"Третий Георг" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

ВЕЛИКИЙ ПРОСТОЛЮДИН

Вдовствующая принцесса Августа оказалась права, когда думала, что лорда Бьюта больше интересует король, чем она сама. Она всегда относилась к нему как к своему мужу, и поэтому казалось естественным, что он поглощен – почти полностью – заботами о благосостоянии ее сына. Все, что он делал, было на благо Георга, и, значит, как он объяснял, на ее благо, поскольку единственное желание принцессы видеть как Георг счастливо и в безопасности правит в своем королевстве.

Лорд Бьют вел с ней долгие беседы о существовании монархии, и их взгляды полностью совпадали.

По мнению лорда Бьюта, король должен быть верховным правителем. Так бывало в прошлом. Карл Второй обладал огромной властью. А каким великолепным государственным деятелем он проявил себя, ведя тайную политическую игру с французами за спиной своего правительства, к огромной выгоде не только для себя, поспешил добавить лорд Бьют, но и для своей страны. К тому же Карл был Стюартом, как и он сам,[2] и хотя лорд Бьют не мог претендовать на прямое родство, но все-таки фамилию он носит такую же.

Лорд Бьют хотел бы видеть Георга абсолютным монархом.

– Но ведь существует конституция, – заметила принцесса.

– Сделанная специально для голландца Вильгельма. Естественно, что тогда она была нужна народу. Этот человек был иностранцем, а народ тогда как раз отверг Якова Второго, который не обладал таким умом, как его брат. После него правила Анна – женщина, и этим все сказано. И вот тогда народ обратился к дому Ганноверов. Ни один из двух предшествующих Георгов не заботился об Англии, и англичане понимали это. Но теперь все изменилось. Наш Георг – англичанин, рожденный и воспитанный в Англии. И сейчас настало время, чтобы наша страна стала настоящей монархией.

– А как же правительство?

– О, дорогая, в том-то и дело. Пока во главе правительства стоит мистер Питт, сам король не сможет править страной.

– А что ты предлагаешь, мой дорогой?

– Избавиться от мистера Питта.

– Народного кумира?!.

– Народ быстро забывает своих кумиров.

– И ты думаешь, что мистер Питт согласится на отставку?

– Мистер Питт, моя милая, должен быть поставлен в такие обстоятельства, когда у него не останется иного выхода, как уйти в отставку.

– Но придется действовать с величайшей осторожностью.

Лорд Бьют улыбнулся ей.

– Не нанести ли нам визит Его Величеству? Принцесса кивнула в знак согласия и, поднимаясь, оперлась на руку своего возлюбленного.

И принцесса, и лорд Бьют почувствовали неведомую им доселе решимость в поведении короля, застав его сидящим за письменным столом и изучающим государственные бумаги.

Он тепло приветствовал их, обняв обоих.

– Надеюсь, Ваше Величество простит нам наше посягательство на его время, – учтиво произнес лорд Бьют.

– Мой любезный друг, я всегда рад видеть вас.

– Полагаю, и меня тоже? – спросила принцесса.

– Дорогая матушка, вы знаете это.

– Мы с принцессой вели разговор о войне, – сообщил лорд Бьют.

Георг нахмурился. Он ненавидел войны. Войны – это убийство, так считал он. Одно мгновение, и здоровые, сильные мужчины убиты или того хуже – изувечены. Такой ужасной ценой приходится расплачиваться за власть. А вот мистер Питт уверял его, что это необходимо для благополучия народа.

– Мы говорили о том, – добавила вдовствующая принцесса, – какое было бы счастье положить конец всему этому кровопролитию.

– Я абсолютно согласен с вами.

– Боюсь, – с грустью заметил Бьют, – что мистер Питт имеет иные представления на этот счет.

– Конечно, мистер Питт великий политик, – сказал король. – Я слышал, что по всей стране… да и за границей его называют великим англичанином.

– Да. Его называют «великим простолюдином» – улыбнулся Бьют. – Я признаю, что в свое время он многое сделал для страны, и мы с Вашим Величеством часто говорили об этом. Успех вскружил голову этому человеку. Аналогичный случай произошел с герцогом Мальборо. Громкие победы в Европе. Бленем, Уденарде, Мальплаке! Превосходно! Замечательно! Все эти победы принесли славу Англии, ну и, конечно, герцогу. Так же и Питт. Победы в Северной Америке и Индии… ну, прямо-таки империя! Но беда со всеми этими героями в том, что они не знают, когда следует остановиться.

– Вы думаете, – спросил Георг, – что вначале они сражаются во славу Англии, а затем ради своей собственной популярности?

– Ваше Величество очень точно поняли мою мысль. Да, это именно то, что я имел в виду.

– И вы считаете, что теперь нет необходимости продолжать войну?

– Я полагаю, что следует приказать мистеру Питту прекратить все военные действия.

Принцесса от изумления открыла рот. Не слишком ли резок ее дорогой лорд Бьют? Осмелился выступить против Великого простолюдина, да еще в таких строгих выражениях? А что, если эти слова дойдут до него самого? Не попытается ли тот убрать лорда Бьюта со своего пути? Но ведь лорд Бьют вовсе ни беспомощен, чтобы его можно было смахнуть как муху. А вдруг случится так, что из этой схватки победителем все же выйдет не мистер Питт?

Тем не менее, это было против их правил, играя в открытую, заходить слишком далеко.

Георг удивился такому выпаду против мистера Питта, ибо он сам – а он все-таки король – чувствовал себя подавленным в присутствии Великого простолюдина, который, хотя и проявлял глубочайшее уважение к короне, и даже готов был падать ниц перед королевской властью, однако всегда давал понять, что он – первый министр и реальный лидер в политике, иными словами, что страной правит он, а не король Георг.

– Я думаю, – продолжал Бьют, – что Ваше Величество должен продумать как в скором времени закончить войну. Французы тоже стремятся к миру, и я уверен, Ваше Величество согласится со мной, что мира можно было бы достичь без всякой потери нашего престижа.

– Я хотел бы положить конец этой войне, – согласился король. – Мысль о том, сколько проливается крови, ужасает меня.

– Я знал. Ваше Величество, Ее Высочество и я сам будем единодушны в этом вопросе, – тихо проговорил лорд Бьют.

Затем они втроем начали изучать государственные бумаги.

Принцесса заметила, хотя король и прислушивался к тому, что говорил Бьют, но уже больше не уступал ему во всем, как бывало прежде, и когда они покинули покои короля, она сказала:

– Георг явно переменился. Это становится все более очевидным.

– Что ж, такое неизбежно, – с удовлетворением отметил лорд Бьют. – С каждым днем он все больше осознает, что он – король.

– Он уже не с прежней готовностью соглашается с нами.

– Мы должны убедительнее аргументировать наши предложения. Георг все еще очень неопытен.

– А Питт?.. Не кажется ли тебе, что может быть мы были слишком откровенны?

Улыбка Бьюта стала еще самодовольнее.

– Когда Георг взошел на трон, Питт обладал величайшей властью. Он доказал правильность своей политики. Он был кумиром народа, и покойный король считал, что Питт не мог ошибаться. Питт слыл самым преуспевающим политическим деятелем в Европе. Подобный успех порождает зависть, и в правительстве есть много влиятельных людей, самое большое желание которых – увидеть Питта изгнанным из правительства.

– И ты уже говорил с этими людьми?

– Скажем так, я прозондировал почву. Бедфорд, Хардуик, Гренвил и… Фокс. Все они выступают за мир. По существу, они готовы сплотиться против Питта.

– Фокс?!.

– Да, моя дорогая. Фокс, своей собственной персоной. Принцесса была удовлетворена. Несомненно, ее дорогой лорд знал, как добиться желаемого.

С такими авторитетами на своей стороне у Бьюта будет хороший шанс устранить Питта и достичь наконец того, ради чего он осмотрительно усердствовал столько лет.

Лорд Бьют, с Фоксом в качестве своего заместителя, будет править Англией.

Когда Уильям Питт проезжал в своей карете по улицам Лондона, все узнавали его и радостно приветствовали. Великий простолюдин был кумиром народа. Это он сделал Англию империей, а процветание ее заморских территорий означало процветание метрополии. К сожалению, шла война, смерть тысячами косила людей, к тому же, ввели и дополнительные налоги, но война давала людям работу, и воюющий солдат это все же лучше, чем солдат, умирающий на улице от голода.

Питт принимал приветствия с несколько небрежным достоинством. Хотя к королю он относился почти подобострастно, с людьми на улицах он мог быть почти высокомерен, но их по-видимому это не возмущало. Ведь он – великий Питт, и чем больше он выказывал свое презрение к ним, тем больше, казалось, они уважали его. Своими зоркими соколиными глазами он смотрел вперед, сидя в карете очень прямо, и поэтому всегда казался высоким и представительным. Как обычно он был безукоризненно одет в парадный сюртук, а парик перевязан сзади лентой; по любому поводу он одевался также безупречно как и на аудиенцию к королю.

Питт догадывался, что король вызвал его обсудить предложение французов начать мирные переговоры, и он решил, что не уступит неопытному молодому человеку, которому случилось стать королем. Питт намеревался терпеливо объяснить ему, почему, с его точки зрения, мир нежелателен на этом этапе и не сомневался, что успешно справится с этой задачей. Конечно, у него были враги, и главный из них – лорд Бьют, некогда заявивший, что поддерживает политику Питта. Но Бьют весьма честолюбив, и его своеобразные отношения с вдовствующей принцессой – правда, не такие уж они и своеобразные, если подобные отношения, увы, как это не прискорбно для нравственности страны, перестали быть редкостью – несомненно создавали у Бьюта представление, будто он может диктовать королю свои желания. Бьюту в этом отношении следует преподать урок.

Король принял своего министра с почтением, которое всегда оказывал ему. Питт низко поклонился, они обменялись, как обычно, любезностями и шутками, а затем король перешел к делу, для обсуждения которого он и вызвал Питта.

– Я обдумывал французское предложение относительно переговоров о мире, – сказал король. – По-видимому, страна устает от войны, и некоторые из моих министров придерживаются мнения, что сейчас настало время, чтобы прекратить военные действия и заняться переговорами.

– Учитывает ли Ваше Величество то, что страна никогда не вела такую обширную торговлю, какую она ведет сейчас?

– Мне известно, – твердо ответил король, – что по мнению многих моих министров, бремя налогов, лежащее сейчас на некоторой части нашего общества, слишком велико.

– Ваше Величество несомненно объяснит им, что за любой прогресс следует платить.

– Мы получили огромные преимущества, и я первый, кто признает это. Мы многого добились, а теперь, вероятно, пора сменить тактику.

– Ваше Величество, а разве мы можем быть уверены в искренности намерений французов?

– Надо попытаться выяснить это.

– Я убежден, сир, что если нам предстоит заключить мир с Францией, то следует не вести переговоры об его условиях, а диктовать их, и эти условия должны быть выгодны Англии.

– Они уступили бы всю Северную Америку и значительную долю своих интересов в Индии; все, что они просят – это владение островом Минорка. Несомненно, такие условия можно считать выгодными для нас.

Питт на мгновение замолчал. Эта война была его войной. Он задумал ее, осуществил и считал ее ответом на многие проблемы своего государства. Когда он впервые принял на себя руководство страной, Англия была небольшим островом у побережья Европы с населением всего в семь миллионов человек, а по ту сторону пролива – двадцать семь миллионов французов. Британские корни были неглубоки; через своих королей они были связаны с корнями Ганноверского дома. Питт считал, что если не будут предприняты какие-либо быстрые и решительные меры, то страна опустится до такого ничтожного состояния, что ее едва ли можно будет назвать государством. Ей даже может грозить подчинение Франции. И тогда он представил свой план управления страной покойному королю. Его наделили соответствующими полномочиями. И что же произошло? Он отказался от сферы влияния в Европе, где, как он знал, никогда нельзя будет прочно закрепиться, и обратил свой взор к широкому горизонту. Он мечтал об империи и создал ее. Всего лишь за несколько лет Англия из ничтожного маленького королевства превратилась в величайшую державу в мире. И англичане видели эти перемены. Теперь они распевали гимны «Правь Британия» и «Сердцевина дуба». И были преисполнены чувствами гордости и достоинства.

У жителей Лондона не было сомнений в том, с кем связаны все преобразования. Это Питт избавил страну от непотизма; это он доказал королю, что недостаточно быть принцем – сыном короля, чтобы уметь руководить армиями. Питт добился того, что страна стала империей и теперь пожинает плоды благосостояния. Никто не понимал всего этого, больше, чем Питт.

Он медленно проговорил:

– А я размышлял как раз о том, что следует объявить войну Испании.

Король был поражен.

– Я только что узнал, что Франция и Испания готовы заключить секретный договор, – продолжил Питт.

– Для чего? – спросил король.

– Ваше Величество, вероятно, помнит о прочных семейных связях между этими двумя французскими и испанскими дворами. Два короля Бурбона – это своего рода семейный союз. Вы спрашиваете, для чего? Да потому, что Испания хочет напасть на Португалию, которая всегда была нашей союзницей. Я вижу, что Ваше Величество понимает меня. Поспешный мир мог бы обернуться бедствием для Англии… А это непростительно, особенно, когда преимущества на нашей стороне. Я никогда не смог бы убедить мое правительство заключить мир на таких условиях, на которых, как мне известно, настаивают некоторые министры Вашего Величества.

Поведение Питта говорило о том, что вопрос для него исчерпан; а у короля все еще было недостаточно опыта и он слишком благоговел перед этим человеком, чтобы противоречить ему.

Когда Питт созвал совещание своего кабинета и выдвинул свои предложения относительно войны с Испанией, он был встречен хором неодобрительных голосов. Министры не только не хотели объявлять войну Испании, но и требовали мира с Францией.

Питт указал на неблагоприятные стороны ведения переговоров о мире. Англия быстро идет в гору, она стала великой державой; при таком положении дел нет смысла рассматривать вопрос о мире. Согласиться на то, чтобы сесть за стол переговоров и начать обсуждать условия мира – значит отказаться от игры, из которой они могут выйти победителями. Сам он пошел бы только на такой мир, который поставил бы Францию в крайне унизительное положение, а сейчас этой цели не достичь. Но добиваться мира и пойти на уступки с обеих сторон, которые неизбежны при такой расстановке сил, означало бы упустить с трудом завоеванные преимущества.

Лорд Бьют возразил ему, а ведь все знали, что за лордом Бьютом стоит сам король.

– Я предлагаю немедленно отозвать нашего посла из Мадрида, – настаивал Питт.

Поднялся Фокс, непримиримый противник Питта и выразил противоположное мнение. К своему удивлению и возмущению Питт обнаружил, что у Фокса много сторонников. Вслед за Фоксом с критикой в его адрес выступили Джордж Гренвил – один из шуринов Питта, – лорд Хардуик, герцог Бедфорд и Бьют. С тревогой он увидел, что с ним остались лишь два других его шурина – лорд Ричард Темпл и Джеймс Гренвил; члены кабинета министров разрушили планы великого Питта. Это казалось непостижимым, и он почувствовал здесь руку Бьюта.

Питт не видел для себя иной альтернативы, кроме как уйти в отставку.

На улицах люди в страхе перешептывались: «Питт ушел в отставку». Народ столицы вознегодовал. Питт был их героем. Они помнили дни, когда торговля находилась в плачевном состоянии, когда тысячи людей оставались безработными. Питт превратил Лондон в один из крупнейших портов в мире. И Питта отправили в отставку! Такое было просто нетерпимо!

А кто изгнал его? – задавали люди вопрос. Наверное этот шотландец Бьют. В Англии не любили шотландцев. Пусть возвращаются туда, откуда пришли, на свой север. Народу нужен был англичанин, который знает, что лучше для Англии. Народ гордился Питтом, Великим простолюдином. Он не был ни герцогом и ни графом, и не искал славы для себя лично. Он хотел, чтобы развивалась торговля, а Англия – процветала. А этот шотландец и его министры прогнали Питта.

Люди были уверены, что во всем виноват шотландец – в нем одном все зло. Уже многие годы о шотландце и вдовствующей принцессе ходили шутки. А в последнее время их появилось еще больше, и они стали еще непристойнее и безжалостнее.

Когда лорд Бьют проезжал по улицам, его узнавали и бросали комья грязи вслед карете.

– Убирайся туда, откуда пришел. И прихвати с собой свою возлюбленную. Мы вполне обойдемся без вас.

Бьют был возмущен. При первой же возможности он отправился к королю и сказал ему, что им следует под благовидным предлогом вернуть Питта в правительство. Этого хотел народ. Люди начали беспокоиться, и он считает, что неразумно не считаться с их мнением.

– Какие бы шаги не предприняло новое правительство, они будут приняты народом в штыки, – заявил он королю. – Народ решительно настроен вернуть Питта, и я думаю, что нам следует именно так и поступить.

Король полностью согласился с этим, ибо также сожалел об отставке Питта.

– Конечно, жаль отступать от достигнутого, – пояснил Бьют, – но этот человек слишком высокомерен и не желает прислушиваться к чужому мнению. Поэтому он считает, что пристыдил нас своей отставкой.

– Так оно и получилось, – заметил Георг.

– Нам остается только одно, – добавил Бьют. – Если бы, Ваше Величество, вызвали Питта к себе, то мы смогли бы прийти к компромиссу. Он мог бы изложить свои условия возвращения в правительство, а я не сомневаюсь в том, что он горит желанием вернуться, так же как и мы хотим заполучить его.

Питт самодовольно улыбнулся, когда получил вызов к королю. Он прекрасно понимал, что правительство не сможет обойтись без него. Люди приветствовали его, когда он в своей карете ехал по улицам. Весть о том, что он едет к королю, быстро облетела весь город, и все догадались, зачем его вызвали.

Они не могут обойтись без Питта – так истолковали вызов к королю опального министра.

Питт предстал перед королем, настроенный весьма самоуверенно. Георг еще молод и нуждается в наставлениях. Конечно, приятно видеть в нем то, что он полон энтузиазма исполнять свои королевские обязанности. Если бы его можно было вывести из-под влияния Бьюта, то он не доставлял бы хлопот.

Бьют! Он не выходил у Питта из головы. Каким образом ему разрушить многолетнее влияние этого человека? Ведь Бьют был постоянно рядом с Георгом с его детских лет. Даже в то время, когда еще был жив Фредерик – принц Уэльский. Бьют стал почти что членом королевской семьи, он вел себя как любимый дядюшка, а позже – как отец. Да, надо достойно выйти из создавшейся ситуации. Питт даже придумал как ему поступить. Если бы только ему удалось устроить так, чтобы Бьют оказался у него в подчинении, то он смог бы держать в узде этого честолюбивого господина.

Питт засвидетельствовал королю свое глубочайшее почтение, что он делал обычно, и предложил свои условия. Он формирует новый кабинет, лорд Бьют займет в нем место при условии, что согласится оказывать Питту безусловную поддержку.

Когда Георг обсудил это предложение с лордом Бьютом, тот понял ловкий ход Питта. Такие условия полностью лишили бы Бьюта власти. Ему пришлось бы стать заместителем Питта, и это фактически свело бы к нулю все то, ради чего Бьют трудился многие годы.

Условия Питта совершенно неприемлемы, сказал Бьют королю, и нужно попросить его предложить какое-нибудь альтернативное решение.

Питт ответил, что кабинет должен быть сформирован из его сторонников. Он сам будет государственным секретарем, а лорд Темпл – первым государственным казначеем; в кабинете не должно быть места ни для одного человека, не поддерживающего его политику.

Бьют вместе с вдовствующей принцессой явились в апартаменты короля, чтобы обсудить создавшееся положение.

– В следующий раз Питт попросит корону, – заметил Бьют, иронически засмеявшись. – Слыханное ли дело – выдвигать подобное предложение! Никто, видите ли, не смеет обладать властью, если не соглашается подчиняться мистеру Питту!

– Пока Питт правит Англией, – вставила его мать, – ты никогда не будешь настоящим королем, Георг.

Георг согласился с матерью и Бьютом. И он не был склонен скрывать свое возмущение от Питта.

«Вы хотите, чтобы я унизился и принял ваши условия, – написал он ему, – тем самым открыто признал ошибочность своих действий. Нет, мистер Питт, прежде чем я подчинюсь этим условиям, я вначале водружу корону на вашу голову, а свою шею подставлю под топор.»

– Ну, и что мы будем теперь делать? – спросил Георг Бьюта, когда его послание было доставлено Питту. – Вы сами могли бы сформировать правительство?

Лорд Бьют не сомневался в том, что смог бы сделать это; но он с некоторым опасением вспомнил о комьях грязи, летевших вслед за его каретой. Когда же на улицах города появлялся Питт, повсюду раздавались подхалимские выкрики.

– Люди будут против нас, потому что Питт не на нашей стороне, – пожаловался Бьют. – Они видят в нем подобие бога.

Он не упомянул о том, какого мнения народ о нем самом, но это мнение ему было ведомо достаточно хорошо. Ему стало известно, что Георга просто передергивало, когда он слышал на улицах непристойности в адрес своей матери и ее любовника, и зная хорошо Георга, он опасался, что такие постоянные шутки могут разгневать короля, поскольку в душе Георг был человеком строгих правил, и мечтал вновь вернуть Англию на стезю добродетели. Да, им следует проявить крайнюю осторожность.

– Пожалуй, самое лучшее – это посулить Питту какую-нибудь компенсацию, – предложил Бьют, – и чем щедрее, тем лучше. Это должно быть нечто такое, от чего он не сможет отказаться. Затем, когда он примет наши условия, мы пустим слух, что это была своего рода взятка. Тогда это значительно снизит его популярность.

И принцесса, и король нашли такой выход весьма разумным и принялись обсуждать, что бы ему предложить.

– Самое банальное, что приходит на ум, – это пост генерал-губернатора Канады, – сказал Бьют. – Представляете, он сразу окажется в трех тысячах миль от Англии. Что может быть лучше?

– Вы думаете, что он примет этот пост?

– Стоит попытаться. Можно предложить ему пять тысяч фунтов стерлингов в год.

– Он никогда не был меркантилен.

– Но к Канаде у него особое чувство. Он считает ее своим завоеванием. Вполне возможно, что он примет наше предложение; а когда он это сделает, пойдут разговоры, что Питт предпочел Канаду, иными словами, оставил Англию ради новой страны.

Георг согласился, что это отличная идея, и тотчас же было составлено письмо на имя мистера Питта. Зная о его интересе к доминиону Канаде, который фактически является его завоеванием, король имеет величайшее удовольствие предложить мистеру Питту пост генерал-губернатора с окладом в пять тысяч фунтов стерлингов в год.

Питт ответил быстро и по существу. Даже если бы при этом ему разрешили сохранить свое место в Палате общин, он все равно отказался бы от этого предложения, поскольку намерен остаться в Англии, которой принадлежит его сердце.

Следующим предложением было герцогство Ланкастер – весьма и весьма лакомый кусочек, так как все, чем ему пришлось бы заниматься – это принимать поступления от канцелярии государственных сборов для королевской семьи.

Но мистер Питт был слишком хитер, чтобы попасться в эту ловушку.

И, наконец, поступило последнее предложение. Его жена становится баронессой Чатем, он сам будет получать пенсию в три тысячи фунтов стерлингов в год. Пенсию предлагалось выплачивать трем поколениям – после смерти мистера Питта пенсию будет получать жена, затем старший сын, а если жена умрет раньше, чем он, то пенсия перейдет еще и к внуку.

Если предыдущие предложения были отвергнуты с презрением, то относительно последнего Питт заколебался.

Когда он рассказал о нем своей жене, то увидел, как ее глаза радостно засветились. Значит Эстер хотелось быть баронессой Чатем! Он любил Эстер давно и беззаветно. Она была из семейства Гренвилей – одной девушкой, среди многочисленных братьев; еще до женитьбы Питт частенько бывал в Вуттон-холле, где очаровал не только Эстер, но и ее братьев своим красноречием и несомненно величественными манерами. Он женился на Эстер семь лет тому назад, у них было пятеро детей – три мальчика и две девочки; самому младшему Джеймсу исполнилось всего несколько месяцев. Питт был очень предан своей семье. Только его семья и его карьера имели для него значение; особенно он заботился об Эстер.

Своим взглядом она невольно выдала себя, и он догадался, что ей очень хотелось бы обладать этим титулом, и в его власти было дать ей титул баронессы. Он понял также, что ей пришлась по вкусу и идея о пенсии. Три тысячи в год, и не только в течение его жизни. Разумеется, они вовсе не бедны.

За Эстер дали солидное приданое; он сам немного получил от своей семьи; кроме того герцогиня Мальборо – весьма эксцентричная особа – оставила ему десять тысяч фунтов за его великодушную, как она написала в завещании, защиту и поддержку английских законов. Последнее предложение короля пришло без всяких условий. Он мог принять его, не изменяя своим принципам. Временный уход с политического Олимпа мог бы оказаться даже желательным, поскольку он мучительно страдал от подагры.

Король и Бьют удивились и чрезвычайно обрадовались, когда Питт принял это предложение.

Первым шагом явилось назначение Чарлза Уиндема, графа Эгремонта на место Питта в качестве министра, ведающего южными территориями. Бьют считал, что народу следует при этом разъяснить, что Питт принял пенсию и титул для жены в обмен на свой пост.

В придворном циркуляре было написано:

«Достопочтенный Уильям Питт передал свои полномочия в руки короля и ушел в отставку, а Его Величество изволил назначить графа Эгремонта одним из главных министров Его Величества. Принимая во внимание огромные и важные заслуги упомянутого мистера Питта, Его Величество милостиво изволил дать указание подготовить грамоту, гарантирующую леди Эстер Питт, его жене, титул баронессы Великобритании, под именем, титулом и званием баронессы Чатем, передающийся ее наследникам мужского пола; а также пожаловать упомянутому Уильяму Питту ежегодную ренту в три тысячи фунтов стерлингов в течение его собственной жизни, жизни его жены и их сына Джона Питта, эсквайра».

Как и рассчитывал Бьют, люди изумились, услышав эту новость. Но Бьют не собирался останавливаться на этом. Как и большинство политиков он имел своих прихлебателей в литературных кругах, которых использовал для своих собственных целей. Вскоре на улицах Лондона распевали весьма нелицеприятные песенки в адрес поверженного кумира.

Питт не мог допустить, чтобы его поступок был неправильно понят народом. Как политик, много сделавший для своей страны, что признавали даже его враги, он честно заслужил пенсию в три тысячи фунтов в год и титул для жены и потомков. Но он не допустит того, чтобы люди поверили, будто все это он принял в обмен на свой пост.

Он распространил письмо, где изложил подробности в истинном свете..

«Обнаружив, к своему великому удивлению, – писал он, – что причина и способ моего ухода в отставку были восприняты в Сити в значительной мере неверно, также как и наимилостивейшее и искреннее признание Его Величеством моих заслуг, сделанное уже после моего заявления об отставке, были бесчестно истолкованы как сделка ради того, чтобы я отказался от своего народа, я вынужден рассказать правду относительно этих двух фактов и сделать это таким образом, против которого не будет возражать ни один настоящий джентльмен.

Причиной моего ухода в отставку явились расхождения во взглядах касательно мер, которые следует принять в отношении Испании, представляющих чрезвычайную важность и затрагивающих честь Короны, а также самые насущные государственные интересы (и это основывается на том, что Испания уже сделала, а не на том, что Двор, возможно, в дальнейшем намерен предпринять).

Лорд Темпл и я представили Его Величеству в письменном виде, скрепив нашими подписями, свое скромное мнение по этому вопросу, но оно было отвергнуто всеми остальными министрами короля. Я подал в отставку 5 числа этого месяца, чтобы не нести ответственности за шаги, которые я уже больше не смогу контролировать. Наимилостивейшая оценка моей деятельности, подтвержденная Его Величеством, последовала уже за моей отставкой. Я не добивался этих наград, они сделаны добровольно, и я всегда буду гордиться тем, что получил их от самого лучшего из монархов.»

Единственное к чему стремился Питт: люди должны знать, что хотя он уже не занимает места в кабинете министров, у него не было намерения отказываться от своего долга.

Вдовствующая принцесса, не ведая о настроениях народа, была рада такому повороту событий. Вместе с лордом Бьютом она навестила своего сына и, обняв его, воскликнула: «Слава Богу, Георг, ты теперь настоящий король Англии!»