона, ошеломленная эротичностью его слов и тем взрывным эффектом, который они произвели на нее. В ее жилах разгорался огонь, ее груди напряглись под его взглядом так сильно, как если бы он в действительности ласкал их. Она торопливо перевела взгляд в сторону и стала смотреть в окно.

— О да, я понимаю.

В следующее мгновение Серена почувствовала на своем колене теплую тяжесть его руки и резко втянула воздух. Ее сотрясала неудержимая дрожь. Каждая жилка в ее теле горела, а мышцы расслабились и казались ватными. Серена невидящим взглядом смотрела на окрестности, мелькающие за окном, и чувствовала, как пальцы Гидеона ласкают ее колено, а затем задирают юбку и начинают нежно гладить внутреннюю сторону ноги.

— И никаких чулок, — вкрадчиво произнес он. — Полностью одобряю и поддерживаю.

— Слишком жарко, — еле слышно пробормотала она, отчаянно пытаясь совладать с собой. Она должна была остановить его, но не собиралась этого делать. Она хотела лишь одного: сидеть вот так, полностью отдавшись его власти и купаясь в том эротическом колдовстве, которое уже овладело ею.

— Жара — ужасная вещь, — говорил Гидеон, мягко, но настойчиво раздвигая ее ноги. — Она может лишить тебя возможности дышать, двигаться, сопротивляться…

Наконец его рука добралась до треугольника волос, легла на него. По телу Серены пробежала дрожь. Она ощущала жар, исходящий от его ладони.

— Она даже может причинить тебе боль. Ведь правда, Серена?

Гидеон не стал дожидаться ответа. Его рука вдруг исчезла, и он одернул на ней юбку.

— Запомни: каждый раз, когда я гляжу на тебя, я испытываю точно такой же жар. Точно так же, как и ты, — мягко добавил он. — Ты тоже хочешь меня, не вздумай отрицать это.

— Я нормальная женщина, и мое тело отвечает на ласки так, как и должно, — промолвила Серена. — Тем более что ты очень привлекательный мужчина.

— Ты уворачиваешься. Ты уходишь от ответа. — В голосе его звучало нетерпение. — А ну-ка, посмотри мне в глаза, черт побери! — Гидеон взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Отвечай прямо: ты хочешь меня? Не какого-нибудь там «привлекательного мужчину», а именно меня?

Серена смотрела ему в глаза, не в силах отвести взгляд.

— С какой стати я… — Она умолкла и затем честно призналась: — Да.

Гидеон облегченно выдохнул:

— Ну наконец-то!

— Ты своего добился, — сухо сказала Серена. — А я чувствую себя так, будто по мне проехал бульдозер.

Гидеон засмеялся и отпустил ее подбородок.

— Да, временами я бываю агрессивен. В таких случаях просто посылай меня куда подальше. Росс поступает именно так.

— Готова поспорить, что крайне редко.

— Вообще-то, да. Я пытаюсь вспомнить, когда он делал это в последний раз, но не могу, — признался Гидеон с усмешкой.

— Неудивительно. Видимо, ему не очень-то нравится, когда его размазывают по стенке.

На лице Гидеона отразилась неуверенность, потом — задумчивость.

— Действительно. Нужно подумать, что тут можно сделать.

Серена откинула голову и звонко расхохоталась. Гидеон посмотрел на нее недоумевающе.

— Чему ты смеешься?

— Просто представляю себе, как ты соскребаешь Росса со стенки чайной ложкой. Нет, по-моему, он все же предпочтет оставаться размазанным.

— Простой путь не значит лучший. И если Россу понадобится… — Гидеон осекся, а затем спросил: — По твоему мнению, я чересчур сильно давлю на людей?

— Лично мне так показалось.

— Хорошо, я постараюсь быть менее настойчивым. В том, что касается второстепенных вопросов, — добавил он после паузы.

Серена недоверчиво усмехнулась и покачала головой.

— Ты безнадежен.

Лимузин подкатил к входной двери двухэтажного каменного особняка и остановился. Гидеон открыл дверцу и выбрался из машины. Помогая Серене выйти, он шепнул ей на ухо:

— Ничего подобного. Я надежен. И все твои надежды связаны со мной.

По ее позвоночнику пробежала горячая волна. Она поспешно отвернулась и окинула взглядом жилище Гидеона.

— Дом выглядит очень старым. Когда он был построен?

— В самом начале века. — Гидеон заглянул в лицо своей спутницы. — Надеюсь, ты не имеешь ничего против старых домов? Этот особняк я отреставрировал, и вся его начинка — современная.

Лично мне кажется, что в старых домах витает какой-то особый дух.

— Я согласна с тобой. У моей подруги Элизабет есть старая мельница, и там так здорово! В ней царит удивительная — теплая и чудесная — атмосфера.

— Она тебе нравится? Хочешь, я куплю ее для тебя?

Серена вскинула на собеседника удивленный взгляд.

— Она ни за что не продаст ее. Это ее дом.

— Я что-нибудь придумаю.

«И он наверняка что-нибудь придумает, если я не отговорю его от этой затеи», — подумала Серена.

— Остановись, бульдозер! Или ты меня плохо расслышал? Она моя подруга, и мне вовсе не хочется, чтобы ты разрушил нашу с ней дружбу своими гусеницами. — Серена тяжело вздохнула. — И вообще, я не понимаю, с какой стати надо это обсуждать. Мы говорим так, будто намерены провести вместе следующие пятьдесят лет.

На губах Гидеона заиграла довольная улыбка.

— Так и есть. — Он взял ее под локоть и повел вверх по ступеням крыльца. — Лично мне эта идея очень нравится.

— А мне — нет. Одна неделя, запомни.

— Я помню, — пробормотал Гидеон. — Как тебе эти створчатые окна? Первоначально их здесь не было, но мне подумалось, что они отлично подойдут к этому дому.

— По-моему, они смотрятся замечательно. Он снова улыбнулся.

— Здорово! Ты можешь заменить здесь все, что тебе не понравится, но, мне кажется, в основном тебе все тут придется по душе. — Оглянувшись через плечо на водителя, Гидеон распорядился: — Отнеси багаж на второй этаж, Рикардо, а потом можешь возвращаться в отель. — Снова повернувшись к Серене, он пояснил: — Я нанял прислугу — женщину, которая приходит сюда каждый день, чтобы готовить и убирать, но сейчас велел ей не показываться, пока ты будешь здесь. Полагаю, в течение недели мы и сами сможем о себе позаботиться. Ты же знаешь, как хорошо я умею готовить омлет. Я даже отключил телефон, чтобы нас не беспокоили.

Величественным жестом он распахнул входную дверь и провозгласил:

— Добро пожаловать домой, любовь моя!

Дом для Серены всегда являлся той тихой гаванью, куда она возвращалась, вырвавшись из бешеного круговорота, каким является мир моды, или закончив расхлебывать очередное дикое приключение своего братца. Впрочем, Серену устраивала такая жизнь. Тихое, размеренное существование на одном месте было не по ней.

Совершив небольшую экскурсию по особняку, она убедилась в том, что для Гидеона дом значил нечто иное. Этот дом был предназначен для того, чтобы в его стенах жили день за днем, год за годом, растили и воспитывали детей, делились радостями и бедами.

Несмотря на характерную для тропических стран легкую мебель, обстановка излучала комфорт, покой и надежность. Полы были отполированы до блеска, и половицы светились медовым цветом, а в большой кухне, предназначенной не только для стряпни, но и для трапез, несмотря на присутствие современной микроволновой печи, царила патриархальная атмосфера давно минувших дней.

— Здесь так уютно! Неудивительно, что ты приобрел этот дом, — искренне призналась Серена, разглядывая толстые оконные переплеты в спальне хозяина и несказанно красивый вид на море, открывавшийся из них.

Гидеон польщено улыбнулся.

— Я рад, что тебе понравилось. — С чисто мальчишеским нетерпением он распахнул дверь в коридор и сказал: — Несмотря на то что мне не хочется уводить тебя из спальни, я все же должен показать тебе еще одну комнату, которую ты пока не видела. Пойдем, она дальше по коридору.

Серена последовала за ним с улыбкой, в которой был оттенок материнской нежности. Но от улыбки ее не осталось и следа, когда она заглянула в открытую ее спутником дверь в конце коридора.

— Мастерская?

Она медленно вошла в комнату. Да, это была настоящая мастерская художника, оснащенная всем, что только может ему понадобиться. Солнечный свет волнами лился в высоченные — от пола до потолка — окна, а посередине комнаты стоял мольберт с красками.

— Все это дожидалось тебя, Серена, — тихо проговорил Гидеон.

Она в первое мгновение не знала, что и ответить.

— Я ведь сказала тебе, что в последнее время почти перестала рисовать. Если не считать набросков для моей работы.

— Это не означает, что ты не можешь начать снова. Говорю же: и мастерская, и все, что в ней есть, ждало тебя. С этого холма открывается великолепный вид, море на закате меняет свой цвет, а озеро, о котором я уже упоминал, представляет собой сказочную картину, особенно когда его покрывает утренняя дымка. Уже сегодня вечером ты можешь сделать первые наброски, а потом…

Глаза Серены удивленно расширились.

— Ты хочешь, чтобы в течение всей недели, пока я пробуду здесь, я работала? По-моему, ты сам ставишь под угрозу задачу, которую поставил перед собой.

— Возможно. — Его губы искривились в усмешке. — Но для тебя это является прекрасной возможностью снова начать рисовать. Я ведь говорил тебе, что не хочу, чтобы у тебя похитили твои мечты, и черт меня побери, если я это допущу!

Серена почувствовала, что глаза ее застилают слезы.

— От одной недели большого проку не будет, — проговорила она слабым голосом. — Я забыла, как держать кисть в руках. Честно говоря, я не рисовала с того момента, когда вышла замуж.

— Тем более пора начинать. Готов спорить, я снова поймаю тебя на крючок, — усмехнулся Гидеон.

«Он несомненно попытается это сделать», — подумала Серена и ощутила внезапный холодок страха. Пристрастие к рисованию всегда являлось для нее своего рода наркотиком, именно поэтому в свое время она и бросила это занятие. Она не имела права терять время, поскольку было необходимо зарабатывать деньги, чтобы содержать себя и Дэйна, а эта страсть могла поглотить ее с головой и вдребезги разбить ее карьеру.

— Не думаю, что я… У меня для этого просто не хватит времени.

Улыбку Гидеона словно стерли с его лица.

— Ты просто боишься, верно? Оказаться во власти мечты — это тоже может оказаться очень страшным. Проще всего плыть по течению, словно бревно. — Он помолчал. — Но ты должна стать тем, кем можешь быть, Серена. Ты обязана испытать все возможности, пройти по всем дорожкам, которые расстелила перед тобой жизнь.

Он преодолел несколько разделявших их шагов и заглянул ей в глаза. Взгляд его был глубок и настойчив, а в голосе появились бархатные нотки. — Это пойдет тебе только на пользу. Поверь мне, малышка!

Серена отвела глаза в сторону и неуверенно засмеялась.

— Тут ведь речь идет не о стакане апельсинового сока. Ты снова наезжаешь на меня словно бульдозер.

— Вот именно, речь идет об очень важных вещах. — Гидеон приподнял ее подбородок двумя пальцами и заставил смотреть себе в глаза. — Помнишь, ты обещала подарить мне свою картину? Но ты так и не написала ее, Серена.

Тут Гидеон ошибался. В первый год после того, как Серена сбежала из его дома, она написала для него с десяток картин. В то ужасное время это занятие являлось для нее единственным прибежищем и способом не сойти с ума.

— Ты хочешь, чтобы я написала фреску на стене твоей гостиной9 — легкомысленно спросила она.

— Нет, мне нужна от тебя всего одна картина, но я хочу выбрать ее сам. Поэтому ты должна написать много картин, чтобы мне было из чего выбирать. — Гидеон прикоснулся губами к кончику ее носа. — Пейзажи, портреты… — Он комично воздел глаза к потолку. — Обнаженную натуру. В общем, все, что только можно. — В глубине его глаз вспыхнул какой-то дьявольский огонек. — Абсолютно все.

— И ты не откажешься от этой затеи?

— Ни за какие деньги!

Серена отступила на шаг и почувствовала, как внутри ее нарастает желание поскорее взять кисть и подойти к мольберту — желание, которое, как ей казалось, давно в ней умерло. Чистый холст, краски, восхитительные пейзажи… О господи, зачем только она уступает ему? Она наверняка совершает ошибку, но, даже осознавая это, Серена знала, что все равно поступит так, как хочет он. На самом деле ей самой не терпелось поскорее приступить к работе.

— Смотри, как бы не пришлось потом пожалеть об этом. Ты меня еще не знаешь. Росс когда-то сказал мне, что одним из твоих главных качеств является решимость. У меня же — целеустремленность. Если я на чем-то зациклилась, все остальное для меня перестает существовать. Я становлюсь одержимой.

Гидеон легкомысленно кивнул, не спуская глаз с ее лица.

— Я с этим как-нибудь примирюсь, — сказал он. — Альбомы для рисования и карандаши лежат на полке под тем рабочим столом, — указал он в дальний конец комнаты. — А теперь я советовал бы тебе пойти в свою комнату и переодеться. Твой багаж уже доставлен. Прежде чем стемнеет, я хочу отправиться с тобой на прогулку и показать окрестности. Если тебе что-то понравится, ты сможешь сделать кое-какие наброски.

— Так и поступим. — С возрастающим возбуждением Серена пересекла комнату и подошла к рабочему столу. Остановившись около него, она оглянулась через плечо и улыбнулась. — Спасибо, Гидеон.

— На здоровье, — улыбнулся он в ответ и направился к двери. — Через четверть часа я зайду за тобой, договорились?

— Ага, — не поднимая головы, откликнулась Серена Она уже была целиком поглощена изучением альбомов и карандашей.

Улыбка на лице Гидеона стала еще шире.

— Хорошо, не через четверть часа, а через сорок пять минут.

Он вышел и плотно закрыл за собой дверь, оставив Серену в залитой солнцем мастерской.