"Третий Георг" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

КОРОЛЕВСКАЯ СЕМЬЯ

Король Англии пребывал в растерянности. Прошло менее года с тех пор, как его дедушка, Георг Второй поднялся как обычно утром с постели, выпил свою неизменную чашку шоколада, спросил, как делал это каждое утро, откуда дует ветер, сказал, что намерен совершить прогулку в Кенгсингтон-гарденс, зашел в свою гардеробную и упал там замертво. Старому королю было семьдесят семь лет, поэтому эта кончина не оказалась неожиданностью, и тем не менее его внук Георг понял, что носить королевскую мантию весьма тягостное занятие.

Смерть дедушки не была для нынешнего короля таким большим потрясением, как та, которую он пережил девять лет тому назад, когда это случилось с его отцом. Смерть отца действительно застигла всех врасплох. Фредерик принц Уэльский был обычным, здоровым мужчиной, однако, неудачный удар теннисным мячом вызвал загадочное заболевание, и в возрасте сорока пяти лет он отошел в Вечность, оставив свою вдову, принцессу Августу беременной. К тому времени она уже произвела на свет Божий многочисленное потомство. Это позволяло ей претендовать на важную роль при дворе и делало опасной фигурой в глазах ее свекора – короля Георга Второго. Она была матерью нынешнего короля Георга, получившего титул принца Уэльского после смерти отца, матерью ее дорогого, кроткого и послушного Георга, благодаря которому Августа намеревалась управлять Англией, хотя в то время никто не понимал этого. У нее были и другие сыновья: Эдуард герцог Йоркский, Уильям герцог Глостерский, Генри герцог Камберлендский и молодой Фредерик Уильям. Ее первая дочь, Августа, была на год старше Георга, бедняжка Элизабет умерла, когда Георг назывался еще принцем Уэльским; и, наконец, самая младшая Каролина-Матильда, родившаяся спустя четыре месяца после смерти ее мужа Фредерика. Но все внимание вдовствующей принцессы было обращено к старшему сыну Георгу, потому что тот стал королем, и она в своем стремлении к власти опиралась на него.

Все думы Георга о сложностях государственных дел и перипетиях семейных отношений затмевались мыслями о его предстоящей женитьбе; ведь он был помолвлен с принцессой Шарлоттой Софией Мекленбург-Стрелиц, а любил леди Сару Леннокс. Георг признался в этом лорду Бьюту, которого считал своим самым близким другом, но который был также большим другом его матери. Георг «сердился на Сару Леннокс». И Сара гневалась на него, на что у нее были все основания. Разве он не проявлял открыто своих чувств к ней; он даже делал ей предложение, правда окольным путем, через ее кузину и подругу леди Сюзан Фокс-Стрейнджуэйс. Все полагали, что он намерен бороться за Сару. Можно было не ожидать сильного сопротивления. Его мог бы поддержать Генри Фокс, зять Сары, который после Уильяма Питта, возможно, считался самым влиятельным политиком в то время.

Но Георг знал, что это ненадолго. Его друг лорд Бьют уже строил планы удалить всех, кто стоял на его пути, включая мистера Питта… по той лишь причине, что мистер Питт не дружил с лордом Бьютом и дал ему ясно понять: высокого поста в правительстве Бьюту не видать.

Георг решил, что он должен выполнить свой долг, суть которого внушали ему мать и лорд Бьют. Короли из династии Ганноверов всегда сочетались браком с германскими принцессами; он не мог жениться на этой молоденькой английской девушке, хотя в ее жилах текла королевская кровь, правда, внебрачная, как заметила вдовствующая принцесса, поскольку ее прабабушкой была Луиза де Кероуэлл герцогиня Портсмутская, а прадедушкой – Карл Второй.

Сара приходилась золовкой Генри Фоксу, и в случае женитьбы Георга на Саре, этот весьма амбициозный политик приобрел бы слишком большое влияние на короля; более того, девушка была легкомысленна, а потому и лорд Бьют, и вдовствующая принцесса решили, что если они и впредь хотели бы сохранить свое влияние на короля, то он должен жениться на покорной немецкой принцессе… лучше на той, которая не говорит по-английски. Это позволит им и впредь контролировать Георга.

Лорду Бьюту и принцессе Августе удалось убедить Георга в необходимости выполнить свой долг. Правда, для этого пришлось напомнить юноше давний роковой роман с Ханной Лайтфут, прекрасной молоденькой квакершей, в которую, как казалось Георгу, он был влюблен в течение нескольких лет. Она настолько вскружила ему голову, что он поселил ее в доме в Излингтоне. Ханна родила ему детей и счастливый отец поступил страшно неблагоразумно, совершив с ней какой-то брачный обряд.

Воспоминания о Ханне заставили Георга понять, на какое безрассудство он способен, когда не советуется со своим другом лордом Бьютом и с матерью.

Тоскуя по Саре Леннокс, он в то же время согласился на брак, который они ему устроили. А теперь он в отчаянии пытался изгнать все мысли о Саре из своей головы и полюбить принцессу Шарлотту, потому что решил быть не только добрым королем, но и верным мужем. Ему очень хотелось, чтобы при его правлении двор жил высоконравственной жизнью. Его дедушка и прадедушка открыто афишировали свои любовные связи. Это шокировало. Георг заявил, что при его, Георга Третьего, правлении будут установлены более суровые нравственные нормы, и он был полон решимости осуществить свои намерения. Если для этого понадобятся жертвы, то он готов пойти на них.

Никогда в жизни, уверял он себя, ему не придется принести жертву, большую, чем эта. И тогда он принялся за составление планов своего бракосочетания, всей душой отдавшись приготовлениям к нему, и надеясь таким образом отвлечься от мыслей о Саре.

– Я не желаю этого вульгарного обряда в спальне, – заявил он. – Я долго думал и пришел к выводу, что настало время отказаться от него; ведь он, в конечном счете, пришел к нам из Франции.

Мать и лорд Бьют восхищенно слушали его. «Пусть делает, что хочет, если он согласен на этот брак», – думал лорд Бьют.

– Я хочу, чтобы моя невеста привезла с собой не более двух фрейлин, – продолжал Георг. – Эти дамы имеют обыкновение совать нос не в свои дела.

Мать и лорд Бьют понимающе согласились с ним.

– Ваше Величество поступает совершенно правильно, занимая твердую позицию в этом вопросе, – промолвил лорд Бьют.

Принцесса Августа бросила на лорда Бьюта предупреждающий взгляд. Возможно, им не следует слишком часто напоминать Георгу о том, что он – король и волен поступать так, как ему хочется. А что если он вдруг решит воспользоваться своей королевской властью и настоит на том, чтобы жениться на Саре Леннокс?

Но лорд Бьют знал, что делать. Принцесса с нежностью посмотрела на человека, который был ее тайным возлюбленным… хотя, возможно, и не таким уж тайным, поскольку не только приближенные знали об их связи; пикантные сплетни всегда просачивались за пределы королевского двора.

Лорд Бьют дружески улыбнулся ей, словно говоря: «Ты можешь положиться на меня». И она верила, что вполне может это сделать.

– Интересно, долго ли еще ждать приезда принцессы? – спросил Георг.

– Мы стараемся делать все, чтобы ускорить приготовления здесь, – заверил его Бьют. – А Харкурт позаботится о том, чтобы не было задержки в Мекленбурге. Ведь Ваше Высочество с таким нетерпением ждет приезда своей невесты!

Георг смутился. Может быть, когда принцесса Шарлотта приедет, станет легче. Когда я женюсь на ней, то буду думать только о своей жене, решил он. Как было бы хорошо избавиться от этого навязчивого влечения к Саре.

– Я с нетерпением жду того момента, который соединит меня с ней, надеюсь, на всю жизнь, – высокопарно заявил он.

Принцесса и Бьют обменялись взглядами. На Георга можно было положиться… Хотя иногда, правда очень редко, он действовал самостоятельно. Они оба до сих пор содрогались при воспоминании об этой истории с Ханной Лайтфут. Похоже, отделаться от Сары Леннокс будет значительно проще. Как только Георг женится, все уладится. Свадьба должна состояться как можно скорее. Поэтому весьма радостно слышать от самого Георга, что он с нетерпением ждет свою невесту.

Оставшись вдвоем, лорд Бьют и вдовствующая принцесса Уэльская принялись обсуждать события более откровенно, чем в его присутствии.

– Не могу дождаться прибытия Шарлотты, – заявила принцесса. – Я не успокоюсь, пока они не поженятся.

– Наверняка, это будет один из самых скоропалительных королевских браков, – улыбнулся Бьют.

– Меня не покидает предчувствие, что наши планы могут расстроиться.

Бьют взял ее руку и нежно поцеловал. Его глаза смотрели на принцессу Августу с любовью. Что ж, у него были все основания для того, чтобы любить эту женщину. Его богатство постоянно увеличивалось, а влияние при дворе возрастало с того самого дня – четырнадцать лет тому назад – когда на скачках в Эгеме проливной дождь заставил принца Уэльского коротать время под тентом, за игрой в вист и он – Бьют – был приглашен присоединиться к королевской компании. Он сразу же стал любимцем принца… и еще больше – любимцем принцессы. Фредерик благосклонно относился к тому, что Бьют был так предан его жене; это давало ему возможность развлекаться со своей любовницей, в то время как Бьют ухаживал за принцессой. Все четверо были по-своему счастливы и более полюбовных отношений трудно и, казалось, даже невозможно представить. После смерти Фредерика карьера Бьюта быстро пошла вверх. Он сделался незаменимым не только для принцессы, но и для ее сына; все видели в нем человека, заменившего юноше отца. И вот теперь, когда Георг стал королем, Бьют стремился добиться большего. Он хотел занять место, которое сейчас занимал Уильям Питт, человек известный по всей стране как Великий простолюдин. Питт мечтал о том, чтобы Англия стала империей, и положил начало ее созданию. Было совершенно очевидно, насколько он преуспел в этом деле. Хорас Уолпол, старый сплетник, заметил, что каждое утро Питту приходится спрашивать, какие новые победы одержали англичане, чтобы упаси Боже, не пропустить хоть одну из них. Питт заявил, что можно спасти Англию, и сделать это в состоянии только он один. Он почти полностью принял на себя руководство кабинетом министров, когда Англия ввязалась в войну, казавшуюся гибельной, поскольку ее единственным союзником был Фридрих Великий. Англия и Пруссия противостояли объединенным силам Франции, Австрии, России и Испании. Питт одерживал одну за другой победы в Америке и Индии и сделал то, что пообещал: превратить королевство в империю.

Признавая гений этого человека, Бьют не возражал бы работать с Питтом. Но Питт совершенно ясно дал понять, что не желает иметь никаких дел с Бьютом. Питт не выносил протекционизма. У руля должен стоять тот, кто действительно сможет вести корабль, таков был его принцип. И своим примером он доказал это на деле. А Бьют делал свою карьеру именно благодаря протекции.

Многие годы добиваться успеха ему помогала благосклонность вдовствующей принцессы, а теперь он полагался на привязанность к нему короля. Бьют хотел править Англией, а Питт заявил, что если настанет такой несчастливый день, когда Бьют приберет власть к своим рукам, то он – Питт – удалится от дел.

С того дня Бьют поставил себе целью добиться ухода Питта, он выжидал, когда представится случай, чтобы избавиться от своего врага.

Улыбаясь принцессе, он думал о том, насколько надежно себя чувствует рядом с ней. Они во многом сходились во взглядах. Она обожала его, и он отвечал ей тем же.

При жизни Фредерика, принцесса была ему верной и хорошей женой, решительно поддерживала, одобряла политику своего супруга, ненавидела тех, кого ненавидел он, благоволила тем, кому благоволил он. Августа сохраняла верность Фредерику, хотя Бьют знал, что порой она была непрочь изменить мужу… с ним. Когда Фредерик умер, уже ничто не могло воспрепятствовать их союзу, но они не стремились к чему-то невозможному, а таким невозможным являлся их брак. Они оба были достаточно мудры, чтобы обойтись без церковного благословения. Ведь они и так стали одним целым – душой и телом, а большего им и не требовалось.

Правда, существовала еще и леди Бьют.

Слава Богу, что она оказалась здравомыслящей женщиной и, зная о взаимоотношениях между ее мужем и принцессой, не чинила им преград. Эта женщина одарила мужа многочисленным потомством. «Подумать только, четырнадцать детей, – восхищенно заметила как-то принцесса Августа, – в самое короткое время, за которое только можно выносить их!» Леди Бьют пользовалась особыми привилегиями, как жена одного из самых влиятельных лиц при дворе; привилегии имелись и у ее детей. Сам Бьют стал членом тайного совета и первым камергером; король постоянно советовался с ним, и Бьют не сегодня-завтра мог сделаться премьер-министром. Леди Бьют получила титул баронессы Маунт-Стюарт Уортли, и это только начало, уверял ее муж в один из тех редких случаев, когда он мог оторваться от своей возлюбленной, и немного побыть с законной женой. Да, леди Бьют поистине была здравомыслящей женщиной, решив не чинить препятствий карьере своего мужа. С женой ему исключительно повезло.

– Все будет в порядке, моя дорогая Августа, – уверял он. – Но я согласен с тобой, чем скорее принцесса Шарлотта приедет и официально станет женой Его Величества, тем счастливее все мы будем.

– Эта девушка должна быть благодарна нам, – сказала принцесса. – Что в конце концов представляет из себя это местечко Мекленбург-Стрелиц. Только вообрази, что они пережили, когда полковник Грейм сообщил им о наших намерениях?

– Вероятно, они были вне себя от радости.

– Я тоже так думаю! И Шарлотта должна стать послушной. Я надеюсь, что так оно и будет. Не хотелось бы, чтобы она встала нам поперек дороги.

– Ты знаешь, как справиться с ней. Я в этом уверен, моя дорогая.

– Ну, конечно, – заявила принцесса Августа очень самоуверенно. – Я дам этой девочке понять, что ей придется смириться с моими наставлениями. Она очень молода и будет нуждаться в советах.

– Будем надеяться, что она окажется достаточно разумной, чтобы принять их.

– Дорогой, я добьюсь благоразумия с ее стороны. Бьют улыбнулся.

– Я уверен в этом. Но Его Величество…

– А что Георг?..

– Если он увлечется ею, и она убедит его поступить так, как ей хочется…

Принцесса кивнула.

– Георг действительно весьма серьезно влюбился. Я говорю о Саре Леннокс…

– Но ведь отвлечь его от этой девушки не составило большого труда. Меня не столько беспокоит Сара, сколько… та, другая.

– Ну тогда он был еще совсем юн, и я думаю, что его втянули в эту глупую историю. Не сомневаюсь, что он больше никогда не поступит столь безрассудно. А нам необходимо лишь справиться с Шарлоттой, и я уверена, что это удастся. Сара Леннокс – легкомысленная девчонка… а вот Ханна Лайтфут, вероятно, была весьма решительной женщиной. Немецких женщин воспитывают в гораздо более строгих правилах, и они знают свое место. Вот и наша маленькая Шарлотта будет знать свое. Ее дело – рожать королю наследников, а не править страной.

– Значит, на душе у тебя спокойно?

– Насколько это возможно до тех пор, пока не состоится свадьба с этой надежной маленькой немецкой принцессой.

Их беседу внезапно прервал король. Очевидно произошло нечто, сильно встревожившее его. Лицо у него было краснее обычного – верный признак того, что он находится в крайнем смятении. Его пухлые, как у всех Ганноверов, губы слегка дрожали.

– Георг, дорогой мой, что случилось?

– Новости из Мекленбурга, – ответил он.

– Умоляю, рассказывай скорее.

Бьют взял письмо из дрожащих рук короля и прочитал, что великая герцогиня Мекленбург-Стрелиц скончалась, и, ввиду этого, бракосочетание придется отложить.

Принцесса Августа тяжело опустилась в кресло. Случилось то, чего она опасалась – непредвиденное препятствие, разрушающее ее планы.

Она заметила, в глазах короля промелькнуло облегчение, или ей это только показалось? Не говорил ли он себе: «А что, если свадьба вовсе не состоится? Тогда можно вернуть Сару…»

Бьют быстро, тактично решил взять все в свои руки, как это он делал во многих случаях, с любовью подумала принцесса.

– Это – печальное известие, – сказал он. – Но я не понимаю, почему смерть матери нашей маленькой королевы должна задержать свадьбу. Бедная маленькая леди, она будет одинока, ей нужно утешение, то утешение, которое ей может дать только ее супруг. Я полагаю, Ваше Величество, что вы незамедлительно должны написать ей и настоять на том, чтобы даже при сложившихся обстоятельствах ваши планы не откладывались.

– Как все это горестно… для Шарлотты, – промолвил Георг.

– Я знал, что вам захочется утешить ее, – сказал Бьют с теплыми интонациями в голосе. – Давайте без промедления напишем ей о вашем сочувствии и скажем, что принцесса Шарлотта… наша маленькая королева… ни в коем случае… не должна откладывать приезда в свое королевство, к своему королю.

Георг позволил лорду Бьюту проводить себя к письменному столу своей матери, а принцесса в это время наблюдала, как убедительно и решительно действовал ее возлюбленный. Какой же он все-таки преданный друг! Как она обожает его! И теперь гораздо больше, чем в те дни после их первой встречи под тентом, когда в ее жизни появился новый стимул. Люблю его больше, чем прежде, и это после всех прошедших лет, подумала она о нем с нежностью.

Сара Леннокс спустилась к завтраку в Холланд-хаусе. Выглядела она свежо и привлекательно, словно у нее вообще не было никаких забот. Ее сестра, леди Каролина Фокс, встретила девушку с некоторым раздражением, а зять с усмешкой глянул на нее поверх своей тарелки, когда она плюхнулась на стул.

Леди Каролине было трудно простить ей то, что она упустила свой шанс, который когда-либо мог представиться ей, ибо леди Каролина была уверена, что разыграй умело ее глупая сестра свои карты, так как это сделала бы любая разумная женщина, она уже была бы обручена с королем, и о ней не говорили бы как о девушке, которую он бросил ради другой.

Больше всего раздражало безразличие Сары. В сущности, именно ее безразличие и стало корнем всех бед. Каролина была уверена, что если Сара поощряла бы ухаживания короля, то ничто не остановило бы Георга, который, казалось, несомненно был настроен жениться на ней.

Сара держала что-то в руках, и зять спросил ее, на что она смотрит с такой нежностью. Леди Каролина слегка взвизгнула, когда Сара протянула ей ежика.

– Зачем ты принесла его сюда? – воскликнула она.

Но Сара рассмеялась и положила маленькое существо на стол.

– Не правда ли, он милашка? – спросила Сара.

– Я категорически требую убрать его со стола, – заявила леди Каролина.

Но Сара умоляюще смотрела на своего зятя. Генрих Фокс считал ее дурочкой, но она была забавна и к тому же недурна собой, поэтому он сказал:

– Не будь слишком строга к бедняжке Саре, Каролина. Она совсем недавно понесла такие утраты – смерть своей белочки и красавицы лошади…

Глаза Сары при этих воспоминаниях наполнились слезами.

– Не говоря уже, – продолжал мистер Фокс, словно он обращался к Палате общин, – о короле Англии.

– Дорогой мистер Фокс, – печально вздохнула Сара, – прошу вас, даже не заговаривайте об этом. Мне надоели и король и его свадьба.

– Сара, Бога ради, попытайся быть благоразумной, – взмолилась Каролина. – Я знаю, что тебе это трудно…

– Очень, – вздохнула Сара и озорно улыбнулась. – Посмотрите, как этот зверек сворачивается в клубок. Разве вам не нравится? А какие у него иголки!

Каролина со вздохом посмотрела на своего мужа, а тот, пожав плечами, вновь принялся за еду.

– Все опечалены твоей судьбой, – продолжала Каролина.

– Но почему?

– О, не притворяйся такой глупой. Ты прославилась как отвергнутая королем женщина.

– Когда мы встретимся, я буду очень холодна с ним и покажу ему, что меня все это вовсе не волнует.

– Но попытайся мыслить здраво. Он же король! Сара промолчала, и сосредоточилась на еде.

– Не сомневаюсь, что бракосочетание задержится из-за смерти матери невесты, – высказал предположение мистер Фокс.

– Может быть, его и вовсе не будет, – с надеждой промолвила леди Каролина.

– Вряд ли тут есть основания для опасения или надежд. Уверен, что герцог Стрелиц не собирается упустить такой случай, – прямо заявил мистер Фокс.

– Ну, что ж, он проявляет больше здравого смысла, чем некоторые взбалмошные девицы.

Сара тяжело вздохнула.

– Сколько можно твердить об одном и том же, – сказала она.

– Но ведь не в каждом доме есть член семьи, который настолько глуп, чтобы упустить корону.

– Георг – дурак, – вскричала Сара. – Если бы он не был дураком, то не позволил бы им уговорить себя и попросил бы моей руки сам, а не через Сюзан. Я очень довольна, что отделалась от него.

– Ты рада, что отделалась от короны, от возможности принести благо своей семье, от возможности стать матерью будущего короля? – недоумевала Каролина.

Сара беспомощно посмотрела на свою сестру.

– Неужели это единственная тема для разговоров? Давайте лучше обсудим, как прошли роды у нашей сестры Эмили. Разве это не более важно для нас, чем то, что меня отвергли?

– Что бы ни случилось в этой семье, нет ничего значительнее того, что тебя бросил король.

Сара схватила своего ежика и бросилась вон из комнаты.

– Мне до смерти надоели эти разговоры, Сьюки, – сказала она своему колючему приятелю и улыбнулась, вспомнив, что назвала его в честь своей подруги Сюзан Фокс-Стрейнджуэйс, которую она ласково называла Сьюки или Пусси.

– Но тебе, Сьюки, больше подходит это имя, – продолжала Сара. – Ты вряд ли смог бы быть Пусси, не так ли? Мне кажется, что назвав тебя Пусси, я бы унизила твое достоинство.

Придя в свою комнату, она сделала то, что любила делать, когда хотела успокоиться. Она начала писать письмо Сюзан.

«Моя дорогая Сюзан…»

Сара остановилась и подумала, как бы было весело, если бы Сюзан приехала сюда. Тогда все казалось бы шуткой, хотя Сюзан гораздо серьезнее, чем она сама. Будь у Георга хоть капля ума, он влюбился бы в Сюзан, а не в нее. Она уверена, что Сюзан знала бы, как поступить. Ну вот! И она туда же! Совсем как сестра и зять! Только и думает об этом! Вдруг ей пришлось на ум, что Сюзан, возможно, еще не знает о предполагаемой женитьбе короля. Может быть, эта новость еще не дошла до Сомерсета?.. И ее перо быстро заскользило по бумаге:

«Прежде всего, чтобы удивить тебя так же, как была удивлена я, должна сообщить тебе, что к… собирается жениться на принцессе Мекленбург… Разве ты не вскипаешь от негодования, услышав это?.. Но наверняка ты подумаешь, что я сделала нечто ужасное, и тем самым заслужила такое отношение; тебе ведь не легко изменить свое мнение о ком бы то ни было; но, уверяю, что я ничего такого предосудительного не совершала. Я очень часто бывала в его обществе, с тех пор как последний раз писала тебе, но хотя ничего не было сказано, он всегда изо всех сил старался выказать мне явное предпочтение, а его речи и взгляды казались необычайно любезными. Даже в прошлый четверг, на следующий день после того, как все стало известно, этот лицемер имел наглость прийти и разговаривать со мной в самом хорошем расположении духа. Вероятно, он хотел объясниться со мной, но побоялся…»

Сара отложила перо и подумала: «Все-таки я сердита на него. Он повел себя недостойно, и когда я в следующий раз встречусь с ним, то всем своим видом покажу ему, что думаю о нем».

Она снова принялась быстро писать:

«В общем, он ведет себя как человек, не имеющий ни ума, ни добропорядочности. Я увижу его в четверг вечером и постараюсь показать ему, что нисколько не оскорблена. Но если правда, что можно кому-то досадить сдержанным и холодным обращением, то это он получит сполна, обещаю тебе.

Пожалуй, сама я почти простила его, хотя и не упущу случая продемонстрировать ему свое пренебрежение. К счастью, я не была влюблена в него, он мне только нравился, да и его титул для меня ничего не значит, по крайней мере, значит так мало, что мое разочарование испортило мне настроение всего лишь часа на два. Уверяю тебя, я не плакала; а вот ты наверняка разревешься, ведь я знаю, ты хотела этого гораздо больше, чем я. Больше всего меня раздражает то, что он выставил меня в весьма неприглядном свете, а впрочем мне все равно. Если бы даже он изменил свое решение (хотя это вряд ли случится), но не привел бы мне достаточно веские причины в свое оправдание, я бы все равно не вышла за него замуж. Если он настолько безволен, что позволяет управлять собой, то мне пришлось бы с ним не сладко…»

Сара улыбнулась. Легко понять истинные чувства, когда изложишь их на бумаге для своих друзей, с которыми можно быть вполне откровенной, как со Сьюки.

Конечно, Сара была раздосадована. Все-таки это ее немного волновало. Но не так уж сильно, как смерть бельчонка или любимой лошади.

Она взяла перо и дописала:

«Обещай мне, что не расскажешь об этом никому, кроме своих родителей, и, желательно, чтобы они ни с кем на эту тему не говорили, а то скажут, что мы все выдумываем, и он возненавидит нас. Ведь, как правило, ненавидит тот, кто поступает плохо и при этом сознает, что ведет себя неправильно…»

Это действительно так, подумала она. Но Георг, наверное, слишком безволен, чтобы ненавидеть кого-нибудь. Она знала, что сердце у него доброе, поэтому возможно, было бы не так уж плохо выйти за него замуж. Сара вздохнула и поспешно закончила письмо.

Умерла мать невесты. Свадьба будет отложена. Может быть?.. Что ни говори, все-таки приятно было бы стать королевой.

В Холланд-хаусе все негодовали.

Леди Каролина пришла в ярость; она металась из угла в угол по гостиной, не в силах сдержать свой гнев.

– Неслыханное дело! Как он посмел! Это еще одно оскорбление!

Мистер Фокс пытался успокоить ее.

– Не случилось ничего особенного. Положение Сары требует того, чтобы она была приглашена. В сущности, было бы еще большим неуважением, если бы ее обошли стороной.

– Она должна отказаться, – настаивала леди Каролина. Леди Килдер, недавно родившая ребенка, заявила, что не знает, как следует поступить в подобном случае, но ее муж сказал:

– Сара должна идти. Что будут говорить, если она откажется?

– Это просто неслыханное оскорбление, – не унималась леди Каролина.

– Посмотрим, что сама Сара об этом думает, – предложил мистер Фокс.

– Сара?! – фыркнула Каролина. – Сара не о чем не думает, кроме своих лошадей и ежиков… и, возможно, белочек. Сара – просто дура, и мы убедились в этом на самом горьком опыте.

– Бедняжка Сара! – пробормотал мистер Фокс. – Но по крайней мере ей следует разрешить высказать свое мнение.

Мистер Фокс вызвал слугу и попросил его пригласить леди Сару в гостиную.

Как только Сара вошла в комнату, всем собравшимся членам семьи стало ясно, что девушка знает, какой вопрос здесь обсуждается.

– Я решила идти, – заявила она.

– Что?! – вскричала Каролина. Сара пожала плечами.

– Если я откажусь, то он решит, что я сержусь на него, – рассудила она.

– На что у тебя есть все основания.

– Он может даже подумать, что это меня волнует. Я собираюсь показать ему, что мне все равно. Я посмотрю на него… с вызовом… когда он будет венчаться с этой женщиной, и заставлю его испытать такую неловкость, что он больше никогда не захочет увидеть меня… или ее. Но я пойду! Я так решила.

– Непохоже, чтобы ты серьезно поразмыслила, прежде чем принять свое решение, – сказала Каролина.

– Я все обдумала, – возразила Сара. – В конце концов, приглашение мне прислано. Меня пригласили быть подружкой невесты, не забывайте об этом, и последнее слово за мной. Я так решила – это все, что могу вам сказать.

– Но это же просто сумасшествие! – воскликнула Каролина.

– А я в этом не уверен, – вставил лорд Килдер.

Все ждали, что свое мнение выскажет мистер Фокс; в конечном счете, он был самым важным членом семьи. Мистер Фокс пожал плечами.

– Идти или не идти… и то, и другое не очень удобно. Как ни поступишь, все равно вызовешь пересуды.

– По крайней мере Сара должна показать, что у нее есть хоть капля гордости, – настаивала Каролина.

– Мне кажется, что у меня ее нет, сестра… во всяком случае – немного. Каждый знает, что Георг все еще держится за юбку своей мамочки, и всем известно, что это она с лордом Бьютом устроила для него брак с это особой – Шарлоттой, – а у него не хватило мужества отказаться. Бедная Шарлотта! Мне жаль ее…

– Я было подумала, что ты будешь завидовать ей, – резко оборвала ее Каролина. – И ты бы завидовала, будь у тебя хоть немного ума.

– Но ты же всегда говорила, что у меня начисто отсутствует эта полезная вещь, – со смехом ответила Сара. – И… я решила. Я буду подружкой невесты на свадьбе короля.

Мистер Фокс улыбнулся; Сара и забавляла его, и выводила его из себя. Он так же как и все в семье сожалел о том, что его невестке не удалось выйти замуж за короля, но он не мог не любить ее.

С этой непредсказуемой девушкой у нас еще будут неприятности, предрекал он себе.

Сара выскочила из комнаты, побежала к своему ежику Сьюки и сразу же села писать письмо Сьюзан.

«Дорогая Пусси.

Спешу сообщить тебе, что меня попросили быть подружкой невесты, и я согласилась. К сожалению, моя сестра Каролина придерживается несколько иного мнения. Прошу тебя, скажи, что ты об этом думаешь. Мне кажется, что эту роль я получила только благодаря своему положению при дворе. Зачем же мне отказываться и вызывать пересуды, чтобы меня поносили те, кто ничего не знает, но, возможно, и те, кто что-то знает. Ты ведь понимаешь, всем им кажется, что правда на их стороне. Люди могут сказать, будто мне не хватает решительности и гордости, впрочем, почти так оно и есть. Ведь все это меня ничуть не волнует, и мне не нравится притворяться, будто это не так, пусть даже это будет тысячу раз правильно…»

Сара отложила перо и засмеялась. Да, несомненно, письмо, которое она написала Сьюзан, помогло ей понять свои собственные чувства.

И даже когда Сьюзан ответила, что, по ее мнению, Сара совершает ошибку, согласившись быть подружкой невесты, Сара не изменила своего решения. Она была непреклонна в своем намерении идти на церемонию бракосочетания короля.

Услышав, что Сара приняла приглашение, Георг не знал, радоваться ему или печалиться. Ведь Сара будет стоять рядом в тот момент, когда он будет венчаться с этой незнакомой девушкой. Он был уверен, что не сможет думать ни о чем другом, кроме Сары. Если бы Сара только знала, как он хотел жениться на ней! Но может быть она догадается? Разве он не давал ей это понять? Хотя вряд ли. Его же очень быстро отговорили. Но у него имелись свои тайны, о которых мало кто знал. Была Ханна. Он вспомнил о ней, о своей прекрасной квакерше, о том, как любил ее и верил, что будет любить всегда, до тех пор, пока не встретил Сару. Если бы он мог сделать Ханну сначала принцессой Уэльской, а потом королевой, то наверняка никогда и не заметил бы красоту Сары.

Георг пытался не думать о Ханне, но не мог забыть ее. Впрочем, вполне естественно, что он вспоминает о ней, когда приближается его бракосочетание. Как этот день будет отличаться от того дня, когда он и Ханна предстали перед доктором Уилмотом и обменялись своими брачными обетами.

Георг вздрогнул. Разве можно было быть таким глупцом! Но то была не настоящая свадьба, потому что Ханна до того состояла в браке с Айзеком Эксфордом, квакером-бакалейщиком, одним из ее общины. Правда, их брак был заключен в Мерридж-Милл и объявлен позже незаконным, но все равно это было настоящее бракосочетание, и потому церемонию, через которую он прошел с Ханной невозможной считать действительной. К тому же Ханна умерла. А умерла ли? Если бы он мог быть уверен…

Сейчас ему полагалось оплакивать потерю Сары, а не думать о Ханне. Нет, нет, ему не следует делать ни того, ни другого. Он должен мечтать о том, как он будет встречать свою невесту – принцессу Шарлотту.

Георг заставил себя предаться размышлениям о Шарлотте. Он будет ей хорошим мужем; у них пойдут дети, а когда он станет отцом семейства, то его уже больше не будут волновать эти романтические глупости.

Но ему не удалось выбросить из головы мысли о Саре; и все время, пока он лихорадочно занимался приготовлениями к встрече своей невесты, образ Сары преследовал его.

В детской комнате Каролина-Матильда, самая младшая в семье, болтала о предстоящей свадьбе. Ей было десять лет, и она всегда чувствовала себя отдаленной от семьи, так как родилась через четыре месяца после смерти своего отца. Она не знала его. По существу, не помнил его и Фредерик Уильям, хотя он родился на год раньше Каролины-Матильды. Их брату Генри было шестнадцать, и он с важным видом расхаживал по детской в несколько раздраженном состоянии. Он уже не был мальчиком, хотя сам считал себя достаточно взрослым, и потому с большим презрением взирал на свою младшую сестру и брата. Восемнадцатилетнему брату Уильяму – уже настоящему мужчине – никогда не хватало времени, чтобы уделить его своим глупым маленьким сестрам. Элизабет – безгрешная душа, умерла, как казалось Каролине-Матильде, давным-давно, хотя на самом деле всего три года тому назад; затем шел Эдуард герцог Йоркский, которому исполнилось двадцать два года; и надменная Августа, самая старшая из них, и хотя ей было двадцать четыре года, ее не воспринимали как самого важного после родителей члена семьи. Да разве могло такое быть, если Георг стал королем, хотя он и моложе ее на год.

При мысли о том, что Георг теперь король Англии, Каролине-Матильде непременно хотелось хихикнуть; из всех ее братьев тот меньше других походил на короля. Он был всегда добр и даже к ней, самой младшей, относился так, словно она достойна какого-то внимания. Теперь Георг все время занят аудиенциями, принимает министров, и даже члены семьи должны помнить о том, что к нему следует относиться с соответствующим почтением, хотя он сам никогда не требовал этого.

Еще до того, как стать королем, он обстоятельно поговорил с Каролиной-Матильдой об их отце. Она постоянно спрашивала о своем папе. Ей казалось странным, что отец умер до того, как она родилась и даже не видел ее.

Каролина-Матильда не разделяла восхищение Георга лордом Бьютом, потому что тот едва замечал ее. Все его внимание было приковано к Георгу. Да и мама, конечно, тоже не очень-то обращала на нее внимание – в основном только тогда, когда распоряжалась в детской.

Каролине-Матильде нравилось слушать как беседуют ее братья Генри и Фредерик, вернее, говорит Генри, а Фредерик молча внимает ему. Не только разница в возрасте позволяла Генри верховодить. Генри рос здоровым и крепким мальчиком, а Фредерик был хилым с рождения и часто простужался. Бедный Фредерик! Он терпеливо слушал рассуждения брата, благодарный ему за то, что тот говорил с ним.

Каролина-Матильда знала, что лучше не вмешиваться в их разговор. Попытайся она сделать это, Генри быстро поставил бы ее на место. Он совсем не походил на ее милого Георга, дорогого короля Георга, подумала она со сдавленным смешком. Все знали, что Георг – король, и ему не нужно было всякий раз напоминать людям о том, какой он важный.

Генри, между тем, рассуждал:

– Теперь, когда Георг – король, все изменится. Они не смогут больше держать нас все время в этом «курятнике».

– А чем мы займемся, если нас больше не будут держать взаперти? – робко спросил Фредерик.

– Мы начнем ходить на балы и банкеты. Мы перестанем быть просто младенцами. Понимаешь? Конечно, ты и Каро еще несколько лет останетесь детьми…

– Фредерику будет столько же, сколько тебе сейчас, через пять лет, – не удержавшись, вставила Каролина.

Генри холодно посмотрел на нее.

– Ну а ты все еще только ребенок.

– Мне десять лет, а это всего лишь на шесть лет меньше, чем тебе.

– Ты – девчонка.

– А девчонки как раз выходят замуж быстрее, чем женятся мальчишки, – дерзко напомнила Каролина, а Фредерик посмотрел на нее, восхищаясь ее смелостью.

– В конце концов, – продолжала она, – принцессе Шарлотте только семнадцать, а это всего на год больше, чем тебе.

– Здесь не о чем спорить. Твоя беда в том, Каро, что ты не думаешь прежде чем высказаться.

– Но я все время думаю.

– Неужели? – усомнился Генри.

– Я думаю о том, что буду делать, когда вырасту.

– Ну и что же?

– Вырвусь на свободу и буду делать, что захочу, – заявила она им.

Генри рассмеялся. Она высказала вслух его собственные мысли.

Даже маленькая Каролина-Матильда стремилась к свободе; и все потому, что их держали взаперти, в этом, как он называл, «курятнике».

– Это все по маминому указанию, – сказал Генри, – она боится, что мы попадем под дурное влияние, если не держать нас подальше от общества.

– Георг будет хорошим королем, – сказала Каролина, – и тогда кругом исчезнет всякое зло и пороки, а если не будет опасности, то нас не станут держать взаперти.

– Бедняга Георг, – со знанием дела пожалел его Генри, – он без всякого удовольствия ждет свой свадьбы.

– Но ведь он любит принцессу Шарлотту.

– А ты откуда знаешь?

– Он должен любить ее, потому что она станет его женой.

– Ничего ты не понимаешь, – ответил ей Генри, – и потому лучше помолчи. Наш брат хотел жениться на Саре Леннокс, а не на этой Шарлотте, и я повторяю, его вовсе не радует эта женитьба.

– Но… – начала было Каролина, но предупреждающий взгляд Фредерика оборвал ее на полуслове.

Дверь внезапно отворилась и в комнату заглянула их старшая сестра Августа. Они сразу замолчали, как делали всегда, когда та появлялась. Всем было хорошо известно, что ей доставляет удовольствие передавать все разговоры их матери, то ли потому, чтобы завоевать хоть немного той любви, которая расточается Георгу, то ли потому, что ей нравилось сплетничать. Но в любом случае ее приход не сулил ничего хорошего и служил сигналом не говорить лишнего.

– О чем это вы, дети, тут болтаете? – пожелала узнать она.

Генри вспыхнул при таком обращении, что позабавило Августу; она всегда знала, чем больнее всего можно ранить человека, и намеренно старалась делать это.

– Могу поклясться, что речь идет о свадьбе, – продолжала она, – и Генри выкладывает все, что ему известно. Но он знает очень мало. Сиди прямо, Фредерик! Ты все время сутулишься! Не удивительно, что у тебя всегда усталый вид. Каролина, а разве ты не должна заниматься своим рукоделием?

– Я только что его отложила на минутку, – робко ответила Каролина.

– Ну, тогда берись поскорее за него и наверстай то, что не сделала из-за своей лени. Мне придется рассказать маме, как вы попусту тратите время, болтая об этой свадьбе.

– Но ведь это не так! – воскликнула Каролина.

Августа посмотрела на нее таким проницательным взглядом, что Каролина поняла: старшая сестра стояла за дверью, прежде чем войти, и все слышала. Да, Августа заставит раскаяться даже невиновного!

Августа криво усмехнулась и промолвила:

– Так вот, если хотите знать, эта дурочка Сара Леннокс просто в бешенстве от того, что она не будет королевой Англии. Я вчера с ней разговаривала в гостиной и дала ей понять, что понимаю, какие чувства она должна испытывать. «Бедная леди Сара», – пожалела я, а она вскинула голову и сделала вид, будто ей все равно. И еще скажу я вам, что она – одна из подружек невесты. Будет очень забавно, обещаю вам.

Каролина-Матильда подумала о том, сколько волнений в том мире за стенами детской; и с жадностью прислушиваясь к тому, как старшая сестра проболталась о намерении короля жениться на леди Саре, которое, по мнению самой Августы, да и других, было совершенно правильно пресечено, Каролина вспомнила историю рождения самой Августы. Как их отец и мать, принц и принцесса Уэльские, убежали из Хэмптон-Корта, желая, чтобы их первый ребенок родился в Сент-Джеймсе; как разгневались король и королева – дедушка и бабушка Каролины-Матильды, а в Сент-Джеймсе не нашлось даже простынь и ничего не было подготовлено, поэтому новорожденную Августу завернули в скатерть. Со всеми в жизни происходят какие-то приключения. Со всеми, но только не со мной, подумала Каролина-Матильда. А я вынуждена сидеть в детской, в этом «курятнике», когда все интересное происходит за его пределами.

А как дедушка и бабушка ссорились с ее родителями! Они всегда ссорились, так рассказывал им Генри. Да и все в их семье враждовали друг с другом.

Ну что ж, когда-нибудь и в ее жизни произойдут животрепещущие события. Она сможет делать все, что ее душе угодно. А теперь она слушала, как Августа поносила глупую Сару Леннокс, которая возомнила будто могла бы стать королевой Англии.

Обсуждение предстоящей свадьбы шло не только в детской. Принцесса и лорд Бьют тоже вели разговор об этом.

Нельзя допустить, чтобы бракосочетание откладывалось. Несмотря на смерть великой герцогини, все должно идти по плану, как было намечено.

– Скоро невеста появится здесь, – сказала вдовствующая принцесса Уэльская, – признаюсь, что у меня будет тревожно на душе до тех пор, пока она не приедет.

– Не волнуйся, – успокоил ее лорд Бьют, – пройдет так, как намечено.

Лорд Бьют надеялся на это. Он уже почти добрался до вершины, к которой терпеливо шел еще с того момента, как увидел возможность добиться своего благодаря благосклонности к нему Георга, ставшего теперь королем.

Став премьер-министром, я буду править этой страной, думал он. Моя власть будет безгранична. Питту придется играть ту роль, которую ему скажут, либо покинуть сцену. А Питт никогда не сможет уйти, он слишком честолюбив.

Я использую Питта, решил Бьют. Он слишком знающий политик, чтобы терять его. Но он должен понять, кто его господин.

Лорд Бьют нежно улыбнулся принцессе. Их мнения совпадали. Чем скорее Георг женится, тем лучше. А принцесса Шарлотта просто идеальна для этого. Она не так красива, а потому не сможет поработить Георга; к тому же, всего лишь дочь какого-то неприметного герцога! Да она должна быть бесконечно благодарна им! К тому же ни слова не говорит по-английски, во всяком случае она не сможет ублажать его своими льстивыми речами.

Все будет хорошо… И после того, как бракосочетание совершится, лорд Бьют и принцесса почувствуют себя в безопасности.

Георг тоже думал о свадьбе.

Сара, Ханна, Шарлотта… Все они по очереди представлялись его мысленному взору. Первых двух он видел очень отчетливо: призрачное очарование Ханны и полная жизни красота Сары. Он прогнал от себя первые два видения и попробовал представить свою невесту, наделив ее грацией и привлекательностью первых двух.

Шарлотта… Он снова и снова повторял ее имя и с нетерпением ждал ее приезда, потому что тогда кончится неопределенность. Он был уверен, что когда увидит ее, когда произнесет свой брачный обет, воспоминания о Саре или о Ханне уже больше не будут терзать его. Он навсегда освободится от своих мыслей, ведь ни один преданный муж не помышляет о других женщинах.

– А я буду верным мужем, – уверял он себя. – Боже, как я жду ее приезда, того момента, когда она соединится со мной… надеюсь, навсегда. И я молю Бога, чтобы и она была верна мне.

Все эти жаркие августовские дни двор только и судачил о предстоящем бракосочетании.